Мать Энгни была хозяйкой рудника, располагавшегося далеко в пустыне, за Великими Оазисами: там, где ночью змеи собирали с камней скудную росу, а жарким днем песок в волосах мужчин сиял золотом. В воронкообразном карьере, похожем на ловушку гигантского песчаного льва, добывали алый сурт — металл, что после особой магической и технической обработки становился очень прочным, сохраняя при этом легкость. На пластине толщиной в два волоса пущенная за двадцать шагов стрела оставляла вмятину. Сурт и в Карране-то продавали задорого, а вовне — вообще за баснословные деньги, потому люди этого металла почти не знали.

Ирьяд приезжала в Логру по делам и «сменить обстановку». Широкобедрая, приземистая, с цветной головной повязкой и золотистыми сережками-кистями, метущими по плечам, она передвигалась, тяжело печатая шаг. И высказывала прямо все, что думала. Отец, вспоминая об этом вслух, слегка сводил брови. Может, она, далекая от политических хитросплетений, говорила ему неприятные вещи. Энгни мать ничего плохого не говорила. Может, отцу не нравилось, что она часто ужинала на кухне вместе с прислугой и зычный хохот долетал до верхнего этажа, где располагался кабинет. Вообще удивительно, как и почему Ирьяд выбрала отца — они были совсем не похожи. И Энгни получилась не похожа ни на одного из них.

Говорили, Ирьяд Лакрун была жесткой. Энгни помнила ее громкий голос и то, как в дни ее приездов слуги бегали по дому — куда суетливее, чем обычно. Они ее боялись. Энгни тоже побаивалась, хотя мать ни разу не ругала дочь. Напротив, баловала, привозила всякие диковины: маринованные ростки тысячешейника, из которых можно было выстроить на блюде лес; каменные розы, найденные в песках — этих причудливых цветов много находили в пустыне; черный песок, танцующий вслед за металлическим шариком в стеклянной колбе, и украшения.

У матери было два мужа — Адельгейр в городе, а еще один, более молодой, жил с ней прямо в рудниках. Он погиб в каменоломне, когда Энгни исполнилось девять, и детей от того мужа вроде бы не было. Сплетничали, что он был строптивым рабочим, которого хозяйка помиловала перед казнью. После его смерти Ирьяд почти перестала приезжать в Логру. Перестали приходить и письма. Расспросы о матери умело сводились отцом в никуда. Небольшая беда: Энгни никогда не надеялась на Ирьяд ни в чем, и быстро привыкла жить совсем без нее. У матери своя жизнь, у Энгни — своя.

Энгни и Теннет ехали быстро, свернули с главного тракта сразу, как только представилась возможность, и после сворачивали снова и снова на более мелкие дороги, пока те не превратились в тропы между крохотных селений с глиняными мазанками вместо домов. Двери в эти жилища были низенькими, да и сами постройки не внушали доверия. Не внушали доверия и люди, разглядывавшие двух путников. Следов оставлять не хотелось. 

Раньше Энгни путешествовала с комфортом, и сейчас вероятность заночевать в лесу тревожила. Она боролась с этой тревогой, пока солнце спускалось все ниже, скользя огненными сполохами по стволам сосен. Теннет ехал позади молча, никак не комментируя выбранный хозяйкой маршрут. Может, удастся найти какую-нибудь охотничью хижину? Будто в насмешку, закатное небо покрылось тучами и хлынул ливень. 

В овраге, под сходящимися шалашом ветвями, было сухо и уютно. Энгни спрыгнула на землю. 

— Дожди наполняют низины, нам нужно найти укрытие на возвышенности, — сказал Теннет, проезжая мимо.

Пришлось сцепить зубы и выбираться из оврага вслед за мальчишкой. Он отыскал высокое дерево с расходящимися пологом ветвями и, пока Энгни привязывала ракн, развел костер. Энгни собиралась постелить плащ, но Теннет молча принялся рубить нижние, сухие пушистые ветви с другой стороны ствола; сложил из них постели. Ужинали молча. Было хорошо слышно, как по оврагу течет бурливый ручей. Лицо охранника оставалось непроницаемым, он смотрел в огонь. Лежа под теплым плащом, Энгни смотрела как на хвойных иголках играют блики костра. Она бы и сама со всем справилась! Ну вымокла бы — велика беда?

Теннет уже спал, предусмотрительно оцепив крохотный лагерь заклятием искр, а Энгни не спалось. Тот, кто пробудил голос Древнего, сделал это снова. Под влиянием ли Яха из Эрзума? По своей ли воле? И чей голос вплелся в его разум на этот раз?

Она продолжала искать, в городках и сельеньицах — посылала Теннета слушать, что говорят люди, а сама пыталась снова и снова слушать мир в короткие мгновения сосредоточения. Что-то происходило на юго-западе.

Там захоронен Мэсен. Разумеется, маг выбрал Его. Хотя почему “разумеется”? Древний лежит глубоко на дне Черного океана, просто так туда не добраться. И что будет теперь? Один раз — случайность, три — закономерность, но два — неопределенность. Головоломка. Не стоит забывать про ищейку, следует думать, что она тоже отправилась в путь. Нужно составить план, но это сложно, когда информации так мало, а вариантов так много! Какое решение примет Урьхал? Какое принять Энгни? 

Одним туманным утром молчаливое воздержание Теннета прорвалось потоком неуместных вопросов. 

— Расскажете мне, что вы ищете? Куда мы едем? Снова в Академию, куда не добрались в тот раз? Это связано с девушкой? Расскажите, так я смогу лучше помочь вам. 

Он встал раньше и сидел у костра, ожидая, когда хозяйка проснется. Энгни рассмеялась. 

— Если я расскажу, то, возможно, однажды мне придется убить тебя, чтобы тайна осталась тайной. 

Говорила не всерьез, в уверенности, что он тут же откажется. Но мальчишка, чуть помедлив, кивнул: 

— Согласен.  

 — Зачем это тебе? — она села, натянув на плечи влажный от росы плащ.

— Я просто хочу быть вам полезным, госпожа. 

— Просто? — усмехнулась Энгни. — Думаешь, я поверю в “просто”? Чего тебе надо, скажи, — он молчал, глядя на нее. — Ты же непутевый! — Энгни встала, потянулась, высушила одежду заклинанием. — Чего тебе от меня надо? Рекомендаций? Чтоб в дворцовую стражу взяли? Или денег? Не хватает жалования на человеческих шлюх? — Энгни подошла ближе. Мальчишка все так же смотрел снизу вверх, не опуская взгляда. Она шагнула еще ближе, наклонилась к самому его лицу. 

Теннет наконец отвел глаза и неловко отполз на другую сторону костра. Помолчав, сипло выдавил: 

— Вы хотели оскорбить меня, госпожа? Вам удалось. — Тоже встал, сворачивая мокрый плащ. — Но я останусь, — по челюсти прокатились желваки. — Мои слова — не ветер.

— Я освобождаю тебя от слова, хотя его и не принимала.

— Это неважно. Я останусь.

— Я не могу тебе доверять.

Он размышлял некоторое время. Потом отбросил плащ и резко рубанул ладонью:

— Хорошо. Да, я допускал ошибки и мне нужны хорошие рекомендации, срок службы в пять лет. Я отработал лишь его часть.

Энгни подняла бровь:

— Это не объясняет, почему ты выследил меня и поехал за мной, а не остался охранять отца.

— Я… просто… — о Свет, он что, краснеет?!

— Все-таки просто? — снова рассмеялась Энгни. — Врать ты совсем не умеешь. Ладно, можешь хранить свой секрет и дальше.

Теннет, закусив губы, сызнова увязывал плащ, ремешки едва не трещали. На хозяйку мальчишка не смотрел. Она может его убить в любой момент. А он ее — не станет. Нет, не станет. Милый мальчик, даже жаль, что совсем не в ее вкусе.

— Сядь, — приказала Энгни. — И слушай внимательно.

Выслушав, Теннет некоторое время таращился на нее, а потом сказал:

— Этот человек может быть опасен.

— Вряд ли. Мы едем на север. Займем позицию в точке, откуда можно добраться до могил Эаяна и Бинна в горах. Думаю, эта стратегия сейчас наиболее разумна.

— Как скажете, госпожа.

Теннет погасил костер; через пару узлов на месте углей уже росла трава.

***

Натянутая тонкая кожа походила на туго набитую подушку, после касания ланцета — сжималась в пустой мешок, пока пахнущее гнилью содержимое струилось в заботливо подставленную лекарем ванночку. Старик шипел и вполголоса ругался, когда новые и новые подушки на его спине и руках превращались в мешки, после — покрывались беловатым порошком, бинтовались. Без толку — завтра появятся новые и снова принесут страдания. Десятки бутыльков на большом подносе отбрасывали неуместно яркие блики на стены и потолок спальни. Окна, распахнутые в сад, насыщали сладостью цветущих лиан без того удушающую вонь. Особенно сильно смердела рука, черные пальцы которой помощник лекаря аккуратно разложил на блюде со льдом. Сверкающие осколки мутнели под зеленовато-алыми каплями. 

— Ты покидаешь меня в тяжелое время, — слова вырвались помимо воли.

— А когда-то было другое время? — Синар булькающе рассмеялся. — У тебя есть силы справиться с грядущим, ты неплохо справляешься и с настоящим. — Лекарь звякнул очередной стеклянной хреновиной, заставив старика вздрогнуть в ожидании новой боли. — Думаю, урегулирование ситуации на северной границе — это больший успех, чем ты воображаешь.

— Это заслуга Хирды. Она уже много лет ведет тактику сдерживания, у меня бы давно сдали нервы.

— Но ты подсказала ей, как действовать, и это был мудрый совет. Теперь Око Кумэ занято собственными проблемами, и ты сможешь сосредоточиться на решении более…

— Ваша светлость!

Лекари засуетились, откуда-то выползли еще несколько, все в зеленоватых, словно жижа в ванночке, одеждах и с привычными к фальшивым улыбкам лицами. Ей никогда не нравились лекари. Уж лучше маги. Жаль, что и они не всесильны.

Старика спешно одели и уложили, пока не пришел в себя: обычно любая манипуляция давалась ему тяжело. Когда Синар очнулся, она взяла его за более-менее здоровую руку. 

— Сверны давят со всех сторон. Для них у меня пока нет рычага. Тактика сдерживания тут не поможет.

— Да, ситуация сложная. Прости, что я не могу… Не могу тебе помочь! — о звезды милосердные, он что, плачет?! 

— Прости меня, дорогой друг, — вздохнула она. — Вместо того, чтобы дать тебе покой, я пытаюсь сцедить последние соки.

— Это не так! — Синар кивнул на столик у постели со стопкой чистых тряпиц, и она утерла его слезящиеся глаза. — Я сам рад бы облегчить твою ношу. Я был на твоем месте. И знаю, как это трудно.

Она помолчала, глядя в окно на вьющиеся ветви с тяжелыми белыми цветами, вокруг которых гудели шмели.

— Думаю, если бы оставили тебя, было бы лучше.

— Сослагательное наклонение — путь в бесплодные пустоши и хождение по кругу. Соберись, Ран-ран. Соберись. Твоя сила при тебе.

Хотелось ответить “Ты — часть этой силы!”, но пришлось промолчать.

— Мятежные маги. Это была ошибка… Все зашло слишком далеко, Синар.

— Ты не кукловод, Ран-ран. Ты политик, а люди — не марионетки. Порой они пускают наши планы прахом.

— Да. Но мне придется послать за ними отряд. Официально.

— Это тяжелое решение.

— Но оно правильное, — чудом удалось не допустить вопросительной интонации.

— Да. Разумеется. Это наша работа, наше предназначение! — старик приподнялся и схватил ее за рукав. — А теперь иди! Иди, и в очередной раз приведи весы в равновесие… кровью.