Крупными мазками Долина Теней была нанесена на холст Мироздания. Стоило чутка забыться, расслабиться здесь — и низ живота сразу сводило странное чувство страха, отрешения и упоения. А может, привыкшая к пыли городов и песку Столичной пустыни Падшая просто не могла так быстро адаптироваться под новый состав воздуха.
Легкое безоблачное небо, темнеющее куполом над Карой, одновременно манило и отталкивало. Было в нем что-то особенное, выдающее фальш той защиты, о которой говорили Корак и Ричард.
Оранжевое закатное солнце ласково касалось лица Кары. Долина, окруженная цепями синеющих на горизонте гор, была тиха и умиротворенна. Где-то, ближе к тем самым горам, с отвесных скал падали тонны воды, крупными ручьями она пробивала себе дорогу в озера Долины, вокруг которых вились насекомые.
Высокая сочная трава местами достигала пояса Падшей, будто растениям забыли сказать о том, что уже осень…
Лишь иногда пение насекомых прерывали шипящие разговоры вампиров на отдалении от Кары. Они тут, казалось, живут в своем мирке, где нет никого, кроме им подобных. Изредка оборачиваясь на Кару, они даже не оставляли возможность того, что девушка была не подобна им.
В небе крупный ворон трижды каркнул, будто пытаясь докричаться до утопленной в собственных мыслях Падшей, спикировал к ней. Птица бежала за Карой, не прекращая истошно кричать и бить крыльями.
Сначала она не обращала внимания на ворона, разглядывая пейзаж и совершенно не думая над появлением птицы, но упорства ей было не занимать. Добившись того, чтобы Кара наконец обернулась, ворон замер, внимательно разглядывая ее маленькими черными глазками, в глубине которых таилось что-то неясное. Каре совершенно не нравилась эта птица, ее взгляд — словно мелкие осколки Бездны. Падшая оскалилась, позволив человеческому облику на пару мгновений слететь с лица, подобно ненужной маске, продемонстрировала ворону черно-алые глаза и звериные клыки; она была уверена, что ни одно живое существо не вынесет подобного взгляда, но ворон остался на месте, чуть склонил голову, щелкнул клювом, громко каркнул — хрипло, резко, словно рядом прогремел выстрел; крик же, подобно пуле, вонзился, казалось, Каре в сердце, заставив отшатнуться.
Ошарашенная Падшая пробормотала пару слов на языке, почти забытом Преисподней и употребляемом для магии и изящной ругани. Это было худшее проклятие, когда-либо существовавшее в архидемонском, но его гортанное звучание не смутило ворона и не прекратило его крика.
В один момент ворон снова уставился на Падшую, медленно идя на нее. Продолжал хлопать крыльями, будто принял соревнование, кто кого испугает больше, взвился в воздух, рискуя врезаться в Каролину.
— Карр! Ругается она тут, как не стыдно! Кого послали на мою голову! — Он недовольно защелкал клювом, важно расхаживая туда-сюда. — Пугает она меня! Пугает! Карр!
— Говорящая птица, — недоверчиво вздохнула Кара, рассматривая ворона с чисто научным интересом. Отвечать ему не хотелось — равносильно тому, чтобы признать свое сумасшествие. С другой стороны, философски подумала Падшая, это еще не самое страшное, что могло произойти с ней в Кареоне. — Эй, пташка, хватит орать, говори, что надо.
— Пташка! — недовольно каркнул он, потом снова захлопал крыльями, в иронически-истерическом припадке начав кричать. — Говорящая двуногая! Говорящая! Она говорит, карр! Страсти какие, страсти какие!
У ворона плохо получалось выговаривать «р», но он, видимо, этим скорее гордился, чем стеснялся.
— Сигизмунд Ворнивич, будьте любезны, карр! Я искал вашу пассию! Нет на Аэрисе, нигде на Аэрисе, а дальше — море. Холодное, соленое, перышки, ой мои перышки. Паучок зовет обратно! Домой! Маленький Рик был такой милый, карр! Красивый, карр!
— А ну-ка, стоять, — рыкнула Кара, прекращая поток вороньих речей, едва в них мелькнуло что-то интересное. — Пассию, говоришь, искал? Ишимку мою, что ли? Да неужели так внимательно, что весь материк облетел, а?.. как там тебя… Ворнивич?.. В каждом лесу посмотрел под каждым деревом?
Птица довольно кивала, Кара хмурилась: значит, если Ишим в Кареоне, она где-то очень далеко, куда даже скандальный посыльный Рика не добрался? Падшая только вздохнула: никто и не говорил, что это будет так просто…
— Ладно, — сдалась Кара. — Говоришь, Ричард зовет? — Она оглянулась по сторонам, признавая, что дорогу назад без помощи этой птицы вряд ли найдет. — Веди тогда.
Птица, истошно каркая, взвилась в воздух, держа направление на особняк Айрахнида.
— Лети, карр! Крылья даны не чтобы ползать!
Кара, подумав, последовала совету ворона — расправила крылья, удивив резким их появлением парочку вампиров, наблюдавших за странной сценой, усмехнулась им напоследок, почувствовала легкий ветер перьями и резко взмыла в небо, громко хлопая крыльями. Худое, почти человеческое тело как обычно поддалось легко, преодолевая притяжение земли с помощью широких, сильных черных крыльев размахом в почти полтора ее роста.
Местный воздух легко поддался, Кара улыбнулась, чувствуя приятное дуновение ветра — тот был вполне попутным и не рвал перья, как иногда бывало, а словно подталкивал Падшую вперед. Она могла бы даже не махать крыльями так часто — просто лечь на течение ветра и иногда поддерживать себя короткими ленивыми взмахами, но Кара с силой рванулась вперед; почти доводя крылья до предела, однако, зная, где следует остановиться, она с шумом пронеслась мимо ворона, которого закружило в воздухе, относя назад. Посыльный Рика со сложным именем заполошно заорал позади, но слов Кара почти не различила — она все стремилась вперед, мощными взмахами рассекая небо и быстро преодолевая расстояние до замка Ричарда. Сердце стучало чаще обычного, а дыхание перехватывало от видов внизу, но его уже почти не хватало, и она немного сбавила скорость, когда смогла различить строение четче.
Балкон с узкой площадкой был открыт, и внутри Кара, напрягая слух, могла уловить звуки голосов уже отсюда, потому снизилась, пикируя, в последний момент распахнула крылья — с резким хлопком ее подкинуло вверх, — чтобы аккуратно коснуться подошвами ботинок пола. Изобразив спокойную улыбку, хоть и пульс ее сейчас бешено зашкаливал, Кара беззвучно сложила крылья и шагнула вперед — к Кораку и Рику, уже поджидающим ее.
Корак в это время рассказывал что-то Рику, сидящему за столом закинув ногу на ногу. Падший активно жестикулировал, показывая характерный жест, двигая руками навстречу бедрам. Вампир в ответ смеялся, говоря Кораку что-то ехидное. Третьим за столом сидел мужчина с худым лицом, выглядевшим примерно на тот же возраст, что и Корак. Первое, что бросалось в глаза — разорванная от уха до губы щека, обильно кровоточащая. Со стороны Кары было хорошо видно, что рана, скорее всего, нанесена когтями. Примерно такие оставались на телах тех, кто вступал в схватку с Тенями во время нападения на Петербург и был слишком невнимателен. Этот молодой человек медленно залечивал рану, поднося к ней правую руку.
У него были короткие сальные волосы, слегка взъерошенные. Тонкие губы, впалые щеки. В контраст этому тело мужчины было чуть массивнее, чем у более сухого Корака и тем паче худого Рика. Этот, с разодранной щекой, среагировал на Кару первым, вскочив из-за стола.
— Госпожа Лирийская? Кендалл… — произнес он неуверенно. — Я хотел бы извиниться за нападение и, тем более, попытку рвать вам крылья. Произошло недоразумение, и мы с вами оказались в схожей ситуации. Моя любимая пропала. И по опыту — обычно в этом виноват Корак. А тут вышло исключение…
Кендалл опустил глаза.
Рик приставил палец к губам, увидев в дверном проеме белобрысую рогатую девушку. Та обиженно надула губы, когда Рик отмахнулся от нее, грустно посмотрела на вампира.
Рик пригрозил ей пальцем, она лишь обиженно опустила уголки губ.
Кара, отвлекшаяся на демоницу, в которой она, на первый взгляд, не нашла ничего интересного, вновь посмотрела на Кендалла. Его извинения казались ей достаточно искренними, впрочем, и так просто верить человеку, совсем недавно пытавшемуся ее прикончить, она бы не стала — иначе погибла бы еще с тысячу лет назад.
— Извинения принимаются, — вздохнула она наконец, хоть и продолжала подозрительно коситься на Кендалла, не слишком далеко убирая руку от пояса, когда перевела взгляд на Корака: — А ты, выходит, воруешь чужих возлюбленных?.. Х-ха, Корак, как это некрасиво! — она с трудом сдерживала смех. — Запираешь в башне, а вместо дракона приставляешь своего вампирчика?
Рик не особенно, казалось, обрадовался данной характеристике и улыбочке Кары, но та уже перешла на другую тему, с долей ехидства обратившись к незваному гостю:
— И что, эта любимая стоит того, чтобы без разбора кидаться на честных Падших?
— Честных! — Кендалл рассмеялся, стукнув кулаком по столу.
Корак расхохотался в ответ.
— Симпотненькая ангелица. Смазливенькая, прямо как я люблю. А красавицы обычно и сами не против остаться со мной! Кто-то никак не может от меня избавиться, да, Кариэль?
Кара закатила глаза, хмыкнула, но ответить что-то язвительное, вертевшееся на языке, не успела, вступил в разговор Кендалл:
— Уже не просто ангелица, Крис.
Корак с трудом выдержал произношение старого имени, было видно, он очень хочет ударить товарища, причем не шуточно, по-настоящему разбить ему лицо.
— Ты влил ей свою кровь. Она почти демон, сволочь.
За столом будто разряд тока прошел. Мирно беседующие моментально умолкли, ненавистно глядя друг на друга. Заминкой воспользовалась демонесса, тихо подобравшись к Рику.
— М? — Вампир посмотрел на нее. — Покорный слуга к вашим услугам…
Демонесса тихо хихикнула, прикрыв рот ручкой.
— Хочу сидеть с тобой, хозяин!
«Так и стали наши слуги господами».
Демонесса, сев вампиру на колени, поглаживала его волосы и мурчала. Влюбленными полностью красными глазами она рассматривала Рика, то и дело оглядываясь на остальных присутствующих.
Кара чуть раздраженно тряхнула головой — мурчание демоницы отвлекало ее от раздумий. Пока она не особо понимала, о чем речь, но ненависть в голосе Кендалла была неожиданно сильной, прямо-таки ощутимой.
— Влил… кровь? — переспросила Кара, пусть и знала, что это может разозлить старых друзей еще больше. Пока она тщетно пыталась представить, что будет с ангелом от крови Падшего. — Зачем?
Она спросила и замолкла, вспомнив виденное на Истоке, Каролину, заколотую точным ударом спицы… Впрочем, укорять за это Корака ей не хотелось — не ей, творившей в иной раз вещи похуже.
Корак что-то неразборчиво пробурчал себе под нос.
— Мне хотелось испортить что-то красивое…
Кара рассмеялась — совершенно искренне, не то чтобы одобрительно, но близко к тому уж точно. Подумала еще мельком, что ей ли, обрушившей Святые Небеса, не понимать.
Демонесса, которую, как поняла Кара из прошлого шепота Рика, звали Кассией, положила голову на плечо вампира, прикрыла глаза. Рик первым нарушил следующее молчание.
— Вам надо искать девушек, а мне — научить послушанию мою малышку. Вы там в Легион собирались, как мне помнится?
Корак задумчиво кивнул. На Кендалле снова появилась тяжелая литая броня. На правой руке Корака возникла черная перчатка, поверх обычной, кожаной. Падший задумался.
— Кара. — Попробовал имя на вкус, остановившись. — На тебе Раесар. Уверен, он тебе не соперник. Бей по крыльям, заходи на него справа. Левое его крыло уязвимое. На земле добьешь без шансов.
Кара хмыкнула, выдернула из ножен легкий меч одним быстрым движением, полюбовалась игрой света на стали, крутанула клинок, то ли разминаясь, то ли желая между прочим показать небрежную легкость, с которой ей это удалось. Меч из темной демонической стали, кованный лучшими кузнецами Ада и омытый золотой кровью ангелов, отозвался нетерпеливым звоном — он мог бы показаться живым, требующим крови так же жадно, как и его хозяйка, и с любым, подумавшим так, Кара ни за что не стала бы спорить, лишь могла бы многозначительно усмехнуться, привычно обнажая клыки.
— Давно я не сражалась с крылатыми, — ностальгически улыбнулась Падшая, рассмеялась: — Что ж, мой меч с вами, господа, и я готова убивать.
— Корак, справишься?
— Несущий Смерть Зана тебя когда-нибудь подводил?
Кендалл не ответил, но полностью долечил щеку. Рик в свою очередь поднял демонессу за бедра и поставил на пол, уводя за собой.
Корак сжал губы. Заткнул шнурки в берцы, подождал немного, колеблясь.
— Пожалею об этом однажды…
Корак выкинул крылья, быстро прорвавшиеся через лопатки и громко хлопнувшие. Кассия чуть вздрогнула, но скоро успокоилась, с интересом рассматривая массивные черные крылья, созданные не столько для полета, сколько для колдовства. Подаренные Падшему Тьмой, они все эти века и тысячелетия хранили энергетику намерений, с которыми были подарены. Тьма создавала их для дарования смертей и страданий, подобно мечу Корака они заключали в себе все самое темное… нет, не так. Они были сотканы из мрака. Вместо крови мне…
«Nomen Illis Legio».
И вокруг потемнело.
Мир треснул по швам, раскололся, оставив в голове Кары лишь звон. Страшный звон набата или погребальный звон колоколов.
Запахло сырой землей и осиной.
На крышку мокрого гроба упала горсть песка, а ты задубевшими пальцами пытаешься открыть крышку, но лишь срываешь себе ногти, оставляя их в мягкой древесине. И вокруг медленно кончается воздух.
Ты думала, что на дне. Но снизу вдруг постучали.
Нечеловеческий крик пронзил тишину подземья, а потом наступила тишина, лишь в голове с болью, означавшей, что ты еще жива, пульсировало:
«…Прокричала Баньши. Значит кто-то умрет…»
***
«…Мы или умрем или обретем бессмертие. Впрочем, разница невелика…»
Слова неожиданно чеканно врезались в голову, словно в ушах звучал чей-то голос, произносящий вслух все напечатанное, что стлалось перед глазами, и — удивительное дело — хотелось верить. Хотелось верить, что все это было, что все эльфы, дроу и черт знает кто еще из книги под звучным названием «Пирокинез» действительно ходили по Кареону и, быть может, ходят сейчас.
Хотелось верить — и это было странно.
— Эй, ты хотя бы спал? — раздался голос позади.
Влад вздрогнул, рука взметнулась со страницы книги, на которой лежала, по пальцам пробежало пламя, Ян же, нисколько не смущенный атакующим жестом боевого мага, способным обратить его в тонкий слой пепла за несколько мгновений, сел напротив, улыбнулся. Войцек скинул заклинание, устало покачав головой — он и впрямь спал не так много, чтобы узнать голос инквизитора.
Последние день и ночь, пока Торнак еще планировал набег на дом своих врагов, они были предоставлены сами себе, и Влад, найдя тихий угол, наколдовал огненное заклинание, освещающее ему зачитанные страницы, и полночи читал, пока, миновав сотню страниц, не забылся тревожным сном, в котором ему отзвуком слышалось старое: «Убей Везувия…», сейчас же, проснувшись, дочитал до конца и вернулся. Туда, откуда все началось.
— Эта та книга, которую дал тебе Торнак? — заинтересовался Ян, отвлекая от мрачных мыслей.
Влад молча протянул «Пирокинез» инквизитору, тот с легкой улыбкой провел рукой по переплету, разглядывая обложку, на которой раскинул крылья вензель, напоминающий дракона. Ян наугад открыл, пролистал пару страниц, пока не остановился на чем-то, что его заинтересовало:
— Удача для светлых… — пробормотал он, вчитавшись, поднял голову на Влада, тряхнув ею, чтобы отбросить с глаз длинные светлые пряди.
— Клинок для темных, — завершил Влад.
Ян молчал, читая, пока Войцек закурил, подняв голову к рассветному небу. Местный табак обжигал горло не хуже адского, а Влад был бы рад забыться хоть на мгновение, потерявшись где-то среди запутанных клубов дыма.
— Ты уже был здесь, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. — Ты…
— Нет, нет… Слышал. Так говорит Кара. И так говорил когда-то Корак.
— Тот, который… — Ян нахмурился, вспоминая странного Падшего, старого знакомого командора, однажды мелькнувшего в череде битв за Петербург. Его имя слишком похоже было на имя самой Кары, но инквизитор почему-то все время его забывал. — Ладно.
И он замолчал, ожидая чего-то. Влад вздохнул — Яну не нужно было просить рассказать все, что мучило его в последние дни, просто в какой-то момент взгляд инквизитора — пусть и совершенно обычный, человеческий — становился невыносимым.
Влад говорил неохотно, словно не хотел бы это произносить:
— Спал я, кстати, спал. Видел Кару и Ишим, они тоже здесь. Кару неразборчиво совсем, она где-то далеко или под защитой. А Ишим была… арена, песок, крик зрителей на трибуне.
— Может, тебя моим сном зацепило? — смущенно спросил Ян, хотя точно помнил, что в последние дни кошмар из детства к нему не приходил — впрочем, понять, как Влад управляется со своими и чужими снами, он никогда не мог. — Думаешь, они тоже здесь? Чтобы убить этого Везувия? Кара — ладно, но Ишим…
— Магия не могла бы вытащить кого-то одного, если они спали рядом, — предположил Влад неуверенно. — Тебя вот поволокло, хотя связь контракта — весьма условная, просто зацепило, наверное…
Они молчали, Ян листал книгу, особенно не вчитываясь, но пару раз заметив мелькнувшее знакомое имя: «Корак». Задумавшись над этим, над знакомством Кары с Падшим, он вернулся назад, к той главе, где имя мелькало особенно часто.
— Почему все-таки мы?.. — вслух пробормотал инквизитор. — В Аду сотни лучших воинов, а убить Везувия приказано именно нам.
— Мы знаем его в лицо, — вдруг сказал Влад.
— Кого, этого демона? Никогда не слышал.
— Корака. Открой предпоследнюю главу, Ян. Битва на горе Уруш, когда была уничтожена почти вся 56-я РСНЭВС, — как-то хрипло заговорил Влад. — Он тогда вернулся в этот мир. Корак. Двадцать четвертого августа. В день, когда извергался Везувий, я… я помню. Понимаешь теперь? Это его нам дан приказ убить, приказ, который однажды сведет меня с ума. Он — Везувий!
Он молчал, глядя куда-то сквозь инквизитора, сигарета медленно прогорала, заложенная меж пальцев.
— Ты хотел его убить тогда, — вспомнил Ян их короткую встречу с Кораком.
— Да не убить, так, пошутил, — нехотя признался Влад. — Подумал — вдруг кинется… Знаю, знаю, я конфликтный психопат, не смотри на меня так! — он устало взглянул на Яна. — Просто, когда из портала лезет всякая дрянь, которая хочет тебя сожрать, голова особо не работает… Он сказал, ты сгоришь.
— Мне все это говорили! — расхохотался Ян. — Войцек, пойми ты одно: не нужно меня защищать!.. — выпалив это, инквизитор ненадолго замолчал. — Но сейчас ты же не собираешься никого убивать? Мы ведь… просто придумаем что-нибудь, чтобы вернуться, да?
— Да, — сдался Влад.
Никто из них не знал, соврал он или нет, а уточнять Яну не хотелось, слишком уж жуткий взгляд был у Войцека: зрачок уже стал вертикальным, но радужка не покраснела, как обычно бывало.
— И как тебе? — наконец спросил Ян, кивнув на книгу, чтобы как-то отвлечь Влада. — Стоит того, чтобы читать?
— Стоит, — хмыкнул он. — Только герой — молодой наивный дурак…
— Как я? — не смог не улыбнуться Ян.
— Хуже, инквизиторство, хуже. Ты ведь не провоцировал войну ради какой-то девицы…
Ян тихо усмехнулся, вспоминая что-то, но смолчал.
— Но вы похожи, — вздохнул Влад. — Оба полезли не в свою войну и оба едва в ней не погибли. Может, смерть даже была бы лучше… Почитай, Ян. Возможно, про нас когда-то тоже напишут: «Пропал без вести». У всех своя Уруш, своя Голгофа. Хочется верить, наша уже позади или, может, мы у самого ее подножия.
И он рассмеялся как-то горько, глядя в небо.
— Влад? Янош? — Торнак, обнаженный по пояс, подрагивал от утренней прохлады. Или от пережитых эмоций и страха. Волосы юноши были взъерошены, глаза мутные, стеклянные. Губы сжаты в тонкую полосу. Тонкие ребра выпирали при дыхании, грудь неровно вздымалась.
— Что мужчину отличает от юноши?
Неожиданный вопрос загнал в ступор, инквизиторы недоуменно переглянулись, поднялись оба.
— Давай напрямую, у меня с загадками не очень, — закатил глаза Войцек. — Мы зачем-то нужны?
— Мужественностью для принятия решений. Мы идем драться, Влад. Можете остаться в лагере, тут относительно безопасно. Мирт! — Торнак повернулся к юноше, сидящему чуть поодаль. — Свистни Лютого, пусть собирает команду. Бить будем.
Харизма пытался выглядеть как можно увереннее, но кто знает, что творилось у него в душе, какой ценой он принимал подобное решение — решение идти лоб в лоб, драться.
— Ты только не обижайся, но с моей стороны это будет больно похоже на избиение младенцев, — усмехнулся Влад. — Я тут чужой, чужим и собираюсь оставаться, так что вряд ли присоединюсь… — Он с сомнением покосился на Яна. — Инквизиторство, можешь размяться, я ругать не буду точно.
Тот неуверенно пожал плечами, в одолженной у кого-то из местных рубахе на пару размеров больше Ян казался еще худее, чем был на самом деле. Он все сомневался, глядя то на Торнака, то на Влада.
— Я в рукопашной не очень, — признался инквизитор. — Так что, наверное, с Владом останусь. А то мало ли, что он учудит…
— Ну да, конечно, — усмехнулся Войцек, — все из-за этого.
— И не думал требовать от вас. Это явно не ваша проблема. Если уж так, присмотрите за лагерем…
Торнак умолк, различив со стороны леса несколько десятков фигур в черных плащах, высоких тупых сапогах, созданных для того, чтобы ходить по болотам и горам и ломать ребра. В большинстве своем коротко, почти налысо стриженные люди, приближающиеся к лагерю, были вооружены разным, начиная от цепей и костетов до ножей. Торнак уже напрямую крикнул тому неизвестному «Лютому».
— О, а это за нами. Если Альрасир не идет к горе…
Вороватого вида молодой человек с «бандитской внешностью» шел к Торнаку, попутно затачивая тяжелый тесак о точильный камень.
— Две минуты, Харизма. И все на месте. Ты б гостей подальше отправил, ага? Оно не надо, родной.
Торнак раздраженно кивнул, но с удовольствием отметил, что толпа соратников тоже начинала собираться.
Тучи сгущались.
Влад уже было начинал немного жалеть, что отказался, — намечалось нечто крупное, а он такого рода мероприятия пропускал редко, напротив — обычно был всеми руками «за» устроить хорошую драку, но тут Войцек здраво рассудил, что вмешиваться в чужую ссору мало того, что крайне невежливо, так и довольно травмоопасно, и черт знает, как в этом мире работает его магия. Так что он курил, задумчиво рассматривая собравшихся с видом человека, весьма ясно представляющего, во что может вылиться это все. Эта компания отдаленно напоминала ему Гвардию в особо недовольном настроении, что не могло не вызывать легкую ностальгическую улыбку.
— По-моему, нам и правда стоит убраться подальше, — разумно заметил Ян.
— А я бы понаблюдал… — протянул Влад, до сих пор не особо уверенный, что это хорошая идея.
— С каких это пор ты не дерешься, а наблюдаешь? — удивился инквизитор. — Последний раз, когда вас с Карой случайно занесло на арену, ты вернулся с кровавым месивом вместо лица и парой сломанных ребер.
— Так то Кара, — отмахнулся Влад тоном «ничего ты не понимаешь». — Здесь я бы просто посмотрел. Если надо, прикрыл бы откуда-нибудь с крыши, но, думаю, масштабное огненное заклинание — это не совсем то, что нужно.
В этот раз инквизиторы решили остаться за спинами собравшихся, мрачнеющих все больше с каждой минутой все больше и тихо, зловеще ожидающих чего-то. Находясь чуть позади, они могли быть уверены, что в драку их не вовлекут, но Влад, поддавшись общему настроению и попросив Яна держаться поближе, на всякий случай набрасывал заклинания: боевые правой рукой, защитные — левой, глядя на тех, что приближались со стороны леса.
Снова характерный, абсолютно оригинальный звук и блеск в лучах восходящего солнца. Та самая раскладушка, которая летела во Влада пару дней назад, сейчас плотно лежала в руке юноши. Он положил ее особым образом, держа чуть под наклоном. Выдвигался вперед, будто хотел вступить в бой первым.
К счастью или сожалению, на другой стороне будущего поля боя тоже нашелся такой смельчак. Он вынул из-под пояса внушительного размера фикс, положил его так же, как Торнак.
— Харизма, ты на ножах пойдешь? Ты это, смотри, такой зашибет же, тяжелый. — Лютый сплюнул.
Торнак пожал плечами, шел быстрее.
— Громче будет падать, чего там.
Выпирающие лопатки Торнака и несколько квадратных сантиметров кожи под ними были покрыты гнойниками-точками, что привлекло внимание Влада, но время было больно неподходящее, чтобы спрашивать. Сошлись чуть ближе к лагерю, чем к лесу. Ничего не говорили, просто замерли.
Торнак ринулся первым, отбив правой рукой правую руку соперника, чтобы не наткнуться на нож и преодолеть защиту оппонента, хлестно резанул, цепанув щеку. Неглубокая рана кровоточила. Через доли секунды к оппоненту пришло осознание, но Харизма был уже на расстоянии двух с лишним метров от визави.
Теперь левую руку с зажатым в ней ножом Торнака отбил оппонент. В свою очередь он не стал резать, просто ударив более легкого противника. Торнак пошатнулся, разбитая нижняя губа отозвалась болью, кровь стекала по подбородку. Парень дрожал.
Почувствовав преимущество, анархист снова рванул вперед, теперь уже метя фиксом в горло Торнака. Не успев отклонить удар, Торнак ушел в клинч. Рванул вперед чуть со смещением, пропустив укол в плечо, но зато успел нанести три-пять колющих по кисти и ребрам соперника. Вскрикнувшего от остро пронзившей боли анархиста Торнак подцепил под ноги, уронив на землю. Смачно, будто ждал именно этого всю свою жизнь, прописал ему сапогом по лицу, выругавшись. Произнес что-то на незнакомом инквизиторам языке. Судя по довольной улыбке, тоже мат.
Оказавшись одиноко стоять между двумя сторонами конфликта, Торнак сначала не заметил, как в него летел, шипя и треская, огненный шар. Вовремя заметив, Харизма отскочил, но шар сменил направление. Выкинул вперед руку, что-то прокричав. За несколько сантиметров до Торнака шар исчез. А последний, рыкнув, произнес одно слово, выученное будто наизусть.
«Assa».
За спинами анархистов грянул взрыв, комья земли с воздуха посыпались на голову противников. Торнак побелел более обычного.
Влад, увлекшийся созерцанием битвы, бездумно встряхнул головой, сложил пальцы в нужном жесте, как обычно уходя куда-то глубже обычного человеческого зрения, на то, что он обычно называл изнанкой мира, заинтересовавшись взрывом. Опомнился он поздно — привычные фокусы в Кареоне могли не сработать вовсе или покалечить ему глаза, но в этот раз, на его счастье, обошлось — Влад успел почувствовать уже затухающий всплеск от огненного заклинания, оставивший заметный след, потянулся туда, где прогрохотал взрыв, слегка опьяненный магией — слишком уж давно он здесь не колдовал что-то серьезное.
Перед взглядом полыхнуло, роговицу чуть обожгло — обманывать этот мир больше не получалось: Влад был чужим, как и его привычные заклинания, и Войцека бесцеремонно вышвырнуло из боевого транса, почти откинуло на землю, словно он пропустил тяжелый удар в голову, но Влад устоял — успел схватиться за плечо Яна; инквизитор тихо вскрикнул от боли, когда в тело вонзились теневые когти мага. Влад тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, тряс головой, ожидая, пока пройдет временная слепота, так что на пару мгновений он выпал из происходящего, ощущая рядом только инквизитора — запах его крови неожиданно ярко вспыхнул справа, прямо на кончиках пальцев, и Влад затих, надеясь, что не бросится, хотя магия, подвывая, умоляла именно об этом. Подобраться, кинуться, прихватить за горло, хлебнуть свежей горячей крови…
Нельзя. Ни за что. Только не его.
Придя в себя, он увидел: с обеих сторон рванули люди. Уже через несколько секунд, как в известных строках: «смешались…»
Получив по несколько взаимных ударов, обе стороны конфликта взвыли, готовые мстить, кидались друг на друга, нанося множество ударов руками, ногами. Все вооружение рано или поздно выскальзывало из рук, и, дрожа коленями, приходилось ощущать плоть оппонента, хруст его костей. Торнак, пытаясь скрывать свое ранение, отбивался от одного из анархистов, бывшего с ним примерно одного роста и веса, что не могло не обнадеживать. Торнак сбил оппонента с ног, забивая визави кулаками по лицу. Оказавшийся позади Торнака пнул последнего по спине, заставив вскрикнуть.
Анархисты оттесняли новых знакомых инквизиторов к лагерю, к ним, застывшим наблюдателям этой страшной свалки, но — не докатилось, хоть искаженные болью и яростью лица и были уже совсем рядом.
Воздух наполнился запахом крови, криками и стонами.
Торнак, сумев вывернуться, схватил нападавшего за ногу, дернул на себя, лишив опор. Слез со старого оппонента, не сумевшего уже вернуться в битву. Пропустил удар в грудь от нового, застонал, но ударил в ответ. Вокруг будто все умерло, затихло. У Торнака зазвенело в ушах. На миг парень подумал, что от потери крови теряет сознание, но потом оказалось, что и правда воцарилась тишина.
Жизень как обычно был одет небрежно, в широкие брюки и рубашку-парашют. Он катал между пальцами шарик размером с крупную жемчужину.
— И что здесь такое, вашу мать, такое?
Жизень смерил строгим взглядом всех присутствующих. Один из анархистов, видя возможность внезапного нападения, подобрал нож. Замер. Кинулся на Жизеня со спины.
Жизень развернулся, схватил нападавшего за грудки, кинул жемчужину за шиворот последнего, хлопнул по плечу, оттолкнув от себя.
Оказалось, рванула «жемчужина», разворотив тело теперь уже жертвы Жизеня. Шипя и дымясь, оно упало на землю, а внезапно появившийся Жизень, видимо, решил, что его роль выполнена. Оттолкнув стоящего на пути анархиста, молодой человек проходил мимо противников, которые и не думали теперь вступать в драку. Фигура Жизеня уже уменьшилась и скрылась в лесу, а никто так и не опомнился от произошедшего.
***
Найти гостиницу с довольно странным и более чем интригующим названием «Эльфийские Уши» не составило труда: Ишим, поборов необъяснимую подозрительность ко всем темным эльфам, спросила дорогу у какого-то молодого дроу, вежливо объяснившего ей, куда идти. Поблагодарив его на прощание и оставшись полностью довольной тем, как все сложилось, Ишим пошла по указанному направлению, оглядываясь по сторонам, чтобы не пропустить гостиницу. Она, гуляющая по улицам в одиночку, без Грея, без которого она спешно ушла с арены, не найдя спутника на прежнем месте, чувствовала себя несколько неуверенно и потерянно, поэтому шла весьма быстро, торопливо, желая как можно скорее оказаться под крышей — вид потолка пещеры, нависающего над городом, не нравился демонице.
Наконец она достигла «Ушей», с облегчением улыбнулась, входя внутрь, осмотрелась по сторонам, вспоминая все наставления странного эльфа с арены. Не увидев его, Ишим пыталась понять, к кому можно обратиться с просьбой помочь. В конце концов демоница нетерпеливо взмахнула хвостом, вспомнив, что ее противник говорил про комнату номер три, быстро миновала вестибюль, попав в коридор с многими дверями, на каждой из которых красовался латунный номер. Пройдя вперед, Ишим выбрала ту, где была тройка, громко постучала и замерла в ожидании, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит по ту сторону.
— Да-да? Прошу, проходите! — радушно ответил эльф из-за двери, отвечая с каким-то странным акцентом, который на арене она в его голосе не слышала. За раскрытой дверью эльф, одетый уже в другие брюки, цвета хаки, по-прежнему босой стирал свои белоснежные когда-то штаны, в которых он катался по песку с Ишим. — Вечер добрый, не смущаю вас, надеюсь?
Татуировка под ключицей по-прежнему скрывалась, а вот ворона на шее не было. Мокрые длинные волосы эльфа липли к его спине, от него пахло чем-то душистым, какими-то цветами вперемешку с соленым запахом моря.
— Нет, все нормально, — постаралась как можно дружелюбнее улыбаться Ишим, с сожалением вспоминая о своей выходке на арене. Она осторожно прошла мимо эльфа в комнату, краем глаза осмотрела ее, но не нашла совершенно ничего интересного, заметно смутилась — наверное, невежливо было так глазеть. — Ты позвал меня сюда, мне стало интересно, зачем. И хотела извиниться за удар — это было довольно подло, — вздохнула демоница. — Прости… Вайлер, да?..
— Ага, Вайлер. Можно просто Ворона. Скажи мне, а зачем дитю Преисподней эльф по имени Персей? — Он с плеском опустил штаны в воду, одобрительно цокнул, вовсе не злясь на выходку.
Номер казался совсем необжитым. Небольшая сумка с вещами, небрежно брошенная на кровать, кувшин с молоком на небольшой прикроватной тумбе, рядом — кусок хлеба. Кровать, застеленная идеально и видимо совсем не тронутая эльфом. Он поднял голову на Ишим, оттого качнув шеей, на которой висело ожерелье в виде небольшой змейки.
— Один человек сказал, этот Персей знает, где найти Корака, — честно сказала Ишим. — Поэтому я его и ищу.
Она осторожно присела на край кровати, наблюдая за движениями эльфа. Было в нем что-то, что Ишим одновременно и настораживало, и располагало к себе, или, быть может, она просто устала за день и не особо понимала, что происходит вокруг нее.
— Угостить вас? Не думаю, что найду что-то большее, чем молоко да булка с маслом, но буду хоть спокоен, что не оставил гостью голодной, — никак не среагировал он на слова про Корака.
Эльф посмотрел на результат своих застирок, удовлетворенно хмыкнул, на секунду задумавшись, затем махнул рукой, скинул брюки обратно в таз с водой, вытер руки полотенцем и тщательно рассмотрел висящую в шкафу рубаху.
Ишим, даже не позавтраковавшая, с интересом пригляделась к кувшину. В Вайрен-Хорте ей не особо удавалось понять, какое сейчас время суток, но чувство голода, стоило задуматься о еде, она мгновенно ощутила.
— Спасибо, не отказалась бы, — торопливо проговорила Ишим, сглатывая голодную слюну. Эльф и правда не обманул: сразу обеспечил ее едой. Сначала она тихо сидела, понемногу отпивая молоко из стакана и закусывая булкой, одновременно с этим наблюдая за Вайлером, потом, немного успокоив неприятное чувство голода, отважилась спросить: — Так зачем я здесь? Ты хотел мне что-то сказать? Просто… — Ишим смутилась, но договорила: — Я немного потерялась, как бы за то время, пока мы разговариваем, мой спутник не исчез куда-нибудь из города.
Вайлер посмотрел в глаза демонессы. И снова зрачки его стали напоминать змеиные, снова попробовал на вкус воздух раздвоенный язык. Грудь его неспокойно вздымалась, он подошел к шкафу, стоящему за спиной демонессы. Извлек оттуда что-то, тихо, но достаточно для того, чтобы Ишим услышала, проговорил: «Мое имя — Персей Водорожденный. А кто ты?»
Ишим заметно замешкалась, не ожидавшая, что эльф и есть тот самый, которого она искала: больно уж внезапное было совпадение, какие нечасто случаются — ровно настолько, чтобы и правда сомневаться, удача это или в происходящем есть какой-то подвох. Демоница удивленно рассматривала Вайлера — или все-таки Персея? — со спины, пытаясь собраться с мыслями.
— Меня зовут Ишим, — отчаянно начала она. — Я из Преисподней, что лежит за много миров отсюда, но меня призвал кто-то из ваших магов, и сейчас я всего лишь хочу вернуться домой.
Эльф развернулся. В шкафу мелькнула катана, спрятанная в ножны. Персей пододвинул стул, сел прямо напротив, продолжая сверлить ее взглядом нечеловеческих глаз. Цифры на груди сложились в картинку, Ишим смогла распознать их. Благо, арабская нумерация в Кареоне пользовалась той же популярностью, что и в их мире.
«3234» — гласила татуировка. Но при более тщательном рассмотрении, которое эльф мог позволить Ишим, становились видны особо странные детали. Татуировка слегка выпячивала из тела, края ее не были залиты краской и можно было с уверенностью сказать: это не просто нанесенная мастером тату по эскизу. Кто бы ни делал этот рисунок на теле светлого эльфа, он бил поверх уже бывшей там надписи. В мысли медленно закрадывалась единственно верная теория о том, что это тщательно замаскированное под тату клеймо.
— Красиво? — со странной улыбкой спросил Вайлер-Персей, наклонив голову.
Ишим вздрогнула, недоуменно нахмурилась, но потом поняла, что слишком долго рассматривала странную татуировку, погрузившись в мысли о своем не самом лучшем положении в этом мире.
— Эти цифры что-то значат? — невольно спросила она, хоть и боялась показаться эльфу надоедливой — он все-таки был, по словам Грея, а говорил Грей уверенно, ее единственной надеждой отыскать Корака. — Если не хочешь, можешь не говорить, я… так, мысли вслух.
Ишим вдруг перевернула запястье, демонстрируя Персею внутреннюю сторону руки, на которой были выбиты две магические печати, напоминающие сигилы Высших демонов из ее мира; обе печати незаметно переплетались между собой, образуя единую, под которой было две надписи на архидемонском языке, лишь одну из которых Ишим перевела:
— Чем ярче свет, тем гуще тень, — сказала она. — Как видишь, у меня тоже есть клеймо, только меня оно связывает с Гвардией — Черной Гвардией нашего мира, теми, кто мне дорог, той, кого я люблю. И я хочу вернуться к ней как можно скорее, поэтому я прошу твоей помощи, Персей. Ты единственный можешь показать мне дорогу к Кораку, а без него у меня ничего не получится.
— Ты спрашиваешь, значат ли эти цифры что-то? — вместо прямого ответа произнес Персей. — Такая нумерация служила заменой имен для узников лагерей смерти времен Безымянной войны. Тебе хоть когда-нибудь приходило осознание, что ты забыла собственное имя, Ишим? И лишь громкое, болезненно пульсирующее в голове: «Тридцать два, тридцать четыре». «Тридцать два, тридцать четыре». «Тридцать два, тридцать четыре». Это не просто цифры, это напоминание — себе и потомкам — о том, как не должно быть. Я вижу в твоих глазах интерес. Желаешь узнать больше?
Он протянул ей кусок хлеба, предварительно отломив половину от оставшегося ломтя.
— Нет, — твердо сказала Ишим, немного напуганная создавшейся перед глазами картинкой, приняла хлеб, откусила немного, даруя им обоим минуту молчания, которое, вопреки ожиданиям, стало еще невыносимее разговора. Ишим посмотрела на эльфа, теперь минуя клеймо на груди: — Я не знаю, каково бывает в таких лагерях, ты прав. И мало кому я желаю узнать. Но ты ведь здесь, смог вырваться из того кошмара? Помоги найти выход и мне, и больше ты обо мне никогда не вспомнишь.
— Вырваться? Нет. Меня вытащили.
Он встал со стула, подошел к тазу, в который опустил полотенце. Вытер свои ноги, на которых от голени до пятки остались тоненькие белые ниточки шрамов. Эльф блаженно вздохнул, пошевелил пальцами, вернулся на место. Окинул Ишим взглядом.
— Мне было стыдно… Стыдно — это когда тебя, здорового и сильного, учат заново ходить. Человек, дворянин, отрекшийся от собственного дома лишь потому, что его родина начала войну с эльфами. Каждое утро он взваливал меня на свое плечо, и мы ходили… Подолгу, пока мои ноги не начинали подкашиваться снова. А эльфы смотрели из своих окон, только просыпаясь к тому времени, когда мы заканчивали прогулку. Он научил меня ходить снова… К чертям подробности, сопливые истории и излитие душ! Тебе нужен Корак? Как ты думаешь, какое существо найти сложнее всего? Ты остроумная, пронырливая, уверен: ты точно знаешь ответ.
— То, которое хочет, чтобы его все оставили в покое? — рискнула угадать Ишим, вспомнив слова Винсеаля. — Мы с ним были знакомы некоторое время, когда Корак появлялся в нашем мире. Возможно, меня он захочет послушать, больше мне надеяться не на что.
Ишим замолкла, переводя дух. Почему-то ей становилось все труднее дышать — она, ненадолго присевшая и утолившая голод, больше не могла думать о поиске или о голоде, не могла больше отвлекаться, и вдруг почувствовала себя до того одинокой, что перед глазами у нее потемнело. Ей казалось, что все шансы попасть домой исчезают, словно алым адским песком просыпаются сквозь пальцы, а она не в силах ничего сделать, чтобы вернуться домой. Ишим вдруг вздрогнула, поперхнулась заготовленными спешно словами, и слезы хлынули из глаз, горячие и безудержные.
Ишим, задыхаясь, вздрагивала, не способная сдержать рыдания, разрывающих ей горло. Перед глазами у нее помутнело от слез, крупные капли темными пятнами виднелись на штанах, в ткань которых демоница вцеплялась когтями так, что побелели костяшки. Всхлипывая судорожно и отчаянно, она тщетно пыталась вытереть слезы, льющиеся по щекам.
— Прости… прости пожалуйста… — пробормотала она, заикаясь от рыданий, глядя на Персея. — Я…
Ишим так и не смогла договорить — образ эльфа помутился окончательно, она согнулась в новом приступе, чувствуя жуткую боль там, где должно быть сердце.
— Но-но, ну что вы? Не надо плакать! Решительно не надо! — Эльф быстро вытер ноги, кинул белое полотенце, с которого падали крупные капли воды, на спинку стула, присел рядом с Ишим, робко приобняв ее и протянув руку к хвосту. — Вы искали Персея! Проделали такой путь, рискнув искать неизвестного эльфа в такой дали! А теперь, когда нашли, решили бросить все и плакать? Как же так!
Ишим вздрагивала, доверчиво вжимаясь в плечо эльфа, вдыхая свежий морской запах и терпкий аромат лотосов.
— Я очень хочу домой, — тихо всхлипывала она, когда волна рыданий прошла. — Пожалуйста, Персей, пожалуйста, я… — Слезы полились с новой силой, стоило ей заговорить, и Ишим, едва поднявшая взгляд на эльфа, снова уткнулась в его плечо. — Мне больше не к кому идти, я одна, совсем одна… — шептала она сорванным хриплым голосом. — Я одна в этом проклятом мире, и этот голос в моей голове, он сводит меня с ума!.. — Демоница тихонько взвыла, неожиданно ярко вообразившая этот проникновенный шепот, льющийся ей в уши по ночам, шелковистый, баюкающий. — Пожалуйста…
Ишим сама не знала, о чем просит, ей и не было это важно, достаточно вдруг стало того, что эльф сидит рядом и осторожно поглаживает нервно бьющийся хвост растерянной демоницы.
Продолжая поглаживать хвост, Персей прижал демонессу к груди, несколько секунд храня молчание. А потом тихо, в самое ухо Ишим, запел. На каком-то певучем, очень мелодичном языке. И то и дело в песне проскакивали слова, звуки которых эльф произносил дыханием, без использования губ и языка. В такие моменты его живот слегка напрягался, но руки продолжали бродить по хвосту, не меняя темпа и нажима, будто бы мечник собирался усыпить демонессу.
Ишим, ощутив небывалое спокойствие, и вправду начинала проваливаться в сон: голова стала тяжелее, дыхание — размереннее. Веки горели, когда она часто моргала, пытаясь, привести себя в чувство, и вскоре она перестала сопротивляться, сидела, прижавшись к Персею, окончательно потеряв счет времени. Слезы на ее лице окончательно высохли, а демоница, разомлевшая то ли из-за нежных прикосновений к хвосту, то ли от странной, но поразительно красивой песни, поняла, что все ее страхи исчезают.
— Спасибо, — пробормотала она, когда поняла, что голос уже не дрожит, как прежде, а слова не кажутся бессмысленным лепетом напуганного ребенка. — Не знаю, что на меня нашло, но спасибо… — Ишим грустно усмехнулась: — Мне говорили, что я ничего не могу одна, а я не хотела верить, но теперь — понимаю. Одиночество — оно… жуткое. Особенно если до дома тысячи разных миров. Я потерялась, Персей, я совсем потерялась… — Глаза снова обожгло, но Ишим постаралась не расплакаться снова. — Если не хочешь сказать, где Корак, я пойму, правда. Это ничего, я… я, наверное, придумаю что-нибудь еще…
— Если ты заблудилась, потерялась или запуталась, если ты вдруг куда-то торопишься, то остановись, подумай. Осмотрись вокруг и скажи сама себе: что ты видишь? Все станет куда проще… — Эльф мягко улыбнулся, ткнулся носом в лоб демонессы, потрогал острые кончики рогов. — Я слишком долго жил здесь и в Аэлии, чтобы не мочь говорить одними глазами. Глаза — они не обманывают. И они очень хотят мне о чем-то рассказать, но ты изо всех сил держишься. В них плескается страх и внезапное осознание. Хочешь поговорить?
— Мне нечего рассказать, — улыбнулась Ишим. — Я просто проснулась в вашем мире однажды утром, не помня, как сюда попала и кто меня призвал. Единственное, что я хочу — оказаться дома, среди своих знакомых, а тут я совсем чужая… Но я не знаю, как попасть домой, только голос в моей голове обещает вернуть меня обратно, если я убью Везувия… Он представлялся в тот раз, когда попал в Петербург ненадолго. Корак, Оиален… Везувий. Да, теперь я вспомнила! Он звал меня на день рождения, шутя, я запомнила, что он в августе, в тот день, когда погибли Помпеи, двадцать четвертое, он говорил, что был там… И его, его я должна убить! Этого беспрестанно требует голос в моей голове!
— Тииише, — прошипел эльф по-змеиному, удержав метнувшийся хвост. — Говоришь, убить Корака? Думаю, мы сможем найти выход.
Персей говорил как всегда убедительно, сейчас голос его был монотонный, абсолютно спокойный.
— Если ты не наелась, я могу сходить за едой. Поужинаем — и пойдем искать короткую дорогу к нему.
— П-правда? — заикнулась Ишим, недоверчиво глядя на эльфа. — То есть, да, да, я наелась, но… спасибо тебе. Мне больше не к кому было идти, мне нечем тебя благодарить, но я рада, что ты поможешь… — она неловко замолкла. — По-моему, у меня пока не совсем в голове прояснилось, — вздохнула Ишим, улыбнулась: — Кружится немного. Но я готова идти.
Персей в очередной раз провел по хвосту, встал. Вытащив вещмешок из шкафа, раскрыл его, с хрустом, разнесшимся по комнате, отломил пару плиток шоколада, протянул демонессе сначала сладкое, а потом свою руку.
Ишим встала следом, может, слишком порывисто, потому что в глазах у нее помутнело на несколько секунд, но она смогла устоять, удержав равновесие с помощью хвоста. Сама она не до конца верила, что эльф согласился помочь, но с каждой секундой демоница убеждалась в этом все больше.
Дверь распахнулась, впустив в комнату влажного от пота Грея, который, посмотрев на эльфа, крикнул, раскинув крестом руки:
— Перс! Кобра!
Сначала взгляд Персея выражал гнев, он прошипел что-то вроде: «Куда ты орешь на всю страну, я тут тайно!», потом слегка смягчился, брови его опустились, и он, блеснув глазами, кинулся в объятья негра.
— Грей! Милый мой Грей! Я думал, ты остался там, на Уруш, мертвый!
— Не только ты из воды сухим выходишь! Я смотрю, вы познакомились с Ишим?
— Прелестнейшая девушка, — эльф улыбнулся. — Хочу сходить к Эруине, она должна мочь отправить нас на Аэрис. Корак в Долине.
— Ну, нет, Кобра. Я в Храм ни ногой. Мы поссорились в прошлый раз, меня теперь там не ждут.
— Как скажешь. Выходит, расстаемся? Догонишь нас?
Грей не спешил отвечать, потому Ишим, поддавшись любопытству, улучила момент спросить:
— Храм? Это тот, который… — она затихла, не в силах описать виденное по пути строение. — У меня с храмами тоже сложная история, — подумала она вслух. — Но мне интересно посмотреть, как там. Пойдем?.. — Тут Ишим перевела взгляд на Грея: — Если нам тут суждено разминуться, то спасибо, что привел меня сюда. Забудем про разногласия, это было интересное путешествие. — Демоница, улыбаясь, протянула ему руку. — Мне жаль расставаться, так что, если я была язвительна и ядовита, — прости меня, Грей.
Негр стиснул девушку в объятьях.
— Мы еще встретимся, не переживай. Я еще обещал тебе клинок, между прочим! — он рассмеялся. — Вам с Персом будет, о чем поговорить. Просто подумай о том, что он верит в того же Бога… — он прижал палец к губам, чутка шикнув. Персей улыбнулся.
Ишим удивленно покосилась на эльфа, но пожала плечами, улыбаясь. Ей сейчас не хотелось думать о Боге или чем-то подобном, хотя она и не врала, говоря о сложных отношениях с храмами.
— Тогда — до встречи, Грей, — от души сказала Ишим, посмотрела на Персея: — Если тебе нужно собрать вещи, я подожду на улице. Хочу немного воздухом подышать.
— Да мне чего там, — махнул он рукой, но Ишим уже выскочила за дверь. Достал вешалку с белой рубашкой и синим плащом. Накинул рубаху, застегнулся, поправив воротник, накинул плащ. Подумав насчет мокрых штанов, движением руки высушил их. Убрал в мешок, опоясался катаной.
Эльф вытащил из-под кровати высокие мягкие сапоги, поставил у изголовья. Сел на кровать, обмотал ноги портянками в несколько слоев. Покачал пальцами, убедившись, что ткань намотана ровно. Опустил ноги в эльфийские сапоги на шнурках с аккуратными металлическими крючками. Удовлетворенно вздохнул. Выйдя в коридор, оставил ключ от номера высокому белобрысому дроу, прошел на улицу, найдя взглядом Ишим.
Несмотря на тяжелый потолок, который нельзя было не заметить, Ишим была рада оказаться на улице, вдохнуть поглубже. Она еще немного корила себя за те рыдания — не сдержалась, поддалась на мгновение чувствам, и вот что вышло. Поэтому Ишим была рада постоять одна, подумать о чем-то своем — о внезапном озарении, быть может, вызванном странной эльфийской песней, о том, что Корак и есть тот, кого ей полагается убить. Этот приказ, даже если исполнять его Ишим не собиралась, было сложно принять, а тут еще и оказалось, что целью был кто-то, ей знакомый… Ишим все больше хотела покинуть Кареон, и потому она вполне искренне обрадовалась Персею, вышедшему из гостиницы, мгновенно подбежала к нему — успела немного отойти дальше по улице, пока думала.
Ишим не помнила, как далеко идти отсюда до храма Ллос, так поразившего ее в прошлую прогулку по городу, потому снова доверилась своему спутнику, идя чуть позади Персея и не отвлекая его расспросами, она часто вертела головой, оглядывая Вайрен-Хорт — пожалуй, самый странный город из тех, что она видела. Впрочем, так казалось только ей, обычные же жители города спокойно продолжали заниматься своими повседневными делами, не обращая внимания на демоницу, от любопытства не способную сдержать быстрые взмахи хвоста. За Персеем и Ишим следовал едва заметный звон ее украшений, но она слишком увлеклась рассматриванием окрестных домов.
— Знаешь, почему Хорт — лучший город мира? Здешним не важно, машешь ты хвостом, бедрами или носом. Не важно, какие у тебя глаза, кожа, зубы. Вайрен-Хорт ненавидит всех абсолютно одинаково! — Персей засмеялся, поймав на себе несколько недовольных взглядом. Эльф обернулся к демонессе.
— В Аду все всех ненавидят, — пожала плечами Ишим. — Но пока со стороны — пусть себе. Так у нас заведено: ненависть в порядке вещей, это же… ну, демоны и мертвецы, чего еще ожидать. Но я Столицу все-таки люблю, несмотря ни на что, а тут… — Она оглянулась, неуверенно покачала головой: — Я могла бы привыкнуть, но слишком люблю небо, пусть даже и поддельное. Без него все какое-то слишком мрачное.
— Небо! Море! Как прожить без этого? Только с огромным трудом…
Перед путниками вырос Храм, вновь поражая своим величием. Несколько сотен крутых ступенек вели к громадным черно-золотым воротам, исполненным в виде монолита с изображениями паука — на одной половине и девушек в особых нарядях — на другой. Персей остановился. Поднял глаза к «небу», которое пряталось за каменным потолком. Тихо, себе под нос, но оттого не менее уверенно он зашептал, почти запел:
— Во славу Тени. Великая Паучиха, прими в Чертоги Свои путников, желающих видеть Жриц Твоих. И да ведет нас Тьма по Паутине Твоей, и да укажет Шепот Твой путь к Чертогам Твоим.
Перс мотнул Ишим головой, прося следовать за ним. Опустился на одно колено перед самыми воротами, даже не попробовав их открыть.
— Тебе — на оба.
Ишим удивленно покосилась на эльфа, но решила не спорить, послушно склонилась, не желая сделать что-то не по правилам — тут их, видно, очень уважали. Ноги начинали уже болеть после битвы, но она не обращала на это внимания, неловко глядя на ступени — что делать дальше, демоница не знала, поэтому просто молчала, ожидая указаний Персея, между тем раздумывая над словами Грея о Боге — даже к Нему ни один демон не подошел бы с таким почтением, как пришлось ей к этому храму.
— Vae’Ler. Голубая ворона, перед ногами Твоими, Великая Ллос…
Ишим подняла взгляд на ворота, ожидая какого-то чуда — вероятно, что они откроются на слова Персея, но ничего так и не происходило. С минуту она молчала, потом раздался тихий звон — по-кошачьи раздраженно задергалась кисточка хвоста. Мелькнула мысль, что надо бы представиться самой…
— Ishim Ah’Cara, герцогиня Ада, нареченная именем Денницы, — отчеканила она. — Шестьдесят четвертый дух, капитан Черной Гвардии.
Ничего не случилось. Впервые на лице Перса появилось раздражение. Он фыркнул, глядя на врата. Даже на поле битвы, когда Ишим сошлась с этим эльфом в спарринге, он выглядел скорее улыбчивым и спокойным, а тут — тут было что-то не так. И со скрипом, будто бы Ллос вывела его на чистую воду, но с неким молчаливым осознанием Кобра покорно поправился:
— Лейтенант Эльфийских Вооруженных Сил, замкап расформированной 56-й роты специального назначения имени Бескрылого Ангела Улира из Вензена, Персей Водорожденный.
И, слегка собравшись с мыслями:
— Unmoree Raesar.
Двери скрипнули, фыркнули, зашипели на путников, медленно отворяясь. Перед самым входом в огромное здание, освещенное только несколькими свечами и горящим у алтаря огнем, стояла смуглая дроу с красно-рыжими волосами. В руке она держала щипцы для снятия свечей. Облачение — открытый топ, юбка странного покроя. Короткая донельзя спереди, но длинная, волочащаяся по полу сзади. Еще не видимая Ишим, но знакомая Персею спина, укрытая черными кружевами в виде пауков.
— Поднимитесь, Дети Паучихи.
Ишим, хоть и никогда прежде не слышала имени Ллос, встала, с наслаждением выпрямив спину, присмотрелась к дроу — та напоминала ей знакомых демониц не столько обликом, сколько манерой речи и движений. Она в поисках совета оглянулась на Персея, а сама между тем думала, что огонь, видный ей за спиной служительницы Храма, кажется каким-то чужим и незнакомым, приближаться к нему демонице как-то не хотелось.
— Иришка! — Персей улыбнулся, ударил каблуком, поклонившись. Обнял девушку. Та подмигнула Ишим и отошла, позволив зайти.
Одновременно с этим с колен поднялась фигура, стоящая ранее около статуи девушки, в чертах лица которой угадывалось что-то паучье. Фигурой оказалась очередная дроу в такой же юбке, но в топе еще более коротком. Довольно худая в руках, она все-таки производила впечатление, возможно, даже на Персея, особо дерзкими движениями. Несколько раз качнув бедрами, девушка уже стояла около путников, одним взглядом холодных, но таких же красных, как у остальных, глаз остановив Персея от попытки поклониться. Жрица хищно рассматривала Ишим, и демонице даже показалось, что она облизнулась.
— Здравствуй, Ворона.
— Приветствую, сестра. Сколько лет — и ты Верховная Жрица Вайрен-Хорта? Выходит, и такой молодой Империи Дракона?
— Лет и правда прошло много… Да, Персей, Верховная… Какая с тобой красивая демоничка. Познакомишь нас?
— Ишим, моя гостья. Эруина, Верховная Жрица Культа Ллос. Красивейшая девушка из темных…
Уточнение Эруине, видимо, не понравилось, и она слегка фыркнула, смерив Перса строгим, но наверняка наигранным взглядом.
Ишим постаралась приветливо улыбнуться девушке, хотя что-то в ней демоницу слегка пугало, что именно — она не сказала бы наверняка. Она совершенно не знала местных порядков, потому оставалась поближе к Персею и старалась не делать никаких резких движений.
— Здравствуйте, — сказала она, не отваживаясь протянуть жрице руку. И потому чувствуя неловкость от повисшей паузы.
— Я не страшная и в Храме не кусаю симпатичных демоничек. Скажи мне, Персей, ты знаешь про смерть матушки Малонтэ?
— Знаю, Эру. Она была лучшей из тех, кого я знал…
— И зачем ты пришел? После стольких лет…
— Мне помощь нужна. Кинь нас на Аэрис. Пожалуйста. Вида точно тебя учила!
— Вида учила, да. Некромантии. Я воскрешаю мертвых, брат, а не занимаюсь прикладной географией.
Персей улыбнулся шутке, скинул вещмешок, раскрыл. Достал оттуда что-то прямоугольное, завернутое в бумажную упаковку. Развернул ее, выпустив в воздух запах ароматного шоколада. Эруина хихикнула, ее глаза блеснули, она улыбнулась.
— А ты знаешь, чем соблазнить девушку!
Ишим не смогла сдержать улыбку и тихий смешок — до того забавно выглядела Верховная Жрица Эруина, с какой-то детской радостью схватившая шоколад, в котором вряд ли было что-то особенное, кроме аппетитного запаха, который почувствовал чуткий нос демоницы.
— И эту чудную девушку тоже?
— И чудную девушку тоже.
— Проходите за алтарь в комнату Жриц.
— Проблем не возникнет?
— Если кто-то будет в более непристойном виде, чем тебе положено видеть, постараешься увернуться от кнута, чего ты как в первый раз.
— Радужная перспектива!
Персей рассмеялся, потянул Ишим за собой. Алтарь представлял собой металлическую плиту с ремешками для удерживания жертвы. Над ним нависала фигура паука. По четырем сторонам стояли, чередуясь, чаши с обычным и черным, магическим огнем.
— Тут резали таких, как ты и я. Во славу Тьмы. Особым образом, так, чтобы кровь пульсировала и била в потолок. По вступлению на престол моего тезки Вайлера I, жертвоприношения существ всех зарегистрированных рас Кареона запрещены. Теперь Эру, Иришка и Ириена, ее мы еще не видели, перешли на животных. Не особо лучше, но хоть не мы, верно?
— Ваши боги даже более жестокие, чем наш, — вслух подумала Ишим. — Разве Тьме нужна чья-то кровь, чьи-то беспомощные крики на алтаре? Это — изначальный Хаос, Абсолют, она была до нас и будет после, что ей случайная жизнь, принесенная по выдуманной кем-то традиции, Исток есть Исток… — Демоница вдруг смутилась, посмотрев искоса на Эруину: — То есть, так у нас.
— Абсолют — это я. А животные ничем не хуже нас, угу. — Эльф кивнул, отодвинул ширму, зайдя в комнату, освещенную еще хуже, чем основное помещение Храма.
— Есть тут кто? Мы от Эру, по приглашению.
— Ириена и Иохана! Проходите, раз от Верховной! — громкий женский голос из следующего помещения. Из-за раздвигающейся шторы высунулась рыжая мордашка, очень похожая на Иришку и на вид примерно одного с ней возраста. Персей кивнул, поздоровавшись. Наклонился к Ишим, тихо отметив: «Ириена, мать Ирины».
— Какая фантазия в плане имен, — пробормотала Ишим, присматриваясь к дроу, которые уже казались ей все на одно лицо. — Скажи мне, Персей, они точно смогут нас перенести на Аэрис? Буквально сегодня один маг зашвырнул нас с Греем в ледяную пустыню, из которой мы чудом выбрались.
— Ты уверена, что нуждаешься в честном ответе? — Персей рассмеялся хором с Ириеной. Эру подошла сзади, тоже присоединившись к общему настроению.
Верховная проводила путников в просторную комнату с широкой двуспальной кроватью, на которой небрежно скомканно лежало шелковое одеяло.
— Воробушек? — окликнула Эру, хищно улыбнувшись. И вдруг смягчилась, отведя глаза.
— Я — Ворона, — недовольно буркнул эльф. Эру внезапно обняла его за плечи, посмотрела в глаза.
— Брат, ты уверен, что это все тебе нужно?
— А кто, кроме меня, Эр?
— Ну, кто угодно. Зачем тебе все это? Ты даже не маг!
— Не обсуждается, Эруина. Я принял решение.
— Так поменяй его или… будь осторожен. Обещаешь?
— Все, что в моих силах.
— Через пять лет, если мы не встретимся, Виделина проводит бал. Приходи. Хорошо?
— Бал у Князя Тьмы? Обязательно.
Они на несколько минут замолчали, оставив Ишим в недоумении.
— Эру, ты точно сможешь нас — в лес? В Вэтр, например?
— Если миную защиту — да. Если нет — где-то рядом. Я ж не географ, верно?
— Верно, верно. И ты себя береги, Верховная Жрица Империи. И передавай привет Ви.
Ишим между тем успела рассмотреть комнату, в которой они находились, нисколько не напоминающую лабораторию Агласа, так поразившую ее магическими символами и алхимическими устройствами. Эта же комната выглядела, на взгляд Ишим, довольно-таки обычной, без намека на магию.
— Портал под кроватью? — заинтересовалась Ишим, когда собеседники замолкли.
— Под кроватью симпатичный темный эльф, хочешь посмотреть? Можем заглянуть вместе. — Эру облизнулась, подмигнула Ишим. — Забегай, малышка. Обязательно встретим как дорогого гостя.
— Эру, не смущай девочку. К тому же, у нее есть пассия.
— Скорее, это я у нее есть, — спокойно поправила Ишим. — Так что насчет портала? Вам не нужны все эти… магические устройства, чтобы его создать?
К магии демоница всегда относилась с подозрением — при ней из ничего творили порталы Влад и несколько демонов из тех, что служили лично Люциферу в магическом легионе — но то Высший маг и демоны, для которых хождение по мирам было привычным занятием.
— Ты, милая, никак не веришь в силу Ллос? Я бы на твоем месте не была так неосторожна.
В зеленом свете, исходящем от портала за спиной Эруины, ее хищная красота особо выделялась, усиливалась. Откровенные одеяния, казалось, не скрывали тело дроу. Любой демон Кареона сейчас бы подрагивал. Расслабленная, невозмутимая Жрица со стекающими по рукам струйками крови, с горящим огоньком в глазах. Полы и без того короткой юбки задирались от веяния энергии, исходящей из портала. Девушка довольно улыбнулась, посмотрев на Ишим и не думая придерживать подол.
— Паучиха дарует детям своим силу. Надо лишь принять ее.
— Я подумаю, — осторожно согласилась Ишим, обходя Эруину по широкой дуге — встречаться взглядом с ней сейчас не хотелось, хоть демоны подчас и были гораздо страшнее.
Она с сомнением осмотрела портал, озаренная зеленым светом; слегка резало глаза, Ишим понимала, что долго не сможет глядеть на него и, доверившись смутной надежде, что это путешествие закончится удачнее прошлого, ступила в портал, думая, что Персей скоро ее догонит, если не решит снова прощаться с Эруиной.
Персей чмокнул девушку в щеку, вздохнул, обернувшись на нее, стоя перед самым порталом. И не дожидаясь какой-либо реплики от Верховной, шагнул в него.