Маркиз Шакс был чрезвычайно горд собой и ничуть не стеснялся своего нескрываемого торжества. В нем горела искренняя ненависть к командору, взгляды которой становились все снисходительнее с каждой его попыткой устроить Гвардии проблемы. Теперь при встрече на лице проклятой Падшей он со злостью угадывал то самое презрительное выражение, с которым сам смотрел на слуг. Но вскоре все должно было измениться. Ради всего несвятого — должно было!

А пока маркиз спал и видел смерть пернатой твари — буквально: он то стрелял в нее из арбалета, превращая худое жилистое тело командора в утыканный стрелами труп, то пронзал ее мечом, обязательно проворачивая клинок, то отрубал ей со спокойной улыбкой оба крыла — без преувеличения великолепных черных крыла, которым он присмотрел место над камином. В последнем сне он просто душил ее голыми руками, хоть это и не было подходящим для аристократа занятием. Но ему это до безумия нравилось.

Каждую ночь он уничтожал командора Гвардии и уже сходил с ума, зная, как близки мечты к исполнению. Его брат Амон по указке их внезапного союзника нашел наемного убийцу, согласившегося на заказ, и все время Шакс нетерпеливо посылал за новостями, желая услышать то, что хотел больше всего на свете, о чем грезил последний год, но этот убийца отчего-то медлил. Маркиз метался по замку и вымещал гнев на слугах.

— Что это, разве вино? — гремел Шакс, наслаждаясь звуком своего властного голоса, разносящегося эхом под потолком.

— Да, милорд, — смиренно отвечала молодая демоница, пряча глаза. Ее тонкий хвост был опущен, стыдливо прижат к ногам, чтобы скрыть частую дрожь. Смазливое личико испорчено алеющим следом от пощечины, она часто-часто моргала, пытаясь не разрыдаться, потому что уже успела понять: это разозлит его еще больше.

— Это вода, а не вино! — рыкнул Шакс, ходя по залу, как взбешенный голодный лев по клетке. С него, как краска после дождя, стремительно сходил человеческий лощеный облик, являя нечто более страшное и древнее, от чего у демоницы подкашивались ноги, и он правда наслаждался этой властью над перепуганной девчонкой. — Мой любимый сорт, куда он делся?

— Закончился, милорд, — проскулила служанка, не в силах выносить его взгляд.

Шакс перекосился лицом, зарычал, и девчонка отшатнулась еще больше, вжимаясь спиной в стену и беззащитно подрагивая — делай с ней что хочешь, хоть ударь ее по горлу когтями, не воспротивится. «Я, вероятно, сам с ума сошел, что готов был растерять остатки самообладания», — вдруг подумал он.

— Так купите еще! — заявил Шакс.

— Но… — Она вдохнула поглубже, прижмурила наполняющиеся слезами глаза, но была вынуждена ответить: — У нас нет денег, милорд! Часть Амон занял! — простонала она. — Закончились даже те, что вы выручили за продажу небесной стали…

Тут она испуганно замолчала, вспомнив, как Шакс не любит напоминания о краже стали из Дворца. Демоница съежилась, когда он надвинулся на нее высокой тяжелой фигурой, подцепил когтистой рукой за ворот рубашки, вздергивая в воздух, чтобы невысокая служанка оказалась как раз на уровне его лица. Обессилевшая, она только обмякла, повисла в хватке Шакса и закрыла глаза. Он же воочию представлял, как резко двинет рукой, выламывая хрупкие ребра, вырвет сердце, так что она перед смертью еще, быть может, увидит его, окровавленное и агонично дергающееся…

Вполне вероятно, все так и было бы, но от смерти девчонку спас, сам того не зная, внезапно ворвавшийся через окно демон. Шакс круто развернулся, когда услышал приближение, хлопанье крыльев. Крупный черный журавль, хоть окно и было открыто, запнулся о раму, из-за чего полетел с хриплым воплем вверх тормашками, заорал снова — на высокой ноте, приложившись об пол и перекинувшись в более привычный человеческий облик. Рассыпал повсюду перья… Одно из них угодило Шаксу в волосы, и он стремительно отшвырнул служанку в сторону, чтобы брезгливо вытряхнуть перо — слишком уж напоминало оно о ненавистной Падшей. Шакс посмотрел на раскинувшегося на полу у его ног обнаженного демона — тоже Высшего, которого он легко узнал. Таких беспросветных дураков среди них водилось мало.

— Ну, и к чему это, Набериус? — недобро спросил Шакс, выцеживая слова сквозь клыки. — Можно входить через дверь, ты не слышал об этой славной традиции?

Маркиз Набериус торопливо вскочил на ноги, отвешивая поклоны, и спешно завернулся в протянутое еще трясущейся от пережитого ужаса служанкой покрывало, сдернутое с кресла. Он снова поклонился, извиняясь за вторжение, едва не упал опять. Служанка пропала, обрадованная внезапным спасением; она предпочла тут же исчезнуть, пока о ней никто не вспомнил. Шакс наблюдал за гостем с легким любопытством: все же случилось что-то важное, раз этот идиот устроил переполох. Набериус всегда был бесполезен, витающий в облаках, погруженный в свое напыщенное стихотворство, однако всегда этот мечтательный идиот был безвреден, так что Шакс даже не обеспокоился, когда Набериус ворвался. Едва ли он собирался угрожать.

— Куда так летишь, пожар? — хмыкнул Шакс, потянулся к отвергнутой ранее бутылке вина: — Выпьешь?

— Да ты не знаешь, что ли? — вскинулся Набериус. — Слушай… — он заметно понизил голос, внимательно глядя. Уже понял, что застал Шакса не в духе, так что замялся, залебезил: — Ты обещай, что меня не тронешь…

Шакс только задумчиво покачал головой, размышляя, почему это Набериус так трясется — это было на него совершенно не похоже. Обычно такие дураки объявляют свои чрезвычайно умные мысли громко, во всеуслышание.

— Словом… — собрался Набериус. — Амон мертв. Убит. Сегодня ночью это случилось. Судя по всему, виноват какой-то наемник, а дело о его смерти ведут те два инквизитора, что из Гвардии… — Он замолчал, выговорив это все на одном дыхании, внимательно осмотрел лицо застывшего на месте Шакс. Шатнулся ближе, но поостерегся, не стал касаться. — Шакс? — неуверенно позвал Набериус. — Ты… в порядке?

— Нет, — ровно ответил Шакс, даже не моргая.

И с диким воплем раненого зверя, разнесшимся по всему замку, он торопливо схватил первое попавшееся под руку — бутылку вина — и зашвырнул в стену, широко и с силой размахнувшись. Бутылка разлетелась на мелкие осколки, оставив на белом мраморе отлично заметное кроваво-красное пятно, выглядящее так, будто здесь кого-то убили точным выстрелом в голову.

Не обращая внимание на помертвевшего Набериуса, Шакс спешно кинулся куда-то вниз, в подвалы дворца, и едва не скатился вниз по лестнице, пересчитывая ступени.

***

Громко заржала резко пришпоренная лошадь — сквозь тяжелые черные ворота дикий всадник вырвался из гвардейской обители, направил бешеного скакуна куда-то в сторону Дворца. Дира, стоявшего на обочине, обдало жаром и песком, он долго выворачивал голову вслед, на клубящуюся пыль. Колебался. Ему даже подумалось, может, и лучше было бы, если б его сейчас затоптали, но стоять и ждать следующего шанса попасть под лапы гвардейских лошадей было долго. И глупо.

Он не хотел идти дальше, но выбора у него не было. Дир знал, что нет ничего страшнее и безнадежнее демона, загнанного в угол. Он чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями, трепыхающейся в грязной луже. Вот только оказалось, что тот, кто Дира оттуда вытянул, собирался не спасти его, а положить на доску для разделки. Соглашаясь на заказ и даже успокаивая Ист, он и не подумал, что сомнения настигнут его в шаге от Гвардии.

Дир осторожно ступил за ворота, кашлянул, не зная, что сказать, удивленно поглядел на щерившихся гвардейцев — те встретили его преувеличенно-радостными ухмылками, и Дир в смятении искал в этом подвох. Конечно, он сразу привлек внимание — даже с учетом того, что Дир на аванс купил краску и вычернил белые патлы. Все равно гвардейцы обернулись к одинокому мальчишке, настороженно замершему у входа. Один из стражников, небрежно куривший, опиравшийся на створку, уточнил, зачем он тут появился — может, принял за какого-то гонца. Однако отступать было поздно и даже стыдно, так что Дир улыбнулся ему, показал бумаги о назначении, состряпанные Амоном, — стражник кивнул, скучающе отвернулся. А Дир приободрился, осмотрелся, колеблясь, к кому бы подойти — наверно, ему в замок?..

И тут навстречу Диру вылетел встрепанный мальчишка — худощавый, ловкий, с небольшими рожками среди встрепанных курчавых волос. «Бес, — оторопело подумал Дир, присматриваясь, — воскрешенный мертвец!» Он таких редко встречал, поэтому не сразу собрался с мыслями.

— Новобранец, ага? — осклабился тот, смерив Дира странным сочувствующим взглядом. Усмехнулся в ответ на вопрос, где найти командора, покачав головой: — Слушай, друг, а нахрена оно тебе нужно?

Дир пожал плечами, хотя продумывал себе историю еще задолго до того, как решился наконец явиться в Гвардию. Думая сейчас, не стоит ли ее слегка поправить, Дир мимоходом отмечал, что щуплого парнишку он прикончил бы за несколько секунд. Если бы, конечно, захотел. Почему-то гвардейцы казались не такими уж страшными, как о них рассказывали.

— Ты, может, скрываешься от кого? — допытывался бес.

— Деньги семье нужны, — лаконично ответил Дир. — А у вас тут, я слышал, неплохое жалование.

Соврать удалось легко: этот бес поверил со всей простотой. Улыбнулся, кивнул. Пока все получалось слишком удачно, а дурачить гвардейцев как детей было несложной затеей. Признаться, Дир был даже несколько разочарован.

— Ну, жалование-то да, приличное, — важно согласился тем временем доверчивый гвардеец. — Только работа такая себе… Ты убивал когда-нибудь?

Дир открыто улыбнулся, доброжелательно показывая бесу крепкие клыки.

— Я? — Убедительно, как он думал, Дир изобразил удивление. — Нет… Но мать, понимаешь, тяжело больна, а деньги взять неоткуда, так что… я готов… — тут он многозначительно и как бы растерянно замолк.

Сработало. Бес снисходительно как-то посмотрел на Дира, покачал головой, по-доброму насмехаясь над наивным несмышленым новобранцем. Дир же без преувеличений ликовал в душе, но усилием воли сохранял спокойное выражение лица. Стоило прийти по объявлению о наборе добровольцев с поддельными документами, и тебя легко пропускают во внутренний двор замка и не обращают никакого внимания! Если бы он вздумал сейчас напасть… Но нет, нет, еще рано. Да и глупо: его тут же схватят, навалившись числом.

— Ройс, — представился бес, протягивая ему руку. — Ройс Браун.

— Дьярвир, — сказал Дир, немного удивившись: у демонов не было фамилий, поэтому он замешкался. — Можно просто Дир. Ты здесь нечто вроде встречающего?

— Ага, как же, — фыркнул Ройс. — Кара поручила мне с тобой нянчиться.

Никто не знал полное имя Дира в среде наемников — он специально не назывался им, раздражаясь каждый раз, когда вспоминал о бросившей его матери. Однако сейчас оно оказалось довольно удобным прикрытием. Но что-то зацепило его — то, как запросто Ройс называл командора Черной Гвардии по имени. Неужели он не обычный мальчишка на посылках, а кто-то важный? Дир сразу насторожился и какое-то время мучился над этой загадкой.

Пока что Дир хотел как следует осмотреться, потому он с легкостью последовал за Ройсом, обещавшим ему краткую экскурсию. По дороге Ройс успел обменяться парой фраз с невысокой рыжей демоницей, пока ее не отвлек кто-то еще. Напоследок та смерила Дира суровым взглядом, что ему стало не по себе. Навязчивые мысли копошились в голове: вдруг они знают? Заманивают его в ловушку… Личный проводник казался чем-то странным, выбивающимся, однако Дир вспомнил, что в Столице он единственный доброволец, и немного успокоился.

— Почему у вас так мало новобранцев? — спросил он у Ройса. — Дело же не только в убийствах, правда?

— Нет, скорее, в настроении, — поморщился тот. — Высшие не любят нас, потому что мы захватили слишком много власти, обычные горожане — потому что про нас придумали полно страшных сказок…

— И что, все они неправда?

Ройс загадочно ухмыльнулся и повел его к конюшням. Преувеличенно бодрым голосом рассказывал, что в свое время Диру выдадут оружие, а еще подыщут ему лошадь, но было видно, что Ройсу немного скучно проводить инструктаж. Солнце припекало, они старались держаться в тени зданий. Дир хотел бы многое здесь проверить, но времени на осмотр замка ему не дали — только показали все хозяйственные пристройки, стену. Ройс, дружески улыбаясь, рассказывал, что после принятия командором уже можно проводить его внутрь угрожающего на вид острошпильного замка, а вообще, как заметил бес, не факт, что Дир ей подойдет. Вот если уж Каре понравится, тогда можно и думать над полной экскурсией для новенького!

— А что ей может во мне не понравиться… — слабо запротестовал Дир, вдруг испугавшись за свой заказ.

— Сам скоро поймешь! Идем за мной, — приказал Ройс.

В глубине двора собрались все свободные от дел гвардейцы, встав почтительным полукругом, что за их спинами ничего нельзя было разглядеть, однако шум, доносившийся оттуда, был весьма понятным. Слышались какие-то неясные крики, толпа воплем, отлаженным за многие разы, подбадривала, свистела, подвывала на разные лады. В центре, очевидно, кто-то дрался, и до ушей Дира доносились рычание и глухие звуки ударов, если прислушаться — хруст чьих-то костей. Ройс, не обращая на это внимания, целенаправленно тащил Дира вперед, сквозь плотную толпу, аккуратно расталкивая демонов.

— Эй, я должен попасть к командору… — слабо трепыхнулся Дир.

Он, будучи наемником, вовсе не любил примитивную грубую драку, считая ее уделом тех, кому не хватает денег на хорошее оружие. Однако Дир знал, что поглазеть на сражения демоны любят, оттого и стоит на окраине Столицы круглое здание арены, напоминающее римский Колизей — там часто развлекались гвардейцы. Поговаривали, крови лилось столько, что песок не успевал ее впитывать.

— Хотел видеть Кару? — рассмеялся Ройс. — Ты по адресу!

И уверенно толкнул Дира в самый первый ряд; он замер, широко распахнутыми глазами глядя на драку перед собой. В почти звериной схватке сошлись рослый демон с красной, будто раскаленное железо, кожей и одним сколотым рогом и худая встрепанная девушка с по-мужски коротко стриженными волосами, в глазах которой плясали опасные алые искры. Дир в эти глаза заглянул всего на мгновение, но мог поклясться, что запомнил навсегда.

Противники отчаянно схлестнулись снова, уже все извалянные в красном песке Преисподней, девушку демон перехватил поперек туловища, ненадолго подняв в воздух, грянул об землю, выбивая дыхание, сам придавил сверху, несколько раз тяжело ударил по лицу… И Дир в ужасе метнулся вперед, не подумав, что он делает, удивленный бездействием остальных гвардейцев, спокойно наблюдающих, как женщину вбивают в песок. Глупое рыцарство, проснувшееся так некстати, поставило его перед распаленным дракой демоном…

Проигравшая схватку вывернулась из-под него — без малейшей обиды, с довольной улыбкой кивнула противнику, отшатнувшемуся к зрителям. Те приветствовали его криками, и он быстро затерялся в разношерстной толпе. Счастливо мотал головой и принимал поздравления. Дир, прислушавшись к их радостным воплям, в изумлении перевел взгляд на девушку — неужели перед ним и впрямь командор Гвардии?..

Та осталась, крестом раскинув руки, лежать в песке, пока не приподнялась, перекосившись на бок, не зашлась в глухом кашле, отхаркиваясь ярко-алой кровью. Тяжело мотнула головой, оттерлась кое-как, с досадой зашипела от боли — несмотря на регенерацию, лицо уже начинало синеть от мощных ударов краснокожего демона.

— Миледи?.. — осторожно позвал Дир.

— Кара, — хрипло поправила она. — А ты, значит, меня искал?.. — командор расхохоталась с надрывом. — Добро пожаловать, парень!

Дир с неподдельным удивлением рассматривал командора Гвардии, пытаясь побороть желание срочно протереть глаза, до того все происходящее казалось ему нереальным. Он видел фотографии Кары. Разумеется, заказчик их ему показал, но то были старые снимки, на которых командора подловили на каком-то приеме, где она неохотно улыбалась — в черно-серебряной гвардейской форме, причесанная и выглядящая даже строго. Сейчас же она стояла, пошатываясь. Благодарно кивнув, приняла у случайного солдата тряпку и бутылку с минералкой из человеческого мира, обмывала лицо, пытаясь стереть налипший песок и засохшую кровь, все еще сплевывая розоватой слюной. Ее волосы, находящиеся в абсолютном беспорядке, посветлели от того, сколько в них набилось пыли, свободная белая рубашка порвалась, обнажая свежие ссадины и старые шрамы, темные джинсы разошлись на колене, из раны сочилась кровь. Дир неожиданно смущенно отвернулся, но остальные демоны не обращали внимания на распахнувшуюся рубашку командора — видно, были привычные.

Кару хлопали по плечу с удивительной небрежностью, она весело отвечала что-то, смотрела как будто бы пьяно, еще охваченная азартом от драки. Дир почти в священном ужасе наблюдал за ней, обматывающей протянутыми ей бинтами сбитые костяшки. Командор улыбалась, слизывая кровь из рассеченной губы, и он готов был уверенно записать ее в сумасшедшие. Она же тоже была из верхушки Ада, как тот выхолощенный ублюдок, что заявился к нему на кухню! Дир думал, его встретят в кабинете, а не…

— Ставить защиту — для слабых, я считаю, — усмехнулась Кара сама себе; стоило неосторожно повернуться, ее повело; она потерла виски, скривилась: — Но в этот раз меня, похоже, немножко приложило… — Она перевела слегка мутный от боли взгляд на Дира: — Эй, пацан, тебе что надо-то?

— Я доброволец! — почти выкрикнул он, стараясь придать голосу уверенности.

Дир попытался отдать честь, но, видно, перепутал руку, потому что Кара сипло рассмеялась, морщась от острой боли. Или это не его неумелые кривые движения были причиной ее внезапного веселья?..

— Доброволец? Похоже, полку самоубийц прибыло, а? — продолжала улыбаться она. Долго смотрела на Дира, что он начинал чувствовать себя очень неуютно под взглядом прищуренных темных глаз.

— Почему самоубийц? — наивно переспросил Дир.

— Да ладно, не обижайся. Это то, с чего мы тут начинали. Передовой отряд во время штурма Рая! — Кара закатила глаза. — Вся беда в том, что мы должны были дружно сдохнуть в городе Архангелов во имя великой цели, но почему-то оказались слишком живучими. Аду никогда не были нужны герои. Ему нужны смертники. И он до сих пор не знает, что именно с нами делать.

Дир вежливо слушал ее, кивая. Тактика общения с Высшими демонами подсказывала ему поступать именно так, однако Кара казалось ему слишком непредсказуемой. Опасной. А еще он стоял так близко к ней, что снова и снова думал о спрятанном в одежде ноже. Сейчас она ослаблена, ничего не соображает после драки… Но Дир-то не был смертником! Он хотел выбраться живым и здоровым, а вокруг было слишком много гвардейцев.

— А если я скажу, что ты не годишься? — заинтересовалась Кара после недолгих размышлений.

— Объявление же… — растерянно пробормотал Дир. Вспомнил разговор с Ройсом: — И у вас что, так много желающих попасть в Гвардию? Похоже, что не из кого выбирать!

Кара кивнула скорее себе, чем ему. Наверное, все это было проверкой на храбрость — ей явно не нужны неопытные юнцы, робеющие перед командором. Нет, ей необходим был кто-то, кто может как следует врезать при надобности.

— Всего один новобранец, ты прав. Ладно, глянем, на что ты можешь сгодиться. А пока… — Кара с хрустом потянулась. — Сигаретки не найдется?

Дир покорно полез за пачкой в карман. Сигареты у него были дешевыми, купленными за медяк в случайном ларьке на окраинах Столицы. Хотя обычно он предпочитал что-то подороже, жалея свое здоровье, и так подорванное наркотиками, сейчас выбрал эти, чтобы не вызывать подозрений. Глядя, как командор торопливо вытряхивает из пачки сигарету, Дир с сожалением проклял свою предусмотрительность: Кара даже не посмотрела на название пачки, быстро подожгла от его же зажигалки, прикурила, небрежно затягиваясь. Вспоминая, как давился этой дешевой дрянью с утра, Дир почти с досадой смотрел на нее.

— Да, мне остается только принять тебя, — согласилась она. — Привести к присяге потом успеется — сейчас у меня немного болит голова… Да-а, говорили мне, блять, умные люди: ставь блоки, дружище, ставь, а я как всегда…

— И что, никаких испытаний? — заинтересовался Дир, вспоминая все, что болтали наемники о гвардейцах. — Просто… к присяге?

Ему правда было интересно, как это у них работает. Что — неужели не нужно показать, что ты чего-то достоин? Он-то доказывал всю жизнь, выбираясь с самого дна…

Кара заинтересованно посмотрела на него, покачала головой, взъерошила пятерней короткие волосы, то ли в задумчивости, то ли просто до сих пор пыталась вытряхнуть прилипчивый песок.

— Ты пришел сюда, наслушавшись о нас всех безумных россказней, это уже такое себе испытание на храбрость, разве нет? — Кара почти ткнула в него зажженный сигаретой. — Я могла бы выпустить тебя против любого из моих парней, и они всего лишь порвут тебя ради забавы, потому что я так приказала. Ты ведь слышал, да? Слышал, что они умрут или убьют по моему слову, как верные натасканные псы? Хочешь проверить, насколько правдивы те истории, которые шепотом пересказывают на всех девяти кругах?

Глядя в ее полубезумные глаза, сложно было не дрогнуть. Помня то, с какой отчаянностью она бросалась в драку с противником, что был сильнее и тяжелее ее, хотелось отшатнуться назад и исчезнуть. Спрятаться, глупо надеясь, что о нем забудет тот Высший и не придет требовать исполнения контракта.

Но Дир улыбнулся в ответ, хоть и знал, что его улыбка была гораздо бледнее боевого оскала Кары.

— Я хочу проверить, — согласился он. — Проверить, все ли, что я слышал о Гвардии, правда. Поэтому я останусь и буду смотреть.

— Останешься… — протянула Кара. — Зачем ты здесь, парень? Ты мог пойти на службу в любой легион, уверяю тебя, наше жалование не особо отличается от их. Ты выбрал Гвардию, которую боятся. А страх, к сожалению или к счастью, рождает ненависть. И все же, мы оба здесь… Так зачем? От ответа многое зависит, подумай.

— Чтобы служить в Гвардии, — не колеблясь, соврал Дир. — Служить Аду и Люциферу. Тебе, если тебе нужен такой солдат.

Кару это, похоже, только насмешило. Расхохотавшись — этот звук неприятно, как наждаком резанул его по ушам, — она посмотрела на него.

— Ответ неверный, — бросила она. — Ты здесь, чтобы умереть за Гвардию.

На этом она кинула окурок, стремительно развернулась, шурша песком. Дир, растерянно глядя ей вслед, замер, отказываясь признавать, что уже совершенно ничего не понимает. Эта женщина не казалась ему достаточно опасной, и она столь спокойно стояла рядом с ним, открыто, не боясь подлого удара, что он просто не мог поверить, что столько наемников сгинуло за попыткой убить ее.

— Так я принят? — рискнул крикнуть ей вслед Дир. — Миледи?

— Кара, — настойчиво поправила она, немного приостановившись, но не оборачиваясь. — Учись слушать, мальчик, учись. Может, ты даже проживешь чуть подольше, если так. Это будет забавно… Добро пожаловать в Гвардию, — вздохнула Кара. — Тебе здесь вообще не понравится, но бежать поздно, предъявлять претензии — тоже. Да и никого это не ебет, солнышко.

Наверное, выражение его лица было непередаваемо. Ройса, выскользнувшего из тени, оно повергло в искренний долгий хохот, заметно смутивший Дира, — беса трясло, потряхивало, тщедушная тушка содрогалась от смеха.

Прямо как… да, бесноватый. Все они здесь, в Гвардии, такие.

— Отличное представление, давно так не веселился! — беззлобно объявил Ройс.

— Такого я не ожидал, — признался Дир совершенно искренне.

Он на всякий случай коснулся рукава там, где были вшиты ножны с коротким, но небывало остро заточенным клинком. После разговора с Карой он чувствовал себя вывернутым наизнанку, препарированным, и он совсем не удивился бы, не обнаружив там оружия, которое должен был напоить кровью Падшей.

Но оно было на месте.

— Новеньких обычно так и встречают, — успокоившись, проговорил Ройс. — Но ладно, тебя взяли, мои поздравления! Пойдем, представлю тебя нашим ребятам — ты, кстати, в моем отряде…

Долго глядя на казармы, на снующих туда-сюда, будто муравьи в громадном муравейнике, гвардейцев, Дир никак не мог представить, чего еще ожидать. По первому впечатлению Гвардия не сильно отличалась от знакомых ему мест, где обретались наемники, но сами они были другими, другой породы.

— Тебе понравится, не слушай Кару, — обещал Ройс. Панибратски закинул ему руку на плечо, приобнял за шею. Сначала Дир оторопел, не веря, что это происходит с ним — он никому не позволял так на себе виснуть. Сдержался, не скинул. Натянул кривую улыбку, позволил себя тащить к казармам.

Весело болтая о чем-то совсем ничего не значащем, Ройс кивал знакомым, обменивался с ними какими-то фразами, отвечал на вопросы. Дир словно бы не понимал значения его слов, слышал звуки, но не мог сложить их в слова, только вдруг осознал, что ворвался во что-то, что было чужим ему. Цельным без него.

— Так у вас тут нечто вроде культа? — поинтересовался он. Ничем больше, на взгляд Дира, такую одержимую преданность командору не объяснить.

— Кара очень не любит всю эту хрень с поклонением, так что лучше не упоминай такое при ней. Но общий смысл ты определенно уловил.

Он слышал о Гвардии как о безумной своре, но сейчас видел в ней слаженную волчью стаю, где каждый занимал свое место. Он однажды видел их со стороны, видел отчаянность, с которой Гвардия кидалась в бой, здесь же у них было что-то свое, общее, понятное и доступное только им. Подобие дома. Несмотря на всю внешнюю шелуху из пафоса и громких криков, Дир сейчас видел, как запросто вокруг общаются гвардейцы.

Он видел почти что семью — которой не важна была никакая кровь. И открытие это его поразило.

***

— Инквизиторство, я притащил кофе! — торжествующе объявил Влад, заваливаясь в кабинет с одноразовым стаканчиком — его он подцепил левитацией. — Кто умница? Кто молодец?..

И ненадолго замолчал. Чтобы осмотреться и оценить ситуацию, Владу никогда не требовалось много времени. Ян прекрасно понимал, какая странная картина предстала взгляду его напарника: девушка сидела на стуле, закинув ногу на ногу. Одета она была как классическая проститутка с обочины — в какие-то ультракороткие яркие тряпки. Ян устало покачал головой: проституткой она, впрочем, и была, но в первую очередь, конечно, — свидетельницей. Спустя сутки после убийства Амона им удалось ее найти; пока Влад метнулся за кофе, ее приволокли наконец-то полицейские, помогавшие им.

Влад придирчиво осмотрел жидкие рыжие волосы, тощую фигурку и куцую юбку. Поднял одну бровь. Их гостья и правда выглядела немного… потрепанной, но Ян тактично старался не обращать на это внимание. Куда сильнее, чем тощие длинные ноги, его интересовал рассказ об убийстве Высшего демона.

— Это Влад Войцек, — почувствовав неловкую тишину, представил Ян девушке, — умница и молодец, мой напарник. Ты чего так долго?

Отвлекшись от бумаг, улыбнулся Владу — или, точнее сказать, стаканчику двойного эспрессо. Ничуть не смущенный странностью своего появления, Влад протянул ему кофе, перевел взгляд на девушку, осклабился:

— Янушка, ты вконец обнаглел и водишь девиц на работу? — он с интересом увивался вокруг нее. — Тебе же не нравились рыжие?

— Предпочитаю брюнеток, — хмыкнул он, отпивая немного. Кофе приятно обжег горло. — Сахара мог поменьше положить, кстати.

— Я тебе что, секретарша? — недовольно оскалился Влад. — В следующий раз сам потащишься. Раскомандовался тут, твое инквизиторство…

— Да ладно тебе, я же шучу… Спасибо.

— Я вам не мешаю? — недовольно вклинилась рыжая свидетельница.

Ее насупленный вид, наверное, означал, что она куда-то очень спешит и не хочет задерживаться в светлом, но все равно каком-то неприятном офисе Инквизиции больше, чем нужно. Ян спокойно улыбнулся. Он понятия не имел, откуда она взяла, что ее отпустят, если она будет сотрудничать со следствием. Но, впрочем, разубеждать ее не собирался.

— Это та самая свидетельница, которую мы искали, в этот раз точно она! — объявил гордый Ян. — Ты вовремя, кстати, она как раз пыталась всучить мне визитку… мм, салона? Не интересует?

— Я мертв, если кто-то забыл, — ядовито заметил Влад.

Ян пожал плечами, выдвинул ящик стола и бросил визитку куда-то туда, в кучу разрозненных бумаг, с тем расчетом, чтобы никогда ее больше не найти. Девушка состроила оскорбленную гримаску, отвернулась от него, вздернув нос.

— А теперь перейдем к делу, — твердо заявил Ян. — Рассказывай, что там с Амоном.

Девушка нехотя кивнула, приняв вдохновленный вид. Наверное, возлагала большие надежды на свой талант рассказчицы. Ян нетерпеливо вертел ручку между пальцами, как и всегда, особенно нервный, когда разгадка маячила совсем близко, под носом, остается ее только схватить…

— Только попрошу без анатомических подробностей, — усмехнулся Влад, устраиваясь на стуле в углу. — Не смущай мне напарника.

— Войцек, я сейчас в тебя чем-нибудь кину, — нахмурившись и пытаясь сдержать мальчишескую улыбку, пригрозил Ян. Оставил ручку, небрежно помахал ножом, быстро соскользнувшим в руку — представление скорее для девушки, чем для ворчащего Влада:

— Вот и делай людям добро…

— Дело сейчас важнее, — Ян оборвал трагичные возмущения, посмотрел на свидетельницу. — Вам же есть, что рассказать следствию. А я надеюсь, что это так, потому что в таком случае нам не придется отыскивать в этом бардаке визитку и наведываться по адресу с проверкой. Мы ведь не хотим такого печального исхода? Наверняка вам есть, кого прикрывать?

— Вот уж действительно говорят про инквизиторов, — после недолгого молчания сказала девушка. — У них нет души.

— Чистая правда, — повеселевшим тоном подтвердил Ян. Посмотрел мимолетом на контрактную печать, черной татуировкой оплетающую его предплечье — он носил ее почти уже год, успел свыкнуться и не замечал отметину. Как и отсутствие души.

Тихий смех Влада отвлек девушку, она недовольно покосилась на него, но тот только невозмутимо улыбался, развлекаясь тем, что нехитрыми движениями заставлял тусклые искры огненной магии рассыпаться вокруг, водя хоровод. Ян сурово нахмурился: только пожара им не хватало!

— Там рассказывать особо нечего, — начала свидетельница, стараясь отвлечься от опасной — особенно в заваленном бумагами кабинете — затеи Влада. — Я почти ничего не различила, когда Амон вдруг упал. Я сначала подумала, что его окончательно сморило: он уже был сильно пьян, болтал всякие глупости, смеялся… А потом, — поежилась она. — Я увидела кровь. Очень много крови. Черной, как мазут, я потом едва отмыла руки от этого ужаса… Под ногтями, вот, еще осталось!

Она, словно сдавалась, вскинула руки, показывая их Яну. Под накрашенными заостренными ногтями действительно чернела полукругами въедливая демоническая кровь, но девушка панически оглядывалась то на Яна, то на вальяжно развалившегося Влада, будто боялась, что ее сейчас начнут обвинять во лжи.

— Ты продолжай, продолжай, — ласково подсказал Влад.

Одна из алых колючих искр мелькнула в опасной близости от ее лица, придавая тону какую-то зловещую интонацию. Девушка в панике оглянулась на дверь, думая, наверное, заперта она или нет. Никто не слышал щелчка, но показательно-дружелюбный маг, по-хозяйски устроившийся в углу, мог проделать это совершенно бесшумно. Она дышала часто, загнанно. Зря показывала страх — сама вообразила из них врагов. Ян прекрасно знал, что Влад ограничится простыми фокусами.

Отвлекшись от кратких записей в потрепанном пухлом блокноте, Ян внимательно присмотрелся к паникующей девушке, устало вздохнул. Сколько раз ни говори Владу, что ему лучше бы молчать во время допроса, этот наглый Войцек все равно все сделает по-своему, и начинается представление…

— Он развлекается так, — объяснил он терпеливо. — Ему нельзя убивать людей. Не в этом здании уж точно. Эй, слышишь?.. — Ян замялся, всматриваясь в личико, измалеванное дешевой косметикой в пару слоев. Девушка с надеждой вцепилась в него взглядом, что бездомная шавка — зубами. И ассоциация, и ее вид вызывали какую-то неприятную брезгливость, хотя Ян упрямо напоминал себе, что он профессионал. — Тебя как зовут?

— У вас в бумагах написано, — шмыгнула носом девушка, утираясь замызганным рукавом старенькой кофточки.

Смотреть на нее было откровенно жалко: нескладная тощая фигурка явно недокормленной в детстве девчонки вообще вызывала желание скорее сочувственно повздыхать, а не затащить ее в постель. Или это у Яна фантазия отказывалась работать в ту сторону, он так и не разобрался. С тоской рассматривая свидетельницу, он только размышлял, насколько часто той не везло в жизни.

— Нина, — призналась девушка. — А у вас там написано, что Аделаида. Это хозяйка переделала…

— У тебя не спросила? — заинтересовался Ян.

Мельком проглядел лежащий под рукой паспорт в красной кожаной обложке с выгравированным гербом России — поразительный, мать его, патриотизм. Провел амулетом, не уловив ни малейшего проблеска магии в прозрачном камне подвески, с удивлением попробовал второй, думая, что предыдущий вырубился без подзарядки, но результат был тем же. Подделки становились все искуснее.

— Меня ей продали, — тихо вздохнула Нина, съежившись на стуле и прижавшись к спинке. — Брат из-за долгов, а потом уехал куда-то… — Она вдруг со страхом посмотрела на Яна. — Я сказала что-то не так? — робко поинтересовалась она.

— Нормально все, — подал голос Влад.

Быстро, каким-то порывистым хищничьим движением поднялся, пересек кабинет и уже стоял за плечом Яна, всматриваясь в его заметки и с усталостью в голосе отмечая, что на последней написанной строчке рука поехала. Осторожно коснулся его плеча… нет, все же остановился буквально в миллиметре, зная, как неприятны живым прикосновения призрачных холодных рук, но этого было достаточно, чтобы Ян вздрогнул, покачнулся, высвобождаясь из липких от крови объятий детского кошмара.

— Труп зачем лапала? — бесцеремонно уточнил Влад, продолжая тем временем допрос. — Понимаешь же, что отпечатки?

— Помочь ему хотела, говорю же, думала, что спьяну упал… — начала оправдываться Нина, стараясь не встречаться взглядом с Владом, с которого слетела разгильдяйски-веселая маска — сейчас он тоже был голодной гончей.

Кара как-то говорила, что любой, увидевший инквизиторов рядом, сразу бы понял, кто из них опасней. Кто с легкой садистской улыбкой, обнажающей выступающие клыки, может запросто убить. Кто, довольно прищурив глаза, способен наблюдать, как гибнут люди.

И, вполне вероятно, догадка была бы ошибочной.

— Причину смерти установили — пулевое ранение в лоб, да, — подключился к разговору Ян, не избавившись от заметной хриплости в голосе. Откашлялся, тоскливо подумал о пачке сигарет в кармане, продолжил: — Но это пуля из снайперской винтовки. Не пугай Нину, обвинять ее никто ни в чем не будет.

Влад заинтересованно посмотрел на него:

— Тогда нахуя ты ее так долго мучаешь?

— Она могла видеть убийцу…

— Я ничего не видела, — перебила его с надеждой начатую речь Нина. — Правда, клянусь, там было очень темно, и я не смотрела наверх. Я вообще плохо вижу в темноте, мы шли к Амону, уже были около дома… Можете прочитать мои мысли, я не вру!..

Обреченно вздохнув, Ян едва не взвыл в голос: как с самого начала и предполагал Влад, дело было просто безнадежным, а найти убийцу слишком сложно. Ирма требовала от них невозможного.

— Что еще? — бросил Влад. Наклонился, будто бы опираясь на стол, тяжело посмотрел на Нину. — Думай!

— Я… я сказала все, — заметалась девушка. — Мы… шли к нему, Амон много выпил, когда встретил меня, я… стояла там, на углу. Но он Высший, это же видно, я и пошла с ним. К концу дороги он был уже почти без сознания, я беспокоилась, а еще он постоянно бормотал какую-то бессвязную чушь…

— Про что? — цепко переспросил Влад.

— Да я не слышала… — Нина замялась, подумала, и на мгновение ее лицо радостно прояснилось: — Он говорил о каком-то наемнике. Все время о нем, но ничего больше не понятно. Кажется… А еще называл кого-то по имени. Очень сложное имя! Я не запомнила, простите, я не думала, что это важно — может, он жену звал или еще кого…

— Он не был женат. А значит, имя могло принадлежать его убийце-наемнику… Точно не помнишь? Ладно, и это неплохо. — Влад неохотно кивнул. — Если больше сказать тебе нечего, можешь подождать в коридоре?

Удивленная то ли вежливым тоном, то ли еще чем, Нина быстро исчезла за дверью, взметнувшись со стула так быстро, как будто боялась, что Влад в последний момент отчего-то передумает. Конечно, по ту сторону двери ее ждала полиция… Ян покачал головой: нет, все же оказаться за решеткой для нее может быть лучше, чем вернуться к той хозяйке, что переписывает имена.

Оставшись одни, они устало вздохнули в унисон; Влад упал на стул, на котором сидела девушка, подвинув его поближе, закинул ноги на стол с довольным видом. Будь дело в Аду, не обошлось бы без замечаний Яна об испорченных бумагах, но призрачные ботинки, маячащие перед лицом, его не особо смущали.

— Все хотел спросить, — вздохнул Ян. — Ты ведь условно остаешься висеть в воздухе?

— Молодец, — похвалил Влад. — Но со стороны кажется… А впрочем, не важно, я и сам не всегда понимаю, как это работает. — Тут он посерьезнел, как обычно быстро перескакивая с шутливого тона на серьезный: — Но надо решить, что делать…

— Да, — быстро согласился Ян. — Если Амон говорил про наемника, значит, он знал про готовящееся покушение? Ему угрожали? Письма? Стоит попросить Гвардию выбить разрешение пошариться в его доме?.. Домах, — поправился, вспомнив любовь Высших к роскошной жизни, которую они не могли вообразить без грандиозного замка в Столице и нескольких квартир по всему человеческому миру. — Ох, это надолго… Но убийца точно из Ада.

Влад слушал, склонив голову, напоминал сейчас пса, взявшего нужный след после долгих поисков и готового уже сорваться в погоню, боясь, что желанная добыча уйдет.

— Да, неудивительно, что девчонка не запомнила имя, там одно другого хуже, — фыркнул Влад. — Проверим, были ли у Амона дела с наемниками, может, что-то не поделили, и его решили убрать. Проблема в том, — понизив голос, сказал он, — что за убийство Высшего полагается казнь. Мало кто на такое решится. Значит, наш наемник уверен, что мы его не найдем.

— Он нас недооценивает, — снисходительно усмехнулся Ян. Ему правда нравилось это — обмениваться размышлениями по делу, спорить и поправлять друг друга; когда он стал работать с Владом, эта часть расследования превратилась в одну из самых интересных. — Но на Высших есть заказы! — вспомнил Ян. — Даже на Кару висит, ты сам мне показывал…

— Это чисто символически, — отмахнулся Влад. — Испытание такое. Если хочешь, средство естественного отбора самонадеянных долбоебов. Но заказа на Амона официально не существовало — я попросил наших проверить. Значит, это что-то личное.

В Аду куда проще относились к убийствам, и это иногда выводило Яна из себя: он привык сражаться, защищать людей и нелюдей, а в ином мире слова «закон» и «справедливость» едва ли много значили. И каждое дело, связанное с Преисподней, неизменно напоминало ему об этом.

— Что ж, пока, — старательно выделил это слово Ян, — надо подумать, что делать с этой… Ниной. Какие-то там нехорошие дела творятся… только вне нашей юрисдикции, к сожалению.

Ящик резко выдвинулся сам собой, заставив Яна дернуться в сторону — он едва не упал с офисного кресла, некстати крутанувшегося, сердито зашипел на Влада. В это время поверх его заметок появился злосчастный кусок бумаги.

— Как насчет подкинуть визитку Ивлину? — вспомнил Влад их знакомого из полиции. — Он же еще работает?..

— Да, но я не знаю…

Ян с сомнением посмотрел на лежащий на самом краю стола мобильник, но передумал, решив позвонить потом. С Ивлиным он был знаком не особо близко, они всего лишь пересеклись пару раз с год назад, когда вокруг разворачивался очередной Апокалипсис, устроенный компанией безумных фанатиков, всеми силами пытавшихся дорваться до власти. Андрей постепенно начал уважать их с Владом за упрямство, с которым они делали свою работу, да и полицейский Яну нравился — они были похожи. Но потом все как-то закрутилось, и с тех пор они мало общались.

— Кажется, у него сын родился, — со всей честностью и ответственностью попытался вспомнить Ян.

— Бедняга. Пошлем ему венок с соболезнованиями?

— Да нет, он любит жену свою, — заметил Ян. — Кажется, они с детства знакомы… Счастливы.

— Денница, как же скучно, — устало вздохнул Влад, скривился. — Ты же не собираешься так делать, да? Скатиться в какую-то обывательскую жуть? Я не переживу.

— Ты уже мертвый, — терпеливо напомнил Ян.

Влад усмехнулся, откинул голову назад, что Ян мог отлично различить тонкие белые шрамы в основании шеи — об их происхождении он догадывался весьма смутно и не понимал, почему Войцек, обладая всей этой магией, не может их залечить. Влад долго сидел, оглядывая бежевый потолок.

А Ян хотел бы соврать, что скучает по обычной человеческой жизни, что его пугает то, насколько от стал отделен от всех таких приличных семьянинов, устроивших свою судьбу… Но Влада он привык никогда не обманывать. И себя тоже.

— Блять… — тихо выругался Влад. — Курить хочется, представляешь? Может, свалим в Ад?

— В середине рабочего дня? — переспросил Ян. — Хорошая идея. Нас отловит Ирма и сдерет кожу заживо, а потом выставит трупы около офиса. Ну, только мой труп, — спохватился он. — С тобой уже ничего не сделают, за все буду страдать только я.

— Зануда.

***

Ян после долгого дня, полного кропотливого составления отчетов, остановился около машины, устало прислонился к капоту, поблескивающему новой краской в слабых лучах осеннего питерского солнца. Последний обломок тепла, прежде чем навалится суровый холод — это обещали и прогнозы, и гадания ведьм. Не с первого раза Ян выудил из кармана полупустую пачку сигарет, быстро щелкнул зажигалкой. Прикурил, затянулся горьким дымом, блаженно прикрыв глаза.

— Курение вызывает рак легких, болезни сердца, катаракту, импотенцию и еще с десяток ужасов, неизвестных врачам, — ухо обжег бодрый шепот.

Ян даже не дернулся, не потянулся, как обычно, инстинктивно к ножу, прекрасно зная, что им Влада все равно не достать, только загадочно улыбнулся в ответ. Влад застыл рядом, жадно вдыхая табачный дым — делая вид, что дышит. Что-то он там говорил про желание закурить… Ян помахал сигаретой у его призрачного носа.

— Может, сам тогда бросишь? — предложил он.

— Не, вот еще.

— Ну вот и иди нахер, Войцек, — беззлобно заключил Ян.

Неожиданный подзатыльник заставил его с криком распахнуть глаза — прикосновение призрачных холодных рук, прошибающих морозом, мало кто вынесет просто так. Ян жил с Владом уже полтора года, но все равно не мог привыкнуть. А тот озадаченно посмотрел на свои бледные запястья, хмуро пробормотал что-то вроде извинения — не рассчитал силу. Влад иногда действовал, а потом думал, и теперь виновато затих.

Ян милостиво кивнул, но угрюмо молчал, докуривая сигарету до самого фильтра.

— Что случилось? — осторожно спросил Влад, усевшись рядом на капот. — Ты как будто и не спал совсем. Опять злобно смотрел в потолок в надежде, что оттуда свалится наш убийца?

Если бы Яну с год назад кто-то сказал, что Влад Войцек с неподдельным беспокойством будет интересоваться чьим-нибудь самочувствием, он громко расхохотался бы этому человеку в лицо. Владу всегда был важен только он сам. А теперь — вот, сидит рядом, в глаза заглядывает, как побитый пес. Это было что-то странное, заботливо-семейное, что Ян видел во многих гвардейцах, беспокоящихся о ранах друг друга. Но тут все было куда серьезнее какого-нибудь простреленного плеча или сломанной кости.

— Все хорошо, — неубедительно попытался отмахнуться Ян.

Глаза чуть жгло от недосыпа, выпитый кофе не помог. Он закашлялся, подавившись дымом, и почему-то показалось, что для Влада, придвинувшегося ближе, это стало последней каплей.

— Ян, — укоризненно вздохнул Влад. — Я в твои мысли, как обещал, не лезу. Так что давай рассказывай, а то я и дальше буду виться вокруг неприкаянным духом…

Ян вздохнул, но ничего не сказал. Помолчал, крутя в руках сыплющий пеплом окурок и думая, стоит ли доставать вторую сигарету.

Есеня курила дурацкие вишневые сигареты, которые Ян не любил. А еще она оказалась вовлеченной в ту самую секту, что чуть не разгромила Петербург, и Яну пришлось в нее выстрелить — и теперь это медленно убивало его самого.

— Она мне снится, — выпалил он. — Есеня, то есть. И давай без твоих дурацких шуточек, ладно?

— Да я не собирался… — обиделся Влад. — Ты поэтому по ночам кричишь?

Ян кивнул, продолжая избегать его взгляда. Видения, в которых он раз за разом убивал Есению Огневу, мучили его уже несколько месяцев. Он знал, что Есеня не приходила в себя, несмотря на все усилия врачей, и милосердней было бы отключить ее от аппаратов, но все в глубине души надеялись, что обойдется, выкарабкается… Это не мешало Яну считать себя преступником.

— Она ведь… не чужой человек была, а я вот так ее убил, — глухо продолжил Ян. — Теперь мучаюсь с этими кошмарами. Мне плохо. Я много думаю о том, что должен был поступить иначе, что моя задача — защищать людей, но чем больше я размышляю, тем яснее становится, что никакого другого выбора не было. И от этого мне почему-то еще хуже.

— Жалеешь, что решил меня спасти? — тихо проронил Влад.

— Нет! Никогда! — от неожиданности дернулся Ян. — Что ты несешь такое, блядь… Если бы я вдобавок к Есене позволил умереть еще и тебе, я бы совсем с ума сошел!

Даже если бы ему дали второй шанс, он выстрелил бы снова. Трижды — и все твердой рукой, прямо в сердце. Потом, конечно, так же мучился бы от кошмаров. Но это было что-то важное, необходимое: спасти напарника, которого он, казалось, не заслужил. В тех темных мутных снах даже не было Влада — Ян знал, что уберег его, защитил, как и полагается инквизитору, и не волновался об этом.

Прошло еще полминуты, прежде чем он отважился заговорить дальше:

— И самое страшное, что она стоит и молчит. Смотрит и просто с места не двигается, как будто глазами меня проедает, а я кричу что-то, хочу сказать, что мне жаль, что я совсем не в нее стрелял, а в то… существо, что в нее вселилось, но чувствую: не слышит, совсем ни слова не слышит, а я все докричаться пытаюсь. — Ян рассказывал, часто вздрагивая, и сказанное причиняло ему почти физическую боль. — Влад, я чувствую, как с ума схожу, она мне скоро будет наяву мерещиться…

Он в отчаянии вцепился взглядом в темную фигуру Влада, который впервые за долгое время никак не мог найти, что сказать. А потом оглянулся по сторонам, на полупустую улицу, боясь увидеть среди прохожих знакомую, худощаво-птичью фигурку.

— Пройдет со временем — должно пройти, — как-то неуверенно пробормотал Влад. — Когда я впервые убил… — неожиданно начал рассказывать он; Влад вообще никак не распространялся о том, как работал в родной ему Праге. — Я месяц спать не мог, все чудилось в ночи, слышал шорохи, точнее, сам себе их придумывал… А это был оборотень, алкаш какой-то — его и надо было пристрелить, он безобидную соседку загрыз, а я молодой еще был, все мучился, места себе не находил. Вацлав, мой напарник тогда, надо мной смеялся все. А я думал, что совершил что-то очень неправильное, что гореть мне теперь, — рассмеялся он, — гореть в Аду… А потом прошло — понял, что иначе никак нельзя было.

— А до того, как пройдет? — мрачно переспросил Ян. — Я ведь свихнуться успею с десяток раз.

Влад ничего не смог ответить. Даже потрепать его за плечо не мог, сам боясь своих мерзлых прикосновений.

— Жалкое зрелище, — вздохнул Ян, имея в виду себя. — Инквизитор, тоже мне… Денница, сколько мы всего натворили…

— Зато живы остались, — подсказал Влад.

Ян с сомнением покосился на него, но Влад продолжал открыто улыбаться:

— Да живы, живы, не спорь мне тут, — самоуверенно заявил он. — По сравнению с самим Создателем неплохо отделались.

— Знаешь, я иногда думаю, правда ли это был Бог, — пробормотал Ян. — То, что вселилось в Есеню. Они же могли призвать еще что-то?.. Просто. Не знаю. Он почти убил тебя, и я иногда думаю: как Бог мог кого-то так пытать…

— Ты что же, Библию не читал? — ехидно взметнулся Влад. — Я всего лишь песчинка. Как и мы все. Но я рад, что был там не один. Правда. Без твоей помощи я бы не выжил, ты спас меня — не знаю, будет ли от этого легче, но постарайся вспоминать об этом почаще. Ты же знаешь, что всех уберечь невозможно, — горько сказал он, — поэтому так и случилось с Есеней.

— Да, я знаю. Просто я… думал, это сломает меня чуточку меньше, понимаешь?

— Все мы меняемся, нормально это, — отмахнулся Влад. — Ты бы сейчас не узнал того наивного мальчишку, которым был, когда мы только встретились. А себя до встречи с Карой я и вспоминать не хочу. Все, что с нами произошло — к лучшему. Когда верить уже не в кого, когда нет никакого смысла возносить молитвы к глухим пустым небесам, остается только учиться жить в том мире, который ты сам построил, — говорил Влад, желая успокоить, не взмахивая руками в обычной своей манере, и Ян — удивительное дело — начинал верить в искусно сложенные рисунки слов. Влад вздохнул: — Бога нет, Ян, мы сами его убили, так что не могу сказать, будто бы это провидение или что-то вроде того, но я рад всему, что было и что будет. А ведь… — он кинул задумчивый взгляд вдаль. — Что-то грядет обязательно, я чувствую это.

— Я тоже. Не зря Высшего демона убили в нашем городе, — согласился Ян. — Да и не так-то часто кто-то покушается на аристократию Ада, да?

Темные петербургские небеса могли бы грозно прогрохотать для приличия, но они только плакали осенним мелким дождиком, жалко и безнадежно.

***

Новости в Аду разносились необычайно быстро, особенно когда это были новости о смерти одного из Высших демонов. Рассказ об убийстве Амона, а также о возможной причастности к нему Гвардии мгновенно облетел всех Высших, подобно пожару в сухом лесу. Одним из немногих, кто радовался, был Вельзевул.

Он давал смертную клятву именно ушлому маркизу, куда более хваткому, чем брат, потому сейчас надеялся, что проклятие с его смертью будет снято, а он сможет ринуться к Каре и рассказать о том, что ей уготовано. Но магия держала его так же крепко, как в первый миг, когда отгремели в зале слова, жгла горло, мешая говорить и даже думать о том, что там произошло.

Вельзевул метался по кабинету, обставленному богато, но с заметной небрежностью, словно бы только для вида. Он напряженно думал о Каре, которую собирались убить. Вельзевул практически видел, как наемник стоит у нее за спиной, держа в руках изогнутый кинжал, который вот-вот загонит между тяжелыми крыльями Падшей.

Он не был верным соратником Гвардии, но ему нравилась эта девочка. Он уважал ту, за кого решил отдать жизнь его сын.

За стеной, в комнате, надрывно плакала маленькая дочь. Возможно, и это действовало на него так отвратительно: мысли смешивались в неприятную кашу, он закрывал глаза и представлял разоренный Ад — не то от рук Кары и ее гвардейцев, не то после победы шайки Высших и их страшного покровителя.

Одно его имя вселяло ужас. Вельзевул помнил Ассирию, которой это существо фактически правило, изгнанное из Рая и не принятое в Ад.

Впрочем, и помнил, как она пала.

Из соседней комнаты доносилась тихая колыбельная — такие знали только в Аду, певучие и долгие, почти без слов. Упав в кожаное кресло и прикрыв глаза, Вельзевул почувствовал, что песня успокаивает и его — что-то такое Королю Ада в детстве напевала его собственная мать. Времена слишком древние, чтобы о них помнить… Он забыл ее уже давно, но помнил, как она подолгу бродила по дому, даже уложив детей спать, не могла лечь сама, в длинной ночной рубашке маялась по коридорам белым призраком — и напевала…

Потом она умерла, угасла, эта слабая демоница, но песня еще оставалась в его памяти.

Вельзевул резко вскочил, бросаясь к столу. В руке быстро заскрипела перьевая ручка, криво полились на пергамент слова, торопливые, без знаков препинания — почти без смысла. Если он не мог говорить, он хотя бы мог отправить Каре письмо, предупредить… В магии же всегда есть условности.

Неожиданно схватило болью и голову, и руку, которой он выводил свои дрожащие строки, и сопротивляться этой вспышке он долго не смог — тяжело упал на пол. С грохотом, с криком, он схватился за тяжелую рогатую голову, изнывая от боли.

Дверь в кабинет тут же распахнулась, разъяренной фурией в нее влетела худенькая рыжеволосая демоница. Увидев его, она тут же отбросила меч Вельзевула, который твердо держала в руке, и он отрешенно заметил, как оружие упало с глухим стуком.

Она, содрав с плеч легкий шелковый платок, безнадежно испортила его кровью, которую стирала у Вельзевула с лица.

— Джайана… — слабо позвал он ее по имени, дрожащей рукой касаясь кудрявых волос. Она переплела его пальцы со своими, ласково улыбаясь.

Джайана смотрела на лежащий рядом с ним листок — письмо. Залитое кровью и пролившимися чернилами, прочитать которое было невозможно. Отвратительное темное пятно тартарским чудовищем расползлось по листу, начисто скрывая все строки, которые он такой ценой нацарапал.

— Что происходит? — выдохнула Джайана. — Что?..

— Я не могу сказать.

Он и правда — чисто физически — не мог, не получалось, голосовые связки будто прекращали работать и нестерпимо жгли горло изнутри. Магия работала и предусматривала каждую мелочь.

У него не было сил начинать заново. С трудом Вельзевул устроился в кресле, усадил Джайану себе на колени, обняв ее со спины и уткнувшись лбом в плечо. В соседней комнате было тихо — почему-то их грохот не разбудил дочь.

— Я так испугалась, — призналась Джайана. — Я так не боялась с Исхода.

Они встретились там, на поле боя. Он вынес ее из горящего Рая, даже не думая, что раненую получится выходить. Джайана едва не истекла кровью у него на руках, как первая жена, которую точно так же достал клинком какой-то ангел.

Сейчас она сидела с ним, дыша в унисон, и отчаянно хотела помочь, но они оба знали, что это невозможно.

— Это как-то связано со смертью Амона? — пытливо спросила она.

— Туда ему и дорога, — честно отвечал Вельзевул. — Он делал ужасные вещи…

Джайана рассмеялась горько и устало:

— Мы демоны, Вель. Мы должны делать ужасные вещи. А ты пытаешься сделать что-то правильное и оказываешься на полу, истекая кровью.

— Тебе это не нравится?

Она легко поцеловала его, по-кошачьи ловко извернувшись в объятиях. Прижалась лбом к его лбу, что их рога соприкоснулись.

— Я тобой горжусь, — серьезно сказала Джайана.

От ее слов, от ее тепла стало спокойнее, но Вельзевул все равно знал, что никак не может помочь Каре.

Рано или поздно убийца придет за ней — если еще не пришел.

Джайана помогла ему подняться и снова сесть за стол, Вельзевул молча наблюдал, как она готовит новое перо и наполняет чернильницу вместо той, что он опрокинул. На столешницу мягко спланировал новый лист, идеально чистый; глядя в него, он продумывал будущее письмо. Не Каре, конечно, и не о заговоре, но есть ведь и иные способы ее защитить.

Когда он начал писать, строки ложились уже увереннее, четче, почерк завивался изящными вензелями. На чистую поверхность не упало ни единой лишней брызги — Вельзевул был предельно сосредоточен и аккуратен.

Он писал с первого раза и изложил в коротком тексте все, что хотел сказать. Закрывая конверт, припечатал горячий сургуч кольцом с изображением сигила Короля Ада. Магическая печать — переплетение сложных геометрических фигур — на миг засияла.

— Пусть отправят прямо сейчас. — Джайана тревожно оглянулась на глухую ночь, стоящую за окном, но Вельзевул нетерпеливо качнул головой и повторил: — Прямо сейчас.

Послушно кивнув, Джайана бросилась прочь из кабинета.