Сэм вышел из кабинета врача через почти полчаса после ухода Роуди. Всё это время Стив упорно боролся с усталостью и сонливостью, которые теперь, когда адреналин из крови выветрился и всё осталось позади, накатили внезапно и лишили последних сил. Веки потяжелели, а в глаза словно песок попал, и так хотелось просто лечь прямо там, на диване в коридоре, потому что в сон тянуло невыносимо.

Стив по-хорошему завидовал ребятам, которые уже наверняка привели себя в порядок и теперь отсыпались после тяжёлого дня. Он только сейчас осознал, что прошло чуть больше суток с момента похищения Сэма, хотя и складывалось ощущение, что не меньше двух дней: слишком много событий и изменений произошло, что голова шла кругом. Только казалось, что всё плохо, что надежды нет, как она появлялась. Только казалось, что скоро всё будет хорошо, что жизнь наладится, как всё рушилось.

Такие разные, абсолютно противоположные эмоции, подорвавшие и без того расшатанное состояние, выматывали сильнее всего. Но сейчас можно было наконец-то спокойно выдохнуть.

Конечно, ещё не совсем всё закончилось, но теперь Стив был уверен, что Тони придёт в себя, назло всем, чтобы доказать и показать, что его ещё рано списывать со счетов. Он всегда переворачивал представление о человеческих возможностях, всегда шёл напролом там, где ещё никто не проходил, так с чего бы отступать сейчас?

От прежней неуверенности не осталось ни капли, и пусть слова Ванды всё ещё бились где-то на периферии, Стив не собирался терять веру. Он и так слишком долго сомневался в Тони, его способностях и силе духа. Пришло время исправляться. К тому же не верить в него сейчас было бы ещё одним предательством, а Стив поклялся себе, что больше никогда не отвернётся от Тони, и даже если весь мир будет против, он будет рядом с ним. Потому что Тони заслуживает этого.

Уже проваливаясь в полноценный сон в своей кровати после того, как убедился, что с Сэмом ничего серьёзного, лишь синяки да небольшие ушибы, Стив поймал себя на мысли, что есть ещё одна причина желания быть рядом с Тони. Тот каким-то неведомым образом всегда находил верный путь, даже если поначалу казалось, что он ошибается. А Стив так запутался, потерялся в происходящем и, главное, самом себе, что без поводыря не выбраться.

Кому-то это могло показаться странным и даже жалким. Словно он какой-то преданный пёс, который провинился перед хозяином, а теперь стелется, изо всех сил стараясь заслужить прощение.

Но Стив не видел ничего унизительного, в этом даже не было попытки искупить вину, а просто желание выпутаться, дышать свободно, чтобы больше не лежала на плечах тяжесть, вдавливающая в землю, чтобы снова видеть краски и цвета, а не серость вокруг.

Может быть, это даже немного эгоистично — пытаться разобраться в себе за счёт Тони, но иначе не получалось. Только рядом с ним, идя вместе, находя компромиссы, можно выбраться из трясины, в которую превратилась жизнь.

И сон, словно отражение реальности, тоже был таким противно вязким, как желе или что-то клейкое, мерзкое, но при этом окрашенное в яркий кислотный оттенок, от которого резало глаза. Выбраться из этой жижи не получалось, только барахтаться, выдыхаться, как мелкая мушка в паутине. И, проснувшись утром, Стив ощущал себя разбитым, уставшим, всё тело ломило, словно его хорошенько избили, а потом ещё и из машины на ходу выбросили на щебень. Видимо, даже сыворотка не могла справиться с таким истощением организма.

Направляясь на кухню, Стив ощущал себя каким-то ходячим трупом, зомби, еле переставляющим ноги, едва соображая, что происходит. Хотелось только есть и выпить чего-нибудь горячего, чтобы взбодриться и снова стать хотя бы отчасти человеком.

Сэм, когда Стив зашёл в помещение, уже сидел за столом, о чём-то оживлённо болтая со Скоттом, жестикулируя и улыбаясь. От этого зрелища Стив и сам невольно улыбнулся и ожил, подходя к ним, по дороге здороваясь с Клинтом, который раскинулся на диване с кружкой кофе.

Скотт, заметив Стива, кивнул, приветствуя, и тут же скомкано пробубнил про дела, поднимаясь из-за стола, после чего вышел.

На некоторое время повисла тишина, пока Стив не сделал пару глотков чая и не отставил кружку.

— Сэм… я хотел, — он прочистил горло и посмотрел ему в глаза. — В общем, там, на заводе… это была моя вина, — Стив поднял ладонь, когда Сэм открыл рот и хотел что-то сказать, останавливая и прося не перебивать. — Моя. Я потерял контроль, позволил эмоциям взять верх. Это было непозволительно. Как Капитан я должен всегда быть начеку, потому что на мне ответственность за всех вас. Поэтому прости меня за это. Ты говоришь, что с тобой всё нормально, не хочешь заставлять кого-то переживать, но тебя похитили. Эти психи могли сделать с тобой что угодно и… Прости.

Сэм молчал несколько секунд, смотря на Стива с лёгкой, немного тоскливой улыбкой.

— Кэп, твоей вины не было, что бы ты ни говорил. — Поймав укоризненный взгляд Стива, он поднял руки в примирительном жесте: — Ну ладно-ладно, может, немного, совсем чуть-чуть, — он показал крошечное расстояние указательным и большим пальцем правой руки. — Но всё обошлось, всё нормально. Правда. Я, конечно, испугался до усрачки, когда понял, что эти придурки сделали, но потом… успокоился. Я знал, что вы ищете меня, так что… Ну ты сам подумай, Мстители, Капитан Америка… Пф, только последний кретин стал бы панику разводить, — Сэм пожал плечами и широко улыбнулся. Стив улыбнулся в ответ и покачал головой, ощущая благодарность и осознавая, как ему повезло в жизни с друзьями, и одними губами ответил: «Спасибо». — Росс-то тебя не сильно прессовал, когда ты не подчинился приказу? А то я слышал, что он тут всех перепугал. Опасались, что ему и до Халка таким темпом недалеко.

— Ну… Насчёт Халка не знаю, а в остальном… Не прессовал. Только отстранил от оперативной работы, — Стив перекатывал из руки в руку кружку и, пока Сэм не начал высказывать недовольства, продолжил: — Всё в порядке. Собственно, я и сам подумывал об этом. Хотел подать в отставку после того, как тебя спасём. Тебя спасли, так что теперь я со спокойной совестью могу заняться чем-то для себя. Не знаю, может, собаку заведу, ну или для начала кого поменьше, хомяка, например, м? Они забавные.

— Ты правда этого хочешь? — хмурясь, спросил Сэм через некоторое время.

— Да, думаю, пора, — качая головой, Стив смотрел в никуда, понимая, что и правда пора. Именно сейчас, а не позже. Он устал, навоевался и хотел чего-то для себя, чего-то пусть и мелкого, приземлённого, но своего, осязаемого, а не всеобщего блага, ради которого всегда боролся.

Сэм кивнул и похлопал его по плечу:

— Ну, если так… Знаешь, только не хомяка. Они вонючие, — он сморщил нос, а потом засмеялся.

Позже, после разговоров на обычные, жизненные темы, включая и рассуждения, кого лучше завести, и ещё одной кружки чая, Стив шёл в медотсек, чтобы узнать, как Тони. Он надеялся, что есть какие-то подвижки, улучшения, да и Сэм поддерживал, назвав Старка живучим засранцем.

В какой-то момент они заговорили об этом, и Стив рассказал о произошедшем под завалом, о том, как ему дорог Тони, что именно он значит, не говоря прямо о любви. Это было неловко, странно, и щёки горели. Не от стыда или смущения, а просто было так… Говорить с кем-то о Тони именно в таком ключе словно пускать в своё сердце и душу, раскрыться, обнажиться. Позволить взглянуть.

Нет, это не смущало, ни капли. Это было… Не хотелось никому показывать нечто настолько тонкое, хрупкое и нежное, только-только родившееся и ещё такое светлое, прекрасное, волшебное. Даже Сэму. Но одновременно хотелось поделиться. Это разрывало, вводило в смятение, но приятно, а не разрушающе.

Сэм, пока Стив изливал чувства, почему-то только хитро, с неким самодовольством улыбался, словно знал что-то такое, чего не знал никто.

У палаты Тони ожидаемо был Роуди, он только вышел и, кивая, разговаривал с доктором. Стив решил не вмешиваться и не отвлекать, остановившись в конце коридора. Только когда врач ушёл, он подошёл и поздоровался.

— Привет, Стив, — выдохнул Роуди, опускаясь на диван. — Выглядишь так себе. Ты к Тони?

— И чувствую себя едва ли лучше. Будто боксёрской грушей побыл вчера, — усмехнулся Стив. — Да, если к нему можно и ты не… против.

— А должен быть? — Роуди поднял бровь и взглянул в глаза. — К нему можно, да, но… Он не приходит в себя. С медицинской точки зрения с ним всё в порядке, показатели даже лучше, чем раньше. Он просто не просыпается, — его голос стал тише, — словно не хочет или… Не знаю. Тони всегда опаздывал, а на важные встречи тем более, может, и сейчас он просто…

— Эй, — Стив положил руку ему на плечо и немного сжал. — Он проснётся, ты ведь сам знаешь, что от него так просто не отвяжешься, что он всегда найдёт выход, вопреки всем и всему. Старковское упрямство. — Роуди хмыкнул, и его взгляд стал благодарным.

— Сходи к нему, — улыбнулся Роуди, — думаю, он тоже не против.

Стив поднялся и, у двери повернувшись и поблагодарив, вошёл в палату.

Тони лежал на кровати, вокруг стояли массивные, мерно и ровно пищащие приборы, к которым тянулись трубки и провода.

Катетеры, капельница, трубка ИВЛ, пульсоксиметр… От всего этого разбегались глаза, и взгляд не прекращал бегать по Тони, подмечая что-то ещё. Синяки и царапины, уже заживающие, бледная из-за искусственного света кожа, морщинки у глаз, едва заметные сейчас, когда Тони расслаблен и спокоен, шрам на шее, посветлевший, но всё ещё выделяющийся.

Стив не сразу понял, что просто стоит у двери не в силах сдвинуться. Он сделал несколько неуверенных шагов и опустился на стул.

Было странно наблюдать за таким Тони, будто спящим. И немного стыдно, что это вторжение в что-то слишком личное, интимное. Неловко, потому что Стив понятия не имел, что говорить и надо ли вообще говорить. Он просто смотрел и впитывал в себя каждую секунду нахождения рядом. Вот так, мирно и без ставшего привычным напряжения. Один на один, без посторонних. Только тишина и слишком много мыслей в голове.

Сколько он там сидел, Стив и сам не знал, но такое молчание не было в тягость. Только немного тревога и желание как можно скорее увидеть его глаза.

И, уже вставая, он накрыл ладонь Тони своей и легко сжал, прося шёпотом возвращаться.

Стив навещал Тони каждый день утром, всё так же молча сидел рядом, держа его за руку, пальцем оглаживая грубоватую кожу с маленькими шрамами, пробегаясь по костяшкам и немного вздувшимся венам. И всё так же перед самым уходом просил проснуться.

На третий день он заметил, что от синяков и царапин у Тони не осталось и следа. Он не придал этому значения раньше, привыкнув, что на нём самом они заживают довольно быстро. Но для обычного человека это ненормально. И шрам на шее посветлел. Он, конечно, всё ещё выделялся тёмной полосой, но не так ярко.

Доктор, к которому Стив пошёл сразу же, ответил, что, вероятнее всего, Экстремис тому причина. Вирус по какой-то причине начал действовать в полную силу. Внутренние органы и весь организм в целом словно обновлялся, уровень метаболизма превышал все обычные показатели. И врач предположил, что, пока «перезагрузка» не завершится, Тони так и будет без сознания: все ресурсы тела идут на процесс обновления. Но точного ответа, когда именно это произойдёт, он дать не решился.

И всё же его слова вселили в Стива новую надежду. Если это правда, если Тони на самом деле «перезагружается», то он точно очнётся. И уже совсем скоро.

Уйти после этого стало труднее обычного: Стив боялся упустить тот момент, когда Тони проснётся, даже если и ощущал, что не совсем имеет право быть рядом в такой момент. И, если бы не встреча с Россом, где окончательно должен был решиться вопрос с отставкой, он бы едва ли заставил себя выйти из палаты.

Следующим утром он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения. Всё нутро рвалось к Тони, тянулось оказаться скорее рядом. Стив, идя завтракать, даже хотел плюнуть на всё и сразу пойти в медотсек, но остановил себя. Это походило на сумасшествие или какую-то одержимость, ненормальную тягу. Или, возможно, вполне нормальную, но всё-таки сбивало с толку. Надо было держать себя в руках, не позволяя чувствам так руководить.

На кухне уже собралась вся команда. Только теперь уже Стив в неё не входил. Странно было не являться частью Мстителей официально. Как-то свободнее, легче. Больше не было какого-то невидимого груза постоянно, не было ответственности, которая раньше каждую минуту давила на плечи. Он знал, что в любую секунду вернётся, если понадобится, но надеялся, что не придётся.

Присоединившись за завтраком к Сэму и Ванде, Стив влился в разговор. Взбудораженное состояние отпустило, стоило только, как и раньше, начать спорить по каким-то глупым вопросам и разнимать чужие споры. Наблюдать улыбки друзей и самому улыбаться вместе с ними. Спокойствие и умиротворение поселились за грудиной.

И, когда он встал, уже собираясь идти в медотсек, дверь открылась, и в комнату вошёл Роуди. А за ним Тони.