Того, кто продолжает выдумывать для женщин сложносочиненные наряды, следовало бы колесовать на площади. Мужчины бы приехали полюбоваться со всей страны, вернее даже, со всего мира. И с удовольствием крутили ворот; может, даже платили за это деньги.

Пальцы пробрались ей в белье и давно там хозяйничали, но чтобы взяться за дело как следует, нужно преодолеть баррикады — лазейкой в крепостной стене не отделаешься. Проклятый старыми богами атлас скользил, тонкие кружева так и норовили зацепиться за запонки, а крохотные пуговички корсажа… Кто мог бы их расстегнуть?! Разве что щипчиками. Или зубами.

— Дилайн! Ну же! — простонала Марин.

Она была готова: вся ладонь уже мокрая, но эти тряпки… Поминая Бездну и ураганных духов, Дилайн нырнул под многослойные юбки с головой. Марин наверху снова сладко застонала. Думала небось, он собирается приласкать ее языком — как бы не так! Точно не посреди коридора и не в этой позе. У Дилайна была всего одна женщина, которой он мог лизать, стоя на коленях — остальные оказывались или выше, или ниже — шею сломаешь.

Где эти проклятые застежки?! Марин прижала его голову к себе, перекрыв воздух. Ну спасибо, дорогая… Дилайн наощупь отыскал-таки вереницу потайных крючков, соединяющих панталончики с корсетом. Ленту, хранящую целомудрие меж верхней юбкой и нижней… Рыча, выпутался из удушающего комка тканей, развернул Марин и, оголив ее упругий зад, пристроился наконец изнывающим от ожидания членом.

— Ах! Дилайн, быстрее! — она заткнулась только когда он закрыл ей рот ладонью. Теперь его правила, его ритм. Он достаточно намучался с женскими капризами!

Когда первичный восторг тела немного схлынул, рискнул отпустить. Марин упиралась ладонями в декоративную панель стены, на коже наверняка останутся вмятины. В страсти эта сильная женщина совсем терялась, становилась беспомощной. Дилайн дотянулся, тягуче поцеловал открытую шею и осторожно переставил узкие красивые ладони Марин чуть в сторону, на гладкий мрамор. Так-то лучше. 

С нею было хорошо, аж в глазах темнело. И ей было хорошо тоже. Равноценный обмен. Жаль, что утолить бешеное желание доводится редко. А может, не жаль — ведь в ином случае им, охочим до приключений, это бы скоро приелось. Но сейчас… М-м-м… 

— Тише, — хихикнула Марин. — Тут прямо за поворотом гвардейцы.

— Может, меня это возбуждает, — усмехнулся он, ускоряя темп.

Марин на некоторое время потеряла способность разговаривать, но позже, в миг передышки, снова прошептала:

— Следующую встречу придется отменить. Пока все гости не уедут. Послы… Народу во дворце тьма, нам и так… Ах… Мы рискуем.

— Тебе ведь нравится риск, — он смахнул пот со лба, обхватил белое горячее бедро Марин и приподнял.

— Вряд ли мой патрон оценит нашу связь. Если нас застанут… — по ее телу пробежала дрожь.

— Я сделаю вид, что жестоко тебя насилую, только и всего, — в подтверждение своих слов, он резко вошел так глубоко, как мог, вырвав у Марин чудесный долгий стон. — У вас, сударыня, появится повод выказывать мне еще больше ненависти… прилюдно.

— Я засажу тебя в тюрьму, — прошипела она, скользя ноготками по его бедру, стараясь притянуть плотнее. — Ты будешь смотреться прекрасно в кандалах.

— Из тюрьмы… трахать тебя станет сложно… Повернись, хочу спереди.

Он полюбовался очаровательно румяным личиком, подхватил Марин под задницу и с шорохом тысячи слоев кружев притиснул к стене. Идеально: губы как раз доставали до чуть приподнятой корсажем груди. Та волнующе колыхалась при каждом толчке, и это так приятно было чувствовать языком… Дилайн ощутил, что скоро кончит, и опять замедлился. Редкое наслаждение надо поберечь, распробовать как следует.

— Послы… будь все неладно, Герлион вот-вот лопнет от наплыва приезжих! 

— Островитяне заняли целый этаж. Не так глубоко, милый.

— Тогда сожми меня… Да, м-м-м… островитяне… Терпеть их не могу. Особенно нового главу торговой гильдии.

— Неужели? — ее смех защекотал щеку. — А вот мне показалось, ты от него в восторге.

— Ты же знаешь, какой я хороший актер!

— Даже я поверила… Но он… правда ничего. Ах! Да! Еще вот так… Эти его рыжие кудри… И глаза зеленые, это… нечасто встречается.

— Думай о нем, когда будешь кончать со мной, — прорычал Дилайн.

***

Гарр нашел брата там же, где и в прошлый раз: у самой сетки. Хиндар напряженно вглядывался в происходящее на арене. Гарр глянул туда мельком: все то же, что и обычно. Вопли, хруст, кровь, блеск оружия, сполохи чар. 

— Осторожно, не обожгись.

Сетка была заколдована, на те случаи, когда против бойцов выпускали зверей. Телодонтов, например. Ух, какие у них страшные засечки на резцах! А уж сами резцы… Хиндар послушно убрал руки за спину, подальше, но смотреть на кровавое зрелище не перестал. Гарр вздохнул. Хину бы сейчас спать, обняв игрушку, а не смотреть на то, как живые тела превращаются в фарш.

— Пойдем, нам еще полы мыть.

— Я за нее болею, — Хиндар глянул на брата извиняющимся взглядом. 

— На здоровье, — отмахнулся тот. — Но не привязывайся сильно. И не отлынивай. Бойцы часто меняются, а ценные работники — нет. 

— Не такие уж мы ценные, иначе платили бы как следует, — нахмурился брат.

— Скажи спасибо, что вообще платят. Идем, нечего тут торчать.

Они успели выдраить и полы, и каменную лавку до того, как с арены приволокли Сийце — их хозяйку.

— Хин, подай обвязку.

Гарр осторожно, но быстро сматывал окровавленные полоски эластичной ткани с могучих рук Сийце. Та сидела, привалившись к стене, тяжело дыша и прикрыв глаза. Судя по ее состоянию, противник ей достался сильный. Но все не так плохо. Гарр кивнул Хину, и тот сплел чары исцеления. Немного, совсем чуть-чуть — подлечить самые больные места. Сийце нельзя тратить на это силы. А ее наемным работникам — можно. Это не входит в их обязанности, но все так делают. Если Сийце победит — заплатит больше.

— Хватит, тебе еще до утра работать, — прошептал Гарр. — Попей воды, и ей принеси.

Сийце открыла глаза и, усмехнувшись, потрепала Гарра по голове. Вырвала из его рук свежую обвязку и стала мотать сама. Все — молча, чтобы не тратить ни одной лишней крупицы сил впустую. После снова ушла на арену, откуда приглушенно доносились завывания ведущего.

Под утро в здании оставались лишь рабочие арены и наемные мальчишки и девчонки — мелочь, которую нанимали в помощники бойцы победнее. Гарр мел коридор, очень довольный, что заработает лишнюю монетку за подмену официального уборщика. Хиндар шел за ним с парочисткой. В коридоре было жарко и туманно. 

— С дороги, молокосос! 

Гарр услышал вскрик и грохот покатившейся по каменному полу парочистки. Из тумана показался Рундал — один из бойцов, которых выставляли на разогрев публики. Недостаточно хорош для арены, вот и вымещает зло на тех, кто слабее. 

— Вернется наш Теннет и покажет тебе! — закричал Хиндар.

На счастье, Рундал не обернулся, так и утопал вдаль. Гарр кинулся к брату. Тот размазывал слезы пополам с осевшим на мордашке паром. На коленке кровило пятно. 

— Нам работа нужна! Хин, умей смолчать, я прошу тебя! А уж именем брата разбрасываться — последнее дело!

— Но он ведь вернется? — всхлипнул Хин.

Гарр прижал к себе его взлохмаченную голову:

— Он обещал, — прозвучало, вроде, уверенно. — Он вернется, и все станет хорошо. Мы заживем лучше, и не надо будет работать в этой дыре, — маленький затих, плечи больше не тряслись. — Ты пойдешь учиться. 

— А ты? — возмущенно вскинулся Хин.

Гарр улыбнулся:

— И я. 

Он обнял младшенького так крепко, как мог.