Выйдя с утра на улицу, Дир немного волновался, словно гвардейцы могли его обмануть: сейчас он простоит на морозе, пока снежинки кусают его за нос, понаблюдает за армейским лагерем, отряхивающимся со сна, как усталая псина, а потом окажется, что Ян что-то перепутал и на его проблемы всем наплевать. Так всегда было: хочешь выжить — сам барахтайся. Но Диру пришлось помаяться каких-то полчаса, когда из-за постоялого двора показались Влад и чем-то недовольный Ройс.

— Не замерз? — бодро спросил Влад. — Двигай давай, нам на окраину надо.

— Да тут весь город — как окраина, — усмехнулся Дир, вспоминая свои недавние прогулки с Сартом, который все боялся, что их кто-нибудь засечет и раскроет. Влад понимал, что за ним, правой рукой командора, проследить гораздо легче, поэтому они шли, особенно не скрываясь и не ныряя в темные подворотни, за что Дир был глубоко благодарен.

Город мрачнел, словно в преддверии какой-то беды. Но для привыкшего к теплу и духоте Лимба Дира и обычный снегопад был ужасным событием, поэтому он уговаривал свое чутье, пощипывающее кожу на лопатках, что их ждет всего лишь метель. Ветер усиливался, какая-то демоница торопливо собирала развешанное на веревке через улицу белье, высунувшись из окна. Дир вдруг задумался, как эти тряпки не задубели на холоде, а потом заметил на одной из рубах яркое черное пятно напротив сердца, и думать об этом расхотелось.

На окраинах их ждал привычный шум. Беженцев было много, но их теперь легко было спутать с разорившимися горожанами, которые пытались продать все свое добро, выставив его на лотках на улице. Дир старался не смотреть на этих промерзших, отчаявшихся демонов — у него-то была крыша над головой в комнате, которую он делил с несколькими гвардейскими ротами, еда, хоть и дрянная, теплый плащ… Вина подъедала его изнутри, и Дира вовсе не порадовало, когда Влад остановился у одного из демонов с потухшим взглядом, перед которым были разложены ремни, чехлы для ножей и прочие кожаные вещи. Вид у торговца был такой, словно он раздумывал, не вздернуться ли на одном из своих крепких качественных ремней, которые уходили за бесценок.

Влад завязал какой-то непримечательный разговор, на который демон неохотно отвечал, все больше глядя на свои огромные ладони, исчерченные царапинами. Каштановые волосы из буйной шевелюры падали на лицо, заслоняя его. Переглянувшись с Ройсом, Дир решил, что правильнее будет подождать и предоставить все Владу — и тогда он сумел увидеть, как Войцек покупает пару черных перчаток в обмен на несколько украшений, снятых с офицеров легиона… и получает с ними что-то вроде небольшой записки. Бумажка на мгновение мелькнула в одной из перчаток, и Дир поразился, как быстро все произошло.

— Ловко ты, — прошептал он, когда они удалились от кожевенника и ушли на другой конец длинной улицы, превратившейся в галдящий рынок. Здесь запросто можно было потерять кошелек, поэтому Дир засунул руки в карманы и подозрительно оглядывался, но зато можно было обсуждать секретные дела Гвардии, зная, что на тебя не обратят внимание.

— Он знает одну из любовниц Джараха Слепого, — пояснил Влад, развернувший записочку, которая, стоило ему прочитать, тут же вспыхнула в алом пламени. Почуяв тепло, Дир невольно придвинулся ближе. — Скорее всего, твою подругу спрятали у нее, потому что эта демоница уже несколько раз укрывала друзей Джараха. Я имею в виду оппозицию, конечно, — криво улыбнулся Влад, словно напоминая, что теперь они ищут не заговорщиков против Сатаны, а врагов Гвардии.

— Не знаю, с чего бы Ист с ними связываться, — честно сказал Дир, решивший защищать подругу до конца.

— Ей тоже нужно спрятаться, — разумно сказал Ройс, — поэтому вполне очевидно, что они засели в одном подполье. В Ленвисе не так-то много мест, где можно укрыться.

Он следовал за Владом, устремившимся куда-то правее, на скромную боковую улицу, на которой стояли еще целые фонари, не разбитые кем-то, кто хотел, чтобы в Ленвисе было жутко и темно по ночам. Это был не центр, где обитали обеспеченные демоны, прикормленные властью Люцифера — те дома давно разграбили и разнесли по таким вот грязным углам. Но здесь еще веял призрак благополучия тех, кто зарабатывал на жизнь своим трудом… Правда, способы заработка на Девятом были оригинальны.

Ему почему-то казалось, что его ждет буквальное подполье и придется лезть в какие-то подвалы, но они остановились у небольшого дома на окраине. Красивый, с мезонином. Умное слово подсказал Влад, который раскинул руки, прощупывая изнанку, пока Ройс и Дир прикрывали ему спину на случай, если из-за поворота выскочит кто-то. Но все было тихо, только в нескольких домишках сверкали искры света, но их обитатели благоразумно не выглядывали наружу.

— О чем задумался? — спросил Ройс, хитро прищурившись.

— Да ни о чем таком… Обычно я не настолько доверчивый, — словно оправдывался Дир. — Иду куда-то и совсем не задаю вопросов.

— В Гвардии принято доверять.

— Парень правильно говорит: мы сейчас в таком положении, что должны быть вдвойне подозрительными, — отвлекшись от своих нитей и искр, бросил Влад, мимолетно ему улыбнувшись. У него была другая улыбка, не острая и пронзительная, как на холодной ночной крыше, когда Дир сходил с ума от ужаса, а очень обычная, немного усталая. Это успокаивало.

— Ну, разве что командору вот можно верить, — ответственно заявил Дир, чувствуя себя неловко от того, что они стоят у чужого дома и молчат.

— Разумеется. А я всегда считал: если бы Кары не существовало, стоило бы ее придумать, — признался Влад с увлеченностью безумца. Дир посмотрел на него и с сомнением кивнул; в конце концов, сейчас Аду нужны были чудовища, как командор. — Я снял печати, можно заходить, — тут же добавил Влад и шагнул на высокое крыльцо, перемазанное какой-то серо-буро-малиновой краской. Возможно, это были угрозы от тех, у кого не было тихих уютных домов, но охранной магии эти хулиганы побаивались. Внутри у Дира что-то жалостливо сжалось: теперь, когда Влад отомкнул колдовство, наверняка разобьют окна, вынесут дверь, вскроют этот дом, как падальщики — труп…

Внутри пахло чем-то сладким, напомнившим Диру о благовониях из Столицы. Многие провинциальные дамы старались уследить за модой, даже если новости доходили до них с запозданием в пару недель, и любовница Джараха была одной из таких. Дир первым прошел длинный коридор, увешанный пейзажами с зелеными лесами и озерами — таких на Девятом нигде не найдешь. Он сунулся в спальню с большой кроватью с балдахином, зарылся в шкаф, полный шелковых тряпок, заглянул в шкатулки с бриллиантами и жемчугами, сам не зная, что ищет. Наткнулся на погасшие курильницы, давно остывшие.

Они разделились и прошлись по разным комнатам. Ройс обшаривал полы в гостиной, поднимая ковры — искал секретные лазы. Влад прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям на изнанке, что-то себе бормоча под нос. Оглядев их, занятых своим делом, Дир решил пройти на кухню, удивленный, что в таком богатом доме готовила сама хозяйка, судя по полке со специями и кулинарными книгами…

Тогда Дир понял, что запах благовоний больше не забивает сладковатую трупную вонь, а потом взвизгнул, когда обошел стол и запнулся о руку. Дикими глазами Дир смотрел на демоницу, на черные полосы на ее запястьях. Старался отвлечься от оплывшего лица, похожего на маску. Дир схватился за стол, пытаясь не упасть рядом с распростертым телом в черном траурном платье. Она лежала здесь, всеми покинутая, и некому было по ней горевать, потому что даже ее любовника убили раньше его же подчиненные.

Дир потерялся во времени, не знал, сколько прошло, но, наверно, совсем немного, потому что раздался знакомый топот армейских ботинок по деревянным полам. Он повернулся, желая успокоить товарищей, и чуть отодвинулся, жалко и виновато, совсем растерянно.

— Чего орешь, жмуриков никогда не видел? — грубо уточнил Влад, медленно гася алые искры на пальцах. Боевой маг был похож на вздыбленного злого кота. — Какой-то ты хреновый наемный убийца, пацан.

— Так я их… свежими оставлял, — поморщился Дир, с ужасом глядя на тело. Неужели и он однажды будет выглядеть… так?

— Это еще повезло, — заверил Влад, скрестив руки на груди. — Девятый — сплошной холодильник, тут хоть неделю лежи, а вот в Столице на жарище было бы такое месиво… Так, блевать на мои любимые ботинки не надо!

— Я окошко иду открыть, — яростно проскрежетал Дир.

Говорили, что кто-то в казарме застрелился на прошлой неделе. Взял револьвер, почистил и выстрелил себе в рот. Дир в то время был на дежурстве, потому ничего не видел, а кровавые пятна быстро замыли, но шепотки все равно заставили его болезненно поежиться, укололи в лопатках. Он думал об этом; наверное, все думали. Для них не будет милосердия, если в город войдут легионеры, им не подарят смерть на виселице.

Но сильнее боли Дир боялся только смерти. Забвения, наверняка похожего на то, что бывает от наркоты. Удивительно, как недавно он искал его любыми способами, а теперь готов был на что угодно, лишь бы не лишаться реальности.

«Будем расценивать как дезертирство из жизни», — огрызнулся тогда Влад, мрачно поглядев на него — он, как и все офицеры, не любил разговоры о самоубийствах. Тогда Дир решил, что будет бороться до последнего, даже если это будет ужасно трудно — он проживет столько, сколько сможет, пока за ним не придут. Он касался давно погасшего амулета на шее и думал о том, что не хочет разочаровывать Влада, который потратил столько сил, чтобы вытащить его почти что с того света. Не зря же он это делал.

Ян согласно кивал — удивительно безмятежно для человека, чьего парня использовали в качестве сомнительного повода жить.

— Почему она?.. — растерянно спросил Дир, как будто Влад знал ответы на все на свете вопросы. Он стоял у окна, жадно дыша свежим воздухом — теперь душок Девятого вовсе не казался таким раздражающе-неприятным. — Неужели у нее не было другого выбора? Она же знала, что у нее не будет никакого второго шанса.

— Может, от большой любви отправилась вслед за Джарахом, — предположил Влад. — Или решила не дожидаться смерти. Она обречена — без покровителя, а значит, без денег, без еды… Однажды к ней ворвались бы местные, а ждать, пока тебя придут ограбить, выебать и убить — такое себе.

Хладнокровие, с которым он рассуждал об этом, неприятно похрустывало обломками льда, и Диру пришлось напоминать себе, что Войцек постоянно видел трупы на своей человеческой работе — и сам был мертв. Он был по привычке безжалостен, хотя Дир точно знал, что Влад умеет быть мягче и спокойнее. Но сейчас оказалось не то время и не то место.

— Хорошие новости: мы с Ройсом нашли ее бумаги в гостиной, что-то вроде дневника, — сказал Влад. — Она не особенно заботилась о подпольщиках, записывая это все. Повезло, что мы нашли первыми. Пошлем солдат проверить все адреса, зацепки у нас есть, и это главное. Ройс, покажешь Диру?.. Ройс!

Бес застыл, глядя на раскинувшееся перед ними тело демоницы. Дир старался не встречаться взглядом с этими слепыми, ввалившимися глазами, словно затянутыми какой-то мерзкой пленкой, но Ройс пялился неотрывно. Смотрел и на лицо, и на руки, и Дир во внезапном озарении подумал, что порезы его друга когда-то выглядели так же. Только его ждало не забвение, а вторая жизнь в Аду — та, которую он никогда не хотел. Из-за того тихого отчаяния, с которым Ройс взирал на демоницу, Диру резко захотелось схватить его за руки и проверить запястья, но он сдержался.

От окрика Влада Ройс словно проснулся, осоловело моргнул и постарался четко, по-гвардейски кивнуть. Не говоря ни слова, он направился к двери, но Дир, как бы он ни радовался возможности сбежать, остановился у небольшого порожка, растерянно глядя на Влада:

— А как же… она? Не можем мы ее оставить!

— Я сообщу нашим патрульным, когда им будет по пути — зайдут и займутся, — просто ответил Влад. — Имущество реквизируем. Лучше пусть послужит нам, чем его к херам разграбят.

Дир поджал губы; он знал, что с другой стороны города совсем недавно пылали костры, на которые складывали жертв резни в Ленвисе. Гвардейцы боялись, что, если хоронить тела в земле, поползут болезни, поэтому от мертвецов избавлялись, превращая их в прах. Демоница, купавшаяся в роскоши даже в этом нищем сером городе, ляжет на костер рядом с бедняками, умершими от голода и иссохшими. Кара назвала бы это иронией, но Дир еще не был настолько бесстрашен.

— Как ее звали? — спросил он, избегая смотреть Владу в глаза.

— А это имеет значение?

Он пожал плечами: наверное, да. Диру никогда не приходилось задумываться, что происходит с телами его жертв и с их вещами, когда он был далеко-далеко от места убийства, пил с Ист в грязных барах, спал с кем-нибудь за бесценок или забывался в мути наркотика. Он никогда не думал… Тогда убийства были необходимостью, а идти торговать собой не позволяла гордость — в Аду, как водится, два ремесла, если ты не родился в красивом уютном замке.

— Хирша, — сказал Влад.

Но Дир пообещал себе запомнить ее имя — демоницы, к смерти которой он никак не был причастен, если не считать того, что все это случилось после того, как Гвардия ворвалась в Ленвис. Он не помнил имена своих настоящих жертв, и, быть может, это спасало его от сонмища мертвецов, которые мучили других наемных убийц. Хотя чаще всего они не доживали до раскаяния.

— Зря ты с ним так, — услышал Дир укоризненный голос Ройса.

— История перекрашивается в новые цвета только кровью, — отчеканил Влад. — Ты же представляешь, скольких убитых нам придется увидеть дальше? Я не хочу, чтобы парень сломался. А эта демоница даже не на его совести — когда еще у нас будет такая роскошь?..

Дир зашел в просторную гостиную, радуясь, что здесь можно дышать — не урывками, приникая к окну. Бумаги были спрятаны под подушками на распотрошенном диванчике, желтоватые листы, сшитые в папку, и Дир принялся торопливо перебирать их, надеясь увидеть имя Ист или одно из знакомых прозвищ. Хирша не стеснялась в выражениях — кажется, ей не нравилось, что Джарах посылает к ней оборванцев-мятежников, но ради его денег она готова была стерпеть. Она до конца не понимала, как рискует своей головой, если в ее дом заявятся легионеры на службе у Люцифера. Дир удрученно вздохнул: как же не вовремя умер Слепой, погибший в местной сваре. Теперь ни Кара не могла опираться на его голос на совете, ни он — поспрашивать об Ист.

— Ничего не нашел? — безрадостно уточнил Ройс. — Не торопись, в этих листочках надо разобраться. Лучше не здесь.

Они вышли из дома и недолго наблюдали, как Влад снова опечатывает дом, но уже гвардейскими заклинаниями — на двери вырисовывался такой же сигил, какой Дир носил на руке. Хотя сначала казалось, что привыкнуть к татуировке сложно, теперь он считал ее неотделимой своей частью. При желании колдовские чернила из-под кожи можно было вытянуть магией, и так Дир планировал поступить после исполнения заказа, чтобы не ходить с вечным клеймом… Но сейчас он поглаживал печать сквозь плотный рукав плаща, спасающего его от мороза, и это Дира успокаивало.

Закончив, Влад отряхнул руки, словно демон, разгрузивший целую телегу с товаром. Ройс отошел в сторону перекурить, а Дир так и переминался у старого гнутого деревца возле дома, каким-то чудом выживавшего посреди города. Листвы на нем почти не осталось, а та, что еще была, тряслась от ветра, как вздрагивал и сам Дир.

— Да ладно, найдем мы твою девчонку, — заявил Влад, прочитав что-то по его лицу. — Там несколько убежищ, хоть в каком-то о ней должны знать. Проверим все адреса и…

Запрятанные под плащ бумаги делали странно теплее.

— Конечно, — вздохнул Дир. — Но она не моя… То есть — она моя сестра, — пробормотал он, почему-то, как и всегда, как тысячи раз до этого, был выбит из колеи этой пренебрежительной «его девчонкой», только у него почти не было сил злиться на Влада за его неприличные ухмылки, а перед глазами все стояла картинка с трупом, и он представлял на месте демоницы Ист. Но он помнил бесконечные издевки наемников, и так считавших его слабым щенком — еще бы, даже не может девчонку отыметь, посмешище… Дир почему-то отчетливо вспомнил, как ему обидно было, и он принялся оправдываться: — Я должен ее найти, потому что она все, что осталось от моей семьи, даже если у нас ни капли общей крови, понимаешь?

Влад смотрел на него недолго, а потом вдруг искренне расхохотался, вспугивая черных птиц с крыши:

— Да я понял! А ты все это время думал, что мы с Карой родные, что ли! Вот ты чудной!

Неожиданно и Дира разобрал смех, колючий, похожий на лай или кашель, и на глазах выступили слезы — он вдруг сообразил, что плачет сквозь эту хохочущую судорогу, а внезапная надежда больно выкручивает ему сердце: Ист была близко, они могли ее найти, и как же плохо ему будет, когда и эта ниточка оборвется. Но впервые ему стало легче, стальные обручи с груди раздвинулись, позволяя вздохнуть свободно: он не один такой, он не сломанный, не неправильный, потому что Влад, человек с голодными волчьими глазами, такой же, потому что он Дира понимает, потому что тоже умрет за свою названную сестру — второй раз. Хотя Влад был не из тех, кто станет утешать, но он положил руку ему на плечо, словно удерживая, и сухо проговорил:

— Мы сделаем все, чтобы ее отыскать, — пообещал Влад. — Это может быть трудно… В этом городе, в такое время. Но мы сделаем все, чтобы вы с Ист нашлись, я тебе клянусь.

Он сделал рукой странное движение, как будто собирался поклясться на крови, и Дир испуганно затряс головой.

— Спасибо, — кивнул Дир, выдавив из себя неловкую улыбку. — Я… Да, я очень хочу, чтобы так было. Мне правда нужно было это услышать.

Влад насмешливо поглядел на него.

— Между прочим, Ян нам сказал, что гражданская война — это очень травмирующие события, — признался Дир, смутившись, — поэтому говорить о своих чувствах нужно, чтобы не сойти с ума. Чтобы помнить, что мы заодно. Я подумал, что это хороший совет.

— И он рассчитывал, что демоны на это поведутся?

— Когда я уходил, вокруг него столпилась десятка Волка, и, кажется мне, обсуждали они не дежурство, — тактично заметил Дир.

— Потрясающе, инквизиторство ебнулся. Ладно, с этим можно работать.

Он кивнул и направился куда-то выше по улице, бормоча себе под нос, и Дир надеялся, что Влад исполняет обещание и рассказывает о мертвом доме гвардейцам. По дороге Влад остановился у Ройса, мусолившего между пальцев окурок, и о чем-то спросил того. Ветер забивал слова, и Дир ничего не слышал, только дожидался, пока Влад с Ройсом договорят, стоял, нахохлившись, пока к нему не подошел растрепанный бешеной погодой Ройс — возвращаться вместе было приятнее, как и оправдываться перед Рахаб, почему ей пришлось заменять их на сегодняшних патрулях по городу. Ройс, конечно же, заметил любопытный взгляд, но признался не сразу.

— Войцек только что спросил, как я себя чувствую, — проворчал Ройс, кривя губы в неловкой улыбке.

Дир часто спрашивал, в порядке ли он. Порезы на его руках почти зажили, но глаза казались потухшими, стылыми, как небо над Ленвисом.

— А раньше он так не делал? — осторожно спросил Дир. Вспомнил крышу, холод, страх.

— Раньше он всех нахуй посылал, — улыбнулся Ройс, и это была вполне настоящая, спокойная улыбка.

Кажется, не одному Диру стало легче.

***

Теперь Яну все время казалось, что он отвлекает Кару от важных дел, просто находясь рядом, но она с таким остервенением вцеплялась в него или еще в кого-то из офицеров, что становилось очевидно: командор просто пытается отвлечься от груза ответственности, свалившегося на ее плечи. Они точно не были хрупкими; Ян видел ее в битве, в последнее время — пожалуй, даже чаще, чем хотелось бы. Но любой на ее месте чувствовал бы себя непривычно.

В этот раз Кара нашла его около старой ратуши, которая теперь стала местом для сборища, который гордо называли советом. Ян обменялся дежурством с Гилом или Заритом — он постоянно путал братьев-близнецов: те хотели сторожить вместе, полагаясь на чутье того, кого знают с детства, с утробы матери, а Ян просто пользовался служебным положением и подстраивался под дневные вылазки Влада, чтобы вечером посидеть вместе на постоялом дворе, слушая истории гвардейцев. Но если начнется битва, их всех туда выдернут, не важно — откуда. Тихая минута спокойствия вовсе не казалась долгожданным отдыхом, скорее — преддверием бури.

— Иди-ка за мной, — велела Кара, свалившаяся с неба.

— Но я на посту… — растерялся Ян, потеряв привычное «командор» — он отказывался называть ее иначе при исполнении. Он не мог с Карой спорить, но просто уйти казалось ему неправильным.

— Равк, вызови себе какого-нибудь крепкого новобранца из лагеря, — велела Кара рыжему демону, который стоял навытяжку все это время, как она приземлилась, взметнув снег. — Ты мне нужен, — сказала она, шепнув на ухо Яну, и тот тихо вздохнул. Ему вовсе не хотелось быть особенным, но во взгляде Равка светилась не зависть, что его молчаливого напарника тащат с собой на совет, куда солдату вроде него путь заказан, а абсолютное восхищение командором. — Ян, ты идешь? — терпеливо спросила Кара.

Он с сомнением кивнул, поправил волосы. Ян зашел за Карой в ратушу, чувствуя, как в лицо пахнуло теплом — здесь зажигали обогревающие амулеты, которые разгоняли по полупустым комнатам тепло; такие же заклинания творил Влад, чтобы Ян не околел. Сейчас он просто наслаждался теплым помещением, ощущая, как кровь приливает к щекам, и совсем не думал о том, что в конце короткого коридора его ждет зал совета, где собирались самые могущественные демоны в неспокойном городе.

— И что я могу сделать для тебя? — осторожно спросил Ян, отогревшись. Кара не спешила врываться на совет, хотя он знал, что все остальные уже собрались — возможно, она специально выводила бандитов из себя.

— Эл отправился на границу, говорят, скоро будет новый прорыв. Мне нужен советник. Инквизитор, — сказала она. — Смотри и слушай, говори, что думаешь. Это же твоя работа?

Ян медленно кивнул. Ему казалось, что работа осталась слишком далеко — может, он и не доживет до возвращения к ней, хотя в лучшие дни Ян сам на себя шипел за такие упаднические мысли. Кара стояла рядом, косясь на дверь в нетерпении. От нее пахло холодом и кровью, и Ян не догадывался, откуда она прилетела.

— Зебайр спорит с каждым моим словом. Ублюдок сам мечтал захватить Девятый, а теперь исходит ядом с зависти, — с досадой пояснила Кара. — И с ним нужно как-то справиться.

— Так же, как мы привыкли, я полагаю? — улыбнулся Ян.

— Ты предлагаешь его убить?

— Нет. Из этого ничего не выйдет, если мы друг друга перережем, так что я предлагал его немного припугнуть, — разъяснил Ян. — Если нам повезет, он подчинится, если нет — начнет совершать ошибки, и тогда остальной Совет единогласно проголосует за его устранение, пока он не разрушил Ленвис.

— Ты все еще человек, — мягко напомнила Кара. — А он — херов ксенофоб. Поэтому говорить с Зебайром напрямую буду я, а ты — меня охранять. Насчет остальных не беспокойся.

Она уж точно не нуждалась в телохранителе, а Ян знал много гораздо более умелых фехтовальщиков.

— Аду пора привыкать к переменам. Поэтому ты меня с собой позвала, разве нет?

Кара кивнула, радуясь его ответу. Ей нравился бунт, даже если гвардейцы показывали зубы ей, и Ян по-своему восхищался, как у нее удавалось удерживать власть, не срываясь на своих подчиненных за лишнее слово. Сейчас Кара чуть ухмылялась, будто замыслила что-то коварное, и Яну хотелось пойти за ней, только чтобы узнать.

— Если кто-то будет тебя обижать, я отгрызу им ебала, — негромко пообещала она, толкая дверь плечом.

Ян ничего не ответил, свет резанул его по глазам. Комната для совета подобралась просторная, но явно не предназначенная для большой политики. Слишком уж заметно было, что широкий стол, за которым заседали демоны, состоит из двух сдвинутых обеденных, а на нем расстелена карта, на которой было множество пробелов, особенно со стороны гор. Быстро подсчитав стулья, Ян понял, что ему придется стоять за спиной у Кары — в лучшем случае, если его не вышвырнут.

Он знал этих демонов по рассказам Кары и жалобам Эла, который иногда давал волю чувствам и в обмен на сигареты рассказывал Яну о совете. Помимо Зебайра, здесь было еще трое: худощавый, очень строгий Холгас, который казался самым старшим из совета, похожая на хитрую змею Сера — ее настоящего имени никто не знал, так и звали Гадюкой, — и еще Гаргатт, недавно унаследовавший дело от старших братьев, наиболее неприметный из собравшихся. Впрочем, всех их затмевал Зебайр, рослый демон со шрамом, спускающимся с щеки на шею, зашитым железными скобами. Он знал, что Каре нужны его вояки; Холгас торговал, Сера держала при себе наемных убийц и воров, Гаргатт пытался собрать разрозненную свору, доставшуюся в наследство, и только парни Зебайра могли сражаться так же яростно, как гвардейцы, хотя проблем от них было немало.

Еще одно место в совете должен был занять Джарах Слепой, давний союзник ополченцев, финансировавший бунтовщиков против Люцифера, но, насколько Ян знал, когда к нему в ту пылающую ночь заявились гвардейцы, голова бандита и его тело валялись в разных углах. Многие могли бы воспользоваться неразберихой и уничтожить Джараха, он перешел дорогу половине города, а своих врагов самонадеянно не убивал, а выжигал им глаза, превращая в нищих калек.

Кара была уверена, что к его смерти причастен кто-то из оставшейся четверки.

Когда они вошли, Зебайр поднялся с места, чтобы разразиться речью, но наткнулся на что-то во взгляде Кары и медленно сел обратно. Она рухнула на свое кресло, ничем не отличающееся от остальных, и вцепилась в них взглядом. Ян видел поверх спинки только ее макушку, но был уверен, что сейчас в глаза командору никто не взглянет без содрогания.

— Ты притащила с собой своего ручного человека, — все же высказался Зебайр, полоснув Яна презрительным взглядом. — Мы обсуждаем дела, которые могут стать решающими в борьбе с…

— В его преданности я уверена, а вот в вашей — не очень, — оборвала Кара. Зебайр сделал вид, что оскорбился, Гаргатт растерянно хлопал глазами, а Сера и Холгас не стали себя утруждать.

— Прекратите ссориться, нам нужно обсудить решение насчет Восьмого круга, — вмешался Холгас, указывая на карту. — Если никто больше не хочет высказаться, я скажу: командор, мы рассчитываем на ваше снисхождение…

— Законы Люцифера больше не работают. Мы напишем новые, — самоуверенно заявила Кара. — Что ты хотел сказать?

Демон осторожно принялся выводить что-то на карте, заставив остальных советников замолкнуть. Он был осторожнее и обдуманнее, привык полагаться не на грубую силу, а потому на первый взгляд казался наименее опасным противником. Ян был уверен: попытайся кто сейчас наброситься на Кару, Холгас не поучаствовал бы в резне, а отполз в угол. Яну этот древний демон по-своему понравился.

Тонкие пальцы торговца, унизанные перстнями, порхали над картой, указывая на горы. Речь, разумеется, шла о контрабандной торговле, и Ян даже скучал по тем дням, когда Гвардия должна была пресекать незаконный оборот, а не пользоваться его путями. Холгас указал на западную гряду, задумчиво постукивая когтями по столу:

— Здесь старый лаз, через который сможет протиснуться небольшой отряд. Проблема в ином: он должен открываться с двух сторон, а значит, нам придется прежде договориться с Восьмым, — предупредил Холгас.

— Или пойти и расковырять его с помощью магов! — рубанул Зебайр.

— Они сочтут это нападением, и нам придется захватывать круг! — зашипела Сера, жмуря золотые глаза. Ее пышная коса, украшенная драгоценными камушками и нитями, совсем растрепалась — она словно насмехалась над традициями Высших всем своим видом.

— Значит, захватим! — прорычал Зебайр. — Нам нужны их поля, их склады!..

— Ты не соберешь ничего с сожженных полей, идиот! — накинулась на него Сера. — Представляешь, что от них останется после марша войск? А ты думаешь, эти фермеры так просто отдадут нам запасы? Сожгут, как поймут, что мы пришли их убивать!

— Хватит! — рявкнула Кара, стукнув по столу; Гаргатт вздрогнул. — Мы не будем никого, блядь, убивать на Восьмом, потому что мы сражаемся не с деревнями и фермерами, а с легионами Люцифера, которые мечтают о нашей смерти! Мне пиздецки не нравится, что мы не продвинулись, но это хорошие новости. Холгас, мы сумеем связаться с Восьмым для переговоров?

Демон с сомнением кивнул, но добавил:

— Нам нечего им предложить, командор. Они не согласятся перейти на нашу сторону ради призрачной свободы. Жадные ублюдки…

— Кто бы говорил, — хмыкнула Сера.

— Чем вы раньше торговали с Восьмым? — повелительно спросила Кара. Яну нравилась эта грохочущая интонация, которая действовала не только на Гаргатта, но и на остальных: Гадюка хлестнула хвостом, как нервная лошадь, а Холгас принялся кончиком когтя обрисовывать горы.

Только Зебайр не остался в долгу. Он залпом отхлебнул из кубка, стоявшего по правую руку от него — такие слуги заботливо расставили рядом с каждым местом, но никто другой не осмелился попробовать согревающего пряного вина. Ян тоже поостерегся бы пить рядом с Гадюкой, но Зебайра это не остановило. Стоило поражаться его смелости или глупости?..

— Кристаллы! — рявкнул он. — Мы отдавали им кристаллы для амулетов.

Ян настороженно покосился на Кару, пытаясь уловить, о чем речь. Никогда прежде он не задавался вопросом, откуда брались амулеты, которыми все повсеместно пользовались. Это был удобный способ прибегнуть к магии, если в тебе нет ни искорки дара, как у него самого, или припасти удачно сплетенное заклинание для удачного случая. По разговору советников Ян догадался, что прозрачные, будто бы хрустальные камушки добывали где-то на Девятом.

— Они и в лучшие дни стоили прилично, — охотно рассказывал Зебайр, — мы поставляли сырье, а выше из этих камушков делали амулеты. Отследить их почти невозможно. Теперь, когда круг закрыт, никто уже не получит свежие камни.

— Это затруднит снабжение армии амулетами, — проронил Ян, сам не замечая, что говорит вслух. — И сыграет нам на руку. А Восьмой мы можем купить как раз обещанием поделиться с ними кристаллами, они не смогут отказать. Сомневаюсь, что Люцифер дал им хоть что-то, кроме как напомнил о феодальном долге.

Демоны ненадолго замолчали, и Яну показалось, что это его вина, что ему не стоило выступать, хотя Кара говорила ему, что он может говорить, но потом Сера пронзительно засмеялась и ткнула в бок Гаргатта, кивая на Кару, словно он был нашкодившим ребенком — мол, скажи, давай. Тот испуганно уставился на Кару, которая подобралась, как кошка, готовая прихлопнуть наглую мышь одной лапой.

— Рудники не работают уже месяц, — дрогнувшим голосом сознался Гаргатт. — Они… моя семья следила за ними, мы работали на Люцифера, это правда. Но сейчас почти все рабочие ушли в армию. Я не виноват…

Кара вздохнула, едва сдерживая ярость:

— Конечно, не виноват. Это я сказала, что нам нужен каждый демон. Разумеется, блядь, они решили променять работу в шахте на битву. Дай угадаю: ты перестал им платить?

Гаргатт что-то забормотал, оправдываясь, но Сера вдруг ерзнула на стуле, хитро покосившись на советника:

— Вам это не понравится, командор. Мне нашептали, что там творится что-то неладное. Полная деревня безумцев, все твердят про какое-то проклятие. Наш мальчик решил ничего с этим не делать, потому что совсем не знает, как справиться с ноющими бабами…

— Я знаю!.. — вспыхнул Гаргатт, мучительно краснея. Ян постарался утаить улыбку при виде этого парня, не старше тех новобранцев, которые, заикаясь, просились в Гвардию. Только этот демон, пожалуй, мог бы с ним расправиться, если ему не понравится его выражение лица.

— Проклятие? — нахмурилась Кара. — Что за херня?

— Это может быть искажение изнанки, — вмешался Холгас. — Насколько я знаю, в горах на месте разлома тепло, как на Восьмом, и снег тает. Такое… может напугать кого-нибудь.

— Если так, то нам не придется умолять Восьмой нас пропустить, — согласилась Кара. — Я проверю эти рудники, Гаргатт, и лучше тебе молиться о том, чтобы там все было в порядке. Не знаю — кому, — снисходительно сказала она. — Но уж точно не Деннице.

Холгас, обрадованный тем, что гнев командора обрушился не на его изящно подточенные рога, позволил себе улыбнуться. Он даже не посмотрел на Гаргатта, словно полагал, что к вечеру молодой демон будет уже мертв, но Ян заглянул в его темные глаза и, несмотря на трясущиеся руки Гаргатта и вздрагивающий подбородок, увидел там что-то цепкое и расчетливое. Почти что опасное. Он не сказал ничего Каре, но положил руку на рукоять сабли, успокаиваясь. Пока что Гвардия была им нужна, потому что каждый, кто пережил те ночи в Ленвисе, охваченном огнем, понимал, что только жесткая рука командора удерживает неспокойный город от повторения этого безумия.

Совет продолжал обсуждать ситуацию на границе.

***

Снаружи было пробирающе холодно, и Ян печально подумал, что успел за время совещаний отвыкнуть от пронизывающего ветра, врезающегося в тебя, когда ты стоишь на страже. Остальные советники предпочитали перемещаться по Ленвису с помощью амулетов-телепортов, а Сера сама могла сплести простенькое заклинание — настолько они не желали рисковать своими головами. По правде сказать, магические пути тоже можно было найти и перевязать их морским узлом, чтобы жертва навечно заплутала в безвременье…

Кара вышла на улицу, принюхалась к падающему крупными хлопьями снегу и проворчала: «Блядство, буря к вечеру…» Она потерла нос рукавом, а потом жалостливо взглянула на Яна, прося поделиться с ней сигаретами. Холодные пальцы скользнули в карман, он выбил для нее одну, и Каре пришлось развернуть крылья, чтобы укрыть дрожащий огонек зажигалки от поднимающейся метели.

— Я видел, как на одну-единственную пачку кто-то обменял целый ящик патронов, — вспомнил Ян. — Возможно, это повод начать немного меньше курить… Одну за день, скажем.

— И какая это по счету? — лукаво уточнила Кара, позволяя ему прикурить от ее зажженной сигареты, чтобы снова не мучиться, исщелкивая зажигалку. Так было теплее; нос щекотал запах пороха и крови, въевшийся в ее исцарапанный старый плащ.

— Хм… Пятая, — после паузы сознался Ян. Она рассмеялась.

— Что думаешь, кто из них мог избавиться от Слепого? — спросила Кара, выдохнув дым ему в лицо. Ян выкурил столько сигарет за последние пару лет, что не закашлялся, глотнув табачный мороз. Его собственная лежала между сведенных морозом пальцев.

— Холгас не стал бы рисковать, он делает все, чтобы удержаться на месте, — решил Ян. — Хотя сбрасывать его со счетов опасно. Зебайр просто громкий придурок, он всем бы раструбил, что уничтожил Джараха. Остается Сера, но мне кажется, что это не ее методы. Она могла нарочно не использовать яд, но хорошие наемные убийцы работают чисто, и это заметно. Тут же… вломились, пока Ленвис горел, растерзали.

— Остается Гаргатт, — заключила Кара.

— Его братья умерли подозрительно вовремя.

Во время резни в Ленвисе многие умирали, и кровь плескалась под ногами, как черное море, вышедшее из берегов, и воздух густел от криков боли и отчаяния, но все же Ян не верил в совпадения. Гаргатт выбрал удачный момент, чтобы выйти из тени братьев, и мог выбрать случай, чтобы расправиться со Слепым — о конфликтах с ним даже Эл ничего не знал, но это ни о чем не говорило.

— Мы не будем мстить за Слепого? — уточнил Ян.

— Нет времени. Да и он был не самым приятным демоном, даром что против Люцифера, — скривилась Кара. Она внимательно посмотрела на Яна: — Конечно, я не в восторге, что нам помогает братоубийца, но выбирать союзников не приходится.

— Интересно, стоило ли это того, если он совершает ошибки, — вздохнул Ян. — Эти разговоры о проклятии… Больше похоже на суеверных людей, а не на демонов. Разве не в их традициях пойти и оторвать ебальник непонятной хтони, которая их пугает?

— Значит, это что-то необычное, — хмыкнула Кара. — Я проверю. И отправлю кого-нибудь, чтобы следили за передвижениями Гаргатта. Спасибо, господин инквизитор, — сказала она, чуть склонив голову, такая похожая интонациями на Влада, что Ян невольно разулыбался. — Мне пора, не кури на морозе долго, ладно? Вы, людишки, хрупкие.

В ее словах не было издевки, как у демонов, которые все еще странно косились на него, перешептываясь. Кара козырнула по-гвардейски, хотя командор не обязана была, и взмыла вверх без предупреждения, когда крылья вырвались из ее тонкой напряженной спины. Ян даже не успел полюбоваться на переливы черных перьев; его обдало ветром и мокрым снегом, а Кара быстро превратилась в темную крупицу в хмуром небе. Ян стоял, улыбаясь, с потухшим окурком.

Хотел вернуться к постоялому двору, раз уж караул разошелся вместе с советниками, но тут почувствовал нетерпеливое позванивание контрактных нитей. Лишенная человеческих стеснений магия сразу выдавала, как Войцек успел соскучиться, пока шлялся по секретному заданию. Ян прислонился к стене, поежившись от холода камня, и решил дождаться, позабавленный тем, как быстро Влад объявился, стоило о нем подумать.

Приглядевшись к поднимающейся метели, Ян понял: Влад вернулся без Дира и Ройса, но не выглядел особенно встревоженным, напротив, легко улыбался, так непривычно довольно — как будто не было месяца холода, бойни и страха, когда они каждый день прислушивались к отзвукам с границы. Миновав заграждения баррикад на улице, Влад оказался рядом, быстро обнял Яна, похлопал его по плечам, сбивая налетевший мелкий снег, и отстранился. Будь у него хвост, он вилял бы им от гордости.

— У меня тут есть кое-что, — заявил Влад и полез в карман.

Ян невольно напрягся, но тут же обругал себя: даже если там оружие, Влад ни за что не будет в него целиться; это все от нервов, постоянных сражений с легионерами и бессонных ночей. Но Влад протянул не блестящий револьвер, а кожаные перчатки. Самые обычные, даже строгие. Мягкая черная кожа, на манжетке только серебряной нитью прошиты.

— Я же не мерзну, — смущенно пробормотал Ян.

От суровых морозов Девятого хранили обогревающие амулеты, но все равно холод чувствовался. Ян был уверен, что без амулета он умер бы от переохлаждения, едва ступил на улицу, но так — он неплохо держался для человека.

— Ты, может, и не мерзнешь, а кожа у тебя трескается, — проворчал Влад.

Ян потрясенно уставился на свои ладони. Руки и правда страдали в первую очередь, он злился, иногда раздраженно расчесывал сухую кожу на тыльной стороне запястий, похожую на чешую, но становилось только хуже и чесалось еще больше. Он думал, что Влад не замечает — слишком небольно, чтобы отдавалось по контракту.

— Спасибо, — тихо вздохнул Ян, принимая перчатки. — Ты только напоминай, чтобы я их носить не забывал…

— Я их купил, ты не думай, — быстро вклинил Влад, видимо, чтобы Ян ненароком не решил, что он снял подарок с трупа. — Все награбленное отвалил, ничего не осталось. Это я на окраине искал эту проклятую девчонку Дира, а там мужик торгует — у него кожевенная лавка сгорела, он остатки распродает. Я попросил, чтобы мне перчатки отложил…

— Может, тебе тоже что-нибудь нужно? — осторожно спросил Ян.

— Мне? — Лицо Влада показалось слишком потрясенным и растерянным, словно он и не подозревал, что ему может что-то понадобиться, а скорее — просто старался об этом не думать. — Я… то есть я не особо в чем-то нуждаюсь, ну, ты понимаешь…

«Потому что я мертвый», — явно читалось в его дрогнувшем голосе и неловкой ухмылке.

— И все же? — твердо спросил Ян. — Мы напарники, помнишь? Я тоже хочу что-нибудь для тебя сделать, это будет честно.

— Ты делаешь достаточно.

— Просто существуя?

— Да. Просто существуя.

Он невольно подумал, что подарок Влад выбрал до того подходящий и практичный, что от него просто нельзя было отказаться; точно под его вкус. Все равно это немного смущало, особенно — про «все награбленное отдал», сказанное в запале, но неожиданно зацепившееся.

— Будут патроны — притаскивай, я свои почти расстрелял, — ухмыльнулся Влад. — Нет, инквизиторство, подарки — дело тонкое, я тебе подсказывать не буду, сам придумывай. Нравится? — с затаенной тревогой спросил он.

— Очень, — улыбнулся Ян, заставляя себя не думать о долге и о том, что сейчас совсем не время.

Просто перчатки, просто Влад, просто щурился так по-песьи счастливо и гордо. Ничего особенного. Ян протянул руки, рассеянно проводя по его запястьям, гладя по выступающим косточкам. Замер Влад, настороженный, как будто не понимающий, что ему сделать и почему теперь осматривают его руки, — а Ян всего-то подумал о том, что Владу тоже не помешают перчатки, чтобы защитить руки боевого мага, его самое ценное оружие, а сам вдруг потерялся, вырисовывая узоры на бледной холодной коже. Яна в кои-то веки вовсе не волновало, что их увидят — солдаты, снующие вокруг, горожане, лишившиеся привычного мира. У них всех были дела поважнее, чем смотреть на гвардейских офицеров, склонившихся друг к другу и таивших драгоценное на Девятом тепло.

— Я правда очень благодарен, — серьезно сказал Ян. — И за перчатки, и за то, что ты решил помочь Диру. Он все время такой грустный был… Ты хорошо сделал.

И улыбнулся, понимая, что именно переключает Влада Войцека, боевого мага, опасного и смертоносного: несколько ласковых слов и нежное прикосновение к ледяной щеке. Ян мог поклясться, что Влад тихо мурчит, льня к его ладони, и как же жаль было отрываться и надевать новенькие похрустывающие перчатки, но нужно было примерить. Подкладка оказалась мягкой, и Ян тихо улыбнулся, представляя, как Влад выбирал ему обновку.

— Кара наверняка захочет, чтобы ты позже заглянул к ней, — решил Ян. — Хочешь, расскажу, чем мы тут занимались?

— Конечно! — кивнул Влад. — Она опять ругалась с советом? Жду, когда Кара решит их всех перестрелять к хуям…

Ян сердито шикнул на него:

— Нет, перестань! Никто не собирается устраивать казни, когда можно договориться… Но тут неподалеку в деревне творится какая-то магическая ересь, тебе наверняка будет любопытно.

Он уже заметил, как жадно зажглись глаза Влада.

***

Всего села было — с полтора десятка изб, остальные разрушены битвой, полегли пеплом и ломкими остовами на землю. Среди грязи сейчас копались ее демоны. Кара в сопровождении пары гвардейцев въехала в поселение, косо глянула на сбившихся в кучку ребятишек, потерянно переминающихся с ноги на ногу у самых ворот. Грязные, худые, как стайка воробьишек.

Кара рыкнула на архидемонском, напугав, как казалось, и детей, и гвардейцев. Пришпоренные лошади взвизгнули и кинулись вперед.

Ей нужно было все проверить: не хватало еще, чтобы пошел слух, будто они вырезали безвинных демонов. Когда она пыталась выяснить что-то о проклятиях и рудниках, ей лишь сообщили, что местный отряд разбил бунтовщиков, но она знала, как ненадежны могут быть слова. Судя по тому, что выковыривали из-под обломков, — местные решили поссориться с солдатами, оставленными здесь Гаргаттом. Ублюдок, несомненно, преуменьшил масштаб проблемы.

— Сюда прибыло несколько демонов из степи, командор, — доложила демоница Айя; обычно она была мягкой и понимающей, но, когда докладывала, ее голос становился так же холоден, как у других гвардейцев. — Местные почему-то подумали, что они притащили проклятие… Солдаты не захотели ничего с этим сделать, тогда ночью деревенские пошли жечь дома, где спали степняки. Парни Гаргатта попытались их остановить, но стало только хуже.

Кара снова посмотрела на деревню, чувствуя, как у нее обреченно стискивает виски головной болью. Она понимала, что в такое время никому не захочется кормить лишние рты, но чтобы жечь заживо… Подло, так непривычно мерзко — они даже не дали степнякам защититься, подкрались, когда те спали. Трусы. Их стоило бы повесить — но местный гарнизон перебил почти всех.

— Гаргатт понимал, что рудники важны, поэтому оставил тут хороших воинов, жаль, что с местными так все вышло, — заметила Айя, нервно дергая выбившуюся из косы светлую прядь. Посреди грязного снега, смешанного с копотью, она казалась единственным светлым пятном, и Кара остро почувствовала, как соскучилась по Ишим — ее жена, как обычно, хлопотала в госпитале в Ленвисе, помогая беженцам.

— Кто-то из степняков выжил? — сухо спросила Кара.

Айя кивнула, поколебавшись. Она провела Кару между нескольких сгоревших изб — там, на кривой телеге, в окружении нескольких солдат в черно-серебряном, сидел демоненок едва ли лет семи, маленький и тощий, в лохмотьях, как и все дети, которых Каре приходилось видеть на Девятом. Поначалу ей показалось, что отсутствующий взгляд вполне естественен для ребенка, пережившего гибель своих родных этой ночью, но потом поняла, что демоненок просто не может остановить бессмысленный, совсем поплывший взгляд на чем-то одном. Его тонкие пальцы что-то бесконечно дергали, но Кара не чувствовала привычного напряжения в стылом воздухе, как если бы ребенок сплетал нити изнанки. На его лице она заметила несколько ссадин и уже застарелых, бурых синяков.

— Как тебя зовут? — попробовала Кара, взмахнув перед его перепачканным в саже личиком.

— Кость, — прошептал он.

Кара хмыкнула: что ж, этот ребенок был таким же костлявым, как их Ян, это имело смысл.

— Что случилось?

— Пожар, — вздохнул Кость, по-прежнему не глядя на нее. — Я знал, руны сказали. Никто не поверил, и они сгорели.

— Твои родители?

Кость безразлично пожал худыми плечами, словно даже не задумывался об этом. Наверное, его подобрали демоны, бежавшие в тыл; сироты — не что-то необычное для Ада, но у Кары от тревоги перехватило дыхание. Было в этом демоненке что-то незнакомое, чуждое, и все ее инстинкты вопили, что лучше избавиться от жуткого ребенка, но она стиснула зубы и продолжала расспрашивать:

— Что еще за руны?

Поколебавшись, Кость запустил руки под ветхую рубашку и вытащил какой-то узелок. Когда развернул его, Кара увидела белые плашки, как будто ребенок хотел предложить ей партию в человеческое домино, но потом она поняла, что дощечки вырезаны из чьих-то белых, свежих костей, а рисунки на них — каракатицы рун. Вот что Кость делал руками: бесконечно перебирал невидимые плашки, даже когда их у него не было под пальцами.

— Он из степных шаманов, — шепнула ей Айя. — Они странные. Выгоняют детей в степь, чтобы те обрели там какие-то знания, а потом находят их… Кого-то мертвых, кого-то — благословленных.

— Лучше б мертвым, — прохрипела Кара.

— Деревенские тоже так подумали, хотя большая часть беженцев — такие же демоны, как они, без всего этого колдовства, — сочувственно протянула Айя. — Могу я попросить, чтобы о мальчике позаботились? Если оставим здесь, его же убьют!

— Сомневаюсь, что в городе ему будет лучше, но делай что хочешь, — решила Кара. — Я еще осмотрюсь.

Ей хотелось скорее оказаться подальше от странного ребенка, потому что в моменты, когда их глаза все-таки случайно встречались, Кара чувствовала ломоту в крыльях. Она уже развернулась, когда услышала перестук костяных рун и тихие, отрешенные слова:

— Земля плачет. То, что мы не хотим найти, глубоко внизу.

— Что это значит? — резко спросила Кара.

— Не знаю, — пробормотал Кость, впервые принимая вид нормального испуганного демоненка, каким ему и полагалось быть. В глазах блеснули слезы — но, может быть, они выступили от сурового ветра. — Я только читаю, что говорят руны! Они все знают!

У Кары не оказалось времени, чтобы с этим разобраться: с окраины поселения донеслись смутные вопли. Звенел угрожающий рык, бился испуганной птицей чей-то крик, который скоро заглох, утих, погас. Бросив пару отрывистых приказов своим, разбиравшимся с завалами пожарищ, ища выживших, Кара первой кинулась на звук.

Один солдат из недавно набранных среди местных наемников, ухватив рыжеволосую демоницу за косу, оттаскивал ее от товарища, рассовывающего что-то по седельным сумкам. Сумки, потяжелевшие, до краев набитые чем-то, были возложены на флегматично грызущих деревянную ограду коней. Демоница брыкалась, пытаясь кричать, но наемник широкой ладонью зажимал ей рот. Увидев Кару, она рванулась с новой силой.

Те тоже увидели: наемники дернулись, заметались, но то ли не смогли сообразить выхватить оружие, то ли просто не хотели с ней сражаться. Это даже ненадолго потешило ее самолюбие.

— Что здесь происходит?! — рявкнула Кара сразу в полный голос, мигом зверея. — Какого, блять?! Чтобы потом говорили, что Черные народ грабят? Чтобы из-за вас, жадных ублюдков, нас перерезали за ночь однажды?!

Она наступала на опешившего наемника, не обращая внимания, что на полголовы его ниже и гораздо уже в плечах. Рассерженной гончей она наскакивала на демона и как-то умудрялась, несмотря на явную разницу в росте, смотреть на него сверху вниз.

— Приказ был гражданских трогать?! — взревела она. — Был? Нет? Тогда какого хуя — в самоволку?! Я вам тут отец, царь и бог!

— Они сами напали… Беспорядки ночью… — пробормотал солдат.

— По-моему, эта девка не особо хочет на тебя кидаться, а?!

От мощного удара в живот демон согнулся, едва не упал. Зло шипя, Кара потрясла рукой с ноющими костяшками. Не тратя времени, она развернулась, резко выдрала из ножен клинок. Напарник демона, еще не способного стать прямо, сам схватился за оружие, но Кара всего лишь срезала тяжелые сумки с пегих лошадиных боков. Скакуны с визгом взвились на дыбы и засучили лапами.

Кара замерла, рассматривая раскинувшиеся у нее под ногами вещи. Небогат улов, но среди дешевых цветастых тряпок поблескивали какие-то прозрачные камни, напоминающие горный хрусталь. Те самые кристаллы для амулетов — наверняка притащил с рудника кто-то из родных девчонки. Она наклонилась, взяла один, покрутила перед глазами. Пальцы покалывало, она многозначительно хмыкнула и повернулась к испуганной демонице. Та затрясла головой, прижалась ближе к своему недавнему обидчику. Умела расставлять приоритеты.

— Меня всегда интересовало, каким образом добывают кристаллы. Удивительно: так долго живешь в комфорте, что это становится естественным. Итак? — требовательно обратилась к ней Кара.

— Шахты, — хлюпнула носом демоница, не став отпираться, утерла нос замызганным рукавом серого платьица. — Отец работал. Там… земля плачет.

Кара понимающе усмехнулась. Земля Девятого круга Ада не только любила вкус крови, но и безутешно проливала драгоценные слезы по всем погибшим, зная, что смертей дальше будет лишь больше и больше.

Палец соскользнул по острой грани, камень окрасился в алый. В следующий миг Кара изумленно затаила дыхание: кровь впиталась, камень запульсировал сильнее. От излучаемой им магии волосы на затылке стали дыбом.

— Сколько здесь можно добыть? — требовательно спросила она.

— Шахта неисчерпаема, — каким-то не своим, странным голосом отозвалась девушка. — Земля рыдает и рыдает по своим потерянным детям. И никогда не прекратит, пока мы, быть может, не перестанем творить зло и ранить ее.

Тихий смешок напугал ее больше слов. Они все были безумны здесь, опьяненные силами странных камней, а накинулись на несчастных степняков с их жутким ребенком.

— Я не та, кто принесет спокойствие, поверь, — чуть склонила Кара голову в издевательской пародии на поклон.

Ей, однако, впервые за долгое время было легко на душе. В голове с щелчками выстраивалась цепочка, сновали мысли, рождался план. Теперь у них получится расплатиться с Восьмым.

Обратив внимание на замерших в ожидании ее приговора солдат, Кара небрежно, словно мимоходом бросила:

— Сдать оружие и вон из города.

Лица побледнели — или ей показалось? С легкой тоской она осматривала их, удивленно осознавая: не хотят уходить. Да, пусть и грабили, но демонов не трогали, своих не били. Просто жить побогаче хотели, как и все тут, в загнивающем болотце Девятого круга, у всего мира ассоциирующегося с нищетой и грязью. Здесь, среди бурьяна и колючего снега, иначе не выживают.

— Но… — вскинулся один. — Мы…

Вид у него был такой, будто мальчишка был готов пасть на колени и лобзать грязные мыски ее сапог. Отчаянный. Погибнут ведь, вмиг поняла Кара, им же тоже надо себя и, быть может, семью как-то кормить.

— Или плеть, — ухмыльнулась она, смилостивившись. Все не безгрешны; да и сама она виновата: разрешила мародерствовать на полях битв, это разболтало дисциплину, особенно среди новобранцев. Но одно дело — собирать трофеи с убитых легионеров или разносить дома бывших властей, а другое — грабить народ. — Сотня ударов. Сечь буду сама, у меня рука тяжелая, — посуровев, бросила Кара. — И понижение в звании. Решайте.

Оба молча отдали честь от виска.