— Послушай, — Широн выглядела смущенной. — Мне нужна твоя помощь в одном… деликатном деле. — Кера бросила собирать в корзину одежду для храмовых сирот и подошла. — Это связано с островитянами.

— Ты хочешь о чем-то просить господина Экора? — удивилась Кера. — Но я не работаю на него и вряд ли могу… 

— Нет, нет, — замахала руками Широн. — Мне просто нужно найти надежного, не болтливого человека. — Она замолчала, потом нащупала кружевной край фестона на юбке и принялась выкручивать, словно желая оторвать. — А еще он должен быть здоров и не очень… стар.

Кера какое-то время переваривала эту информацию, пытаясь связать концы с концами.

— Я правильно понимаю, что…

— Мне не нужен любовник! Но нужен кто-то на один раз. Быть может, два… Пока я не смогу… Я хочу ребенка, вот и все.

— Ого, — Кера в замешательстве уселась прямо на ворох рубашонок. — А твой муж? Он не догадается?

— Кинен знает, — Широн опустила голову, словно стараясь разглядеть злополучный фестон в мельчайших деталях. — Это его условие: отцом должен стать кто-то чужой, не из придворных или жителей города, а тут как раз так удачно приехали островитяне, и я… решилась. Думаю, решилась.

Ее протянутая в пустоту ладонь встретила Керину и благодарно сжала.

— Что ж, — Кера потерла лоб. — Я могу попробовать разведать. Но кроме Сельвина я никого лично там не знаю, а он сам женат, — она запнулась, то есть… В общем, он точно не подойдет. Но должны быть другие.

— Благодарю, — горячо прошептала Широн. — Если нужны будут деньги, мы готовы заплатить. И если получится, я позову тебя выбрать имя!

Кера пожала плечами, но все же ответила: 

— Спасибо. Это большая честь.

Однажды она брала на руки новорожденное дитя. Джу и Кера укрывались от непогоды в пристройке, куда их пустили сердобольные хозяева. В окна бился золетний ледяной ливень, стук градин по крыше порой заглушал даже стоны роженицы. Пастух — значительно старше своей молодой супруги — совсем не выказывал страха, а спокойно говорил, что делать каждому: жене, Кере, Джунвару. Когда ребенок появился, пастух вручил его, запеленутого в кусок ткани, Кере с наказом подержать. Новоиспеченный отец обмывал и укутывал в одеяло жену, пока странный комочек возился и скрипел в Кериных руках. Личико было в крови и каком-то белесом налете, крохотные алые пальчики цеплялись за край пеленки. Казалось, он родился вовсе без кожи, вот и страдает. Ребенок не вызывал ни умиления, ни желания продолжить с ним знакомство — лишь толику жалости.

***

Обычно Кера оканчивала работу в канцелярии к закату, но в этот раз солнце село давным-давно, а бумаги все не иссякали. На некоторых пометок было две: не только переписать, но и перепроверить. Не сделаешь — прости-прощай работа и какая-никакая, а репутация. Пришлось отменить прогулку с Широн и поручения в городе.

К концу следующего дня на стол перед Керой легла еще пачка листов. На половине уголков — капли цветного воска с пометкой “срочно”. Каждый такой следовало переписать в течение трех дней. Но срок истекал уже завтра.

Пальцы удерживали писало лишь чудом, а дуги букв то и дело кособочились. Глаза жгло и давило изнутри — как будто те готовились выпасть и сухими шариками укатиться на пол. Шед — тощий сосед по писарскому столу — смотрел на Керу с усмешкой. Когда светильники, выделенные припозднившимся с работой, погасли, подошел и склонился к уху:

— Жаль, но ты сама влезла в эту петлю. Так делают, чтобы мелкие сошки не тянулись, куда не просят.

Кера вспомнила о дудочнике и скривилась:

— Кому мешает хорошо сделанная работа?

— Чему ты так удивляешься? — прищурился сосед. — За ошибку кто-то несет ответственность: или писарь… Или его господин. Ошибка, скорее всего, была намеренной, а ты не позволила кому-то положить пару золотых в карман.

Кера мрачно улыбнулась. Кто-то хочет объявить ей войну. А драться тут привыкли с помощью бумаг.

Сосед снял кожаные нарукавники, призванные защитить руки от брызг чернил и отпечатков текста, и сложил в сумку. Кера посмотрела на свои черно-сизые локти и подумала: надо достать собственные наручи — для стрельбы из лука. Они вполне подойдут.

Бумаги едва уместились во внушительный писарский баул и весили, казалось, не меньше трех стокарей*. Поначалу Кера собиралась отнести баул к себе в комнату, но потом вспомнила хлипкий замок на двери и решила, что безопаснее не оставлять документы без надзора: за порчу вверенных бумаг не просто уволят, но и из дворца, пожалуй, выпнут, не успеешь и вякнуть.

Далия удивилась, когда Кера заявилась к ней домой в поздний час. 

— Проходи скорее, на улице жуткий ветер!

— Я ненадолго, — Кера сбросила баул на пол, увернулась от служанки, протянувшей руки за плащом. — Решила, что лучше уж лично сказать. Извинись перед Лиут, я не смогу встретиться с вами завтра.

— Но почему? — брови Далии сложились обиженным домиком. — Мы так долго ее ждали! Наконец-то она приехала, а утром погуляем все вместе…

— Да, да, — нетерпеливо кивнула Кера, — Но на меня свалили гору работы в канцелярии, и если я ее не сделаю, уволят — а эти мрази только того и хотят!

— Какие мрази? — насторожилась подруга. — Ты не говорила, что с кем-то поругалась…

— Да не ругалась я, — закатила глаза Кера. — Но буду сидеть над этим до завтрашней ночи, пока не отрублюсь. Сколько успею… 

— Но ты уже выглядишь очень уставшей, — обеспокоенно заметила Далия, — давай я заварю тебе укрепляющий отвар.

— Лучше такой, чтобы не спать, — Кера вошла в гостиную, сбросила на кресло плащ, плюхнулась на кушетку и прикрыла глаза.

Далия, радостно напевая, унеслась в сторону кухни. Эту хвостаткой не корми — дай сварить какое-нибудь лекарство.

— Кера… Кераунн…

— Что?! — подскочила Кера.

Раздался грохот. Далия сидела на полу в неловкой позе, удерживая двумя руками чашку, из которой шел пар.

— Ты чего дерешься? — обиженно спросила она, поднимаясь на ноги. — А если бы траву разлила?! Все заново варить.

— Я что, уснула?

Далия угукнула, села рядом. 

— Только хотела тебя разбудить, тронула за плечо.

— Ты меня звала?

— Нет, не успела. Приснилось что-то? Это такой вид сна, — Далия подняла палец, — самый первый уровень, в котором снятся яркие сны, а вот в более глубоком…

Кера потянулась к чаше и глотнула обжигающе-горячую горечь, краем уха слушая очередную лекцию на тему здоровья. Губы зажгло. Придется ждать, пока остынет… 

— Спасибо, — сказала она Далии. — На сколько его хватит?

— До утра, полагаю, или даже до полудня, если выпьешь все. Хорошо, у меня уже была основа — папе готовила. Пойдем в комнаты, расскажешь пока, что за работу тебе поручили.

Кера нехотя потащилась на второй этаж, волоча баул, теперь показавшийся и вовсе неподъемным.

— Звучит совсем не сложно, — нахмурила брови Далия, глядя на разложенные на ковре бумаги. — Вот эти, на переписку — я с удовольствием помогу.

— Нет, — покачала головой Кера. — Знаю, ты хорошо пишешь, но я лучше сама.

— Конечно, — Далия, на удивление, не стала спорить. — Приляг пока на диван, вот так. 

— Уже остыло? — едва пробурчала Кера. — Я язык ошпарила…

— Потом заварю тебе заживляющего, для полоскания. Допивай, — Далия протянула чашу.

— Что-то не очень действует твой отвар, — пробормотала Кера.

— Наоборот, очень хорошо действует, — Далия хитро улыбнулась. — Слышишь, как ветер воет за окнами? А тут уютно и тепло, — Кера сквозь неумолимо наваливающуюся дрему ощутила, что ее прижимает к дивану тяжелым и мягким одеялом. — Ты должна как следует выспаться!

Кера хотела возмутиться ужасному коварству, но не успела: уснула.

***

— Передай, пожалуйста, песок. Благодарю.

Знакомый строгий тон вызвал улыбку. Кера открыла глаза и вновь зажмурилась: в окна бил полуденный свет. За столом напротив дивана сидели Далия и Лиут, сбоку притулился паренек в ливрее слуги. Все трое сосредоточенно скрипели писалами по бумаге. 

— О, ты проснулась! — подняла глаза Лиут. — Далия послала за мной вчера, мы успели переписать половину.

— Предательница, — прохрипела Кера, глядя на спину Далии и, откашлявшись, села.

— Я целительница, — обернулась та. — И не могла позволить тебе так обращаться со своим здоровьем!

— А госпожа Марано ехала через всю страну, чтобы поупражняться в каллиграфии, — проворчала Кера, вставая на ноги.

— Занятие не хуже других, — возразила Лиут, выходя из-за стола. — Зато мы снова болтали и не спали всю ночь, как в Башне! — и она, смеясь, обняла Керу.

— Так нечестно, — пробурчала та ей в плечо. — Я тоже хочу!

Сперва Кера предвкушала, как вечером положит на стол начальству стопку готовых документов, а потом — список найденных ошибок и несоответствий. Но это было бы неразумно: если выжить ее пытается именно старикан — то такое лишь подольет масла в огонь. И Кера отнесла документы с огрехами в секретариат Центрального Округа. Она опасалась, ее не пустят внутрь, несмотря на дерзкое вранье гордецу Тианису, что Кера там работает.

В канцелярии Центрального оказалось тихо, хотя людей много. Под высоким куполообразным потолком главного зала перекликались залетевшие в окна птички. 

— Что вам угодно? — спросил толстенький человек с усталым взглядом, и сразу потянулся к стопке бумаг, пришлось мягко уворачиваться.

— Я Пайет Лоз, принимаю запросы и распределяю по темам, — человек улыбнулся. — Можете мне доверить ваши сокровища.

— Я переписчица, — сказала Кера. — Нашла некоторые ошибки в датах и вот здесь еще… 

— Ошибки? Это всегда интересно, — подмигнул Лоз. — Вносит разнообразие, так сказать.

— Там все подписано, я оставила пометки, видите?

— Мы разберемся, — улыбнулся толстячок, — Спасибо.

Оставалось ждать результата. Если ее снова погребут под горой бумаг, то… Об отступлении Кера запрещала себе думать. О, эти проклятые крючкотворы, пускающие чернильные стрелы: нет чтобы разобраться как следует, один на один, на кулаках! Хотя, если все же придется уйти, Кера не откажет себе в последнем удовольствии начистить рыло кое-кому.

***

Трактир “Ведро и копыто” тихо гудел голосами, сновали с подносами подавальщицы. На освещенной начищенными бронзовыми плошками сцене тренькал струнами музыкант, другой выстукивал бубном нехитрый ритм. На столе теснились тарелки с печеной фасолью, рыбными сосисками и пышными лепешками, которые повариха “Копыта” посыпала крупной розовой солью. А меж ними — листы черновика новой книги Марано. Далия читала вслух, то и дело комментируя.

— “…со страстным стоном он припал к ее двойным лунам”? — О Звезды, это что, грудь? Зачем здесь “двойные” — ведь лун и так две, разве бывает иначе?

— Дойные луны, — фыркнула Кера.

— Это поэтический взгляд, — возмущенно раздула ноздри Лиут. — Читателям нравится такое! Про двойные подумаю, но вообще-то женская грудь — это красиво, и сравнивать ее нужно с красивыми вещами.

— С чем ты сравнишь грудь шестидесятилетней старушенции? — пискнула Далия и спряталась за кружкой, хихикая.

Лиут отпила из своей, задумчиво постучала пальцами по столу.

— Надо подумать. Но в любом случае, старость — это естественно, такими нас создали боги. В ней нет никакого стыда, а значит и уродства! 

— Надеюсь, я не состарюсь, — буркнула Кера, глядя на собственное отражение в кружке. — В смысле, не успею.

— Не говори глупостей! — Лиут стукнула ее по плечу. — Все мы проживем счастливую жизнь и состаримся в окружении внуков, как и полагается.

Далия громко вздохнула и отставила питье, положила голову на стол, рассыпав золотые кудри по темному дереву. 

— Какие уж тут внуки — замуж идти совсем не за кого!

— А разве лекарь не заглядывается на твои… двойные луны? — пихнула подругу локтем Кера.

— Фу! — воскликнула Далия, — Скажешь тоже! Мастер Друн же ужасно тощий, боится жуков и айла, прямо как маленький. Мы дружим, не более того. Он хороший человек, а уж травник каких поискать! И наша новая лавка приносит доход, — с гордостью заключила она, поднимая голову.

— О, та самая лавка? — заинтересовалась Лиут. — Ты писала, но я бы хотела знать подробности.

— Завтра вас туда свожу, посмотрите. Это такое место, где продаются готовые лекарства и сборы для лечения. Даже нескольких связанных недугов сразу! Не очень серьезных, разумеется. С таким больной может справиться сам, а стоит смесь куда дешевле, чем поход к хорошему лекарю.

— А лекари как к этому относятся? — улыбнулась Лиут.

— Плохо, — вздохнула Далия. — Считают, это шарлатанство и небрежность. Грозятся подать во дворец бумагу от гильдии. Но я не согласна. У нас же новый подход! А новые подходы всегда порицаются поначалу. Мастер Друн вложил в свое детище все, что было, даже дом продал, вот! И я его поддерживаю. У нас получится.

Кера подняла бровь, но возражать не стала. Далия в случае провала немного потеряет: она и так богатая наследница. С другой стороны этот травник тоже знал, на что идет. 

— А твой отец не подыскивает тебе жениха? — Лиут решила вернуть разговор в прежнее русло.

— Папа давно махнул рукой, — хихикнула Далия. — Сказал, выйдешь за того, кого выберешь… А никого и нет! — она снова тяжело вздохнула.

— Может, тебе сменить работу? — предложила Кера. — А то ты и не видишь людей толком. Пойди в больницу, уж там-то народу полно.

— О, нет, нет, — замахала пухлыми руками подруга, — Больницы конечно… это здорово, и это помощь людям, но я не смогу. Там слишком много боли!

Керу так и подмывало спросить у Марано про сенатора. Но в итоге порадовалась, что смолчала: вернувшись домой, нашла на столике маленький конверт, которого совершенно точно не было здесь раньше. Записка, написанная знакомым четким почерком гласила: “Кто-то шантажирует свернов во дворце. Узнай, кто”.

***

Керу разбудил топот ног за дверью и крики. Свет уходящих лун еще отражался от озерной глади, до рассвета оставался добрый кусок ночи. Кера высунулась в окно. Со стороны города было тихо, однако тревога, словно бы разлитая в пространстве, попала внутрь вместе с воздухом и стиснула сердце. Кера быстро оделась и вышла из комнаты.

Сказать, что дворец стоял на ушах — ничего не сказать. Прошло, однако же, довольно много времени, прежде чем удалось поймать хоть кого-то вменяемого и разузнать отчего поднялся переполох.

Крупнейший океанский порт Ралбоннда — Шдер Скалистый — подвергся нападению. Судя по прибывшим в Герлион срочным посланиям, сгорела значительная часть порта и кораблей. Кера поспешила к Сельвину.

— Это ты! — по лицу было не прочесть, то ли рад, то ли наоборот, — он оглянулся в комнаты и Кера поняла, что друг не один.

— Ваши корабли, — запыхавшись, выдавила Кера, — Все обошлось?

— Нет… — он, высунув голову в коридор, покрутил ею, кивнул: — Входи. У меня друзья.

К свежим поленьям в очаге тянулся сажевый след, кочерга валялась на полу. Двое островитян в цветных жилетах прямо на голое тело сидели на разобранной постели.

— Сволочи! — шипел один парень. — В жопу им осьминога, сапогом утрамбовать, какие же сволочи! Дайте мне хоть одного проклятого мага, прямо сейчас, ух, я бы ножом пощупал ему кишки!

— Тише, Майтам, — поморщился Сельвин.

— Маги? — не удержалась Кера.

— Если бы я знал, что к нам пожаловала дама, я бы следил за языком! — названный Майтамом здоровяк вскочил и склонился в поклоне, сделавшим бы честь и танцору.

— Брось церемонии, — отмахнулась Кера. — Я просто друг. Что там такое с магами? И с вашими кораблями?

— Все сожжены, — мрачно ответил Сельвин и упал в кресло у очага, закрыл глаза ладонью.

— Но… кем? И зачем?

— Никто не знает, — подал голос третий островитянин, в ядовито-зеленой жилетке с рыбками. — Они просто вышли из ниоткуда, спалили половину причалов и складов — и исчезли. Боевые маги… 

— Что за глупость, — раздосадованно поджала губы Кера.

— Говорят, эти люди в бегах от правосудия, — сказал Сельвин, подобрал кочергу, бездумно потыкал ею в дрова. — Здешние тоже переполошились, ринулись проверять.

— Сколько порталов понаоткрывали, видали? Красота, все так и радужилось! — Майтам так резко перешел от ярости к восторгу, что Кера прыснула смехом.

— Только вряд ли они что-то там найдут, — мрачно заключил Сель.

Обнять бы, да не при чужих… Пришлось удовольствоваться рукой на плече.

— Главное, все живы?

— Не все, — Сельвин накрыл ее ладонь своей и сжал.

Утро настало мрачное, столицу словно затянуло гарью. Туман с Нерр был серым, удушливым, выползал на берег и сухо застревал в глотке. Дворец после ночной паники впал в оцепенение — коридоры опустели, а немногочисленные прохожие шептались, словно страшась быть услышанными.

Как оказалось, прошлым золетом магов-предателей казнили не всех: половина исчезла, предварительно уничтожив посланный за ними немалый отряд. Бесследно пропали и волшебные значки, выдававшиеся магу при назначении на должность и остававшиеся невредимыми даже в пламени самого сильного заклятья. Чародеи испарились — а теперь явились из ниоткуда. Скорее всего, это не было частью многомерного злодейского плана — а просто голая месть. Разумеется, преступников нужно поймать и предать правосудию. Никакой милости: они совершили роковую ошибку — таким способом поруганную честь не вернуть, разве что еще больше опорочить. Теперь уже — безвозвратно. Их ненавидели все, от простых рыбаков до благородных тьеннов и боевых магов, верных своим клятвам.

Вечером островные торговцы устроили поминки по погибшим. Город залило чрезмерно яркое, буйное веселье: на каждом углу горланили морские песни, пили и плясали. На островах считали: мертвые должны видеть радость, а не горе и слезы.

У шальных и пьяных легче выведать что-нибудь полезное, поэтому Кера навострила уши. Записка сенатора, разумеется, не соотносилась с произошедшим в Шдере Скалистом, однако в суматохе могло всплыть и что-то по делу.

Где можно подслушать, оставаясь невидимой без особых затрат? Уборные. В Башне таких комнат почти не было, приходилось бегать на жилые этажи или искать в саду куст погуще. Дворцовые же уборные условно делились на мужские и женские, а также предназначенные для слуг и жителей дворца, но на самом деле никто не соблюдал эти правила, пользуясь той уборной, что попалась по пути. Очень полезные комнатки, если не обращать внимания на витавший там запах. Сквозь тонкие резные створки можно услышать много, что от болтливых служанок, что от скрытных придворных щеголей. Стенки, надежно скрывая лица и тела, пропускали любой едва слышный шепот. Если взять на себя труд запомнить голоса, потом можно было сопоставить их с гуляющими по дворцу и прийти к любопытным выводам.

— Когда шл-люха-смерть явится снова 

О сроке напомина-ать, 

По кругу мы пустим старуху-каргу, 

Матр-росов ей н.. не напуга-ать!

Отчаянно лажающий голос был знакомым. Кера удивленно распахнула глаза и как можно бесшумнее приоткрыла створку. Русая башка господина Тианиса предательски торчала над линией загородок. Его Кера никак не ожидала встретить у жилья слуг. Она выскользнула в проход и подошла ближе — и к секретарю Наместницы, и к умывальным сливам. В уборной почти никого не было, звонкое эхо запинающейся моряцкой песни плыло в коридор.

Внезапно раздался тихий звон, светлая голова пропала, удар изнутри вышиб хлипкую задвижку створки, и Кериному взгляду предстала угловатая секретарская задница. К счастью, обтянутая штанами.

— Кр-ракен побери… Бездна и шлюха-Морская Дева, где…

Руки Тианиса безуспешно шарили по полу. Кера подняла закатившееся под слив двойное стеклышко, какое носили старики-писари с плохим зрением. Оборванная золоченая цепочка уныло висела. Кера вздохнула и подошла, уже не скрываясь, постучала по косяку и протянула пропажу, сунув прямо под нос секретарю.

Он поднял затуманенный вином взгляд и, ухмыльнувшись и что-то пробормотав, забрал стеклышко, положил в карман. Начал вставать, пошатнулся, Кера подхватила его под локоть.

— Ты в-все равно мне… ик!.. не нравишься.

Надо же, вспомнил?! Хотя, скорее, нет: наверняка такому, как он, не нравятся абсолютно все. Тианис схватился за горло, словно кружевной платок внезапно стянул глотку. Громко выдохнул, вцепившись другой рукой в Керу, удерживая равновесие.

— Неприязнь взаимна, ваше пьяное в свинью благородие. Несите свою царственную блевотину к себе наверх, а то как бы не вышло драки между нами, простолюдинами — ведь там кроме устриц наверняка есть и жемчужины!

Кера хохотала, пока Тианиса рвало в отхожую дырку и мимо. Рука его так и держалась за Керино плечо, словно за единственный оплот стабильности в наполненном морской качкой мире. Из ворота вывалился медальон, как и вся одежда секретаря — богато разукрашенный. Он так сверкал, что кажется, светился… Кера присмотрелась внимательнее. Тианис резко отпустил плечо и испуганно схватил свою цацку, торопливо запихнул обратно. Утер рот, надменно поправил камзол и ушел нетвердой походкой, держась за стену и бормоча что-то то ли угрожающее, то ли просто сердитое. 

Может, не стоило давать волю языку. Хотя вряд ли Тианис назавтра вспомнит этот крошечный эпизод. А если и вспомнит, друзьями им с Керой все равно не быть. Поймать бы еще главного писаря Северного! Затолкать головой вниз и… как там ругался тот малой с островов? Сапогом утрамбовать, да.

***

— Поперся наш боцман до ветра, 

А дул самый злобный норд-ост, 

Покрылся наш боцман 

до самой макушки гов… 

— Лиут! Ну я же ем! — возмущенно вскричала Далия.

— Я пишу про моряка, мне нужно прочувствовать образ!

Матросские песни захлестнули столицу волной, как и мода на все морское. Дамы укоротили юбки и вплетали в прически раковины, господа стали носить на поясе коробочки с олаад — сделанной из водорослей красной пудрой, которая служила для освежения дыхания после трапезы.

Кера лениво рассматривала входящих в трактир. Мелькнул туго стянутый хвост черных волос, широкие плечи. На миг показалось — это Альран. Что, уже явился? Хотела задать вопрос Марано, но тут парень обернулся. Нет, не он. Наконец, вошел и тот, кого ждали: Сельвин.

После жутковатой ночи сомнительного веселья Кера несколько раз встречалась с другом. Он был непривычно хмур и больше отмалчивался. На расспросы о случившемся вздыхал и отводил глаза. Самые близкие остались живы, так что дело было явно не только в пожаре. Кера не давила — она знала Экора: все равно расскажет, рано или поздно.

Вообще удивительно, что такой человек как Сель прижился на должности главы торговой гильдии, пусть та и мельче Ралбонндской, но все же. Торговцами должен заведовать ушлый малый, пронырливый, как лис! А Сель и врать-то не умел никогда…

Однако, несмотря на недовольство некоторых мастеров, другие ценили Сельвина за оригинальный взгляд. Сын бывшего главы гильдии умел не только управляться с цифрами, как остальные купеческие дети — его разностороннее образование давало возможность разобраться в вопросах, где увяз бы простой счетовод. Сельвин был трудолюбив. Давал другим идеи, приносившие доход им — а значит, и всей гильдии. Когда Сельвин рассказывал о своей работе, то улыбался — пусть немного и в основном устало, но улыбался. Все обстояло не так плохо, как Кере показалось вначале. Главное, найти подходящий угол зрения: организация людей — это тоже механизм!

— Господин Экор, мы вас ждем! — Лиут кивнула ему и отсалютовала кружкой, — садитесь. Мы облюбовали столик, в “Копыте” очень вкусно готовят!

— С радостью, — сверкнул зубами Сель, — Какая удача, сегодня я буду ужинать в окружении редчайших цветов по эту сторону океана!

— Вообще-то вонючка ползучая тоже ужасно редка, — подняла бровь Кера. — Но ты, конечно, имел в виду другое...

— Вот всегда тебе надо! — Далия шлепнула по руке.

— Что? — хлопнула ресницами Кера.— Ты, между прочим, сама мне про нее рассказывала!

Сельвин весело рассмеялся. Именно для этого Кера и вытащила друга из дворца.

— Лиут — создательница водоплеска в садах.

— Мое восхищение, — поклонился Сель.

— Я была не одна, но отвечала за всю техническую часть. Про вас мне много рассказывали, Сельвин. Вы, помнится, тоже пытались создать самодвижный насос?

— В некотором роде. Но теория оказалась нерабочей.

— Я все равно хочу послушать.

К тому времени, как принесли бараньи ребрышки и вторую порцию выпивки, Лиут уже вовсю вытягивала из Сельвина историю его изобретений.

— Подайте бумагу и писало! — гаркнула Лиут проходящей мимо подавальщице. — А если бы поршни располагались иначе… 

Зацепившись за тему насосов, "молотки" окончательно забыли про оставшихся двух собутыльниц, увлеченно споря и что-то рисуя.

— Здорово! Прямо как будто мы не уезжали из Башни, — хихикнула Далия Кере в ухо.

Та довольно цокнула языком, глядя на разрумянившегося Селя. Он казался наконец-то абсолютно счастливым.

***

На самом деле Дилайн не любил магов. Всех: и природных, и боевых. Они вызывали в нем ужас, который следовало тщательно маскировать угодливостью, и омерзение, в котором нельзя было признаться. Казалось, чародей может посмотреть на Дилайна и прочесть все то, что спрятано от глаз. Поэтому, встретив в коридоре сразу двоих с утра пораньше, Дилайн сжал в кармане потертый оберег из кости телодонта. День обещал быть отвратительным.

— Мастер Иагл, мастер Роудер, доброго вам утра! — улыбка получилась ослепительно счастливой, как и должно.

Оба мага степенно кивнули, продолжая неспешную прогулку вдоль выходящей в сад балюстрады. Начальник столичной Академии и негласный глава всех природных магов страны. Воистину, огонь и лед. Такие разные, как они еще не поубивали друг друга?! Видимо, уравновешивают обоюдную тяжесть характеров. Или хорошо скрывают ненависть до поры…

В последнее время Дилайну не везло. В середине прошлого хлада вышло новое постановление: Вечный Наместник передал всю торговлю металлами гильдии металлургов, отжав жирный кусок у торговой. Разумеется, все должно послужить во благо страны, но что прикажете делать тем, кто потерял на этой перетасовке деньги?

Когда удалось вложиться в имение на берегу Черного, случился пожар в Шдере Скалистом. Земли, еще вчера стоившие состояние, резко упали в цене, сравнявшись с теми, которые лежали севернее: там в последние лета творилось не пойми что. Теперь заработка с этого имения никакого, одни убытки.

Но это ничего. С недавних пор Дилайн нашел источник дополнительного дохода, и тот был весьма многообещающим, пусть и не вполне легальным. А вернее, совсем нелегальным. Появление в Герлионе островитян тревожило. Неужели пронюхали что-то? Но рисковать Дилайн привык, в этом было свое острое удовольствие.

В большом зале над Дубовым двором обычно собирались те, кто надеялся на личную встречу с Вечным Наместником в обход общей очереди. Иногда кому-то везло. Дилайну встреча была абсолютно не нужна, а вот какая-нибудь интересная информация очень пригодилась бы.

Утреннее солнце жарило даже сквозь плотные темно-синие шторы — стоявшие у высоких окон обливались потом. Дилайн медленно прошел мимо вереницы просителей и устроился в самом прохладном уголке, у выхода в галерею. Ухмыльнулся, заметив среди толпы знакомое платье.

Марин обернулась, посмотрела, словно на вошь, хмыкнула.

— Ваш ледяной взгляд — то, чего мне недоставало в этой жаре, — Дилайн отвесил шутливый поклон.

— Что вы здесь делаете, Дилайн? — надменно спросила Марин, раздраженно хлопнув веером. — Тут и без вас хватает восторженных почитателей магии!

— Восторженных почитателей никогда не бывает мало, — склонил голову Дилайн, рассматривая гладкую шею, переходящую в розоватое плечо, — госпожа Марин Корне. Я вот с радостью вступил бы в круг ваших, да боюсь, загрызете.

У Марин предательски заалели щечки. Очаровательно. А вот ее подруги подошли ближе, вслушиваясь. Нужно собраться, не ударить в грязь лицом.

 — Маги не решат всех проблем, никогда не решали! Особенно после того, как сожгли столько невинных душ!

— В любом обществе есть мерзавцы, это, увы, свойственно людям, вам ли не знать?

— Отчего вы так спокойны? — вскинула подбородок Марин. — Вы ведь тоже пострадали, пусть и только финансово, верно? Хотя для такого взяточника как вы, убыток сродни потере конечности.

Дилайн шагнул к ней, злобно прошипев:

— А вот лезть в мои дела, и, тем более, предавать их огласке…

— И что же вы мне сделаете? — улыбнулась мерзавка. — Нашлете волшебный лишай? — ее подруги захихикали, она торжествующе обернулась к ним: — Защитник магов — не маг, как печально!

— Госпожа Корне, у вас, похоже, нет других увлечений, кроме как выводить меня из себя.

— О, дорогой, у меня много увлечений. Вы, к счастью, не входите в их число — слишком скучны. — Она пожала плечом. — Ни красоты, ни подвигов на ратном поле… Разве что постельные, и то, поговаривают, по взятии крепости вы слишком быстро спускаете флаг! И оставшуюся ночь партнерши вынуждены слушать лишь звуки победных горнов из ваших ноздрей.

— Зато о ваших блестящих постельных подвигах знает каждая собака в городе, — прорычал Дилайн. — Причем некоторые псы — в буквальном смысле. Как поживают те бурые волкодавы, которых вы держите в спальне, еще не подохли от изнеможения?

Дилайн улыбнулся, когда жесткая гладкая ладошка ударила по щеке. В ухе зазвенело.

— В следующий раз это будет нож в ваших ребрах!

— А вы умеете пугать, — улыбнулся Дилайн, провел по лицу и понюхал пальцы: — О, кошачий туман? Изысканно. И умно: в тумане можно безбоязненно отступить.

— Я всегда иду только вперед!

— Похвально. Но я все же предпочитаю идти туда, куда мне нужно.

В темном закутке за наместнической приемной теперь пахло потом и кошачьим туманом. Дилайн устало привалился к стене, лениво застегивая ремень. 

— Когда-нибудь я и правда убью тебя, — прошептала Марин.

Все еще дышала быстро, со всхлипами — немудрено после того, как из нее вытрахали всю душу.

— Возможно, — отозвался Дилайн со смешком.

— Но вы вправду ходите по тонкому льду. Наместница так отчаянно пытается продавить возврат магов в фавор, что не хватает лишь развешанных в коридорах транспарантов! Это уже просто смешно. Выглядит как слабость…

— Или мудрость. Было бы глупо отрицать: на западе происходит что-то… магическое. И Карран ведет себя странно, это лишь подтверждает опасения. Нам нужны силы, не время отбрасывать козыри из-за политических разногласий.

— Когда ты стал таким рассудительным? — наконец отдышавшись, хихикнула Марин. 

— Что ты там делала?

В полутьме зашуршала ткань многочисленных юбок.

— Сопровождала одну богатенькую просительницу.

— Где ты их только находишь?

— Там, куда тебе не стоит совать свой длинный нос. А ты чего забыл в этой душной обители попрошаек?

— Наблюдал. Слушал. Как всегда.

— Видел островитянина?

— Которого из них?

— Рыжего.

— А, этого твоего красавчика? Еще не соблазнила его?

— Фе, Дилайн! Он явился просить аудиенции, прямо среди простолюдинов! Как это грубо. И чего ему неймется?

— Некоторые любят побыстрее, — усмехнулся Дилайн, нащупав в темноте аппетитную округлость груди над корсажем. Сейчас Марин можно спрашивать о важном, и она ответит правду, ведь в голове все еще бурлит остаток сладкой запретной близости. — Не поверю, что такая умница, как ты, не выведала причину его настырности.

— О, это же торговец, там все скучно, — грудь под пальцами всколыхнулась: Марин пожала плечом. — Коммерческие вопросы! Работа! Какая-то чушь о системе налогообложения и ее реформах. Унылее не придумаешь. Он был более интересным, пока держал рот закрытым. Это жалобное нытье так утомляет… 

— Островитяне вообще быстро утомляют. Сборище крикливых чаек, и такие же глупые. Смотри! — Дилайн отшагнул в полоску полусвета, извлек из кармана небольшую изящную брошь, в центре которой красовался горный сихай довольно чистой воды.

— Откуда эта прелесть? — пальцы Марин сразу жадно потянулись к украшению. — Только не ври, что купил.

— Конечно нет! Взял у одного из островных дурней, не запирающих на ночь двери. Судя по всему, мне посчастливилось ограбить ювелира — что смешно вдвойне. Не зря они притащились сюда клянчить послабления в налогах, дела у гильдии явно в упадке. Неужели можно быть торговцем ценностями, и при этом таким простофилей?!

***

Черночь пыльного ветра сменилась проливными дождями. Озеро вздувалось мутными волнами, выплескивало на берег спутанные комья плавника, похожие на гнезда больших птиц. Пришлось обзавестись хорошим и длинным водоотталкивающим плащом — да и он не всегда спасал, особенно ноги. Кера надевала свои старые верные сапоги и перебегала от одного дворцового здания к другому, неся туфельки в свертке подмышкой.

За окном грохотало и бесновалось небо, норовило сунуть мокрый палец в приоткрытое окно. Мелкие брызги долетали до столов писарей. 

Тень накрыла исписанный лист, раздалось хмыканье. Кера подняла глаза и встретилась с изучающим взглядом.

— Так-так. Значит, это и есть та блюстительница закона и порядка, о которой ты мне говорил? — Высокая старуха смотрела на Керу, прищурившись.

Толстячок Лоз из секретариата Центрального Округа умильно закивал, указывая на Керу:

— Да, госпожа Мина, девушка большая молодец, сэкономила казне не одну сотню золотых!

Кера не знала, как следует себя повести — встать? Что сказать? Или продолжать заниматься делом, раз эти двое обсуждают ее в третьем лице? Поразмыслив, выбрала последнее, снова склонившись над столом.

— Вот еще заданьице, — старуха улыбнулась во все зубы. Рядом опустилось несколько листков. — Найдешь здесь несоответствия — заберу тебя к себе в Центральный.

Пока они не ушли, Кера старательно делала вид, что страшно занята. Однако какая уж тут работа? Шед косился через стол с нескрываемым любопытством. Кера надеялась, щеки не чересчур явно покраснели от волнения. Только бы не оплошать в этот раз, сделать все правильно!

Документ представлял собой оригинал и копию списка уточнений в системе распределения рабочих на рудники в Жестоком Камне. Судя по карте, висевшей в торце зала секретариата, это место находилось за пять десятков полей от Кристального Дола — родного дома Широн. Впрочем, та вряд ли могла бы помочь — она не вникала в тонкости управления.

Кера просмотрела колонки цифр, потом сверила написание слов, расположение значков. Ошибка упрямо пряталась от глаз. Кера забрала документы с собой в комнату и несколько раз ночью вскакивала, думая, что догадалась, какая же деталь выбивается из этой сложной схемы. Однако наступил другой день, за ним вечер, а секрет Кера так и не разгадала.

Толстячок Лоз встретил ее восторженной улыбкой и сразу потащил к начальнице.

— Ну что? — спросила госпожа Мина, скрестив на груди покрытые старческими венами руки.

— Ничего, — спокойно сказала Кера, и положила листки на стол. — Я не нашла ошибок, — она подняла взгляд и криво улыбнулась: — Хоть намекните, что здесь не так!

Старуха подгребла листки ближе.

— Хм, а ты был прав, Лоз. Девушка молодец. Не стала придумывать воображаемых грехов. Что ж, подыщи ей стол посимпатичнее.

Теперь Керино рабочее место располагалось прямо у широченного окна с ажурной рамой, и оттуда несся птичий щебет: напротив в густых ветвях свила гнездо лепестница.

В Центральный секретариат часто заходили большие шишки — тьенны, приближенные сенаторов и даже сами сенаторы. Через несколько дней явился и Тианис. Какой же он все-таки высоченный. И высокомерный, словно лось, ведущий гарем к водопою. Когда он проходил мимо, Кера отвернулась к окну. Как назло, шаги замерли ровнехонько у ее стола.

— Кажется, мы встречались… 

Пришлось обернуться. Кера молча встала и сделала реверанс. Ее бесцеремонно разглядывали сквозь два округлых стеклышка в золоченой оправе.

— А! Выскочка с книгой из мусорной кучи! — он хихикнул. — Точно. — Кера едва сдержала облегченный выдох: не запомнил! — Мина сказала, ты борец против взяток и налоговых махинаций? Похвально, — он фыркнул. — Я мог бы замолвить за тебя словечко, — Тианис склонился, разглядывая Керу сквозь прищур и понизил голос. — Что-то в тебе есть… какое-то двойное дно. Но… я не буду ничего делать. Могу позволить себе такой каприз.

— Вот как? — холодно спросила Кера. — Не думала, что благополучие государственной системы зависит от чьих-то капризов. Наивно с моей стороны.

— Благополучие государства? — секретарь рассмеялся. — Ты много мнишь о себе.

— Если вы так обращаетесь с каждым, то неудивительно, что наверх пробираются одни тупицы-жополизы.

— Дерзкая, — Тианис покачал головой. — Слишком дерзкая для должности при дворе. Небось, думала, подаешь упавшие очки мне — и уже назавтра чаевничаешь с Вечным Наместником? Не выйдет. Я позабочусь о том, чтобы ты не увидела Ее Светлость ближе, чем за десять шагов. 

— Но ширина дворцового коридора у Бархатных ворот всего шесть, так что не пускайте туда Ее Светлость, а то мало ли…

Тианис усмехнулся:

— Твое желание отразить удар сильнее желания следовать стратегии. Так не победишь.

Кера смотрела ему вслед со смесью злости и страха. Можно уже собирать скудные вещички или подождать, пока проклятый Тианис шепнет на ушко Мине свой приказ? Когда это будет? Завтра? Через черночь, чтобы успела снова начать надеяться?

Самое противное — секретарь был прав. Если бы Кера умела вовремя смолчать! Она и так укрощала себя день и ночь с самого первого дня в Башне, и добилась успехов. Но очевидно, все еще недостаточных.

***

Коридор, где располагались комнаты Сельвина, был вечно запружен народом — создавалось ощущение, что приезжие воспринимали весь этаж одним большим домом — в галереи вытаскивали столы и стулья, на балюстрадах развешивали проветриваться плащи. Кера торопливо пробиралась сквозь сутолоку — зная пунктуальность Сельвина, опаздывать на встречу не хотелось. Особенно учитывая, что назначила ее сама.

— Я внимательно тебя слушаю.

Он сидел за столом, сложив руки в замок. Кера подавила желание улыбнуться.

— Господин Экор, я пришла к вам с предложением, — она чинно опустилась на стул напротив. — Поскольку, вероятнее всего, после вчерашнего меня вскоре выкинут из секретариата, то… — она положила перед Сельвином бумаги. — Вот образцы моего почерка. Кроме переписи, я умею выполнять и другую работу. Могу все что угодно. Ты знаешь, если нужно, я могу…

— Я знаю, — перебил Сельвин и, наконец, улыбнулся. — Знаю, ты не умеешь отступать, Кера. Я это ценю. Ты умная и смелая. Я с удовольствием возьму тебя на работу. Мне все равно нужен официальный представитель в Герлионе — мой собственный, кому я доверяю, независимый и не связанный с моим отцом. Хотя знаешь, — он засмеялся, — Многие уже записали нас в родственники! Не станем мешать людям строить домыслы. Так даже лучше.

— Скажут, что ты взял помощницу мелкого писаря в секретари, — вздохнула Кера.

— Это не важно. Увы, у нас тоже не особо интересная работа. Сожалею, что не могу дать тебе другой. Задача представителя — передавать почту куда надо и вовремя, а также заботиться о том, чтобы ее прочли и предоставили ответ.

Он встал и протянул ей руку. Кера, шумно вздохнув, пожала ее:

— Спасибо.

— Ну что ты, я только рад — наше сотрудничество пойдет на пользу прежде всего мне.

— Но тебя точно за такое не сожрут?

Сельвин отошел к другому столу, звякнула крышка винного графина.

— Про меня и так много говорят, — Сель повернулся с бокалом в руке. — Но пока мои решения приносят большинству выгоду и не приносят вреда — их терпят. Так принято у эйна-ай.

— Это еще что?

— Так мы себя называем. На диалекте — “рожденные моллюском”.

Он отпил вина и вздохнул. Кера подошла, налила второй бокал, на миг прижалась головой к чужому теплому плечу, обтянутому тонкой сорочкой. Вышитая медуза толкнулась в щеку острым щупом.

— Теперь, когда я официально твоя работница, расскажешь что тебя так гнетет? Я же вижу.

Сельвин поставил бокал, отошел и сел на ковер у холодного очага, оперся спиной о кресло.

— Я просто скучаю по семье. Мои дети… Они забавные. Когда родились двойняшки, я думал, что от страха у меня сердце остановится. Они были такие маленькие и совершенно непредсказуемые! Но потом… — Кера присела на уголок кресла, стала осторожно перебирать медные кудри. — Потом они меня удивили. Тем, что любили нас с Вайет просто так, за то, что мы есть. — он поднял голову и посмотрел Кере в лицо. — И учить их всему… Здорово. — он улыбнулся. — Элу еще совсем малыш, едва встал на ножки. Интересно, вспомнит ли меня, когда вернусь?

— Я не помню своего детства, — сказала Кера, глядя в серый зев очага. — Но там в любом случае мало веселого, так что какая разница. Быть ребенком неудобно — это все, что я знаю.

— Я ничего не знаю о твоем прошлом, — задумчиво сказал Сель. — Обычно это повод не доверять, но… — он опустил голову, погладил пальцем край Кериной юбки. — Ты не лгала мне, а просто не говорила. Было бы проще соврать что-нибудь. Верно?

— Да. Было бы проще.

Они помолчали. Потом Кера соскользнула на пол, уселась рядом и положила голову на плечо Сельвина.

— Расскажи мне. Если не как работнице, то как другу. 

Сельвин тяжко вздохнул, обхватил себя руками за плечи и спрятал лицо в коленях.

— Понимаешь…  Тут, во дворце, я не могу ни на кого в полной мере положиться, и в то же время отвечаю за каждого. Мне сложнее, чем я рассчитывал. Все сложнее.

— Я понимаю. Рассказывай, облегчи душу. 

— Спасибо, — он повернул голову, с благодарностью глядя на подругу. — Но мои догадки и исследования могут быть опасны. И для тебя тоже. Я бы не хотел втягивать…

— Глупости, — нахмурилась Кера. — И ты уже начал, договаривай. Что там такое?

— Зря я сказал слово “опасно”, — хихикнул Сель. — Оно для тебя как магнит. В общем… Производство оружия — наверное, самая сложная отрасль в торговой гильдии. И богатая, разумеется. Поскольку войны давно нет, то контроль за сбытом ослаб, и сейчас… Это… трудно составить в единую картину, — он потер ладонями лицо. — За тем я и приехал, чтобы рассказать Наместнику, получить помощь. По стране расходится оружие без маркировок. И его довольно много. Кто-то имеет на этом большие деньги. Наши мастера в тревоге, а теперь в эту схему добавились еще и другие — торговцы зерном и солью. Некоторым угрожали… перекупали поставки, заставляли разорвать контракты. Мастер Танер перехватил письмо без подписи, там заказ, и довольно крупный. Он принес его мне, а потом Танера убили по дороге на вече гильдии. Никто ничего не видел, конечно, но люди случайно не напарываются на мечи… Я должен сказать Наместнику, что происходит, больше никому не стал бы доверять — ведь мы не знаем, кто в этом замешан, но уверен: они обитают и во дворце. Надо успеть предпринять какие-то действия до того, как эти люди поймут, что о них знают, и затаятся.

— Подпольная торговая гильдия? — Кера задумчиво постучала пальцами по ковру.

— Как ты так сразу?!.. — распахнул глаза Сельвин.

— А что тут думать? — пожала плечами Кера. — На многих рынках есть те, кто торгует в открытую, а есть мир под прилавком. И порой он куда крупнее внешнего.

— У меня пока нет прямых доказательств ее существования, — с досадой вдохнул Сель. — Есть факты, теоретически связанные между собой. Кому это надо? Зачем еще одна торговая сеть, если официальная вполне рабочая и приносит доход? Я не знаю…  но чувствую — как чувствуешь, что на другой стороне уравнения будет написано именно так, а не иначе, не считая; пишешь, а потом оказываешься прав. 

— Думаешь, Наместница тебе поможет? — Кера поморщилась, вспомнив о мерзком секретаре. Наверняка и хозяйка у него не лучше.

— Я не справлюсь с таким, — покачал головой Сельвин. — А Наместница сама из материковых торговцев, ее поддерживают многие из больших семей. Она хорошо разбирается в отношениях внутри гильдии и большинство мастеров знает лично. Она должна помочь. Только вот нельзя попросить аудиенцию, не называя весомой причины! Пока я стараюсь найти кого-то, кто смог бы замолвить за меня словечко, но…

— Иди сюда, — Кера обхватила Селя и с усилием завалила себе на колени. — Вот так. Все будет хорошо. Мы со всем разберемся и справимся.

Он зарылся ей в юбки, плечи наконец расслабились.