— ШЕРЛОК!  

Джон проснулся от крика и сел на кровати. Он потер лицо левой рукой и вздохнул, перенеся вес тела на другую руку, которой опирался на кровать за спиной. Такое происходило почти каждую ночь — поэтому он не был удивлен, — тем не менее это бесконечно его расстраивало. Он был знаком с посттравматическим расстройством и повторяющимися кошмарами. После пребывания на поле сражения они были почти тем, чего ты ждал с нетерпением, как старого друга. На кошмары он мог положиться. Друзья никогда не были настолько надежными. Люди вообще постоянно подводят. «Шерлок подвел меня», подумал он, прежде чем смог остановиться. Он посмотрел в потолок и глубоко вздохнул. Точно так же, как его сны о войне стали болезненной рутиной, переживание момента, когда Шерлок прыгнул, стало неосязаемой частью его вечерней рутины, которую его мазохистская сторона ждала практически с нетерпением. Переживание этого момента также осталось в его сознании последним осязаемым воспоминанием о Шерлоке. Это было пугающе и жутко, тем не менее он видел своего друга каждую ночь, и поэтому не предпринимал никаких усилий, чтобы избавиться от этого и обратиться за помощью. Но как только он проснулся, чувство вины, крутившееся в голове, лишь усилилось. Это моя вина.

Он опустил ноги с кровати и сел на краю, глубоко вдохнув еще несколько раз, пока тело регистрировало ощущения комнаты, реальности. Пальцы ног подергивались, приспосабливаясь к холодному полу. Он снова провел руками по лицу, запуская ладони дальше, в волосы, застонал и взглянул на светящиеся цифры на прикроватных часах.

02:06

— Ладно, — сказал он себе, вставая. Схватил халат со стула возле кровати и, пытаясь согреться, завернулся в него резкими движениями, сунул ноги в тапочки и шаркая вышел на кухню, приготовить себе чашку чая. Пока нет смысла пытаться снова заснуть.

Каждый раз, когда он просыпался и выходил из своей комнаты, осознание того, что он не на Бейкер-стрит, все еще заставало его врасплох. Даже через восемнадцать месяцев это все еще резко встряхивало его и ни один из прошедших дней не приносил облегчения. Время не уменьшало боль от произошедшего. Тот, кто сказал, что время залечит все раны, был идиотом. Джон не смог удержаться от улыбки и закатил глаза. Он слышал голос Шерлока в голове, даже когда не спал. Особенно когда не спал. Но после этого его еще сильнее придавливало чувством вины. Оно пожирало Джона день за днем. Что, если бы я не сказал тех слов? Что, если бы я сильнее настоял на том, чтобы Шерлок позволил мне помочь в расследовании? Что, если бы я сказал что-то другое во время последнего телефонного звонка? Что, если бы я влез на крышу, чтобы остановить его? Что, если бы Шерлок знал, что я на самом деле чувствую?

Он передвигался по кухне в полусонном состоянии: щелкая чайником, чтобы подогреть воду, находя кружку, доставая пакетик чая из банки на столе. Всыпал в чашку чайную ложку сахара специально оставленной для этого на столе ложкой. Еще пару раз громко вдохнул, пытаясь прочистить голову. Вздохнул и схватил стеклянный стакан, стоящий в шкафчике над головой, и бутылку виски. Ему бы стоило убрать все это подальше, чтобы не поддаваться искушению, но, конечно, он этого не сделает. Джон и так это знал. Он постоянно видел бутылку, в шкафу, как будто насмехающуюся над ним, и, как бы он ни пытался сопротивляться, всегда ловил себя на том, что практически подсознательно к ней тянется. Он был идиотом до мозга костей — как всегда напоминал ему Шерлок. Ожидая, пока закипит чайник, он выпил янтарную жидкость, наслаждаясь прошедшим по горлу ощущением жжения, скатившимся по пищеводу и осевшим в груди теплом, которое, казалось, было единственным, что способно успокоить его в такие дни. Он налил на второй глоток и поднял стакан в воздух.

— За тебя, Шерлок Холмс. Эгоистичный ты ублюдок.

Конечно, Шерлок никогда не отвечал. Что ж, по крайней мере, он знал, что не настолько сошел с ума. И все же время от времени ему необходимо было что-то ему говорить. Хотя Джон на самом деле не верил в загробную жизнь, после смерти Шерлока он говорил с ним более откровенно, чем мог бы в реальной жизни. Его психотерапевт сказала, что он должен говорить правду — произнести то, что он так тщательно оберегал. Но он никогда бы не произнес вслух ничего из этого ни ей, ни кому-либо еще. Он мог сказать это только Шерлоку, на его могиле, или в любое другое время, когда был один. Только тогда он чувствовал, что его мысли в безопасности.

— Ты оставил меня здесь, а теперь посмотри на меня. Я — пустая оболочка, такой же как был до нашей встречи. Надеюсь, ты счастлив, — сказал он, прежде чем снова опустошить содержимое стакана и швырнуть его на стол.

Чайник наконец закипел, и Джон заварил себе чая, прошел в гостиную, сел на диван и бездумно уставился в пространство, держа в руках теплую кружку. Его квартира была безликой, опрятной и бездушной. Он вспомнил тот день, когда приехал на Бейкер-стрит и встретил Шерлока. В квартире царил беспорядок, и поначалу он думал, что это будет невыносимо. Но что-то в хаосе и эксцентричности той квартиры и самого Шерлока позволило Джону чувствовать себя абсолютно свободным, счастливым и ощущать себя как дома. Он злился, глядя на свою собственную скучную жизнь, изложенную в безвкусной мебели. Ни черепа на каминной полке, ни очаровательно разномастной мебели. Даже газеты были аккуратно сложены и собраны в практичную стопку. Привитые военные навыки были чем-то вроде проклятия. Он так скучал по оживленной Бейкер-стрит, что аж заныло в груди. Или, возможно, это был просто знак того, что ему нужно меньше пить в два часа ночи? Он невесело рассмеялся про себя.

Поставив чашку на столик сбоку, он схватил стопку почтовых конвертов, которые раньше игнорировал, не заинтересованный в разборе в конце долгого дня. Счет за электричество — это могло подождать, он бросил его обратно на стол; письмо, адресованное соседу (новый почтальон в самом деле был не так хорош, как старый Стэнли, вышедший на пенсию), и небольшой мягкий сверток. Он сел ровнее, с интересом перевернул пакет, но на обратной стороне не обнаружил обратного адреса. Он попытался надорвать клапан, но тот был прочно приклеен, достаточно, чтобы заставить Джона встать и найти что-нибудь, что поможет разрезать сверток. Он схватил свои ключи с подставки возле двери и грубо потер, пытаясь ослабить место склейки. Клапан открылся так внезапно, что сверток и ключи упали на пол, а изнутри вывалилась маленькая флешка. Джон наморщил лоб, наклонившись, чтобы поднять флешку и упаковку, заглядывая внутрь в поисках дополнительной информации. Больше ничего не было, лишь карта памяти. Он держал ее между пальцами, поворачивая, пытаясь рассмотреть, не выдадут ли какие-нибудь лейблы или маркировка ее предназначение. По-прежнему ничего. Он поднял ключи с пола и положил их обратно, внутренне проклиная себя за аккуратность и предсказуемость. Неудивительно, что Шерлок считал меня скучным. Схватив свой чай и вновь садясь на диван, он еще немного покрутил флешку между пальцев, одновременно отхлебывая из чашки, оценивая вес и текстуру — как будто все это могло ему что-то сказать. Он знал, что Шерлок, вероятно, к этому моменту уже вычислил бы семь вариантов, основываясь на типе свертка, в котором ее доставили, марке и размере карты памяти, но Джон — за все время, проведенное вместе — не стал более опытным в такого рода делах. Он много раз пытался использовать дедукцию в своей повседневной жизни, чтобы понять, не приобрел ли он, возможно, часть таланта Шерлока, но был разочарован. Он лишь еще больше разозлился на весь мир и на Шерлока.

Допив остатки чая и желая отвлечься от погружения в привычную кроличью нору* Шерлока в два часа ночи, он внезапно встал и подошел к маленькому столику у окна, где стоял ноутбук.

«Нет смысла гадать, Ватсон. С таким же успехом можно все выяснить», — услышал он в голове инструктирующий голос Шерлока.

— Да, хорошо, хорошо. Просто подожди, — непреднамеренно произнес он вслух, а затем покраснел от сделанной глупости, несмотря на то, что никто не мог его видеть или слышать. «Я в самом деле идиот, да?» — подумал он про себя. Он развернул ноутбук к себе, решив постоять, а не устраиваться в кресле. Внутри него включился режим «бей или беги» — как будто бегство могло спасти его от того, что было на карте памяти. Он открыл ноутбук и вошел в систему, вставив карту памяти в слот. И втянул воздух сквозь зубы, когда в списке дисков его компьютера появилось наименование флешки. «Соскучился по мне?» — насмешливо гласило оно. Сердце учащенно забилось, и он оперся на стол. «Может быть, стоит присесть», — подумал он про себя, но не смог пошевелиться. Сделав несколько глубоких вдохов, он кликнул по папке, внутри оказался лишь один видеоролик. Он был в ужасе от того, что может увидеть, и все же знал, что должен это выяснить. Не раздумывая больше ни секунды, он кликнул по файлу, и появилось окошко проигрывателя. Джон нажал на воспроизведение, запустив видео: на экране возник пустой стул, за камерой слышались звуки возни. В правом нижнем углу была указана дата прошлой недели, и было ясно как божий день, что ролик совсем свежий. Джон чувствовал пульсирующую в ушах кровь, страшась увидеть то, что должно произойти на экране ноутбука.

А на экране бесцеремонно бросили на стул человека. Какое-то мгновение Джон сомневался, но, конечно, он не мог ошибиться, увидев эти кудри, скулы, и услышав глубокий голос. Несмотря на кровь и синяки, а также сильно истощенную фигуру, он знал, что перед ним на экране был Шерлок Холмс. Он отшатнулся назад, споткнулся о край ковра и упал, сильно ударившись об пол.

— Шер… Шерлок? — прошептал он в пустоту комнаты. — Какого хрена?..