Ян заметно вздрогнул, когда громко и резко, будто неожиданно включенное радио, заиграла музыка, разлившаяся по большому, хорошо освещенному залу. Ударило в голову неприятно и тяжело — он покосился на спокойно продолжающего с кем-то беседу Влада, но тому, казалось, вовсе не было никакого дела до прокатившегося по залу стона инструментов. Музыку, как и большинство слов своей собеседницы, он пропускал мимо ушей.

Когда-то Влад, по своему обыкновению, небрежно бросил что-то вроде: «Чтобы понять, что можно найти в этой жуткой музыке, звучащей отчаянным страданием, нужно родиться демоном». Яна она определенно вгоняла в тоску, но все остальные в зале не замечали этой тяжести, словно такая музыкальная агония была для них самым обычным делом. К некоторым сторонам Ада Ян никогда не смог бы привыкнуть.

Влад, сердито поправляя застегнутую под горло форменную рубашку, неестественно улыбался демонице в пышном черном платье, усыпанном мелкими камнями всех расцветок. В улыбке Войцека было больше оскала и неприкрыто демонстрируемых клыков, чем вежливости, однако щебечущую девушку это не смущало. Буквально повисая на руке Влада, прижимаясь как можно ближе, она тщетно пыталась привлечь внимание, но он расчетливо разглядывал что-то под потолком.

Взглянув туда же, Ян только сердито зажмурился, когда глаза заслепил ярчайший свет многоэтажных массивных люстр. Над ними простирался прозрачный стеклянный купол и необъятное темное небо.

Не находя себе места, Ян метнулся за бокалом вина, сняв его с подноса, который несла невысокая светловолосая демоница. По-лисьи улыбнувшись, девушка тихо советовала или желала что-то на архидемонском — Ян ни слова не разобрал за громким воем инструментов. Хотел переспросить, но демоница вдруг, заметив вязь магических татуировок на его правой руке, исчезла в пестрой толпе, только мелькнула напоследок кисточка хвоста.

«Говорил же надеть перчатки, — раздался в голове насмешливый голос Влада. — Всех девушек так распугаешь, господин инквизитор…»

Ян с досадой коснулся виска, чувствуя слабую боль из-за протянутого без амулета заклинания. Кто-то оглянулся, зашуршал шепот — не слишком-то скрываемый. Вспышку телепатического заклинания для Высших уловить проще простого, но Владу было совершенно наплевать на то, что о нем подумают. Как и Яну, который наотрез отказался скрывать контрактную печать.

«Так что, тебе помочь, распугать? — в отместку хмыкнул Ян. — Если эта милая демоничка повисит на тебе так еще немного, придется на ней жениться — как честному человеку».

Чуть зашипев — то ли с досады, то ли просто так оборвалась связь, — Влад замолк. Потом Ян краем глаза заметил, как тот ощутимо двинул плечом, стряхивая с себя настырную демоницу, но в итоге и вовсе потерял их из вида.

Объявили танцы — все расступились, высвобождая место, заиграло нечто более мелодичное. К удивлению Яна, Влад там мелькнул с все той же демоницей в черном. Шли в менуэте или чем-то подобном — Ян мало что смыслил в светских танцах, поэтому только заинтересованно наблюдал, как двигается Влад. Уверенно, но хлестко, раздраженно, быстро, будто приглашение демоницы было ему в тягость. Он хватал ее за руку не чувственно и аккуратно, как прочие, а с показной небрежностью.

Дробно били каблучки, играла пронзительная скрипка, и никто не замечал словно взбесившегося Влада. Закружив, Войцек повел партнершу в другой конец залы, и Ян на миг увидел его злую усмешку и растерянное личико бедной девушки.

Менялись: Влад скользнул в сторону, но потом каким-то хитрым способом опять вернулся к демонице, испуганно подавшей ему руку. «Актер», — про себя цыкнул Ян. Ему даже было жаль девушку — и какой черт ее тянул…

Местное пряное вино пьянило только с первого глотка, потом успокаивалось, оставалось приятным жаром в груди, но голову не кружило. Зато от мелькания пестрых одежд у него перед глазами почти помутилось, и Ян отошел дальше. Незаметно осматриваясь по сторонам, осторожно скользнул по периметру зала. Вокруг шумели Высшие, разодетые в настолько разнородно-яркие одежды, что в черно-серебряной форме среди них было нелегко затеряться. Играла музыка — стон мучимых струн, гортанный крик вокалисток…

Заметив Кару и Ишим, стоящих возле высокого трехрогого демона, Ян кивнул командору — на первый взгляд все было спокойно. Широко усмехаясь, Кара свойски опиралась на демона, размахивала бокалом с чем-то темным, рискуя облить собеседника. Тихо звенел смех Ишим. Улучив момент, когда демон с выражением вежливой подобострастности склонится перед женой командора, делая комплимент чему-то — наверняка легкому алому платью, — Кара весело подмигнула Яну.

— Затишье перед бурей, — хмыкнул Влад, появившийся позади.

Демоны танцевали, кружа в центре, как стервятники над бездыханной добычей. Еще даже не закончили круг — а он, слишком радостный, стоял рядом. И, насколько Ян знал Войцека, эта ухмылочка не предвещала ничего хорошего.

— Ты ушел посреди танца? — ошарашенно пробормотал Ян.

— О да! Раньше за такое на дуэль вызывали, а теперь…

— Чудовище, — тихо проворчал Ян, стараясь не улыбаться так явно.

Самодовольно усмехаясь — он едва не мурчал, явно испытывая от происходящего наслаждение, — Влад кивнул. Снова открыв рот, Ян задохнулся, не найдя что сказать.

— Надо было видеть ее лицо… — мечтательно зажмурился Влад.

У Яна и правда голова шла кругом — он не понимал этой игры и считал ее бесчеловечной.

Влад, как стоило ожидать, уже разлохматил волосы, рванул ворот рубашки, привычно расстегивая пару пуговиц, и закатал рукава по локоть, обнажая татуировки. В зале не было жарко из-за открытых балконов, но форма Влада душила примерно столько же, сколько Яна звенящие кругом комплименты и учтивые слова.

— Они скучные, — честно признался Влад. — Много шелка, блеска, украшенные жемчугом прически, литры цветочных духов… а вот души, настоящего чего-то нет. И дело даже не в том, что они демоны. Только и делают, что пытаются утвердиться перед подружками, вешаясь на гвардейцев. Жалкое зрелище.

Он презрительно фыркнул, оглядывая мелькающих вокруг демониц. Странно двинул запястьями, будто бы хотел начать боевое заклинание, но смог вовремя остановиться.

Еще громче вдруг вспыхнула музыка — Ян изломил шею, пытаясь рассмотреть в ярком сиянии осветительных огней оркестр, играющий на верхнем балконе. Объявляли второй танец — первый прекратился, пока они с Владом говорили. В центр зала скользнула пара — хозяин этого замка, сложное имя которого Ян и не попытался запомнить, вместе с демоницей в настолько прозрачном белом платье, что присутствие его было чисто формальным.

Ударили по мраморному полу каблуки девушки, закружилась невесомая юбка. Еще одна и еще — дамы тянули своих спутников следом за хозяевами приема, увлекая в цветастую круговерть.

— Украсть Ишимку, что ли… — вздохнул Влад, взглядом ища их с Карой. — Куда они запропастились, ты не видел?

— Не натанцевался?

— О-о, нет, — рассмеялся он. — Не поймешь, пока не попробуешь.

Ян слабо от него отмахнулся. Он не умел танцевать, смущался, путался в ногах, разом теряя точность движений, воспитанную в нем уроками фехтования. В современной человеческой жизни же это умение никак не могло пригодиться, и потому практичный Ян никогда не стремился его отточить… Но, когда он видел, как горят глаза Влада в такие вечера, сомнения начинали его грызть.

Среди танцующих Кары и Ишим не было. За кружащимися парами Влад пока предпочитал наблюдать с расстояния, чуть прищурясь по-кошачьи, как затаившийся хищник — он словно ожидал, когда же очередная демоница предложит ему тур, а он радостно согласится, обрекая ее на свою невыносимую компанию. Возможно, так Влад хотел по очереди отбить охоту с ним связываться у всех аристократок. Но больше никто в его сети не попался; Влад снял со столика, укрытого бежевым шелком, бокал вина, когда Ян не дал отобрать свой, и отпил большой глоток. Мертвый, он почти не пьянел.

Ишим неожиданно выскользнула из толпы, оказавшись напротив них. Ян присмотрелся, пытаясь различить, раскраснелись у нее щеки или дело в румянах, но так и не понял. Выглядела демоница на редкость очаровательно — и радостно было пересечься с ней среди всех незнакомых лиц. Ян перевел взгляд на следующую за ней рыженькую кудрявую демоницу, узнавая в ней супругу Вельзевула — кажется, ее звали Джайана. Самого Короля рядом видно не было, но, вполне возможно, он вел пространные беседы о политике в своем кругу.

Джайана взволнованно оглядывала их — самому Яну достался только вежливый кивок, но на Влада она смотрела с какой-то тихой надеждой.

— Рада видеть, капитан Войцек. — Джайана замолчала. — Или лучше… Владислав?

— Просто Влад, — отмахнулся он. — Я не стою этих церемоний, миледи.

Он улыбался, но какое-то незнакомое выражение прозвучало в его словах. Джайана медленно кивнула; звякнули изящные золотые украшения на ее рогах. Она смотрела на Влада странно — словно бы с опаской, недоверчиво, ожидая что-то от него, как от какого-нибудь полуприрученного зверя. Вполголоса она сказала ему фразу на архидемонском, и у Яна вдруг зазвенело в ушах, и он не разобрал ни слова, когда Влад широким жестом взмахнул рукой, держа ее точно напротив лица Джайаны. Брызнули в стороны алые искры, руку Яна с печатью страшно заломило.

На несколько минут он просто выпал из мира, исчез, растворился где-то за гранью. Когда же снова смог видеть, заметил лишь, как потирает глаза Ишим, а Влад гасит заклинания, слетающие с его рук. На них учтиво не оборачивались, но вслед Джайане, низко поклонившейся, прежде чем отойти от них, смотрели долго и шептались.

— Ты что сделал? — чуть нервно спросил Ян, практически чувствуя какие-то неприятности, в упор смотрящие на них из будущего.

— По сути, благословил, — пожал плечами Влад, отпивая вино. — Не ее, дочь. Не бери в голову, вроде традиции местной. У любого уважающего себя Высшего есть крестный-маг… Но любопытно, что она выбрала не какого-нибудь маркиза или графа, а пошла к Гвардии, — польщенно, но и настороженно произнес Влад.

На что мог благословить Войцек, Ян даже не догадывался. Но жест был вполне в его духе — на глазах у скучающих аристократов, среди переполненного зала, когда отовсюду чувствуются жадные взгляды, так просто, без лишней учтивости, взмахнуть руками и прогреметь древним заклинанием. И показать, что семья Вельзевула — друзья Гвардии, а потому на них опасно точить зуб. А то можно вообще без челюсти остаться.

А Влад знал же, что если что-то пойдет не так — они все погибнут здесь. И гвардейцы, и Джайана, и остальные гости. И потому его игра казалась еще более наглой и самонадеянной. Ян буквально кожей чувствовал, как слишком долго тянется время — прием начался уже давно, но наемники Андрамелеха так и не появились.

Все, кто был посвящен в то, зачем сюда явились гвардейцы, старательно делали вид, что все в порядке.

— Да уж, Влад у нас от скромности не помрет, — улыбнулась Ишим. — Кто-то хотел меня пригласить или я ослышалась? — деловито заметила она. — Кара беседует с всякими важными персонами, так что, думаю, я свободна.

— Прекрасно, — хмыкнул Влад, отставляя в сторону бокал. Церемонно склонился, чуть заносчиво улыбаясь: — Миледи.

Тонкая ручка Ишим казалась бледнее по сравнению с его. Кивнув Яну и шепотом посоветовав не скучать, Влад неумолимо утянул ее в круг танцующих — быстро поймал мелодию, влился в слаженный ритм, уверенно закружил Ишим. Типичное и известное всем раз-два-три в исполнении Влада Войцека выглядело опасно — слишком хищничьими были движения. Но не так, как с той демоницей в черном; Влад был предельно аккуратен, словно танцевал с фарфоровой балериной, с величайшей драгоценностью, которую можно разбить неосторожным движением, и улыбался ей искренне, сверкая глазами.

Нельзя было не сравнивать его магию с этими танцами — выверенно, но легко, будто бы показательно небрежно. Краем уха слыша шепот среди прекрасных дам, столпившихся неподалеку и показывающих клычки, Ян следил за взвихряющимся алым платьем Ишим, за переливанием мелких брызг самоцветов на подоле. Ишим восхищенно улыбалась, захваченная танцем, но Влад смотрел поверх ее острых рожек почти слепо, увлеченно, полностью завороженно…

Пить Яну больше не хотелось, закуски на столах тоже не особо привлекали. Он хотел отставить так и почти полный бокал, но не стал — нервничая, теперь лучше понимал потребность Влада что-то непременно держать в руках. Постоянно оглядывался по сторонам, на окна, на потолок, проверял на поясе кинжалы. Когда же…

На каждом таком празднике он чувствовал себя чужим. Среди блеска огней и буйства красок, среди смеха и музыки он не мог найти себе место — это было слишком странным, неземным для него, куда ни глянь — смотрят свысока и снисходительно улыбаются… И дело не в рогах и хвостах, не в чарующей магии Преисподней, а в том, что разговоры тут напоминали паутинные сети.

— Предпочитаете наблюдать, а не веселиться? — спросили приятным женским голосом откуда-то справа.

Демоница была примерно его роста, худощавой, в простеньком по сравнению с остальными белом платье. Темные волосы, в распущенном виде едва достигающие плеч, были собраны в прическу, создающую впечатление, будто ее голову венчала аккуратная корона; вплетенные в нее серебряные украшения только подчеркивали это сходство. Короткие черные рожки были вовсе не заметны, если не присматриваться.

Она, по первому впечатлению, тоже была какой-то нездешней, выделяющейся среди остальных. Чужой.

Наблюдая за танцующими, девушка провела рукой по ключицам, словно пыталась нашарить что-то — кулон или подвеску, — но вовремя спохватилась. Поежилась, словно от холода, улыбнулась Яну. Он был поглощен размышлениями о скором нападении и не понял сначала, что девушка остановилась не просто так, чтобы бросить одну кокетливую фразу. Она выжидательно посмотрела на Яна.

— Мы не знакомы, — признал он. — Ян. А вы?..

Он по-гвардейски отдал честь, намеренно показывая татуированную руку, но девушку это нисколько не отпугнуло. Она только вежливо улыбнулась, пройдясь внимательным взглядом по сложному переплетению черных линий.

— Не так важно, каково мое имя. Не может ли дама остаться неназванной? — она тонко улыбнулась. — Если сегодня я не могу спрятать лицо за маской — а я, признаться, так люблю балы-маскарады! — позвольте хотя бы не смущать вас звуками своего не самого изящного имени. Если угодно как-то меня называть, можете обращаться ко мне просто — Заря. Прекрасна как солнце — один неумелый кавалер очень уж часто повторял это мне…

Он молчал, впечатленный речью, явно придуманной прямо здесь, с ходу, а не кропотливо подготовленной — глаза девушки горели восхищенно и ярко. Она не была похожа на тех демониц, что висли на Владе; сильно напоминала знакомых ему девушек из гвардейцев. И манерой говорить неуловимо походила на Влада, разражавшегося такими же пылкими речами.

— Так все же, почему вы не танцуете? — заинтригованно посмотрела на него Заря. — Мне кажется, у вас неплохо получилось бы.

— Не умею… Как-то, знаете ли, прекрасно обходился без этого.

— Но ведь так просто научиться, — легкомысленно отозвалась она. — Попросили бы у своего друга, за которым вы так пристально следите. — Заря тоже посмотрела на Влада, заставляя Яна замяться, выдумывая какое-нибудь объяснение — и размышляя, нужно ли оно. — Как интересно, — продолжила Заря. — Так значит, вы тот самый инквизитор, о котором болтают столько всячины. Мне всегда было интересно, почему вы все еще живы, что в вас такого исключительного…

— Это лучше спрашивать не у меня — я мало что делаю для сохранности своей жизни. Скорее, даже наоборот. Обычно меня выручают друзья.

Он продолжал смотреть на Влада, с удивлением отмечая пару неловких движений — их никто, кроме Яна, и не увидел, но он хорошо успел Войцека изучить. Отвлекшись от Ишим, он слишком явно вывернул голову, оглядываясь назад. Ян не знал, то ли послышавшийся ему смешок был игрой воображения, то ли Влад снова вклинился в его мысли.

«Скоро», — и впрямь вмешался в мысли голос. Не Влада, но Кары — приказной тон командора; вспыхнул амулет на запястье. Словно резкий крик в тишине, он сразу заставил Яна собраться и приготовиться к битве.

— Отойдите, — попросил демоницу Ян.

— Что? — изумилась она.

— От меня.

— Оу, — удивленно моргнула Заря. — Вот это было невежливо.

— Так будет безопаснее, — доступно объяснил Ян. — Скоро тут начнется весьма неприятное действо, от которого вам лучше держаться подальше.

И правда — Влад вдруг замер, остановив Ишим на половине движения, прислушиваясь к чему-то, скрытому за музыкой; изломил пальцы, сыпанувшие искрами. Мелко дрогнул замок — среди чутких демонов прокатился еще тихий вскрик.

— Занятно, — согласилась Заря, высоко задрав голову.

— Что?.. — едва успел начать Ян, тревожно оборачиваясь, когда Влад, еще секунду торопливо шептавший что-то застывшей на месте Ишимке, вдруг исчез из вида, рывком бросился к нему.

Точно ударил, ткнув лицом в пол и повалив куда-то под стол, сам навис над ним.

— Лежи тихо.

Своротив скатерть, он умудрился разлить вино — Ян почувствовал, как промокает правый рукав. Ударившись челюстью о пол, он шипел, отплевываясь от наполнившей рот крови. И тут купол брызнул крупными стеклянными осколками, издав громкий пронзительный звон. Те, кто еще был на ногах, торопливо разворачивали защитные заклинания и телепорты. Были готовы — только поэтому никто не погиб сразу же.

Оборвалась музыка, с балкона полетела какая-то поломанная скрипка; повезло, что не сам музыкант. Обе люстры упали с потолка, громадой обрушившись на столпившихся внизу демонов — загремел отчаянный крик боли. Мелкие осколки осыпали Яна сверху; он попытался подняться, встряхнуться, чувствуя, как мелкая стеклянная крошка путается в волосах и сыплется за шиворот.

Его бесцеремонно впечатали в пол, чуть не заставив проехаться щекой по осколкам. Точный удар по лопаткам заставил заорать в голос, но крик смешался с десятками других. Над головой торопливо шептал заклинания Влад, возле самого лица опадали на пол крупные алые искры, в глазах рябило.

— Когда я говорю «лежать» — лежать! — рыкнул на ухо Влад, видя, что Ян снова пытается подняться.

— Еще скажи, что все по плану, — безнадежно простонал он. Откуда-то по залу прокатился низкий горловой рев — не то демона, не то чего-то еще, но Ян как-то сразу передумал выяснять, в чем дело.

Сверху, через неаккуратную дыру в потолке, упало несколько фигур в черном. С помощью магии по-кошачьи приземлились на все лапы, тут же порывисто вскочили и бросились с короткими кинжалами на ближайших Высших, не успевших исчезнуть во вспышках. Блеск магии ненадолго ослепил Яна, но, когда он смог продрать глаза и избавиться от белых пятен, отпечатавшихся на сетчатке, увидел кинувшегося ближе демона с намотанным на лицо черным платком.

Кара сражалась в противоположном конце зала — различить ее можно было только по доносящимся оттуда глухим вскрикам.

Впереди мелькнула алая юбка, по подолу расшитая самоцветами, взметнулась пожаром, загорелась блеском тысяч солнц. Ишим встретила нож на две рапиры, ловко отбив его, закружилась часто, как балерина, только дробно ударяли о паркет туфли на низком каблуке. К круговерти этой, грозно ощетинившейся остриями рапир, сунулась пара нападавших, но тут же отпрянула. Один зажал глубокую рану в животе, застонал, и Ишим точным ударом в сердце добила его, обрывая скулящий звук.

Повернулась ко второму — они ненадолго сошлись, блестя и гремя выпадами, быстрыми, молниеносными. Ишим, в бальном платье, приковывающем взгляд, танцевала с ним, необычайно ловко управляясь с двумя клинками сразу. Била одним, отскакивала, сразу атаковала с другой руки — несмотря на явное мастерство противника, смогла вымучить, обмануть, ударить в бедро.

— Стой, не убивай! — вклинился Влад, видя, как она налетает фурией, чередуя быстрые удары с защитой, уходит в финт. — Ишим!

Она обернулась — это едва не стоило ей серьезной раны, но Ишим успела отскочить подальше, рывком назад, едва не падая, но удерживая равновесие с помощью хлестнувшего хвоста.

Поднявшись, раскинув руки, Влад быстро читал заклинание. Демон в черном закатил глаза, ноги у него подкосились, и он нелепо рухнул среди осколков и обломков.

— С ума сойти, — выдавил Ян, наконец почувствовавший свободу. Он ошарашенно смотрел на Ишим, скромно утирающую клинки от густой черной крови — для этого, жалея платье, она сняла с нападавшего скрывавший его лицо шарф. — Ты…

Сзади с характерным звуком, шорохом крыльев, приземлилась Кара, тяжело дышащая после короткой схватки. В зале было необычно тихо и пусто — заранее предупрежденные Высшие мгновенно испарились, как только почуяли опасность, немногие оставшиеся помогали разбираться с наемниками.

— Да, Ишим у нас грозный демон, — хмыкнула Кара, быстро обнимая еще грозно глядящую Ишим. — Страшитесь, смертные… Эй, ты где рапиры-то достала?

Ишим кивнула куда-то в центр зала, где под люстрами лежали те, кому не повезло отбежать в сторону. Ян старался не задерживать взгляд на телах, выбирал из волос стекло, иногда царапая руки и тихо ругаясь.

— Жертвы есть? — неожиданно спустилась сверху Габриэль — зашуршали две пары архангельских громадных крыльев, сверкнули пуговицы на светлом мундире, прищурились золотые глаза. Оглянулась, с досадой зашипела: — Кара, мы обещали, что разрушения сведутся к минимуму, что все успеют эвакуироваться… Что скажет Люцифер?

— Я знаю, что он скажет, но при Ишимке озвучивать не буду, — вызвался Влад.

Хрипло вздохнув, взмахнул руками, разливая неяркое теплое сияние в разные стороны. Ян замер, чувствуя приятное покалывание в исполосованных мелкими стекляшками ладонях; ушла боль из отбитой челюсти, перестали саднить лопатки — кажется, он ненадолго блаженно замер, не веря скорому избавлению от боли, потому что заслышал тихий смешок Влада. Войцек напряженно следил за тем, как гвардейцы помогают раненым демонам выбраться из зала.

Ненадолго весь замок наполнился громкими тревожными криками, в которых Ян совершенно потерялся — его всегда сбивала чужая боль, он просто не мог думать ни о чем другом, пока видел, как из-под завалов достают ту самую демоницу, висевшую на Владе. Девушка была вся в крови, почти неразличимой на ее черном платье, часто дрожала от боли и всхлипывала.

— Погибших трое, — необычайно бодро рапортовал Ройс, появившийся будто из ниоткуда. — Габри, не волнуйся, демоны таки очень живучи, подумаешь, пара стекляшек сверху грохнулась…

Бес столь же быстро исчез в круговерти из черно-серебряных мундиров, медиков и стонущих демонов, не успел никто ничего переспросить. Кара нахмурилась, окликнула его пару раз, но он вместе с незнакомым Яну демоном уже помогал сдвинуть люстру, не слушая ее.

— Так, а чего я стою-то? — вдруг встрепенулся Влад. — Может, тоже помочь?

Правда, то, как он качнулся, напрочь испортило эффект от его слов. Скрипя зубами, Влад уткнулся в вовремя подставленное плечо Кары, бормотал что-то про лечебные заклинания, которые отнимают кучу сил. Ян в немом удивлении замечал, как с рук Влада стекают отблески света — он до сих пор не разрывал заклинаний, не давая большей части демонов в зале истечь кровью.

— Что там, кстати, за девица, которая с тобой говорила? — слабо спросил он, обратившись к Яну. — Куда она делась-то…

Кара неразборчиво хмыкнула что-то в ответ, позволяя Яну подхватить начисто вырубающегося Влада, и отошла к гвардейцам, пытающимся что-то сделать с люстрами.

Через пару минут, с силой загребая крыльями воздух, они с Габриэль старались вздернуть тяжеловесные конструкции вверх, помогая вытащить из-под них какого-то молодого Высшего. Справившись, Кара вернулась и велела, чтобы Влад снял все еще удерживаемое заклинание. Тот нехотя отпустил плетение — и охнул, протяжно застонав, когда эта ноша свалилась с его плеч.

— Я думал… будет проще, — сознался Ян, виновато поглядев на Кару. — Все это…

— Никогда не бывает. Работа у нас такая — безжалостно ломать хребты сеятелям богов и людей. Рубить их, пока они не падут. А служба эта, как ты понимаешь, одна из самых опасных в Аду, — просто закончила Кара.

И снова пошла помогать тем, кому не повезло.

***

Они не собирались щадить пленницу, которую тащили за собой, утягивая вслед за мерно ступающими конями за веревку, привязанную к луке седла. Надежную, толстую веревку, которая наверняка пребольно врезалась в тонкие запястья, когда они ускоряли темп. Девица в темных одеждах пыталась ровно плестись следом, но спотыкалась поминутно — была ранена в ногу, с трудом не отставала. Кара с раздражением оглядывалась на нее, понимая, что еще немного — и она будет готова тащить ее волоком.

Она несказанно радовалась, что пленнице не разнесло голову, как только ее схватили, как это было в прошлый раз, но в то же время такая перемена настораживала. Что если это ловушка? А вдруг нападение никак не связано с Андрамелехом, а просто кто-то из соседей решил под шумок убрать маркиза Гамигина — такое случается…

Несмотря на то, что Гамигин был дружен с Шаксом и его компанией, он поклялся Каре, что ничего не знает о заговоре; та и не поверила бы ему, если бы Высший с удивительным рвением (возможно, приданным количеством солдат в черном, явившихся к нему поболтать с глазу на глаз) принес клятву на крови. Однако в его доме собралось много Высших, и большую часть из них Кара подозревала…

Но это все выяснится позже — пока нужно было доставить девчонку в гвардейские казематы.

— У моих магов хватит умения, чтобы ты оставалась живой, пока мы не достигнем замка, — оглянувшись, крикнула Кара словно бы невзначай. — Так что советую пошевеливаться!

Она даже не прикоснулась к поводьям, но чуть сильнее сжала коленями бока коня, и тот пошел быстрее, постукивая когтями звериных лап по мостовой. Пленница прошипела что-то в ответ, но ускорила шаг, очевидно, боясь проехаться по дороге лицом.

— Командор, — рыкнул кто-то. — Остановитесь.

Едущие по обе стороны от нее гвардейцы напряглись, но Кара успокоила их небрежным жестом: «Все под контролем, не дергаемся, улыбаемся…» Она внимательно оглядела заступивших им дорогу демонов при доспехах — полном боевом облачении со знаками отличия личного легиона Сатаны, что льстило, — и оружии, которое они пока что не вынимали, но явно держали под рукой. Безошибочно найдя среди них командира, Кара вежливо улыбнулась, чуть склонив голову, как и ее сопровождающие. Пленница харкнула кровью под ноги, но на нее не обратили внимания.

— Проблемы, Риз? — непринужденно поинтересовалась Кара. — Нарушаем общественное движение?

Гвардейцы рассмеялись. Не злобно и не издевательски, просто, нисколько ни желая обидеть легионеров. Минуту назад они заметили, как по их приближению мерно идущая кобылка с молодым всадником резко рванулась в противоположную сторону. В остальном же в ранний час перед рассветом улица была пуста, а немногие прохожие старались держаться подальше от странной процессии.

Кара не рискнула перекидывать пленницу порталом. Это сэкономило бы им время, однако во время перехода демоница вполне могла вырваться, кинуться в пустоту… Кое-кто предпочел бы вечное забвение заключению у гвардейцев. Теперь, глядя в лицо Ризу, Кара с сожалением думала, что перестраховалась. Все наверняка прошло бы нормально…

Риз сухо улыбнулся, тем и ограничившись, лица же его спутников остались словно бы масками, а сами они напоминали застывшие статуи, какие ставят охранять изысканные помещения в дворцах Высших. Кара быстро окинула маленькую, но плотно сбитую группку взглядом. Шестеро. Их — трое. Но они верхом, что увеличивает шансы…

Тут Кара постаралась успокоить ускакавшую куда-то очень далеко фантазию: это свои. Не гвардия, не те, кому она подставила бы спину, но все же те, с кем приходилось работать и кто оправдывал доверие. Пока что.

Она смотрела на песок, тихо вьющийся у них под ногами. Темное небо уже начинало понемногу розоветь на востоке; еще немного — и первые лучи солнца осветят их доспехи так, что те заслепят ей глаза. Кара планировала разобраться с этим поскорее.

Вообще-то не хотелось привлекать лишнее внимание, а Столица уже начинала просыпаться.

Пленница пошевелилась, веревка дернулась. Кара резко обернулась, прожигая девушку взглядом и ненароком касаясь закрепленного на поясе револьвера, явно обозначая: «Выкинешь что-то — буду стрелять в спину».

— Риз, дай проехать, у нас гостья нервничает.

— О том и речь, — медленно и осторожно, вдумываясь в слова, начал он. — Люцифер требует ее к себе и не желает слушать возражений. Он настаивает, что должен сам ее допросить… Или, по крайней мере, присутствовать на допросе.

— Наши двери всегда открыты, — мимолетно улыбнулась Кара. — Если желает заглянуть, предоставим лучшее место в партере.

Они долго рассматривали друг друга, их спутники так же пожирали взглядами возможных противников. Двое демонов по обе стороны от нее чуть приподнялись в седле, приосанились, явно желая казаться крупнее и значительнее. Это было глупо и по-детски, на взгляд Кары, но впечатление производить у них вроде бы получалось. По крайней мере, если не смотреть на нее, зацикленно разглядывающую Риза, малейшее изменение его лица, появление морщинок в уголках глаз, и нервно разгрызающую обветренные губы.

Они не могли сопротивляться, не имели права достать оружие, даже толком оскалиться Кара не была способна: ей в очередной раз напомнили ее место, как в те давние времена, когда она была всего лишь наемницей, одной из многих. Ошейник все так же пережимал горло, а намордник не позволял открыть рта.

Четкое, обидное осознание било в висок: это моя добыча! Я взяла ее по праву, она — моя.

— Кара, — мягко сказал Риз, ступая на пару шагов ближе. — Да, они убили твоих солдат. Я понимаю. Я знаю, как тебе хочется запереть эту девчонку в подвал и резать, пока она не забудет своего имени, но сейчас лучше подчиниться. Никому не нужны проблемы.

Стиснув зубы, она молчала. Чувствовала, как под ней, ощущая настроение хозяйки, приплясывает конь — легонько погладила его по шее. Жеребец неясно фыркнул в ответ, мотнув головой и хлестнув густой гривой. Кара могла поклясться, ему тоже не нравятся легионеры.

Но она была не одна. Если бы речь шла только о Каре, она бы нашла силы огрызнуться, воспротивиться, но наказывать за неповиновение будут не только ее, но и ее солдат — а те просто хотели служить Аду, у них своих жизни, семьи… Кара прикусила губу.

Она резко махнула рукой, чувствуя, как в ладонь скользнул спрятанный в рукаве нож. Пока демон слева удерживал веревку, обмотав ее вокруг запястья пару раз, Кара молча пилила толстую пеньку, чуть не срываясь и не режа по собственным пальцам. Труха сыпалась куда-то вниз, перемешивалась с песком, пока веревка наконец не поддалась.

— Держите, — сказала, как сплюнула, Кара. Ей и в голову не пришло козырнуть, отдавая Ризу измочаленной конец веревки. — Осторожней, дамочка с характером, как бы пальцы не пооткусывала…

Риз молчаливо благодарил ее кивком, и пленная быстро оказалась в центре строя, без шанса куда-либо дернуться без возможности быть пронзенной по крайней мере четырьмя клинками. Перестроившийся отряд направился ко Дворцу, не прощаясь, ступая почти в ногу.

Кара не двигалась, рассматривая восход. Солнце уже выглядывало из-за грани, и она впервые всерьез задумалась, есть ли у Ада конец.

Она чувствовала, как стремительно кончается ее Ад.

— Командор, возвращаемся? — тихо уточнил один из сопровождавших.

— Да, в замок, — встряхнулась она.

Ей нужно было как можно скорее оказаться дома.

***

Ишим чувствовала, как у нее сдают нервы. Медленно прохаживаясь по полупустому двору замка, она замечала осторожные взгляды гвардейцев, которые те, конечно же, сразу прятали. Тем не менее, она никак не могла взять себя в руки и успокоиться после этой дикой встряски, что устроили им на приеме.

Несколько дней назад Кара с Амаимоном обсуждали, как следует выманить нападавших, что налетели на гвардейский отряд. Нужно было, чтобы все знали, что старшие офицеры Гвардии явятся на прием — чтобы у кого-нибудь возникло искушение покончить со всеми разом, а потому необходимо было предупредить о ловушке… Иного выхода не осталось: на месте замка Раума нашли только пепелище и никаких признаков былой роскоши, а наемники затерялись где-то — быть может, под боком совсем.

Им пришлось рисковать жизнями всех, кто там находился, но Кару это тогда нисколько не заботило, ей важна была только возможная добыча. Ишим не стала упрекать ее. Ей самой было интересно, явятся ли наемники Андрамелеха в такую неприкрытую ловушку. Наверное, расходный материал он не жалел… Учитывая, как он обошелся с теми наемниками в песках, неудивительно.

Сейчас Ишим четко понимала: любой, кто возьмет Кару, живьем или мертвой, станет бессмертен в истории Ада. А Андрамелех одновременно желал избавиться от Гвардии и возвыситься.

Ей бы следовало лечь спать, раз уж половину ночи они потратили на прием и ту жестокую стычку, но Ишим не могла, закрывая глаза, не видеть падающие от ее атак фигуры, не замечать темную кровь, лужей разливающуюся по полу и покрывающую рапиры в ее руках. Странно, но в тот миг она не дрогнула. Дрожала теперь, в холодной постели, не в силах погрузиться в кошмарный сон — было страшно; она слишком хорошо знала, что в нем будет. Поэтому Ишим торопливо оделась и спустилась вниз, решив дождаться Кару во дворе.

Ее небольшой отряд, отправившийся с пленницей позже всех остальных, никак не возвращался, и Ишим уже начала волноваться.

— Миледи? — окликнул ее кто-то из гвардейцев, стоявших в дозоре. Юный, совсем бледный, словно он был болен, но упрямо держался — Ишим ласково улыбнулась ему. — Тут девчонка. Говорит, у нее что-то важное.

— Спасибо…

— Дьярвир, миледи! — быстро сказал он.

Ишим кивнула. Стража неохотно пропустила во внутренней двор худенькое создание лет восьми, завертевшее головой в поисках кого-то. Девочка переводила взгляд с одного гвардейца на другого, панически косясь на ворота, — наверняка убеждала себя в том, что еще не поздно сбежать. Дети в этом замке почти никогда не появлялись, так что выглядела эта картина больно дико, и неудивительно, что повисла нехорошая тишина. Пока никто не додумался потянуться к оружию, Ишим приветливо улыбнулась и взмахнула хвостом, привлекая внимание.

Она рассмотрела ребенка поближе — девочка с обритой головой, одетая в какие-то обноски, худая, как после долгого голода. В руке она сжимала конверт, и вид дорогой белой бумаги в сочетании с ее грязной мордашкой вызывал странный, неприятный трепет.

Приблизившись к Ишим, девочка приосанилась, стараясь казаться увереннее.

— Мне сказали отдать письмо командору Гвардии, — отчаянно дрожащим голоском выдавила она. Храбрилась, но никак не могла совладать с собой.

— Кары пока нет. Ты можешь дать его мне, я ее жена.

Или мягкая улыбка вызывала доверие, или бедный ребенок очень желал избавиться от послания, словно оно жгло руки. Растерянно рассматривая конверт без любых подписей, Ишим сомневалась, стоит ли открывать его без Кары, но любопытство подтачивало неуверенность.

Она склонилась к девочке, намереваясь что-то у нее спросить, но тут ее резко дернули назад. Подавив испуганный вскрик, Ишим почувствовала знакомую хватку, слабо улыбнулась.

— Не надо так налетать, — укоризненно заметила она.

Кара стояла с еще расправленными, чутко вздрагивающими крыльями. Девочка попятилась на пару шагов, испуганно вздрогнув, широко распахнутыми глазами глядя на фигуру Падшей, бросающую на нее густую, иррационально черную тень.

— Не надо наклоняться к детишкам, это Ад, тут у каждого второго финка в рукаве, — мрачно усмехнулась Кара. — А каждый первый — мертв. — Перевела взгляд на маленькую посланницу, смотрела так, словно увидела нечто неприятное: — От кого почта?

— К-какой-то Высший, — заикнулась девочка. — Он не назвался.

Хмыкнув, Кара осторожно отняла у Ишим письмо, пробежалась пальцами по поверхности конверта. На посланницу глядела все еще откровенно враждебно, но хотя бы не светила оружием.

— Пожалуйста… — девочка протянула и замолкла, точно сама не понимая, о чем собралась умолять.

— Кыш, — небрежно отмахнулась от нее Кара, как от бездомной блохастой кошки.

Не глядя, как торопливо исчезает за воротами девочка, она коротким острым ножом распечатывала конверт.

***

Дир наблюдал за Карой со стороны. Его приятно удивило, что девчонку не попытались вышвырнуть силой или как-то обидеть — он сам рос на улице, часто видел тех несчастных попрошаек, которые совались под ноги, и обходились с ними не слишком милостиво. Дир никогда до такого не унижался, может, потому и вырос наемным убийцей.

Подозвав девочку, он вручил ей горстку серебряных монет, наказал спрятать получше. Теперь, когда Дир больше не употреблял (кисет с наркотиками от Ист лежал дома, под полом — где подальше), ему не надо было особо тратить жалование. Кормили нормально и в гвардейской столовой… А в последнее время ему перепало немного денег. С сожалением Дир подумал, что их больше, потому что Гвардия лишилась солдат. Потому что теперь их меньше ста.

Сегодняшняя битва не унесла ничью жизнь. Когда люстра начала падать, Дир и Ройс незаметно стерегли у стен, стараясь казаться как можно незаметнее — это-то их и спасло, как остальных солдат, которые отирались где-то рядом, следя на за командором и офицерами, мелькающими в толпе. А потом сквозь пролом посыпались наемники — Дир знал, как это работает: они телепортировались над замком, а потом притормаживали у земли с помощью стихийных воздушных заклинаний. Они с Ист когда-то проворачивали такие фокусы…

Ему пришлось сражаться, и он убил одного наемника, что метил Ройсу в спину. Бес все не отставал и приглядывал за Диром… И впервые за долгое время тот убивал, не потому что ему обещали щедрую награду за чью-то отнятую жизнь. Просто — потому что он был там, потому что он был частью Гвардии.

Дир уже запутался. С ним не связывались; никто не требовал от него убивать Кару. Возможно, эти Высшие нашли более действенные методы разобраться с командором, не тратя деньги на киллеров-идиотов, с которыми запросто расправлялась Кара. Теперь они начинали войну…

Возможно, теперь Дир занимался тем, что защищал Кару. В глобальном смысле так и было.

И, раз никто не обращал на него внимания, почему бы ему не уйти? Что он забыл тут, на часах, когда сам вызвался отстоять смену — куда лучше, чем попытаться заснуть в холодной казарме, вспоминая события предыдущего дня…

Дир убеждал себя, что ему некуда идти. А еще его грызло сомнение: Гвардия заполучила птицу Ист, и с этим стоило разобраться. Не оставлять же ее им — зная, что его подруга и Пташка связаны и что страдания фамильяра причинят боль и самой Ист… Конечно, это была надуманная причина, но Дир предпочел держаться за нее. Она была хоть сколько-то благородной. Раз Черная Гвардия охотится на Ист, он должен остаться тут и помогать той, зная все планы командора…

— Ты как себя чувствуешь? — позвал его Ройс, вырвав Дира из размышлений. — По шкале от одного до десяти.

— На троечку.

Ройс нахмурился.

— С половиной! — поспешил успокоить его Дир. — Просто… насыщенный день. Точнее сказать, ночь. Это же были не какие-то летучие обезьяны, как вы говорите, а обычные наемники, — вздохнул он, удивляясь тому, как складно получается лгать. Как будто его и правда это задело…

Ему показалось, что парень, в которого вонзился клинок Дира, узнал его… а потом глаза у наемника потухли навсегда.

— Ты не знаешь, та птица, которую держат в командорском кабинете… она для чего? — спросил Дир. Он старался говорить так, чтобы было как можно менее подозрительно. — Если она может привести нас куда надо, для чего все эти ловушки… жертвы?

— Там какие-то сложные магические вопросы, — поучительно сказал Ройс. — Уж точно — не нашего ума. Никогда не может быть просто — как будто жизнь тебя этому не научила.

Дир проворчал что-то согласное. Его несказанно радовало, что гвардейцы, судя по всему, вовсе опасались прикасаться к Пташке — а значит, Ист в безопасности. Насколько это возможно. Что-то охотилось за ней — Дир понял это по отрывистым разговорам. Кара не была таким уж тираном для своих солдат, поэтому судачить им всегда позволялось…

Возможно, если он под каким-то предлогом проникнет в кабинет командора, сможет повидать птицу? Как в прошлый раз, когда ему надо было передать документы? Или после того случая его не допустят больше до кабинета? Дир уж не знал, что именно Ройс наплел начальству, но к нему отнеслись с пониманием, даже с сочувствием. Однако с просьбами стали обращаться меньше.

— Ты до скольки тут будешь торчать? — спросил Ройс.

— До девяти, кажется…

— А-а, бедняга. Ничего, возьму тебе что-нибудь перекусить, — пообещал Ройс, хлопнув его по плечу.

***

Он снова потянулся к птице. Влад был весь взбудораженный после того приема, пусть и успокоившийся слегка за огрызок ночи, который удалось поспать. Мертвые не спали; Влад просто отрубился, потому что его телу нужно было восстановить энергию, вычерпанную заклинаниями. Сейчас ему иногда казалось, что он все еще спит — или бредит.

Соколица слабо открыла один глаз, смотря на Влада. Она выглядела гораздо хуже, чем раньше: худее, бледнее, пол клетки усыпали мелкие перышки, которые она рвала из сложенных крыльев клювом. Кара говорила, что хищная птица отказывалась от истекающего кровью, еще свежего, почти дымящегося мяса, которое ей предлагали. И вообще от любой еды.

Отчасти Влад ее даже понимал — от соколицы разило явным желанием смерти. Он осторожно отпер клетку, протянул руку, кончиками пальцев касаясь трепещущей птичьей груди. Почти чувствовал биение ее крошечного сердца, но знал, что его собственное стучит совсем в другом ритме. Сосредоточиться не получалось.

— Уверен, что надо? — скептически спросил Ян. — Ты толком не отдохнул даже.

Темные круги под его стальными глазами и усталое лицо служили негласным напоминанием о тяжелой ночи — сам в зеркало Влад сегодня не смотрелся, отчасти боясь себя там увидеть. И все же они были здесь.

Размешивая сахар в кофе с мерным звяканьем ложки о стенки кружки, Ян тяжело вздохнул. Они сидели в кабинете командора, унесшейся с докладом во Дворец. Точнее сказать, со скандальным разбирательством — разумеется, они уже выслушали от Кары все, что она думает о Ризе, Люцифере и вообще о жизни.

Пока Кары не было на месте, Влад по негласному правилу оказался самым главным в замке, поэтому никто не смог остановить его, когда он ринулся прямиком к кабинету. Нужно было покончить со всем этим, пока гвардейцев медленно не перебили.

Хотелось бы, конечно, в процессе не покончить с собой.

— Ты помнишь?..

— Начнешь биться в припадке — вытаскиваю, — ответственно кивнул Ян. — Ничего сложного.

Так сразу и не понятно было, иронизировал он или говорил искренне.

Влад прикрыл глаза и ринулся куда-то глубже обычного мира — у него никогда не хватало слов во всех известных ему языках, чтобы описать боевой транс. Это словно вдруг нырять в глубину, падать в самый космос, в черную дыру, где нет ни времени, ни пространства — ничего.

В какой-то момент он понял, что нет уже его самого — что от его трижды проклятой и проданной души ничего не осталось, и тогда он открыл глаза, встретившись с мельканием ярких красок и воспоминаний.

Не его — чужие, они волновались вокруг почти что безвредным роем. Бабочки, жадно трепещущие крылышками, желающие, чтобы кто-то их услышал. Липнущие к нему, к протянутым рукам, к пальцам, складываемым в хитрые жесты.

Он смотрел прямо в них, пытаясь понять, какие из воспоминаний — последние. Времени было мало, Влад чувствовал по тому, как это место и чужие мысли начали действовать на него: он ощутил боль, которая вспыхнула в детстве в сломанной ноге Ист — она прыгала с крыши, пытаясь научиться летать так же, как и птицы, как… Вспышка. Больно. Нельзя. Некоторые кусочки своей памяти она тщательно охраняла.

Он отмахнулся, переключился, на миг понял, что чувствовала она, впервые вселившись в сорвавшуюся с ее руки в глубокое синее небо птицу, и тут же забыл, выпустив воспоминание из рук.

Память Ист легко различалась среди памяти соколицы, Влад мог нашарить ее, тонкой нитью уходящую в далекую темноту. Следуя по нити, он бездумно шагнул глубже — уже чувствуя, как становится труднее двигаться. Окружающая его темнота неприятно липла к одежде, коснулась запястья — его едва не передернуло от внезапного холода.

Он видел яркий пожар, который пожрал тихий городок, видел маленькую демоницу на пожарище, трогательно обнимающую тряпичную куклу. Прижимающую ее к груди, словно это и было самое важное ее сокровище, словно она представляла, как укрывает так, спасает всю свою семью, заживо сгорающую в ярком красном огне.

Он видел грязные улицы Столицы, шайки озлобленных детишек, дерущихся за каждый кусок еды, девчонку, сжавшуюся и всхлипывающую у кого-то на пороге, словно промокший несчастный котенок. Дверь отворилась со скрипом, мелькнуло приятное женское лицо.

Девчонку точным пинком согнали с порога — та покатилась кубарем, извалявшись в грязи. Влад зашипел, когда отозвались ее болью отбитые ребра. Слишком близко — но назад уже не отойти.

Темнота объяла руку, словно потянула его куда-то глубже. Из этой чужой темноты куда-то, где ему самое место. Прикусив губу до крови, Влад с трудом устоял, в ужасе вцепившись в воспоминания Ист.

Не то, слишком старые… Он потянулся куда-то дальше, неосторожно, быстро, боясь облизывающей его ступни тьмы. Все равно что бегом броситься по натянутому канату, опасно дрожащему от каждого движения.

Перед ним замаячил какой-то дом. Вот — оно! Только бы рассмотреть номер, окрестности, что угодно… Нужно больше! Она почти у него в руках!

Конечно, он сорвался…

…Влад, коснувшись перьев взметнувшейся, забившейся птицы, недвижно застыл. Сорвавшись на дикий клекот, соколица вдруг тоже затихла на полузвуке, загипнотизированно уставившись в глаза Влада. Осторожно оглядывая его, Ян соображал, стоит ли окликнуть или он только помешает и собьет сложную магию.

Присмотревшись, Ян с удивлением заметил, что Влад не дышит вовсе, осторожно коснулся запястья, так и не найдя пульса. Влад — мертвец, это не страшно… Но все же обычно он старался имитировать жизнь. Тяжело вздохнув, Ян устроился на командорском стуле с резной спинкой, тревожно оглядываясь на дверь и отпивая горький, сводящий челюсти кофе — единственный, который тут нашелся.

Он помнил, насколько против была Кара; сам бы не без оснований запретил Владу туда соваться, но по опыту знал, что спорить с этим человеком невозможно. Сейчас, мрачно рассматривая его спину, Ян крутил в руках небольшой ножичек для открывания писем. Под рукой нашел распотрошенный конверт, но не рискнул полезть в чужую переписку.

Буквально чувствуя, что что-то должно произойти, он нервно вертел нехитрое лезвие. Казалось бы, все спокойно, но…

Когда речь шла о Владе Войцеке, что угодно могло пойти не так, поэтому Ян обреченно ждал. Крика, вспышки или чего-то подобного.

Вдруг Влада повело — словно протащило за руку на пару шагов назад. Птица отмерла, вздрогнула, опомнилась и вдруг забилась. Шипя сквозь зубы, Ян торопливо захлопнул дверцу клетки, пока соколице не пришло в голову вырваться на свободу, накинул на нее плотную черную тряпку и больше не обращал внимания на то, как там бьется о прутья птица.

Влад каким-то образом грызанул себе губу — кровь стекала по подбородку. Пульс прощупать снова не удалось, но стоять на месте, подобно статуе, Войцек больше не собирался. Его трясло, словно в припадке, окатывало крупной дрожью. Ничего не соображающие, но ярко горящие алым глаза слепо смотрели в пустоту, и это было попросту страшно.

— Влад! — осторожно позвал Ян. — Войцек!

Вытаскивать его, срочно вытаскивать, настойчиво билась мысль в голове. Только вот как?..

Кровь текла, пачкая рубашку. Уже и из носа…

…Запах ладана и мирры душил его похуже формальдегидов. Воск свечей, попадая ему на пальцы, жег до кости. Слова молитв и проповедей, трагично отрепетированные перед зеркалом, застревали в его глотке, как ворох сухих листьев, кололись, крошились.

Влад Войцек открыл глаза и вместо тьмы увидел подобие света — стоял в церкви. Той самой, где когда-то продавал душу, где по заданию Инквизиции сгибался в рабском поклоне у алтаря — сам Господь знает, как он ненавидел эту работу, эту тварь — уже и не вспомнить, что это было, — которую он выслеживал в доме Господнем.

Вместо воспоминаний Ист он рухнул в свои собственные. Целиком и, похоже, безвозвратно.

Было слишком душно, жара опутывала все тело, воздух казался вязкой патокой, и он пожалел, что нельзя пошире распахнуть витражное окно, чтобы впустить в застоявшийся зной немного прохлады. Но все, что он мог сейчас делать, это сдернуть с шеи ненавистный пасторский воротничок.

Нельзя отрываться от сценария, только переживать это раз за разом — не в этом ли ебаный Ад? Влад все же смог скривиться в ухмылке.

Доски по-больному протяжно скрипели под его ногами. Влад удобно устроился на лавке, закурил, салютуя распятому Христу зажженной сигаретой, взрезал огоньком темноту. Спаситель, конечно же, ничего не ответил на его наглый жест, но Владу от одной этой шалости стало немного лучше.

Он не хотел оставаться здесь навечно, только не в этой проклятой церкви, не в доме того, кого он всю жизнь ненавидел.

Влад почти слышал, как откуда-то издалека его зовут по имени. Или, по крайней мере, ему приятно было думать, что он кому-то нужен.

Он мрачно вдыхал дым, лениво листал зачитанную Библию. Затушил окурок об нее же, размазывая пепел поверх господних слов.

Владу тогда, почти десяток лет назад, казалось, что это место хочет вытравить его, но не хотелось признавать, что он сам ненавидит веру и голыми руками рвет ее крапивные заросли из своего сердца. Вера — это слабость. Как и любовь, как и дружба, как и все остальные чувства. И пусть его попробуют в этом переубедить.

Сейчас Влад бессильно вслушивался в тишину, зная, что в одиночку выбраться у него нет ни единого шанса. Если только его выведут отсюда как-то, вытащат за руку, как заблудившегося ребенка. Он же не оставит его одного…

Влад снова курил, но срывался на кашель при второй затяжке. Когда его хриплый голос прекратил эхом рассыпаться по церкви, что-то вдруг поменялось.

— Не благословляйте меня, Отец, ибо я согрешила, — полился ему в уши тихий шепот.

Владу хотелось истерически хохотать в потолок, насмехаясь над этим по кругу идущим миром.

Горячее дыхание скользило по шее, и Влад жалел, что расстегнул воротник — ему казалось, что ему в глотку сейчас вцепятся звериные клыки. Это могло бы показаться возбуждающим, если б за его спиной не стояла та, для кого тьма была и домом, и кровью, и призванием. Смешок ножевым ранением вцепился в обнаженную шею.

Ладан перебивал только яркий запах пороха и крови. Гибкая фигура мелькнула перед его лицом, Влада опять обожгло прикосновением — Кара легко, каким-то отеческим жестом поправила ему волосы.

На мгновение ему показалось, что она настоящая, пришла за ним, но сам Влад говорил уже — не по своей воле, забытые, чужие слова:

— Я думал, тебе не пройти в святое место.

Кара хрипло рассмеялась, сняла темные очки, небрежно бросила их на лавку. Глаза слегка светились лихорадочно-алым в полумраке.

— Я ангел Божий, — произнесла она с кажущейся ему театральной издевкой. — На какую-то часть.

Кара как всегда; она больше похожа на беса, если уж быть честным. Есть в ней что-то по-язычески дикое. Древний дух Марса, бога вечной и непримиримой войны. Коротко стриженные волосы, кожаная куртка, сбитые костяшки. Такой Влад ее запомнил в тот раз — или потом ежедневный ее вид отложился в памяти?..

— Каково служить Богу, в которого ты не веришь?

Белая колоратка как-то по-мертвому свисала с ее пальцев, Кара многозначительно скалилась, а Влад не сразу нашел нужные слова для ответа.

Распятый Иисус смотрел на него с укором своими остекленевшими каменными глазами.

«Для того я носил терн, чтобы ты подал ей руку?»

Влад почти услышал усталый голос. Другой, говорящий другие слова.

А тьма в лице одного Падшего ангела обворожительно улыбалась ему, и кровь стыла в жилах.

— Когда долго смотришь на кого-то вроде меня, думаешь, что тоже можешь быть таким, да? На грани безумия смелым и отчаянным. Можешь смеяться в лицо Господу открыто, а не шептать слова ненависти за спиной. Только знаешь ли ты цену, которую нужно заплатить?

— Ты хочешь мою душу? — обреченно спросил Влад.

Ему казалось, с распятия на него с горечью во взгляде смотрит Христос. Потому что он тогда, отчаянный и никому не нужный, готов был подарить что угодно этому бесу, лишь бы та дала ему шанс поднять голову так же высоко, как она сама. Дышать пеплом, но дышать с удовольствием. Задыхаться, но стоять с прямой спиной.

Он не мог заставить себя встать на колени, когда изображал молитвы перед доверчивыми прихожанами, — как сейчас помнил. Не мог.

— Если я захочу убить Бога, пойдешь ли ты за мной? — надрывно расхохоталась Кара.

Владу всегда нравилось смотреть на Кару. На безумный блеск ее глаз. На резкость ее движений.

«Мальчишка, озлобившийся на весь мир, — говорил усталый Христос в его голове. — И так будет всегда».

«Войцек, блядь, открой глаза, — чеканил другой голос — почти тот же. Срывался в панику, почти в ужасе: — Влад, пожалуйста! Влад!»

— Бери, — уверенно говорил Влад то, чего не хотел, кому — черт его знает. — Бери. Моя душа — твоя.

Она дернула его с лавки с неожиданной силой, толкнула к алтарю, распяла так же, как и с немым укором наблюдающего за ними белокаменного Христа — если бы прокуратор Иудеи оказался этой женщиной, Влад бы не удивился.

Кара улыбалась: велика же сила твоя, Господи, раз я могу забрать его на Твоих глазах.

В руке ее тускло блестел широкий ритуальный нож.

— Дороги назад не будет, — напомнила она. — Если пойдешь за мной, будешь умирать бессчетное количество раз, запомни. И стоит оно того?

— Я сказал — режь! — неожиданно выкрикнул Влад, практически напарываясь на острие ножа.

Холодная сталь проехалась по венам, горячая кровь закапала на доски. Он, чувствуя накатывающую слабость, прикрыл глаза.

— Больно… — вздохнул Влад в тишине.

Кровь с запястий липко капала на пол…

…Ян умолял и кричал, пытался дозваться Кару по амулету, но не получилось, во Дворце глушили чужую магию. Особенно — сейчас.

По крайней мере, Влада больше не шарашило так, что его приходилось держать. Ян старался не смотреть вниз, под ноги, на лужу липкой крови, чтобы не паниковать еще больше.

Зрачки не реагировали на свет, застыв неподвижно; хорошо хоть, пульс начал прощупываться, только сердце стучало как-то неровно. Ян вдруг резко отшатнулся, убрав руки от запястья, почувствовав потекшую по пальцам кровь. Раны открылись сами собой.

— Твою мать, — обреченно заключил Ян. Встряхивать Влада за плечи все еще казалось плохой идеей. — Ладно, ладно, раз ты не слышишь… Как это работает?

Он развел руки, толком не понимая, что делает, пытаясь повторять небрежные движения Влада. Неосознанно, нелепо, но отчаянно — и четко зная, что ему надо от неподатливой силы. Смотрел в глаза с покрасневшими радужками и сузившимися звериными зрачками неотрывно, почувствовал слабое жжение печати.

— Я полтора, блядь, года живу с боевым магом, я как-нибудь справлюсь, — непонятно кого увещевал он. — У меня печать контракта на руке, магическая действующая печать, способная проводить энергию… Ну? — рявкнул нетерпеливо, с незнакомым, закипевшим в глотке рыком, чисто владовским каким-то.

Он почти услышал, как что-то заскрипело, вздохнуло — и неохотно позволило ему рухнуть куда-то глубже. Глаза заслезились от блеска, в нос ударил запах крови, железный, ржавый; он был буквально везде, тяжело наваливаясь на Яна и мешая соображать. Это место стояло будто бы на братской могиле, камень фундамента напился жизнью еще давно, до сих пор лучился сыто и довольно. Кровью построено и кровью отобрано…

Не то, он не на то смотрит.

Встряхнувшись, он перевел взгляд на Влада. Сквозь алое сияние ауры — такое же, как свет мутной безумной радужки вокруг узкого кошачьего зрачка. Сквозь столь же явное ощущение чужой боли, въевшейся в самое сердце, полыхающей сейчас на запястьях, как обычно горело знакомое магическое пламя.

Когда-то Влад показывал, как изворачивается мир для боевого мага в трансе, как расцветают ауры тысячами цветов, как болят потом глаза. Говорил, что смотреть в чужую душу не стоит — можно потерять свою случайно, утонуть…

По крайней мере, на счет этого Ян мог быть спокоен.

Он смотрел, неотрывно и упрямо. Проклинал себя, раз за разом повторяя жесты заклинания, чувствуя, как руку жжет. Он не удивился бы, если бы она горела снова, но Ян не отвлекался от алых глаз ни на мгновение.

От отчаяния схватил Влада за руку, пачкаясь в крови.

И рухнул в темноту…

…Влад не помнил, правда ли ему было так плохо в прошлый раз, когда он на самом деле продавал душу. Кровь никак не хотела останавливаться, голова сильно кружилась от ее недостатка, у него не было сил встать.

Зачем, если все начнется заново. Если что-то не изменить, все будет идти раз за разом, бесконечным кругом его кошмара, хороводом безумия. Влад хотел бы сделать что-нибудь, выхватить нож и всадить себе в сердце, но руки не слушались. Только тряслись. Закончить это все…

«Господи, за что мне это, — мелькнуло в голове. — Конечно, это бесполезно. Ведь и Тебя нет, и этого места уже не существует, и меня, похоже, скоро не будет».

Он иногда думал, стоило ли тогда продавать душу. Похоже, теперь у него на размышления была вечность…

— Влад!

Он вздрогнул, мотнув головой. Удивился, как легко это у него получилось — ни малейшего сопротивления мира. Ошарашенно Влад смотрел, как из темноты ему навстречу шатнулась измученная тень. Трясущаяся, дико глядящая вокруг блестящими глазами.

— Идиот, что ты наделал…

Влад не знал, как он пробивался сквозь изнанку мира без капли магии, без ауры, на одном только упрямстве и силе контракта, связавшего их. Чувствуя удивительную легкость — свободу! — Влад соскочил с алтаря, успел подхватить Яна.

Раны на запястьях еще не затянулись, но стоял Влад уверенно, с вызовом покосившись на Христа.

— Ты меня спасать полез, инквизиторство? — рассмеялся он. — Ох-х, чудо ты…

Влад чувствовал, как широко улыбается, но не мог остановить ликующего хохота, затолкать его обратно — не время ведь и не место. Невнятно пытаясь что-то ему сказать, Ян в конце концов бросил эти бесполезные попытки. Замолк, тревожно осматриваясь по сторонам, словно ожидая, что из угла выползет нечто страшное, что утащит их в место еще темнее и глубже.

Доски под ногами мелко дрожали, как при слабеньком землетрясении, но Ян этого еще не осознал. Влад понятия не имел, как его упрямый, совершенно невозможный напарник умудрился последовать за ним, но об этом можно было побеспокоиться и после. Сейчас надо было возвращаться…

— Так, тихо, — Влад постарался звучать уверенно; голос предательски дрожал. — Сядь, ты все сделал, круг разомкнул, молодец, сейчас… придумаем что-нибудь.

— Например?

— Можно уйти через твою память. Но я этого делать не стану.

Ян изумленно нахмурился. Стоило подольше сосредоточиться на нем, как Влад видел алый песок арены, слюнявую песью пасть, слышал этот жуткий рык и хруст тонких мальчишечьих костей, чувствовал вопль зрителей с трибун, единым движением взвившихся на ноги. Он не мог позволить себе утащить Яна туда — в его личный кошмар. Не мог бы сам смотреть, как его рвут на части.

Усадив Яна на залитый кровью алтарь, Влад, пошатываясь, пошел к дверям церкви, снова проверил засовы, успокаиваясь за движениями: все у него под контролем. Сейчас он развернется, самоуверенно улыбнется, расскажет план — или нет, такое лучше не рассказывать… А двери заперты, причем надежно, это-то ему и надо. Он неслышно вернулся к замолкшему Яну, внимательно следившему за ним.

Он четко знал, что надо делать.

— Убираться отсюда надо, ты зачем дверь закрыл? — слабо уточнил Ян.

Как бы ему объяснить, что города, который видно сквозь витражи, нет? Что там ждет беспросветная, дикая тьма, а никак не полузабытые пражские улочки? Кинув еще один взгляд на них, Влад устало вздохнул: слабое чувство ностальгии снова мучило.

— Инквизиторство, — осторожно и мягко, как с маленьким ребенком, начал Влад. — Выслушай только меня спокойно. Нам в Ад надо, правильно? Ты знаешь, как легче всего попасть в Ад?..

Ян испуганно замотал головой, увидев в его руках два легких револьвера. Сам не способный объяснить, откуда он их взял, Влад протянул ему один, силой заставил взять в трясущиеся руки. Мир перекраивался у него на глазах, подстраивался под правила, которые задавал уже он.

— Я не буду, — взвыл Ян, отшатнувшись от него. — Влад, нет, я не могу…

— Это все ненастоящее, — тихо говорил Влад, глядя ему в глаза. — Это только сон, Ян, понимаешь? Нам надо вернуться домой, другого выхода нет. Я должен умереть, но я… не могу сделать это сам. Иначе есть шанс, что я не проснусь. Магия тонко отзывается на такие вещи; воплощает мои действия. Это все — игра, маскарад. Если кто-то другой убьет меня, получится лучше. Есть шанс выбраться. Прости…

Едва ли сам Искуситель был бы убедительнее.

— Ты… ты просишь меня тебя убить — и сам же извиняешься! — прошипел Ян. — Что с тобой не так?! — он быстро прикусил язык. — Денница, я не это хотел сказать… Я просто не хочу! Вот так…

Пока он говорил, Влад незаметно складывал пальцы в нужные жесты. Когда Ян оглянулся, доски под их ногами уже пожирал яркий магический огонь — Ян вскрикнул, едва не вскочив, но Влад силой удержал его на месте.

— Извини, иначе никак, я же говорю, — зашептал Влад. Знал, что выглядит жутко, озаренный языками пламени, но времени было все меньше: чувствовалось, как они оба теряют связь с реальностью. — Ян, давай. Ты рассказывал… тебе снилось… Это все только мечта, не-реальность, воспоминание. Нужно уничтожить тут все. И меня тоже.

— Я не могу!..

— Если будем стрелять одновременно, ты ничего не увидишь, не увидишь, как меня убил! — убежденно твердил Влад.

Его собственная рука дрожала, когда он направил револьвер Яну в висок, но — не от страха. Увидел выгравированную, до зубовного скрежета знакомую надпись на рукояти револьвера.

«Спаси и сохрани».

Конечно же. Стиснув челюсти, выдохнул осторожно, стараясь, чтобы Ян не заметил, как его скосило от вида именно этого револьвера в собственной руке. Поддельный мир извернулся в последний раз, непокорно, отчаянно.

Влад только мог делать вид, что все под контролем.

Это все ненастоящее. Он никогда бы не причинил Яну боль.

Но Влад только и делал, что ранил всех, кто ему дорог.

— Ты всегда мечтал меня убить, давай, — вкрадчиво улыбнулся Влад. — Хочешь, на колени встану? — нервно рассмеялся он.

— Идиот.

— Да. Какой вот есть, — нескладно пожал плечами Влад, даже для самого себя — странно неловкий на фоне витражных окон и темных рядов лавок. И с неожиданно тихой, отрешенной улыбкой вздохнул: — Стреляй, пока гореть не начали.

— Я не…

— Можешь, — уверенно заявил Влад. — Стреляй, Ян. Все будет хорошо. Я тебе верю.

Яна едва не переломало с последней его фразы.

Они смотрели, как пламя пожирает Спасителя, в немом почтении. Влад чувствовал, как висок холодит дуло револьвера, видел взгляд Яна, спокойный, ледяной; он явно пытался отстраниться, думать о чем-то другом. Контракт бился в агонии. Умрет Ян — ему конец; но если от Влада ничего не останется, Ян обретет свободу… Только это и утешало. И то, что это его, только его видение, его безумный бред — так что Яна попросту вышвырнет в реальность, если Влада убьет…

Стояли друг напротив друга, неловко улыбаясь, глядя на огонь. Влад уже не был так уверен, что сам сможет нажать на спусковой крючок.

Спаси и…

Влад смотрел и не видел.

Худое скуластое лицо — почти мальчишка. Светлые лохматые волосы — Денница, вот ведь чучело непричесанное, — висок, в который упирается гравированный револьвер, чуть трясущийся в руке. Слепо смотрящие глаза, кажущиеся не привычными серо-голубыми, а почти черными. Небольшой шрам под правым глазом. Ян дышал ровно, рука его не дрожала.

Влад готов был с воем откинуть револьвер, но пламя уже подбиралось к самым ногам.

— In nomine Patris, — начал Влад, закрыв глаза, — et Filii, — взвел курок, — et Spiritus Sancti.

Грохнуло два одновременных выстрела…

…Командорский кабинет слишком правдоподобно, ощутимо, материально вспыхнул перед глазами. Ян ослеп и оглох на пару мгновений, коснулся виска и не ощутил ничего — успокоился, но лишь спустя некоторое время смог взглянуть на Влада.

Влад отшатнулся, дико глядя в глаза него, как-то особенно сильно побледнел, трясущимися окровавленными руками ухватился за горло, словно что-то его душило — или он хотел задушить сам себя. Взгляд был полностью безумный, широко распахнутые глаза цвета стали могли бы напугать кого угодно.

Сухие губы почти беззвучно шевелились; раз за разом Влад повторял одно и то же: «Никогда не поднимать руку на Яна, никогда-никогда-никогда», бесконечной молитвой, мантрой. Взвыл наконец, шагнув назад — ноги подламывались; схватился за голову, за виски, словно на него накинулась вдруг волнообразная мигрень. Ян испуганно поддержал его, не позволяя упасть, подтащил ближе стул с высокой спинкой.

— Что это было? — требовательно спросил Ян, пока Войцек пытался прийти в себя и вымолвить хоть слово. — Влад!

— Ничего, — хрипло отозвался тот, словно пытаясь сам себя убедить. — Ничего… Отличный выстрел, инквизиторство. Я же говорил… говорил, что мы справимся! — Влада затрясло от безумного хохота.

— Мы больше не будем это повторять. Ни за что.

Пальцы правой руки скрючились от боли, печать никак не гасла — горела ярко, жгла глаза, если долго на нее смотреть. Гораздо больше Яна волновало состояние Влада, который совершенно ничего не соображал, разговаривал с самим собой и задушенно смеялся.

Ян, слава Деннице, не помнил, как нажимал на спусковой крючок. Кажется, закрыл глаза, прежде чем выстрелить.

Все — и церковь, и огонь, и разрезанные запястья — правда было ненастоящим, как пытался убедить его Влад.

Только сам он это, наверное, забыл.

Ян совершенно точно собирался что-то сказать, но тут с грохотом распахнулась дверь, и на пороге, гневно рыча, возникла Кара.