МИККИ.

Прошло почти 20 минут с того времени, как он должен был встретиться с этим парнем, когда Микки заявляется в переделанную-чтобы-выглядеть-старомодно закусочную, куда его отправила сестра. Вообще-то он не хотел опаздывать, но ему всё равно, особенно после того, как прошёл его день. Он даже не совсем понимает, почему продолжает играть в эти шарады, как будто он тот тип, который ходит на свидания. Он знает, из какого теста слеплен, и не намерен рядиться в бойфренда.

Длинное окно огибает весь угол здания, позволяя легко заглянуть внутрь. Он быстро осматривается и сразу же замечает друга Мэнди. Йен. Конечно же, в жизни ещё более горяч, что делает ситуацию гораздо нелепее, кто бы сомневался. Он наблюдает какое-то время, пока парень листает телефон, посасывая воду, постукивая пальцем по столу, выглядя чертовски взволнованным. Его сестра должна была сказать ему, чтобы он не нервничал из-за кандидатуры Микки. Было очевидно, что парень мог подцепить кого-то гораздо лучше, и Микки для него вариант «на безрыбье». Наверное, делает Мэнди какое-то одолжение, потому что она не слезала с задницы Микки из-за того, что он никогда никого не воспринимал всерьёз.

Сказать, что Микки неохотно принял предложение сестры, значит ничего не сказать. В последнее время она превратила его пребывание дома в сущий ад, в попытке донести какую-то извращённую точку зрения, которой он всё ещё не понимал. Какое ей дело до того, что Микки хотел провести всю жизнь, прыгая от члена к члену и никогда не утруждая себя узнаванием людей, к которым эти члены приделаны? Это никак на неё не влияло. И всё же она требовала, чтобы он попробовал. Итак, они заключили сделку. Он идёт на три настоящих свидания с тремя разными парнями, и она в течение месяца предоставляет ему бесплатную выпивку в баре, где работает, и соглашается заткнуться о его романтической жизни или её отсутствии навсегда.

Свидание, на которое он пришёл сейчас, к счастью, являлось свиданием номер три. Свидания номер один и два прошли не так уж хорошо. Он, по крайней мере, сначала пообщался с двумя другими парнями, потому что договаривался с ними в приложении Скраф, но с тех пор Микки переключил свои предпочтения на случайный секс. Первоначальный обмен несколькими фразами совершенно не помог в реальности сделать эти встречи не такими болезненно неловкими.

Микки не умеет налаживать контакт с незнакомцами. Даже самую малость. У него есть эта глубоко укоренившаяся защитная реакция, которая постоянно настроена на максимум и даже сверх него, и может проявляться самыми разными дерзкими способами, иногда преднамеренно, иногда нет. Добавьте это качество к тому факту, что у него был самый дерьмовый месяц, неделя и день чем когда-либо, и вы получите катастрофу, ожидающую своего часа.

Он изучает неуверенное, но привлекательное поведение Йена ещё несколько секунд, делает глубокий вдох и направляется внутрь.

Бедолага не знает, что его ждёт.

Когда он приближается к их отгороженному столику, Йен жуёт соломинку и перебирает вкладки на своем телефоне с такой скоростью, что Микки ни за что не поверит, что он успевает хоть что-то там рассмотреть. Микки плюхается на своё место с большей силой, чем хотел, заставляя Йена вскинуть голову, выпучить комично большие глаза и выронить соломинку из хватки ровных белых зубов.

Микки изо всех сил старается сохранить бесстрастное выражение лица, потому что на самом деле Йен невероятно привлекателен вблизи, и это его немного пугает. Мэнди сказала ему, что Йен из их района, но ничто в нём не указывало на это, поэтому, возможно, она солгала только для того, чтобы подтолкнуть его принять её предложение.

Йен выжидающе смотрит на него, но всё, с чего Микки подумывал начать, словно вытекает из головы. Не то что бы он действительно придумал что-то более интересное, чем «чё как?».

‒ Привет. Эм, Микки, верно?

Йен звучит так… чертовски робко и нерешительно. Совсем не похоже на типаж Микки.

Он действительно не может удержаться от того, чтобы закатить глаза.

‒ Эм, верно.

Ладно, ему, вероятно, не нужно было ко всему прочему смеяться над первыми словами, которые парень сказал ему, но это был просто естественный стиль Микки. Его установка предупреждающего удара.

‒ Нууу, тогда ладно. Я Йен.

‒ Да, чувак, я вроде как догадался, раз уж ты здесь один сидишь такой бледный с морковной башкой.

Возможно, этот парень был ещё и глуп. Зачем Мэнди сводить его с каким-то тупым красавчиком для чего-то другого, кроме быстрого секса?

‒ Точно. Нууу, я заказал тебе воды. Мне захотелось пить, пока я… ждал.

Господи, эта светская болтовня уже душила его. Именно это и сделало первые два свидания, на которые он ходил, одними из самых худших в его жизни. Он действительно не может справиться и поддержать эту трепотню ни о чём.

‒ У них здесь есть пиво? ‒ бросает он небрежно, прячась за меню, как трус.

Если этот чувак не ненавидит его ещё, то, вероятно, скоро возненавидит. Чёрт, он должен был как-то объяснить опоздание. Даже если ему на самом деле плевать, потому что он всё равно не понравился бы Йену, он мог бы, по крайней мере, сказать «моя вина» и выдумать какую-нибудь хрень про пробки или что-то ещё.

Ну ладно.

Если бы кто-нибудь приглушил фоновый шум закусочной вокруг них, можно было бы услышать падение булавки, потому что ни один из них ничего не сказал по крайней мере в течение двух полных минут.

Но затем телефон Микки начинает присылать уведомления. Звучит не тот рингтон, который он установил для смс, а скорее тот, который он поставил для Скраф. Сейчас вечернее время, и людей тянет на приключения.

Дерьмо. Это, наверное, дурной тон, но Мэнди сказала что-то о том, чтобы казаться более востребованным. Другие парни, желающие добраться до него, помогут сразу перейти к делу, верно?

Обрывая неловкую паузу, цыпочка-официантка подходит, чтобы принять их заказ.

‒ Я возьму клубный сэндвич со сладкой картошкой фри и ваше разливное пиво IPA в самом большом бокале, который у вас там есть, ‒ заказывает Йен.

Так что либо он хочет напиться, либо, как и Микки, знает, что всё идет хреново.

Микки решает, нахуй это, и заказывает до нелепого огромное количество нравящейся ему еды, на пределе того, что вообще может съесть, и двухдолларовое High Life пиво, которое есть у них на разлив для таких бедняков, как он.

Йен и официантка обмениваются откровенным взглядом неодобрения по поводу его выбора, что заставляет Микки захотеть сделать что-то действительно неприятное, так как предпочтения в еде являются ещё вполне терпимым качеством в нём, спасибо, блядь, вам большое.

После заказа еды не осталось ничего, что могло бы отвлечь от реального взаимодействия друг с другом, и Микки роется в поисках вопросов, которые он мог бы задать, чтобы казаться заинтересованным в этом застенчивом чуваке, но ничего подходящего в его голове не находится. Сестра успела рассказать, что парень работает на скорой, так что у него есть приоритеты, которых Микки никогда не разделит, например, активно помогать людям, попавшим в беду. Нет уж, спасибо. Небось гордится своим превосходством. Однако воображение Микки против воли рисует Йена каким-то грёбаным героем, а не заурядным чуваком с улицы, которым Микки представляет себя.

‒ Итак, ‒ произносит печальный Супермен, ‒ Мэнди крутая. Мы стали очень хорошими друзьями.

Господи, если это единственная тема для разговора, которая может возникнуть между ними, то они определённо в беде.

Он насмешливо фыркает:

‒ Она вроде как грёбаная сука, судя по моему опыту, но как тебе угодно.

И как раз в тот момент, когда казалось, что Йен действительно собирается улыбнуться ему, его рот снова искривился в едва скрываемой хмурости.

‒ Ага, она вроде как в моём чёрном списке прямо сейчас, ‒ бормочет Йен.

Микки ясно слышит его, но делает вид, что не слышит.

‒ Что такое? ‒ он говорит громче, чем нужно.

Может быть, в этой промежности всё-таки есть настоящий огонь.

‒ Ничего.

Или нет.

Телефон Микки снова звонит, и он встречает внимательный взгляд красивых зелёных глаз Йена, что несколько нервирует. Ему кажется, его слишком пристально разглядывают, и это ему не нравится.

‒ Ты смотришь на мои волосы? ‒ резко обвиняет он.

Лицо Йена морщится, и это, если быть честным, довольно мило.

‒ Эммм, нет?

‒ Потому что я уже знаю, что они выглядят дерьмово, чувак.

Он мог бы убить того грёбаного парикмахера, к которому его послала Мэнди. В последнее время она действительно была твёрдо настроена разрушить всю его жизнь.

‒ По-моему, всё в порядке.

‒ Пфф, можно подумать, ‒ отвечает он почти неслышно.

За столом снова тишина, и, по-видимому, Рыжий не может придумать ничего лучшего, чем вымученно произнести:

‒ Итак… Чикаго.

‒ А?

К его чести, он действительно немного кривится.

‒ Мы с тобой из одной части города. В старших классах мы с Мэнди на самом деле не были друзьями, просто шапочно знакомы. Но я никогда не видел тебя поблизости.

И что он должен на это ответить? Да, ты прав, раньше мы друг друга не знали.

‒ Ну да, большой город.

‒ Точно, ‒ Йен морщится. ‒ Значит, ты из городской службы по уборке, как сказала Мэнди?

Отлично, теперь он спрашивает о каждодневной непрестижной работе, из-за которой большинство парней смотрит на него свысока.

‒ Да, я грёбаный мусорщик, у тебя с этим проблемы?

‒ Я просто спросил о твоей работе, ‒ отвечает Йен, подняв руки в защитном жесте.

‒ Ну да, конечно… не так уж много можно сказать о мусоре, правда?

Телефон Микки звонит и вибрирует на столе, привлекая их внимание.

‒ Похоже, ты сегодня довольно популярен, ‒ натянуто говорит Йен. Сейчас он определённо вне себя от злости на Микки.

‒ Что я могу сказать? ‒ парень полностью ненавидит его, как и предполагал Микки.

‒ Наверное, всё дело в моей яркой индивидуальности.

‒ Сомневаюсь, ‒ бормочет Йен, изучая свои ногти.

Хорошо, есть хоть какие-то намёки на противостояние, и Микки вдруг хочется узнать, сколько Йен вытерпит, прежде чем пламя вспыхнет и вырвется из него. Что нужно для того, чтобы этот собранный парень перешёл в режим зверя?

Он должен немного подколоть его.

‒ Ты хочешь что-то сказать, имбирный пряник? Говори громче, я тебя не слышу.

Его телефон загорается, и Йен определённо может видеть, откуда именно ему поступают уведомления.

‒ Тебе нужно ответить? ‒ спрашивает Йен. Наконец-то он показывает себя совершенно оскорблённым.

Микки видит, что последний «гав» был от чувака, с которым он пытался связаться в течение нескольких недель. Он не может сдержать ухмылку, и да, возможно, он ведёт себя как целеустремлённый негодяй, взяв телефон и ответив на это сообщение сейчас, а не позже.

Он рискует взглянуть на Йена: лицо парня становится все более красным. Он даже смотрит на выход, как будто собирается бросить его ещё до того, как подадут ужин.

Микки только что напечатал по существу «хочешь трахаться?» парню, который совпал с ним в Скраф, когда перед ними поставили еду. Он поднимает глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Йен мило улыбается девушке, обслуживающей их, и чувствует укол вины за то, что сделал этот вечер таким адским для него. Это действительно не его вина, что они не подходят друг другу, и что Микки ненавидит и свидания, и людей в целом. Парень явно постарался хорошо выглядеть и, без сомнения, даже был взволнован встречей. Мэнди наверняка накормила его всяческими байками, но если уж она рассказала, чем он зарабатывает на жизнь, а пацан всё-таки пришёл сюда, возможно, он не был таким уж мудаком, как вообразил Микки.

Может, некоторые симпатичные геи нормально относятся не только к горячим героям-пожарным, но и по поводу работы других «синих воротничков» не ведут себя как полные сучьи придурки.

Он жует пару кусочков картошки фри, с которых капает сырный соус.

(2 часа назад)

Микки наслаждался купанием больше, чем когда-либо прежде, теперь, когда изо дня в день от него пахло настоящим мусором. Он использовал разные мыла и мочалки, чтобы убрать этот слой грязи со своего тела, и заставлял Мэнди обнюхивать его, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Это была своего рода паранойя в собственной жизни. Несмотря на то, что он привык к едкой вони отходов, постоянно сопровождающей его во время смен, ему хотелось, чтобы вне работы его окружали приятные запахи. Он пристрастился к ароматическим свечам и благовониям, как какой-нибудь хиппи нового поколения.

Он не мог дождаться окончания этого ужасного дня. Это действительно словно вишенка на вершине дерьмового мороженого, которым была вся неделя, начавшаяся с поломки их водонагревателя. Поскольку он был древнее древнего и на последнем издыхании, они были вынуждены заменить его, а не ремонтировать, что значительно уменьшило его скудные сбережения. Этот день также повлек за собой худший перепихон, который у него был за многие годы, ведь в результате он получил более посредственный оргазм, чем после его равнодушных, поверхностных, одиноких передёргиваний, когда он даже не чувствовал ничего особо, а дрочил от нечего делать. И это было всего через день после его последнего свидания, которое оказалось еще более скучным провалом, чем первое. Пару дней спустя его чуть не арестовали за то дерьмо, к которому он даже не имел отношения, просто случайно оказался поблизости от места недавнего ограбления и избиения. Тони Маркович заметил его и решил, что его нужно допросить и побеспокоить, потому что его присутствие не могло быть случайным совпадением. Они пригрозили отвезти его в участок за сопротивление, хотя прекрасно знали, что у них нет никаких улик для задержания.

На следующий день он наконец-то поддался на уговоры Мэнди и впервые за много лет пошёл стричь свои длинные волосы. Микки дал парню настолько точные указания, насколько был способен их дать, но мудак всё равно снял слишком много с затылка и боков, и это чертовски разозлило его. Он будет ходить, как придурок, по крайней мере месяц или два, пока всё это не отрастёт.

В то утро он понял, что жизнь продолжит его наёбывать, когда адски обжёг язык за своей первой чашкой кофе. После того, как несколько мелких засранцев забросали яйцами его мусоровоз в тот день, он думал, что это будет вершиной негатива, но, о чудо, домой он приехал к каким-то потенциально разрушительным новостям.

Мэнди ждала его, выглядя нехарактерно грустной: её тушь размазалась, как будто она плакала раньше.

Он уже собирался спросить, не доебался ли до неё какой-нибудь придурок-дружок, но тут она посмотрела на него с очень специфической разновидностью убитого взгляда, который приберегала для одной темы. Одного человека.

‒ Папа подал прошение об условно-досрочном освобождении, ‒ тихо сказала она.

‒ Что? ‒ тупо спросил Микки.

‒ Мне позвонили, и я думаю, что они рассматривают его для условно-досрочного освобождения. У него слушание на следующей неделе.

‒ Блядь.

‒ Да, пиздец.

Он прошёл на кухню и откупорил Old Style.*

*Марка пива.

‒ Что нам теперь делать, Мик? ‒ продолжила Мэнди.

Он сделал большой глоток из банки.

‒ Он может даже не получить одобрения. Вообще-то я был бы чертовски удивлён, если бы он его получил. Можешь себе представить, что он достаточно хорошо ведёт себя на встрече с тюремными сотрудниками и судебными служащими, чтобы они выпустили его людоедскую задницу раньше, чем должны? Он никогда раньше не отбывал меньше, чем полный срок, и он, блядь, уже прошёл третий срок.

‒ В Иллинойсе нет закона о трёх ошибках, ‒ возразила Мэнди. ‒ Не могу поверить, что твоя преступная задница этого не знает.

‒ Как бы то ни было, я просто говорю, что он, вероятно, не выйдет досрочно. Мы не должны беспокоиться заранее, пока это действительно не будет одобрено.

‒ А тебе не кажется, что лучше иметь какой-то план? Если он выберется, мы не можем здесь оставаться. Я не могу.

‒ Чёрт возьми, он не может здесь оставаться. Теперь это место принадлежит нам.

Она невесело фыркнула:

‒ И ты будешь тем, кто объяснит ему это?

‒ Нет, мы скажем его офицеру по УДО. Получим грёбаный судебный запрет. Мы с этим разберёмся.

‒ Значит, ты собираешься поговорить с адвокатом?

Микки глубоко вздохнул, потирая лоб.

‒ Я сделаю это, если он получит одобрение. Они позвонят и расскажут тебе, что случилось? В любом случае на обработку уйдёт несколько месяцев.

‒ Да, ‒ кивнула она. ‒ Они позвонят.

‒ Ладно, тогда мы просто посидим и посмотрим, что произойдёт.

Мэнди тяжело вздохнула и скрестила руки на груди.

‒ Да, конечно.

‒ Может быть, тебе стоит позвонить своему другу и сказать ему, что я не смогу прийти сегодня вечером, ‒ попытался он.

‒ Нахуй это, Микки! ‒ возмутилась сестра, указывая ему в лицо. ‒ Это не оправдание для тебя, чтобы отказаться от нашей сделки.

Микки закатил глаза.

‒ Чёрт возьми, Мэнди! У меня была поганая неделя, а теперь ещё и это дерьмо в довершение всего, и ты хочешь, чтобы я завершил её ещё одним ужасным свиданием?

‒ Почему ты думаешь, что это будет ужасно? Йен отличный парень.

‒ Если Йен такой замечательный, тогда зачем ему нужна твоя убогая задница, чтобы свести его с кем-то, а?

‒ Он не нуждается во мне, чтобы найти парней, уж поверь мне. Я, блядь, показала тебе его фотографию. Я просто думаю, это странно, но вы двое действительно могли бы сойтись. Как… взаимодополняющие или что-то вроде того.

‒ Почему ты так думаешь?

‒ Я понятия не имею, придурок, просто знаю.

‒ Ну, тогда это должно быть правдой, ‒ невозмутимо произнёс он.

После долгого душа ‒ по поводу которого он теперь даже отдалённо не чувствовал себя виноватым, потому что у них был совершенно новый водонагреватель, который мог надрать задницу старому несколько сотен раз и трахнуть завышенные счета в их коммунальных платежах ‒ он стоял перед своим комодом, задаваясь вопросом, сколько усилий он хотел приложить в плане одежды для этого парня Йена.

‒ Мэнди! ‒ позвал он.

‒ Что? ‒ спросила она, небрежно входя в комнату.

‒ Какого хрена мне надеть для этого дерьма?

‒ Ты сейчас действительно просишь у меня совета насчет одежды? Ты сегодня головой ударился или что?

Микки показал ей фак через плечо.

‒ Он твой грёбаный друг. Я никогда даже не разговаривал с этим парнем.

‒ Просто надень чёрные джинсы и любую рубашку, которая не выглядит как из задницы, ‒ пожала она плечами. ‒ Никаких оторванных рукавов!

Он испытывал искушение схватить одну из своих самодельных безрукавок из чистой злобы, но вместо этого взял простую футболку с V-образным вырезом.

Типа базовая херня для нормальных людей.

‒ Какие-нибудь наставления или рекомендации? Не то что мне не было бы похуй.

Он с одинаковой вероятностью мог как проигнорировать её советы и поступить наоборот, так и последовать им.

‒ Просто… Я не знаю, сделай так, чтобы казаться востребованным. Не веди себя так, словно ты думаешь, что другой парень считает себя лучше тебя. Йен такой же саутсайдовец, как и ты, так что можешь быть самим собой.

Микки зафыркал от смеха.

‒ Ладно, ‒ продолжила она, ‒ может быть, ты мог бы попытаться быть лучшей грёбаной версией себя, хоть раз. Я просто говорю, что ты должен быть уверен в себе. В последнее время у тебя всё довольно активно, не так ли? Парни хотят тебя. Так что просто излучай это. И не надо нервничать.

‒ Я ни хуя не нервничаю. Мне уже скучно, и я готов к тому, что этот кошмар наконец закончится.

‒ Вот это настрой, ‒ насмешливо произнесла Мэнди. ‒ Ты можешь просто, пожалуйста-пожалуйста, не быть с ним придурком? Я бы хотела, чтобы мы остались друзьями.

‒ Я могу попробовать, ‒ ответил Микки. ‒ Но ничего не обещаю

У Микки слегка отвисает челюсть, когда наблюдает, как Йен запихивает еду в рот, словно человек, умирающий от голода, в то же время периодически глотает пиво.

‒ Твоей сестре действительно стоит подумать о карьере свахи, ‒ дерзит он между здоровенными укусами. ‒ Она явно рождена для такой работы.

Микки почти ошеломлён, когда Йен делает ещё один глоток пива, а затем громко рыгает.

‒ Я дам ей знать, что ты так думаешь, ‒ наконец выговаривает он.

‒ Нет необходимости. Я обязательно расскажу ей лично, ‒ продолжает Йен с набитым ртом.

Микки застыл на месте, наблюдая, как Йен вызывает их официантку.

‒ Что я могу для вас сделать? ‒ спрашивает она.

‒ Коробку для еды навынос, пожалуйста, ‒ отвечает Йен. Затем он снова искренне улыбается, и желудок Микки странно подпрыгивает. ‒ Только для меня. И я буду любить вас вечно, если вы сделаете это быстро.

Йен определённо ненавидит его. А почему бы и нет?

‒ Конечно.

Девушка выглядит так, словно хочет спасти Йена от всего плохого, что происходит в этом мире, и даже снисходит до того, чтобы посмотреть на Микки, как на всё испортившее говно.

Еда Микки продолжает остывать, пока он наблюдает, как Йен медленно закипает у него на глазах, запихивая еду в рот, чтобы не нужно было говорить, а после «прибытия» пенопластовой коробки вываливает в неё всё, до чего не успел добраться.

Он задаётся вопросом, собирается ли Йен уйти, не сказав больше ни слова, или он намерен вмазать ему через стол. Буря, которую он готовит, кажется непредсказуемой.

‒ Послушай… ‒ начинает Микки, гадая, хватит ли у него духу извиниться.

Честно говоря, он не помнит, чтобы хоть раз за всю свою грёбаную жизнь сказал, что сожалеет о чем-то. Но он избавлен от необходимости проходить через это, так как Йен резко обрывает его.

‒ Нет, это ты послушай. Я не знаю, какого хуя ты о себе возомнил, и что заставило тебя вести себя как самый большой мудак на планете, но я не какой-то долбаный придурок, который просто будет сидеть здесь в течение ещё 30 худших минут моей жизни, пытаясь придумать способы поговорить с кем-то, кто явно не заинтересован в том, чтобы иметь со мной дело. Я бы спросил тебя, какого чёрта ты вообще согласился пойти со мной на свидание, но в данный момент мне абсолютно похуй, что ты там скажешь. Я уверен, что ты просто стряхнёшь все это со своих плеч, как только я уйду, напишешь ответ тому, кто тебя домогается и пойдёшь уже потрахаешься, так в чём же смысл? Я просто хочу, чтобы ты знал, что это была действительно самая напрасная трата времени, и я хотел бы вернуть его и вместо этого пойти лечить грёбаный корневой канал, потому что это было бы веселее. Кроме того, я не буду платить за свою еду, ты сделаешь это. И тебе, блядь, лучше оставить хорошие чаевые, потому что я позвоню им позже, чтобы удостовериться. ‒ Он раздражённо встает, бросает салфетку на стол и хватает коробку с едой. ‒ Счастливой тебе ёбаной жизни, говнюк.

И с этим прощальным ударом он выходит из кафе.

Все вокруг уставились на Микки, но он только опустил взгляд на свою тарелку и начал есть свой чудовищный едва тёплый гамбургер.

Чёрт возьми, это было круто.