Ян, одетый в форменные гвардейские брюки из плотной джинсовой ткани и свободную белую рубашку, разминался, плясал вокруг тренировочного пугала, примеривался к тупому клинку. Влад, стоя в стороне с парочкой гвардейцев, курил уже третью сигарету за последние полчаса — такое с ним бывало после возвращения в Ад, где он, мертвый уже три года, наконец-то мог чувствовать себя немного живым. Тишина накрывала тренировочный плац за гвардейским замком.
Веяло жаром и от земли, и от неба. Влад открыто, не загораживаясь ладонью, смотрел на красное солнце. Рядом о чем-то говорила демоница из гвардейских, он автоматически поддерживал беседу редкими кивками и поддакиваниями — должно быть, слишком вымотался в мире людей. Или не хотел Яна отвлекать.
А Ян в это время весьма топорно взмахивал мечом, поражая чучело, покорно сносящее все попадания — разве что сухая солома сыпалась на песок, гоняемый ветром. Повернувшись на глухие звуки ударов, Влад извинился перед случайной собеседницей, тихо рассмеялся, затушил сигарету прямо пальцами, бросил под ноги и в следующий момент уже перенесся на противоположную сторону тренировочной площадки; в руке его, сверкая в лучах заходящего алого солнца, светился меч. Ян присмотрелся внимательнее, удивленно склонив голову, понял наверняка: нет, не меч, сабля — форма клинка не та, да и тренировочным оружие отнюдь не выглядело. Глядя на вальяжно приближающегося Влада, он покачал головой:
— Уверен, что хочешь присоединиться? — хмыкнул Ян. — Я думал, ты предпочитаешь магию…
— Есть такие места, где она не работает — приходится как-то справляться самому, — отмахнулся Влад, по-доброму усмехаясь. — Хотя, да, я не любитель. Но ты будешь нападать или как? — улыбнулся шире, щурился, как довольный кот: — Боишься меня поцарапать?..
Сразу же вспыхнув, Ян атаковал, рубящим ударом надеялся достать наглого Войцека, но тот даже не попытался поставить блок, просто отступил назад скользящим шагом — песок взметнул, — улыбаясь уже откровенно насмешливо. Это Яна слегка злило, но он старался не показывать. Ринулся на Влада с серией атак, которую тот играючи отбил, после чего слабо приложил Яна тупой стороной клинка по запястью. От неожиданности он едва не выронил меч, быстро разрывая дистанцию.
Разошлись, переводя дыхание и чуть улыбаясь друг другу, ненадолго опустили оружие.
— Неплохо, — оценил Влад. — Меч хотя бы держишь уверенно, силу в целом нормально вкладываешь, ну, а что техника хромает… Серию провел, так не останавливайся. Жалеешь меня, а? Да нихуя мне не станется, бей сразу, не уступай! Не знаю, блядь, как это… вренчем хоть бы…
— Как? — удивился Ян, косясь на гарду меча.
— Справа… наискось вверх, — разъяснял Влад, слегка задумавшись. — Это — не поверишь — старопольская школа сабельного фехтования, ебать! Если я ничего не забыл. Был у нас в Праге один старик, тоже из Варшавы, он и научил. Теперь вот мне надо заняться воспитанием молодого поколения Инквизиции…
— Тебе тридцать, Войцек, — осадил его Ян. — Ну ладно, тридцать два… пять?
— И это все равно на десяток лет больше, чем тебе.
Ян фыркнул, но тем и ограничился. Впрочем, на месте оставался недолго, посмотрел на Влада, заметив короткий решительный кивок, удобнее перехватил меч, на пробу качнулся взад-вперед на мысках кроссовок. Стоило переодеться в гвардейские берцы — они не так загребали песок. Но в Яне говорил уже не здравый рассудок, а бешеный боевой азарт.
Схлестнулись быстро, вызвав заинтересованный вой со стороны собравшейся публики. Припадая к хлипкому заборчику, ограждающему тренировочную площадку, гвардейцы чуть ли не делали ставки, подбадривая двух инквизиторов. Они обменивались пробными, куда более аккуратными ударами. Восхищенно улыбаясь, ловя момент, Влад крутился в центре площадки, явно больше напоказ. Ян старался изо всех сил — подловить бы его, заставить открыться…
— Мы деремся или танцуем? — оскалился Ян.
— Как будет угодно…
Парой обманных движений Влад пытался пробить защиту, но Ян чудом смог увернуться, задохнувшись. Проехался ногой по песку, взметнув его вверх. Влад хлебнул полной грудью, закашлялся, махнул рукавом по глазам…
— Честный он!.. — коротко рыкнул, видя, что Ян замер, не нападал — ожидал, когда Влад проморгается и сможет его различить пылающими глазами.
Напал — злее обычного, высоко воздев саблю. Ян метнулся в сторону, быстро крутанулся, вывернул запястье, ударил. Звякнула сталь — Влад выставил блок, короткий укол пришелся не в бок, а на зеркальную поверхность клинка. Перешел в атаку, ударил с подлева, почти достал…
Он успевал подмечать несомненные различия в техниках: у Влада были движения торопливые, размашистые, небрежные, Ян же метался быстрой молнией, немыслимо изламываясь в спине — сабля мелькнула над лицом, не задела. Бил — как иглой шил, сосредоточенно, аккуратно, словно неопасно совсем, но метко. Пропустив укол в бедро, увлекшись битвой, Влад чуть не рухнул носом в песок.
Подбадривающие крики не слышал уже ни один из них, они, увлеченные схваткой, не заметили бы и очередного конца мира, способного произойти, как известно, в любой момент. Снова сошлись, ловя пьянящий восторг в чужих глазах и свое отражение в них же — встрепанное, полубезумное, оскалившееся широко и искренне.
Сердце стучало бешено, Яна потряхивало от накатившего восторга — он давно не брал в руки меч, теперь чувствовал, как ему сносит крышу. Но в то же время сердился: не желая ранить Яна, Влад слегка поддавался — по крайней мере, бил тупым обухом… Он встретил его пылающим взглядом: не смей меня жалеть, дерись по-взрослому!
Влад как-то особо крутанул саблю — Ян коротко взвыл. Легкий меч вырвался из руки, пронзенной острой вспышкой боли, пролетел в сторону, утоп в песке. Потерявшись на мгновение, он бросился в рукопашную, по-змеиному, снизу вверх, кидаясь на Влада, тоже не успевшего прийти в себя и атаковать. Тот отбросил саблю, поймал руку, целящую ему в лицо, слабо, вполсилы, заломил за спину. Добившись сдавленного вскрика, тут же выпустил, отскочил назад, переходя в оборонную позу.
Ян пытался пробить — наткнулся на блок, раздраженно зашипел, зашел сбоку. Двигался быстро, легко, сам словно танцуя — Влад чудом успел отреагировать на последовавший удар. Подсечка не удалась, он предугадал удар под колено. Всерьез, кажется, разозлился, силой уронил Яна в песок, навалился сам, вжимая в землю.
А испуганный Ян метнулся, проехался спиной по песку, тихонько взвыв от боли — наверное, кожу стесал. Сбросить Влада не удалось — тот осклабился, склонился ближе, пьяно мотая головой. Дыхание прерывалось, руки еще дрожали, лицо искажал бешеный оскал.
— Меня — моими приемами бить, инквизиторство? — рассмеялся он с каким-то непонятным довольным рыком. — Бедный наивный мальчик…
— Слезь, люди смотрят, — прошипел Ян, выворачивая голову на шумящих гвардейцев. — Влад! Ты тяжелый, твою мать, слезай!..
Разговор прервал замерцавший на его браслете амулет связи; сначала сияние было слабеньким, едва заметным, потом начало разгораться все сильнее, настойчиво привлекая внимание. Покосившись на него одновременно, Влад с Яном переглянулись.
— Не бери, — предупредил Влад. — Или давай я возьму, пошлю ее быстренько и все дела… Я тебя умоляю…
— Надо, — обреченно признался тот.
Влад душераздирающе вздохнул, встал рывком, внимательно наблюдал, как Ян, не поднимаясь, только пятерней поправляя встрепанные волосы и пытаясь высыпать из них набившийся песок, тихо и подчеркнуто вежливо говорит по магической связи. Взгляд Влада жегся. Ян кусал губы, закатывал глаза, но голос не менялся — выверенный многолетними тренировками фокус.
Они оба ощущали, как медленно успокаивается подскочивший донельзя пульс, как закипевшая кровь медленно застывает обратно. Было жаль утраченного безумия: Влад зло прохаживался рядом, точными военными шагами взбивая песок, а Ян, оборвавший связь, просто молчал, глядя в небеса, на которых приближалось к закатной грани ненастоящее солнце.
— Ты говорил, никакой работы, — тихо хмыкнул Влад.
— Так вышло, — так же неразличимо откликнулся Ян. — Ирма зовет, там новый труп… в этот раз ведьма какая-то. На две секунды дело: явно самоубийство, но исключать-то нельзя, надо все проверить… И потом лазить на месте убийства Амона. Ты оставайся, я завтра…
— Мы завтра ночью идем с Карой во Дворец.
— Прости, — виновато кивнул Ян. — Я помню, но что я могу сделать?
Влад долго смотрел на него сверху вниз, потом — на отброшенные в сторону клинки, как оказалось, отлетевшие в одном направлении. Качнулся, словно хотел что-то сказать, но в последний момент промолчал.
— Осторожней там, — бросил он, пожав плечами. Протянул руку, помог подняться. — Постарайся вернуться целым, ладно?
— Ты тоже, — улыбнулся Ян, нашаривая в кармане амулет телепорта.
***
«Довожу до сведения командования, что ситуация на круге обострена, как, впрочем, и обычно. Несколько новых банд активизировалось, среди них так называемые Висельники, но мы надеемся, что вскоре их задавят старые. Вы знаете этих демонов с Девятого, командор, они как крысы — пожирают своих же. Если этого не случится, мы поддержим наших союзников из банды с Кривоухово. Не думаю, что следует выражать беспокойство по этому поводу, однако мы благодарны за такое скорое снабжение…»
Кара отвлеклась от чтения последнего доклада с Девятого круга, когда услышала шорох ангельских перьев с балкона. Цокнули каблуки, зашумели складываемые крылья — одно, два, три, четыре… Ненадолго откинувшись на спинку кресла и прикурив, Кара терпеливо ждала, пока Габриэль покажется.
Скучающим взглядом она окинула архангела — железный протез вместо правого запястья, чуть встрепанные после полета белые волосы, прищуренные глаза, поблескивающие золотом… Золотом, что сверкало на шпилях дворцов на Небесах. Что плавилось от огня, прокатившегося по Раю, — загоревшегося по ее придумке, разожженного ее рукой.
Живое напоминание о том, что ей удалось уничтожить. Вытравить из умов людей, испепелить…
— Время идет, а ты не меняешься, Кара. От тебя по-прежнему несет дрянным кофе, кровью и сексом, — вместо приветствия провозгласила Габриэль. Несмотря на то, что некогда золотистые волосы поседели, несмотря на слетевший парадный лоск, голос у нее оставался по-прежнему звучным и пробирающим.
— Захочешь попробовать что-нибудь из списка — не стесняйся, обращайся ко мне, — подмигнула Кара. — Хочешь, сестренка? — доброжелательно спросила, протягивая нашаренную рядом пачку Габриэль. — Лучший табак Столицы, какой могу предложить.
— Ты не говорила, что сегодня нужно быть на совете Люцифера.
— О, ну… — в притворной задумчивости покачала головой Кара. — Должно быть, я забыла. Такое случается.
Габриэль скривилась, словно хлебнула чего-то горького, но взяла одну сигарету из пачки. Пальцы протеза пощелкивали. Зажигалка, которую она быстро вытащила из кармана, тоже сверкнула золотом. Кара подавилась дымом — на зажигалке она четко увидела тисненый крест, точно посередине мелькнувшей золотой коробочки. Чуть зарычав от боли в виске, едва не ткнулась носом в стол:
— Блядь! — не выдержала она. — Тебя уже следовало поставить напротив стенки за такие штучки, знаешь?
Бывший архангел невозмутимо затянулась, пробуя на вкус сигарету. Заметив ненадолго промелькнувшую на ее лице улыбку, Кара довольно хмыкнула. Пока Габриэль стояла тихо, смакуя табачный дым и не спеша нарушить молчание, она успела вновь вернуться к бумагам.
Пепел медленно сыпался на пол командорского кабинета, но она и не думала обращать на это внимание — вместо этого, аккуратно подцепляя листы ногтями, переворачивала их, проверяя магические печати на обратной стороне. Магия тихо шипела на периферии слуха, когда Кара задерживалась на одной из меток чуть дольше, чем нужно.
— Почитать тебе Библию однажды, Джибрил? — скалясь, вздохнула Кара, снова переводя взгляд выше. — Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую, не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской…
— Сама-то ты что? — вздохнула та в ответ. — Не свет, не тьма. Зависла где-то посередине…
— О, вот как? — вежливо улыбнулась Кара. — Как хорошо, что у меня есть ты. Ты-то все расскажешь, как есть на самом деле.
Она резко потянулась за ручкой, подмахнула острую закорючку подписи на снежно-белой поверхности бумаги. Словно приговор, прозвучавший в тишине.
— Что это?
— Лучше тебе не знать, — отмахнулась Кара. — Ладно, шучу. Доклад Эла с Девятого, опять какие-то бандиты. Так о чем ты хотела поговорить? О том, что ты единственная из всей Гвардии, кто не знал о совете. Что я могу сказать… — Она широко улыбнулась, выдохнула дым в сторону. — Надо меньше витать в облаках.
Габриэль дергано улыбнулась, кивнула, словно оценив намек. На мгновение показалось, Кара расслышала тихий шелест ее перьев.
— Ты знаешь, что там что-то произойдет, — покачала головой Габриэль. — Ты всегда чувствуешь чью-то кровь. Ты не можешь жить без нее, без войны, ты всегда любила только ее…
— Только не говори Ишим, — закатила глаза Кара. — Она вырвет мне перья по одному.
С досадой шипя, архангел отступила, прошлась туда-сюда, рассматривая что-то в окне.
— Ты чувствуешь кровь… но не станешь мешать ей литься. Так нельзя, Кара…
— Что же в том плохого? — пожала плечами Кара. — Я сама выбрала этот путь. А до совета… Ты туда все равно не идешь. — В голосе прорезались знакомые непримиримые интонации вместо дружеской насмешки. — Твой отряд остается здесь на тот случай, если что-то пойдет не так. Будешь защищать наш дом до последнего вздоха. Все ясно?
— Все, командор, — согласилась она, прикладывая неживые блестящие пальцы к виску в принятом жесте. Она не любила общаться с Люцифером, со своим мятежным братом, и Кара не понимала, для чего этот показной выговор.
— Я знаю, что ты не одобряешь большую часть того, что мы делаем, — сказала Кара. — У меня есть информаторы, и они говорят, что Гвардию, скорее всего, постараются как-то подставить. Поэтому мне нужно, чтобы кто-то защищал нам спину, вот и все.
— Однако ты не до конца мне доверяешь, — укоризненно заметила Габриэль, однако без сильной обиды. Иногда казалось, что архангел вообще не может переживать ничего… темного, злого. Потому некоторым Габриэль казалась пугающе бесчувственной — ее сторонились.
— Ты здесь не местная. Я привыкла к Аду, я здесь живу, а ты до сих пор не можешь избавиться от… старых символов, — Кара фыркнула, и дело было не только в зажигалке — в том, как Габриэль держалась, как она говорила. — Не думай, что из-за этого ты становишься хуже. Мне кажется, ты бы неплохо прижилась в мире людей. Но в Гвардии…
— Однако ты не прогонишь меня.
— Потому что я хочу быть как можно менее похожей на наш народ, — сипло рассмеялась Кара. — На ангелов, которые меня вышвырнули. Мы можем быть полезны друг другу; мы связаны, блядь, нравится тебе это или нет! Поэтому я предлагаю тебе сражаться вместе.
— Сражаться, а не устраивать резню, — поспорила Габриэль.
— Как скажешь.
Кара запечатала послание Эла, нарисовала свою печать на конверте — нужно было отправить этот отчет Люциферу, особенно перед очередным собранием. Ей не хотелось спорить; Кара провела с ней достаточно времени, чтобы знать: иногда это бесполезно, упертость Габриэль и ее искренняя вера в справедливость не знают границ — и не то чтобы эта принципиальность так уж не нравилась Каре. Просто иногда раздражала.
— Я рада, что мы на одной стороне, — честно сказала Кара, когда Габриэль уже собиралась уходить. — Иногда мне надо думать, что я делаю хоть что-то хорошее. Хотя бы немного.
***
— Не забудь передать от меня привет Аннушке, — бодро звучал в ухе голос Влада. — Кстати, у нее новая прическа. Возможно, если ты заметишь это, ей будет приятно.
Наблюдая за вампиршей, прохаживающейся рядом с сияющим амулетом для снятия ауры, Ян только вздохнул. Он сейчас тоже должен был искать след на месте убийства, но вездесущий Влад Войцек, весело болтающий всякие глупости, напрочь сбивал рабочий настрой. И заодно амулет — тот вертелся на бешеной скорости, будто сошедший с ума компас. Зато браслет с прозрачным камнем связи работал более чем хорошо.
Стоило поблагодарить Влада хотя бы за то, что он не связался с ним через магический контракт, связавший их после того, как Ян продал душу. Магия его была устойчивее, но и сильнее — у Яна потом побаливала голова, если долго держаться за связь. Влад говорил, что это от непривычки: все же Ян был человеком без толики колдовских сил, потому его тело с трудом адаптировалось… Но все-таки Влад не смог удержаться и подглядел его глазами — заметил вот смену имиджа у их коллеги.
— Ты отвлекаешь, — недовольно проворчал Ян, поправляя шарф — налетел очередной порыв ледяного ветра, конечно же, со стороны набережной.
— Это называется моральной поддержкой, не стоит благодарности.
Скрипя зубами, Ян перешагнул на следующее здание — благо, крыши в центре Петербурга стояли впритык друг к другу, так что особых усилий прикладывать не приходилось. Внизу бодро шумел обычный поток жителей города и его гостей — пестрая толпа людей и нелюдей. Звучал смех, гремело что-то железное — кажется, ремонт в магазинчике напротив. Шуршали машины, где-то пиликнул светофор.
Ян вздохнул, встряхивая рабочий амулет. Здесь, на крыше, продуваемой всеми ветрами северной столицы, он чувствовал себя особо неуютно и почти стучал зубами от холода. Вампирша Анна, подменяющая напарника, оставшегося в Аду, на зависть неплохо переносила погоду и делала свою работу — методично обшаривала каждый сантиметр, следя, не просверкнет ли вспышка амулета.
— Так она же и так холодненькая, — хмыкнул неугомонный Влад опять, бесцеремонно врываясь в мысли Яна.
— Как и ты, Войцек.
Тот недовольно фыркнул — очевидно, не оценил сравнения.
— Не занудствуй, лучше думай, — быстро переключил тему он. — Свидетелей что, не было? Кроме той шлюхи… извиняюсь, девицы самой древней профессии… никто не заметил, как пристрелили демона в центре города? Ни за что не поверю…
— Были какие-то прохожие, но все видели еще меньше ее. — Ян пожал плечами, ненадолго задумавшись; ему все казалось, что Влад тут, рядом, настолько живым и обычным был его голос. — А камеры на крыши не ставят… Зря, конечно. Нужно будет об этом сказать Ирме, вдруг…
Он прошелся вдоль края, кидая долгие взгляды вниз. Всего-то пятый этаж — он знал тех, кто может одним прыжком перемахнуть на такую высоту, особенно среди демонов, умеющих колдовать. Добраться — выстрелить — скрыться… Или, что еще хуже, такие вопросы можно решить телепортацией.
— Замри, — вдруг приказал Влад. По спине прошлись мурашки.
Не попросил — именно резко бросил, заставляя вмиг затормозить. Ян дернулся, когда голос зашумел в голове — говорить с Владом сейчас почти как по телефону в наушниках, он слишком близко звучал. Как будто Ян беседовал с самим собой — но эта мысль ему совершенно не понравилась.
— Что? — устало пробормотал он.
Влад не ответил, но он четко почувствовал просьбу помолчать. Она, рубящая и уверенная, была слишком сильна, чтобы не подчиниться. Иногда Влада заносило — Ян научился с этим примиряться.
Вспыхнула непрошеной болью печать на руке — вот тут было уже совсем плохо. Понимая, что скоро не сможет стоять на ногах, голова тяжелеет и заставляет клониться вниз, навстречу гранитной серости, Ян молча прикусил губу, пытаясь не завыть. Не отвлекать Влада, не сбивать — вдруг он правда нашарил след. Ян мелко глотал студеный воздух. Жестом остановил Анну, метнувшуюся с помощью.
Из носа закапала кровь — лопнули капилляры. Сквозь зубы пробился неясный вскрик — Ян прикусил губу, почти не чувствуя железного привкуса. Темные пятна на крыше прямо бросались в глаза. Почему-то думал он не о себе, не о собственном теле, сотрясаемом судорогой, а о расследовании.
Позади его требовательно окликнула Анна, видно, почувствовавшая кровь, но Ян толком не разобрал, что она пыталась спросить.
— Эй, ты что? — загремел издали голос Влада, доносившийся как бы с помехами. — Твою же мать, инквизиторство, ты так угробишься нахуй! Ян, прекрати, отпусти это! Блядь!
Давление магии мигом спало, но головная боль — тупая, раздражающая мигрень — никуда не исчезла. Пошатываясь, Ян отошел подальше от края — как до сих пор не полетел вниз, под ноги спешащим по своим делам прохожим, не знал сам. Согнувшись, уперев руки в чуть трясущиеся колени, он приходил в себя.
По лестнице застучали сапожки Анны — она определенно поняла, что ему нужно побыть одному. Знала, что он не примет помощь, гордо упрется. А может, решила озаботиться лечебными амулетами, которые теперь можно перехватить в любой аптеке. Ян был даже рад, что она не слышит его бессильной ругани.
— Сука! — бушевал в Аду Влад. — Потерял! Потерял!..
— Там был след? — виновато переспросил Ян.
Слабое человеческое тело он иногда ненавидел — не вытягивало Высшие заклинания Влада, никак не справлялось.
— Нет, что-то типа отголоска. Сильная магия, я бы даже сказал, что там что-то от существа, не меньшего по силе, чем сам наш… — он многозначительно замолк. — Но мне могло и показаться, эта сила слишком ненадежная и…
— Болезненная, я заметил, — беззлобно проворчал Ян.
— Я не думал… — Влад снова выругался. — Почему ты молчал? Ты должен был мне сказать!
Анна куда-то запропастилась, слишком долго ее не было, он с беспокойством перегнулся через край крыши. Не заметил ее, как ни всматривался.
Пожав плечами и чувствуя себя уже лучше, Ян осторожно перехватил простенький рабочий амулет, взятый у шумных ведьмочек-криминалисток, рассчитавших примерное расстояние выстрела. Пошел по периметру, обреченно признавая бессмысленность этих действий. Наверняка, если убийца покусился на Высшего демона, он все продумал. И позаботился, чтобы не оставить следов.
Усердный амулет сканировал ауры всех, кто был на крыше и вокруг в радиусе нескольких метров. В этой мешанине распознать тот самый тонкий след, который с трудом нашел Влад, было невозможно.
А Влад исчез вовсе, оставив его в напряженном молчании.
— Даже не попрощался, — заметил Ян сам себе, наблюдая за вырывающимся изо рта паром. Хотелось курить, но он решил сначала закончить с работой. Монотонные движения по кругу по собственным следам успокаивали расшалившиеся нервы и зачастивший пульс.
Зазвонил телефон — Ян заметил просто чудом. Из трубки вырывался бодрый голос Анны, не дающий вставить ни слова:
— Ты уже пришел в себя? Я тут внизу, в кафе, спускайся скорее. Да оставь ты это задание, мы уже поняли, что это все бесполезно и никаких следов найти не получится. У нашего преступника были очень хорошие подавители ауры, вот и все. Давай, я заказала кофе…
Ян ошарашено убрал телефон обратно в карман, едва не уронив его в снег — пальцы еще плохо гнулись. Странное чувство дежавю изрядно мучило: похоже всегда разговаривал Влад.
Он заметил, что осторожно спускается по пожарной лестнице, вцепляется в перила до побеления пальцев, когда уже коснулся ботинками земли. Снова нервно поправил шарф, когда ветер укусил в оголившуюся шею. Небольшое кафе, название которого он даже не попытался выяснить, было совсем рядом — буквально сделать два шага.
В светлом просторном помещении наигрывала какая-то легкая тихая музыка. Пара официанток тихо беседовала за столиком в углу — в разгар рабочего дня здесь не было никого, кроме одинокой вампирши. Анна вскочила из-за столика, силой впихнула ему в руки чашку кофе и плитку шоколада, усадила напротив. Перед ней уже стояла тарелка с каким-то пирожным.
— Ешь, а то бледный… как мертвяк. Войцек вконец сдвинулся, — решительно нахмурилась Анна. — Он не понимает, что так с живыми людьми нельзя? Может, ему объяснить?.. — неожиданно распалилась обычно спокойная Анна.
— Он случайно, — почему-то оправдывал Ян, маленькими глотками отпивая обжигающе-горячий кофе. — Правда, это я виноват, должен был сказать. Но был маленький шанс, что получится нашарить след… Наверное, мне нужно меньше играть в героя, — виновато заключил он.
— Да! Когда это угрожает твоей жизни! — строго заявила Анна. Наверное, вампирше люди казались такими хрупкими и слабыми, вот отчего она испугалась за него. Ян осторожно улыбнулся, покачал головой — не хотел спорить, но знал, что не избавится от привычки рисковать собой.
Хищно улыбаясь, Анна вонзила аккуратную ложечку в пирожное. Улыбалась она, не разжимая губ, сжав их в тонкую линию, — показывать острые вампирские клычки считалось почти неприличным. Яну из-за этого ее выражение казалось каким-то неискренним, но он понимал, что всего лишь привык к открытым оскалам гвардейцев, и не мог винить Анну за ее скромность. И все же…
— Как там в Аду?
Ян закатил глаза. С его точки зрения, вопрос был полностью бессмысленным: пока Земля менялась и перестраивалась, училась жить с магией, Ад оставался прежним. Откусив горького шоколада, он перевел взгляд на дожидающуюся ответа Анну.
— Жара, песок, грязь, шум, толпы народа, а еще там могут убить за косой взгляд, — обыденно начал перечислять он.
Анна грустно кивнула:
— Но тебе нравится это место. Ты уходишь туда раз за разом, а когда возвращаешься, все равно больше похож на них, на гвардейцев, чем на нас здесь. — Яну показалось, что в ее голосе звучит искренняя, какая-то очень въедливая горечь. Он и правда отдалялся от коллег в Инквизиции, но никогда не думал, что кто-то переживает это… так болезненно. — Мне всегда казалось, что ты ищешь свое место в этих мирах, даже тогда, когда ты только приехал в Петербург, — продолжила Анна. — Теперь я думаю, что ты нашел. Но почему Ад, если там… так плохо?
— Там есть те, кому я нужен.
Он понял, что сказал что-то не то, когда ложка Анны с тихим скрипом проехалась по фарфоровой тарелке. Темные от линз глаза уткнулись в укрытый легкой скатертью стол. Она прикусила клыком губу, едва не прорезав кожу. Ян снова виновато посмотрел на свои руки. Он никогда не был хорош в этом — в отношениях с кем-то. Куда проще ему было допрашивать или…
Не хотел обижать Анну, не хотел, чтобы это прозвучало так резко и решительно, но Ян всего лишь говорил правду: он всем сердцем привязался к гвардейцам. Хотя многие из них еще настороженно поглядывали на мальчишку-инквизитора, что-то в них его завораживало. Упрямство, свобода, их идеалы. Все, что воплощал Влад Войцек, который и привел его в тот мир — просто так, по знакомству. Но очарованный Ян решил там задержаться.
— Ты надеялась услышать что-то другое, да? — вздохнул Ян, когда молчание стало совсем невыносимым.
— Я догадывалась, что ты скажешь что-то такое, — призналась Анна. — Ты принадлежишь их миру.
— Меня продали в тот мир. Как товар, — ненадолго дрогнул голос. — Я мечтал вырваться из пустыни. А потом вернулся в Ад и живу там. Только не в мире дело, как ты говоришь, а в тех, кто в нем. — Он взглянул на Анну, задумавшись. — Я никогда не спрашивал про твою семью…
— У меня ее нет. Люди живут меньше, чем вампиры. Да и они не захотели знаться… с нежитью, — она явно с трудом подобрала — или вспомнила — нужное слово.
Они замолчали — слишком редко беседовали, даже будучи раньше напарниками, а теперь и вовсе ощутили себя чужими друг другу. Ян отставил пустую кружку с темными разводами кофе, медленно поднялся из-за стола.
Он снова чувствовал себя виноватым: и за то, что помешал Владу, и за высказанное Анне. Привыкнув в Аду говорить все в лоб, как было принято в Гвардии, он никак не мог потом подстроиться к миру людей. Только вот его честность Анну обидела. Ян не был настолько уж наивным, как, наверное, видел его Влад — он понимал, что Анне нравится, что для нее этот разговор в кафе значит чуть больше… Нет, гораздо больше! Но не мог. Просто… не мог.
И Анна это понимала — смотрела горько, но твердо.
— Надо доложить Ирме, — нашел себе причину удалиться Ян. — Она просила сразу же, как только что-то найдем. Или не найдем…
— Да, — согласилась Анна, когда он уже развернулся к дверям, — иди, Ян. Удачи тебе.
***
— Эй, Дир? — позвал его громкий голос. — Ты спишь?
Он тут же открыл глаза, вскинулся, чуть не столкнувшись с любопытно подлезшим Ройсом — и испуганно дернулся. На какое-то мгновение Диру показалось, что с ним пришли расправиться, поэтому бес наклонился так близко, но он быстро поглядел на руки Ройса и не увидел ни ножа, ни револьвера. Медленно кивнул, отстраняясь, выравниваясь.
Дир не мог спать в гвардейской казарме. Да, у него пока что был дом, его не выселили благодаря подачке Высшего, и ему не нужно было ютиться здесь, как части солдат, которые прибыли с других кругов — что ни говори, столичный гвардеец был редкостью. Однако ему, как положено, отвели койку (Дир заметил, что свободных мест в новенькой пристройке, куда менее симпатичной, чем главный замок, предостаточно). А вчера он слишком вымотался, занимаясь бумажной волокитой и всем таким — Ройс таскал его по замку, где располагалась канцелярия.
Но ночью он глаз не сомкнул, все стерег, тревожился. Вдруг нападут, вдруг его раскрыли… Остальные солдаты пока что держались подальше, но враждебности в них не было — просто Дир попал в уже давно сработавшуюся свору и не знал, как к ней подступиться. Да и нужно ли? Ему всего лишь нужно улучить момент и нанести удар…
— Не привык рано вставать? — дружелюбно уточнил Ройс. Мельком оглядевшись, Дир заметил, что казарма почти пуста — только на нескольких кроватях кто-то спал, наверное, отдыхая после ночной смены.
— Да не очень, — буркнул Дир. Это было не совсем вранье: обычно наемники работали ночью, когда меньше заметны скользящие за жертвой тени, а утром отсыпались. А в последнее время все новые дни Дир встречал разбитым и больным — мышцы сводило, все ныло, в груди поселялся неприятный кашель.
Его тело требовало еще наркотик, без которого уже не могло жить. Когда Ройс отвлекся немного, Дир сунул руку под смятую подушку, нащупал кисет — с облегчением понял, что еще ненадолго капсул от Ист ему хватит. Но что делать потом…
— Иди умойся, — велел Ройс. — Помнишь, где у нас что? — Дир с сомнением кивнул. — Если заблудишься, спроси у кого угодно! — решил Ройс. — Ты новенький, тебе точно помогут.
Дир в этом почему-то сомневался, но покорно кивнул. Порылся в тумбочке у своей кровати, нашел кусок мыла, полотенце, сменную одежду, сцапал с собой кисет, чтобы не наткнулись случайно — вряд ли в армии такое одобрялось… Душевые он и правда нашел легко, без помощи Ройса, но немного помялся у входа, чтобы никого не было внутри — все гвардейцы и так встали раньше него, так что долго торчать у стены не пришлось. Но Дир правда думал, что солдатам не стоит видеть его шрамы, заработанные наемником — сразу раскусят его придуманную историю.
Ненадолго он позволил себе потеряться, забыться. Пока, намыливая руку, не наткнулся на магическую печать — она уже не жглась, как вчера, когда Дир покорно повторил какую-то формулу за строгой рыжей демоницей. Татуировка Диру не сильно понравилась: слишком явная метка для него, всю жизнь привыкшего прятаться, скрываться. Да и не особо она ему казалась практичной: а если им нужно будет подойти тихо, смешавшись с толпой… Дир вскоре понял, как сильно ошибался: никто из гвардейцев не стал бы подкрадываться и бить в спину. Они все тут были заполошными, слегка безумными, но совершенно открытыми. Если драться — то лицом к лицу; если нападать — то идти напролом. «Они все и правда смертники», — думал Дир, невольно касаясь печати на предплечье. И его странно захватывала эта мысль. Что ни говори, таких интересных заказов у него никогда не было…
Вздохнув, Дир заставил себя вернуться к реальности: стоит его заподозрить — щадить не станут, сразу же вскроют. Даже без суда. Он быстро вытерся, нацепил выданную ему одежду — футболка, штаны, ничего необычного. Воровато оглянулся и прикусил капсулу из кисета. Приятное онемение прокатилось по языку, стало чуть легче дышать. Дир потряс головой, стараясь восстановить равновесие. Наркотик помогал думать: он снова вернулся мыслями к встрече с Карой… Она часто бывает одна во дворе, судя по всему, значит, ее можно подловить.
Вездесущий Ройс поджидал его у выхода из казарм — грыз грушу, ладонью вытирая текущий по лицу сок, посматривал на небо. Дир вздохнул: нечего ожидать, что бес отвяжется, он будет верно исполнять приказы командора.
— Что-то происходит? — заметил Дир, оглядываясь по сторонам. Гвардейцы возились немного собраннее, чем вчера, никто не устраивал дружеские поединки посреди двора…
— Да, сегодня вечером нам надо во Дворец, — спокойно отозвался Ройс. Предложил ему обгрызенную грушу, но Дир потряс головой.
— Во Дворец? — изумился Дир. — И ты вот так просто об этом говоришь?!
Всю жизнь Дир провел в тщетных попытках выжить; он не видел ни дворцов, ни чего-нибудь красивого, захватывающего, как черная твердыня Сатаны. Даже гвардейский замок поражал его воображение, когда он смотрел на него так — с главного входа с колоннами, почтительно разглядывая далекие шпили… Конечно, Дир забирался в дома некоторых Высших, но очень стремительно, чтобы сбежать, когда труп найдут.
— Ничего, привыкнешь, — успокоил его Ройс. — Кара на особом счету у Сатаны, так что нас часто туда дергают. Мы будем стоять снаружи и следить, чтобы на важных шишек никто не напал, вот и все. Расслабься.
Дир покачал головой. Он не мог представить, кто смог бы напасть на Дворец Сатаны — даже если в Аду завелись мятежники, которые, очевидно, хотят с его помощью поправить расстановку сил, устранить Гвардию, они ни за что не выступят против Люцифера. Поэтому, как и сказал Ройс, можно расслабиться, выдохнуть. На опасное дело не взяли бы новичка вроде него.
— У тебя оружие есть? — уточнил Ройс.
— Ну-у, вот ножик, — по-простецки протянул Дир, надеясь, что бес не различит, как ловко он выдернул оружие из ножен на поясе.
— Ясно все, — снисходительно фыркнул Ройс. — Пойдем в арсенал, я прослежу, чтобы тебе нормальную саблю выдали, по руке. Не бойся, тебе вряд ли придется сражаться прямо сегодня, — он потрепал Дира по плечу, подмигнул. Тот медленно выдохнул — начинал привыкать к тому, как бес любит его лапать.
Дир кивнул и позволил себя увлечь куда-то в сторону.
***
Командор Черной Гвардии в принципе была единственной, кто мог сидеть за столом Совета, закинув на него ноги в тяжелых военных ботинках и не бояться быть казненной на месте. В этот же раз она старательно обходила стол стороной, то прохаживаясь вдоль длинного, панорамного, во всю стену окна, то стоя в углу, задумчиво поигрывая снятым со стены кинжалом, до того мирно украшавшим зал.
За длинным столом обычно могло сидеть больше сотни демонов, сейчас — меньше дюжины, не считая Сатану. Кара, которой пришлось бросить все повседневные гвардейские дела — вроде бандитов на Девятом круге — и примчаться во Дворец, была мрачнее обычного, рассматривала собравшихся и не собиралась проявлять ни капли уважения к этим «ебаным аристократам», как она свободно отзывалась в кругу своих. Но она держалась в стороне, тихо позвякивая клинком, пока другие, понизив голоса до шепота, обсуждали возможный заговор.
В заговорах не было ничего нового или необычного: кто-то всегда оставался недоволен властью, с этим ничего не поделать. Впрочем, обычно оппозиция не успевала никому навредить, а единственный серьезный переворот был предотвращен довольно-таки просто: Кара отрубила голову мятежному Королю Велиару. И сейчас она искренне не понимала, что можно столь долго обсуждать, похищая у нее драгоценное время, когда решение проблемы такое простое.
— Дайте мне хоть одно имя, и все мятежники будут лежать у ваших ног, — усмехнулась Кара из темноты.
Все взгляды обратились на нее, задумчиво проводящую пальцем по лезвию без страха порезаться и затем подбрасывающую клинок. Кинжал взлетал, поблескивая, падал на уверенно подставленную ладонь.
Она знала, как внушить беспокойство, граничащее со страхом. Знала, что о ней говорят. «Командор, облаченная в потрепанную куртку из алой кожи, мрачно усмехалась, и в глазах ее вспыхивали знакомые искорки пожара. Каждый, кто в них заглядывал, понимал одно: она достаточно безумна, чтобы убить любого. Чтобы вот сейчас достать из кобуры револьвер и взвести курок, приставляя его к виску какого-нибудь Высшего или же к своему. Но Кара только посмеивалась, проходя мимо. Однако кто знает, что в этот момент шептали бесы в ее голове…» Это Ян ей давал почитать, одобрить, мальчик все мучился с черновиками своих мемуаров, как снисходительно, но по-доброму говорил Влад. Возможно, не столь поэтично мыслил каждый из Высших в отдельности, но суть была верной.
— Имя… Если бы все было так просто, — вздохнул Люцифер. — Ты помнишь Амона?
Кара чуть нахмурилась, помолчала недолго — память на имена никогда не была особенно хорошей. Особенно на имена тех, кого она не слишком-то тайно ненавидела. А ненавидела она большую часть Высших демонов.
— Тот маркиз, которого убили в Петербурге? — наконец поняла она. — Мои люди сейчас этим занимаются. Обычная заказуха, убийца наемник, а их не так просто найти, — Кара чуть заметно улыбнулась, вспоминая свою собственную наемничью карьеру — не самую плохую, судя по тому, что она была еще жива. Но заговорила она предельно серьезно: — Высшие убивают друг друга, милорды, вам ли не знать. Пока это не коснулось никого из нас лично, можно только позволить им делать это. Таков закон.
Все, разумеется, знали, что в Аду нет и никогда не будет никаких законов, но так и правда было принято. Ад выживал в мире только потому, что всем было друг на друга плевать. Убили одного маркиза — на его место пришел другой, так это работает.
— Это не просто разборки, тут… что-то иное, — медленно проговорил Сатана, аккуратно подбирая слова. — Я посылал туда своих лучших демонов, и аура, которую они чудом выскребли, не может принадлежать живому существу. Что-то происходит, Кара. И я хочу знать…
Командор прищурилась, все остальные демоны обратились в слух. Никто из них не осмелился бы произнести мысль, мелькнувшую одновременно в их головах: Люцифер чего-то боится. В голосе самого могущественного на сегодняшний день существа звучит… нет, не страх, лишь опасение. Но и этого было достаточно.
— Так что же, ваше величество, — первым начал Вельзевул, едва заметно дрогнул голосом. — Если это не мятеж Высших, ради которого мы тут собрались, если мы не знаем, с кем предстоит сражаться, что нам делать?
Остальные молчали — видно, задумались о том же. Кара замечала, как вспыхивает в темноте амулет связи на шее Амаимона — это главнокомандующий, наверное, уже отдавал своим генералам какие-то приказы.
— Что делать… — вместо Люцифера протянула Кара. — То же, что и обычно. Собирать все силы и быть готовыми к удару. Сражаться до последнего, как и всегда, милорды. Мы повергли Святые Небеса, мы выжили, когда Тартар широким шагом шел по нашим землям, мои люди уничтожили самого Бога — а если и не уничтожили, то заставили Его покинуть этот мир. В наших руках силы целого свободного мира, а теперь мертв один мелкий аристократишка, и мы уже готовы трястись от страха, представляя свою ужасную смерть? Глупо, как же глупо… Ад не умеет существовать в мире.
— Да, ты знаешь, что Ад — это постоянная, непрекращающаяся война, — мягко кивнул Люцифер. — Что мы всегда будем лишь выживать, ухватывая у Времени пару спокойных месяцев до того, как начать очередную битву… Ты ведь рада?
Кара рассмеялась, чиркнуло колесико зажигалки, огнем вырывая улыбку командора из густой темноты. Она стряхнула с себя человеческий облик, являя оскал.
— О, да-а, — протянула она, сверкнув алыми глазами.
А потом Дворец сотряс взрыв.
***
В тот момент, когда тяжелый, какой-то странный взрыв заставил вздрогнуть до основания монолитное здание Дворца, до того искренне считаемого неприступным и величайшим сооружением Ада, Дир был на юго-западе вместе с небольшим гвардейским отрядом. До неожиданного грохота все было спокойно и даже как-то лениво: Ройс сидел на каких-то ящиках, курил, сбрасывая бычки на землю, и болтал со всеми, кто был рядом, — с десятком гвардейцев одновременно, то есть. Дир держался в тени, стараясь, чтобы его замечали как можно реже, сам же исподтишка присматривался к новым знакомым.
Особое внимание привлек маг со странным, будто бы звериным взглядом, слегка улыбающийся любому, кто на него посмотрит, словно ослабляя бдительность. Человек, мертвец — несмотря на то, что в Гвардии служили в основном демоны. Он прикурил от заклинания — заплясал на миг опасный алый огонек, — а сам между тем непринужденно разговаривал с Ройсом, часто жестикулируя. Дир присмотрелся. По резким движениям определил боевого мага, весьма неплохого. Этот пока не выглядел опасным, часто скалился, напоминая в эти моменты командора, смеялся, ерошил и без того встрепанные темные волосы. Одет был в черное, как и все остальные, но рубаху расстегнул на пару пуговиц, обнажая шею, хоть ночь и не была особо жаркой, и закатал рукава, показывая магические печати и примеченного Диром красивого белого дракона.
Несмотря на то, что этот человек дружелюбно улыбался и кивал Ройсу, исходило от него непрекращающееся ощущение опасности. Это-то и заставило Дира чуть приблизиться, что не осталось незамеченным бесом: тот быстро обернулся на движение, но, увидев новобранца, расслабился и махнул рукой, подзывая поближе.
— Это Дир, наш новый приятель, — представил Ройс его магу.
Тот изучил лицо демона, усмехнулся, протягивая ладонь:
— Влад Войцек, — сказал он. — Капитан Черной Гвардии на подработке у Инквизиции.
Хватка у него была не то чтобы совсем стальной, но ощутимой.
— Так это вы Бога убили? — не сдержал любопытства Дир. Слухи вокруг этого человека ходили самые разнообразные, но тот, что именно от руки Влада пал Создатель, слышался чаще всего.
— Кто, я? — расхохотался Войцек, посерьезнел: — Нет… Я так, просто рядом стоял.
— А где твой инквизитор, кстати говоря? — вмешался Ройс прежде, чем ошарашенный Дир успел что-то переспросить.
— На работу вызвали, — пожал плечами Влад. — Он мальчик вежливый и не может послать начальство нахуй… А мне не разрешает.
В тоне Влада слышалось неподдельное недовольство: видно, стоять здесь одному ему было несколько скучно. Тогда как в это время Дир пытался вспомнить, кого ему придется расстроить насчет убийцы Бога, а заодно перебирал в памяти все слухи про Войцека и этого инквизитора — список был длинным, но уточнять насчет некоторых деталей из него не отважился бы даже самый смелый наемник.
— Кстати, ты слышал насчет Амона?.. — обратился к Ройсу Влад…
И в этот момент все произошло: взрыв прогрохотал во Дворце, в темные ночные небеса взвилось пламя, а земля неслабо тряхнулась, что Дир с трудом смог устоять на ногах, с вскриком схватившись за плечо ближайшего гвардейца. Ройсу повезло меньше: бес с грохотом сверзнулся с ящика, на котором с удобством сидел, теперь громко ругался, пытаясь выбраться из обломков. Раздалось еще несколько взрывов, судя по всему, где-то очень близко. Небо горело, словно в Исход, было светло как днем, а гвардейцы шумно обсуждали нападение, однако покидать позицию без приказа никто не отважился, потому стояли, прибившись друг к другу, озираясь по сторонами, держали в руках обнаженное оружие и чего-то ждали.
«Что-то» — непонятная тварь, похожая на демона или человека лишь отдаленно, покрытая жесткой черной шерстью и скалящая внушительных размеров клыки, — спикировало на их головы. Захлопало крыльями, целясь в до сих пор не поднявшегося с земли Ройса, выставив вперед когти, подобно хищной птице. Спасло беса просто чудо: кто-то, взмахнув в отчаянии осветительным амулетом, отпугнул тварь, на мгновение заслепив ей глаза, и когти вонзились не в живот Ройса, а в обломки ящиков рядом. Останавливаться на этом существо не собиралось, а тут сверху посыпались новые, точно такие же, идентичные друг другу лохматые крылатые твари. Дир, поддавшись непонятному чувству, кинулся к Ройсу, уже выдрав саблю из ножен — получилось не с первой попытки из-за дрожащих рук. Он даже не успел понять, что заставило его броситься вперед, напасть на пугающее крылатое чудовище, заполошно взмахивая клинком, вклинившись между непонятным противником и Ройсом.
Влад успел раньше. Выкрикнув несколько слов на архидемонском, он сделал пару резких движений, подпалил шкуру твари ярким красным огнем. Полыхающее магическим пламенем существо ринулось куда-то, безумно воя и не замечая вокруг никого, едва не врезалось в Дира. Он, испуганный перекошенной рожей в огне, отпрыгнул в сторону, тело среагировало прежде, чем разум что-то предпринял. Дира только обдало жутким запахом горелой плоти и жареного мяса, к горлу подкатила тошнота, но он прикусил губу до крови — это всегда приводило в чувство, помогло и сейчас.
Влад помог Ройсу встать, бес быстро отдернул руку, словно обжегся о пальцы Войцека, но тот уже отвернулся, принялся выплетать новое боевое заклинание, странно жестикулируя — не маг, вздумай он повторить, переломал бы себе все пальцы. Но рассматривать темную фигуру Влада, озаренную магическими искрами, не было времени. Вокруг уже шла битва.
В воздухе пахло пожаром, пахло сухим деревом, сдающимся под напором голодного огня, хотя Дворец и был создан из черного камня — возможно, этот запах подрисовала память Дира. Пахло удушливо — гарью, это точно. Той самой гарью, которая бывает, когда пылает кто-то живой.
Гвардейцы сражались отчаянно и не тратя времени и дыхания на бесполезные крики, хотя кричать хотелось — безнадежно, дико, как витавшие над их головами существа. Гвардия знала, что помощь не придет, потому схватывалась с чудовищами так дико, что сбивалась с противником в единый черный клубок. Звенела сталь. Та, что похуже, ломалась о твердые как гранит когти с хрустом, со звоном разбивающегося горного хрусталя — этот чистый звук пугал больше отвратительного визга, разлившегося в небе. Звучали выстрелы, но редко — боялись попасть в своих в творящемся вокруг хаосе, хоть и светло было от зарниц пожара. Битва пьянила голову и чернила глаза — и уже не понять было, где свои, а где враг.
Дир принял на саблю тяжелый удар, увидел напротив брызжущую слюной пасть, метнулся вниз, атаковал коротким кинжалом, спрятанным в рукаве, в грудь. Ума у противника явно было немного, зато сил — предостаточно. Дир тихо захрипел, ощутив тяжесть навалившегося сверху тела, пахнущего зверем. Наконец вывернулся из-под мертвой туши, метнулся в сторону, ударил по крыльям-обрубкам другого существа, наседающего на гвардейца рядом. Тот, воспользовавшись остановкой, полным боли воплем твари, перерубил ей горло и раскроил грудь парой сильных ударов. Дира залило кровью, неприятно липнущей на лицо, склеивающей волосы и выжигающей веки, когда он пытался проморгаться. На него налетел кто-то еще…
Широкое огненное заклинание Влада, спущенное с цепи, врезалось в подлетающих еще противников, как огненный хлыст. Пахнуло горелым мясом и жженой шерстью…
А потом с неба пал ангел.
***
Стоило Каре узнать, где стоит Гвардия и где произошло нападение, а потом, не потратив много времени, сопоставить, она попыталась броситься на помощь своим. Не смогла — кто-то из демонов схватил ее за руку так сильно, что та заныла. Кара рыкнула что-то неразборчиво прямо в искаженное страхом молодое лицо аристократа, но тот не отступил, только вцепился крепче в ее запястье; она даже без мимолетной досады подумала, что останутся синяки.
— Пшел с дороги, — зло выплюнула Кара, нисколько не церемонясь, дернула плечом, надеялась высвободиться. Когда и это не помогло, схватилась за рукоять одного из двух скимитаров, висевших у нее на поясе, мрачно выскалилась на молодого Высшего сквозь густой дым — тлеющая сигарета до сих пор была зажата меж зубов.
— Они уже мертвы, — панически подвизгивая, выдавил Высший, косясь на зарево, отлично видное из окна. — Они уже мертвы, а мы-то живы, ты должна защищать нас! Нас, а не эту бешеную свору!..
Кара брезгливо поморщилась, глядя на пальцы, окружающие ее запястье. Она бы теплее смотрела и на отвратительную сороконожку, шевелящую всеми своими отростками, чем на эти тонкие белые пальцы с аккуратно подпиленными ногтями, никогда не смыкавшиеся на рукояти меча.
— Ты прав, мальчик, — понизив голос до хриплого шепота, сказала Кара и заглянула ему в глаза. — Они — мои, и я сдохну за них. Они заслуживают лучшего, чем умереть за кого-то вроде тебя. Они — моя свора, а ты только кровь под моими ногтями, ясно тебе или нет?
Он отпрянул, как-то по-комически нелепо глядя на Кару широко распахнутыми глазами, почти разинув рот в гротескном удивлении. Он не мог поверить, а Кара выдыхала, чуть рыча, слова напополам с сигаретным дымом:
— Эти бешеные ублюдки, которых вы презираете, лучше тебя, парень, искреннее, честнее и сильнее, и я отдам за них свою жизнь — не раздумывая! И это почему-то они, черт возьми, сейчас горят заживо, а должен — и я сейчас хочу, чтобы это было так! — должен гореть ты, сын своего отца! А сейчас — пшел с дороги! — рявкнула она, выхватывая револьвер, с щелчком взводя курок и безошибочно направляя его в лоб онемевшему Высшему. — Не зли меня, парень…
Никто из Высших не проронил ни слова, ни раньше, ни теперь, когда Кара резко развернулась на каблуках и стрелой метнулась к окну, плечом выбивая стекло. Осколки брызнули наружу вместе с ней.
Демоны метнулись к краю следом, но услышали только шум раскрывшихся крыльев.
Она упала сверху, точным и сильным ударом ноги отпихнула с дороги какую-то непонятную тварь — заехала ей по роже тяжелым ботинком, подбитым железом, выломала крепкие клыки, пачкая мысок в густой кровавой слюне. Тварь шепеляво взвыла, но Кара взмахнула легкой саблей, подобно мачете, отмахнула голову, отбросила в сторону искалеченный труп.
Она пришла к ним — умирать с ними, если придется. Вокруг стоял крик — Гвардию теснили непонятные существа, как две капли воды похожие на то, что она только что убила. Прямо перед глазами Кары на невысокого новобранца наскочил сверху противник, над головой воздев лапы со смертоносными когтями, и Кара, не раздумывая, поднырнула ему под живот, вонзила саблю, рванулась, раздирая брюхо. С громким хлюпаньем из распоротого живота вывалились комки внутренностей, пахнуло тошнотворно то ли желчью, то ли кровью, но Кара уже выскочила из-под чудовища, почти не запачкав одежды, кинулась на помощь парнишке-новобранцу — кажется, не сразу в пылу схватки вспомнила она, его зовут Дир, — помогла ему подняться. Тот диковато взглянул на нее, шарахнулся в сторону, глядя на Кару почти испуганно. Та пожала плечами, думая, что парню, должно быть, в голову битва ударила, но спросить не успела: на них уже накинулись другие существа, чуть более ловкие и сильные, голодно воющие.
Кара на бегу отбивалась от них, отводя противников подальше от Дира. Рубанула по протянутой к ней лапе, отсекая пальцы, заканчивающиеся длинными кривыми когтями. Устремилась туда, где вспыхивала магия, — там сражался Влад, широко размахивая руками и обрушивая на врагов все новые и новые заклинания, сверкавшие ярче пожара алым, насыщенным цветом, а не тусклым желтоватым пламенем, светящимся в небе, подобно дневному поддельному солнцу.
Кара, оказавшись рядом, почувствовала жар магического пламени, умывшего ее лицо, но не опалившего даже ресниц. Оно узнало ее, словно верный пес, стлалось к рукам, урча с опасным рокотом.
— Влад! — позвала она, глотнув горького от гари воздуха. — Войцек, твою мать!
Он обернулся, продолжая не глядя выплетать заклинание — автоматические, отточенные движения рук. Озаренный светом собственной магии, он сверкал алой радужкой глаз с суженными зрачками. Боевой маг в трансе — лучше не лезть, лучше сгинуть подальше и не смотреть в жуткие глаза, но Кара упрямо рванулась ближе. Влад глянул ошарашенно, будто не узнавал Кару, быстро встряхнулся, не разрывая заклинания, хоть и, отвлекшись, не поражал столько противников, сколько раньше.
— Откуда оно? — вскрикнула Кара, надеясь, что он услышит за ревом магии. — Откуда?!
Услышал. Дерганно пожал плечами, рявкнул что-то неразборчиво на архидемонском — в морду приблизившегося врага, поджег…
— Портала нет! — проорал Влад. — Остается одно: убивать, пока кто-то не отступит.
Кара усмехнулась, но крутанула саблю, достала вторую. Резким движением отклонилась чуть вправо, вонзив оба клинка в тело бросившейся на нее грудью твари. С удовольствием услышала жалобный скулеж, с торжеством уловила, как гаснет свет в выпуклых, звериных каких-то, темных глазах, задохнулась ликующим криком: сверху напрыгнули еще. Проехавшись по брусчатке спиной, коротко взвыла от боли в перебитых ребрах, хватанула ртом горячий воздух, со свистом выдохнула.
Над ней полыхнуло, вздрогнуло. Перед глазами мелькнула протянутая ей рука — на запястье, поверх выступающих вен, обвивался белый дракон с гневно оскаленной пастью. Хватка была уверенной, твердой — Влад чуть качнулся, но вытянул рывком, хоть и охнул хрипло.
Ненадолго Кара замерла, вжавшись в отвороты его рубашки, чувствуя живое тепло. Влад несмело как-то коснулся ноющей после полета спины, словно думая ее приобнять. Не успел — тело Кары напряглось, изломилось, не смог Влад и отстраниться, в глазах ее все прочитавший. Под самым его ухом прогрохотал револьверный выстрел — потом еще один, еще и еще.
Она разрядила весь барабан в подлетевшее сзади существо, нажала на спусковой крючок еще несколько раз, пока не поняла, что за грохотом сражения слышит только сухие щелчки. Дрогнула сама — страшно, нелепо, словно в предсмертной судороге уже.
Закрыла глаза, понимая, что ударилась головой о брусчатку слишком сильно. Тогда, за вспышкой адреналина, этого было не различить, теперь Кара отчетливо чувствовала, как обжигает затылок боль, как капает кровь за ворот куртки.
Ноги не слушались — хотелось сделать шаг, но все тело сводило болью, выворачивало наизнанку. К горлу подкатила тошнота — Кара хлебнула гари, хлебнула крови в воздухе, почувствовала, что отступило, перебитое знакомыми запахами битвы.
Хриплый голос Влада чеканил привычные заклинания, рука его лежала на по-птичьи выступающих лопатках, на дрожащей горячей спине.
Медленно потухала вокруг битва, так же быстро, как и началась; гвардейцы точными ударами добивали странных существ, издающих почти одинаковые предсмертные вопли, вонзали клинки в судорожно бьющиеся сердца.
Кара, тяжело опираясь на Влада, пыталась дышать, слыша успокаивающий голос, обещающий ей скорый отдых. Она тихо улыбалась, подставляясь под движения мертвенно-холодных рук, позволяя ерошить себе волосы. Знала, что все это ложь.
Права на отдых у нее никогда не будет. Права на боль — тоже. Только сплошная битва.
***
Дир рассеянно проводил рукой по царапине на щеке, неизменно натыкаясь на криво налепленный пластырь и отдергивая пальцы. Когда все уже почти закончилось, его умудрилась достать какая-то сволочь с длинными когтями. Тогда ему, напуганному беспорядочной битвой и криками в ночи, казалось, что горло раскроено и он умирает.
Ройс хохотал как ненормальный, когда он цеплялся за его рубашку по дороге к лазарету и думал, что скоро истечет кровью. Кровь и правда лилась обильно и не собиралась останавливаться — до тех пор, пока ему в рожу не плеснули спирту и не приложили пластырь, не фыркнули: «Вот, собственно, и все».
Он сидел у себя дома, трясущимися руками затачивая ножи. Для игры со Смертью не придумать ничего лучше — разве что найти где-нибудь револьвер и закинуть в барабан всего один патрон, но Дир предпочитал холодное оружие. Его всего трясло. И он не смог оставаться с гвардейцами, сбежал к себе, не способный вытерпеть еще одну ночь в казарме. Показалось, что вслед ему смотрели понимающе.
Мелкие порезы покрывали его пальцы, но механических движений он не прекращал, изредка прикладываясь к стоящей на столе бутылке. Закинул в рот одну из тех капсул, что притащила ему Ист, но наркотик облегчения не принес — он почти его не почувствовал.
Вполне возможно, подруга его обманула из благих намерений, и он жрал обычный анальгетик вот уже несколько дней — вот от чего немело во рту. Если это так, он скоро сдохнет в луже выблеванной желчи — Дир не помнил, когда ел последний раз, только пил.
Стоило вспомнить об Ист, как она тут же появилась. У нее были ключи от квартиры как раз на какой-то такой случай. Дир пришел в себя только тогда, когда она принялась разжимать его руки. От стискиваемого в руке кинжала остался глубокий порез прямо посередине ладони — черной полосой он разрубал линию его жизни точно пополам.
— Ты был там?! — истерично взвизгнула Ист, тряхнув его.
Голова бездумно мотнулась — это можно было даже расценить как кивок. Дворец, чадящий едким дымом в раскрашенные рассветом небеса, можно было рассмотреть в грязное кухонное окно. Лучшие маги уже тушили его, но все равно зрелище было пугающим, по-настоящему жутким, слово мир начинал рушиться.
Ист прижалась к нему, бормоча что-то бессвязное. Пахло от нее ржавчиной и водой, густым туманом, мокрыми перьями и оружейной смазкой. Почти как от того мага, показавшегося таким опасным…
— Она меня спасла, — сказал Дир, когда понял, что еще может говорить. — Эта Падшая… Командор… Меня почти разорвали, но она упала сверху, отбила… Зачем?
Он навсегда, казалось, запомнил лицо Кары в тот момент. Она явно не думала ни о чем — просто кинулась спасать его. Без поиска выгоды, без причин, она лишь хотела помочь одному из своих гвардейцев, попавших в беду. Так, подставляя собственную шею, она бы ринулась на выручку к любому из них.
Дир не понимал ее. Не понимал, как можно столь бездумно жертвовать собой ради незнакомых демонов.
Он бы так не смог.
— Спасла — и хорошо, — не вслушивалась в его сбивчивые объяснения Ист. — Бросай этот контракт, там творится что-то неладное. Денег тебе еще не дали… Я нашла работу, скоро… У меня надежный наниматель, все будет хорошо!..
Она замолкла, словно вдруг испугалась рассказывать. Работу, если она не была общей, они обсуждали редко.
— Нет, я должен понять, в чем дело, — сипло вздохнул Дир. — Понять, что происходит. Сколько раз Ад был на пороге тотального разрушения, ты считала? Я помню то ощущение, какое стояло в воздухе, когда прорвалась граница с Тартаром. Это снова оно — наша вечная война…
— Нам она не нужна, это их дело. Дело Гвардии и Люцифера. У нас нет ни долга перед Адом, ни совести, ни чести — ничего!.. Ты всегда это говорил.
— Нет! — вскрикнул он громче, чем ожидал. — Мне надо знать, что сейчас творится, кто эти Высшие, почему понадобилось убирать командора сейчас. Это важно, ты понимаешь? — в какой-то одержимости спросил Дир, схватив ошеломленную Ист за плечи. — Я не буду ее убивать, Ист, не сейчас. Она права, мне надо научиться смотреть.
Она смотрела на него изумленно, словно видела впервые в жизни.
— Амон мертв, — сказала Ист. — Это все знают. Ты не обязан больше там оставаться.
Он изумленно посмотрел на Ист, покачал головой. Да, большую часть дня Дир провел в Гвардии, поэтому не слышал последние новости, но он краем уха уловил что-то о смерти некого Высшего… Но Гвардия не занималась этим напрямую, только пересказывала слухи. И как тут связать труп со своим заказчиком! «Блядь, это и правда выход! — мелькнула испуганная, подлая мысль. — Сбежать, пока никто обо мне не думает…»
— Амон ведь был не один и заказывал не от своего лица, — медленно произнес Дир.
Он сам не мог понять, почему ему так понадобилась, стала жизненно необходима эта Гвардия, сборище безумцев и неудачников, цепляющихся друг за друга в поднимающейся буре. Он хотел вникнуть, разобраться, быть может, сам почувствовать прилив той неведомой силы, что бросила Кару спасти его.
Дир автоматическим движением вытащил из кисета капсулу, раскусил. Отвернулся от потрясенной, какой-то беспомощной Ист.
Он как никогда нуждался в спасении.
***
В лазарете пахло хлоркой так сильно, что Каре казалось, ей плеснули в лицо этой разъедающей все, оставляющей белесые разводы дрянью. Пахло еще спиртом — дешевым, отхлебнув немного которого гарантированно упадешь без сознания; Кара знала это, помнила те времена, когда на каждого солдата лекарств не хватало, и они заливали боль им: внутри и снаружи.
Но самым страшным было то, что в лазарете смердело кровью слишком явно, а из-за белой чистенькой ширмы доносились стоны кого-то из солдат. Ее солдат! Кара жмурилась и тихо стискивала накрахмаленные жесткие простыни между пальцев, выгибаясь на постели. Она отказалась от лечебной магии: знала о последствиях. После нее потом ходишь как оглушенный, а каждая новая рана грозится вернуться стократ взамен украденной колдовством боли. Кара предпочитала, чтобы на ней все заросло само.
Боль в затылке простреливала все тело, а искусанные губы были железными от крови — это ей сказала Ишим. Она не целовала — так видела. Сложно, должно быть, не заметить алых кровоподтеков на фоне бледной кожи.
От Ишим пахло сиренью, бушующей в мае, как в тот самый день, день Исхода, а в синих ярких глазах светилась только тревога. Тонкие пальчики нежно касались искаженного болью лица, боязливо проходились по пропитанной кровью повязке на голове. Она любила перебирать волосы Кары — еще до того, как та стала стричься совсем коротко.
— Повезло, что Влад тебя вытащил, — тихо заметила Ишим.
Кара смутно помнила, как Влад бережно донес ее до лазарета. Говорил что-то на прощание, но она уже не различала слов, а Влад гладил ее по волосам, доверчиво рассказывал о чем-то, пока врачи возились с теми, кто не отделался банально черепно-мозговой. Она отмахнулась от его магии, но его голос помогал не свалиться в омут боли.
Потом прибежала встрепанная спросонья Ишимка…
Сейчас она была в тонком летнем платье какого-то бледно-голубого цвета. Сидела рядом на железном стуле с высокой спинкой, нервно дергала подол аккуратно подпиленными коготками. Кисточка хвоста, украшенная позвякивающими кольцами, билась где-то внизу.
— Повезло, — эхом повторила Кара. Сил держать глаза открытыми не было — веки тяжелее, чем можно представить, язык едва ворочался. — Как он там? — ей даже не надо было уточнять, кто — он.
— В Петербурге с Яном. — Тихий шорох — Ишим пожала плечами. — Хотел остаться, но не смог. Просил передать… Hishtare areri iv, anare. Кажется, так он и сказал. Это…
— Не важно.
Это — «я буду рядом, командор». В буквальном переводе. В фигуральном — клятва вечной верности. Вполне в духе Влада — клясться так просто и беззаботно, быть готовым обменять свою жизнь на чью-то другую. Совершенно искренне — Кара верила.
Если Влад Войцек клялся, то навсегда.
— Все они готовы погибнуть за тебя, — вздохнула Ишим с тихим всхлипом. — Все до единого, Кара, они приносят клятвы и вверяют свои жизни тебе, так что не вздумай — слышишь! — не вздумай умирать! Не смей!
Кара молча наблюдала, как в синих небесных глазах блестели слезы.