Питер никогда раньше даже не задумывался о том, чтобы вернуться на Землю. Увидеть, как изменился родной городок, страна и мир в целом, послушать новую музыку и составить ещё один улётный микс, оценить, как далеко продвинулась автоиндустрия, и почитать комиксы. Это всё казалось немыслимым и отталкивающим. Как ему может нравиться хоть что-то там, где погибла его мама? Разве на планете, где её больше нет, может появиться хоть что-то хорошее?
Он трусил, Питер и сам это признавал. Боялся того, что чувства затопят с головой, что на него снова обрушится боль потери, стоит только ступить на землю, по которой они ходили вместе, держась за руки и разговаривая обо всём на свете.
Но после того, как Питер узнал о своём отце всё, его мнение изменилось.
Он и сам не понял, почему именно. Просто стало внезапно стыдно. Ведь он ни разу не был на могиле мамы, рядом с которой наверняка уже появилась и могила деда, и бабушки, и тёти… А если за ними никто не следит, вдруг они поросли травой, а у плиты так и не появилось ни одного букетика?
Это ведь неправильно. Мама такого не заслужила. Она и так обманулась в его отце, посчитав того замечательным человеком. Питер не должен позволить, чтобы она обманулась и в нём, её маленьком Звёздном Лорде.
Гамора считала так же. А за ней и остальные поддержали, даже Рокет, пусть и после привычного для него ворчания. Разве что только Грут не совсем понял, зачем именно они летят на Терру, как ни пытался Рокет ему втолковать. Но против путешествий он не был никогда, так что почти сразу после похорон Йонду команда летела в сторону Земли.
С каждым приближающим к родной планете часом Питер ощущал, как глубоко внутри поднимается чувство предвкушения и чего-то ещё. Предчувствия, наверное. Но не опасности или чего-то нехорошего, а, наоборот, приятное. Он списал это на мандраж и отодвинул на задний план, стараясь не сильно поддаваться эмоциям. Всё-таки они летели на планету, жители которой не привыкли к тому, что пришельцы могут просто прилететь в гости с добрыми намерениями. Нужно быть начеку и не только самому держать себя в руках, но и следить за остальными.
Насчёт Гаморы он не волновался нисколько. Как и насчёт Мантис, над которой Гамора взяла шефство. Грут пока в силу своих размеров не мог выкинуть ничего эдакого, но вот Рокет и Дракс — взрывная бомба без каких-либо рамок приличия. С ними приходилось быть готовым ко всему.
Они приземлились недалеко от родного города Питера, когда солнце ещё не встало и небо только начинало светлеть.
Старое кладбище, каким Питер его помнил, почти не изменилось. Разве что стало не таким мрачным. Хотя вполне возможно, что детская фантазия сохранила его в памяти как тёмное, постоянно погружённое в серую дымку от дождей место.
Он долго блуждал среди могил, пытаясь найти знакомые имена, вместе с Гаморой, оставив остальных на корабле. Не стоило, пожалуй, так делать, но Питер не смог бы один. Слишком тяжело. Слишком больно. Слишком одиноко. Здесь, на Земле, это ощущалось как никогда. Это в космосе у него есть семья, друзья. А тут никого. Только могилы и люди, которые о нём и не вспомнят.
Гранитная плита с именем Меридит Квилл нашлась с трудом: за столько лет на кладбище появилось много новых постояльцев. Её могила была аккуратной и опрятной, но безликой. И от этого заныло сердце. Питер застыл перед ней и не мог шевельнуться. Словно ноги увязли в болоте. Гамора тактично и молча положила ладонь на плечо, немного сжала и отошла в сторонку. И Питер был безмерно ей за это благодарен.
Он отмер спустя какое-то время и положил небольшой букетик сорванных полевых цветов, которые так любила мама, у плиты. Дотронулся до неё кончиками пальцев боязно, стараясь унять дрожь. Слёзы застлали глаза, а в горле все слова, что крутились в голове, застряли комом. Только тихое «Прости, что я так долго не приходил» сорвалось, когда его отпустило.
Питер стоял там долго. Он и сам не знал, сколько именно, но солнце уже поднялось. Оцепенение спало, и стало легче. Пусть груз вины целиком так и не исчез, но что-то в груди больше не давило невыносимой тяжестью.
Они с Гаморой так же молча шли обратно, сохраняя дистанцию. Команда встретила тишиной и пониманием в глазах.
Все уже собирались на борт, как откуда-то из-за поросли появились сначала люди с оружием, а после и несколько бронированных автомобилей.
Рокет и Дракс уже готовы были броситься в драку, но Питер поднял руки в примирительном жесте и приказным тоном попросил делать так же. Наверное, в любой другой ситуации он сам был бы не прочь пострелять и пошуметь, но здесь, рядом с мамой… Что бы она сказала на такое?
— Эй, народ, мы с миром! — как можно дружелюбнее начал он. — У нас тут вроде как экскурсия, понимаете. Тур по планетам Солнечной галактики. И мы уже очень спешим дальше, поэтому давайте просто дружно разойдёмся и не будем портить чудесное утречко.
— Боюсь, что это невозможно. — Вперёд вышел невысокий темноволосый мужчина в костюме. Вроде таких, как помнил Питер, носили всякие скучные придурки в офисах. В их городке они не водились, но он видел в фильмах. — Видите ли, у нас не очень приятный опыт общения со всякого рода пришельцами: увы, только один из них оказался довольно дружелюбным. Хотя перед этим разрушил небольшой город. Поэтому вам придётся проехать с нами.
Рокет ощетинился и оскалился, но остался стоять на месте. Питер окинул взглядом команду, посмотрел на Гамору, которая была явно настроена на мирное решение этой ситуации, и кивнул.
— Поверьте, вам ничего не грозит, — с милой улыбкой продолжал костюм. — Мы и сами не рады будем показать землян как некультурных существ. И за корабль можете не волноваться, он будет в целости и сохранности.
***
Как оказалось из разговора с костюмом, которого звали Фил, они направлялись на базу Щ.И.Т.а — организации, что занималась проблемами мирового масштаба и всякой неизученной фигнёй. Пришельцы тоже попадали в этот разряд. На все вопросы, что именно с ними там будут делать, костюм отвечал уклончиво, но неизменно вежливо.
Рокет по этому поводу бесился, обещал перегрызть всех, если его оборудование будет испорчено, и не переставал поливать грязью технологии, совершенно не стесняясь в выражениях. И потом он же ещё и удивлялся: откуда Грут знает такие словечки?
Прибыли они довольно скоро. Дракс обрадовался и понадеялся на небольшую пирушку, ведь вроде так встречают гостей, но их проводили в странного вида комнату, больше напоминающую камеру, только вместо железной решётки одна из стен была из стекла. Очень прочного стекла.
И хорошо, что пробыли они там в одиночестве не очень долго, потому что Рокет уже начал строить план побега.
За стеклом появился мужчина с бородкой, которую Рокет вслух сразу назвал самой дебильной, какую только видел. Мужчина на это поднял бровь.
— Енот даёт советы по стилю. Такого ещё в моей жизни не было, — ответил он. Рокет хотел было бросить что-нибудь едкое, но поймал грозный взгляд Гаморы. — Простите за всё это, — обвёл мужчина руками камеру. — Банальные меры предосторожности. Итак, какова цель вашего визита? Настоящая цель. Давайте без шуток и вранья — сэкономим друг другу время.
И только тут Питер заметил, что визитёр выглядел уставшим. Плечи были опущены, под глазами круги, сами глаза тусклые, а взгляд утомлённый, даже, скорее, измученный. Словно вся тяжесть мира в них. И всё же, несмотря на это, он был привлекательным. Даже странная бородка ему шла, вкупе с взъерошенными тёмными волосами придавая элегантности.
— Мы, точнее я хотел… скажем так, наведаться к истокам, — ответил честно Питер.
— К истокам, — глухо повторил мужчина. — И какие же истоки могут быть у пришельца на Земле?
— Ну… — Не хотелось делиться настолько личным с незнакомым человеком. Но Питер вздохнул и решился. — Я… Моя мать с Земли, так что наполовину я человек. Ну и решил вот.
— Ага. Все остальные тоже имеют земные истоки?
— Я есть Грут.
— Вот-вот. Не зря я говорил, что они интеллектом не блещут. А чё, по нам не видно, что мы прям вылитые земляне? — Рокет подошёл к стеклу и почти прислонился к нему носом. — Ну серьёзно. Ты глянь внимательнее, вдруг чего не рассмотрел.
— Он всегда такой? — спросил у Питера мужчина. Питер на это только развёл руками и кивнул. — Что ж, добро пожаловать на Землю. Ваше оружие и корабль пока останутся у нас. Но это только пока. Поймите, мы не можем просто довериться вам.
— Мы понимаем, — кивнула Гамора.
— Прекрасно. — Мужчина нажал несколько клавиш на приборной панели, после чего стеклянная стена отъехала в сторону. — Вы, наверное, голодны. Не знаю, как вам придётся земная еда, но другой тут нет. И, кстати, меня зовут Тони Старк.
***
Старк оказался директором этого самого Щ.И.Т.а. Стал им совсем недавно после каких-то очень мутных и странных событий. О них, как и о себе, Старк говорил с неохотой, точнее не говорил совсем, сразу став каким-то грустным и потерянным, что Грут не выдержал и полез к нему, чтобы обнять. Удалось лишь узнать, что он вроде местного гения и крутого учёного-инженера, вдобавок миллиардер и глава огромной компании, а ещё супергерой в железном костюме. В общем, всё сложно.
Зато Тони с интересом слушал их истории о далёких просторах космоса и приключениях, о технологиях и огромном разнообразии планет. Такого детского восторга и любопытства в чужих глазах Питер не видел, пожалуй, никогда. Настолько красивых глаз он не видел тоже. Разве что в мультике про оленёнка Бемби.
К удивлению команды, Рокет сразу нашёл с Тони общий язык. Что было ещё более странным, Тони смеялся над его шутками. И, чёрт возьми, ради такого смеха Питер был готов терпеть все идиотские шутки Рокета. Дракс тоже оказался доволен и едой, и Старком. Всё лез стиснуть того в крепких объятиях, от которых кости трещали. Впрочем, вся команда знала, что за напускной суровостью в нём прячется добряк.
Беседа в целом протекала непринуждённо и легко, словно они были знакомы не несколько часов, а долгие годы. Даже Мантис, иногда ещё чувствовавшая себя довольно зажато и неуверенно, расслабилась, пыталась шутить и поддерживать разговор.
В какой-то момент она так увлеклась, что незаметно даже для себя ненароком коснулась Тони. Лицо её исказилось, словно от боли, она сама замерла на несколько мгновений, совсем не дыша, а после резко одёрнула руку, будто обожглась. И сорвалась с места, спешно извинившись и скрывшись в коридоре.
В комнате повисла тишина. Питер внимательно смотрел на Тони, пытаясь понять, что в этом человеке такого, что Мантис, едва сдерживаясь, бросилась прочь. Что он пережил настолько ужасного? Или что натворил?
Тони смотрел в стол и усмехнулся, только вот в его глазах не было ни капли веселья. Только тоска и… столько печали. Нехорошей, больной. Такая медленно точит изнутри, пока от тебя не остаётся ничего, кроме пустой оболочки.
Он поднялся и, пробубнив что-то о делах и том, что агенты покажут их комнаты, ушёл как можно быстрее.
— И всё же он какой-то мутный, — произнёс Рокет полным еды ртом. — Может, свалим, а? Вдруг он псих какой-то и порешает нас всех ночью?
— Я есть Грут.
— Ой, а ты у нас прям разбираешься в людях, да? Ну и чё, что он грустный. Это не отменяет того, что он может быть психом.
— Я есть Грут.
— Ничего он мне не понравился, ясно? Я просто втирался в доверие.
— Пойду найду Мантис, — поднялась Гамора и вышла.
— Во, правильно. А ночью мы все дружно свалим отсюдова, — продолжал Рокет.
— Я есть Грут.
— Ну и что, что так не вежливо. Тоже мне, интеллигенты нашлись.
— Никто не будет валить среди ночи. И это не обсуждается, — отрезал Питер.
Он не хотел улетать так скоро. Почему-то хотелось узнать о Тони чуть больше, а ещё составить новый микс. Да и когда он побудет на Земле в следующий раз? Да и прав Грут, не вежливо исчезать без объяснений после того, как их приняли так дружелюбно.
***
Спустя почти час в комнату вернулась Гамора, непривычно напряжённая и серьёзная. Она и так была такой большую часть времени, но сейчас это читалось особенно ярко.
— Как Мантис? — спросил Питер.
— Спит. Она… То, что она почувствовала, коснувшись Старка, вымотало её. Впечатлений явно хватит на месяцы, — устало ответила Гамора, грузно садясь на стул.
— И что же там такого? Неужели Рокет оказался прав? — усмехнулся Питер. Не нравилось ему всё это.
— Уж лучше бы он и правда был прав, — после минуты молчания отозвалась Гамора. А после рассказала ему всё, что ей удалось узнать у Мантис.
Сначала Питер не поверил. Просто не получалось поверить, что один человек способен вынести столько боли, нескончаемую череду то потерь, то предательств, то других ударов. От этого же с ума сойти можно. Дикое одиночество и чувство ненужности с раннего детства, которые с каждым годом лишь росли. Постоянные упрёки и бьющие в самое ранимое колкие слова. Потребительское отношение и бесконечные: «Сделай — дай — помоги», но ни одного «Спасибо». Неуважение. Непонимание и нежелание понять, узнать. Слепота к проблемам, невосприятие, словно не может быть у такого человека их в принципе. Полное отсутствие страха причинить ему боль. Обвинения во всех грехах и вечное попрекание ошибками.
И это не от каких-то посторонних чужих людей, а от тех, кого Тони считал друзьями. И до сих пор считает. От самых близких, тех, кому доверял.
Решив, что это не совсем их дело, чтобы лезть ещё глубже, чем есть сейчас, Питер и Гамора разошлись. Питер уже почти дошёл до комнаты, которую ему предоставили, как услышал тихий разговор двух агентов, которые шли в его сторону.
— Босс наш снова не в себе. Отчёт ему относил, а он будто и не видит меня. Как зомби, — начал один.
— Старк-то? После той фигни с Соглашением он почти всегда такой. Как ещё не свихнулся, удивляюсь, — ответил другой. Он помолчал немного и добавил уже серьёзнее: — Если это продолжится, он точно кони двинет. Нельзя на себя столько брать. И надо было ему директором становиться? Я бы на его месте послал всех и уехал в глушь.
— Вот потому ты и не миллиардер с железным костюмом, — усмехнулся первый. — Но в чём-то ты, может, прав, но это не наша забота. Ладно, мне ещё на обход. До завтра.
Питер успел проскользнуть в комнату, пока его не заметили, и осмысливал услышанное. В груди зародился интерес, даже любопытство. Хотелось узнать, что это за Соглашение и почему из-за него Тони сам не свой.
Еле уснув той ночью, он решил, что не улетит отсюда, пока не узнает правду.
***
С самого утра Тони явно их избегал. Все, кого бы они ни спросили о нём, как один отвечали, что тот занят. Питер упорно не понимал причину, чтобы так прятаться. Неужели стеснялся? Но ведь не было никаких поводов. Чёрт возьми, это же просто нелепо.
Но давить на Тони и просить о встрече было бы странно. Потому Питер надавил на Рокета и попросил узнать о случившемся, вспомнив ненароком подслушанный разговор. Наверняка в новостях или ещё где что-то промелькнуло.
Через полчаса Питер знал всё. О Тони, его отце, Афганистане, создании костюма, вторжении читаури, Мстителях, Мандарине, Альтроне. В завершении этого списка стояла Гражданская война. Название Питер посчитал чересчур пафосным, но в остальном… Ему стала ясна причина странного поведения Тони.
Он, наверное, никогда так не злился. Разве что когда узнал, что Эго убил маму.
Всё это было просто… просто… ужасно, неприемлемо, отвратительно. Настоящее предательство.
Так поступают только гнилые и конченые люди. Чтобы, без попыток решить всё мирно, сразу лезть с кулаками в драку с тем, кто является семьёй.
Настолько тонких подробностей Питер, конечно, не знал, но он судил по себе и своей команде. Когда бок о бок проводишь много времени с кем-то, то невольно узнаёшь его, а такое сближает и роднит. Сейчас уже Питер и не представлял своей жизни без этих звезданутых психов.
Наверняка с Мстителями было так же. Но почему тогда они просто перечеркнули все годы и хорошие отношения из-за дурацкой бумажки? Разве нельзя найти компромисс?
Питер не понимал. Чувствовал себя кретином, но не понимал. И неосознанно проникся к Тони. Это не было жалостью или чем-то подобным, а, скорее, сочувствием и желанием помочь. Разговором, добрым словом, молчаливой поддержкой — да чем угодно.
Откуда такое рвение, Питер не знал, просто… Больно ошибаться и разочаровываться в тех, кого считал близким, ещё больнее, когда эти самые близкие предают. Питер недавно пережил то же самое. Он ведь успел привязаться к Эго, и впрямь начал считать его отцом, а потом, узнав правду, почувствовал себя использованным. Да так и было, его использовали как расходный материал.
А потом смерть Йонду. Она не являлась предательством, разумеется, но было больно. И хорошо, что команда оказалась рядом. Такая поддержка помогла взять себя в руки.
Но кто поддержит Тони?
И Питер, наверное, из солидарности решил быть этим кем-то. К тому же постороннему порой выговориться намного легче.
К вечеру ему удалось поймать Тони в коридоре. Питер прошагал за ним в его мастерскую и зашёл следом. Тот явно не ожидал встречи и выглядел почти напуганным и смущённым, пытался как-то отмахнуться работой и делами, но Питер его остановил, ухватив за плечо.
— Я хотел извиниться за Мантис. Она… Понимаешь, она просто считывает эмоции, когда кого-то касается, и невольно переживает их сама. Поэтому и ушла так внезапно, не хотела сорваться, и…
Питер тяжело вздохнул, понимая, как трудно будет перейти от этого разговора к тому, что он в курсе произошедшего. К тому же взгляд Тони стал совсем загнанным. Да и он сам мгновенно ощетинился и напрягся. Питер понимал его. Если бы незнакомый ему человек пытался вот так влезть туда, куда не стоит, он бы и сам послал его.
— Просто послушай, хорошо? И постарайся не ударить. — Тони нахмурился, но молчал. И Питер расценил это как возможность. — Я не знаю, из-за чего Мантис так отреагировала, — убедительно слукавил он, — могу только представить. Но это не особо и важно. Просто… не надо копить в себе плохое. Я тоже много всякого прошёл и, наверное, совсем бы поехал крышей, но спасибо ребятам. Они… Ты видел, они те ещё придурки. У меня порой чувство, что я в каком-то цирке или психолечебнице. Но они мои придурки, которые выслушают, если мне это будет нужно, и помогут. Я…
Питер понял, что свернул куда-то не туда, начиная неосознанно давить на больное. И потому начал рассказывать об Эго, о том, как ошибся и обманулся, как потерял настоящего отца и только потом понял, как тот много значил. И о том, что держится сейчас… чёрт, он и сам не знал, по какой причине. Наверное, потому, что может разделить больное с кем-то, а не носить в себе.
— Тони, — несмело коснулся его ладони Питер, — ты можешь разделить своё плохое со мной… Я всё равно скоро улечу в космос, если ты разрешишь, конечно, так что разболтать не смогу. Да я и не стал бы. Что скажешь?
Честно говоря, Питер не рассчитывал, что Тони согласится, потому что… так или иначе его предложение казалось всё ещё странным и диким. Пришелец предлагает излить душу, беря роль психолога. Полная бредятина.
Тони смотрел на него долго и с сомнением, взвешивал что-то и, наконец, тяжко вздохнул.
— Хочешь выпить? Я очень. — И направился в сторону рабочего стола, из ящика которого достал бутылку и два стакана. Именно в этот момент Питер понял, что разговор получится.
***
— …и я же любил его. Восхищался, чёрт подери. Грёбаный Капитан Америка… — устало и почти обречённо говорил Тони. Его рука крепко сжимала полный стакан виски, а сам он был довольно трезв. — Мне ведь отец постоянно о нём твердил. Идеальный, бесстрашный, справедливый… Знал бы он тогда, какой его ненаглядный Капитан мудак. Знал бы он, что тот сделает… Стив ведь… Он так смотрел, словно я его личный враг. Даже хуже Гидры. Будто собирался убить. Он точно собирался, я знаю. Знаю такой взгляд, видел его и от Ванко, и от Киллиана. У Оби был почти такой же. А я ведь… я хотел как лучше, я пытался, изо всех сил старался и всё равно оказался последним дерьмом. Я же Старк. — Он горько усмехнулся и отпил из стакана глоток, а после поставил его на стол.
— Ты не плохой человек, Тони Старк, — начал Питер после того, как переварил рассказ Тони. — Не можешь им быть. — Он поймал неверящий и сомневающийся взгляд и продолжил: — Человек, который осознаёт свои ошибки, пытается их исправить и исправиться сам, идёт вперёд, несмотря ни на что, опять ошибается и опять совершенствуется, не может быть плохим априори. Мы живые, мы оступаемся, мы встаём и идём дальше. Только кто-то так, словно ничего не случилось и это нормально, а кто-то изменившись и сделав правильные выводы. Такие люди не бывают плохими. Просто не бывают. Ты не плохой человек, Тони, — шепнул Питер, аккуратно схватив его за ладонь. — Не идеальный, да. Но тебе и не нужно. Ты тот, кто есть, и ты пытаешься стать лучше. Это самое главное. А те, кого ты считал друзьями, этого не понимали. Не ценили тебя и того, какой ты удивительный. Им же хуже. Потому что такого человека, как ты, нельзя упускать из своей жизни.
Тони, казалось, вот-вот расплачется. Его глаза стали влажными и заблестели ещё сильнее, и в них плескалась настолько сильная благодарность, что Питер чуть не задохнулся.
Неужели ему никогда не говорили приятных слов?
Боже, эти Мстители и правда были полными мудаками.
Внезапно Питер ощутил себя таким же. Может, не совсем, но… Он ведь тоже предаст Тони в какой-то степени, улетев навсегда, бросив его одного оленёнком среди волков.
Он отбросил эту мысль и сосредоточился на настоящем. В котором ему до одури хотелось обнять Тони, отогреть его от холода одиночества и поделиться своей энергией. Ощутить под ладонью, как ровно бьётся чужое сердце.
Вдруг Тони улыбнулся, легко и искренне, отчего Питер задержал дыхание.
— Спасибо, — шепнул он и вздохнул. — Знаешь, я, наверное, пойду спать. Этот вечер меня вымотал. А улететь можете уже завтра. Вы и так задержались из-за меня тут на два дня.
— О, точно, — растерянно ответил Питер. — Команда будет рада.
Тони кивнул и вышел.
А Питер понял, что не хочет улетать. По крайней мере, без Тони.