Нечто похожее, наверное, люди испытывают, когда получают сильный удар по голове. Стив не знал этих ощущений, но ему казалось, что его ударили Мьёльниром. Изнутри всё подкосилось и начало рушиться, падать вниз со стремительной скоростью. Тело оцепенело: ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Это невозможно, это просто чья-то злая шутка. Ведь он помнил, очень хорошо помнил запах и вкус крови в воздухе и её же на руках, помнил страх и боль в глазах, которые сейчас смотрели прямо на него с вызовом и жёсткостью. Помнил всё в мельчайших подробностях. И как дыхание Тони остановилось тоже.

А сейчас он, ночной кошмар последних трёх месяцев, здесь, перед ним. Живой. Дышит. И сердце его бьётся. И крови на нём нет.

Голова закружилась.

Так не бывает, не бывает.

Стив не понимал ничего. Тони жив, и это точно не было иллюзией, потому что массового помутнения рассудка не бывает, но как? И что теперь? Вина по-прежнему давит на плечи, не став легче ни на грамм. Да и с чего бы? Свои грехи Стив не искупил.

Жгучий, тяжёлый взгляд Тони словно пробивал дыру в груди и голове, сминал, как лист бумаги. От него не спрятаться, он теперь повсюду, из-за каждого угла. Выжидающий и колкий, цепкий. Изучающий каждую деталь, малейшее движение. И сил отвести свой взгляд не было никаких, словно намагниченный, он так и тянулся к Тони. Его глазам, губам. И горлу. Шраму. Такой яркий на побледневшей, утратившей прежний бронзовый оттенок коже, неровный, бугристый. Кожа на нём наверняка ещё тонкая и нежная, как лепесток цветка.

Яркой вспышкой в памяти пронеслось, как из раны в том самом месте мягкими, почти ленивыми толчками выплёскивалась кровь, медленно расползаясь тёмной лужей.

Пальцы задрожали. Не то от паники, захлестнувшей и топившей разум, не то от желания стиснуть Тони в объятьях, лишь бы удостовериться, что сердце бьётся громко и чётко в его равномерно вздымающейся груди, что он тёплый.

— Так ты всё это время был жив и молчал?

По голосу Клинта было понятно, что он ошарашен и шокирован, а ещё немного зол. И хотя Стив отчасти разделял подобные эмоции, понимал, что не имеет права на них. Злиться на Тони? Ни один из них, ну, кроме, пожалуй, Вижена, не мог такого испытывать сейчас. Тони не обязан был после всего случившегося их ставить в известность, да он, кажется, и не собирался: его появление походило на чистую случайность, стечение обстоятельств. Уж кому и надо злиться, то только ему. 

И Тони злился, хоть и пытался скрыть это. Но ярость и, возможно, гнев так и прорывались сквозь добродушную улыбку. Челюсти были напряжены, руки в карманах явно сжаты в кулаки, всё тело словно готовилось к прыжку или удару.

Он подошёл ближе, стараясь придать движениям лёгкости и расслабленности, губы растянулись в широкой улыбке, а глаза чуть прищурились — так смотрит хищник на жертву: с превосходством, уверенностью и жаждой крови.

— Не всё это время, Бартон, — фамилию он, скорее, выплюнул, сморщив нос, — это во-первых. А во-вторых, при всём <i>желании</i> сообщить <i>вам</i>, мои маленькие члены клуба лицемеров, не смог бы, потому что меня выпустили из плена…

— Медотсека, Тони, — поправил Роуди, медленно подходя к ним. Он явно не одобрял подобное поведение Тони, но не потому, что считал его неоправданным, а скорее, потому, что не хотел, чтобы друг сейчас, едва придя в себя, сорвался. Было заметно, как Джеймс колеблется, не зная, прервать Тони или дать всё-таки выпустить пар.

— Можно подумать, есть разница. Так вот, меня выпустили, — Тони посмотрел на часы, — пять часов и почти сорок минут назад. Да и потом, я бы всё равно не торопился ставить <i>вас</i> в известность, — он вздохнул, чуть нахмурившись, и, сделав шаг назад, посмотрел на Вижена. — Всё выше сказанное тебя не касается, Ви. А теперь пойду-ка я всё же выпью кофе. — Он развернулся и, попросив Роуди подождать, как только сделает все дела, пошёл в сторону лифта.

Тишина повисла мёртвым грузом, придавливая к полу, не давая возможности вздохнуть. В мыслях прошёлся ураган, снёс всё, что успело хоть как-то утрястись, отстроиться заново, и теперь снова разруха, которая сводила с ума и лишала покоя.

— Полковник Роудс, — мягким голосом обратился Вижен, — не могли бы вы объяснить, что произошло с мистером Старком? — Он подошёл к Роуди, готовый оказать помощь, если потребуется, но тот поднял руку, показывая, что всё в порядке.

— Я… — Джеймс скользнул взглядом по остальным, почти физически можно было ощутить, как он думал, стоит ли всем рассказывать или только Вижену. Последний вариант, определённо, был ему предпочтительней, но то ли понимание того, что они чувствовали в этот момент, то ли усталость и нежелание спорить и ругаться повлияли на положительный ответ. Он утвердительно кивнул, тяжело вздыхая. — Но только не здесь. Я бы тоже не отказался выпить, но чай.

Как только все оказались на общей кухне, Вижен начал суетиться у плиты: поставил чайник, подготовил заварочник, выставил розетки с джемом и мёдом, печеньем и расставил лишь две кружки на столе — себе и Роуди. Остальные словно ощутили себя лишними рядом с ними, даже Наташа сидела в кресле, держась на расстоянии.

Сев на стул и притянув чашку, Роуди отпил чай и чуть сморщился оттого, что тот был горячим. Несколько секунд он молчал, словно не знал, как начать, а потом заговорил:

— На следующий день после, — он запнулся, не находя сил произнести эти страшные слова. Стив опустил взгляд, а после сильно зажмурился: снова перед глазами пронеслись события самого ужасного дня всей жизни. Он ведь и представить не мог, что чувствовал Роуди, когда узнал о смерти Тони. Даже и не интересовался, как он.

На голову словно надели раскалённый железный обруч, который стягивался всё сильнее с каждым вздохом, а перед глазами поплыло. Плечо сдавила чужая рука, без сомнения, Сэм, и Стив покачал головой, отмахиваясь от мыслей и вслушиваясь в слова Джеймса, боясь упустить хоть слово.

— После того, что случилось в Сибири, Росс попросил о личной встрече. На ней он рассказал, что хочет… оживить Тони и ему нужно на это моё разрешение.

— Но ведь были похороны, и мистер Старк… — Вижен нахмурился, внимательно вглядываясь в лицо Роуди.

— Это был не он. Современные технологии — подделать можно даже труп. — Роуди усмехнулся и сделал глоток. — В общем, я не знаю, что с ним делали, честно говоря, и не хочу знать, но через неделю его сердце забилось. Около трёх недель Тони не приходил в себя, а потом за ним круглосуточно наблюдали, чтобы удостовериться, что всё в порядке. А сегодня решили выписать, хотя ему и придётся каждый день наблюдаться.

От слов Роуди легче не стало. Потому что это ничего не меняет, тот факт, что Тони жив, ничего не изменил в прошлом.

«Всё равно убийца».

И теперь не только найти себе самому прощение, но и Тони, он должен простить. А должен ли? Заслуживает ли Стив этого? Ведь не только кровь Тони на руках, но и разбитое доверие, предательство. Как их оправдать, чем?

Не вымолить. И душу не отбелить, не очистить. И будет сейчас в сотни-тысячи раз сложнее, потому что холодный и пустой взгляд теперь живой и полон боли, злости. Ненависти. Или Стив просто искал её и потому увидел в карих глазах. Хотел увидеть.

Скрыться, исчезнуть, раствориться, с ума сходить где угодно, лишь бы не здесь, не когда он рядом. Не когда он невидимой тенью всегда будет поблизости, смотреть с порицанием, осуждением и разочарованием. Стоять за спиной с немым укором.

Да только некуда, нет места на земле, где будет покой, потому что не чужие глаза смотрят так, а свои: из зеркал, из воды, из глубины души. Будут смотреть, пока карие глаза во сне не выпустят из оков льда и холода, и даже потом сердце может не суметь найти тишину, отчаянно мечущееся, раскалывающееся и кровью захлёбывающееся.

Не убежать, не обрести покой, лишь терять, а что осталось, разрушить своими же руками. Сгорать и тлеть, разлетаясь по ветру.

И голоса не отпустят, не уйдут — личное проклятье, родившееся из черни в своих глазах, отражение собственного мрака, затаившегося на самом дне, о котором и не знал, не подозревал прежде. А она росла, крепла, набиралась сил, пока в тот день не вырвалась из цепей. И снова заковать её, усмирить Стив просто не мог, ни когда он разбитый и почти сдавшийся, ни когда слабость одолела внутреннюю силу, убивая прежнего Стива и рождая другого: немощного, отчаявшегося и беспомощного.

— Так мистер Старк теперь вернётся в команду?

— Об этом он и говорит с Россом, но вряд ли. По крайней мере, не Железным Человеком уж точно, — Роуди замолчал, доставая из кармана пиликнувший телефон. Быстро прочитал сообщение и, допив одним глотком чай, встал из-за стола. — Мне пора, — он задержался на месте, смотря в глаза Вижену. — Прости, что узнал вот так. До того, как Тони очнулся, не хотел сглазить, а потом обещал ему молчать. Так что все претензии к нему.

Как только Роуди ушёл, Сэм повернулся к Стиву:

— Ты как? Эй, кэп, ты слышишь? — он тряхнул его за плечи и заставил посмотреть в глаза.

— Да, я… слышу, — слова давались с трудом, едва выстраиваясь даже в такое простое предложение. В груди словно что-то разорвалось, лопнуло, наполняя лёгкие слизью. От неё трудно дышать и давило за рёбрами, тянуло вниз, к земле, в землю.

Стив через силу поднялся, придерживаясь за спинку дивана, и пошёл к двери, не видя ничего. Сейчас бы хоть куда-нибудь, главное, чтобы никого рядом не было. Слишком многое надо было осмыслить, слишком многое в мыслях разложить, если там ещё хоть что-то осталось. И воздух, наполнить им лёгкие, чтобы вытолкнуть спёртый запах крови, остудить голову и попытаться найти давно утерянный трезвый рассудок.