В Лаганнде они задержались — этот торговый узел оказался весьма урожайным местом для поиска информации. Энгни то и дело проводила рукой по голове, снова с удивлением ощущая под ладонью мягкий пушок. Дома она не допускала такого, хоть и не особо следила за модой, но старалась выглядеть подобающе. А за время скитаний по лесам и людским городкам даже и думать забыла о таких мелочах. Однако никто не смотрел на нее оценивающе, сравнивая с воображаемым идеалом, и раз за разом находя недостойной. 

К тому же Энгни накладывала иллюзию, преображая себя в человека при въезде в селения — так она привлекала меньше внимания и могла раствориться в людском месиве так же, как Теннет. Конечно, любой чародей при желании увидел бы плетение иллюзии, но магов в Ралбоннде не так много. Образ собрала из разных увиденных девушек, получилось невесть что. Теннет недоуменно хмыкнул, увидев ее в первый раз, но от комментариев воздержался.

Картинка в наблюдателе стала походить на диковинный серебристый росток-трилистник. Один раз — случайность, три — закономерность. Энгни сопоставляла факты, слушая сплетни и читая официальные новостные листы, вывешенные на площадях. В Карране новости — доступный любому источник настоящих сводок событий и новых открытий, а здесь — жалкая попытка повторить эту систему публичных знаний. Но и в этих выхолощенных строчках можно было найти зерно истины, если знать, что именно ищешь. 

Аномальный шторм, не утихающий уже третью черночь, не обязательно связан с действиями мага-носителя голосов Древних. Мор у северного берега и пропадающие люди отлично сочетаются меж собой и безо всяких таинственных сторонних сил. Драконы — может, и не плод воображения, а какая-то сезонная миграция, кто знает? Об этих существах вообще мало что известно наверняка. Энгни старалась найти опровержения, а не подтверждения своим теориям — так, как учил отец. 

Она почти привыкла к людям. Те уже не казались столь уж отличными от карранцев — если отбросить удручающее невежество, разумеется. Энгни хотя бы перестала вздрагивать, когда кто-то задевал ее в толпе или, принимая за свою, доверительно склонялся ближе, рассказывая что-то. Теперь подобное беспокоило лишь Теннета, у которого, кажется, мозоль появилась на ладони от постоянного стискивания рукояти меча.

Начальник уличной стражи Лаганнда обитал в здании, знававшем лучшие времена: крыша одной из боковых башен обвалилась, стены окружали уже рассохшиеся деревянные леса. Из узких бойниц то и дело вылетали стрижи, явно нашедшие там приют. Однако значительную часть нижних залов занимали склады, где днем и ночью сновали купеческие слуги и сами дельцы. Идеальное место, в котором новости можно услышать раньше, чем их кастрируют и напечатают на листках наместнические законники.

После короткого приветствия Энгни положила на стол золотой:

— Это чтобы вы рассказывали мне…  

— Милочка, ты не первая, кто хочет сделать меня доносчиком, но я не стану нарушать свои клятвы ради денег! — перебил враз напыжившийся мужик, сложив на груди по-младенчески короткие пухлые ручки.

— Не прошу вас об этом, — заставила себя улыбнуться Энгни. — Меня не интересует, кто из знати вчера шатался по притонам и кто из купцов недодал налогов. Только странные события, вроде свежих городских баек. Или про магию что-нибудь.

— Госпожа — маг? — опасливо спросил стражник, оглядывая ее.

— Нет. Госпожа — писательница, я собираю материал для книги.

Мужик сразу расслабился, ухмыльнулся. Среди людей до сих пор многие считали, что чиркать в блокноте — причуда богатых тщеславных бездельников.

— Этого добра в достатке. Буду рад помочь, — он сгреб золотой и сунул в кошелек на толстом животе.

Возвращаясь в свою комнату в гостинице, Энгни услышала:

— …черная! Как сапоги мои черная баба, зуб даю! На башке пучок с золотом… 

Энгни остановилась, поправляя пояс и внимательно прислушиваясь. Но когда подняла лицо, двое у стойки, поминавшие “черную бабу”, уже исчезли. Энгни глубоко вдохнула и выдохнула, взбежала по лестнице и, заперев дверь, сняла иллюзию. Из зеркальца на другой стороне комнатки глядела половина темнокожего лица. 

Итак, Урьхал здесь. И не маскируется. Намеренно или случайно? Знает ли она о Энгни? Если знает, непременно дала бы понять — хотя бы из желания поиздеваться.

Но проходили дни, а ищейка никак себя не проявляла. Может, все-таки не знает? Или Энгни настолько ничтожна, что обращать на нее высочайшее внимание вовсе необязательно. Отец, разумеется, понял, куда и зачем сбежала дочь. Возможно, рассказал и своей новой помощнице… При этой мысли кулаки сжимались сами собой.

***

— Мама! — маленький мальчик выбежал из калитки, едва не врезавшись в шедшего за госпожой Теннета. Ребенок держал в руке нечто, больше всего похожее на распотрошенную метелку для чистки стойл. — Мама, смотри, я сделал птицу! Это ландун!

Темноволосая женщина, что развешивала белье на другой стороне улицы, обернулась.

— Скорее, похоже на стрижика, — она серьезно рассматривала неуклюжий, едва скрепленный ворох ветвей пополам с соломой.

— Правда, здорово вышло?

— Очень. Поставим на полочку у окна.

Энгни было пять, не больше. Они с отцом долго ехали в общей паровозке — тогда еще у них не водилось собственной. На очередной длинной остановке, пока прочие пассажиры прогуливались по базарчику у станции, отец остался в прохладе и тени — внутри повозки: писал, читал взятые с собой книги, а Энгни изнывала от скуки. Бумажные звери, которых ей предлагалось мастерить, не складывались как надо; готовые игрушки не радовали. 

Наконец отец, видимо, поняв, что спокойно поработать ему не дадут, завязал с дочерью разговор. Рассказывал о сущности времени, показывал, как устроен отмеряющий узлы и танны механизм — тот, что висел на стене станции, и дорожный, в шкатулке. Отец, как частенько случалось, быстро рассердился из-за того, что маленькая Энгни не понимала “базовых вещей”. Она тоже расстроилась и от злости сломала танномер, выдернув пружину. Отец ругался, надутая Энгни даже выскочила из паровозки. Встала на самом солнцепеке, решив заболеть, раз такая глупая девочка никому не нужна. Слезы высыхали, стоило им скатиться до половины щеки. Спустя огненно-жаркую бесконечность, не вмещавшуюся ни в один танномер мира, отец позвал ее. 

Он учил Энгни, и за это она была благодарна. Контролировал ее образование, нанимал лучших учителей. Но сводить брови, выслушивая умозаключения дочери, не прекратил. Даже когда Энгни подросла и стала способна как следует запоминать и сопоставлять полученные знания, ею все еще были недовольны — с возрастом повысились и требования. Разумеется, соответствовать им было невозможно, ведь она — лишь дочь гениального ученого, но не он сам. Со временем она вовсе прекратила попытки обсуждать с отцом отвлеченные материи; превратилась в помощницу, послушную и достаточно разумную, чтобы не переспрашивать дважды. Этого хватало… отцу — так точно. Интересно, получилось бы вспомнить хоть один разговор без лекторского тона, хоть одну дискуссию, в которой единственно верным мнением не было бы мнение Аделгейра Лакруна?

Энгни забыла упаковать танномер, когда ушла из дома, и порой терялась во времени. Люди Степей измеряли его по отметкам на свечах, а у горцев, вроде как, были клепсидры. Энгни не видела вживую, лишь читала о них. У людей не только новости, но и измерение времени были привилегией правящего класса: ведь свечи стоят немало, а водяные часы нужно содержать в теплом помещении, да и изготовлять не из дешевого подверженного коррозии металла…

— Госпожа. Госпожа Энгни!

— А? Что?

Она очнулась от задумчивости и посмотрела на Теннета.

— Я подумал… Может, зайдем в трактир перед отъездом? Или заночуем?

— Нет, нет, — Энгни собралась с мыслями. — Просто купи еды в дорогу и возвращайся.

Хотя Энгни все более убеждалась в том, что Урьхал не знает о ее присутствии, незачем оставаться в этом городе дольше — просто на всякий случай. Энгни держала обеих ракн за поводья. Вышколенные животные спокойно стояли у обочины и не пугались громких звуков, хотя улица была оживленная: мастерские, таверны, громоздящиеся одна на другую, словно грибы на гнилом пне. Какофония металлического лязга из ближайшей кузни и музыки из окон кабака, увешанного фонариками. Там внутри что-то праздновали, шумно и безо всяких границ — как умели только люди. Из окна внезапно вывесился кто-то тощий, вниз полетела и разбилась о мостовую кружка, брызнув пеной на пищащего айла. Тощего сгребли за ноги и взволокли обратно в окно, айла скрылся в щели меж стен.

Кузнец в одних штанах и кожаном фартуке мерно опускал тяжелый молот на наковальню, летели искры. Энгни подумала, что было бы, если бы сюда доставили нормальный станок для работы с металлом. Выросли бы цены на изделия или напротив, упали? Мышцы кузнеца походили на катящиеся в илистом потоке валуны, отсвет печи выделял каждую… Энгни заставила себя отвести взгляд: еще не хватало — глазеть на человеческих мужчин!

***

Если маг решил пройтись по всем гробницам Ралбоннда, стоило ожидать его появления на могиле Эаяна. Для начала хотя бы разведать, что там и как. Сидеть и ждать на месте Энгни просто устала. 

Они ехали в сторону океана целый светоч. После переправы через Флеанн, которая здесь была куда более бурной, чем на равнине, стало теплее. Пришлось даже снять плащ и верхнюю куртку. Воздух отчетливо пах солью, хотя до побережья оставались еще несколько десятков полей*. Рощи сменялись широкими степями, покрытыми мелкими холмиками с длинной травой. Ветер гнал по ним темный песок.

Город на берегу отстоял далеко, к могиле Эаяна не вело никаких дорог. Энгни ехала по последней все сужавшейся тропе, пока та не пропала среди песка. Там путники провели спокойную ночь, а степной ветер шептался с травяными метелками, словно рассказывал им сказки.

Миновал еще светоч, ракны устали и носы у них побелели от жажды, однако поить их было пока нечем. Поэтому животных оставили в последней попавшейся на пути рощице с неведомо как сохранившимся клочком сочной травы. Вещи взяли с собой: до места оставался неблизкий путь пешком.

Энгни и Теннет спустились на берег. Слева исчезала в дымке сизая грань океана, впереди через какое-то время должны были показаться точки знаменитых Хрустальных Столпов. Энгни читала о чудесах этой могилы, а теперь сможет увидеть своими глазами. Многие историки и путешественники называли это место Столпами Пепла. Материал, из которого состояли “столпы”, походил, скорее, на стекло, хотя не был им. Странные световые грани внутри медленно двигались, словно бы находясь в жидкости. Многие исследователи пробовали вскрыть толстую корку и набрать этой жидкости, однако при соприкосновении с воздухом та мгновенно обращалась в твердое состояние, застывала еще одним наплывом.

Полупрозрачные, дробящиеся грани внутри странно преломляли солнечный свет — тот превращался в ядовитый луч, могущий ослепить, сжечь все, что попадалось на его пути. В самих сужающихся кверху столпах виднелись выемки, бугры, сквозные оплавленные дыры; земля у подножий чернела пятнами и полосами. Столпы повыше походили на узкие пирамиды, те, что пониже, деформировались под действием собственного же оружия — растеклись и застыли в новых причудливых формах. В солнечный день это место было опасным, на закате или рассвете, когда солнце стояло низко — превращалось в смертельную ловушку для любого живого существа, и лишь упрямые семена трав прорастали на рыхлой почве, пока их снова не убивали лучи, сплетенные друг с другом в подобие разящего клинка.

Шаги Теннета затихли, и Энгни тоже остановилась, потому что различила чары. Люди не дураки, они поняли: с древними могилами творится неладное. Вероятно, выставили оцепление вокруг каждой из них. На почтительном расстоянии, разумеется. Что, если они сумеют поймать мага? Уже поймали?.. 

— Попытаемся пролезть, — сказала Энгни. — Надо отыскать, где плетение рыхлое.

На таких огромных кругах слабые места почти неизбежны, а там можно тихо вмешаться, не потревожив нити основы и не подняв переполох. Ведь не зря же ехали сюда!

Солнце уже клонилось к горизонту, вокруг топорщился береговой тростник. Энгни обходила пучки его острых игл, следуя за тонким ободком плетеной границы и зорко посматривая по сторонам — вдруг где скрывается часовой? Но людей не было видно. Энгни расслабилась: Ралбоннд вложился в охрану не всерьез, скорее так, для иллюзии контроля. Ведь они понятия не имеют о том, что на самом деле происходит! Даже чужой облик можно снять и побыть, наконец, собой.

Слабое место нашлось, но после пришлось идти еще два полных танна. Хрустальные Столпы приблизились — сверкающие и немые, горящие закатом поверху и отражающие бурый песок понизу. Отдельные покосившиеся столпы спускались по крутому обрыву, другие торчали прямо из океанской воды. Из осторожности Энгни не прикоснулась к ближайшему, нависшему над берегом, пригнулась, проходя мимо. А после встала, как вкопанная, пытаясь проанализировать свои ощущения. Теннет тоже напряженно застыл, вглядываясь в мутную от вихрей песка даль наверху откоса. Энгни переглянулась со своим охранником и нахмурилась. Они оба чувствовали одно: присутствие мага. Странного мага. Такой мощью не могут обладать люди, даже с их усилителями. И карранцы… Энгни плюнула на все и ринулась наверх по осыпающемуся склону. 

— Госпожа, нет! — прошипел Теннет позади. — Куда?! Это опасно… — но Энгни припустила еще быстрее, оступаясь, цепляясь за чахлые кустики.

Бешеный бег прервался вместе с ощущением близкого присутствия — оно пропало, словно и не было. Энгни лихорадочно оглядывала небо, берег, океанские волны, пыталась нащупать, найти магическим зрением хоть какую-то зацепку… Никакого следа.

Теннет догнал ее, тяжело дыша, вернул в ножны меч, присел прямо на песок, вытирая пот со лба. 

— Что вы здесь делаете?

Энгни едва не вскрикнула от неожиданности. Из-за очередного куста серых тростинок выскочил солдат в военной форме Ралбоннда. В руках у него был лук с уже вложенной стрелой. — Дорога далеко, а здесь закрытая зона! Кто вы такие? — из-за его плеча вышел другой, потом из-за куста показался и третий. Все — обычные люди, не маги, но все при оружии.

Теннет метнулся и встал между ними и Энгни:

— Деритесь со мной. Я здесь для этого, а моя госпожа… 

О ветра глубоких каверн, этот дурень сейчас выболтает все на свете!

Энгни резко развернула его к себе, повисла на шее и прижалась к губам. После оттолкнула, обернулась к замершему в замешательстве солдату и сладко улыбнулась:

— Простите моего жениха, господин солдат! Мы всего лишь хотели уединиться… в красивом месте. Я много слышала о Столпах, и вот… мы знать не знали, что набредем на военный пост! — она толкнула ошарашенного Теннета в грудь и злобно прошипела: — Придется тебе все же хранить мою девственность до свадьбы, олух! Идем вниз, нам еще до корабля добираться!

К счастью, оставлять свой пост солдаты не стали и незваных гостей не преследовали. Теннет то краснел, то бледнел и молчал весь путь до рощи, и после, до портового городка, где наконец ракны напились воды. Энгни едва сдерживала смех, незаметно бросая взгляды на своего выбитого из колеи спутника.

— Заночуем здесь? — спросил он, избегая смотреть на хозяйку.

— Нет. Нельзя, чтобы нас нашли, особенно после встречи с теми типами!

До небольшого уединенного пляжа за рыбацкой деревушкой добрались глубокой ночью. Кусты и камни не очень-то защищали от северного ветра, океан шумно волновался. Пламя костра сдувало в сторону. Энгни высыпала в котелок последнюю горсть карранского изюма и вздохнула.

Кое-как улеглась на расстеленной охранником попоне, но даже под плащом ворочалась, не в силах уснуть. Снова и снова вспоминался неудачный поход к могиле Древнего и присутствие. Был ли это тот самый маг? 

Пытаясь укрыться так, чтобы не оставить лазеек для колючих порывов ветра, Энгни злилась. Теннет подошел, лег рядом, поверх ее плаща опустился второй. 

— Простите, госпожа, но так вам будет теплее. 

— Я знаю, недоумок, — прошипела Энгни. — Мы могли бы спать в гостинице, с очагом и одеялами, если бы ты держал свой длинный язык в заднице!

Неуместное воспоминание об умениях мужчин из Общих домов обожгло спину там, где ее касалась чужая. Энгни отодвинулась, натягивая ткань.

— Потому что я назвал вас госпожой? Но любой поймет, что вы не из простых, просто посмотрев на вас, — не оборачиваясь, возразил Теннет.

Больше они не говорили, а в разливающемся под плащом тепле все же получилось расслабиться и уснуть.

Энгни открыла глаза в тусклом рассветном свете, среди полной тишины, не нарушаемой даже плеском волн. Теннет во сне притиснулся к ней в поисках тепла, или сама Энгни к нему прижалась? От мужчины пахло ракнами, солью, словно он выкупался в океане; дымом и потом. Но это почему-то не было неприятно. Теннет спал, едва слышно посапывая. И упирался в хозяйкино бедро кое-чем… Значит, все же не спал? Энгни усмехнулась. Смеет мечтать о ней?.. Этот получеловек? Она попыталась вызвать в себе гнев, но пришлось признать: ощущать себя желанной приятно. Все-таки на другую половину Теннет карранец. Энгни осторожно отодвинулась подальше.

Во второй раз она проснулась, когда солнце уже поднялось над гладким зеркалом океана, а Теннет возился, увязывая поклажу. Молча ушла за дальние валуны, после вернулась к стоянке и стала смотреть на своего охранника. Тот вернул взгляд, в котором нельзя было ничего прочесть.

— Теннет, я понимаю, что… наверное, это сложно для такого, как ты, но… Ты обязан держать себя в руках! Вести себя подобающе.

— О чем вы говорите, госпожа?

— Я дочь благородного дома, и я молодая и пока безмужняя, и понимаю, что такое может вызывать в тебе… определенные эмоции. — Теннет таращился, глуповато приоткрыв рот. Энгни ощутила смущение, но и рассердилась — это ему надо стыдиться! — Я о том, что произошло утром. Я все видела!

— Да что именно?! — кажется, и Теннет уже потерял терпение.

Кстати, а он вообще хоть раз за путешествие терял его? Кажется, нет… 

— То, как ты тычешься своим членом в мою ногу, олух! — выкрикнула Энгни. — Как ты посмел?

Он рассмеялся.

— Простите, госпожа… О духи… Простите, должно быть, я повернулся во сне. Но это не то, что вы подумали!

— А разве тут можно подумать что-то еще? — уперла руки в бока Энгни.

— Это не относится к вам, госпожа, — наконец, успокоившись, сказал Теннет. — Это просто… У вас же были мужчины, вы же должны знать! Утром бывает… такое. У всех! И это никак не связано с…

— Довольно! — рявкнула Энгни. — Я поняла, — добавила спокойнее и неожиданно для себя фыркнула. Помолчала и велела: — Едем.

— Куда теперь?

— Куда дует ветер.

Как только вернется домой — пойдет в Общий дом и возьмет сразу двоих мужчин, самых дорогих и умелых. И оставит их с собой до утра, просто ради разнообразия. А вовсе не для того, чтобы проверить!