Кара принципиально не признавала дверной звонок, считая его вещью совершенно ненужной, — а он в ее старой квартире, насколько помнилось, и не работал вовсе, поэтому в дверь Кара колотила сначала кулаком, а потом ногой. Тем самым образом, каким обычно выбивала дух из того, кому пришла в голову глупая и опасная мысль с ней поспорить.

Каких-то полчаса назад она вырвалась из лазарета — больше не могла там находиться, среди до блеска, до отвратительной белизны выдраенных пола и стен, среди вязкого духа болезни и смерти. Но после вчерашнего удара головой у нее еще болел затылок, она изредка поправляла повязку, дергаясь. Сейчас каждый грохочущий звук отзывался эхом в черепной коробке, пребольно впиваясь в мозг осколками, однако срочное дело заставляло ее упрямо ломиться в инквизиторскую квартиру.

Она как раз занесла тяжелый ботинок с железными набойками для нового удара, когда дверь, пошарпанная и местами хранящая старые отметины чьих-то когтей, распахнулась, явив Каре недовольного лохматого Яна. Одной рукой облокотившись на косяк, другой он держал белую кружку с отбитым краем, в которой, судя по запаху, был крепчайший кофе. Ян оскалился, почти бросил что-то язвительное, но рассмотрел перед собой знакомое лицо, а не какого-нибудь надоедливого соседа; постарался приветливо улыбнуться Каре, насколько это было возможно для того, кто наверняка провел в честном бодрствовании все ночное дежурство, оглянулся вглубь квартиры, откуда доносился невнятный грохот.

— Войцек, оденься, у нас гости! — устало крикнул Ян, пропуская Кару в коридор — та, достаточно долго жившая в этой квартире до них, безошибочно направилась в гостиную. Только задумчиво покосилась на Яна, размышляя, вовремя ли она вообще заглянула. Возможно, стоило дать им больше времени на отдых…

Виски заломило от ощутимой в воздухе магии, когда она мягким неслышным шагом, удивительным для ее обуви, скользнула глубже в квартиру.

— Не гости, а Кара! — довольно отозвался Влад. — Понимай разницу, инквизиторство! Она меня и не в таком виде наблюдала.

Он радостно улыбался, кивая Каре, — та только вошла, настороженно оглядывалась по сторонам, не понаслышке знающая, как опасно находиться рядом с работающим магом. Влад с незажженной сигаретой стоял около письменного стола, на котором опасно соседствовали разобранные амулеты и магические книги, на раскрытых страницах различались странные печати. Сам Войцек, к недовольству Яна, и не подумал накинуть что-нибудь поприличнее потрепанного черного халата. Темные, и так обычно непослушные волосы были растрепаны, еще мокрые. Кара покачала головой: из душа он, что ли…

— Выкину эту хламиду, — проворчал Ян, подсовывая Владу кофе. Знал, что перевоспитывать уже давно бесполезно, но еще пытался. Эти попытки Кару всегда несказанно веселили, но сейчас ей было не до того. Она молчала, справляясь с ломящей болью в голове.

— Буду ходить без нее, — радостно предложил Влад тем временем, неподдельно широко улыбаясь — насколько эта улыбка бесила Яна, он прекрасно понимал. — Мой дом, шатаюсь, в чем хочу…

Пока пил кофе, Влад ненадолго замолк, иначе бы обязательно принялся что-то рассказывать — разумеется, очень важное — и растянул бы свой монолог на добрых полчаса. Влад приглашающе кивнул Каре на диван. Мельком удивляясь, как по-домашнему просто, непривычно как-то, несерьезно они переругиваются, Кара словно невзначай коснулась виска. Зашипела недовольно.

Яна с Владом связывал магический контракт, поэтому они как будто… чувствовали друг друга. Предугадывали движения. Влад только потянулся с кружкой к журнальному столику, когда Ян аккуратно придвинул его ногой, чтобы кофе не расплескался на краю. Было в их слаженности какое-то приятное умиротворение…

Кара села, подхватила оставленную Владом кружку. Сама она привыкла пить самый дешевый растворимый, который обычные люди отказывались воспринимать как напиток в принципе, но этот варил наверняка Влад — получилось слишком съедобно, на ее взгляд.

— Ты просто так в гости заглянула или по делу? — вздохнул Ян.

— Командор Гвардии не ходит в гости, — поучительно заметила она. — Слышал уже про вчерашнюю битву у Дворца?..

Ян кивнул. Неудивительно: о битве говорили все, даже в мире людей, откуда он утром вернулся в Ад. Об этом Кара была уже в курсе, сама только что просила Ишим договориться с человеческими журналистами. По всем каналам твердили только о нападении, придумывая все новые подробности, возводя количество противников и погибших в неведомую степень. Кара знала: подобные утечки на человеческие каналы допускать нельзя, иначе скоро люди убедятся, что в сотрудничестве с Адом больше проблем, чем выгоды. Год назад крестоносцы — безумные сектанты, вздумавшие вернуть Бога в грешный мир, — едва не повергли весь мир людей в состояние массовой истерии — особенно когда привели за собой чудовищ Тартара. Нельзя допустить еще один такой же кошмар, но пресечь разговоры прямо сейчас невозможно: вся Столица наблюдала пожар в Аду, сделать вид, будто ничего не было, уже не получится.

— Что это было, мятежники? — заинтересовался Ян.

— Скорее всего. Причем наши, адские, но никак не люди, — призналась Кара. — Люцифера много раз пытались свергнуть, это естественная жизнь демонов, но никогда не подбирались так близко — к его дому… — Тут она обеспокоенно замолкла, поняв, что высказала опасения, которые не следовало, но быстро успокоила себя: этим людям можно было довериться. Кому, если не им?.. — Они прорвали защиту Дворца и ебнули огненным заклинанием, чтобы вызвать пожар, потом выпустили на нас этих магических тварей…

— Явно созданных в лаборатории, — вмешался Влад, бесстрашно перебив Кару. — Ты заметила, что, помимо внешности, поведение и тактика у них всех почти ничем не различались? Они сотворены искусственно, как оружие, но я даже представить не могу, сколько времени надо на такую армию. И это все — где-то в Аду, у нас под носом…

Все трое мрачно замолкли, думая об одном: Высшие демоны всегда плели какие-то свои заговоры. Во время восстания крестоносцев часть из них, руководимая маркизом Андрасом, снабжала Божьих Воинов всем, что им было нужно: оружием, ихором, небесной сталью и небесным огнем. Сейчас можно было ожидать от них чего угодно: в ближайшем же замке могла найтись та самая лаборатория, о которой говорил Влад. К сожалению, даже Гвардия не обладала такой властью, чтобы врываться в любой не приглянувшийся им дом и обыскивать его.

— Проблема даже не в том, что мы не можем проверить их всех, — вздохнула Кара. — Мы можем, если я заебу Люцифера и напомню ему, как неприятно будет лишиться головы из-за мятежа. Но все не обыщешь. Даже у меня в замке есть пара мест, куда можно спрятать все подозрительное на время, а у них подобных схронов и того больше. Схема, отработанная годами.

— Все равно поговори с Люцифером, пусть прижмет их, — предложил Влад. — А мне не помешал бы труп какой-нибудь из тех тварей — может, что-нибудь найду… Если их создавали с помощью магии, там мог остаться след.

— Только не в этой квартире! — возмутился до того молчавший Ян. — Ни за что! Не вздумай никого тут вскрывать!

Влад закатил глаза, хотел отшутиться, но Ян был серьезен как никогда.

— Подожди ты со своими трупами, у нас в Гвардии есть те, кто ими займется, — вмешалась Кара. — Я к вам из-за дела, которое вы должны расследовать в Петербурге. Маркиз Амон, брат Шакса.

Влад тяжело вздохнул, да и на лице Яна отразилось смущение: он определенно не хотел признаваться, что они ничего не смогли найти, но вынужден был. Их отчеты Кара внимательно читала: кардинал Ирма пересылала все материалы, но лучше узнать от инквизиторов лично, чем вчитываться в витиеватые строчки Яна, за которыми крылось абсолютное бессилие.

— Глухарь, — заключил Влад. — Мы просто изображаем какую-то деятельность, чтобы не огрести от Ирмы. Она свято верит, что каждое дело должно быть раскрыто, не важно, сколько времени уйдет на это. Ну, пусть себе ждет…

— В чем проблема-то? — нетерпеливо перебила Кара.

— Это явная заказуха, — объяснил Влад. — Свидетельница ничего не видела, просто уточнила время смерти и подтвердила, что рядом с ними из прохожих никого не было. А в башке у Амона пуля из демонической стали с рунными насечками. Дорогая херня, но отследить продавца невозможно, пуля самая заурядная, у нас вон такая партия должна была в Гвардию на днях прийти. А насечки делали явно сами. Что еще?.. Стреляли определенно с крыши. На ближайших ни следов, ничего.

— Все проверяли?

— Не мы. Сначала прибыла группа, осмотрела, потом до кого-то дошло, что демон Высший, они и спихнули это на нас. Вчера там шарился Ян. Полный амулет аур, — он ехидно улыбнулся: — Инквизиторство ответственный мальчик, он старался. Только путного ничего не нашли все равно… Но никого это не убедило. Припашут ведь по полной программе.

Ян недовольно скривился: про их близкое знакомство с Гвардией было известно всем, жили они то в Петербурге, то в Аду, да и контракт, свою проданную душу, Ян не мог скрывать… Все это, вероятно, значило, что с убийством Высшего демона они справятся лучше всех. Логику начальства инквизиторы и не пытались понять, и Кара была с ними солидарна.

— Еще там был странный след, — вспомнил вдруг Влад. — Очень хорошо замазанный, я бы сказал. Я пытался его ковырять, но лучше бы не лез… В общем, нам наглядно показали, что не надо копаться в этом деле.

— Люцифер говорил про след, и он тоже понятия не имеет, что с этим делать. Хотя знает-то явно больше… Ладно, держите меня в курсе, — распорядилась Кара устало. — Вдруг что появится. А я пока отправила к Дворцу наших, чтоб осмотрели место пожара… Влад, если трупы тебе все-таки нужны, тащись до покойницкой возле госпиталя, будь любезен.

— Да легко, — усмехнулся тот.

Он многозначительно взмахнул рукой, на пальцах засияли красные огоньки магии, погасшие так же быстро, как и появились. Влад мог создавать порталы движением руки — пусть и сложным, но одним.

— Мы защиту поставили и на замок, и на госпиталь наш, — поспешила расстроить его Кара. — Теперь телепортация не пройдет. Что поделать, но не хотим же мы повторить печальный опыт Дворца, верно?

— Обновили они… — проворчал Влад. — Без меня? Ну отлично.

Он помолчал, снова взмахнул рукой, отправляя пустую кружку с кофейными разводами из руки Кары куда-то на кухню, где раздалось громкое бряканье — видно, расстроенный запретом на телепортацию Влад что-то скосил.

— Кого ты к Дворцу отправила? — спросил Ян, пока Войцек угрюмо возился с амулетами.

— Там несколько адекватных ребят. Ройс, этот новобранец с ним… Как его… — Кара нахмурилась, вспоминая сложное архидемонское имя. — Дир! Хороший парень. Ты с ним еще не знаком…

Каре следовало бы уходить и заниматься своими делами, но что-то удерживало. Она сидела, уютно устроившись на диване, в квартире, когда-то бывшей ее домом. И Каре потребовалось немного времени, чтобы побороть желание закинуть ноги на журнальный столик. Ян разбирался с чем-то на кухне, уютно грохоча, и она подумала, что могла бы заснуть под такой фон, с удовольствием чувствуя себя дома. Когда-то она жила тут одна… в основном приходила сюда после заказов, окровавленная и злая; в хорошие дни это была кровь ее противника, а в плохие… Каре нужна была эта конура, чтобы выпить и завалиться спать, зная, что с большей вероятностью никто не убьет ее до утра. И ей было приятно видеть, что кому-то это место принесло больше счастья, чем ей.

Влад вернулся к амулетам, разбираясь с хитросплетениями рун куда более небрежно без присмотра зоркого инквизиторского глаза, но все равно явно стараясь быть аккуратнее. Иногда он оглядывался на Кару, словно никак не мог о ней забыть. Он не прогонял ее, но возвращался к ней мыслями, и это заметно сбивало колдовство.

— Как ты? — вздохнул он, снова покосившись на Кару. — Может, помочь чем? В плане… — Влад многозначительно коснулся виска.

И впрямь волновался. Каре даже приятно было, что за нее беспокоятся, но только это не могло ее остановить. Дело всегда было главнее ее самой, и она бы кинулась в новый бой с кружащейся головой и подкатывающей тошнотой. Именно поэтому Кара всегда предпочитала кровавые раны: они были как-то честнее и быстрее регенерировали.

Осознание собственной смерти пришло давно; Кара не боялась: слишком часто наблюдала, как умирают другие. От ее клинка или вопреки ее стараниям — не важно, глаза у всех гасли одинаково. Она не думала, что и ее конец будет отличаться. Но с тех пор, как она стала командором Гвардии, Кара больше не думала только о себе одной. Еще о сотне солдат сразу.

Не упасть прямо на месте помогала отчетливая мысль: если бы вчера ее не стало, Гвардия бы осталась все равно, быть может, стала бы еще сильнее и решительнее, непримиримей смотрела бы в глаза Высшим, упрямо глядя сверху вниз… Но Кара не хотела, чтобы они воевали одни. Чтобы остались потеряны в жестоком Аду — мстительном, голодном Аду, который захочет расплатиться за все.

— Все нормально, я же ангел, блядь, Господень… — пожала плечами Кара, желая успокоить Влада. — Нужно решать дела, и срочно. Еще и хуйня эта навалилась почти одновременно, и что нам теперь, разрываться?.. Спасибо, что помог, Влад, — прервала мрачные размышления Кара. — Что дотащил до лазарета. И за клятву, наверное, тоже. Ты понимаешь, что ее не отменить?..

Влад беззаботно пожал плечами, кивнув ей.

— Ты сказала, что тебе нужен брат, и вот я все еще здесь…

— Я так говорила?

— Да, определенно, где-то между «Пленных не брать!» и «Сожгите здесь все к ебене матери!» — весело рассмеялся Влад.

— Похоже на меня, — согласно фыркнула Кара. — Когда меня не станет, — медленно заговорила она. — Я ведь могу оставить Гвардию на тебя? Мне нужен кто-то надежный, кто-то, кому я доверила бы свою жизнь!

Здесь Влад вдруг резко развернулся, отшвырнув на стол амулет, ярко заискривший. Оторопело всмотрелся в нее, словно ища в ней признаки безумия или, по крайней мере, легкой черепно-мозговой, которую ей поставили в лазарете.

Он не верил — или верить не хотел.

— Высшие сойдут с ума, если в их дела будет вклиниваться даже не Падшая — черт с ним, сам Люцифер тоже был ангелом, — а обычный мертвец! — он вынуждено скалился. — Я не справлюсь ни с ними, ни с Гвардией, ты это знаешь. Я был Верховным инквизитором в Праге, но то шайка людей и нечисти, а здесь — выдрессированные тобой воины. Они не слушаются никого, кроме тебя. Так что просто постарайся не умирать. Всем нам будет легче.

Кара чувствовала, что он не договорил. Нечто очень важное.

— Может быть, уйду однажды, — наконец проронил Влад. — От бесконечной войны, от нее… от нее, знаешь, Кара, — устаешь. Хочется иногда просто жить. Это не значит, что я дал клятву, не подумав, что я отступлю от тебя, когда понадобится помощь. Я просто… иногда задумываюсь о будущем.

Долго терпеть неловкое молчание он не смог, вернулся к работе. Кара следила за его уверенными движениями, не зная, что делать теперь. Влад был мертвецом, а мертвецы очень редко задумываются о будущем, и Каре пришло в голову, что Влад был по-настоящему счастлив какое-то время. Работая в Инквизиции, распутывая дела и носясь за преступниками, он нашел что-то, за что другие готовы были отдать все, что имеют.

А еще Кара вдруг поняла: она не хотела, чтобы Влад уходил! Ни за что, только не расставание с ним, она не вынесет! И хотя она знала, что он останется верен, что она сможет позвать его в трудную минуту, то, что Влада не будет постоянно рядом, сводило ее с ума. Как будто привычный мир рассеялся миражом. Виски снова колотило болью.

Кара подумала, что, как хороший друг, она должна отпустить его. Но не сможет. Ни за что.

— Что это чудовище опять натворило? — проворчал Ян, когда заглянул в комнату и заметил, что они молчат, не глядя друг на друга.

— Все правильно он сделал, — устало вздохнула Кара, слабо улыбнулась: — Не ворчи на Влада. Влад молодец.

***

Вчерашний пожар отожрал заметную часть левого крыла от огромного черного Дворца. Те помещения оказались в основном служебными, к удивлению Дира, который раньше мало задумывался о том, как устроена жизнь резиденции Люцифера. Пострадавших было немного, хотя теперь Сатане нужно было всерьез озаботиться тем, что кладовые его кухонь обратились в пепел. Куда больший урон нанесло то, что вся Столица видела яркое зарево и поняла: по Люциферу можно ударить. В чем-то он уязвим. Потушить пожар получилось с трудом, совсем недавно, еще сильно и неприятно пахло горелым. В высоком кованом заборе виднелась крупная пробоина, землю покрывал толстый слой копоти…

Дир понятия не имел, зачем командору понадобилось вытаскивать его на это более чем странное задание, которое не имело никакого смысла: что можно найти на обгоревших руинах, он не знал. Гвардейские маги, трудившиеся вместе с легионерами, чтобы унять колдовское пламя и разгрести обломки, только что ушли отдыхать после напряженной ночи, а солдат в сопровождении свежих колдунов пустили обыскивать двор. Дир, пришедший пораньше на службу, удивился, когда его выкликнули в группу таких сыщиков. Ему даже в какой-то момент показалось, Кара начала что-то подозревать, потому намекает ему на это, выделяя среди других, но эти мысли Дир решительно гнал прочь. Он наивно старался убедить себя в том, что у него отлично получается не выдавать себя.

Рядом мрачно закашлялся Ройс, неаккуратно вдохнув сигаретный дым. Бес болезненно хрипел на вдохе; на шее, неосторожно вывернутой, темнели какие-то отметины. Но Дир, вместо того, чтобы спросить новоявленного друга, как он, просто отвернулся, присматриваясь к черной грозовой туче на горизонте. Ему самому было херово с самого утра, и все звуки доносились откуда-то издалека. Заменители Ист действовали все хуже, а ему приходилось экономить безвкусные капсулы.

В Аду действовало одно негласное правило, обеспечивающее выживание: не лезь не в свое дело. Если не хочешь встретить день в канаве, да еще и с перерезанной глоткой, будь добр не задавать лишних вопросов. Так Дир жил всегда. И намеревался отвоевать у вечности еще хотя бы пару лет… Поэтому Дир старательно не замечал, как вздрагивает от кашля Ройс, утирая губы и неаккуратно размазывая кровь. Кто-то из гвардейцев, следовавших за ними, бросил бесу чистую белую тряпку, быстро окрасившуюся в черный.

Ройс задумчиво саданул ботинком по груде обгорелых обломков, флегматично понаблюдал, как они рассыпаются. Поднял мутноватый взгляд на Дира, мотнул головой, словно пытался проснуться.

— Ты в порядке? — все-таки не смог удержаться Дир. — Эй?..

— Все здорово, — кисло кивнул Ройс. — Что у нас тут?..

Не зная, что стоит искать, Дир задумчиво прошелся по кругу, присматриваясь к отпечаткам в саже у себя под ногами. Большей частью — от рифленых подошв гвардейских ботинок, полосы еще — кого-то оттащило назад. Место битвы толком не трогали, только унесли трупы и обломки, но кровью пахло все равно — или это он чувствовал так остро?..

Гвардейцы, разбираясь с магическим фоном, разворачивали какой-то из кругов, используя разложенные в нужном порядке амулеты, выданные командорским магом. Слабое алое сияние взвилось над сажей, засверкало, рассыпая быстрые мутные тени. Мимо Дира, едва успевшего на всякий случай отойти в сторону, пронеслось полупрозрачное тело одной из тех странных тварей, что налетели на них ночью. Существо сгинуло в неизвестность, тотчас же растворившись.

— По фону что? — крикнул кто-то. — Никаких порталов?

— Точка перехода на высоте, — откликнулся ближайший маг. Повел руками, снова заставляя неясные очертания прошлой ночи заплясать вокруг, присмотрелся к своим пальцам, объятым колдовским сиянием. — Точно определить…

Дальше сыпались многочисленные термины, которых Дир не понимал, и он ненадолго перестал слушать, отвлекся. Поднял глаза к небу, затих, смотрел в хрупкой тишине, как там, сверху, носятся какие-то неясные тени. То ли Падшие, то ли какие-то фурии, то ли еще что…

Тоскливо вздохнув, Дир отвернулся. Сейчас его должна была волновать не нависшая над ними вышина, создающая странное ощущение, словно что-то давит на плечи, а грязь под ногами, в которой надлежало искать следы, или, по крайней мере, магический рисунок. Чем бы он ни был. Дир всегда работал по-простому, двумя клинками, и в таких тонкостях не разбирался.

— Новобранец, поди сюда! — крикнула какая-то худощавая демоница с бронзовой кожей. Взмахнула и хвостом, и рукой, подзывая Дира ближе.

Она, зажав меж пальцев небольшой камешек с руной, разглядывала попеременно то сложный рисунок магических печатей, паутиной зависшей перед ней, то Дира.

— Рахаб, — просто представилась она, протянув узкую шершавую ладонь. — А тебя?..

— Дьярвир, — сказал, как выругался, быстро и едва различимо, но Рахаб услышала, с интересом покачала головой:

— Это что-то на архидемонском?.. — она чуть нахмурилась, вспоминая: — «Счастливый», кажется?

— Удачливый, — сухо поправил Дир.

Рахаб кивнула, неожиданно широко улыбнувшись. Улыбка у нее, как мельком отметил Дир, была красивая, несмотря на острое, резкое лицо.

— Удача нам сейчас понадобится, — признала она. — В магии смыслишь что-нибудь?.. — Рахаб с сожалением наблюдала, как Дир разводит руками, протянула ему заряженный амулет: — Ладно, постой тут с этим камешком, делать ничего не надо, им вроде только аура чья-то нужна для работы.

Дир задумчиво провел пальцем по гладкой мутной поверхности амулета, но послушно встал в указанное место, как и несколько других гвардейцев, выстроившихся неровным полукругом. Нараспев читаемые заклинания забивали голову и не позволяли погрузиться в свои мысли. Амулет в руках потеплел, но не обжег пальцы, как Дир ненадолго забеспокоился.

— Есть след! — взвыл один маг. — Есть!

Дир рывком повернулся к нему, но на него не обратили внимания. В руках у невысокого худого парнишки плясало заклинание, изгибаясь, словно пойманная молния алого цвета.

Ненадолго отвлекшись от ликующих лиц магов, Рахаб быстро коснулась амулета связи в серьге — видно, ее вызывал кто-то. Тихо, закрывшись ладонью, ответила что-то, сбросила заклинание, пошарила взглядом вокруг, но никого не нашла.

— Где этот суицидник? — тихо рыкнула она.

— Кто? — удивленно переспросил Дир.

— Да Ройс же.

Дир удивленно оглянулся, уверенный, что только что видел фигуру беса, маячившую где-то справа. Увлекшись заклинанием, он даже не заметил, куда тот исчез.

— Почему суицидник?

— Сам у него спроси.

Дир пожал плечами. Лезть в душу мрачному мальчишке (он почему-то окрестил для себя Ройса, выглядящего на человеческие лет двадцать, именно так) не рискнул бы: было в темных глазах что-то такое, что напрочь отбивало желание пытаться узнать о нем больше, чем то, что тот выдал при знакомстве. Но небрежно брошенная Рахаб фраза его заинтересовала. Дир всегда был любопытным — пока это не угрожало его жизни.

Приказ есть приказ; Дир направился, куда велели. После недолгих поисков Ройс обнаружился сидящим на какой-то колонне, с мясом вывороченной из земли. Потирая виски, которые, должно быть, ломило от боли, бес сгибался едва ли не пополам.

— Ты в порядке? — снова настороженно спросил Дир, склоняясь над ним.

Ответом, разумеется, было «нет». Он не был наивным дураком, не видевшим жизни, которым пытался казаться здесь, в Гвардии. Дир несколько раз был свидетелем тому, до чего может довести беспробудно пьяная, но невеселая ночь или коллекция вредных привычек.

Сам он старался не думать, что случится, когда у него закончится та гадость, которую достала Ист. Дешевенький наркотик только ненадолго забивал потребность, взращенную многими годами употребления, а Дир становился подозрительным и нервным из-за него и из-за проклятого заказа, который он решил завершить, несмотря на гибель Амона. Наверняка кто-то из Высших его вознаградит.

— Я не помню, что я вчера пил и с кем, — простонал Ройс; он не мог поднять взгляд на Дира — должно быть, солнце слепило глаза. — Как ты, блядь, думаешь, я могу быть в порядке?

С несчастным видом Ройс снова уткнулся лицом в ладони.

Испытывая что-то вроде сдержанной брезгливости и думая о том, как в подобные моменты выглядит он сам, Дир сел рядом. В первый день в Гвардии он и подумать не мог, что жизнерадостный тип, выбежавший ему навстречу, окажется в таком состоянии.

Пытаясь криво улыбаться, Ройс ни капли в этом не преуспевал. Жалкое зрелище.

— И часто у тебя так? — скорее из вежливости поинтересовался Дир.

— Вчера была битва, — огрызнулся Ройс. — Ты тут новенький и никого не знаешь. Не знаешь погибших…

Ройс замолчал, заставив Дира смущенно отвернуться. Он видел жертв прошлой схватки, оставшейся в памяти мешаниной из крика, огня и оскала командора, свалившейся с неба. Несколько гвардейцев, которым не повезло оказаться слишком близко к острым когтям тех странных существ… Если бы не Кара, сам Дир, возможно, тоже лежал бы в земле. Над его истерзанным телом командор говорила бы речь.

Он покачал головой. Поди пойми эту Падшую: то она грубит каждому, кто попадется на дороге, и в кровь разбивает лица своих же подчиненных, то потом кидается спасать шкуру незнакомого новобранца.

Но для Дира такими же чужими и непонятными были все гвардейцы, которых он даже не различал иногда, а для Ройса они имели значение. У них были общие воспоминания, своя история, и это было понятно даже чужаку вроде Дира. У него не было никакого права говорить, что Ройс не заслужил время для скорби.

— Там был кто-то из твоих друзей?..

— Одна демоница, с которой мы были знакомы еще до Исхода. Бывшая наемница… Как и Кара. Первый состав Гвардии, представляешь? Взятый Рай, война с Тартаром, а погибла она от чистой случайности…

— Ну, — покривился Дир, — я бы не назвал случайностью эти рожи.

— Найду, кто это устроил, глотки повырываю, — низко прорычал Ройс, но приступ ярости быстро утих, и он снова замолк.

Дир посмотрел на перекошенное лицо Ройса — не понятно, из-за мигрени или от злости. Было что-то дикое в его выражении и в болезненном блеске темных глаз.

— Эй, новенький, я просила найти этого непутевого, а не сидеть тут с ним! — раздался возмущенный голос Рахаб. Демоница, воинственно подбоченившись, стояла позади и грозно взирала на них, удобно устроившихся на обломке колонны вместо того, чтобы помогать остальным.

— Прости, — повинился Ройс.

Рахаб кивнула, протянула ему руку, помогая опереться — Дир следил за этим с изумлением. Несмотря на внешнюю сердитость, Рахаб не стала срываться на Ройса и напоминать ему про долг; вместо этого она поддержала его, чтобы бес смог выровняться, встать тверже. Тот вздохнул, отлип от Рахаб и направился обратно. Дир еще долго рассматривал его петляющие в пепле следы, размышляя, нужно ли копать глубже.

Ройс был ему никем — случайным встречным. Точнее, это Дир пытался себя в этом убедить.

— Я уж думала, больше никогда его в таком состоянии не увижу, — грустно поделилась Рахаб. — Теперь снова нападения, снова началось. Он всегда с трудом переносил смерти. Вы… подружились?

— Да не то чтобы, я тут вообще пару дней всего, — неловко признался Дир, чувствуя странную растерянность. То, как Рахаб обращалась с Ройсом, сбило его с мысли, и его собственные размышления вдруг показались бессердечными. И это странно напомнило ему о том, как самоотверженно кинулась на его защиту командор.

— Не вовремя ты, — посочувствовала ему Рахаб. — Столько сидели без дела, а тут сразу такой погром. Остается надеяться, мы выясним, кто это устроил. — Тут в глазах демоницы мелькнули опасные искры, какие Дир уже видел пляшущими в глубине зрачков командора в прошлой битве. Как у Ройса только что…

«Они все — одно, одинаковые», — с какой-то оторопью понимал он.

***

— Латентный каннибализм, а? — бодро поинтересовался Влад, прищурясь.

Он стоял над широким столом, на котором расположили тело гуманоидного существа, покрытого жесткой черной шерстью, одного из тех, что неожиданно накинулись на Дворец. Сейчас Влад многозначительно улыбался, разглядывая труп и осторожно примериваясь рукой к различным инструментам, любезно предоставленным местным патологоанатомом — Влад, правда, не до конца был уверен, что в Аду эта профессия как-то называется. Блестящий арсенал и правда был внушительным…

Ян же расположился сбоку, пил пряный местный кофе, закусывая темным горьким шоколадом. Выглядел господин инквизитор весьма расслабленно для человека, завтракающего над трупом в месте, где запах крови явственно пробивался через более рьяную, чем обычно, хлорку. Отхлебнув еще немного, Ян устало посмотрел на Влада, специально изображающего самый кровожадный оскал из имеющихся.

— Почему же каннибализм, — покачал головой тот. — Ты так уверен, что эта тварь имеет какое-то отношение к людям?

Существо Влад презрительно именовал «летучей обезьяной», неожиданно вспомнив старую сказку, но вскоре оказалось, что строение у него скорее хищничье. Вытянутая морда, мощные клыки, почти человеческое сложение, шерсть короткая… Оно больше всего напоминало вервольфа, если не брать в расчет кожистые нетопыриные крылья, словно приделанные поверх готового существа — поэтому в бою оно было немного неуклюжим. В этом им повезло, и потому жертв было не слишком много.

— Оборотень перекинулся бы в человека после смерти, — вслух размышлял Влад. — Но этот так и остался. А прошла даже не пара часов, больше, — и никаких внешних изменений! Я тебе больше скажу, вообще никаких. Тело не гниет, просто как будто… выключилось, перестало работать.

Вопреки показному бряцанью инструментами, резать он не спешил, потратил время на взмахи руками, рассматривая то, что Яну было не дано замечать. Тот тихо разделывался с шоколадом, только когда от плитки ничего не осталось, отер руки о лежащую рядом тряпку и заинтересованно приблизился. Влад, застывший с закрытыми глазами, встрепенулся от звука его шагов, ловко выхватил стаканчик с кофе, с наслаждением отпил, снова прижмурившись — на этот раз ненадолго.

— Ты прости, что я без разрешения, — спохватился Влад, почти удивленно рассматривая пустой стаканчик. — В последнее время тратится как-то много сил, башка болеть начинает, вот и спасаюсь помаленьку. Наколдовать еще?..

— Не надо, — милостиво отмахнулся Ян. Присмотрелся к лицу Влада — тот знал, что выглядит не слишком хорошо после вчерашней битвы, но все-таки пытался улыбаться, показывая, что не все так печально. — Получается, тебе только кофе поможет?.. — заинтересовался Ян. — Или, скажем, энергетик?

— Еще кровь. Человеческая, живая… Или совсем недолго мертвая, не важно. Желаешь поделиться? — Влад усмехнулся шире, показывая выступающие клыки, выглядящие довольно необычно на фоне остальной совершенно человеческой челюсти. Влад, названный в честь знаменитого вампира, это знал и иногда пользовался, но дальше дружеских насмешек над Яном не заходило.

Он снова вернулся к трупу, нахмурился, возвел прежнее заклинание, словно надеялся, что где-то ошибся в прошлый раз. Но ошибался он вообще редко: боевая магия не прощала, приходилось делать сразу. Раздраженно, по-звериному, зарычав, смахнул заклинание.

— У них нет души, — предвидя вопрос, сказал Влад.

И тут же внимательно вцепился взглядом в успевшего отвернуться Яна — сейчас он видел только половину лица. Почему-то — он и сам не мог объяснить подобное — ему было важно заметить отсутствие эмоций, понять, что брошенные слова не задели Яна за живое.

— А, ясно, — буднично отозвался тот. — И что это значит?

— Ну, не особо много, — вздохнул Влад. — Как я и предполагал, это зверь, но даже животные оставляют всякие отпечатки на изнанке… Пусть это и сложно назвать душами, просто какой-то магический фон. Но тут — нихуя. А ты?..

— Моя проданная душа, да, — Ян огрызнулся, на мгновение сверкнул глазами. — Иногда мне становится интересно, — сдался он, — почему я не чувствую, будто что-то потерял, а ведь должен бы… нечто важное, ценное, необходимое… Но мне будто бы абсолютно все равно. Я живу так же, как и было. Может, немного безумнее.

Влад чуть заметно улыбнулся: не хотел обидеть. Ему нравилось говорить с таким Яном — не с инквизитором Яношем Кираем, хладнокровно расспрашивающим его о следствии по делу и магических теориях. Куда важнее было понимать его настоящего, потому что даже контракт оставлял преграды, а они с Яном договорились: Влад не будет читать его мысли.

Ян помолчал, странно косясь на него, в конце концов не выдержал и расхохотался.

— Твой участливый тон жутковато звучит сам по себе, а когда ты над трупом стоишь, то вообще кошмар! — отсмеявшись, признался он. — Но… ладно, ладно. Я просто не проснулся еще до конца, поэтому такая постная морда, — словно желая опровергнуть это, он постарался состроить улыбку. — А душа… ну ее, эту душу, мне пока и так хорошо. Я многое не понимаю, но этого мне пока хватает; меня все устраивает, Войцек! — Не услышав возражений, Ян кивнул сам себе, придвинулся ближе к телу. — Так что это все же значит?

— Что к людям эти существа отношения не имеют, тут ты прав, — заключил Влад. — Либо хуйня вылезла из Тартара, либо ее вырастили в какой-то лаборатории, это точно. Хотя никакой ауры нашего подпола я не чувствую, а на Девятом должны неусыпно сторожить место прошлого разрыва, так что вывод напрашивается сам собой.

Склонившись над звериной мордой, Ян брезгливо скривился. Выражение, застывшее на лице — если можно было так сказать — трупа, бешеный оскал, и у самого Влада вызывало неприязнь, но Ян быстро отступил в сторону, словно боялся, что тварь вскочит и нападет на него, лязгая зубами.

— Ты тоже можешь такое… создать?

— Я боевой маг, — резковато ответил Влад. — Я разрушаю, а не создаю, это другая сила. Хотя что-нибудь простенькое и я могу сотворить — может, покажу однажды… Это работа тоньше… Жалко, что наш умник не подписался. Маги всегда любили начертать на своих творениях инициалы — видимо, для устрашения. Им нужно было чувствовать себя сильнее кого-то.

— Тут нет того… следа, который ты пытался почувствовать на крыше?

Влад снова провел рукой над телом, всматриваясь в печать, из ниоткуда возникшую перед ним. Сложный узор из странно изломанных, неправильных фигур, вписанный в круг, щерящийся лучами алого света. Обращаться с такими заклинаниями Влад научился много лет назад; он небрежно поправлял необходимое, рисовал руны, меняя смысл печати — иногда на противоположный.

Кто-то однажды говорил, что магия сильно напоминает программирование, но Влад недостаточно был знаком с техникой, чтобы что-то ответить. Он предпочитал считать, что выплетает на изнанке мира тот узор, который был ему нужен.

Краем глаза он уловил мягкий свет справа — засияла печать Яна, отзываясь на творимое заклинание. Вытянув руку перед собой, Ян мрачно рассматривал татуировку, линии чуть иной печати, чем та, что висела перед ними. Глубокие, отнюдь не чернильные фигуры — узор, созданный древней магией, скрепившей сделку с Дьяволом, когда он лишился души.

— Почему она реагирует на твою магию? — устало спросил Ян.

— Не знаю, — честно признался Влад.

Ян не разрешал дотрагиваться до печати. Ни магией, ни руками — словно боялся, что Влад что-то испортит и лишит жизни их обоих. Сейчас Ян поежился — в морге и впрямь было прохладно, — попытался опустить рукав рубашки ниже, чтобы скрыть печать, доходящую едва ли не до пальцев.

— Кажется, я понял, в чем тут дело, — постарался отвлечь его Влад. — Только не дергайся.

— Ты что собрался…

Влад невозмутимо разжал сведенные словно бы намертво челюсти существа, пошарился в пасти, скользнул пальцами под скользкий вялый язык. Наблюдающего за ним Яна аж перекосило — его лицо сообщало, что лучше бы Влад и правда резал и работал всевозможными щипчиками, валяющимися на подносе. Свободной рукой Влад взмахнул, заставляя магию откликнуться.

— Гадость какая, — признался Ян. — Ты уверен, что это не опасно? Надел бы перчатки…

Сжалившись над ним, Влад просто принялся выцарапывать нужную ему часть заклинания левой рукой, рассыпая вокруг быстро гаснущие искры. Наконец поддалось — Влад ликующе улыбнулся, чувствуя шершавый на ощупь пергамент в руке.

— Смотри, — протянул ему Влад вытащенный небольшой свиток, на удивление чистый и сухой. Пока Ян осторожно разворачивал бумагу, улыбнулся: — Хочешь фокус?

— Ну, — взглянул поверх бумаги Ян.

— Там написано «шем», да? — дождавшись кивка, Влад торжествующе улыбнулся. — Старая история про пражского голема, принцип тот же. Мы с одним товарищем как-то пытались на досуге… на спор, что ли, уже и не помню. Значит…

— Ты рассказывал, — оборвал поток ностальгических воспоминаний Ян. — Я все помню. Существо из иудейской мифологии, которое твой коллега пытался оживить, потому что верил, что во Влтаве какая-то особенная глина.

Влад склонил голову, почесал затылок:

— Хорошо, что ты так все хорошо запомнил… А я даже забыл, что рассказывал! Давай так. Насколько я был пьян по шкале от цитирования Писания до «дай ручку, золотце, погадаю»?

Мертвые не пьянели, но Влад хорошо притворялся. Они вдвоем играли в жизнь, и ему хотелось верить, что получалось убедительно.

— Стадия конспирологических теорий в стиле «Рюрика не было», — тепло улыбнулся Ян. — Только это ведь не из глины совсем, — указал он на существо. — Мышцы, органы, кровь, все на месте.

— Суть заклинания та же. Или ты мне не веришь?

Ян кивнул устало и обреченно, поняв, что легче не спорить.

— Осталось решить, что нам с этим поразительным открытием делать, — вздохнул Влад.

Снова потянулся к трупу, склонился над распахнутой пастью, словно втайне надеялся найти там еще что-то, но беглый осмотр ничего не дал. Он старательно отер липкие пальцы о короткую жесткую шерсть. Проделывал Влад это совершенно спокойно, поглядывая на зашитую уже грудь существа, словно прикидывая, не покопаться ли там уже лично. Нет, демонам, пришпоренным командором Гвардии, он доверял…

— Отвратительно, — кашлянул Ян, наблюдавший за ним.

— Да, похоже на меня, — легко согласился Влад. Отступил назад. — Еще кофейку, инквизиторство? Не, колдовать у меня сил нет, пошли.

Оставаться здесь еще дольше и впрямь не имело смысла.

Уверенно распахнув дверь, он почти врезался в высокого худого демона — местного лекаря. Тот медленно оглядел Влада, еще отирающего пальцы о подхваченную со стола грязную тряпку, застывшего за его спиной встрепанного Яна, общую обстановку: белые стены, белый потолок, белое все, кроме металлического блеска острых инструментов.

— Вы чего тут, в покойницкой… — протянул демон.

Кажется, Кара забыла его предупредить. Влад вздохнул. Неловко вышло.

Он определенно чувствовал направленный ему в спину мрачный взгляд, когда, склонившись к уху демона, торопливым шепотом рассказывал, что — они, нисколько не стесняясь в выражениях и размахивая руками.

— Ты чего там ему наговорил? — возмутился Ян, когда они отошли по коридору подальше от опешившего демона. — Войцек, зар-раза…

— Ничего такого, — открыто осклабился он. — Совсем ничего… Ну, приукрасил чутка. Придумал. Художник и так вижу, вот. Да не волнуйтесь вы так, господин инквизитор, вас и так все боятся!

Ян глухо застонал:

— Даже предполагать не хочу, что ты там выдумал, чудовище. Мне как в глаза ему теперь смотреть? Он же сейчас сам еще половину придумает! Из-за тебя часть демонов вообще считает, что я ем чьи-то сердца…

— Не чьи-то, а куриные, — поправил Влад. — Но кто же знал, что тот разговор на рынке так превратно поймут!

В ответ на его сердитое шипение Влад мог только широко улыбаться; сказать ничего не получалось из-за душившего искреннего смеха. Вылетая в жаркий столичный день, он с удовольствием думал, что сутки только начинаются и что впереди их ждет еще много работы.

***

На широком проспекте Ишим ненадолго задержалась, рассматривая небо над головой и подозрительно присматриваясь к тучке над горизонтом, медленно подползавшей к красному солнцу, пульсирующему светом. Издалека эти попытки закрыть громадное светило, сердечную мышцу неба, выглядели просто смешно. И все же маленькое черное облачко, словно состоящее из темного дыма, медленно скользило по небу.

Встряхнувшись, она уверенно зашагала дальше, отстукивая небольшими каблучками по брусчатке.

Она ничего не могла сделать с упрямством Кары, вынудившей тут же выписать ее из лазарета, не могла помочь с поисками источника всех бед. Оставаться в замке, где носились гвардейцы с поручениями, где хрипло спорила с кем-то по амулету связи Кара, не было никаких сил, и Ишим бросилась на улицу. Долго гуляла по Столице, нисколько не потревоженная ярким палящим солнцем и зноем, от которого, казалось, воздух стекленел и становился недвижимым.

Ноги сами вывели ее на базарную площадь. Ишим прошла меж торговых рядов, отстраненно улыбаясь, приостановилась возле шатра с тканями всех существующих оттенков, пропустила небесного цвета отрез меж пальцев и не почувствовала тяжести.

— Ишим! — вдруг настиг ее радостный возглас.

Она не сумела увернуться от жарких объятий, задохнулась от сладких духов, ударивших в нос. Вокруг закружилось все: рыжие непослушные волосы, легкое платье белого цвета, оборки по подолу… Ее прижимала к себе Джайана, супруга Вельзевула. Тихо улыбаясь, Ишим легко позволяла стискивать себя — по сравнению с обычной хваткой гвардейцев, когда похрустывали ребра, обвившие ее руки светской дамы были совсем не страшны.

— А я так боялась, что тебя ранили! — призналась подруга, отстраняясь. — Как Кара?

— Живая, — лаконично откликнулась Ишим. — Уже работает. Они сейчас все носятся, беспокоятся…

Она снова вернулась к разглядыванию тканей, осторожно касаясь вышитых драгоценными камнями рисунков. Странные узоры, расплескавшиеся по ткани, складывались в неведомые существа и растения. Склонив голову, Ишим молчаливо наблюдала за тем, как легкий ветерок колышет ткань; безбрежная синь шла легкими волнами, как самая настоящая река.

— Нравится? — спросила Джайана, чтобы нарушить молчание.

Ишим только покачала головой. Она не собиралась ничего покупать, даже не взяла с собой денег. Ее просто успокаивало свободное движение ткани, висящей перед ней, она знала: если сдернуть ее, закатать в рулон, отдать швеям, чтобы те истыкали нежное полотно иглами и булавками, все очарование сразу же пропадет.

Мельком она видела продавца, который, несомненно, присматривался к двум демоницам, задержавшимся возле его товара. Должен был уже понять, что они так и уйдут, ничего не взяв, но не мешал им любоваться.

— Вельзевул говорил, Гвардия в опасности, — тихо говорила Джайана, убедившись, что никто на них не смотрит. — И вот на вас напали. Должно быть, он что-то знает, но не говорит.

— Но почему он не предупредил нас? — уточнила Ишим, сама удивившись прозвучавшей в голосе стали.

— Это какое-то проклятие, — беспомощно призналась Джайана; она нервно сжимала пальцы, словно хотела повертеть что-то в руках. — Оно не дает ему говорить, не дает написать об этом, ничего! Я спрашивала, во что он ввязался, но… Я уже не знаю, что думать! Но если что-то случится, знай, что мы никогда не желали никому зла…

Медленно кивнула Ишим. Покосилась на подругу, на встрепанные ее рыжие кудряшки, заглянула в светлые васильковые глаза; Джайана стояла, беспокойно вертя кисточкой хвоста, чуть касалась переброшенной через плечо легкой воздушной ткани, защищавшей голые плечи от прямых обжигающих лучей, выпускала ниточки по краю, задевая острыми ногтями.

Ишим отвлек шорох, который она с удивлением уловила сверху. Почти ожидая увидеть там Кару, мягко приземлявшуюся возле нее, демоница подняла голову, но ничего не смогла рассмотреть. Только маленькое облачко, достигшее наконец солнечного диска, темнело точно у него посередине, словно проеденная в сочном яблоке дыра.

Она определенно чувствовала чей-то зоркий взгляд на себе. Неприятный, чужой. Удивительно, но Ишим определенно могла бы сказать, если бы Кара послала за ней пару незанятых гвардейцев. Тут было нечто иное.

— Он писал наемникам, — сказала Джайана вдруг, виновато взглянув на Ишим. — Не знаю, может быть, нанял кого-то. Я не спрашивала, только передала письмо слугам, не посмотрела… Он так страшно глядел, что я почему-то подумала, медлить нельзя…

Ишим все не могла отвлечься от невнятного шороха крыльев. Джайана будто бы его не замечала, но она сейчас не увидела бы вообще ничего. В страхе переминалась с ноги на ногу и не отваживалась взглянуть в глаза Ишим.

— Ничего, все выяснится, — постаралась успокоить ее Ишим, внезапно ощутив себя взрослее и сильнее этой демоницы. — Если будет нужно что-то, мы всегда поможем. А пока, — оглянулась она по сторонам, — давай посидим где-нибудь, кофе выпьем. Знаешь, какие тут вкусные пирожные? — ничуть не притворяясь, разулыбалась она, потянув Джайану за собой, к ближайшему ресторану. — Заодно расскажешь, как там семья…

И в последний раз быстро взглянув наверх, Ишим вдруг заметила мелькнувшую над ними птичью тень, удивленно остановилась на мгновение.

Но больше, как ни всматривалась, ничего не различила.

***

Самаэль сидел на резной лавочке рядом с Карой, рассматривая свежие могилы на заднем дворе гвардейского замка. Раньше здесь было что-то вроде еще одной тренировочной площадки, пока Кара не приказала устроить кладбище: у нее не было столько солдат, чтобы они не поместились на плацу возле арсенала, а вот мертвецов всегда хватало… Тихое место для тех, кто уже отслужил свое и нуждается в покое. Оставалось лишь высадить несколько чахлых деревьев, создавая видимость садика, насколько это вообще возможно в граничащей с пустыней Столице.

В Эдемском саду не было могил, в Аду никого не хоронили — бросали гнить в пустыне. Их мир — сам по себе большое общее кладбище.

Однако времена, как любили говорить в Гвардии, меняются.

— Жалко, сирень не посадить, — невпопад вздохнула Кара, отодвигаясь на край, под тень дерева с темными, какими-то ненастоящими тяжелыми листьями.

Она не видела, как Антихрист кивнул, только почувствовала. Голова снова слишком разболелась, чтобы вертеть ей по сторонам; дворцовый врач — костлявый до невозможности демон, от которого нестерпимо несло кровью, — настоятельно советовал воздержаться от любых резких движений. Задумчиво потирая затылок, Кара только подсчитывала, через сколько дней снова можно будет действовать.

Что ж до сирени… Они оба отлично помнили, как бушевала сирень на ветру, когда горели Небеса. Как тогда, двадцать пятого мая, они оказались в мире людей, окровавленные и уставшие, ощущающие, что потеряли все и сразу. Тогда то ли началась новая жизнь, то ли безвозвратно ушла старая, Кара пока до сих пор не определилась.

— Жалко, — согласился Самаэль наконец. — Отец передавал соболезнования. Просил прощения за то, что не может сам их выразить.

Люцифер не дал ей обычной свободы действий, даже не удостоил вниманием. Занимался тем, что латал дыры в собственной защите, нанимал магов — восстановить Дворец как можно скорее, чтобы тот не стоял доказательством их общего проигрыша прямо посреди Столицы. Послал вместо себя сына, чтобы тот исполнил долг.

Да, она злилась. Давно лелеемая обида поднималась снова, когда не просили, и Кара мало что могла поделать.

Долго посмотрев на сидящего рядом юношу, Кара вздохнула. Он был и без того слишком похож на Люцифера и лицом, и даже голосом — нет нужды напрягать воображение, чтобы представить, что с ней говорит лично Сатана, заглядывая в глаза в ожидании ответа.

Нет, все же не то. У Люцифера взгляд не такой светлый и яркий, да и сложно ожидать подобного участия от существа, первым пережившего Падение и поднявшего Ад за собой. Ад, который все только и стараются разрушить… она и сама не лучше.

То, что мы любим больше всего, мы пытаемся уничтожить. Кажется, от Влада она это слышала.

Иногда Каре казалось, что Сатане надоест Гвардия, что он поймет, какую ошибку совершил, оставив их в живых и дав власть. Однажды он забудет швырнуть кусок повкуснее своей безумной своре, раз в несколько лет заходящейся яростным лаем, и тогда голод перевернет их разум, выломает святую установку — «хозяина не кусать», и лицо Самаэля — лицо Люцифера — окажется под их клыками.

Проходясь языком по пересохшим губам, Кара чувствовала вкус крови.

— Когда в следующий раз нападут, мы будем готовы, — прикрыв глаза и откинувшись на спинку лавки, бормотала Кара. — Больше никто не погибнет. Больше не придется хоронить и читать речи над могилами, больше — нет… Дальше — только крик и стон.

В ответ — молчание больше настороженное, чем вежливое. Кара будто бы слышала стук его сердца, с легкой улыбкой выбивая пальцами тот же ритм по дереву скамейки. Самаэль боялся.

Если закрыть глаза и приложить минимум усилий, можно вообразить, как такой же страх мучает самого Люцифера. Уже скоро…

Поперхнувшись кровью, снова подкатившей к горлу, Кара едва не закашлялась в голос. Сглотнула, не глядя на Самаэля.

Она хотела мести — отправилась бы мстить сама, одна, лишь бы не подставлять спины своих гвардейцев. Ее трясло от необходимости что-то сделать, стесать кожу на костяшках о лица тех, кто встал против Гвардии. Кинуться в бой самой, по привычке яростно и безотчетно. Ей не нужно было доказывать что-то себе или Люциферу, она только хотела справедливости.

Око за око — закон, вытесанный на камне, негласно действовал и в Аду.

От необходимости сделать хоть что-то, чтобы жертвы были не напрасны, Кара готова была очертя голову броситься куда угодно — сражаться с кем угодно. Было не с кем. Люцифер боялся новой войны — да и она боялась, если только не воевать ей одной. И он, может, мудро поступил, что не позволил ей начать рейды по домам Высших, но от отчаяния Каре хотелось выть в голос.

Ей не давали действовать, цепь держала крепко. Но она уже чувствовала, как звенья ее расходятся, предвещая близкую, желанную свободу. Может, однажды…

Как тогда, как в последний раз, в погоне за мигом, цепные псы Люцифера сорвутся с места, проклиная ошейники, вгрызающиеся в кожу. Сорвутся, они, вынужденные выть на переменчивую светлую луну, день за днем забывать свою войну.

Раны прошли, кости срослись заново и иначе, глубокие шрамы забелели узором над сердцем и на нем же, и они поменялись сами. Посмотришь в зеркало — не узнаешь, будешь касаться лица с испугом и затаенной надеждой, что маска слезет, как старая змеиная кожа.

Дети Апокалипсиса, оставшиеся там, на устроенном ими пепелище. Остатками души желающие быть там навеки и калечным телом.

Смерть или искупление. Бог или Тьма.

Ей не хватало редких погонь, когда хозяин чуть отпускал поводок, и растерзанных жертв на пути. Ей не хватало этих клятв и обещаний. Ей не хватало кислорода, когда песок забивал глотку и хрустел на зубах.

— Скоро, — улыбнулась она кровавой улыбкой. — Скоро.

И гвардейцы, конечно, не слышали ее шепот. Но Самаэль — дитя Люцифера с его лицом — содрогнулся.