Глава 3: Столкновение.

ЙЕН.



Когда Йен возвращается домой после адского свидания, в гостиной сидят четыре члена семьи, но он едва смотрит на них.


‒ Ну и как всё прошло? ‒ спрашивает Фиона, слишком бодрым для его нынешнего настроения голосом.


‒ Я не хочу об этом говорить, ‒ стоически отвечает он.


‒ Господи, неужели всё так плохо?


‒ Ага. Так плохо, ‒ вторит он, неловко переминаясь с ноги на ногу.


‒ Ну что ж, тогда давай, посиди с нами немного.


‒ Мне действительно не хочется. ‒ Он всё равно входит в комнату, пробегает руками по голове своего брата Лиама, а затем ‒ племянницы Фрэнни. Слабо улыбаясь, он слегка машет рукой Дебс, младшей сестре. ‒ Просто пойду наверх и попытаюсь стереть этот день из моей жизни.


‒ Ладно, это звучит немного мелодраматично. Это не могло быть так ужасно, как ты описываешь, ‒ говорит Фиона.


‒ Просто поверь мне. Это было противоположностью «хорошо» во всех мыслимых отношениях. Я расскажу тебе об этом позже. Гораздо, гораздо позже.


Он направляется к лестнице, бросив через плечо:

‒ Всем спокойной ночи.


Он подумывает позвонить Мэнди и отругать её, но решает, что ругань тоже может подождать до завтра. Он быстро скидывает всю одежду, швыряет её в угол и натягивает какие-то свободные спортивные штаны, прежде чем броситься на кровать так же, как и раньше, после душа. Вернувшись туда, откуда начал, но теперь с гораздо более горьким привкусом во рту.


Это правда чертовски глупо быть расстроенным из-за своего вечера, учитывая, что он действительно ничего не ожидал, но он вроде как расстроен. Определённо, какая-то его часть надеялась на некоторую искру, что так или иначе воспламенит его снова. Это не обязательно должна была быть страсть, но даже просто немного радости или чуть-чуть уверенности в себе. Получить один-два комплимента было бы изумительно. Он не может вспомнить, когда в последний раз кто-то не женского пола говорил ему что-либо о внешности или о чём-нибудь ещё. Он хочет знать, есть ли у него ещё желание быть соблазнительным, потому что раньше он чувствовал себя таким большую часть времени, но теперь это совсем не так.


Все причины, большие и малые, по которым он согласился встретиться с Микки, были сведены на нет тем, что произошло. На самом деле ему не удалось найти никаких ответов, потому что, хотя он приложил минимум усилий, другая половина уравнения свидания ‒ нет. Так как же Йену рассказать об этом? Вся эта поебень была напрасной. Как провалившийся научный эксперимент.


Он наклоняется к прикроватной тумбочке и выдвигает ящик, доставая один из предварительно свёрнутых косяков, оставленных его братом Липом в последний раз, когда тот был здесь на выходных. Он смотрит на потрескавшийся пожелтевший потолок и курит, чувствуя такую же жалость к себе, как и вчера. Наверное, именно это он и надеялся изменить ‒ своё настроение. Ему нужна была причина, чтобы не чувствовать себя подавленным. Может быть, тогда он перестал бы корить себя за все свои далеко не лучшие качества, которыми обладал. Иногда он переосмысливал вещи до такой степени, что даже то, что ему нравилось в себе самом, каким-то образом искажалось до негатива, пока всё в нём не начинало казаться полным дерьмом.


Таким дерьмом, с которым даже парень, подобный Микки Милковичу, не стал бы мириться.


Йен выкуривает весь косяк за один раз, в то время как его мысли вертятся по кругу в голове, затем достаёт наушники и лежит, погружаясь в свои чувства под саундтрек, пока не засыпает.


Он приходит в себя через пару часов, во рту сухо, а мочевой пузырь болит. Сходив в ванную, он возвращается в свою комнату и открывает коробку с остатками холодной еды, жадно жуя сэндвич. Он берёт телефон, который обычно держит на беззвучном режиме, и видит пару пропущенных сообщений от Мэнди, спрашивающей о подробностях его свидания. Должно быть, она работает сегодня вечером и пока не виделась со своим братом. Он вздыхает и откусывает ещё пару кусочков, когда экран в его руке загорается с именем Мэнди на дисплее вызывающего абонента.


‒ Алло?


‒ Эй! ‒ он слышит, как она наполовину кричит, перекрывая громкий фоновый шум бара. ‒ Почему ты мне не ответил? Ты всё ещё с Микки?


Йен почти смеётся.


‒ Не совсем.


‒ Что? ‒ она говорит громче. ‒ Подожди! ‒ Он ждёт, пока она предположительно выйдет на улицу. Он слышит тяжёлый звук открывающейся и закрывающейся двери, и её голос становится отчетливее. ‒ Ладно, я снаружи. Взяла перерыв на перекур. ‒ Он слышит искру зажигалки. ‒ Так ты всё ещё с Микки, да или нет? Хотя, я думаю, если бы вы всё ещё были вместе, ты, вероятно, не ответил бы на этот звонок.


‒ Нет, я не с твоим братом. Я даже не остался до конца свидания, если это вообще можно так назвать.


‒ Что?! О нет, какого хрена он сделал?


‒ Ну, давай посмотрим… он опоздал, он был груб, он едва сказал пару слов, а когда он это сделал, ими можно было резать стекло, он, казалось, даже отдалённо не интересовался мной, и, о да, он, блядь, переписывался с другими чуваками в приложении для перепихона прямо передо мной.


‒ Срань господня, правда?


‒ Да, Мэнди, правда. Боже! Какого чёрта ты свела меня с кем-то подобным? Я думал, ты сказала, что нам будет хорошо вместе? Между нами не было ничего хорошего. Совсем.


‒ Блядь, Йен, мне так жаль! Я действительно надеялась, что раз уж ты мой друг и я тебя уговорила, то он будет вести себя наилучшим образом. Я честно думала, что с тобой он будет другим. Может быть, это был неправильный способ организовать вашу встречу. Я должна была просто пригласить тебя потусить у нас дома или что-то ещё. Он такой ебанутый придурок.


‒ Я действительно не вижу, как это могло бы что-то изменить. Я почти уверен, что он возненавидел меня сразу же. И я совершенно не могу представить вселенной, в которой я бы с ним поладил, так что, возможно, это отчасти на тебе.


‒ Я же сказала, что сожалею! Не срывай на мне злость. Клянусь, я знаю своего тупоголового брата лучше, чем кто-либо другой, и, похоже, о нём вообще мало кому что известно. Говорю тебе, есть что-то, что напоминает мне о нём, когда я с тобой, и я просто думаю, что ты можешь нравиться ему так же, как и мне, но только с сексом и всем остальным.


Йен закатывает глаза.


‒ Мэнди, этого никогда не случится. Это было худшее свидание в истории свиданий, а есть свидания, которые закончились фактической смертью.


‒ Тьфу, кем он себя возомнил? Я собираюсь отрубить ему грёбаные яйца!


‒ Не утруждайся. Мы просто не совпали. Я справлюсь с этим. Хотя, мне бы хотелось думать, что ты будешь мне охуенно должна. По-крупному.


‒ Да, да, конечно. Всё, что захочешь.


‒ Я что-нибудь придумаю, ‒ говорит Йен. ‒ Ах да, Мэнди?


‒ Да?


‒ Никогда больше не пытайся свести меня с кем-нибудь. Никогда. Эта привилегия аннулирована.


Она громко вздыхает через линию.


‒ Принято к сведению.



МИККИ.



Микки любит отсыпаться в выходные дни, потому что во время рабочей недели его задница должна быть вне дома практически на рассвете, и, будучи совой, он недосыпает, поэтому ему нравится навёрстывать упущенное. Мэнди обычно закрывает бар по пятницам и субботам, когда чаевые больше из-за объёма выпитого расслабляющейся в конце рабочей недели толпой, поэтому они как правило не пересекаются до второй половины дня в выходные, даже когда они оба дома.


Ему не очень-то хочется объясняться по поводу того, что произошло с её другом. Лучшее, на что он может надеяться, это отложить разглагольствования на потом, если по какой-то глупой случайности Йен не связался с ней вчера вечером.


Он ворочается в постели, замечая, что уже почти полдень, и вместо того, чтобы взять сигарету, решает, что время для «проснись и укурись», и хватает свой бонг.


После пары затяжек он почёсывает яйца, затем разглаживает лоб, пытаясь усилием воли заставить свой разум прекратить проигрывать прощальное решительное «отъебись» Йена в свой адрес на повторе. Если бы он мог вспомнить свои сны, то вполне уверен, что эти слова сыграли бы свою роль и во сне. Если не считать отборных унижений и оскорблений, которые его говённый отец имел обыкновение швырять в него, и склонности сестры к тому, чтобы устраивать ему головомойку, никто никогда не говорил с ним так раньше. Обычно люди слишком боялись его присутствия, грозного вида и фамилии, чтобы противостоять.


Он должен был бы злиться, но вместо этого он заинтригован. Может быть, даже немного возбуждён.


Как раз в тот момент, когда он тянется вниз, чтобы подёргать себя через боксеры, дверь его спальни распахивается, являя разгневанную Мэнди. В будущем надо быть осторожнее.


‒ Какого хуя, Мэнди! Убирайся к чёрту из моей комнаты!


‒ Что, мать твою, ты устроил с Йеном?


Он поправляет простыню, чтобы убедиться, что его полустояк полностью прикрыт, и делает ещё одну затяжку из своего бонга.


‒ Не понимаю, о чём ты говоришь.


‒ Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Отвечай на вопрос, прежде чем я разобью твой драгоценный бонг о стену, так что тут будет вонять мерзкой водой из него в течение нескольких недель.


‒ Успокойся нахуй, боже! ‒ рычит Микки. Он делает ещё затяжку. ‒ Я вёл себя с ним так же, как и со всеми остальными.


Он пожимает плечами.


‒ Но он не просто кто-то там, придурок, он мой лучший грёбаный друг прямо сейчас. Я думала, что этого будет достаточно для тебя, чтобы по крайней мере проявить немного элементарного уважения. Должно быть, ты ляпнул какую-то гадость, чтобы расстроить Йена. Он довольно крепкий орешек.


Микки насмешливо фыркает.


‒ Не знаю, можно ли назвать его крепким, но, может быть, я немного недооценил его поначалу.


Мэнди сурово скрещивает руки на груди.


‒ Что. Ты. Сказал?


Он закатывает глаза и вскидывает свободную руку.


‒ Я даже не помню. Он задал мне несколько идиотских вопросов, я ответил. Вот и всё.


‒ Он сказал, что ты, блядь, договаривался о перепихоне с другими чуваками прямо у него под носом!


‒ Ты велела мне вести себя так, будто парни меня хотят!


‒ Я просила тебя казаться востребованным, то есть постараться придать хоть какое-то подобие сексуальности своему поведению и тому, кто ты есть, а не выставлять, блядь, напоказ свою распущенность и заинтересованность в других людях.


‒ Я продемонстрировал, что в мире есть парни, которые хотят меня трахнуть.


‒ Знаешь что? Каждый чувак в мире хочет трахнуть любого, кто позволит это! Это ничего не доказывает.


‒ Ты сама виновата. Просто говорю.


Она закатывает глаза.


‒ Он сказал, что это было худшее свидание в мировой истории. Он сказал, что ты был полным придурком. Почему ты просто не можешь вести себя как нормальный человек в течение одного чёртового вечера в своей жизни?


‒ С чего бы это?


‒ С того, что я сказала тебе, что он будет хорош для тебя. Вы бы подошли друг другу! Ты думаешь, я просто вытащила это из своей задницы? Ты мог бы хорошо провести с ним ночь. Я уверена, что у тебя могла быть не одна хорошая ночь. Но ты всё испортил. Так же, как ты всегда всё портишь.


‒ О, дай мне чёртов перерыв! Прежде всего, это ты виновата, что придумала всё это дерьмо. Зачем ты меня так подставляешь, если знаешь, какой я, а?


‒ Я хотела, чтобы у тебя был шанс! Я надеялась, что ты захочешь быть другим только с одним человеком.


‒ Ну, может быть, такого дерьма и не бывает, Мэнди. Ты когда-нибудь думала об этом? Может быть, это займёт какое-то чёртово время, чтобы сблизиться с кем-то. Может, ты просто не сумеешь изменить всю свою грёбаную сущность ради какого-то незнакомца.


Мэнди громко выдыхает, сдувая чёлку с лица, и делает шаг вперёд, чтобы сесть на кровать. Она тянется за бонгом в его правой руке, и он быстро отдёргивает его.


‒ Я не собираюсь его разбивать, обещаю. Я просто хочу затянуться. ‒ Он протягивает его и молча наблюдает, как она делает большую затяжку. ‒ Я понимаю, что ты не можешь просто внезапно стать Малышкой Мэри Солнышко, и что ты не такой. Ну и ладно. Но если ты не смягчишься хоть чуть-чуть и совсем никому не позволишь приблизиться, то как ты вообще сможешь чувствовать себя с кем-то свободно? Это требует усилий, чтобы чувствовать себя комфортно с кем-то. С обеих сторон. Вы никогда не сможете быть типа близкими, если не начнёте с грёбаных маленьких шагов или чего-то подобного. ‒ Она делает ещё один глубокий вдох, затем кашляет, хихикая. ‒ Помнишь «А как же Боб»?


Микки фыркает и тянется за сигаретами.


‒ Да. Эта херня из детства. Билл чёртов Мюррей.


‒ Маленькими шагами на лодку, ‒ говорит Мэнди, и они оба разражаются смехом.


‒ Не могу поверить, что ты помнишь это дерьмо. ‒ Микки закуривает сигарету, ломая голову в поисках цитат. ‒ Я что, моряк? Я сейчас плыву?


Они снова смеются.


‒ Мы должны найти этот фильм в интернете и снова посмотреть его. Посмотрим, хорош ли он ещё, ‒ предлагает Мэнди.


‒ Я в деле.


‒ Жаль, что мы не можем пригласить Йена. Он обожает комедии.


‒ Ладно, и как долго ты собираешься рассказывать мне всё это дерьмо о своём грёбаном друге?


‒ Никогда не перестану. Йен ‒ самый лучший, а ты просто дурак, что его упустил. Было бы хорошо, если бы ты мог проглотить необоснованную гордость и хоть как-то загладить свою вину, чтобы мы все могли стать друзьями, по крайней мере.


‒ Я почти уверен, что этот поезд ушёл, сучка. Он, блядь, точно ненавидит меня.


‒ Почему ты так говоришь?


‒ Возможно, потому что он, блядь, орал мне в лицо в ресторане, полном людей, о том, какой я хуёвый, и назвал меня мудаком, а затем пожелал мне хорошей жизни, о, а ещё назвал меня говнюком, просто на тот случай, если я до этого не уловил суть.


Мэнди хихикает.


‒ Чёрт возьми, жаль, что меня там не было. Молодец, что он дал отпор твоей жалкой заднице. Я боялась, что он просто поджал хвост и убежал. В последнее время он переживает не лучшие времена.


Микки не хочет, чтобы это заявление задело его любопытство, но это так.


‒ Ах вот как?


Мэнди бросает на него быстрый взгляд.


‒ Да. Так что спасибо большое за то, что просто подтвердил его точку зрения о том, насколько ни на что не годны мужики на самом деле.


Он пытается остановить себя от прощупывания почвы.


‒ Его бросили, что ли?


‒ А тебе какое дело?


‒ Да никакого. Ты сама об этом заговорила.


‒ Ага, ну, скажем так, с ним обращались как с дерьмом, и он даже не пытался ни с кем сойтись в течение нескольких месяцев, потому что он никому не доверяет. Я хотела, чтобы он попробовал сходить на свидание, так же, как и ты. Он слишком печален для кого-то столь горячего. Вероятно, ты отбросил его назад на несколько месяцев.


У Микки всё внутри скручивается от этого откровения, и он действительно снова чувствует себя плохо из-за произошедшего. Он эгоистичный кусок дерьма.


‒ Вряд ли я смогу заставить его снова заговорить со мной, ‒ предполагает Микки.


‒ Ты мог бы попытаться. Это всё, о чем я просила в первую очередь. Просто попробовать.


Он фыркает, ничего больше не говоря, когда она выходит из комнаты.


Подрочил называется.



ЙЕН.



Проснувшись на следующее утро, он посвящает Фиону во все эмоциональные подробности, и открытый рассказ об этом каким-то образом меняет его точку зрения. Не по поводу Микки, а по поводу свиданий. Он решает, что не допустит, чтобы один ужасный опыт разрушил его цель вернуться в русло. Теперь он понимает, что действительно хочет этого. Он чего-то хочет. Кого-то. Это не обязательно должно быть серьёзно. Это просто должно быть новым.


Он регистрируется в Скраф снова, потому что он провёл некоторое исследование в Гугл и выяснил, что это приложение лучше для гей-знакомств, чем Гриндр, если вы рассчитываете на большее, чем просто перепихон. Ему, наверное, следовало бы просто вскочить в седло и потрахаться с несколькими случайными парнями, но это слишком легко, и он действительно хочет, чтобы подтверждение, что он снова в строю, не исходило только от возможности секса. Он мог бы попробовать нормально общаться, ходить на свидания, вкладывать всего себя, а не только свой член.


Вот так он и познакомился с Майком.


Первое время Йена раздражает факт, что имя так похоже на имя парня с крайне неудачного свидания, но он понимает, что это один из глупых предрассудков, которых не стоит придерживаться, поэтому он начинает болтать с парнем онлайн.


Это довольно легко. Майк просто один из тех хороших парней, в чьё существование в реальном мире не очень-то верится. Он немного предсказуем, но с ним Йен чувствует себя хорошо, и никто из них не торопится встретиться. На самом деле, этот вопрос ещё даже не поднимался. Обмен сообщениями после его смены становится привычным, и между ними устанавливается некоторое взаимопонимание, пока Йен не начинает думать, что, возможно, Майк ‒ это действительно подходящий для серьёзных свиданий человек. Например, для того взрослого типа отношений, который вы должны искать.


Они общаются уже в течение почти двух недель, когда Йен получает первое сообщение от Микки Милковича. Конечно, ник не выдает его, но фото пользователя делает это.


Он не решается даже открыть сообщение, но ему чрезвычайно любопытно узнать, что Микки мог бы сказать после произошедшего на злополучной подставе от Мэнди. Йена начинает тошнить от одной только мысли об этом, и он оставляет послание непрочитанным в течение нескольких часов, пока, наконец, не набирается смелости, чтобы проверить.


MustBeThisLongToRide: «Эй, чувак, я разговаривал с Мэнди и думал о том, что ты сказал, веришь или нет, но я просто хотел извиниться за то, что был говнюком. Я знаю, что для тебя это ничего не значит, но я никогда ни за что не извиняюсь, так что понимай, как хочешь. У меня действительно были причины для дерьмового настроения в тот вечер, но они не имели ничего общего с тобой, думаю, вот почему я хотел как-то объясниться».


Йен просто в ужасе. Он никогда не ожидал и даже не хотел снова услышать что-то от Микки, даже учитывая, что он связан с Мэнди, так что это довольно приятный сюрприз. Он с легкостью может поверить, что Микки не приверженец извинений, и немного странно, что он решил, будто Йен заслужил их. Даже при том, что он их определенно заслуживает, по крайней мере, по девяти из десяти человеческих мерок, заслуживает одного. Он задаётся вопросом, не Мэнди ли подговорила брата на это. Или, может быть, даже схватила его телефон и отправила сообщение без ведома Микки. Или даже призрак написал это.


Он решает оставить послание с пометкой «прочитано» на пару дней, пока не решит, хочет ли вообще что-нибудь сказать в ответ. В конце концов Йен понимает, что это слишком раздражает его, чтобы просто отмахнуться, поэтому он вновь открывает сообщение и перечитывает с экрана слишком много раз, пытаясь придумать хороший ответ. Он приходит к выводу, что лучше всего придерживаться короткого, простого ответа по существу. Не похоже, что что ему нужно продолжать эту возню.


Йен: «Спасибо. Я ценю это».


Йен снова потрясён, когда получает быстрый ответ на свои короткие слова вежливой «последней точки». Он делает глубокий вдох и открывает его.


MustBeThisLongToRide: «Значит ли это, что я прощён или нет???»


Какого хуя? Йен задыхается от такой наглости, не в силах удержаться от немедленного ответа.


Йен: «Эммм… нет???»


Это рискованно, словно оказаться на границе с каким-то сюрреалистическим миром.


MustBeThisLongToRide: «А почему бы и нет, Рыжий?»


Йен закатывает глаза, бормоча что-то себе под нос.


Йен: «Потому что ты не можешь просто извиниться и начать всё с чистого листа. Я ни хуя тебе не должен».


MustBeThisLongToRide: «Я никогда не говорил, что должен».


Йен: «Тогда какого хрена ты ещё пишешь мне?»


MustBeThisLongToRide: «Ты друг моей сестры. Я не хочу неловкости из-за этого дерьма».


Йен: «Хотя я могу посчитать твою сестру идиоткой за то, что она думает, что мы с тобой ‒ хорошая пара, она достаточно унижена за роль, которую сыграла. И, кроме того, она мне действительно нравилась задолго до того, как этот вечер вообще случился».


MustBeThisLongToRide: «Я просто говорю… если ты захочешь потусоваться с ней у нас дома или что бы там ни было, я не буду тебя заёбывать».


Опять же, что это значит?


Йен: «Наверное, я не совсем понимаю, почему тебе не насрать на то, что я делаю. С твоей сестрой или без неё».


MustBeThisLongToRide: «Мне действительно пофиг. Просто забочусь о Мэнди».


Так или иначе, Йен с трудом верит в этот ответ.


Йен: «Как скажешь. Почему ты вообще искал меня тут?»


MustBeThisLongToRide: «Я этого не делал. Просто увидел тебя, когда просматривал профили».


Профили. Йен даже не зашёл к Микки. Он боялся того, что он мог бы найти, учитывая его нелепое имя пользователя и очевидную склонность к потрахаться и свалить. Опять же, никакая обнажёнка не разрешалась здесь публично, и если вы хотели увидеть частный альбом, вы должны были получить к нему доступ.


Йен: «Мой профиль не настроен на случайное дерьмо».


MustBeThisLongToRide: «Возможно, тебе бы стоило настроить».


Ладно, сейчас и правда серьёзно… какого хуя?


Йен: «Ты сейчас пытаешься флиртовать со мной?»


MustBeThisLongToRide: «Я не флиртую».


Йен: «Что бы ты там ни делал, этого не случится».


MustBeThisLongToRide: «Чего не случится?»


Йен закусил губу. Этот ублюдок вдруг действительно стал изображать невинность.


Йен: «Чего угодно».


MustBeThisLongToRide: «Разве я просил тебя о чём-то?»


Йен: «Окей. Теперь я с этим покончил. Пока».


MustBeThisLongToRide: «Хах. Пока».


Йен выходит из приложения, блокирует телефон и бросает его на кровать, озадаченно морщась.


Он не знает, что, чёрт возьми, происходит, но это определённо раздражает. Экран загорается, и он устало смотрит на него. Но это Майк, а не Микки, слава богу.


Майкл: «Как прошёл твой день? :) »


Приятный, нормальный, хороший парень, который спрашивает тебя о всяком дерьме вроде того, как прошёл твой дурацкий день, и подчёркивает это чёртовым смайликом. Вместо ответа Йен переходит к следующему шагу.


Йен: «Ты хочешь пойти куда-нибудь в эти выходные?»


Вот так. Смелый шаг. Что-то, что подтолкнёт его вперёд и вверх. Кто-то, с кем можно вымести паутину из углов.


Майкл: «Конечно!»


Он готов.



МИККИ.



Ему действительно нужно выбраться из этого проклятого дома. Он ведёт себя как маньяк, одержимый ненавидящим его парнем. Хрен знает почему. Он совершает вылазки из дома только для того, чтобы появляться на работе с тех пор, как они с Мэнди узнали, что их отцу отказали в условно-досрочном освобождении, и сходили отпраздновать. Он даже не потрахался той ночью, да и вообще ни разу с тех пор. Мэнди всё ещё слишком сердита на него из-за Йена, чтобы позволить ему сэкономить на обещанном месяце бесплатной выпивки в баре, где она работает, поэтому он просто сидит дома.


Микки не может точно сказать, почему, чёрт возьми, почувствовал необходимость извиниться перед Йеном за своё довольно характерное поведение, кроме очевидного: он запал на этого парня. Ясно и понятно.


Может быть, секрет в том, что парень так яро высказал ему резкие замечания, или в том, что Микки получил лишь намёк на то, каким был Йен за пределами внешней оболочки, но это также просто чистая похоть. Чем больше он смотрит на фотографию Йена в профиле, тем больше задаётся вопросом, есть ли у того какие-либо личные фотографии, которые он отправляет людям, как это делает Микки. Он не должен был чувствовать себя раздразнённым, так как Йен не делал ничего, чтобы соблазнить его, но он чувствует. Он чувствует себя так, словно ему дали отведать крошечный кусочек вкуса рыжего, который он едва распробовал, и теперь ему хочется набрать его полный рот и смаковать всю глубину оттенков этого вкуса.


Так что он продолжает переписываться с чуваком, хотя Йен ясно дал понять, что не заинтересован иметь с ним ничего общего. Необходимость прилагать усилия не совсем в стиле Микки, но есть нечто, что заставляет его принять этот вызов.


Может быть, ему просто скучно.


На следующий день он открывает Скраф, пробегаясь по нему в поисках свежего мясца и заходя в профили нескольких потенциальных вариантов. Он до сих пор не смог договориться с парнем, которому ответил во время своего дерьмового свидания, потому что их расписание вообще не совпадает. Это раздражает. Он прокручивает страницу до профиля Йена, размышляя.


Он открывает их переписку, перечитывая её ещё раз.


MustBeThisLongToRide: «Ладно, а что, если у меня действительно есть о чём тебя спросить?»


Ему приходится ждать ответа почти час, он праздно смотрит телевизор и играет в Temple Run на своём телефоне.


Йен: «Я думал, мы уже обсудили это».


По крайней мере, Йен всё ещё отвечал ему. И пока не решил заблокировать. Оба признака обнадёживали, безусловно.


MustBeThisLongToRide: «Ага-ага, ты мне ничего не должен, и мне не следует ничего ожидать. Я понял. Я всё ещё могу задать вопрос, верно?»


Йен: «Если тебе нравится тратить время впустую, то непременно».


MustBeThisLongToRide: «Обидчивый».


Йен: «Разве ты не имеешь в виду туше?»


MustBeThisLongToRide: «Нет, я, блядь, имею в виду обидчивый, как будто ты чертовски обидчив. Можешь оставить своё французское дерьмо при себе».


Последовала небольшая пауза.


Йен: «Touché».


Микки погуглил это слово, чтобы убедиться, что понимает его значение, а затем усмехнулся. Так что теперь Йен вёл себя с ним очень умно́. Ещё одно очко в его пользу.


MustBeThisLongToRide: «Поцелуй меня в зад. В любом случае… Мэнди считает, что мы все должны потусоваться, так что. Хочешь?»


Йен: «Почему бы ей самой не спросить меня об этом?»


MustBeThisLongToRide: «Потому что я её опередил, медноголовый. Соображай быстрее».


Йен: «Думаю, что я достаточно ясно дал ей понять, что не хочу больше тебя видеть. Думаю, я и тебе достаточно ясно дал это понять. Видимо, я провалился?»


Микки закатывает глаза.


MustBeThisLongToRide: «Да ладно тебе, мужик. Я обещаю, что не буду таким, как тогда, когда мы встретились. Это ради Мэнди».


Было гораздо проще обставить всё так, как будто это из-за дружбы Мэнди с Йеном, даже если Микки чувствовал себя невероятным придурком, делая это. Как будто ему не похуй на эту тупую, якобы священную гетеросексуальную связь сестры с её гей-дружком.


Йен: «Ага. Ещё раз, почему не Менди меня спрашивает?»


MustBeThisLongToRide: «Ещё раз, потому что, блядь, я спрашиваю. У меня нет другого способа тебе это втолковать».


Йен: «И когда именно Мэнди хочет, чтобы я пришёл и потусовался с вами двумя?»


MustBeThisLongToRide: «В субботу вечером».


Йен: «Она работает в баре вечером по субботам».


MustBeThisLongToRide: «Перед тем как она уйдёт».


Йен: «К сожалению, Микки, тебе придётся сообщить Мэнди, что у меня уже есть планы на субботний вечер. Хотя я чертовски уверен, что уже написал ей об этих планах ранее сегодня, и она была очень взволнована за меня. Поэтому странно, что она вдруг захотела потусоваться в тот же самый вечер и использовала тебя в качестве посыльного».


Блядь. Неувязочка вышла.


MustBeThisLongToRide: «Может, она сказала в воскресенье. Я тогда был под кайфом».


Йен: «Верно. Ну, у меня свидание в субботу, так что, я пас. Если всё пройдёт так хорошо, как я думаю, я, вероятно, буду занят и в воскресенье, так что, двойной пас».


MustBeThisLongToRide: «Свидание, да? Я думал, что смог отпугнуть тебя от них на всю жизнь».


Йен: «Да, ты постарался как мог, но на самом деле, у меня была противоположная реакция. Я решил, наконец, дать кому-то хороший шанс и сделать всё по-настоящему правильно. Мы достаточно пообщались, чтобы я знал, что он ‒ полная твоя противоположность. Это самое главное».


MustBeThisLongToRide: «Ай, имбирный пряник. Теперь ты можешь убрать свои когти».


Йен: «Отъебись, Микки».


MustBeThisLongToRide: «Повеселись на своём свидании».


Йен: «Так и сделаю».


Микки усмехается и бросает свой телефон на диван. Какого хрена теперь?


В пятницу вечером Микки становится безумно скучно, он слоняется по дому в дедовских тапках, курит одну сигарету за другой и пытается взять ситуацию под контроль. Ему нужно отвлечься на чей-либо член.


Хотя онлайн это не сработает, блядь, но ему совсем не хочется тащить свою задницу в какой-нибудь клуб в Бойстауне. Сегодня он не в состоянии приложить столько усилий.


Микки находит профиль Йена. Он начинает по-настоящему ненавидеть эту его фотографию и его ёбаные идеально очерченные губы. Уже несколько дней он смотрел на неё нездоровым взглядом. Это не сулит ничего хорошего.


Он открывает их переписку. Может, он и сумасшедший, но последний разговор был близок к цивилизованному. В каком-то смысле. Йен знал, как с ним разговаривать. Вроде как. Хотя вообще-то он просто хочет посмотреть на фото его члена. Типа… очень сильно. Даже немного грудных мышц и пресса было бы уже хорошо. Может быть, с небольшим счастливым следом дорожки над поясом. Ему нужно немного софткор-порно от Йена. Или хардкор, он не привередлив.


Может быть, если бы он сначала прислал свою собственную обнажёнку... Как в начальной школе ‒ «ты покажи мне своё, я покажу тебе своё», только наоборот. Не то что Йен ни с того ни с сего захотел бы поделиться с Микки своими «голыми» фотками. Он был заинтересован в серьёзных свиданиях или что там, блядь, ещё, ведь, возможно, парни такого типа даже не демонстрировали своё дерьмо перед кем-то.


Микки понятия не имел, как принято, не особо-то заморачиваясь разговорами на первых встречах с парнями, которые попадались ему до Йена.


Но если Йен увидит, чем оснащён Микки ... может быть, это представит его более соблазнительным. Может это будет тот дополнительный фактор привлекательности, о котором Мэнди постоянно твердила.


Он прикидывает возможность поделиться альбомом, подождать, пока Йен его просмотрит, и повести себя по типу: «О, упс, мой косяк. Не тому отправил. Пожалуйста, не обращай внимания».


Да ебись оно всё, это стоит того, чтобы попробовать. Он отправляет приглашение на свой личный альбом, который содержит две фотографии. На первом фото его задница, на втором ‒ член, обхваченный его татуированными руками. Парни обожают это дерьмо.


Он шмыгает носом, проводит рукой по волосам и смотрит на телефон, лежащий на столе. Ему нужно, чтобы Йен увидел это относительно быстро, и если он правильно выбрал время, то так и будет. Он закуривает, не отводя глаз, ожидая появления галочки, указывающей на открытие файла.


Он почти уверен, что не моргает в течение по крайней мере 5 минут, когда впервые в жизни удача наконец-то играет ему на руку, и появляется галочка. Он хватает телефон и пристально смотрит на часы, выжидая ровно две полных минуты, прежде чем лишить Йена доступа к альбому.


Он заходит в сообщения.


MustBeThisLongToRide: «Блин, чувак. Я ошибся. Это предназначалось не тебе. Такая лажа».


Он ждёт ещё несколько минут, а затем видит прыгающие точки в окне сообщения на своем экране. А потом они исчезают. Затем появляются снова. Потом они снова исчезают.


Микки улыбается. Йен определённо на крючке, если взволнован и не уверен, что ответить.


Йен: «Лажа? Это даже не имеет смысла».


Сла́бо.


MustBeThisLongToRide: «Просто имел в виду, что это было случайно. Ты, вероятно, его и не открыл, но если и так, то просто проигнорируй».


Это предательское окошко всплывает ещё раз, и появляется очередной танец удалённых мыслей и фальстартов, пока он не получает односложный ответ.


Йен: «Сделано».


О да. На крючке, и даже больше.


На следующий день Мэнди снова врывается в его комнату, но на этот раз ближе к вечеру. Микки залипает на Netflix, он достаточно одет и его рука не блуждает в трусах.


‒ Что, чёрт возьми, происходит между тобой и Йеном? ‒ резко спрашивает сестра.


‒ Э-э, я почти уверен, что ты уже знаешь, что ничего не случилось. Он всё ещё не заинтересован.


‒ Ага, так почему же ты преследовал его в этом приложении для свиданий?


‒ Я просто пытался уладить это ради тебя. Думал, что мы все можем быть друзьями.


‒ Да-да. И друзья отправляют друзьям непрошеные фотки члена? В платоническом смысле? Получив от ворот поворот? Неоднократно?


‒ Это вышло случайно. Я сказал ему, что они предназначались кому-то другому.


‒ Верно, потому что ты, несомненно, совершенно случайно постоянно посылаешь людям фотографии своих причиндалов.


‒ Ты не знаешь, чем я занимаюсь в своей личной жизни.


Мэнди фыркает.


‒ Господи, Микки, ты такой прозрачный. Я думала, он тебе не нравится.


‒ Не нравится, ‒ пожимает он плечами.


‒ Он тебе не нравится, но ты сочиняешь истории о том, что я хочу потусоваться с ним, просто чтобы ты мог его увидеть, и придумываешь дурацкие уловки, чтобы отправить ему обнажёнку в интернете?


‒ Какое тебе до этого дело?


‒ Хм, ты сделал это моим делом, когда пытался использовать меня, чтобы поговорить с ним и заставить его снова увидеть тебя. Да что с тобой такое, чёрт возьми? Что ты вытворяешь?


‒ Я, блядь, не знаю! ‒ наконец-то выкрикивает он. ‒ Я не знаю. Я просто… может быть…


‒ Может быть что?


‒ Хочу получить второй шанс.


‒ Что, ещё одно свидание?


‒ Возможно. Я не знаю.


Мэнди смотрит на него с жалостью, и он вот-вот сорвётся.


‒ Микки… он двинулся дальше. Ты всё испортил. Ты должен отпустить это.


‒ Почему? Что, если ты была права?


‒ Права насчёт чего?


‒ Что нам было бы хорошо вместе. Если бы я не был… ну ты знаешь… собой.


‒ Что заставило тебя задуматься об этом сейчас?


‒ Даже не знаю. Мне вроде как нравится спарринг с ним в переписке. Он никогда не блокировал меня, и продолжал отвечать, так что, я считаю, что у меня больше шансов, чем ты думаешь.


‒ Микки, сегодня вечером он встречается с другим парнем. С хорошим парнем. Просто дай ему это сделать. Я постараюсь приводить его почаще, и, может быть, вы, ребята, станете друзьями, а потом посмотрим, что из этого получится.


‒ Куда он пойдёт на свидание?


Она хмурит брови.


‒ Что? Зачем тебе это?


‒ Да так, просто интересно.


Она подозрительно прищуривается.


‒ Почему?


‒ Потому что я чертовски любопытный! Куда они идут?


‒ Если ты думаешь, что я позволю тебе испортить второе свидание, на которое он собрался с тех пор, как сволочь бывший бросил его, то ты из ума выжил! Тебе повезло, что он так быстро пришёл в себя после твоего дерьма, иначе я бы надрала тебе задницу.


‒ Я ничего не испорчу. Я, блядь, обещаю, ясно? Просто скажи мне.


Она делает глубокий вдох.



ЙЕН.



Он позволяет Майку выбрать ресторан, в котором они встретятся, и тот в итоге выбирает французское кафе в стильном районе, немного более дорогое, чем те места, куда обычно ходит Йен, но еда действительно хороша. У них даже есть фирменные коктейли, поэтому он балует себя парой причудливо звучащих смесей, которые напоминают чистый спирт с разнообразным цветочным привкусом.


Майк встречает его объятием, кажущимся слегка неестественным. Йен не уверен, что заслужил такой фамильярный жест, но опять же, это было, вероятно, вежливо, учитывая ежедневный здоровый вид флирта, которым они занимались по переписке. Они достаточно хорошо ладят, но Йен тем не менее чувствует себя так, будто он на чужом свидании. Всё слишком хорошо: место, меню, атмосфера, разговор, но больше всего ‒ парень. Всё это кажется таким странно вежливым, что вроде бы имеет смысл, поскольку это их первое свидание, до которого общение ограничивалось взаимодействием по смс, и, конечно, идея состоит в том, чтобы произвести хорошее первое впечатление. Но Йен не уверен, что между ними существует правильная химия. Он не уверен, что есть что-то, не являющееся поверхностным, и это было бы прекрасно, если бы они хотели просто секса, но предполагается, что он пытается добиться большего.


Майк ‒ это как будто слишком много хорошего. Слишком отличается от Йена. В нём нет ни грязной, ни резкой стороны. Никаких признаков того, что ему хоть когда-либо действительно приходилось приложить все возможные усилия, чтобы оплатить счёт, или нарушать закон, или даже ввязываться в драку. И в этом нет ничего плохого, этот парень ‒ такой, какой есть, и Йен строит много предположений без особых доказательств, но он всё ещё не уверен, что они подходят друг другу. Он встречался с богатым парнем намного старше себя, когда был моложе, если это можно было назвать отношениями, учитывая прятки за закрытыми дверями, но он держал это в секрете от всех в своей жизни, потому что отчётливее, чем разница в возрасте, это общение ощущалось неправильным. Когда они были вместе, он словно играл какую-то роль. Более взрослого и более зрелого, но в то же время более утончённого и скромного, словно ему было самое место в вестибюлях четырехзвёздочных отелей и на пассажирском сиденье Ягуара XJ. И даже если Майк не так богат, как кажется, Йен не знает, способен ли снова на подобный перформанс. Можно считать своего рода предзнаменованием отношений то, что уже на первом свидании он не похож на себя и чувствует себя не в своей тарелке.


Конечно, есть вероятность, что он просто слишком много думает. Потому что в последнее время он занимается этим постоянно. Он мог бы с лёгкостью отговорить себя от чего угодно, если бы обдумывал это достаточно долго.


Наверное, так и есть. Он сидит напротив умного, привлекательного, заинтересованного парня, который просто хочет, чтобы Йен хорошо провел время, и может думать лишь о том, что с ним не так… или не не так, если можно так выразиться. Он пытается отговорить себя дать шанс кому-то из-за того, что тот слишком нормальный.


Йен ‒ грёбаный идиот.


Он много улыбается, но не имеет ни малейшего представления, какие именно слова слетают с его губ. Похоже, что он не может найти общий язык, как бы сильно ни старался оставаться заинтересованным.


Может быть, ему немного скучно. Может быть, ему надо позвать Майка куда-нибудь ещё. В какое-нибудь более интересное место, где они могли бы быть менее зажатыми и получить удовольствие. Может быть, всё наладится.


Они закончили с ужином и обсуждением десертного меню, и Йен уже собирается предложить сменить обстановку, возможно на бар или клуб попроще, когда кто-то прерывает их стёб о десертах.


‒ Эй.


Он поднимает глаза, и роняет челюсть от удивления.


Микки? Какого хрена ты тут делаешь?


Этот парень ни за что не оказался бы в таком месте даже через миллион лет, не говоря уже о том, чтобы оказаться тут в тот самый вечер, когда у Йена свидание. Это не может быть совпадением, но всё же Йен оглядывается вокруг, проверяя, есть ли кто-то ещё с ним.


‒ Я, эм, просто хотел заскочить и, эм, спросить тебя кое о чём, ‒ говорит Микки, почёсывая уголок рта большим пальцем и выглядя крайне неуверенным, в общем полной противоположностью того, кем он себя выставлял в течение примерно получаса, который они провели на обречённом ужине-ловушке несколько недель назад.


‒ А? ‒ Йен в полном замешательстве.


Странным уже было получать экспромтные провокационные сообщения от Микки, с его попытками загладить вину уникальными способами, а затем недавний инцидент с так называемой случайно отправленной обнажёнкой. Ему никогда не поступало такого количества странных смешанных сигналов от кого-либо за всю жизнь.


‒ Я не пытаюсь быть мудаком или кем-то ещё, но Мэнди рассказала мне об этом парне, ‒ он делает неопределённый жест в сторону Майка, не глядя на него, ‒ и я просто хотел сказать тебе лично, что ты должен пересмотреть своё решение.


Йен поворачивается к Майку, как если бы тот мог помочь ему разобраться во всём, но парень ещё меньше понимает происходящее.


‒ Я Майк, ‒ наконец говорит он Микки сдержанным, почти любопытным тоном.


Йен действует на автопилоте, зачем-то представляя их друг другу, потому что он понятия не имеет, что ещё ему делать.


‒ Майк, Микки. Микки, Майк. ‒ Он делает некие движения между ними, как будто они уже не знают, кто есть кто.


‒ Это твой бывший? ‒ спрашивает Майк.


Йен невольно издаёт какой-то высокий смешок, качая головой.


‒ Нет! Это не мой бывший. Это тот парень, с которым у меня было плохое свидание.


‒ Вот дерьмо, ‒ говорит Майк, разглядывая Микки с большим любопытством, принимая во внимание эту новую информацию.


Микки хмурится.


‒ Ты рассказал ему обо мне?


Йен пожимает плечами.


‒ Это имело отношение ко всему… подожди минутку, ты не тот, кто должен задавать вопросы прямо сейчас. Я на свидании, а ты, блядь, его срываешь. О чём, чёрт возьми, ты думаешь?


‒ Я же сказал тебе. Ты должен дать мне ещё один шанс.


‒ А я уже сказал тебе, что этого не будет. И не раз. В чате. Почему ты думаешь, что просто появиться здесь ‒ это нормально?


‒ Потому что мне было нужно, чтобы ты, блядь, воспринимал меня серьёзно. Думаю, Мэнди, возможно, права. Ты и я могли бы подойти друг другу.


Йен снова смеётся.


‒ Ты, блядь, издеваешься надо мной. Всё, что мы когда-либо делали вместе ‒ это ссорились и чувствовали себя неловко. В этом нет ничего подходящего.


‒ Просто дай мне начать с чёртового чистого листа, хорошо? Встреться со мной ещё раз, и если ты это возненавидишь… если ты меня возненавидишь, то я оставлю тебя в покое.


Ошеломлённый и немного смущенный, Йен снова смотрит на Майка. Это самая странная ситуация, в которой он оказался за долгое время. Майк не выглядит потрясённым или что-то вроде, на самом деле он почти забавляется.


Йен опять переводит взгляд на дерзкого нарушителя, уставившегося на их столик.


‒ Микки, тебе нужно уйти.


Тот отрицательно качает головой и демонстративно скрещивает руки на груди.


‒ Я остаюсь, пока ты не согласишься.


Йен снова открывает рот, и резко вертит головой между Микки и Майком ещё несколько раз.


‒ Ты что, совсем спятил?


Микки приподнимает одно плечо и обе брови.


‒ Возможно.


Он потирает губы. Его лицо всегда такое выразительное.


‒ Ты, должно быть, самый социально неадаптированный человек во всём Чикаго, включая торговцев подделками в метро и разглагольствующих на улице бродяг, ‒ говорит Йен. ‒ У меня свидание с Майком. Я ходил на свидание с тобой, а ты всё испортил, и теперь ты портишь и это свидание тоже. Это совершенно бессмысленно.


‒ Послушай, если бы я был этим парнем, ‒ отвечает Микки, указывая большим пальцем на Майка, ‒ я бы уже свалил меня на пол и угрожал мне, по крайней мере, тремя различными способами. Он кажется немного лохом, без обид, но тем не менее. Встречайся с ним, если хочешь, это твоя грёбаная жизнь. Просто дай мне ещё один шанс. Ещё один. Вот и всё.


Йен, должно быть, попал в какую-то галлюцинацию Алисы в Стране Чудес. Другого разумного объяснения нет. Он смотрит на Майка, чтобы оценить его реакцию, но тот только пожимает плечами. Это что, молчаливое разрешение?


‒ Если я соглашусь, ты уйдёшь? ‒ уточняет Йен.


Микки слегка ухмыляется.


‒ Да, я уйду.


‒ Знаешь, я вполне могу просто попросить выгнать тебя, ‒ бросает вызов Йен.


‒ Да что ты? Хотел бы я посмотреть, как они попробуют. ‒ Микки ухмыляется ещё шире.


Йен закатывает глаза и разводит руками. Он действительно не хочет быть причастным к разворачивающемуся действу.


‒ Отлично, Микки. Полагаю, ты успешно принудил меня к ещё одному свиданию с тобой. Пожалуйста, уходи.


Микки улыбается, и Йен немного озадачен, что тот выглядит счастливым.


‒ Я тебе позвоню.


И вот так он уходит. Брови Йена полностью сведены, когда он смотрит в спину удаляющемуся Микки с каким-то растерянным удивлением.


Сидящий напротив Майк откашливается, и внимание Йена возвращается к нему.


‒ Мне так чертовски жаль. Я совершенно не ожидал, что что-то подобное произойдёт сегодня. Я… Я действительно понятия не имею, что это было, чёрт возьми.


‒ Я думаю, что это было довольно ясно, ‒ возражает Майк.


‒ Ну, я имею в виду, помимо очевидного, конечно. ‒ Я просто... настолько сбит с толку.


‒ Как он вообще узнал, где ты будешь?


Йен вздыхает.


‒ Его сестра вроде как моя лучшая подруга. Должно быть, она ему сказала. И это странно, потому что я дал ей понять, что после всего произошедшего Микки меня не интересует.


‒ Может быть, он просто что-то подслушал.


‒ Возможно.


Недолгое молчание прерывается, когда Майк снова заглядывает в меню выпечки, и Йен пытается сообразить, что, чёрт возьми, теперь делать.


‒ Мне жаль, что я согласился пойти с ним на свидание, ‒ снова начинает Йен. ‒ Я просто хотел, чтобы он ушёл, не устраивая сцен.


Майк встречается с ним взглядом, вздыхает и бросает меню обратно.


‒ Всё в порядке, Йен. Ты мне ничего не должен. Мы общаемся всего пару недель.


‒ Я знаю, но я не хотел, чтобы ты дерьмово провёл время со мной. Я имею в виду, всё было нормально до того, как он появился, верно?


Майк выгибает бровь.


‒ Нормально или хорошо?


Йен морщится.


‒ Да, хорошо. Я имел в виду, хорошо.


‒ Неужели? Потому что, исходя из наблюдений с моего места в зрительном зале, ты казался гораздо более оживлённым, разговаривая с ним в течение пяти минут, чем во время беседы со мной в течение часа.


Йен едва ли не слюной брызжет.


‒ Это неправда! Я просто разозлился. Если я и был оживлён, то только потому, что реагировал в гневе и был застигнут врасплох.


Майк отрицательно качает головой.


‒ Я так не думаю. Я думаю, что он тебе интересен.


Ладно, какой бы грёбаный опиум ни курили люди вокруг него, Йен был бы признателен, если бы они с ним поделились, потому что они определённо на другой волне, чем он сейчас.


‒ Прошу прощения? Мы говорим о придурке, с которым у меня было худшее свидание в жизни, и от которого я отбивался уже больше недели в сообщениях. Думаю, что знал бы, будь у меня какой-то интерес к нему. У меня его нет.


‒ Между вами есть искра, ‒ невозмутимо продолжает Майк. ‒ Исследуй её.


‒ Так ты вроде как даёшь мне разрешение встречаться с ним, или пытаешься сказать, что сам не хочешь встречаться со мной?


‒ Ничего из этого. Я гораздо проницательнее, чем кажусь. Я думаю, ты осознаёшь, что наше общение не преобразуется в нечто романтически прекрасное в реальной жизни, но не хочешь быть тем, кто выскажет это вслух. Ты бы, вероятно, прошёл через все формальности со мной, насколько я позволил, но это не совсем справедливо по отношению к нам обоим. Мы только зря потратим время друг друга.


‒ Я не… Я не знаю, что сказать. Всё складывается не так, как я предполагал.


Майк фыркает.


‒ Ага, ну, это не совсем то, что я себе представлял, но что есть, то есть.


‒ Мне действительно очень жаль. Что за фрикшоу!


‒ Эй, по крайней мере, это весело, ‒ говорит Майк, и они оба смеются. ‒ Мы всё ещё можем быть друзьями.


‒ О, так ты не хочешь трахаться? ‒ Йен шутит, возможно, неуместно, но он устал ходить по яичной скорлупе.


Его спутника, похоже, это не задевает.


‒ Вообще-то я стараюсь избегать случайного секса. Хотя так было не всегда.


Йен фыркает.


‒ Да, и у меня тоже.


‒ На самом деле я уже несколько месяцев соблюдаю целибат.


‒ По собственному выбору? ‒ Йен презрительно морщит нос.


‒ Да, такая же реакция была у всех моих друзей, когда я рассказал им, но это именно то, чего я хочу сейчас.


‒ Не осуждаю, ‒ говорит Йен. ‒ Я сам провёл несколько месяцев без секса.


‒ Но это не было осознанно, ‒ отмечает Майк.


‒ Верно. Просто вроде как… так вышло.


‒ Видишь, нам уже гораздо проще общаться в качестве друзей. Ожидания ушли.


Йен улыбается.


‒ Да, наверное.


Они проводят ещё немного времени вместе, попивая кофе и поедая сливочные слойки, болтая о всякой ерунде без давления какой-то завершающей фазы. Йен чувствует неизмеримое облегчение. Он никогда по-настоящему не общался с другими парнями-геями платонически, и своеобразное чувство освобождения заставляет его понять, какой глупостью это было.


Тем не менее, он не может не злиться на Микки за то, что тот устроил своим дерзким внезапным появлением. Он должен с подозрением относиться к парням с подобным поведением. Почему он вдруг захотел его, когда не мог получить? Что-то тут не сходится.


Йен набирает Мэнди, когда идёт к метро.


‒ Алло? ‒ Мэнди отвечает кротким голосом, которого он никогда раньше от неё не слышал.


‒ Какого хрена, Мэнди? ‒ резко спрашивает он.


‒ Он заставил меня рассказать ему, где ты, но я клянусь, что сделала это только из-за того, что он сказал мне кое-что, и он казался действительно искренним впервые в своей жизни, и я думаю, что просто не могла сказать нет. То есть, я действительно сказала «нет» несколько раз, но потом, наверное, сдалась. Он обещал, что не будет придурком и не испортит твоё свидание с этим парнем. Хотя я знаю, что не должна была этого делать. Я, видимо, дерьмовая подруга. Мне очень жаль, Йен!


‒ Ладно, эй, успокойся. ‒ Я думаю, что это… Я думаю, что это вроде как сработало в любом случае. Но это была самая странная хрень на свете, и она полностью поставила меня в тупик. Мне пришлось согласиться пойти на ещё одно свидание с твоим грёбаным психованным братом.


‒Ты сказал «да»? ‒ с энтузиазмом спрашивает она.


‒ Мне пришлось! Он, блядь, не уходил!


‒ О боже мой! ‒ Мэнди смеётся.


‒ Это не смешно, сука! Это похоже на шантаж. Я не знаю, почему он думает, что это заставит меня изменить своё мнение о чём-либо. Возможно, мне даже не стоит идти. Я просто откажусь.


‒ Нет! Я имею в виду, он просто будет продолжать исполнять свою странную версию ухаживаний или типа того. Он не оставит тебя в покое, если ты не пойдёшь до конца.


‒ Ты хоть понимаешь, насколько безумно это звучит?


‒ Слушай, я знаю, что Микки такой… неординарный. ‒ Йен фыркает от щедрого выбора слова. ‒ Но он никогда раньше так себя не вёл по отношению к парням. Ни разу. Типа, никогда-никогда. Я не знаю, по какой причине он начал чувствовать привязанность к тебе. . . он действительно это чувствует.


Йен думает, что осторожная искренность Микки как бы просвечивает за всем этим. Довольно смелый шаг ‒ прийти вот так, не зная, что произойдёт, и даже не представляя, что сказать. И несмотря на то, как мало он знает о Микки, очевидно, что Мэнди права насчёт того, что обычно тот не ведёт себя так. Может быть, Йен должен попытаться почувствовать себя польщённым и отталкиваться от этого. Его мысли невольно возвращаются к фотографии пухлой, округлой задницы Микки ‒ такой, которую хочется тискать и покусывать, смотрящейся на 100% ебабельно, а также к фотографии твёрдого, красного члена, приподнятого к животу, с напряжёнными яйцами, в то время как его дебильные татуированные руки обхватывали всё это. Ладно, может быть, член Йена немного дёрнулся, когда он увидел фото, и, возможно, он собирался сделать скриншоты, прежде чем они бесцеремонно исчезли.


Может быть, он немного увлечён Микки.


Может быть.


Он смотрит на часы, размышляя, а потом спрашивает:

‒ А какой у тебя адрес?



МИККИ.



Он пьёт пиво из банки, закинув ноги на кофейный столик, смотрит какой-то дерьмовый второсортный фильм, полный посредственных действий, когда раздаётся стук в дверь. Никто никогда не стучится в их дверь, не говоря уже о том, что сейчас 10:30 вечера. Все знают, что Мэнди работает по субботам вечером, и Микки не приглашает парней для одноразового траха к себе. Он ходит к ним. Меньше потенциальных осложнений.


Он озадаченно молчит, когда стучащий оказывается Йеном, выглядящим немного раздражённым, но всё ещё довольно привлекательным. Немного лучше, чем он выглядел на свидании с Микки, если честно, но, возможно, это просто психологический аспект.


‒ Ты должен объясниться, ‒ прямо заявляет он.


‒ Думал, что уже это сделал, ‒ отвечает Микки.


‒ Нет. Вообще-то ты ничего не объяснил. Ты просто требовал и принуждал, но я до сих пор не понимаю, почему ты это сделал.


Микки и сам не совсем уверен, или, по крайней мере, он не имеет ни малейшего представления, как это выразить. Он никогда раньше не выставлял себя таким. Это своего рода вторжение похитителей тел, но только он всё ещё он. Видимо, что-то в Йене просто выводит его из себя.


В конце концов он просто пожимает плечами и поднимает брови.


‒ Я говорю о том, что это, очевидно, просто азарт погони, ‒ продолжает Йен. ‒ Может быть, ты не привык к тому, что тебя отвергают, я не знаю.


Микки глубоко и протяжно вздыхает.


‒ Мы можем не выяснять это прямо на моём гребаном пороге? Просто зайди.


Он жестом приглашает его войти, поворачивается и оставляет дверь открытой, чтобы Йен последовал за ним.


Он снова опускается на потёртый диван и делает большой глоток пива. Йен неловко стоит в стороне, так и выглядя озадаченным.


‒ Ты можешь сесть, чувак, ‒ говорит ему Микки, кивая на ближайшее мягкое кресло.


Йен поднимает глаза к потолку, словно прося о терпении, но всё же садится.


‒ Ты собираешься что-нибудь сказать? ‒ спрашивает Йен после долгой паузы.


‒ Я, честно говоря, действительно не знаю, что тебе сказать. Я просто рискнул и последовал своим инстинктам. Это не похоже на то, что я обычно делаю.


Йен смотрит на свои колени.


‒ Да, Мэнди упоминала об этом.


‒ Ты говорил с Мэнди?


‒ А как, по-твоему, я узнал, где вы живёте? Я никогда раньше здесь не был. Мы всегда тусуемся у меня.


‒ Ты действительно собираешься снова со мной встретиться? ‒ спрашивает Микки.


‒ Даже не знаю. А куда ты хочешь пойти?


Микки хихикает.


‒ На самом деле я так далеко не заглядывал. Я в принципе особо не заморачиваюсь. Я вроде как самый скучный человек на свете.


Это вызывает лёгкую улыбку у Йена, который смотрит ему в глаза.


‒ Ты выследил меня, чтобы пригласить на свидание, и даже не знаешь, куда хочешь меня отвести?


‒ Я знаю. Я ‒ полный придурок. Может быть, если бы ты не появился внезапно сегодня вечером, я бы написал тебе завтра или ещё что-нибудь. У меня было бы время немного подумать об этом.


‒ Ага, это отстой, когда кто-то удивляет тебя ни с того ни с сего, да? ‒ шутит Йен.


‒ Мне чертовски жаль, понимаешь? ‒ говорит Микки с улыбкой.


Йен смеётся, и Микки чувствует себя лучше.


‒ Почему бы нам просто не потусоваться здесь? Разве это не то, что ты хотел сделать сегодня вечером в любом случае?


Микки оглядывает свою унылую гостиную. Обычно он не слишком заботится об окружающих его предметах. Они не ощущаются важными, и есть странное успокоение в том, что это всё, что у него когда-либо было, но обстановка для примирительного свидания, с кем-то, кого он понятия не имеет, как впечатлить, кажется, не вызывает восторга. Этот шикарный на вид хрен, который пригласил Йена ранее, вероятно, имел все виды грандиозных идей, чем можно заняться с парнями, плюс деньги, чтобы сделать это. И всё же в публичности всегда было что-то такое, что вызывало у Микки чувство неловкости. Он скорее домосед, хорошо это или плохо.


‒ Ты хочешь, чтобы я пригласил тебя сюда?


‒ Или… Я уже здесь. Мы могли бы сделать это прямо сейчас.


У Микки сводит живот. Конечно. Йен просто хочет покончить с этим. Таким образом, он выполняет свою часть сделки, но не должен вкладывать в неё никаких дополнительных усилий или времени. Он отбудет необходимое время, и через час или два скажет Микки, что это ни во что не выльется, и сможет пойти домой и забыть, что Микки когда-либо существовал.


‒ Эээээ… ‒ неловко напевает Микки.


Йен снимает куртку и жалеет, что Микки некомфортно, встаёт и подходит к дивану, чтобы сесть рядом с ним.


‒ Ты хотел начать сначала, так что… Привет, я Йен. ‒ Он протягивает руку.


Микки никогда не жмёт руки людям. Это потребовало бы уровня цивилизованных формальностей, которых он никогда по-настоящему не придерживался, пока рос Милковичем. Он слегка закатывает глаза, но немного ухмыляется, подчиняясь и беря Йена за руку.


‒ Микки.


‒ Приятно познакомиться, Микки. Мэнди мне много о тебе рассказывала.


‒ Вот как?


‒ Нет, на самом деле нет. ‒ Они смеются. ‒ Она рассказала мне кое-что. Может ты тоже сказал мне пару вещей, но ты всё ещё какая-то загадка.


‒ По крайней мере, это мне удалось. ‒ Микки чувствует, как он весь замирает. Йен наконец-то оттаивает по отношению к нему, но это не делает Микки менее тупым идиотом, который не знает, как разговаривать с людьми. Вопросы для свидания. Вопросы для свидания. ‒ Значит, ты медик, ‒ наконец говорит он.


Йен улыбается.


‒ Так и есть.


‒ А как ты в это ввязался?


‒ Это что-то вроде истории из фильма или типа того. Однажды ночью я шёл по мосту, и вдруг за моей спиной произошла автомобильная авария. Я обернулся, машина была вся разбита и дымилась, а женщина за рулём в отключке, поэтому я подбежал и попытался открыть дверь, но она оказалась заперта, а окно треснуто, так что я вроде как просто закончил разбивать его, и пока я отстёгивал женщину, капот загорелся. Я вытащил её, отволок в сторону, уложил и позвонил 911. К тому времени, как пожарные добрались туда, вся машина уже горела, а потом врач скорой помощи помог мне с кислородным баллоном, потому что я надышался дыма. Я оставался там около часа и наблюдал, как они работают. Я не знаю, это казалось чем-то правильным и значительным, что и я мог бы делать. Не требовавшим слишком большого обучения. Так что я начал вникать в это, вот и всё, я думаю.


Ёбаный Супермен.


‒ Чёрт возьми, чувак. Я действительно не могу конкурировать со всем этим.


‒ Это не соревнование. То, что ты делаешь, тоже важно. Если бы никто не делал того, что делаешь ты, мы бы жили в грёбаной мусорной куче, как ВАЛЛ-И.


Микки фыркает, чуть не подавившись своим большим глотком пива.


ВАЛЛ-И?


‒ Да. Ты никогда не видел ВАЛЛ-И?


‒ Я что, похож на пятилетку? Я знаю, что это такое, только потому что я видел заставку на Netflix.


‒ Ладно, допустим, я видел его, потому что у меня есть младшие братья и сестра, но на самом деле это какой-то удивительный фильм.


‒ Поверю тебе на слово. Я не смотрю мультики.


‒ Даже мультфильмы для взрослых?


‒ Ладно, я не смотрю детские мультфильмы. Я не долбаный диснеевский парень.


‒ Неужели? Я бы предположил, что ты большой поклонник Русалочки. Может быть, Храбрая сердцем?


‒ С чего бы, умник?


‒ Потому что главные герои ‒ отважные рыжеволосые. ‒ Йен улыбается и шевелит бровями.


Ладно, теперь он флиртует. Какого хрена?


Отважные, говоришь? ‒ шутит Микки, поджав губы.


Йен смеётся.


‒ Я полон отваги, так и есть.


‒ Ладно, Грязный Йода. Я помню, как любил мультфильм Робин Гуд, когда был маленьким, вот так. Это мой любимый диснеевский фильм.


‒ На самом деле это звучит вполне уместно. Я должен был догадаться.


Микки чувствует себя бесконечно более расслабленным теперь, когда им удалось перейти к непринуждённому разговору. Это заставляет его ощущать себя ещё большим ослом за то, что он так по-королевски облажался с самого начала. Они могли бы сделать это в тот первый вечер. Но он всегда предрасположен к тому, чтобы быть жёстким до последней степени упёртости.


‒ У тебя есть ещё пиво? ‒ спрашивает Йен, уже уверенней усаживаясь обратно на диван.


‒ Да. Да, конечно.


Микки идёт на кухню и хватает ещё две банки, а затем делает крюк в свою комнату, чтобы взять травку и бонг. Он ставит всё на кофейный столик.


‒ На случай, если тебе интересно.


‒ Я в деле. ‒ Йен откупоривает пиво с характерным «чпокающим» звуком и стучит им по бутылке, которую Микки держит в руке, прежде чем тот успевает среагировать.


‒ Конечно, ты будешь чокаться, ‒ смеётся Микки.


Храбрый Маленький Тостующий, ‒ шутит Йен.


Микки закатывает глаза.


‒ Тебе нужно остановиться.


‒ Тебе нужно остановить этот ужасный фильм, который ты смотришь, ‒ возражает Йен, наклоняясь вперёд, чтобы поставить своё пиво и взять чашу из бонга Микки. ‒ Не возражаешь, если я его заправлю?


Микки качает головой и тянется к пульту дистанционного управления.


‒ Валяй.


Йен начинает рвать травку Микки, очищая пепел из чаши и заправляя её, пока Микки прокручивает каналы.


‒ Учитывая, насколько отвратительным кажется твой вкус, и как сильно ты испортил нашу первую встречу, я должен быть тем, кто выбирает фильм, ‒ сообщает ему Йен.


‒ Прекрасно, но у меня есть право вето.


Йен хихикает.


‒ Ты думаешь, я выберу то, что тебе не понравится?


Микки сверлит его взглядом.


‒ В качестве какой-то мелкой мести? Да.


Йен качает головой.


‒ Ты бы это заслужил.


Микки наблюдает, как он делает впечатляющую затяжку из бонга, его легкие, по-видимому, такие же большие, как его рот; изрядное количество дыма, которое он выдыхает, парит вокруг него, как облако.


Йен поворачивается к нему, чтобы передать травку, и в этот момент Микки знает, что он сделал правильный выбор, преследуя его, несмотря на то, что его постоянно отшивали. Было что-то такое, что он не мог проигнорировать, когда оно прошептало ему, что Йен будет хорошей парой. Что он может соответствовать ему на каком-то невысказанном уровне и понять, почему Микки такой, какой он есть. Может быть, Йен тоже начал это понимать.


Йен выхватывает пульт из его руки, перед этим отпустив зажигалку, и Микки чувствует удовлетворение, наблюдая, как он прокручивает описания.


‒ Может быть, найдется что-то такое, что никто из нас никогда не видел, ‒ говорит Йен, глядя на экран. ‒ Таким образом, мы оба можем получить полный опыт первого раза.


Микки не обязательно говорить это вслух, но с Йеном всё уже кажется, как в первый раз.