В караулке возле замка Гвардии горел неяркий, приглушенный свет. Тихо и характерно позвякивало стекло, когда стопки наполняли — неаккуратно, проливая на исчерченную глубокими царапинами столешницу. Расположившись вокруг старенького стола, с десяток гвардейцев шумно переговаривались.

Вжавшись в угол, Дир, не разделяющий их веселья, напрасно пытался раствориться в тени.

Отряд сегодня оставили на дежурство, но совсем не так он это представлял. Повеселевшая компания никак не успокаивалась, намереваясь, судя по всему, на одной бутылке не останавливаться и совершенно забывая об обязанностях. Хорошо хоть, амулеты висели на виду — прямо над столом; случись что — они тут же заметят.

Пока хрусталь не светился, но Дир постоянно косился на амулеты, в тревоге ожидая нападения. Он четко запомнил одно за время работы наемником: пить на задании — самая грубая ошибка, за которую можно поплатиться жизнью. Радостные молодые лица вокруг пробуждали в нем смутное недовольство и разочарование.

Нынешняя пьянка была отголоском недавнего праздника, потому что в Аду не было так много поводов порадоваться — вот и те немногие старались отмечать с размахом. Дир честно не имел ничего против — даже поддержал бы, будь другое время. Сейчас он только и мог думать, что Гвардию зажали со всех сторон: непонятные темные твари и наемники, которыми руководил кто-то из Высших с одной стороны, а с другой — сам Сатана, поддавшийся уговорам предателя из свиты. А может, все дело было в странном разговоре, который Дир ненароком застал и уже ни за что не смог бы забыть.

Он правда завидовал своим сослуживцам, глядя на их беззаботные лица. После недавних нападений, после потерь они хотели отвлечься, напиться и поговорить ни о чем — наконец-то не о том, кого они завтра будут хоронить. Но Дир не мог отделаться от скребущего чувства неправильности.

Гвардейцы шумно переговаривались, шутили что-то, лишь изредка посматривая на детекторы магии, будто не было всех недавних битв. Пахло дешевым алкоголем и какой-то скудной закусью, которую они нашли в лавке неподалеку: хлеб, сушеные фрукты и какая-то тощая рыба. Все это торопливо, воровато оглядываясь, выкладывали на стол. Понимали, что если нагрянет кто-то из офицеров, легко не отделаться.

— Ну что, пацаны, еще по одной?

Молодой, лохматый, как сердитый воробей, демон потянулся к стопкам, радостно лыбясь во все клыки. Остальные поддержали его довольным воем, уже изрядно навеселе, жадно потянулись к столу, к старым выщербленным рюмкам, наполненным какой-то подозрительной мутотой. Набранные недавно, как и он, совсем зеленые, ребята и не подозревали, чего им это может стоить.

— Да давай, чего ты ломаешься! — лихо улыбнулся демон, приобнимая Дира за шею. Его аж передернуло — ладно еще Ройс, но этому типу он не собирался позволять такого панибратского отношения. Осторожно вывернулся, улыбнулся неловко.

Фраза «я не пью» была сейчас почти опасной, это он вполне осознавал, однако амулет Влада все еще висел у него на шее, и Дир пока не хотел экспериментировать с тем, насколько много может позволить ему заклинание. Признаться, впервые за долгое время он чувствовал себя свободно, и ему не хотелось затуманивать голову.

— Не хочет — не надо, нам больше останется, — неожиданно вступился за него кто-то, взмахивая сигаретой перед носом Дира. Тем не менее, тот благодарно кивнул, когда внимание переключилось. Это оказалась девушка, которая наклонилась к нему, обдавая сладковатым запахом духов: — Слуш, Дир, а ты Брауна не видел? Что-то долго его нет.

— Кого?

Он удивленно прищурился, пытаясь понять, с кем говорит. Так и не получилось нормально различить имена всех из отряда, обилие диких кличек, прозвищ и еще черт знает чего. Девушка приветливо улыбалась — возможно, Диру стоило ее запомнить.

— Ройс Браун, — фыркнул кто-то справа. — Только не говори, что забыл, как его зовут. Опять где-то шляется, тоже мне, лейтена-ант… В казармах вродь остался.

Дир пожал плечами. Он и не спрашивал товарища о фамилии никогда, на его взгляд, это была одна из самых странных человеческих традиций.

— Я схожу его поищу, — тут же вызвался он, стараясь найти причину покинуть пьяную компанию.

Не прощаясь ни с кем, он торопливо вылетел на улицу, не взяв с собой оружия — ружья гвардейцев вповалку валялись у стены, и он не стал с ними возиться. Прохладный воздух объял лицо, ветер пробрал кости, пока он не привык к перепаду температур — из жаркой душной караулки в прохладные сумерки. Накрапывал тихий дождик — Дир удивленно вытерся рукавом, чувствуя мелкие капельки воды на щеках. Что-то неладное творилось с погодой в Столице: за всю свою жизнь он видел дождь только пару раз.

Помотав головой, он опрометью кинулся к казармам. Если подумать логически, то и впрямь: идти больше некуда, на улице мерзнуть не хочется, а покидать замок во время дежурства они не имеют права. Волнение за Ройса все нарастало; будь это нападение, вся магия уже взвыла бы, откликаясь на пролитую кровь, однако Дир не исключал, что мог произойти несчастный случай. Мало ли, бывает, оступился там… Особенно в такую погоду.

Отряхиваясь от воды и ероша промокшие волосы, неприятно липнущие ко лбу, он завалился в темное помещение, пропахшее хлоркой, оружейной смазкой и еще черт пойми чем. В темноте ничего было не разглядеть, но Дир слишком хорошо умел ориентироваться ночью, чтобы различить мелькнувшую в пустом помещении фигуру. Напрягся, потянулся за ножом, висящим на поясе. Принюхался — понял, что остро пахнет кровью, что тихий звук ее, капающей на пол, невозможно ни с чем спутать.

Свет в магических светильниках зажегся, едва он нашарил рукой выключатель. Резануло взгляд, ненадолго Дир зажмурился, но когда смог протереть слезящиеся глаза, рассмотрел вжавшегося в стену Ройса. Бес был один, только в руке заметно поблескивал небольшой нож с острым, бритвенным лезвием, с запястья мерно капала кровь. Больше никого не было: командор разослала гвардейцев по постам, чужой никто не пробрался бы.

Осознание накатило с шумом усиливающегося дождя: Ройс сделал это сам.

— Какого хера?.. — задохнулся Дир. — Ты…

Он стремительно пересек разделявшее их расстояние, не оставив Ройсу ни шанса сбежать, не поговорив — да и нетрудно было это сделать, потому что бес ошеломленно замер, не способный двинуться. Прижал кровоточащую руку к груди, диковато глянул на Дира, хищно склонившегося над ним.

— С ума сошел, да? — прорычал Дир. — Совсем. Что ж ты…

В кармане, по счастью, быстро нашарилась россыпь одноразовых амулетов, какие в обязательном порядке вручались всем гвардейцам; один из них, почуяв кровь и боль, слабо сверкал. Стоило Диру потянуться с ним к бесу, тот шарахнулся в сторону, бессознательно тряся головой, заходясь отчаянном воем, напоминающим рыдание.

— Не твое дело, — тихо, забито огрызнулся Ройс. — Только мое, Дир, уйди, пожалуйста, кто ж тебя просил лезть. Хочу — буду резать, хочу — не буду. Моя, моя пропащая жизнь, и не ваше, блять, всех дело, как я буду с ней поступать. Вы…

Он пытался злиться, ненавидеть других, но ничего не выходило, не умел он. Дир силой отодрал руку от его груди, бесцеремонно сорвал рукав единым движением, различив треск ткани словно издалека. Бледную кожу покрывал узор из старых белых шрамов, новая красная полоска выделялась неожиданно ярко, кровь размазалась по руке.

— Я у тебя буквально вчера наркоту отбирал, а теперь ты меня жизни учить будешь, — обессиленно шипел Ройс, пытаясь выдраться. — Ты… ты не понимаешь, я просто не могу иначе, я не могу понять, зачем я. Я искал, пытался, другим помогал, тебе, твою мать, помог, а ничего, пусто внутри, совсем пусто, холодно. Что я делаю не так, Дир? Почему у меня не получается жить? Ненавижу, ненавижу это. Себя. Я ведь умирал уже раз, я помню, это совсем не больно…

— Еще, сука, раз захотелось? — зарычал Дир, встряхивая Ройса. — Обойдешься. Я тоже тебе сдохнуть не позволю. Если уж ты сделал все, чтобы обречь меня на дальнейшие страдания, то это будет честно, да? — Он оскалился, взмахнул амулетом, стирая и шрамы, и кровавую царапину. Ройс смотрел, как Дир завершает заклинание, взмахивая рукой. Его трясло.

Демон устало вздохнул, рухнул рядом на лавку, поигрывая разряженным амулетом, превратившимся в обычный мутный камушек. Покосился на Ройса, уже вырывшего из-под лавки початую бутылку. Тот хлебнул из горла, закашлялся.

— Это чего? — оглянулся Дир. Присмотрелся к прозрачной жидкости, отнял у беса, колеблясь. Вот теперь ему хотелось выпить невыносимо как. — Водку он пьет тут… Совсем с ума сошел… — повторил упрямо. И осторожно отпил.

Амулет на шее не вспыхнул, не разорвался тысячей осколков, да и Дир поначалу ничего не почувствовал, только обжигающий огненный привкус.

— Все тут с ума сошли, что там, — отмахнулся Ройс, немного успокаиваясь, но истерические нотки прорезались: — Героем решил побыть? Ну давай, радуйся, спас мою пропащую душу, что мне теперь, в благодарностях рассыпаться?

— Ебанат, — снова рыкнул Дир, отпивая еще водки. — Нужен ты мне…

— Да, видать, нужен, — взмахнул руками Ройс. — А я себе — нет. Не нужен. Я пытался, клянусь, я пытался найти себе какое-нибудь предназначение, место в Гвардии, товарищей, друзей, пробовал спасать. А себя как спасти, а?

Дир закатил глаза, шумно отхлебнул.

— Не люблю, когда кто-то пытается покончить с собой, знаешь, — подумав, признался он. — Или просто развлекается. В любом случае, ненавижу тех, кто стремится к смерти. Я сам привык только выживать, цепляться за свое существование, выбираться из любой задницы, в какую меня засовывала жизнь, а потом вижу такого мелкого придурка, пытающегося порезать себя, сразу злость берет.

— Мне пятьдесят. Примерно, — немного невпопад перебил Ройс. — И я за столько лет не понял, для чего этот мир меня носит. Потому — может, я ему не нужен? Нет, нет, есть такие люди, которые никому не нужны. Ты вот другой, тебе надо жить, у тебя впереди все, ты хочешь, цепляешься. А я уже не могу.

Дир ошарашенно перевел на него взгляд, устало потер переносицу, повесил голову, уткнувшись взглядом в грязный пол. Взъерошил волосы, застонал. Точно, ведь до того, как получить особую благодарность от Сатаны и стать бесом из-за его проклятия, Ройс довольно долго был обычным мертвецом.

— Охуеть, пятьдесят, — честно признался Дир, окидывая беса долгим взглядом. — Никогда бы не подумал… И ты этим развлекаешься? — Указал он на уже зажившие запястья. — У меня для тебя плохие новости, представляешь?

— Ага, — как-то подозрительно ровно кивнул Ройс. — Мне все это говорят. Влад…

— И что Влад? — переспросил Дир, когда Ройс задумчиво умолк.

— Да ничего. Пытался что-то, потом плюнул, понял тоже, что я найти себя не могу. Да и там все как-то странно получилось… Ему было меня жалко, а я не хотел, чтобы меня жалели.

Дир не стал уточнять. Войцек в любом случае не из тех, кто будет с кем-то церемониться, но раз уж он отступил, позволив Ройсу самому путаться в этом клубке отчаяния и ненависти к себе — значит, дело было и правда безнадежное? А может, это его, Дира, шанс побыть лучше того, кому он обязан жизнью?

— Ты сам убеждал меня, что надо жить, а теперь режешь сам себя, да? — скривился Дир. — Ничего странного и нелогичного не замечаешь?

— Говорю тебе, я — совсем другое дело. Это началось еще тогда, когда было первое нападение. Когда начали умирать те, кто умирать не должен, а я опять и опять оставался жив. Словно меня… прокляли, что ли. Словно как я ни хочу, чтобы вместо них погиб я, все равно ничего не случится, лучше бы не они, а я… Вот и снова, как при жизни, спьяну или еще с чего… решил. А теперь уже остановиться не получается. Тут мы с тобой похожи, Дир, но мне уходить не жаль. Но почему-то не могу закончить. Может, дело какое есть, что-то останавливает. Ты, наверное. А ну как снова покатишься? Кто-то должен присмотреть, я ответственность взял, мне нужно. Только в помощи другим я могу ненадолго найти себя, только так, а потом снова теряю. А тебе не вечно будет нужна моя поддержка, правда? Ты пойдешь дальше, а я… мне некуда идти. Вот оно! Цели никакой нет, не могу придумать. А значит, и смысла тоже.

Ройс обреченно выдохнул, и звук этот был больше похож на вой. Глухой, отчаянный, в ночи раздавшийся особо страшно.

— Жизнь — не разменная монета, — закатил глаза Дир. — Ты просто боишься остаться один, да?.. Боишься, что мне не нужен станешь. Только умереть не легче, Ройс, ты сам говорил, что лечат…

— Не вылечили. Ничего не помогло. Ведь это не для всех работает, есть такие. Сломанные, неправильные.

— Да что ты заладил! — вспылил Дир. — Нет смысла — придумай! Любой! Разве это так сложно?

— Ты не представляешь, насколько. — Ройс отвернулся, плечи его тряслись. Дир чувствовал, как он ненавидит себя, грызет, мучает от отчаяния.

Чему и кого он пытался учить? Он не знал, почему ему внезапно было не все равно, что происходит с Ройсом. После всего того, что тот ему рассказал, как спасал его и отбирал наркотики, Ройс чужим уже не был, не сливался в единый отряд, неразличимый, незнакомый, как остальные гвардейцы, таращившиеся на него в караулке. Дир слабо улыбнулся: помнил, как Ройс с неожиданной силой вломил ему по лицу.

Они пили неспешно, по очереди, забыв о компании в караулке и обязанности сторожить жизни. Глотку драло страшно и безнадежно, блаженная пьяность разливалась в голове. Наверное, чуть позже Диру стало бы за это стыдно, он вспомнил бы лицо командора, понимающую ухмылку — немного задиристую… Но пока ему было наплевать на все, кроме сжавшегося в углу друга, которому он никак не мог помочь.

— Хорошо, что ты мне тогда рассказал, — вдруг признался Дир, покосившись на Ройса. Тот сидел, задрав голову к потолку, вертя в руках нож. Проводил рукоятью по тонким синим венам на запястье и замирал, словно вслушиваясь. — Иногда надо рассказывать, иначе все эти воспоминания и осознания, они… вскроют голову изнутри, так иногда кажется. Раздерут душу в клочья и будут пировать, упиваться горем на ее развалинах. Надо говорить, говорить, не останавливаться — может быть, тогда спасешься… Ройс? Ты слышишь меня?

Тот мимолетно, слабо кивнул, словно ему было больно лишний раз двигать головой. Встревоженно Дир приподнялся, глядя на него: в первую очередь на руки, потом уже на лицо. Заметил слезы в уголках глаз, не текущие по щекам лишь потому, что Ройс упрямо запрокидывал голову к грязному потолку.

Улыбнувшись почти смущенно, он отвернулся.

— Я давно хотел сказать, да все смелости не было… Я наемник, — неожиданно решился Дир, выпалив буквально на одном дыхании. — Меня нанял Амон, чтобы убить командора. Я… Я соврал, когда принимался в Гвардию. Я убивал. Много, должно быть, хороших демонов, лишал семьи отцов, матерей, детей… Но этот заказ я выполнять не буду, не могу, понимаешь? Я не хочу убивать Кару, она… кажется, верит в меня, а Высшим я уже ничего не должен — жалко, я не могу вам помочь, потому что я встречался только с Амоном, а он уже мертв. И я совсем не знаю, что мне теперь делать.

Застыв при первой его фразе, Ройс так и не осмеливался двинуться, замер, закостенел, перестал дышать — не вздымалась грудь под гвардейским мундиром. Он медленно посмотрел на Дира; слезы все-таки полились по лицу, только сам взгляд Ройса вдруг застыл, как льдом скованный.

Неосознанно стиснув горло бутылки, Дир ждал нападения, броска, чего угодно. Но вместо того Ройс неожиданно расхохотался, страшно, неестественно перекривив лицо. Еще не вытер лицо, а уже смеялся отчаянно и с вызовом, с хрипом, словно ему не хватало воздуха. Словно легкие были проткнуты и заплывали кровью.

— И ты меня тоже не убьешь, да? — смог выговорить он.

Дир нервно улыбнулся, до глубины души пораженный этим всплеском отчаяния.

— Я уже никого не убью, — признался он.

И с удивлением осознал, что хочет, чтобы это было правдой.

***

Рынок в центре Столицы всегда открывали к выходным, и главную площадь тут же наполняли многочисленные торговцы, мгновенно превращая пустынный и тихий проспект в оплот дикого шума, азартного крика и невнятной толкотни. Все эти демоны и духи, стекающиеся без преувеличения со всех уголков Ада, были готовы драться за местечко поудачнее. И даже редкий для Лимба дождь их не останавливал, а как будто больше подстегивал.

Галдели страшно, наполняя вязкий пятничный вечер сполна. Ставили прилавки, вывешивали яркие объявления, любовно раскладывали товар, чтобы он выглядел наиболее выгодно. Что похуже убирали подальше, самое яркое и красивое — непременно по центру, чтобы в глаза бросалось. Не стыдились ни крика, ни зазывательства; не стыдились выставлять молоденьких продавщиц в не самых скромных одеждах…

Удушливо пахло специями, среди блеска тканей путались глаза. Влад фактически тащил на себе Яна, уверенно пробиваясь сквозь толпу и не боясь отдавить кому-нибудь ноги. Краем уха уже слышал первые вопли о воровстве, усмехался. Ему даже слегка интересно было, не отважится ли кто обчистить гвардейцев. Это было бы забавно, а у него как раз кулаки чесались достаточно, чтобы броситься в драку. Просто так, один на один, без капли магии, вцепиться в противника и…

Странное настроение сбил Ян, выдернувший его на спокойную улочку. Влад и сам не заметил, как они поменялись местами, оказавшись наоборот: теперь Ян тянул его вперед, цепко удерживая за рукав, чтобы живой поток не растащил их в разные стороны. Наконец, когда рынок был позади, остановился, оглянулся по сторонам.

Дождь уже прекратился. Дышащий как после марафонского забега, Ян все равно каким-то профессиональным взглядом скользнул по крышам. Высматривал, не притаилось ли где темной фигуры с ружьем или арбалетом. Теперь, после нескольких нападений на Гвардию, нужно было оставаться осторожными во всем, и Ян справлялся с этим куда лучше.

Вдалеке, с рыночной площади, вдруг раздался дикий визг, который человеку принадлежать не способен: или одуревшей от толчеи лошади, или псине на продажу в клетке. Влад обернулся, бесполезно прищурившись, заинтересовавшись, но Яна этот громкий звук даже не заставил пошевелиться.

Влад знал, о чем он думает, и Яна ему было даже жаль. Когда речь заходила о работе, Ян, на его взгляд, становился слишком зацикленным. Так и с ума сойти недолго.

— Что-то странное, — поделился Ян. — Не замечаешь?..

— Конечно, — согласился Влад, изображая на лице небывалую серьезность и сосредоточенность. Аккуратно приобнял Яна за плечи — тот, оживая, постарался отодвинуться в сторону, но было поздно. Шкодливо улыбаясь, Влад убежденно зашептал ему на ухо: — Работа, работа… Но разве ты не слышишь эти голоса?.. Те, которые говорят… — Он медленно провел рукой перед лицом Яна, словно пытаясь так вызвать некие огненные письмена. — Говорят: «Да пошло оно нааахуй»…

Ян тихо всхлипнул от едва сдерживаемого хохота, краем глаза косясь, не оборачиваются ли на них многочисленные даже в этот поздний час прохожие, но Влада это нисколько не смущало.

— Войцек, мать твою! — разнесся вдруг по улице громкий мужской голос. — Влад!

Тяжело вздохнув, тот остановился, представляя, что следом увязался кто-то из смутно знакомых гвардейцев — видеть кого-то из них сейчас у Влада не было ровно никакого желания, они же, блядь, отдыхали, возвращались домой!.. Едва сдерживаясь от того, чтобы послать случайного попутчика прямым текстом, Влад что-то прорычал сквозь зубы, краем глаза уловил странную улыбку Яна, наблюдавшего за тем, как он безрадостно поворачивается туда, откуда гремел требовательный вопль.

К ним быстрыми шагами приблизился невысокий рыжеволосый мужчина. Средних лет, с легкой щетиной; подтянутый и моложавый, обладающий какой-то плавностью движений, хищничьей грацией, присущей многим магам. Лицо его освещала улыбка довольно искренняя, что для Ада было как минимум странно.

— С ума сойти, почти не изменился, — хмыкнул мужчина, пристально рассматривая Влада. — Сколько лет не виделись!.. Ну, что застыл, не узнал?

Войцек задумчиво склонил голову. Всмотрелся в лицо, отметил поседевшие виски, зеленые глаза с легкой гетерохромией — один был чуть темнее другого. Недоверчиво проронил:

— Стшельбицкий?.. Ты-то здесь как?

— Да что ты как неродной, — хмыкнул старый знакомый, не успел Влад отстраниться, обнял, бесцеремонно сгреб его в охапку, похлопав по спине, и тут же выпустил, переключился на Яна — снова блеснул какой-то странной своей улыбкой, чуть склонил голову в приветствии, протягивая узкую ладонь: — Вацлав Стшельбицкий, бывший сослуживец этого вот дикаря, — он указал на недовольного Влада, поправляющего встрепанные волосы. — Рад знакомству.

— Ян, — коротко представился тот, неохотно пожимая руку. Покосился на Влада, который слишком растерялся, чтобы вмешаться и любезно познакомить своих напарников: самого первого, еще из Праги, и нынешнего.

— А фамилия? — почему-то прицепился Вацлав, продолжавший рассматривать Яна.

Он замялся, отводя взгляд; Влад недавно начал замечать за ним полное нежелание называться не своим, выдуманным именем где-то, кроме документов — собственной фамилии Ян не помнил после того, как побывал в Аду. А тут Влад еще и по себе знал, как сложно смотреть в жуткие глаза Стшельбицкого. Нет, не знал — начинал вспоминать, с неохотой вытаскивая из памяти все, что было до его смерти.

— Тебе-то какая разница? — грубовато встрял Влад, словно бы ненароком заслоняя Яна. — Да и ты сам еще на вопрос не ответил: каким ветром занесло?

— Известно, каким, — пожал плечами Вацлав, многозначительно проводя пальцем по горлу. Над воротником белой рубашки Влад и правда рассмотрел какую-то темную отметину. А вот Вацлав заинтересованно покосился на Яна, словно только сейчас, когда разговор зашел о смерти, уловил в нем что-то интересное. Напрягся, словно бы принюхался, тихо шепнул Владу, чтобы только он услышал: — Мальчик ведь еще живой?.. Занятно.

— Очень, — мрачно подтвердил Влад. — Неужели на работе не повезло?.. Ты же большую часть времени проводил за бумажками, как так?

— Не язви, — отмахнулся Стшельбицкий. — Тебя пристрелило рикошетом в подворотне. Верховного инквизитора, боевого мага — рикошетом. Неплохая насмешка судьбы, да?

Влад промолчал. В глубине души он был рад видеть старого приятеля — по крайней мере, узнать, что с ним все еще все в порядке: Вацлав чуть постарел за прошедшее время, но изменился мало. Остался все тем же раздражающим, но изредка полезным знакомым. Странно, но Влад при жизни не особенно пытался узнать, что с ним стало, хотя они продолжали работать в одном городе, однако сейчас он подумал, что стоило бы его поискать… Зачем? Влад устало вздохнул: он и сам не понимал.

Мелькнуло ненадолго какое-то подозрение: Вацлав так и не сказал, как он умер, но, видно, тема была слишком личной; да и Влад бы не показал так запросто след от злополучной пули напротив сердца.

— Как насчет выпить за встречу? — тем временем развил бурную деятельность Вацлав. — Нет, ну это же правда такое странное совпадение: я шел, никого не трогал, как вдруг вижу тебя. Сначала глазам не поверил, потом, думаю, точно он… — Он придирчиво посмотрел на Влада: — Что-то рожа у тебя кислая, Войцек. Не рад?

— Устал за день, — лаконично отозвался Влад. — Кара лютует, того и гляди военное положение объявят, вот она и гоняет нас в три шеи. Столько времени на празднования потратили, к тому же, надо отрабатывать. Хотя… — сдался он после недолгих раздумий. — Выпить — это было бы неплохо. Ян, ты как?

— Я… наверное, лучше домой, — явно чувствуя себя неуютно в компании Вацлава, признался тот. Покосился на затухающие на горизонте отблески за неимением каких-то других часов: — Да, устал, спать хочется.

Влад кивнул, бросил ему ключи — Ян запросто, одной рукой поймал, сунул в карман джинсов и развернулся в нужном направлении, не сказав ни слова на прощание. Стремительно растворился следи цветастой толпы тех, кто, выждав прохладу, решил прогуляться по ночной Столице. Странное чувство вины так и осталось подгрызать Владу сердце.

Глядя вслед Яну, Влад почему-то тревожно подумал, что господин инквизитор обиделся — хотя с чего бы и откуда взялась эта странная догадка, он не мог представить. Скорее всего, Ян всего лишь задумался, что-то его терзало — то странное предчувствие. Чтобы перебить эти мысли другими, как он всегда делал, Влад оглянулся по сторонам, попытался сориентироваться, но попытку эту безнадежно провалил: он лишь вспомнил, что где-то рядом, буквально на соседней улице, есть бар — один из немногих, где к гвардейцам относились неплохо.

— Я знаю, где это, — усмехнулся Вацлав, когда он объяснил. — Где-то неделю тут ошиваюсь, примерно все выучил. А ты…

— Заткнись и веди, — невежливо оборвал его Влад, спрятав руки в карманы.

Стшельбицкий уверенно выбирал дорогу, вежливо, но непримиримо расталкивая прохожих, Влад же, вынужденный тащиться чуть позади, чувствовал себя не очень хорошо. Свою службу в Праге он не хотел помнить — хотелось верить, успел измениться с тех пор, так к чему держать в памяти мутные разрозненные обрывки. И вот живое… то есть, мертвое, конечно, напоминание.

Его отвлек скрип досок под ногами — Вацлав успел затащить его в какой-то темный бар, усадил за столик в углу и ненадолго исчез, обратившись к бармену. Влад настороженно накидывал боевые заклинания, но вскоре обнаружил, что посетители, сидящие вокруг, даже не смотрят в его сторону.

Перед ним на столе появилась граненая рюмка и бутылка виски. Вацлав задумчиво рассматривал кубики льда, начинающие подтаивать в его руках.

— Надеюсь, ты вкусов не поменял… — протянул Стшельбицкий.

— По-прежнему пью все, что горит, — хмыкнул Влад. — Можно без льда.

Первую разливал Вацлав — умело, ловко. Он всегда питал особую любовь к алкоголю — если Владу действительно было плевать, что заливать в глотку, лишь бы в голову било, то Стшельбицкий, кажется, когда-то даже вина коллекционировал. По крайней мере, у Влада в голове мелькнула какая-то такая мысль. Вацлаву бы пошло — он всегда держался с аристократическим достоинством.

Виски был явно паленым, а еще Войцек запоздало вспомнил, что глушить алкоголь натощак как-то не стоит. Горло ожгло, словно вспороло кожу, Влад только чудом не закашлялся. Голова быстро начинала кружиться, он тяжело навалился на стол.

— Если это была попытка меня споить, то поздравляю, она удается, — пробормотал он неразборчиво.

Тихий смешок Вацлава звучал как-то непривычно; Стшельбицкий поигрывал рюмкой, понемногу, словно смакуя, отпивая виски. Слишком довольно он выглядел в этой прокуренной забегаловке с тусклым освещением. Видеть же его вальяжную улыбку становилось все невыносимее.

— Неплохо ты тут устроился. Гвардия, работа, друзья-приятели, — оценил Вацлав. — С год назад вас с этим мальчишкой постоянно крутили по новостям… Скажи, ты правда пристрелил Господа?

Сухо и как-то пьяно — это он уже отмечал отдельно, словно не о себе — Влад рассмеялся. Последний год с этим вопросом к нему обращался каждый второй, но он так и не научился отвечать.

Он только помнил, как болело сердце, стиснутое рукой ненавистного врага, и как он не верил, что снова увидит свет, когда в глазах темнело. Даже не думал, что Ян сможет выстрелить.

А он смог.

— Не я.

— Значит, этот твой… — Вацлав показательно, не особо заморачиваясь над актерским искусством, замялся.

— Ян, — подсказал Влад. — Я был лучшего мнения о твоей памяти.

Улыбку Стшельбицкого настойчиво хотелось стереть с лица, но Влад молча пил вторую рюмку.

— Да что-то староват стал, ничего не запоминаю…

— Таблеточки попей. Но это еще что, говорят, от старости и не такое бывает…

Покивав, Вацлав ненадолго замолк — чтобы аккуратно налить в опустевшую рюмку Влада еще. Не особенно задумываясь о последствиях, он кивком поблагодарил, отпил. Разные глаза Вацлава пытались что-то выискать в его выражении лица, но он не преуспевал — хмурился, чуть царапал столешницу, и без того испещренную отметинами чьих-то когтей.

Подавшись чуть вперед, Вацлав будто бы принюхался: обоняние у магов было гораздо тоньше, чем у обычных людей, хотя Влад бы даже не пытался проворачивать такие фокусы в баре. Тут пахло дешевым алкоголем, какой-то рыбной закусью, дымом и потом. Но Вацлав любопытно рассматривал Влада.

— Ты с ним спишь? — спросил он, прищурившись.

Влад поперхнулся виски и уставился на него с явным возмущением. Хотя отчасти ему было лестно, что Вацлав оказался не таким уж хорошим магом, как Влад когда-то считал: только придя работать в Инквизицию, он считал старшего напарника чуть ли не самым могущественным колдуном.

— Это контракт, — сказал Влад, посмеиваясь; не то чтобы он это скрывал — проклятие от самого Люцифера не так-то легко спрятать. — Что, про него в новостях не рассказывали? Зато благодаря этому Ян может оставаться здесь. Он связан с мертвецом, Ад принимает его за своего.

— Гордишься, что затащил бедного парня в Преисподнюю?

Влад закурил, смутно памятуя о ненависти Стшельбицкого к табачному дыму: тот и правда поморщился, взмахом руки отогнал от себя никотиновое облако, выдохнутое едва ли не прямо в лицо. Снова затянувшись, Влад молча отмечал, как ноет горло.

Он с наслаждением наблюдал за тем, как искажается холеное лицо старого знакомого, не обращая внимания на рвущийся из груди кашель.

— Он не похож на того, кто может убить Бога, — признался Стшельбицкий. — Слишком какой-то обычный, ничем не примечательный мальчишка, и что ты в нем нашел?..

— Позволь дать бесплатный дружеский совет: никогда не суди по первому впечатлению, — огрызнулся Влад. — Вроде бы взрослый человек, сам должен понимать, ну? — Он помолчал, пытаясь собраться, скользнул взглядом по наполовину пустой бутылке — и когда успели?.. — А теперь, когда я окончательно и беспробудно пьян и должен болтать исключительно искренне, — слегка развязным тоном, от которого ему самому стало неприятно, предложил Влад, — позволь, мы перейдем к тому вопросу, из-за которого я тебе понадобился. Видишь ли, жизнь научила меня не верить в совпадения.

— Ты слишком сознательный для пьяного, знаешь? — поделился Вацлав, похоже, искренне удивленный долгой речью, которую Влад закончил, эффектно допивая виски — залпом, и снова потянулся к бутылке, уже входя во вкус.

Один раз, в конце концов, можно, увещевал себя Влад. Вот только собутыльника он себе выбрал не самого лучшего. Гораздо лучше было бы, завались он сюда с Карой — ей точно не помешало бы отдохнуть.

— Я тебя насквозь вижу, — спокойно кивнул Влад. — Не испытывай мое терпение и выкладывай, что у тебя.

— Есть предложение…

Многообещающе. Влад прислушался — ему показалось, остальной шум в баре тоже стих, а заседающее в углах демонье навострило уши.

— Ага! — прервал он Стшельбицкого ликующим возгласом. — Так и знал. То есть вся эта встреча — в действительности подставная, а ты меня искал? Интере-есно… Только вопрос в том, должен я помогать тебе по старой дружбе или мне за это что-то будет?

Он и впрямь слишком связно соображал — наверно, сказывалась многолетняя практика, Влад и сам сказать бы не смог. Сейчас он специально пытался говорить медленнее, чем обычно, и чаще размахивать руками в странных жестах — хотя в мыслях и мелькало, что он просто перестраховывается.

— И что ты хочешь? — после недолгого молчания спросил Вацлав.

— Я же еще не выслушал предложение, — довольно улыбнулся Влад. — Там уже и подумаем… Это магия, я угадал?

— Угадал, — не слишком-то разочарованно пошел на попятную Вацлав. — У тебя всегда лучше получалось заряжать амулеты. А мне сейчас они пригодились бы — не волнуйся, ничего противозаконного.

— Амулеты… Скорее это ты заставлял меня этим заниматься, потому что сам не хотел опускаться до настолько бессмысленной работы, — огрызнулся Влад. На самом деле он зря злился: в то время он был наивным мальчишкой, ему не помешала бы любая практика с магией. Но это Влад понимал сейчас, а тогда это казалось ему чуть ли не унизительным. — Так выходит, все это время ты банально не умел в амулеты? — фыркнул он. Вацлав неловко пожал плечами. — Ладно, считай, я заинтересован, давай теперь в деталях рассказывай.

Хотя Влад всю жизнь честно трудился на Инквизицию, кое-что в ведении дел по-наемничьи он понимал благодаря Каре. Правило сначала вытягивать все условия, а потом соглашаться, было одним из главных.

Вацлав, перегнувшись ближе через стол и понизив голос до шепота, начал торопливо излагать свое предложение.

***

В квартире у Ройса, как и ожидалось, был умеренный кавардак — не совсем плохо, чтобы хвататься за голову, но уже насторожит любую хорошую хозяйку, которой тут, как казалось, никогда не было. Ройс ничего не говорил об этом, но, очевидно, жил один и не уделял много времени своему жилищу, пропадая больше по службе… И Дир его прекрасно понимал: он часто оставался в казарме, а не плелся домой — разумеется, не потому что опасался шататься по темной опасной Столице, а потому что вообще не хотел заглядывать в свой пустой, давно неубранный дом.

В коридоре, пока искал свет, Дир случайно наткнулся на висящую на крючке шипастую кожаную куртку, чуть не укололся об английские булавки, приколотые на ворот, и тихо матерился, оглядываясь по сторонам. Потом, уже нашарив выключатель, Дир подумал, что это кожаное чудовище, украшенное гремящей кучей каких-то значков, в столичной жаре не особо поносишь, но вслух ничего говорить не стал. У каждого свои причуды.

По пути на кухню, где уже деловито шумел Ройс, ссыпая всю немытую посуду со стола в раковину, Дир интереса ради сунул нос в гостиную, заодно служившую спальней. Поразился, глядя на раскиданную везде одежду, но потом сообразил, что никакого шкафа в комнате и в помине нет, да и вообще мебели не особенно много. Место занимали диван, письменный стол, к которому была прислонена пара сносных на вид гитар, несколько стульев вразброс по комнате и криво приколоченные полки, заваленные какими-то музыкальными пластинками.

Как и в случае с норой Ист, это место не вызывало никакого чувства уюта.

— Это не свалка, это перформанс, — важно заявил Ройс издалека. — Неуч, блядь…

Дира с чего-то пробило на нервный смех. Когда он только думал о Гвардии, о том, как лучше влиться в их ряды, представлял суровых вояк, каких часто видел среди наемников, тех, что пестрели шрамами и жили одной только войной. У Ройса в доме на первый взгляд не было вообще никакого оружия, если только гитару приспособить…

Когда-то он боялся Гвардию, а теперь смотрел на запутавшегося мальчишку — несмотря на полвека жизни, Ройс именно что пацаном и остался. Жалко его было. Он, как и все вокруг, всего лишь нуждался в спасении, и бояться его… Не так уж они сильно отличались, понял Дир, и теперь была его очередь вытягивать Ройса из болота. И дело было не только в долге — нет, может, ради разнообразия он решил сделать что-нибудь хорошее!

Коснувшись амулета от Войцека, Дир улыбнулся: наверное, это можно считать началом новой жизни.

Но чуть позже Дир встряхнулся: хватит ждать, не за этим он тут. Все планы в прошлом, так что сейчас в его интересах оставаться рядом с гвардейцами и пытаться уцепиться за остатки своей спокойной жизни. Может, у них получится найти Ист… И точно: он же собирался расспросить Ройса про Пташку, надо было только подвести к этому аккуратно!

— У тебя есть что пожрать? — Дир постарался отвлечься от невеселых мыслей.

— Что найдешь — все твое, — великодушно предложил Ройс. — Не думай, что я такой щедрый, просто там вряд ли много.

Через некоторое время, разделавшись с кусками какой-то застарелой пиццы из человеческого мира, они с удобством расположились за расчищенным от хлама столом. За то время, пока они додежурили положенное, пока добрались до обиталища Ройса, выпитая в казармах водка напрочь выветрилась, а за окном начал разгораться рассвет. У Ройса откуда-то нашелся достаточно неплохой коньяк, который Дир медленно цедил, наблюдая за другом.

— На наркотики больше не тянет? — вдруг спросил тот. Дир покачал головой и неуверенно улыбнулся.

Пока никто не напоминал, пока он был занят чем-то, амулет исправно действовал, и Дир постепенно забывал о зависимости. Иногда чего-то не хватало все равно, но больше наемничьей жизни, вечных побегов и покушений, слежки за целью; по сравнению со всем этим служба в Гвардии была совсем рутинна и скучна, но Дир сам понимал, что перерыв пойдет ему только на пользу.

— А ты зачем это? — он кивнул на зажившие руки Ройса. — Ощущения нравятся? Латентный мазохизм?

— Ну, может, и так, — кивнул Ройс. — Не демону меня осуждать, знаешь ли…

Дир помолчал, отпил еще, прежде чем расхохотаться. Все забывал, что Ройс когда-то был обычным человеком, без острых рожек, проглядывающих сквозь темные вихры. Человеком, воспитанным на рассказах о кровожадных демонах.

— Когда умирал, чуть ли не оргии ожидал тут увидеть? — весело оскалился Дир. — Каково же было твое разочарование, а?

— Когда умирал, я вообще ни о чем не думал, — честно признался Ройс. — Только хотел покоя.

Разговор как-то опять незаметно утих, и они продолжали молча пить. Когда Ройс предложил посидеть где-нибудь за чем-нибудь крепким, Дир никак не ожидал, что его поведут домой. Сейчас он был даже рад этому: шумный бар, полный веселых в конец недели посетителей, только мешал бы.

— Ты ведь как-то связан с девушкой, которую мы ищем? — наконец спросил Ройс.

Диру терять было нечего.

— Она мне как сестра, — кивнул он. — Росли вместе. Если ты думаешь, что я стал бы мешать вам искать ее, то глубоко ошибаешься. Я сам хочу ей помочь.

— Знаешь, где она может быть?

Несмотря на внешнюю безобидность и опьянение, в голосе Ройса прорезались эти законничьи нотки, которые Дир привык слышать от легионеров, иногда шерстивших притоны наемников. Но Ройс хотя бы не пытался что-то от него требовать, чуть улыбался, показывая, что разговор все еще не вышел из рамок дружеской беседы.

— Если и знал, то уже проверил. Тот дом, где было это… существо. Душа, растянутая по стенам. Это самое надежное убежище, какое я знал, а Ист вряд ли бы стала скрывать что-то от меня, — возможно, слегка наивно сказал Дир. — Но я понятия не имею, куда она могла податься, если там ее нет. Если бы знал, я бы первым побежал ее спасать, ты же понимаешь!

Ройс покачал головой, подвигал полупустую стопку по столу.

— Птица все хиреет, слышал? — невзначай заметил он. — Того и гляди окончательно помрет. Ее передали магам, которые на нас работают.

Ох, Пташка, бедная. Дир помнил, как диковато выглядела Ист в их короткую встречу, оставшись без вечной спутницы, и не мог представить, каково приходится самой птице вдали от хозяйки. Если Пташка погибнет, Ист точно ощутит ее. Может быть, сделает ошибку, и получится ее найти… Только бы они, а не те, другие, пособники Падшего со сложным именем, о котором им рассказывали командиры. Ист убила каких-то важных шишек из его окружения, и теперь враг обезумел, кинулся мстить…

— Денница, это же она из-за меня! — вдруг осенило Дира, он безнадежно застонал, упав головой на стол. — Она убила Амона, чтобы освободить меня от контракта на Кару, глупая… Как можно быть такой идиоткой! У этого… Мелеха огромная сила, он ее сметет.

— Стой, ты знал про Андрамелеха? — мигом насторожился Ройс. — И молчал?

— Нет, ко мне приходил маркиз и предлагал заказ на Кару. Сам понимаешь, лакомая добыча для наемника, такие деньги… Сейчас я думаю, что все это может быть связано с попытками убрать Гвардию. Амон явно делал то, что приказал ему Падший. Если бы я или любой другой убил Кару, что бы с вами случилось?..

Он сам задумался над этим. Понятно, что Кара ведет их за собой, она придумала все это, создала Гвардию, стаю, семью, она держит их вместе и скрепляет совершенно непохожих демонов и людей. Она буквально создала культ.

Каждой религии нужны свои святые. Случись Каре погибнуть, найдутся в Гвардии те, кто возведет ее в ранг мученика. Сделает их еще ближе и мощнее.

Может быть, Андрамелех ошибся, думая, что смерть командора все решит.

— А второго? — перебил вдруг Ройс. — Второго-то, Кима, зачем ей убивать? Он тебя тоже о чем-то просил?

Точно, Ист ведь убила в Петербурге второго демона. Тогда и стало понятно, что это она, — камеры… Эх, глупо она прокололась, нервничала, быть может. Дир нахмурился, продолжая терзать прядь отросших волос.

Дир вдруг замер. Или же Ист хотела, чтобы на ее след встали Гвардейцы, а не только Андрамелех? Они могли бы спасти ей жизнь, она могла бы купить ее информацией…

— Ни разу в жизни об этом Киме не слышал, — открестился Дир, призадумался: — Разве что, контракт взяла, она говорила что-то о больших деньгах и заказчике. Но я не обращал внимания, слишком много думал о своей работе.

Большего он не знал, будь проклят этот наемничий этикет. Что ему стоило потребовать объяснений в ту ночь, когда заполыхал Дворец? Почему он не попытался ее остановить — ведь даже задатка за убийство Кары хватило бы, чтобы спрятаться и затихнуть?

— Значит, кто-то еще втихую идет против Андрамелеха? — покачал головой Ройс. — Или просто совпало все с какой-то сварой Высших? — обреченно признал: — Я слишком пьян для этой херни. И вообще не сыщик. Надо нашим инквизиторам подкинуть инфу…

Он уже полез за амулетом в карман, когда Дир разумно его остановил:

— Глянь на часы. Четыре утра. Что-то мне подсказывает, что Войцек спит и будет не в восторге, если ты объявишься в такую рань.

Немного посомневавшись, Ройс согласился, что это подождет до завтра, ничего не случится. От перспективы выслушивать ледяной от ярости голос мага он оказался не в восторге.

— А наемники Раума? — размышлял Ройс. — Ты не знаешь, кто это был?

Возможно, он заметил в тот раз, как заколебался Дир, прежде чем убить какого-то неудачливого парня, которому не так повезло с выбором стороны. Однако Дир пожал плечами:

— Нет, я их не знаю. Наемников слишком много, а я в последнее время… потерялся. В наркотическом угаре, — вынужденно ухмыльнулся он. — Чтобы стать наемником, достаточно иметь меч, вот и все.

От замка Раума ничего не осталось. Захваченных в плен наемников допрашивали во Дворце, и они окончательно перешли во власть легионеров — как понял Дир, те гвардейцев недолюбливали, потому что те украли всю славу после штурма Рая. Все могли рассказать, как Гвардия отчаянно кинулась убивать архангелов, но мало кто думал, сколько легионов полегло на улицах города Архангелов.

— Мне кажется, они с нами не поделятся, — сказал Дир, неожиданно осмелевший после выпитого. Однако какие-то остатки здравого рассудка подсказывали ему, что не стоит рассказывать Ройсу про ссору Кары и Люцифера. — Мы же сами по себе, разве нет?

— И так было всегда, — хмыкнул Ройс. — Тебе отдают приказы, а ты идешь и умираешь за них.

Возможно, если смотреть с этой стороны, жизнь солдата нисколько не отличалась от жизни наемника, только платили гораздо хуже. Дир душераздирающе вздохнул. Он и не жалел, выбрал уже.

— У нас есть небольшая ниточка, — сказал Ройс, — это маг, который помогает Мелеху. Он создавал тех тварей, прикрывал наемников. Высшие все могут колдовать, но действительно профессионально, чтобы скрыть следы… Если бы можно было их собрать и допросить!..

— Разве нельзя? Мы же искали алхимиков? — неуверенно сказал Дир, потому что он-то в тех — говоря прямо — набегах не участвовал.

— Видимо, теперь мы в немилости, Высшие поныли Люциферу про то, что его цепные псы слишком обнаглели, вот он и приструнил Кару, — отмахнулся Ройс. Как слышал Дир из шепотков в казарме, Ройс был здесь с самого начала, с создания Гвардии, и он оказался не просто каким-то лейтенантом, а старинным приятелем Кары.

Ройс откинулся на спинку стула, выглянул в окно. Там спокойно засыпал обычный жилой район Столицы, и все битвы с наемниками и магические твари казались такими далекими и непонятными, воспоминаниями о ночных кошмарах. Дир угрюмо облокотился на подоконник.

— Ты хочешь исправить что-то? — спросил Ройс. Взгляд у него оказался куда более трезвый, чем Дир рассчитывал. — Пытаешься возместить то, что когда-то задумывал убить Кару? Плюнь на это. Ты ничего не сделал, даже не попытался, — довольно безжалостно припечатал Ройс, — а значит, чувствовать вину тебе не за что.

— Нет, я просто… не хочу, чтобы Высшие разбили Гвардию, а следом и Люцифера, — смущенно пробормотал Дир. — Они неплохо справляются, а? У них сильный союзник. И мы даже не можем их найти! А мне нравится существующий порядок, — успокоившись, признался Дир. — Зачем ломать то, что и так работает?

— Звучит как тост, — одобрительно кивнул Ройс.

Они еще немного выпили, и Дир уже толком не чувствовал вкус алкоголя. Голова неумолимо тяжелела, напоминая о том, что раз в несколько дней надо обязательно спать. Он и планировал завалиться днем, раз дежурства ставили по ночам.

— Спасибо за выпивку и за компанию, я пойду, — покачиваясь, встал из-за стола он.

— Не заблудись, — лениво пожелал Ройс, погруженный в свои мысли.

— Не режь себя снова.

Дир обернулся на пороге кухни, уже зная, что ожидать: Ройс молча продемонстрировал ему средний палец и впал в прежнюю задумчивость. Кажется, своими неожиданными откровениями Дир смог его занять.

— А, забыл спросить, — остановился он. — Можно в следующий раз на боевое задание с отрядом? Не новичок, оружие в руках держать умею. Что скажете, лейтенант?

— Иди отсюда, — настойчиво пожелал Ройс. — Если сдохнуть хочешь, то это не ко мне, это к Рахаб, она у нас командирша.

Дир понятливо кивнул, надеясь, что не забудет, что надо поговорить с рыжей демоницей, и поспешил домой, чувствуя, как засыпает на ходу.

***

Домой Влад вернулся уже далеко за полночь, ввалился в коридор, не заботясь о том, чтобы закрыть дверь, впустил в теплую квартиру холодный ночной ветер. Как-то понимал, что грохот способен разбудить кого угодно, но был слишком не в состоянии себя контролировать. Широким взмахом руки отправил куртку на вешалку — промахнулся, косуха рухнула куда-то на пол. Чертыхаясь в голос, Влад решил оставить как есть.

— Вконец охуел, Войцек, — мрачно раздался голос Яна. Тот стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к дверному проему.

Воплощенное недовольство, здравствуйте. Владу хотелось что-то съязвить, напомнить: Ян сам к алкоголю иногда тоже прикладывается, но не получилось — вовремя сообразил, что ссориться не хочет.

— Я, между прочим, совершил крайне выгодную сделку, Вац заплатить обещал, — едва ворочая языком, заявил он. — Я ж все в дом, все в дом, а ты…

Мертвые не должны были так сильно пьянеть, и Влад никак не мог разобрать, в чем дело: чертов Вацлав что-то намагичил, чтобы он скорее согласился, либо же дело было в нем самом. Маясь в Аду после смерти — еще до того, как решил убить Бога, в самом начале, Влад с ума сходил, пытаясь почувствовать что-то, напиться, как обычный человек, но ничего не получалось, мысли оставались трезвыми и тоскливыми. Но теперь… был это контракт или же он вспомнил, каково это — быть живым… Теперь Влад не особо сознавал даже, что делает, все сливалось в сплошную муть, терялось время — он не помнил, как добрался от бара до дома. Ян что-то говорил — он, признаться, не слушал.

— Денница, вроде ж не женился, а мозг все равно пилят! — театрально возмутился Влад, почувствовав неприятную паузу. Ян шутки не оценил, чуть ли не зарычал — в голову лезли предательские ассоциации с какими-то собаками, от которых Владу было плоховато. Он в два шага шатнулся ближе, доверительно сообщил: — Никто никогда меня так не заебывал, как этот Стшельбицкий, честное слово… Еле договорились… Ян, а ты ждал, да? Волновался?.. — широко улыбнулся, заглядывая в глаза. — Хор-роший…

Ян попытался было отстраниться, но чудом успел перекоординироваться — напротив, подхватил падающего на ровном месте Влада. Весь бред, который тот слабо мурлыкал, не принимал во внимание, а некоторые слова и вовсе, наверное, не понимал: Влад лихо мешал языки, не особенно вникая, что несет. Так, что в голову лезет. И старался не дышать на сердито шипящего Яна, необычно ясно осознавая, как от него, должно быть, пасет дешевым алкоголем и крепкими сигаретами.

— Блять, да ты же реально в ничто, — тихо ругался Ян, пытаясь выровнять Влада, норовящего сползти по стене. — Я думал, придуриваешься…

— Ага, — на мгновение трезво поделился Влад. — Конечно. Скучно мне, вот и придуриваюсь…

В глазах двоилось: лицо Яна, освещенное лунным сиянием, пробивающимся из незашторенного окна, и огнями ночной столицы, расплывалось, как Влад ни пытался сосредоточиться.

— Не кусайся, — улыбнулся Влад.

— Что?

— У тебя такой вид, как будто ты сейчас начнешь лаять и кусаться, — хмыкнул он. Покосился на Яна, чутко ловя изменения на его лице, чуть стушевался: — Ладно, прости, херовое сравнение. Я не…

— Ерунда, не бери в голову, — отмахнулся Ян.

Конечно, существовала пара простых заклинаний, чтобы быстро протрезветь, но Владу отчего-то не хотелось ими пользоваться — еще и ебанет отходняком, голова разболится. Так, странно и в какой-то мере легко, он не чувствовал себя уже давно — ощущение хотелось сохранить как можно дольше.

— Пока не проспишься, я с тобой вообще разговаривать не буду, — сердито отмахнулся Ян. — Пьянь несчастная, ты хоть до кровати доберешься сам?

— Чего несчастная-то?..

Влад задумчиво помолчал, прикидывая расстояние, но больше — путаясь в своих мыслях, никак не в силах строить нормальные логические цепочки, теряясь, как в лабиринте.

Разумеется, доберется. До дома же как-то…

— Инквизитр… инквито… а-а, с-сука, лучше по имени, — сдался Влад, изображая какую-то странную улыбку. — Ян, а нам же на дежурство завтра? Опять?.. Или ты тоже забыл… Ну, зато вспомнили вовремя…

Глаза закрывались, ноги подкашивались, а чужое плечо было слишком удобным, чтобы привалиться к нему и упасть в сон. В мыслях навязчиво проигрывался голос Вацлава, потом его собственный и скрепленный кровавой клятвой договор. Но все это, наверное, уже завтра…

— Я тебя убью, — бессильно заявил Ян над ухом. — Слышишь?.. Вот возьму и…

— Знаешь, в чем секрет успеха? — задумчиво, полубессознательно поделился Влад. — Надо не предупреждать, а бить.

Ян сосредоточенно кивнул — явно принял к сведению, потому Влад не особенно удивился, когда понял, что ему заломили руку за спину — больно, но терпимо — и дотащили до комнаты.

— Там же барьер, — спохватился Влад, наблюдая, как Ян распахивает дверь точным пинком. — А чего он тебя не того?..

— Сам у себя с утра спросишь, — дергано пожал плечами Ян. — Спать.

Слова подействовали лучше любого заклинания.