На балконе сенаторского особняка было тепло — посреди мозаичного круга на полу стояла высокая узкая жаровенка. Из стены рядом с балюстрадой росли мелкие голубые цветочки. Обилие тонюсеньких стебельков, качающихся от ветра, делало кустики похожими на зацепившиеся за каменную кладку куски небосвода. Кое-кто верил, что дважды в год небо опускается на землю, напитывая ту своей светлой энергией и забирая все дурное из людских сердец. Порой становилось немного жаль, что в звездной вере не существовало похожих на людей богов, о которых можно было бы рассказывать сказки.

Зато в храме Звезд разрешалось посмотреть в трубу: адепты часто собирались вместе понаблюдать какое-нибудь особое явление вроде лунного затмения, до смерти пугающее поклонников старой веры.

В середине жаро ночное небо расчерчивали цветные штрихи падающих звезд. В ясную погоду верующие победнее приходили в храмы посмотреть на диво, а кто мог позволить свою особую трубу — приглашали домой гостей-единоверцев, отпраздновать прекрасное событие и поговорить о других мирах, расположенных там, где кончается видимый.

Кера аккуратно попивала из бокала кислое южное пойло, пузырьки противно лопались во рту. Жаль, сенатор не любил северные вина, сладкие и густые, атласом ложащиеся на язык, оставляющие после себя воспоминания о цветочных лугах и жарких закатах. А на юге — похожая на застоявшуюся воду кислятина, еще и жжется… Бывает, у человека нет вкуса, даже если он сенатор!

Лиут и Далия лопотали о чем-то рядом, Кера краем глаза следила за хозяином дома. Он несколько раз прошел мимо, обменялся с ней взглядами — разумеется, совершенно пустыми. И ладно. Кере все равно нечего было ему рассказать. Она прилежно старалась узнать хоть что-то о свернах, днями напролет слушала и смотрела в оба, но никаких зацепок все еще не отыскала. Злилась то на себя, то на Марано, который дал такое задание. Может, даже специально, чтобы унизить и показать уличной девчонке ее место. И если размышлять так… может, никакого шантажа свернов и нет вовсе?

Солнце уже село, небо стремительно заливалось лиловым. Слуги выкатили на большую террасу трубу и суетились вокруг нее. Гости не особо-то веселились, в основном беседовали о налогах, пожаре, да еще о Древних. Вот уж какую тему Кера бы ни за что не подняла по доброй воле… Но все же вслушивалась в разговоры, ощущая неясную тревогу. Шторм над Мэсеном засосал очередной рыбачий баркас. На севере участились случаи рождения какой-то дичи вместо скота. Солдат вперся на территорию другого могильника и чего-то там потрогал, а потом из бедняги выросли кристаллы. Для беседовавших это все оставалось занятными байками, и не более… 

— Кера! Ты спишь, что ли? — голос Далии заставил вздрогнуть. — Дремным отваром в этот раз я тебя не поила.

— Просто задумалась.

— Лиут нас зовет, в саду концерт. Инструментальный квинтет из Шдера, они очень знамениты, ты обязательно должна это послушать!

Пришлось тащиться в темный и уже порядком сырой сад. Ясное небо предстало во всей красе, и на нем горели первые звезды. Светильники, обычно окружающие помосты для выступлений, не горели, музыканты в темном сливались с цветущими за их спинами кустами синей ловии. Может так и было задумано: ярко белели только манжеты рукавов. Инструменты походили на скрипки, но очень большие — их ставили прямо на землю. 

Кера села на стул обок Далии — Лиут предпочла устроиться возле отца, прижалась к его плечу, обвив руку своими. Кажется, оба смеялись чему-то тихонько. Кера приготовилась слушать, поглядывая на восторженное личико Далии, которая неотрывно смотрела на помост, на котором расселись артисты. 

— А певец где? — шепотом спросила Кера.

Далия фыркнула, словно услышав удачную шутку и не стала отвечать. Кера вздохнула.

Эх, лучше бы пригласили усатого малого из “Ведра и копыта”, он мастерски управлялся с паллитой и знал много хороших песен. Даже Лиут вовсю подпевала! 

Главное — не зевнуть ненароком и не морщить нос, хотя во имя звездопада, кому бы могла понравиться подобная музыка? Какое-то нестройное пищание, ни ритма, ни смысла. У степных ящерок, что трещат в траве по утрам и то есть строгая очередность — какой когда вступать. Хотя, может, в этом и смысл? Вроде как в разрушении порядка? Животные ему следуют, а люди вон, придумали проверять на прочность. Ладно бы бесились с жиру только в музыке, но они еще и к Древним за каким-то рожном лезут! Под таким углом музыканты, терзающие струны не в лад, даже показались симпатичными, да и не так уж вразброд они и играют… Кера расслабилась и закрыла глаза. А неплохо — тут и там внезапные переборы, похожие на мелодию. На шум ветра в камышах или топот лап ракны по пыльной дороге. Что ж, в этом что-то есть, определенно. Даже приятно стало — наловчилась ведь воспринимать заумные мысли, теперь и заумная музыка по зубам!

— Терпеть не могу эту вечную настройку инструментов! — прошептала Далия. — Но вот сейчас наконец-то начнут играть!

***

Жаро проходило, горячий воздух то наступал на город, то откатывался, сменяемый густыми туманами. Кера впервые за долгое время ощущала спокойствие — оно походило на гладь воды в безветренный день. Гладь, которую иногда так хочется разбить, бросив хотя бы песчинку. 

Прошла черночь, и еще одна — Мина по-прежнему давала Кере работу и платила исправно, признаков готовящейся мести от господина Тианиса не было видно, хотя сам он нередко захаживал по каким-то своим секретарским делам. 

Кера навела справки по поводу вопроса Широн. Большинство членов гильдии рассыпалось по Герлиону и окрестностям, пользуясь случаем лично решить свои торговые дела, перезаключить старые сделки и отыскать новые. Среди них пытаться найти желающего заделать ребенка незнакомке было бесполезно: важные господа, как правило, внимательно следят за тем, в какую почву лягут их драгоценные семена. Но имелась публика и попроще: моряки, а именно — некоторые капитаны, сопровождавшие купцов в столицу, чтобы поглядеть на здешние чудеса. Они страдали от вынужденной задержки больше всех. Морщились от “вони” пресной воды у берегов озера, недовольно цокали языками, глядя на плоскодонки, и хохотали над “штормами” Нерр. Однако по самому городу ходили, разинув рот — совсем как Кера, когда только приехала в Герлион.

В итоге она остановила выбор на Майтаме. Капитан сожженного в Шдере Скалистом флагмана и до пожара не находил себе места, скучая по морю, а уж теперь вовсе потерял покой, застряв в бесконечном — и чаще всего публичном — самоедстве. 

— Если бы я только послушал совета погодить три дня и оседлать приливный бор*! Мы бы вошли в Герлион на кораблях, не бросали бы их в Шдере, и все остались бы целы!

Сельвин тоже голосовал против восхождения по реке — однако всякий раз успокаивал друга, приводил известные обоим аргументы, склонившие чашу весов: отсутствие нужных ветров в это время года, сложности лавирования тяжело нагруженных кораблей в реке, что местами сводила берега уж в совсем скромную щелку… Да и прокормить команды по столичным ценам влетело бы гильдии в копеечку. 

Так что отвлечь Майтама хоть каким небольшим приключением было полезно — и для него самого, и для Сельвина, которому хватало собственного чувства вины.

Поначалу Широн хотела знать поменьше об отце своего будущего дитя, но позже передумала: “Многое от него может достаться ребенку!” Кера подробно описала внешность и манеры Майтама. Тот оказался обходительным кавалером, хотя и грубоватым по мнению тьенны. Он изо всех сил сдерживал язык в присутствии Широн, из-за чего в обычно бойкой речи парня то и дело возникали длинные паузы. Кера улыбалась, слушая обо всем этом.

— Зато он так занятно рассказывает о море! Теперь я непременно хочу туда съездить, попробовать воду. Она правда так солона, что щиплет?

Оставалось тайной, произошло ли главное событие или Широн пока не решалась перейти от слов к делу. А если решилась — каков оказался опыт? Здесь сдерживать язык приходилось уже Кере: тьенна Кристального Дола не потерпела бы обсуждения столь личных вопросов.

Майтам старался выведать у Керы, кто та таинственная незнакомка в кружевной маске, жаждущая заполучить дитя. Но как дознаватель моряк никуда не годился, и секрет оставался секретом. Впрочем, убедившись в том, что будущий ребенок родится в любящей семье и не будет ни в чем нуждаться, капитан перестал задавать вопросы.

После праздника Звездопада настала сезонная ярмарка первых покосов. Улицы убрали вырезанными из лоскутков цветами и листьями. Повсюду висели, стояли и валялись травяные чучелки людей, зверей и птиц — символы лета и богатого урожая. Дети играли ими словно куклами, взрослые носили как обереги. Умельцы раскрашивали травинки в разные цвета и плели игрушки с прихотливыми узорами, так, чтобы долго не расплетались. Травы пахли ярко и дурманно — куда там дорогим духам! Кера раздобыла по куколке в цветных юбчонках себе и подругам. Селю достался крылатый жук — ему даже можно было раскрывать и закрывать крылья. Бездельные, в общем-то, вещицы, но зато приносят радость. По крайней мере, выбирать подарки было очень приятно.

Сельвин, в ожидании аудиенции Вечного Наместника, распустил своих согильдийцев по делам и стал завсегдатаем “Копыта”. В отдаленном от помоста закутке сдвигали два стола и зажигали дополнительные светильники. Кроме девушек собутыльниками, хотя, по большей части, собеседниками Сельвина обычно выступали смешной толстячок по имени Фимз, державший лавку игрушек, и парочка бывших “молотков”. Иногда захаживал даже мастер Роудер. Подавальщицы подходили к закутку осторожно: не ровен час получишь в лоб скомканным чертежом.

Главной темой для обсуждений было пресловутое механическое сердце — оказалось, с возможностью его изготовления все обстояло вовсе не так печально, как описал поначалу Сельвин. По крайней мере, его друзья обсуждали детали вполне серьезно, спорили, кипятились, порой вскакивали и ругались, пока к столу не подплывала грудастая подавальщица с подносом кружек густого медового пива за счет заведения: мудрый хозяин трактира предпочитал заткнуть не в меру разоравшихся изобретателей мирным путем, заодно уважив постоянных клиентов.

Этим вечером до бесплатного пива было еще далеко, чертежи только-только коснулись стола. Фимз робко поздоровался с Керой, подчеркнуто официально — с мастером Роудером. Следующей на лавку плюхнулась Далия, ее пышные цветные юбки задели враз смутившегося игрушечника.

Затем в “Ведро” вихрем ворвался Сельвин, и сразу вцепился в толстячка:

— Я всю ночь крутил и вертел то, что ты мне вчера сказал. Нужно подумать, какой сплав мог бы выдержать постоянный контакт с кровью, и поговорить…

— А я уже поговорил. С Гишерой, — с довольным видом кивнул толстячок, — она чудесный металлург, и дала мне несколько интересных решений. Вот например, есть сплав, из которого два лета назад заказывали искусственные кости для одного тьенна. 

— Отлично. Но с герметичностью вопрос все еще не решен. Кости — это палки, не камера и не клапан, — Сельвин уселся на угол стола и вздохнул, бездумно водя пальцем по листкам с рисунками.

— Скрытые дефекты можно отыскать магическими токами, — заметил Роудер и глотнул вина из бокала.

— Зачем это, когда достаточно просто подвергнуть камеру проверке под давлением? — возмутился Фимз. — Здесь вполне уместно обойтись безо всяких чар — одним лишь умом и руками, растущими из верного места!

— По вашему магией владеют только дураки?

— Этого я не говорил.

Маг отставил бокал и сощурил глаза, навалившись локтями на стол:

— А соединять детали вы собираетесь с помощью кустарной пайки?

— Почему бы и нет! — воинственно тряхнул седой челкой толстячок.

— Внутренний орган — это не заводная игрушка! Здесь нельзя рисковать! К тому же, вопрос с энергией — целиком и полностью вопрос магический.

— Тогда зачем мы вообще тут сидим?! Сделайте это сердце из своей дурацкой магии и все дела!

— Магия такого не может, — вздохнул Роудер.

— Ага! — Фимз наставил палец на волшебника. — Вот вы наконец признали, что не всесильны!

Сельвин поднял глаза от чертежа:

— А? Простите, я задумался. Ночью переделал кое-какие детали, так уменьшится износ подвижных частей, да и нагрев значительно сократится. Вот, смотрите…

— А про то, что кровь имеет свойство сворачиваться, вы подумали? — к удивлению остальных поинтересовалась Далия. Она никогда раньше не участвовала в беседе, оставаясь только слушателем, как и Кера. — Так что надо как-то предотвратить образование сгустков.

— А ведь и правда, — насупился Фимз.

Сельвин картинно рухнул на пол и взвыл, закрыв лицо руками.

***

На этот раз встреча проходит в каком-то подвале: воняет грибной сыростью. Повязка давит на левую бровь, но нельзя даже почесаться, чтобы не нервировать двух дюжих охранников, чье дыхание шевелит волосы на макушке.

— Ты обнаглел, Дилайн. — Голос звучит глухо, холодно. Страшно. О чем речь? Что он знает? Слишком много вероятностей. Где Дилайн ошибся? Судорожный перебор последних действий не помогает. — Сколько ни дай, тебе все мало.

— Простите презренного жадину, ваше благородие.

От сырых стен отражается смех.

— Я заставлю тебя отработать все сполна. Придется попотеть.

— Но они думают, что убили того, кто… м-м-м доставлял им неудобства. Разумно ли снова… 

Звонкое цоканье языка заставляет заткнуться.

— Ты отлично пощипал рогачей за хвосты, но я о другом. Сейчас ты должен убедить свою подружку сделать одно важное дело.

— Подружку?

— Ты думаешь, я не знаю о твоей маленькой интрижке?

Дилайн молчит слишком долго, и надо уже ответить, чтобы не было причин заподозрить… 

— Это… несерьезно, сенатор. Я ведь просто использую ее.

— Разумеется. Сейчас эта связь особенно полезна.

Дилайн всегда старался понять, куда его отвезли и какой дорогой вернули обратно, но люди сенатора знали свое дело слишком хорошо. Каждый раз это были различные места, хотя адресат один. Зачем тогда так скрываться? Вопрос, на который Дилайн никогда не получит ответа, потому что не посмеет задать его. Мелкой сошке не пристало задавать вопросы, только исполнять приказы.

Свет из крохотной бойницы, забранной решеткой, падал косыми тонкими штрихами, ломая округлые узоры платья угловатыми линиями. Пальчик Марин скользил по шее, все ближе подбираясь к пуговице сорочки. Госпожа Корне была прекраснее, чем обычно. В груди даже что-то треснуло, будто сломалась сухая веточка на давно погибшем кусте. 

— Сегодня мне нужно от тебя кое-что другое.

Марин усмехнулась обворожительно пухлыми губками:

— О, наш консерватор наконец созрел для экспериментов? Удиви меня.

— Устрой встречу с Наместником. Гарантированную встречу, а не якобы-продвижение в несуществующем списке.

Палец замер, в кожу впился коготок.

— Тебе?

— Нет. Аудиенция для главы островной гильдии торговцев.

— Экор?! Какие у тебя с ним дела? Я, признаться, удивлена, — Марин даже отодвинулась, рассматривая лицо Дилайна. — Казалось, ты его недолюбливаешь… И с чего ты взял, что такое в моей власти?

— Не ломайся, — отвел взгляд Дилайн. — Я прекрасно знаю: у тебя с твоей подружкой прибережено местечко для того, кто заплатит. А я хорошо заплачу.

— Ты? Из каких богатств?

— Не твое дело, — он начинал злиться.

— Зачем?

— Какая разница, если тебе дают деньги?

— Это ты у нас на что угодно готов за деньги, а у меня есть чутье. И оно говорит не вести с тобой дел, кроме как в постели.

Она хихикнула и кокетливо склонила голову набок. Дилайн раздул ноздри и прянул к Марин, схватив за туго затянутую корсажем талию:

— Я могу заставить тебя кричать так, что весь дворец передохнет от зависти!

— А еще у меня есть принципы, — Марин замерла в его объятиях, — Так что… нет. Почему ты так улыбаешься? — она повернула лицо, едва не мазнув губами по щеке.

Дилайн отпустил Марин и, вздохнув, снова привалился к стене.

— Я хорошо тебя знаю и рад, что учел все, — порывшись в кармане, достал браслет. 

Простая нитяная безделушка с несколькими стеклянными бусинками, словно сплетенная ребенком, может значить для кого-то так много! Марин задохнулась, расширенными глазами наблюдая за покачивающимся браслетом. Смотреть на ее ужас было даже приятно. В какой-то мере.

— Твоей матери не очень понравился столь скорый переезд, — тихо сказал Дилайн. — Но с ней обращаются достойно. Пока. Сделай, как я прошу, и не задавай лишних вопросов.

Марин сощурила глаза и зашипела горной кошкой:

— Ты за это заплатишь!

— Вам в обычной валюте, госпожа? — ухмыльнувшись, он потянулся к поясу.

Госпожа Корне яростно толкнула Дилайна в грудь, проскрипела проклятие и убежала, только качнулась занавесь, добавив острому лучу пылинок. 

Оба знали — однажды выгода возобладает над страстью. Жаль, что этот день настал так скоро.

***

— Ступенька! — Сельвин недоуменно взглянул на Керу и та фыркнула:

— Ой, прости, привыкла ходить с Широн и предупреждать.

— Они ведь уехали? — он поудобнее перехватил Керу под руку.

— Да, и мне ее ужасно не хватает, — вздохнула Кера. — Сама от себя не ожидала… Но конечно, беременной наверное лучше жить подальше от городской суеты. А в Кристальном Доле, я читала, много часовен, выстроенных на природных родниках со всякими целебными свойствами.

— Ты в это веришь? — улыбнулся Сель.

— Ну, могут же быть у воды разные химические составы, — парировала Кера. — Не обязательно списывать все на богов.

— Интересно, кто родится, — задумчиво сказал Сельвин, — И будет ли таким же непоседой, как Май… 

— Т-с-с, — Кера приложила палец к его губам. — Ты совершенно не умеешь хранить тайны.

Сельвин распахнул дверь своей комнаты:

— Я вообще безалаберный. Опять не помню, куда дел ключ.

— Можно заказать новый у мастера. Жить с открытой дверью как-то неуютно.

— Да ерунда, — отмахнулся Сельвин. — У меня и брать-то нечего, а вокруг все свои живут. И, надеюсь, скоро мы уплывем домой… 

Он посмурнел, Кера поспешила развеять дурное настроение улыбкой и тычком в бок:

— Теперь у тебя есть работница, которой можно поручить всякие скучные дела вроде нового ключа от комнаты!

— Проходи. Положи бумаги вон там, — он махнул рукой в сторону очага, где стоял крохотный столик, сплошь заставленный бокалами и тарелками с высохшими веточками из-под винограда. 

Остальное пространство комнаты было завалено чертежами, причудливыми деталями, переплетенными трубками и шкатулками с образцами металлов. Кера знала: они тяжелые. В прошлый раз одна такая свалилась с горы исписанных черновиков ей прямо на ногу: пришлось даже просить у лекаря припарку. К письменному столу и вовсе невозможно было подобраться — он представлял собою одну сплошную гору вещей.

Сначала Кера убрала со столика посуду, потом разложила там документы.

— Просмотри прямо сейчас, а то будешь откладывать и откладывать, я тебя знаю, — проворчала Кера.

— Не забуду, — промычал Сельвин, хрустя рошалем и уже уткнувшись в какой-то рисунок. — Подожди, я скоро… 

Кера уселась на кровать, вызвав обрушение еще одной стопки портретов пока не родившегося изобретения, и вздохнула.

С одной стороны хорошо, что удалось облегчить Селю жизнь, переведя всю разрозненную сеть обращений на себя — теперь его не дергали по мелким поводам вроде разрешений на ввоз и вывоз, Кера подавала бумаги, накопив десяток, и это экономило главе гильдии уйму времени. С другой стороны, казалось, Сельвин совершенно утерял связь с реальностью — однако получал от возвращения к изобретательству столь искренне удовольствие, что стыдить за это было бы преступлением. Пусть потом вся волокита снова навалится на него волной, но пока Кера могла помочь — поможет, в конце концов, за это ей и платят.

Кера разгладила сбившееся покрывало, собрала рассыпавшиеся листки, подумав, примостила на полу у кровати. Поправила вот-вот грозившие свалиться туда же подушки. Рука нащупала под одной из них нечто отвратительно знакомое — холодное и гладкое, словно змеиное тело.

— Ты! — Кера ринулась и в бешенстве схватила Сельвина за шкирку, дернула к себе. — Ты мне клялся, что покончил с этой херней! — она ткнула ему под нос длинную атласную ленту. 

Лицо Сельвина вмиг из отрешенно-сосредоточенного стало испуганным, кровь отхлынула от щек, а потом вернулась алым всплеском стыда.

— У меня приличных слов нет! — Кера отшвырнула орудие пытки, и лента, мелькнув хвостом, исчезла меж стопок бумаг.

— Прости, я… — он опустил глаза, потом резко отвернулся, отошел. — Я говорил правду… — Кера сложила руки на груди и выгнула бровь. — Я на самом деле не… я не делал этого. Очень долгое время.

— Но сейчас опять дурь в башку ударила, — вздохнула она. — Слушай, Сель, — Кера тронула его за плечо, он дернулся, как от ожога. — Я понимаю, это личное, и все такое, но ты ведь и сам знаешь о риске!

— Знаю, — зло бросил Сельвин, не оборачиваясь. — Это не повторится.

— Повторится, — возразила Кера. — И мы оба знаем. Поэтому… раз уж иначе никак — ты мне пообещаешь… нет, ты мне сейчас поклянешься, что не станешь душиться в одиночестве. Не важно, кто будет с тобой. Хоть кто-нибудь! Заплати слуге, шлюхе, позови друга. Пусть не ложится с тобой в постель, но просто присутствует — хотя бы в комнате, чтобы знать, что ты жив и мочь тебе-дураку лекаря вызвать.

— Это равносильно клятве никогда больше такого не делать, — Сельвин повернулся, щеки багровые, глаза мокрые. — Согласен. Я обещаю, клянусь всем, клянусь жизнью моих детей. Мне… жаль, что тебе приходится выговаривать мне, словно подростку.

— Что за ерунда? — возмутилась Кера. — Я просто боюсь за тебя!

— Да, — он опустил лицо в ладони и помотал головой. — Я идиот. 

— Подпиши разрешения, — Кера показала на столик у очага.

— Сейчас, — Сельвин ринулся к документам.

Кера опасалась, что после той неловкой сцены он — раз уж теперь такой скромник — разволнуется и отстранится. Но когда пришла на другой день, Сельвин встретил ее с сияющим от радости лицом:

— Сбылись мои надежды! Я наконец увижусь с Вечным Наместником! И совсем скоро!

— Подошла твоя очередь? — удивилась Кера. — Уже?

— Нет, но одна сенатор Центрального Округа помогла — перекупила место у кого-то еще. Мне не показалось, что ей нужны были деньги… — он усмехнулся, — может, просто стало скучно, ведь тут каждая мелочь играет кому-то в убыток или на руку… не знаю. До тонкой политики мне нет дела, денег у нас достаточно, но я и не предполагал, что такую вещь, как аудиенция с Наместником, можно просто купить!

***

Начало новой черночи ознаменовалось событием: в Герлион приехал господин Диол и остановился в одном из лучших гостевых домов столицы, расположенном в самом центре, над площадью Безголового Короля. Тамошние хозяева даже предоставляли услуги чар тишины — для полной укромности. Далия с Керой хихикали, что эта услуга точно понадобится — ведь Альран, разумеется, явился, чтобы намиловаться с возлюбленной за все прошедшие черночи разлуки и на ближайшее лето вперед. Короткие встречи на юге нельзя было назвать полноценными свиданиями: всегда под надзором и не приведите Звезды позволить себе что-то более развратное, чем чинный поцелуй в руку. Разумеется, теперь изголодавшаяся друг по другу парочка запрется в гостином доме как минимум на треть черночи…

Далия вплела в волосы последние голубые бутоны — розы уже отцветали. Солнечных дней становилась все меньше — золето вступало в свои права. Поэтому девушки от души наслаждались погожим деньком. Озеро блестело, на песчаном мелководье переплетались световые ленточки, а стоявшие чуть поодаль лодки рыбаков словно висели над дном. Легкий ветерок шевелил прибрежные травинки.

Лиут встретила подруг у сходней небольшого нарядно разубранного кораблика. 

— Это и есть твой сюрприз? — рассмеялась Далия. — Сто лет не плавала по озеру, хотя живу на берегу.

Марано улыбнулась:

— Я тоже. Надеюсь, Алю понравится, — взволнованно добавила она, и огляделась, — у него же вся семья в море… А вот и он!

Кера с интересом разглядывала приближавшегося Альрана. Никакого черного камзола, обычная одежда богатенького столичного жителя. Волосы парень обрезал, лицо его загорело, и куда только подевалась юношеская худоба?

— Вырос, — улыбнулась Далия. — И загар ему идет.

— Тише, а то Лиут приревнует, — хихикнула Кера.

Та уже бежала навстречу любимому, и он с готовностью подхватил ее в объятия.

— …а мы поплаваем по озеру, ведь такая чудесная погода! — щебет Лиут продолжался, пока Альран тепло здоровался с подружками. — Я как раз расспрошу тебя про море и корабли, ты все знаешь! Так здорово, что у меня есть настоящий моряк, которого можно… Ты чего?

Кера тоже удивленно посмотрела на Аля. Тот с очень странным лицом таращился на ждущий их кораблик.

— Тебе не нравится? — обеспокоенно тормошила жениха Лиут. — Он самый красивый из всех, что были… 

— Все нормально, — Альран отмер и, улыбнувшись, чмокнул Марано в щеку. — И правда красивый. Но я хотел прогуляться в верхних садах, там, говорят, сейчас цветет хемел.

— Здорово! — Лиут в восторге захлопала в ладоши. — Ты такой романтик…

— Только с тобой.

Кера отвела взгляд. Зачем Лиут их-то с Далией сюда пригласила? Ведь очевидно — пока парочка весь пар не выпустит, общаться с ними будет непросто. Кера вздохнула. Смотреть на чужое счастье и хорошо, и плохо — потому что немного завидно. У Керы никогда не было ничего подобного, и появится ли? Странно даже представлять, как некто станет обожать ее, и дарить всякую ненужную мелочь, и вздыхать от одного прикосновения… Еще более нелепо — воображать, как все это захочется делать ей самой. Одна любовь у нее была — совсем другая, жестокая и странная, и кончилась она катастрофой. А как можно иначе — даже и проверять не особенно хотелось, ведь оправившись после больницы, Кера никого к себе так и не подпустила — ни к телу, ни к душе. Думала довериться Селю — но ему это все оказалось не нужно. Сладких мечтаний, словно у Далии, у Керы не было. Изредка только накатывала тянущая жилы тоска, вот как теперь.

— Девочки, идемте скорее, там уже наверняка накрыли обед, — Лиут потянула подруг к сходням. — Я заказала все наши любимые блюда!

— И хвостатку? — хихикнула Далия.

— И хвостатку!

Судно мерно шло по мелкой ряби, легкий ветерок доносил до Керы ароматы со стола — и правда, яств там хватало. Впрочем, Кера не особенно проголодалась и лишь прихватила горстку сушеных фруктов, которые и жевала, глядя на белые пенные брызги, разлетавшиеся от носа корабля. Вода была такая прозрачная, что позволяла рассмотреть на дне камни, похожие на чешую гигантского утонувшего чудовища. Берег отсюда казался игрушечным — крохотные кубики деревенских домиков за Герлионом, сжатые поля.

— Тебе не кажется, что Альран какой-то странный?

Кера вздрогнула от шепота Далии в самое ухо. И оглянулась. Лиут ворковала что-то, склонив голову на грудь возлюбленного, а тот и правда выглядел напряженным и отвечал односложно, будто сквозь зубы. Кера пожала плечами.

— Может, после службы в настоящих войсках вот так себя и ведут? Приучен сторожиться.

— Да нет, — Далия помотала головой, — Он, мне кажется, бледный. Померить бы пульс…

— Вряд ли он оценит твой внезапный приступ страсти к целительству, — усмехнулась Кера. — И еще менее его оценит Лиут.

Однако через несколько кордов и Кера вынуждена была признать, что Далия всполошилась не на пустом месте: Аль вовсе умолк и уже дважды промокал лоб платком. Потом резко встал и подошел к борту, вцепившись в него обеими руками. Одна Лиут в угаре своей писательской страсти ничего не замечала, продолжая вещать о морских просторах, которые описывала в книге.

— Альран! — воскликнула Далия. — Тебя что… 

Она не успела договорить, как маг, оттолкнувшись от борта, сиганул в воду. Лиут ахнула, поодаль загомонили слуги. Далия вздохнула:

— Бедняжка. Лиут, как же ты не спросила Аля, переносит ли он качку? Я уже давно заметила, что ему дурно!

Марано вытаращилась на нее, помотала головой:

— Я и предположить не могла! Он же моряк… У него же отец — капитан судна!

— Но это ничего не значит!

Люди на палубе роптали все громче, седовласая пухлая служанка подбежала к Лиут:

— Госпожа, прикажете матросам прыгать да искать? Не всплывает ведь сколько времени!

— И не всплывет, — отмахнулась Лиут. — Не нужно ничего, поворачивайте к берегу. Но как же я могла не заметить?! Я слишком увлеклась рассказом… Надеюсь, Аль простит меня.

— Господин — маг, — успокоила ошарашенную служанку Кера. — Он не утонет, дойдет по дну пешком.

— Ему не впервой, — фыркнула Далия.

Когда корабль причалил, Альран ждал на берегу — сухой, целый и невредимый — к вящей радости слуг и матросов. Лиут бросилась к нему с извинениями и поцелуями.

— Почему ты не сказал сразу?

— Не хотел портить твой сюрприз, ты ведь старалась всех порадовать. Думал, Нерр все-таки не океан, да и прогулка займет немного времени, и я смогу выдержать. — Альран смущенно опустил голову, — Я не люблю воду, а вода — меня. С детства болею даже от очень слабой качки.

— Но ты все равно знаешь о море! Пойдем куда-нибудь, сядем, покритикуете мне сцены.

В “Ведре” было многолюдно, едва удалось найти незанятый столик в самом углу. С круглого обода над головой капал воск — один из подсвечников перекосился. 

— “...она сбежала по штормтрапу, протянув руки к Каолу, а ее юбки летели позади крыльями”.

Альран помолчал, потом спросил:

— Лиут, ты хоть раз видела штормтрап? 

— Я знаю, что такое трап! — напыжилась Лиут. — Кто ж не знает? 

Альран несколько досадливо покачал головой:

— Приставка “шторм” не для красоты. Это совсем другое — такая веревочная лестница.

Далия громко прыснула в кружку, Кера захохотала в голос. Альран стал чертить в воздухе светящиеся линии, пытаясь объяснить, и его таланты в рисовании вызвали не меньшее веселье.

— Кажется, человечек едет верхом на гусе!

— Это корабль!

— А гусь может спуститься по штормтрапу? 

— Только если будет в юбке!

— У меня еще одно дело в Герлионе, — сказал Альран, когда глубоким вечером друзья прощались. — Так что, возможно, увидимся во дворце, Кера. — улыбнулся он. — Завтра встречаюсь с мастером Иаглом. 

— Не боишься адиантовой кошки? — хихикнула Далия.

Она, как и все, уже прилично набралась пива и, если бы не Керин локоть, сползла бы на землю.

— Не боюсь, — усмехнулся Аль и отвел внезапно посерьезневший взгляд: — Есть вещи похуже…

Кере страшно хотелось расспросить подробнее, но для этого было явно не время и не место.

***

Золетняя ярмарка отмечалась в Герлионе с размахом. Кроме пышно украшенных торговых рядов и представлений на площадях к услугам горожан были храмы, в которых так или иначе праздновали переход от теплых дождей к холодным ветрам. Жрецы щеголяли парадными облачениями. Взрослых заинтересовывали красноречием и щедростью обещаний. Детей заманивали яркими огнями.

Кера с удовольствием окунулась в бездумно-веселую толпу, дала ей нести себя по улицам и переулкам. Сегодня нужно было вернуться к закату, чтобы пойти вместе с Сельвином к Наместнику. Разумеется, Кера могла бы и не сопровождать Сельвина, но подозревала, что он просто робеет идти туда совсем один. Что ж, интересно будет посмотреть на правительницу страны вблизи. А еще полюбоваться на лицо господина Тианиса… Лишь бы только он не ставил палки в колеса Селю из-за того, что тот якшается с Керой. Но разговаривать будут глава торговой гильдии островов и Вечный Наместник Ралбоннда, а Кера с Тианисом в любом случае останутся лишь почтительными слушателями, держателями печатей и чернильниц.

В полдень людская река вынесла Керу к берегу Нерр и влилась в большое озеро-толпу. На воде покачивалось скопление лодочек с цветными вымпелами, там тоже виднелись люди. Точно. Сегодня ведь состоится обращение Наместника к народу!

Едва Кера успела вспомнить причину столпотворения, как послышался резкий звон колокольчиков, людское море заколыхалось. Вытянув шею, Кера увидела верхушку кареты Великого Наместника и высоко поднятую руку в перчатке. Остальное заслоняла толпа. Близко подходить и не потребуется: голос правителя усилят природные маги. 

Через несколько мгновений Великий Наместник вышел к прихотливо изукрашенной балюстраде, с которой свисало длинное яркое полотнище — стяг Ралбоннда с заргом и золотыми бутонами полевны — ароматного цветка степей, чьи стебли покрывали острые шипы. 

“Стойкость и сила”.

На сей раз маска Вечного Наместника тоже сияла красным золотом, а шипы короны расходились в стороны лучами последнего золетнего солнца.

— Народ Ралбоннда! Позвольте служащему вам Наместнику Короля говорить. — голос принадлежал не мужчине и не женщине.

Раздались одобрительные крики.

— Сегодня я обращаюсь к вам не только, чтобы поздравить со сменой солнца и пожелать доброго хлада. Моя цель — подчеркнуть важность безопасности в нашей великой стране. Безопасность — фундамент счастья и процветания. Вы взволнованы противоречивыми новостями. Но я говорю вам — не бойтесь, наша армия надежно контролирует границы Степей. Боевые маги, верные Наместнику и народу Ралбоннда, готовы отдать свои жизни, чтобы заслонить нас от зла. Их могущество полностью подчинено одной цели — вашей защите. Они стоят на страже днем и ночью, и мы гордимся ими.

В воздух взметнулись две яркие радуги, на лица людей упали капли воды. Толпа взревела от восторга.

— Слухи о восставших Древних будоражат умы. Но не поддавайтесь панике — вы видите, и я говорю о Них без страха. Древние мертвы, Их время прошло. То, что происходит – всего лишь происки врагов, попытки вселить в нас неуверенность. Мы не поддадимся угрозам, и наше мужество только укрепится. Что касается соседей из Каррана, которые решили закрыть границы… Давайте сохранять спокойствие. Карранцы — не люди, и между нашими видами есть существенные различия, не стоит судить жителей темных Земель по себе. Карран жил с нами в мире многие сотни лет, мы продолжаем стремиться к сотрудничеству, а сотрудничество — это взаимоуважение. Мы терпеливо дождемся объяснений, которые непременно последуют. Несмотря на налаженную торговлю с Карраном мы — независимое государство, и наши нужды полностью обеспечиваются нашими мастерами и земледельцами. Независимость и сила – в единстве. Доверимся же друг другу. Вместе мы преодолеем любые трудности и сделаем Ралбоннд еще прекраснее!

— Стойкость и сила! Наместник да правит вечно! Слава Раллбонду! — скандировал народ.

Кера, пользуясь всеобщим ликованием, поработала локтями и плечами, протолкнулась в первые ряды — уж очень хотелось разглядеть маску из кружевного металла получше. На обратном пути карета — а вернее, открытая повозка с высокой остроконечной крышей — ехала медленно. Люди кричали, бросали на мостовую цветы. Один букет угодил аккурат на пику гвардейцу, да там и повис. К повозке тянули руки, какая-то женщина подняла младенца прямо над линией гвардейского оцепления. Малыш едва не выпал из рук чрезмерно восторженной матери, Наместник успел подхватить его. Приложил к маске, словно целуя в лоб, и, приподнявшись, передал обратно счастливой родительнице. 

Кера подобрала цветок — полевну с обрезанными шипами — и приколола к вороту плаща.

***

Посреди приемной Великого Наместника высилась одна колонна, в которую сходились потолочные дуги, образовывая как бы чашечку цветка. Вместо “листьев” были небольшие столы и мягкие стулья с резными подлокотниками. Кера внимательно рассматривала их, пока Сельвин разговаривал с секретарями Наместника.

— В расписание на сегодня вписан господин Экор, — тыкал пальцем в пергамент другой секретарь — в красном камзоле. — Это не ошибка.

— Но еще недавно его там не было!

Глаза Тианиса наверняка метали молнии, хотя тон казался спокойным.

— Ну вы же знаете, порой происходят перестановки… — мужчина в красном понизил голос. — Какая, собственно, разница? Обязательные аудиенции проходят с половины шестой свечи пополудни до…

— Я превосходно знаю расписание Ее Светлости, — оборвал подобострастный шепот Тианис. — Прошу, господин Экор, следуйте за мной.

Кера, наконец, отвела глаза от колонны и, тщательно следя, чтобы не допустить и тени торжествующей улыбки, двинулась за Сельвином.

Внутренние покои оказались уютными, непохожими на помпезное дворцовое убранство. Возможно оттого, что потолки здесь были существенно занижены с помощью тканей, по которым меж вышитых листьев сновали вышитые же птицы с поблескивающим оперением. 

Комната для аудиенций вся была окрашена в глинисто-коричневый и золотой. Она походила на гостиную с уютными диванчиками и меховыми одеялами. У окна на столе дымились две чашки какой-то странной формы. Впрочем, разглядывать их не было возможности: в комнату вошла Наместница. Кера присела в глубоком реверансе, Сельвин склонился, едва не касаясь рукой пола. 

— Господин Экор. Рада видеть вас. Прошу, садитесь, выпейте чаю.

Наместница была одета в светлое платье с зеленоватыми вставками, длинные седые волосы стянуты в пухлую подушку у шеи. На первый взгляд — обыкновенная провинциальная тьенна в летах. Но каждое движение Наместницы наполняла какая-то необыкновенная энергия. Кера попятилась, неожиданно для себя опасаясь проницательного взгляда Ранельды Кеното.

Снова поклонившись, вернулась в предыдущую комнату, где предстояло ждать конца разговора. Сельвину нечего бояться — по крайней мере, Наместница приветила его и вообще создала очень располагающее впечатление. 

Голоса едва доносились, заглушаемые перестуком глиняных бусин, привязанных к занавесям на распахнутых окнах. Спустя несколько мгновений Кера осознала, что в комнате не одна: Тианис стоял у окна, скрытый колышущейся тканью, и смотрел на улицу, задумчиво подперев рукой подбородок. Кера замерла. Может, он ее не заметил? Или намеренно игнорирует? Но как же те слова про десять шагов?

Интересно, сколько времени займет беседа, и что предпримет Наместница. Наверное, количество осведомителей у нее просто огромное — по всей стране и даже за ее пределами. Здорово узнавать новости первой… А может, и тяжело, если новости плохие и грозят новыми трудностями.

Голоса доносились едва-едва. Послышался негромкий смех. Ужасно хотелось подойти ближе и подслушать, однако Кера не рисковала шелестеть платьем, чтобы Тианис не вспомнил о ее присутствии, хоть и вытягивала шею изо всех сил.

Голос Сельвина внезапно стал громче. Он что-то спрашивал, потом раздался странный шум и вскрик… Кера ринулась в гостиную, в проходе столкнувшись с Тианисом и едва не обрушив рослого секретаря на пол нечаянной подножкой. Оба оказались в золотистой комнате одновременно.

Сельвин стоял на коленях над Наместницей, которая с закрытыми глазами лежала на полу. Поднял к вошедшим искаженное ужасом бледное лицо и издал какой-то жалобный звук. 

Внезапно Тианис с треском рванул ворот своей сорочки, сбросил сверкнувшую лиловым цепочку и наклонился к хозяйке. Воздух над ее телом задрожал, а потом Наместница замерла, перестав дышать. Даже волоски прически больше не двигались от сквозняка. Тианис опустился на колени.

— Это стазис? — полуутвердительно спросила Кера. — Ты… маг?

— Нет! — Тианис обернулся, словно в этот миг осознав, что в комнате еще кто-то есть. — То есть… я… о боги, — его взгляд метался, потом наткнулся на отброшенное украшение. Тианис подполз, схватил цепочки через спущенный рукав и прижал к груди. Одна была адиантовой — теперь сомнений в этом не осталось никаких.

Кера хорошо знала это выражение. Застарелый страх. Отрицание очевидного. Решимость убить, чтобы сохранить свою тайну. Но последнего в секретаре не ощущалось вовсе.

Сельвин встал на ноги и, добредя до стула, сел на него, закрыв руками лицо.

— Это не я! — проговорил он глухо. — Я ничего ей не сделал… 

— Знаю, — неожиданно отозвался Тианис. — Ранельде было нехорошо еще свечу назад, но она не придала этому значения. И мне запретила. Как всегда… — он сел на полу, подобрав под себя ноги, но продолжал пристально смотреть на Наместницу.

— Ты боевой маг, — сказала Кера уверенно. — Только почему прячешься? — не получив ответа, спросила: — Она знала?

— Да.

— Мы тебя не выдадим. Клянусь. У меня был близкий человек… тоже самородок. — она храбро выдержала сразу два взгляда: недоверчивый — Тианиса, изумленный — Сельвина. — Но надо позвать кого-нибудь.

— Я сделал первое, что пришло в голову, — злобно прошипел секретарь. — Возможно я… ошибся. Не знаю, как долго смогу держать чары!

— Позову врача, — решительно сказала Кера, положив на стол принесенные бумаги и письменную сумку. — Скажу, что плохо стало тебе, — она ткнула пальцем в Сельвина, — от волнения.

— Ладно, — кивнул Тианис. — Только найди господина Ози, он личный лекарь Наместницы. Никого другого, слышишь? Никого больше сюда не тащи.

— Поняла, не дура.

Гвардейцы у дверей охотно указали ей, где искать этого Ози, хотя и обеспокоились. Как бы не вздумали войти в приемную… Но Тианис ведь уверял, что не собирается винить Сельвина в случившемся.

Лекарь неожиданно оказался горцем. Нет, не то, чтобы Кера совсем не видела их в Герлионе… Но все равно странно, что для такого важного дела, как здоровье правительницы Ралбоннда, выбрали одного из узкоглазых. 

Он послушно подхватил сумку и широким шагом направился в сторону приемной. Кера шла позади. На языке Степей Ози говорил совсем без акцента. Быть может, его пленили ребенком и вырастили в Ралбоннде?

В гостиной все оставалось по-прежнему: дрожащий Сельвин на стуле, Тианис на полу, Наместница без признаков жизни. Ози не стал тратить время на охи и ахи, выслушал короткий пересказ и покачал головой.

— Как я могу понять что с ней, если даже пульс послушать не выйдет? — ворчливо осведомился лекарь. — Уберите заклятье!

— Это огромный риск! Что, если она сразу… — Тианис не смог договорить, и Кере вдруг стало его жаль: видать, и правда всей душой предан хозяйке.

— И что теперь делать? — подал голос Сельвин.

Ози сощурился:

— Губы синеватые — возможно, что-то с дыханием. Или сердцем…  Она не подавилась? 

— Нет. Мы ничего не ели, только пили чай, да и то совсем чуть-чуть.

Ози добыл из своей сумки какие-то порошки и баночки, осторожно взял обе чашки и начал что-то смешивать и встряхивать, смотреть на свет и пробовать на язык.

— Яда здесь нет. 

— Симптомы появились раньше. Какой же я дурак. Надо было не слушать ее, а сразу…

— Что толку в сожалениях? — оборвал Ози. 

— Хорошо бы позвать природного мага, — сказала Кера. — Эдак вы сами окочуритесь тут еще до ночи.

Тианис недовольно посмотрел на нее, а Сельвин кивнул:

— Это разумно. Я могу передать весточку мастеру Роудеру. Ему я безоговорочно доверяю.

— Я знаю его, — опустил голову секретарь. — Нет другого выхода. Но никто не должен знать. Нельзя, чтобы… Нельзя, пока еще есть надежда. Иначе будет хаос. Ранельда бы убила меня, если бы я допустил это, — склонившись, он нежно поцеловал ее руку.