К своему стыду, Дир так и не увидел, как Ист проснулась: его тогда не было рядом. Вот уже несколько дней демоница лежала, погруженная в сон, неподвижная, как спящая царевна из человеческой сказки, и они все боялись ее тревожить, словно тоненькая ниточка, соединяющая сознание Ист с этим миром, в любой миг могла оборваться. Хотя жизни ее уже мало что угрожало, лечебная магия тоже подчинялась строгим правилам, поэтому Ишим, часто заглядывающая проверить его сестру, строго-настрого запретила Диру тормошить Ист и вообще трогать.

Дир старался навещать ее как можно чаще, но все же и у него были дела: несмотря на то, что его освободили от боевых дежурств по просьбе Рахаб, он помогал доставлять кристаллы и продолжал патрулировать улицы. Теперь, после обнаружения демонов-подпольщиков, которых суд, разумеется, быстро приговорил, все ходили встревоженные и с патрулей никто не разрешал отойти по своим делам, даже если он вместе с каким-нибудь лопоухим новобранцем с не до конца выросшими рогами проходил мимо госпиталя.

Ждать, пока Ист проснется, было гораздо легче, чем гадать, где она прячется, расспрашивать местных и отчаянно цепляться за хоть какую-нибудь возможность узнать о пропавшей. Последние дни Дир чувствовал себя прекрасно — лучше, чем когда-либо, и даже отвратительная погода, завалившая Ленвис мокрым снегом, не могла этого изменить. Он стал лучше спать, привалившись к усталому Ройсу, несмотря на то, что вредному другу не нравилось, когда его трогают, а еда на постоялом дворе перестала казаться помоями, хотя похлебка с каждым днем будто бы становилась все жиже.

Зайдя ближе к вечеру в знакомую комнатку, Дир хотел было привычно рухнуть на скрипучий стул, бережно поправить на спящей Ист одеяло и рассказать о прошедшем дне: тренировки, патрули, короткий разговор с Сартом, который расспрашивал про экспедицию на Восьмой, схватка на границе, там отпугнули конницу Люцифера — теперь, когда Кара хотела выдвинуться на круг выше, сражения поутихли, но все понимали, это видимость, чтобы нанести удачный удар. Дир сидел бы, задумчиво всматриваясь в туманно-серую муть за окном…

Ист встретила его на краешке тумбочки, закинув ноги на многострадальный стул; она самозабвенно грызла какой-то местный фрукт, напоминающий яблоко, только более мелкое и сморщенное. Не успев обрадоваться, Дир растерянно застыл в дверях, испугался потревожить ее своим появлением: а ну как свалится…

— Не узнал? — невинно улыбнулась Ист.

Дир сорвался, бросился к ней, прижимая к себе, разом забыв обо всех предостережениях. Ист задушенно пискнула что-то, выронила яблоко, сердито застучала кисточкой хвоста ему по ноге, но не пыталась вырваться, только ткнулась носом в плечо и тихо улыбалась. Провела рукой по волосам — по-семейному успокаивающе. На ней висела серая больничная рубашка, сползала с худых острых плеч. Без привычной одежды, с распущенными волосами, лишенная птицы — оттого вид у Ист был какой-то потерянный, — она казалась необычно хрупкой и беззащитной.

— Как ты? — спросил Дир, отстраняясь, чтобы дать ей отдышаться. Тыльной стороной ладони Ист оттирала слезы. — Ничего не болит? Влад говорил, когда проснешься, будешь как новенькая…

Ист пожала плечами, подняла яблоко, небрежно отряхнула от пыли, снова вгрызлась с оглушительным хрустом. Несмело оглянувшись, Дир присел на переворошенную постель. Он ни разу еще не представлял этого разговора, не знал, с чего начать. Ему казалось, Ист понимала без слов, по одним взглядам: переживал, искал ее, обижен и рассержен, что она попыталась справиться сама. Пока он разглядывал свои руки, Ист прошлась по комнате, дирижируя огрызком в такт своим мыслям.

— Ты совсем с ними? — спросила она только. — С Черными? А как же никому ничего не рассказывать, а? Как же быть профессионалом?

— Они не Черные, — фыркнул Дир. — Они все, что у меня есть. Было, до того как ты нашлась. Они моя семья, Ист.

Он поправил отвороты кожаного плаща: похожие они теперь носили вместо мундиров с серебряными эполетами. Кара содрала их себе первой… нет, первым был одуревший от горя Ян, тогда, в замке. Да и не важно уже было, кто начал и кто закончит, тут принято жить сегодняшним днем. Вместе.

Ист странно косилась на него, и Дир рассеянно провел по волосам: конечно, она же знала, как тщательно он скрывал настоящий цвет. Белые вихры привлекали внимание, зато в нем с трудом узнали бы мальчишку-убийцу, которого подослали к командору. Получалась маскировка наоборот.

— Нам нужно бежать, — ровно сказала Ист, отвернувшись к окну. — У нас будет хороший шанс, если мы пойдем на Восьмой, а там затеряемся.

— Что? Ист, я не… я не стану дезертиром! — возмутился Дир, ерзая на кровати. Ему вдруг захотелось остановить ее, обнять, чтобы все снова вернулось к их радостной встрече и чтобы Ист не говорила вещи, насколько неправильные, что его окатывает горячая злость — как будто вражеская кровь из рассеченной раны. — Это же отвратительно! Даже Сарт — ну, ты же помнишь Сарта! — даже он здесь, он ищет информацию для Гвардии, а не трусливо бежит! И я никуда не пойду, я им нужен! — Ист криво усмехнулась, и злость вспыхнула окончательно: — Да, я всего лишь мальчишка, солдат! Я один, и я драться умею кое-как. Но они в меня поверили и спасли, я не могу просто их бросить! Как и тебя не мог, — тихо закончил он.

— Они же убьют тебя, Дир! — обреченно вздохнула Ист, кутаясь в серую рубаху. — Стоит им узнать, кто ты такой…

Дир удивленно посмотрел на нее, осознавая: она совсем не знает Гвардию. Как и он когда-то, считает их скопищем безумцев и чудовищ, не подозревает, что они друг за друга готовы убить или умереть. Он, впрочем, уже давно перестал думать: «они» — стали «мы».

— Я рассказывал Ройсу, что был наемником, меня никто не тронул. Он меня не сдал. Я ведь не собираюсь выполнять контракт на Кару. Ты вовремя убила заказчика, так что я полностью свободен, — в голосе послышалась неприятная язвительность: он был обижен на нее за то, что даже не сказала.

— Боюсь, сына своего врага Кара уничтожит, — невесело хмыкнула Ист.

Протекла долгая, мучительная секунда, другая, Дир почувствовал, как ему стиснуло горло. Он окоченел, застыл, недоверчиво уставившись на Ист. Она сейчас — о нем?.. О нем, о ничейном сыне, о сироте, не знающем лиц своих родителей: мать он забыл, отца никогда не знал. Что это вообще значит?

Какой-то Падший… Нет, не может быть, это бред. Память услужливо подкинула ему сложное имя ассирийского царя, которое немногие из них рисковали произносить вслух.

Ему вдруг захотелось расправить широкие черные крылья, выдрать их с корнем, с мясом, растоптать. Ист не могла лгать, говорила уверенно и спокойно, да и она никогда его не обманывала, с самого детства. Это напоминало лихорадку, забытую ломку; Дир согнулся пополам, вцепился пальцами в белые волосы, рванул…

— Я видела глаза Мелеха, когда он едва меня не догнал. Видела его крылья, — безжизненно чеканила Ист, продолжая смотреть в окно. Задумчиво коснулась заиндевевшего стекла ладонью. — Ауру, в конце концов: я не настолько глупая, чтобы на нее не взглянуть. Они у вас почти одинаковые…

Показалось, что оно разломится, разобьется на тысячи обломков, не выдержав ее слов.

Дир услышал шорох у двери и рывком поднял голову. Он ожидал увидеть медсестру с изможденным серым лицом, но там стояла Ишим с какой-то кружкой в руках; нос защекотал травяной запах. В простом платье, без украшений, они ничуть не напоминала благородную леди, поэтому Ист не заподозрила ничего, спокойно ей кивнула, когда Ишим поставила на кривую старую тумбочку кружку с отваром. Дир наблюдал за ее спокойными движениями, чувствуя, как колотится сердце.

Ишим ходила бесшумно, а значит, могла услышать, о чем они говорили. Следовало избавиться от того, кто узнал его секрет. Прежде они старались подкупить тех, кто случайно видел Дира с крыльями — в неудачные дни они спасали их на заказах, — а если не получалось, резали горло. Случайных свидетелей было не так много, все же они научились скрываться и быть осторожными, но сейчас… сейчас все стало гораздо серьезнее.

Угрюмо Дир наблюдал за тем, как Ишим улыбается его сестре и что-то щебечет о том, какое это счастье — что с ней все в порядке. Иногда Дир не понимал других демонов, но нежный голосок Ишим звучал искренне. Ист что-то коротко отвечала, тоже смущенная этой заботой, и пыталась отвести глаза.

Он не мог навредить Ишим — потому что Гвардия не может ранить своих. И потому что она была дорога Каре, а Дир не мог разбить ей сердце. Да и чем больше Ишим находилась рядом, случайно задевая его мягкой кисточкой хвоста, тем сильнее он начинал сомневаться, что она что-то слышала.

— Миледи, я… может, вам нужна какая-то помощь? — робко спросил Дир, выбежав за Ишим из душной комнатки-палаты. — Вы так много делаете…

По взгляду пытался понять, знает ли она, но больше всего Дир боялся отвращения в ее глазах. Гвардия занималась истреблением ангелов во время Последней Войны, и в Каре до сих пор горела эта ненависть — он помнил пьяный разговор в ее кабинете ужасающе отчетливо. «Даже если она не казнит меня, никогда больше не заговорит», — отчетливо подумал Дир. В этот момент его ничуть не волновало, что у Кары есть свои сильные красивые крылья, что в Гвардии служит бывший архангел — нет, рассудок окончательно помутился, и Дир ощутил, как по щекам текут горячие слезы.

Как же хорошо, что он додумался выйти за Ишим и не рыдать перед Ист.

— Дир, что такое, что случилось? — испуганно кинулась к нему Ишим. — Поговори со мной, все хорошо!

Она была совсем маленькая и хрупкая, обняла его, и Дир хотел бы уткнуться ей в макушку, заливаясь слезами, но там были загнутые рожки… От этой нелепости ему вдруг стало смешно, больно и одиноко одновременно. Дир не заметил, как Ишим увлекла его в комнатку для медсестер, где пахло спиртом и мылом; он едва не споткнулся о жестяной таз, в котором стирали бинты. Здесь было пусто, и Дир съежился на стуле, никак не переставая плакать, хотя и осознавая, что ведет себя хуже пятилетнего демоненка.

— В-вы же слышали, — пробормотал он, начиная заикаться. — Вы слышали, что Ист сказала! Я, я неправильный, я не хочу такого отца, лучше бы я просто умер, вот зачем Владу понадобилось меня спасать?!

— Я слышала, — согласилась Ишим. — Я никому не скажу, Дир, забудь об этом. Ты же не виноват, ты сам не знал! Никто не будет считать тебя шпионом или кем-то таким, это глупость!

Она старалась успокоить его, прикасаясь к лицу, к рукам, мягко отводя ладони, которыми Дир пытался закрыться, спрятаться, и он понемногу сдавался, смотрел в глаза Ишим. Такие красивые, голубые — Дир слишком долго не видел чистого голубого неба, так скучал по нему… Ишим схватила с веревки у окна клочок ткани и принялась вытирать его лицо.

— Кара меня убьет, — прошептал Дир.

— Нет! Никто не будет тебя убивать, ты очень хороший и тебя все любят!

— Да, — скорбно согласился Дир. — Да, Кара не будет меня любить, это еще хуже.

Слезы кончились — пришло какое-то омертвение, на него навалилось тупое безразличие, которое странно сочеталось с захлестывающей паникой. Может, Ист специально это сказала, потому что знала, что его выгонят из Гвардии — и тогда они смогут сбежать вместе и жить по-прежнему, выживать понемногу, ввязываясь в мелкие заказы, чтобы не привлекать внимание. Но думать так о сестре было плохо, просто ужасно, и Диру захотелось дать себе по лицу за эти мысли. Ишим перехватила его руку, мягко поглаживая пальцы.

— Все будет хорошо, ты правда очень ей дорог, — убеждала Ишим. — Она тобой гордится, Дир. Ты с Гвардией всего несколько месяцев, а уже столько сделал для нас. Без тебя мы никогда не нашли бы Влада… Главное — это связи, — по секрету сообщила она, улыбаясь. — Красные нити между демонами… и не обязательно демонами. Мы спасаем друг друга, мы вместе сражаемся. Это называется настоящей любовью. И она никогда не предает.

— Нити… как в магии? — слабо переспросил Дир.

— Да, — она снова обняла его, поглаживая по голове, и Дир уткнулся в отворот ее платья, чувствуя щекой мягкую ткань и теплую кожу — это не казалось неприличным, напротив, очень домашним и уютным, как будто он смог переместиться в одно из размытых воспоминаний о матери. — Каре не важна твоя кровь, главное — кто ты такой, — прошептала Ишим, перебирая его волосы. — А ты выбрал быть гвардейцем.

***

Зайдя в палатку, Вельзевул наконец-то смог сбросить тяжелый генеральский плащ и добраться до кувшина на своем столе, заваленном бумагами и картами. В кувшине была всего лишь прохладная вода, но после целого дня, проведенного на солнечных пшеничных полях в наблюдениях, как марширующая восьмитысячная армия вбивает несобранный урожай в землю, Вельзевулу страшно хотелось пить. Это было даже иронично: он знал, что сейчас гвардейцы кругом ниже трясутся от холода, пробирающего до костей, пока он жалуется на жару.

Люцифер приказал не тратить силы магов, которые понадобятся им во время битвы, поэтому все превратилось в затяжные переходы между небольшими торговыми городами. Военный лагерь двигался медленно и неповоротливо, несмотря на то, что лошади были выносливы, а у солдат не оставалось выбора, кроме как шагать вперед, если не хочешь получить плетей. Вельзевул с неудовольствием смотрел на то, как спины молодых демонов раскрашивают черными полосами ударов, но таков был порядок.

Следом за ними растянулись обозы с провизией и разобранными осадными орудиями. Легионеры Вельзевула, прекрасно знавшие местность, шли впереди, за ними следовали части Высших помельче, потом шагало местное ополчение, набранное приказом Сатаны из деревень, а со спины тех прижимали солдаты Люцифера с Амаимоном во главе. Вельзевул был уверен, что они не встретят сопротивления, проходя сквозь деревни большим клином, и только безумцы могли бы встать против столь огромной силы. И все-таки больно было думать, на какую несчастную жизнь обречены демоны, которых они оставляли позади: разоренные поборами армии, нуждающейся в еде, оставленные по большей части без посевов, потому как шагать удобнее было по полям, чем по лесополосам и старым рвам, да и без рабочих рук, которые могли бы этот урожай собрать.

— Пару лет нас ждут трудности, но потом все образуется, — хладнокровно согласился Люцифер при прошлом разговоре через связной амулет. — Мы идем по северной части круга, а юг теплее, и он вполне способен прокормить Ад… если мы будем чуть скромнее пировать.

— Это мои земли, мои демоны, — шипел Вельзевул, представляя хищное лицо старого друга, с которым он когда-то сражался бок о бок в алой пустыне. — Они не сопротивляются, потому что видят мои полки впереди, мой сигил на их флаге, а я всегда был на их стороне.

— Война есть война, — напомнил Люцифер, — нам нужно остановить Гвардию, иначе все это будет бессмысленно. Или ты предпочтешь, чтобы они явились на эти поля и просто сожгли их? Как все в Ленвисе?

Вести с Девятого доходили обрывочные. Несмотря на то, что переместиться с круга на круг было практически невозможно, связные амулеты еще улавливали далекие голоса шпиков из Ленвиса, которые рассказывали о Черных, устроивших свою ставку командования в центре города, о толпах беженцев, бедняков и раненых ополченцев, о комендантских часах и о кривых зульфикарах на домах прежней власти, разграбленных гвардейцами во имя революции.

История о резне в Ленвисе ужасала больше всего. Гвардейцы покинули Столицу в самую темную ночь, хотя маги Сатаны и утверждали, что те не имели отношения к воцарившейся тьме, просто воспользовались неразберихой. Настроения на Девятом были тревожными после расправы Черной Гвардии над бандой Висельников, но никто не отваживался начать бойню, пока командор не ворвалась в город сквозь портал со всеми своими силами. В тот же момент бандиты под предводительством ее наместника Эла обратились против легионеров, остававшихся в городе, чтобы выражать призрачную власть Сатаны, и всех его чиновников. Захват власти неминуемо превратился в резню, потому что все банды, группировки и сомнительные своры почуяли передел и захотели в нем поучаствовать.

Власть Люцифера пала, как и его памятник на главной площади, у которого несколькими годами ранее командор призывала добровольцев на штурм Райских врат. К исходу третьего дня Ленвис принадлежал Черной Гвардии и перешедшим на ее сторону бандам. Все, кто не отказался от присяги Люциферу, были повешены без суда.

Что ж, Вельзевул понимал, почему молодые демоны добровольно присоединялись к армии Люцифера, потому как о резне рассказывали уже в каждом захудалом городишке. Никто не хотел, чтобы с его домом случилось то же самое. А так как у каждого на Восьмом была семья, дело и хорошо подкопленное имущество, действовало безотказно. Бунтовать могли оборванцы с Девятого, им нечего было терять, а вот те, кто знал, что такое сытая жизнь, ни за что не хотели ее лишаться.

Обо всем этом Вельзевул размышлял, положив голову на генеральский стол, уперевшись рогами в столешницу. Он не спал, потому что у него не было времени; он должен был отправиться к Амаимону и договориться, как им разместить войска, чтобы быть готовыми, когда гвардейцы появятся. Перебить их всех или затолкать обратно на Девятый, где они погибнут в вечной грызне с бандитами или перемрут от голода… Вельзевул с трудом держал глаза открытыми, веки отяжелели, а шею ломило. Последний раз он помнил себя в таком отчаянии во время войны с ангелами, но тогда его земли были в глубоком тылу, тихо процветающие, пока верхние круги заливало кровью.

— Вель! — он услышал властный крик и решил, что ему почудилось. Никто в военном лагере не мог называть его домашним прозвищем, да и этот голос, звенящий боевым железом, принадлежал его жене… Вельзевул с трудом поднял голову и проморгался, чтобы увидеть влетевшую в палатку Джайану. Она вся раскраснелась и тяжело дышала.

Джайана собрала пышные рыжие волосы в косу, надела не придворное платье, а удобные кожаные штаны и рубаху. На шее висел тяжелый кулон с фамильным сигилом Вельзевула — времена были странные, запутанные, и теперь в каждом могли разглядеть шпиона Гвардии. Разговор с такими обычно был короткий — по законам военного времени, хотя Люцифер все еще делал вид, что это все лишь очередной бунт на Девятом, которых в истории его правления были сотни. Так что предосторожность была не лишней.

— Ты должна была оставаться в безопасности на Втором! С нашей дочерью! — начал Вельзевул, приподнимаясь со стула; ему все еще не верилось, что он не спит, и ему хотелось прикоснуться к Джайане, чтобы убедиться, что она настоящая, и потому что он смертельно соскучился по теплу ее кожи.

— Я была бы там, если бы война не пришла на нашу землю, — отрезала Джайана. — Не могу отсиживаться, когда вот-вот начнут разорять наши города. Когда все это закончится — а это обязательно закончится, — они будут смотреть мне в глаза. И я всегда буду читать там вопросы о том, где я пряталась…

— Никому не будет легче, если ты погибнешь на передовой! — проворчал Вельзевул.

Он сдался, когда Джайана подошла обнять его, ласково прижавшись. Ее хвост метался, выдавая волнение, но ненадолго они затихли, наслаждаясь близостью — позволить можно было только такое, потому что спустя несколько долгих мгновений в палатку заглянул посыльный от Амаимона, ничуть не смущенный присутствием демоницы. Он оставил депешу и поспешил куда-то дальше.

— Что там происходит? — спросила Джайана, отстранившись. — Я видела какую-то стройку…

— Нам надо перебраться через ров, это быстрее, чем его огибать. Мостовой расчет набрали из местных, я решил, так лучше, чем отправлять их в бой, — вздохнул Вельзевул. — Через пару дней все будет готово.

— А мы уверены, что войска Гвардии появятся на севере?

Вельзевул долго посмотрел на жену. Возможно, ей не стоило знать, что Люцифер посылал своих демонов, чтобы выведать секретные пути между кругами; у Сатаны и без Черной Гвардии хватало умелых палачей, а потому отловленные контрабандисты охотно делились информацией. По их сообщениям, север давно торговал с Девятым в обход торговых сделок, заключенных со Столицей. Вельзевул тоже знал это, но никогда бы не подумал, что небольшие махинации станут значимыми в войне.

— Говорят, граница неплотнее всего у Навироша, — поделился он. — Они успеют быстрее нас, местные гарнизоны Кара сломит легко, но город не выдержит долгой осады. Они будут в ловушке.

Джайана наклонилась к карте — там, по ту сторону глубокого природного рва, который не сумели засыпать земледельцы Восьмого за многие сотни лет, лежало несколько торговых городов, складывающихся в цепочку, пролегающую вдоль тракта. Навирош был самым крупным, но никогда — достаточно богатым, чтобы его прибыль показалась кому-то подозрительной.

Хорошими новостями было то, что Навирош был плохо защищен и стоял в поле — и войскам Люцифера не придется продираться сквозь горы, лес или безумную магическую степь, как если бы они захотели подобраться к Ленвису. Вельзевул слышал разговоры о Девятом, и ему все отчетливее казалось, что столицу круга не ждет ничего хорошего. Скорее всего, ее сожгут второй раз — вместе с гвардейцами.

— По нашим прикидкам, у них две сотни хорошей конницы, около тысячи пехотинцев. Может, две, — неохотно повысил Вельзевул, вспоминая о том, какое кровавое забвение настигло Девятый, когда тот отрекся от остального Ада и закрыл границы. — И очень хорошие маги, — добавил он, вспомнив веселый блеск боевого колдовства в глазах Влада Войцека, которого Кара считала не просто товарищем по службе — братом.

— Думаю, тебе нужно отдохнуть, — сказала Джайана, сочувственно взглянув на его лицо. — Ничего не случится, пока ты поспишь пару часов. Ну, гвардейцы не свалятся с неба, а мостовой расчет не закончит работу раньше времени.

— Только Амаимон сорвет горло от злости, — проворчал Вельзевул, потирая лицо.

— Может быть, это и к лучшему, — по-лисьи улыбнулась его жена. — Спи, я немного тут погуляю. Все будет хорошо.

И, возможно, признал Вельзевул, ему не хватало, чтобы Джайана, прекрасная, смелая и немножко злая, пришла и сказала эти слова. Как будто без нее этот мир казался неполным, смазанным и серым.

***

— Кара сказала, что хочет видеть тебя на встрече Совета, — заявил Влад, сунувшись в скрипнувшую дверь. Заметив, что Ян сидит за столом и старательно карябает что-то при свете лампы, он заинтересованно подошел ближе. — Эй, инквизиторство, слышишь?

— Да, я тебя понял, — пробормотал он, сосредоточенно доканчивая предложение, пока не забылось; Влад знал, что Яна в такие моменты лучше не отвлекать, но Кара выразилась по-военному четко. — Эл все еще в Серой Степи? — спросил Ян, отбросив мягкую прядь со лба.

— Ага, там. Хотят попробовать атаку с двух направлений, — кивнул Влад. — Да и ослаблять бдительность нельзя. Но мне показалось, что Кару интересуешь именно ты.

Ян оставил свои бумаги на узком столе и отвлекся, потянувшись, рассеянно глядя, как за окном взметается метель. Листовками для демонов мог бы заняться и Влад, но Ян искал себе какое-нибудь общественно полезное дело, а еще он почему-то тревожился, что Влад слишком много на себя берет. Не стоило отрицать, что талант к складыванию слов у Яна имелся…

— Хорошо, что ты этим занимаешься, — сказал Влад, подцепив один листок. — А то у Кары получается что-то вроде: «За все плохое против еще более плохого».

— Учусь у лучших, — заметил Ян, хотя в его голосе отчетливо слышалась гордость. — Это легко. У Высших нет ничего, кроме страха и традиции, им подчиняются, потому что иначе никогда не было и потому что боятся их солдат и магии. Но за последние годы Ад изменился. Стоит всего лишь пообещать свободу… М-да, если бы мы были на Земле, меня бы давно посадили за всевозможные –измы, — хмыкнул Ян, указав на один из своих черновиков.

— Но мы в Аду. Здесь терроризм — это обычная пятница.

— А хотелось бы хоть немного остаться людьми.

Влад промолчал. Эти слова неприятно подцепили в нем что-то, что он давно скрывал, но что в суровой мерзлоте Девятого все чаще рвалось наружу. Он уже успел позабыть, каково жить спокойно, ходить на человеческую работу, варить Яну кофе и читать книжки, развалившись на диване. Война быстро захватила его, но самое ужасное тут было в том, что Владу это нравилось. Он снова ненадолго чувствовал себя живым, потому что все время бежал куда-то, колдовал, сражался и строил великие планы вместе с Карой, которая почему-то поверила, что они способны на что угодно — даже завоевать Ад. Но дело было не просто в этом больном восторге…

— Слушай, я пытаюсь… — Влад обреченно вздохнул, прислонившись к стене рядом; по пальцам нервно пробегали алые искры. — Я правда пытаюсь быть лучше. Но иногда мне кажется, что это сильнее меня. Я злой и неправильный, и все это… вся эта война, кровь и боль вокруг — я чувствую, как с каждым днем мне становится хуже, оно очень горит в груди, и я хочу наброситься на кого-нибудь и отгрызть ему ебало в надежде, что мне будет лучше. Когда я сделаю больно тебе, или Каре, или Диру, или кому угодно из наших — прости меня, пожалуйста.

— Эй, не надо так говорить, — нахмурился Ян. — Ты просто устал, мы все устали. Я же тебя знаю, ты никогда так не сделаешь.

— Я чуть не сбросил Дира с крыши, пацан до сих пор меня боится…

— А еще ты спас ему жизнь! — отрезал Ян. — И мне тоже! И я буду повторять тебе столько раз, сколько потребуется.

Влад вздохнул. Что бы Ян ни говорил, а он не нашел в себе силы навестить Дира с сестрой в госпитале, зная, что Дир все еще сторонится его немного, а для Ист он и вовсе — страшный боевой маг, ручной пес командора, способный превратить понемногу живущий дальше Ленвис в огненный ад. В это верили почти все вокруг, и Владу самому казалось так легко скатиться в разрушения… Если бы очень разумный и спокойный Ян, каким-то чудом сохраняющий равновесие даже в безумии гражданской войны, не оказался рядом. Они могли сколько угодно гадать, для чего Каре понадобился инквизитор на совещании с бандитами, но Влад был уверен — именно поэтому.

Они спустились вниз, быстро миновали привычный теплый зал. Здесь набилось много народу — многие просто пришли погреться, потому что снаружи бушевала метель. Погода, словно бы задобренная кровавыми жертвами, недолго баловала теплыми днями — снова началась снежная буря, спутавшая большинство их планов. Но Влад знал, что это лишь задержит, но не остановит телеги с добытыми кристаллами, которые идут в Ленвис.

Ему показалось, что Ян о чем-то задумался, глядя на солдат, ютящихся друг к другу.

— Иногда я думаю, что это очень несправедливо, — сознался Ян. — Некоторым нашим приходится на улице в палатках спать, потому что места нет, а я тут в тепле и при удобствах. Ты-то понятно, ты — наш лучший маг, тебе полагается комната, — торопливо добавил он. — А я ничем не лучше остальных гвардейцев.

— А еще ты связан со мной контрактом, поэтому я чувствую, когда тебе хуево, — хмыкнул Влад, коснувшись виска. — Так что не думаю, что нам всем сильно поможет, если ты простынешь в палатке снаружи.

Ян пожал плечами:

— Ты прав, конечно, но мы столько говорим о справедливости и равенстве, что мне хочется, чтобы наступило счастливое будущее. Я несчастный идеалист.

— Так это у тебя после агиток такое настроение херовое? В следующий раз вместе будем писать.

Они не слишком торопились, потому что в жуткой метели можно было и заблудиться, не найти ратушу, несмотря на то, что центральный Ленвис строили точно по прямой разметке карты линейкой. Влад прищурился и потряс головой, как мокрый пес. У ратуши горел одинокий магический фонарь, разгоняя мутную тьму. Столько кристаллов в городе, на хорошо охраняемых складах, а на освещение не хватает.

— Ничего, скоро на Восьмом погреемся, — заверил Влад, видя, как Ян выше подтягивает воротник. — Давай амулет подкручу, теплее будет.

Обнял бы, чтобы отогреть, но Влад сам был как холодная мертвая метель.

— Не трать силы, пришли уже, — отмахнулся Ян, рывком открывая дверь.

Внутри и впрямь было теплее, а еще Кара опаздывала. Влад слышал отдаленные голоса в зале для совещаний, даже заглянул, чтобы убедиться, что все в сборе, но Ян не горел желанием идти прямо к демонам, поэтому они решили подождать в коридоре. После недавнего визита в ратушу, как заметил Ян, тут додумались постелить красный ковер, наверняка реквизированный из чьего-то дома. Сейчас на нем расплывались темные пятна от их ботинок, и Влад чувствовал себя немного варваром.

— Ты правда думаешь, что мы заинтересуем Восьмой? Да не будут они с нами разговаривать! — мрачно бормотал Ян. — Мы террористы и убийцы, которые незаконно захватили круг, казнили всех властей, чиновников и служителей закона, по дороге устроив кровавую бойню, а теперь держим в Совете отпетых бандитов.

— Но у нас есть и минусы! — радостно добавил Влад.

Покосившись на него, Ян закатил глаза и небольно ткнул его локтем в бок.

— Будем продвигаться с самого проклятого дна, отсюда завоевывать легче, на нижних кругах меньше всего войск Люцифера. — Влад закурил, выдохнул дым, а Ян сидел рядом, жадно дыша горьким табачным воздухом. Сигарет не хватало, приходилось экономить вот так. — К тому же, я все равно задолжал тебе экскурсию по Аду, инквизиторство, — подмигнул он.

— А вы точно древнеримский поэт? — таинственно улыбнулся Ян.

Заснеженная Кара ворвалась так, будто распахнула дверь с ноги.

— Ты что, летаешь в такую погоду? — испугался Ян.

— Я пытаюсь, — прокаркала она. Перехватила сигарету у Влада из пальцев, коротко затянувшись, оскалилась: — Ну что, пойдем, пока я злая?

Их уже дожидались. Влад поймал на себе несколько опасливых взглядов — он был новым лицом на собраниях, да и магам обычно не доверяли. А вот для Яна быстро нашелся стул, который приставили рядом с местом Кары, пока она вертелась на месте, отряхиваясь, как мокрая птица. Взмахом руки она велела демонам начинать.

Первым говорил Гаргатт, который старательно считывал с бумажки, сколько кристаллов им удалось добыть и сколько демонов привлечь к работе в шахтах. Цифры звучали внушительно, хотя Влад знал, что не было никакого труда приманить рабочих, особенно — когда все проходы в Тартар запечатали усилиями гвардейских магов, и мистические шорохи стихли, как и разговоры о проклятии. Весь Девятый нуждался в работе — точнее сказать, в деньгах. Их главной задачей было не обесценить кристаллы, потому что он сам уже не раз видел, как еду обменивали на магический хрусталь.

Влад, облокотившись на спинку стула Яна, наблюдал за советниками. Гаргатт не особенно нравился остальным, но пытался выслужиться; жаль, никто не сказал ему, что Кара не любит льстецов… а вот в Столице при дворе он бы имел успех. Инквизиторству больше всех по душе был Холгас, который прямо-таки расцвел, рассказывая о дипломатических контактах с Восьмым. Стоило помнить, что эти «контакты» — нечистые на руку демоны, которые промышляют контрабандой и запросто могут сдать их легионерам, но выбирать было не из чего.

— А что здесь делает человеческий маг? — огрызнулась Сера, наградив его неприветливым взглядом.

— Стою, — невозмутимо ответил Влад. Поймать его на лжи точно было сложно, но неприятно сверлящий взгляд демоницы преследовал его, пока он, перегибаясь через плечо Яна, рассматривал карту, на которой Кара и Зебайр расставляли фишки.

Демон как раз оживился: пустые разговоры о купцах Восьмого закончились, они обсуждали битву. Зебайр был готов удерживать Серую Степь и перейти в наступление, если ситуация на Восьмом сложится удачно и Люцифера больше будет заботить битва у Навироша. Правда, Кара не собиралась отпускать его головорезов в одиночку — с ними пойдет Эл и несколько закаленных степными битвами отрядов, которые беспрестанно дежурили среди серой травы.

— Мы уверены, что это хорошая идея? — прикинул Ян, рассматривая старую карту Восьмого. На ней были обозначены торговые пути и города, в которых можно выторговать цены получше — карту притащил Холгас. Но все-таки по ней можно было прикинуть, что Навирош находится далеко на севере, а разломы, ведущие в Серую Степь — в самом центре. — Даже если представить, что мы победим у Навироша, не сумеем быстро развернуть войска и соединить их под столицей Восьмого… Что тут вообще написано?

— Это я чернила пролил, — откашлялся Холгас. — Столица называется Баал. Там престол Вельзевула.

Влад заметил, как Ян переглянулся с Карой, они как-то незаметно кивнули друг другу. Но слово взял Зебайр, который, как всегда, говорил громко:

— Да, будет нелегко, но мы с парнями сможем их отвлечь от Навироша. Слуш-те, я все понимаю, но пока мы кусаем их за жопу у столицы, они не смогут посылать большие отряды на север, будут бросать их на нас! — он ликующе оскалился, словно только об этом и мечтал. — Понимаете ли, потери севера они испугаются гораздо меньше, чем того, что мы разграбим их дома и воткнем гвардейский флаг на главную, ебена мать, башню Баала!

— Он прав, — неожиданно согласился Гаргатт. — Я тоже пошлю своих людей на границу. Очевидно, что командору нужны ее собственные войска, а мы устроим небольшое отвлечение…

— Со мной пойдут Холгас и Сера, — велела Кара. — Старый хмырь умеет торговаться, а ты, — она кивнула на демоницу, — прикроешь мне спину. Сдается мне, никто лучше наемных убийц не распознает ловушки, которые мне непременно поставят.

Сера скривилась, но изобразила какое-то движение от виска, которое можно было принять за гвардейскую отдачу чести. И все-таки ее глаза довольно поблескивали, когда она потянулась за вином, раззадоренная разговором — Сере было приятно, что в ее услугах нуждались. Если бы она только знала, что несколько подопечных Влада копали под нее, пока не оказалось, что бунтовщики сидели в подвалах Джараха Слепого…

Глядя на карту, Влад мог бы сказать, что их дела не так плохи: они не были готовы к большой битве при Баале, однако у них получилось разбить легионеров Люцифера на две армии. Представлять, что у Эла и Зебайра получится захватить столицу, было бы слишком наивно, но все-таки Влад позволил себе помечтать о флаге с зульфикарами на высоких башнях — никаких больше падающих звезд! Север готов был открыть им ворота, и у Кары было готово несколько козырей в запасе…

— Как долго Навирош сможет держать осаду? — прикидывала Кара.

— Это торговый город, у них вместительные склады, так что о припасах нам вряд ли стоит беспокоиться, — вставил Холгас.

Скорее — они не продержатся достаточно долго, чтобы подъесть их до конца.

— Насколько я понимаю, у города слабые стены, — откликнулся Ян, — но мы можем усилить их магией. Влад, сколько тебе понадобится времени, чтобы прикрыть Навирош щитами?

— Они уже там есть, но не такие мощные, как нам нужно. Если соберем круг магов, справимся быстро. Приказывай — я исполню.

Ян чуть обернулся к нему, удивленный этой покорностью. Демоны с Девятого увлеченно спорили о рвах, которые могли замедлить армию Люцифера по пути к Навирошу, но в то же время станут препятствием, если гвардейцы двинутся к Баалу, поэтому они не заметили непривычной тихости Влада Войцека.

«Хочешь добиться уважения демонов — покажи им свою силу», — пояснил Влад, касаясь контракта.

«Я не… это неправильно, — обиделся Ян. — Я не собираюсь принижать тебя, чтобы получить место в Совете!»

«Оно уже твое, инквизиторство. К тебе прислушиваются, потому что ты говоришь дельные вещи — уж точно более осмысленные, чем этот придурок Зебайр, который может похвастаться только числом мечей под своим началом, — Влад презрительно усмехнулся. — Если бы я хотел, чтобы это было унижение, я бы не стоял за твоей спиной, а сидел у твоих ног. Им бы это представление понравилось. А так я всего лишь немного поддаюсь… в интересах революции, так сказать».

«Неужели того, что мы убили Бога, уже недостаточно?»

«Надо говорить «я убил, а этот тип мешался рядом», никак ты не научишься!»

«А я не хочу…»

— Влад? — окликнула его Кара; по немного остекленевшим взглядам она определенно поняла, что они переговариваются, но не дала остальным советникам это заметить. — Как думаешь, сколько у нас времени на прибытие войск?

— День — самое большее, — сказал он. — Если ничего не случится и портал не захлопнется. Но это я смогу сказать, только когда посмотрю на него.

— Хорошо, завтра отправимся, — кивнула Кара. — Холгас, твои проводники готовы?

— Готовы, shardahs, — проворчал он; его выговор, как и у многих старых демонов, казался слишком неестественным, хрипящим. — Правда, там немного прохладно, скажите своим солдатам, чтобы оделись потеплее. Даже для демонов — погодка адская. Вам придется подняться к истоку Коцита.

— Это многое объясняет, — пробормотал Влад, постукивая пальцами по спинке стула. — Природная магия всегда возникает в местах разлома…

Если пару дней назад он сомневался, что лаз контрабандистов им чем-то поможет, то сейчас уже прикидывал, как лучше зафиксировать и чуть расширить портал, чтобы не протискиваться на верхний круг по одному. Влад набрасывал плетение, не завершая, пробежали искры, и он заработал несколько опасливых взглядов, но его довольная улыбка точно внушала им надежду. А надежда сейчас им как раз нужна была, промерзшим на нижнем круге и почти смирившимся с голодной смертью.

***

Ян подошел ближе к озеру, заинтересованный тем, как трещины льда сплетаются в одну большую магическую формулу. Коцит встречал его спокойно и равнодушно, древний — может быть, древнее всего человечества. Лед обжигал — Ян коснулся его кончиками пальцев, готовый тут же отдернуть руку, и чуть не примерз. Все равно что случайно задеть Влада в мире людей, где он всего лишь холодный призрак. Ян тяжело вздохнул, поглядев на свое кривое отражение на ледяной глади Коцита: он и сам выглядел как какая-нибудь нечисть. Все из-за недосыпа и усталости.

Позади, прохаживаясь по берегу, спорили Влад и Кара. Они решили спуститься к озеру, чтобы поговорить по дороге, и вот уже битый час ругались, пока Ян изучал окрестности. Ему всегда было любопытно поглядеть на озеро, воспетое в уже вспомненной сегодня «Божественной комедии», но не находилось времени спуститься к воде — вечно дела. Впрочем, воды здесь как раз не было: Коцит сковывал крепкий лед, зато никаких вмерзших в него грешников Ян не разглядел, тут Данте тоже здорово приукрасил. Ну, или у Яна были все шансы стать первым, если он будет недостаточно осторожен…

— Ты потащила его в Тартар! Обычного человека! — Влад редко кричал на Кару, но сейчас выглядел по-настоящему злым.

— Эй, там не было таблички «Тартарские ебеня — сюда»! — прорычала Кара. — Я рассчитывала, что нас выкинет на Восьмой, мы постоим в красивом теплом поле с пшеницей, ну, знаешь, как с картинки… А потом вернемся! Я же не знала… Мне жаль, — ее голос сорвался. — Сука, мне правда жаль. Как я должна управлять всем этим, если я не могу сохранить даже своих близких?..

— Успокойтесь, никто меня не таскал, я сам захотел! — крикнул Ян, обернувшись к ним. — И не делайте из меня ребенка, я в состоянии сам понять, куда и с кем я хочу пойти!

Они посмотрели на него; стояли друг напротив друга, как два взъерошенных кота, готовых сцепиться. Голос Яна явно их отвлек и отрезвил, Кара пожала плечами и кивнула на него — мол, слушай, что тебе инквизиторство говорит, а Влад угрюмо молчал. Он сунул руки в карманы и будто бы отстранился, и взгляд странно бегал. Две черные фигуры на берегу, такие похожие… Яну совершенно не нравилось, что они спорят, потому что оба стали слишком родными и важными, чтобы представлять, будто они могут поссориться — и из-за кого, из-за него! От таких мыслей хотелось утонуть.

— Как тебе Астарте? — неловко спросил Влад у Кары, явно пытаясь завязать новый разговор. Ян слабо прикусил кончик языка, чтобы не рявкнуть им дружно извиняться, но Кара оттаяла быстро — у нее нашелся повод пожаловаться на демоницу:

— Ужасно, блядь! Делает вид, что знает лучше всех и сует везде нос! Я приказала следить за этой сукой, наверняка она шпионит для кого-то. В следующий раз выбери кого-нибудь попроще, чтобы заключать такие сделки, — посоветовала Кара, похлопав его по плечу. Влад не отстранился.

— Благодаря ее информации мы узнали про Мелеха, — напомнил Ян. Ему Астарте тоже здорово не нравилась, ее властные замашки и наглость, достойная королевы Ада, но ему захотелось защитить Влада: тот старался изо всех сил, выискивая информацию об их враге, потому и попал в эту историю.

— Вот я и думаю, что она сдаст нас Мелеху при удобном случае, — согласилась Кара. — Слишком уж долго от него ничего не слышно. Он выбрал выжидать, пока мы с Люцифером перегрызем друг другу глотки, поэтому нам надо быть сильнее. Когда справимся с нашим бывшим хозяином, придется драться дальше. Такой же у нас был план изначально.

Она говорила так, будто это дело уже решенное, и Ян понимал, почему демонам нравится ее уверенность и простота. Да и кровавым следом тянущаяся за ней слава убийцы ангелов помогала. Но все-таки Ян знал ее достаточно, чтобы замечать, как Кара волнуется, щурясь на лед, словно пытаясь увидеть в нем отражение реальности, в которой они уже победили.

Влад отвечал неохотно, но потом разговорился, поясняя Каре, что через маленький пролом в горах можно будет быстро переправлять солдат, но для начала — десятками. Природный портал был гораздо стабильнее тех, что разворачивали маги, но все-таки ими пользовались небольшие отряды контрабандистов. Зато они точно знали, что телега в него протиснется, а значит, за оружие и дары для их сообщников с Восьмого беспокоиться не нужно было.

Метель унялась, осела белым чистым снегом на крышах, и Кара сладко потянулась, прежде чем взмыть в небо. Ян невольно вспомнил тот раз, когда они вместе провалились в Тартар; но в тот раз Кара в полете была зла и сосредоточенна, жестока, а теперь помахала им на прощание, прежде чем сгинуть в пышных серых облаках. Снизу казалось, что небо было холодным и неприятным, и Ян невольно пожалел Кару, которая не могла по уши закутаться в шарф, как он, потому что ей нужно было изображать бешеного и всесильного командора.

Ему нравилось спокойствие Коцита — молчание, лед, черная вода. Они не сильно отдалились от Ленвиса, город был совсем рядом, шумел и суетился, нарушал законы и творил их заново, но тут они были в другой вселенной. Граница оказалась такой ощутимой, что Яну почудилось, что он случайно выскользнул за территорию иллюзии, в которой все почему-то думали, что идет война. Здесь не было ни разговоров, ни хитрых планов, ни беспокойных границ между кругами, ни обжигающего солнца Тартара, которое иногда жгло его во снах.

Но это бессмысленно: Ян всегда был слишком разумен, чтобы увлекаться иллюзиями. Он присматривался, понимая, что из Коцита удили рыбу. Возможно, это было не самое безопасное решение, но у голодных бедняков Ленвиса не было выбора. Чуть подальше Ян видел темную глазницу полыньи, брошенную старую удочку — удивительно, что ее еще не украли.

Он услышал, как скрипнул снег под гвардейскими берцами.

— Я перегибаю, — согласился Влад с невысказанным. — Я не хочу тебя потерять, и это заставляет меня вести себя странно. Я не хотел спорить с Карой, но… все сложно.

— Ну извини, что я не хочу сидеть на месте и помогать раненым, как Ишим! — Ян поморщился от того, как ужасно некрасиво это прозвучало. — То есть она делает безумно важную работу, конечно, но ты понял мою мысль — я хочу быть с Гвардией, я хочу сражаться, и ты не убережешь меня от этого.

— Я знаю… Но ты выбрал меня, — вздохнул Влад. — Никто никогда… Я имею в виду… У меня никогда не получалось быть с кем-то, такой уж я мудак, и когда все сложилось идеально, когда я встретил человека, который ради меня ничуть не метафорично спустился в Ад… что-то может просто отобрать тебя. Случайная пуля, вражеское заклинание, тварь из Тартара. И меня кроет от бессилия, — признался он, отводя взгляд, словно не желая показывать, насколько серьезно его это беспокоит. — Контракт убьет меня следом, и это… правильно. Я не хотел бы жить с мыслью, что потерял тебя. Я не делаю тебя ответственным, просто говорю!

— Я понимаю, — тихо заметил Ян; ему казалось, что ветер заглушит его слова, но они стояли достаточно близко. — Со мной ничего не случилось, и тогда со мной была Кара, так что мне не было страшно. Ты знал, что она очень милая в боевом трансе?

Влад неожиданно фыркнул от смеха:

— Она перешла в боевой транс и не разорвала тебя на десяток маленьких инквизиторов? Даже не надкусила?

— Нет, мы обнимались, и она… урчала, кажется. Как большая кошка. Не знал, что она так умеет.

— Может быть, ты и правда особенный, — признал Влад.

— В смысле ебанутый?

— Нет, в смысле замечательный и добрый. — Глаза Влада незнакомо сверкали, но это были не алые всепожирающие искры боевого транса, а какая-то хрупкая нежность. — Но я все равно буду тревожиться, постарайся не обращать внимания, — хмыкнул он.

Влад стоял рядом, тоже смотрел на Коцит, и Ян догадывался, что его тоже успокаивает то, как слабый солнечный свет скользит по крепкому льду. Они были одним целым, связанные контрактом и избранной судьбой.

А еще Ян был уверен, что Влад думает о том, как было бы забавно спереть чужую удочку.

***

Время в Авентисе текло, и вода — тоже. Вацлав мучился бездельем, мечтая о гениальных магических свершениях, о том, как он завоевывает Ад вместе с Первым Падшим, но его планы как-то не спешили сбываться. Мелеха это не волновало: для бессмертных время шло иначе, и он мог бы десятилетиями отсиживаться на отхваченном Пятом круге, прежде чем продолжить завоевания. С ужасом Вацлав начинал осознавать, что и он теперь бессмертен и вечен, а значит — эта скука с ним навсегда, никогда не испарится, просочится даже в самый хороший, теплый и солнечный день.

Вацлав нуждался в какой-нибудь работе — и не он один. Наемники тоже изнывали без дела, и от того, чтобы начать грабить, насиловать и убивать местных, их останавливал только страх перед Андрамелехом, который мог поджарить мозги парой енохианских слов, сказанных прямо промеж их ушей. С Вацем такое не сработало бы, да и он нутром чуял, что в его колдовстве нуждаются, но его так или иначе не прельщало тупое, слепое разрушение — он читал книги и лениво чертил заклинания на бумаге. А бойню оставьте гвардейцам, копошащимся на самом дне; нет, он найдет, как развлечься.

Авентис продолжал прежнюю жизнь, но теперь все мелкие чиновники отчитывались не перед Столицей, а перед Мелехом; горожане могли бы и не заметить смены власти, что многое говорило о правлении Сатаны. Андрамелех приказал убивать только самых упрямых, кто сопротивлялся и пытался устраивать бунты, когда наемники вошли в город, и Вацлаву такой подход нравится гораздо больше, чем бессмысленная резня гвардейцев, которая лишила их стольких ценных кадров.

За неимением лучшего по утрам он заглядывал в комнату, которую занял Мелех. Он выгнал отсюда губернатора Авентиса, но ничего толком не поменял: в просторных покоях соседствовали широкая кровать, такая удобная для четырех черных крыльев, рабочий стол, мягкие гобелены на стенах. Мелех оставлял свет приглушенным. Кажется, здесь, в этой норе, ему было уютно, а Вацлав всегда старался держаться поближе к окну, похожему на арку, сквозь которое было видно неторопливый город. Авентис напоминал человеческую Венецию — такую, какой Вац ее знал на картинках; так и не довелось посетить…

— Мой демон снизу говорит, что Гвардия смогла стабилизировать пролом в Тартар и собирается использовать шахты как преимущество для торговли с Восьмым, — отчитывался Вацлав; ему не понадобились бумаги, у него была цепкая память, и он не доверял слугам, оставшимся от предыдущих хозяев. — К тому же, это делает их сильнее: теперь они могут чуть ли не каждого солдата вооружить амулетом с боевым заклинанием.

Задумка Андрамелеха по созданию корпуса боевых колдунов меркла по сравнению с этим. Хотя амулеты были мертвым, тупым орудием, Вацлав хорошо представлял, что будет, если зашвырнуть его в строй пехоты, как гранату. Мелех молчал, сидя в углу и мерно проводя гребнем по белым волосам. Зеркал в комнате не было — и Вацлав не задавал глупых вопросов на этот счет.

— Мы не сможем вмешаться, пока они не подойдут к нашим границам, — напомнил Мелех, прекрасно зная, о чем Вацлав думает. — Мы подождем.

Вацлав постарался спокойно кивнуть. Он наловчился ненадолго раздвигать плетения защиты, поэтому вполне мог перенести одного демона на захваченный Девятый… Но этого было недостаточно: оказавшийся в пылу боя наемник просто будет растерзан гвардейскими дикарями. Можно было использовать големов: их не жалко, Вацлав всегда мог сделать новых, вылепив из глины человекообразные фигуры и облив их кровью демонов и адских гончих. Но вся проблема была в том, что перенос требовал много сил и Вац истек бы кровью из всех отверстий раньше, чем на Девятом окажется десяток его идеальных солдат.

Ему только и оставалось, что протягивать шпионскую сеть, которая собирала для него слухи. Для этой тонкой работы требовались надежные демоны, уже сделавшие себе имя на Девятом, потому что неизвестно откуда взявшемуся парню никто не будет доверять. Повезло, что во время своих исканий Вацлав наткнулся на Сарта — тот уже работал с наемниками раньше и согласился помочь за хорошие деньги.

— Продолжай наблюдать за тем, что происходит на Восьмом — это нам на руку. Если победит мой брат, мы расправимся с ним, пока он слаб, а его войска разбиты — командор точно не сдастся без боя, — рассудил Андрамелех, — а если Гвардия… они злее, это нельзя отрицать… мне кажется, мы сможем это использовать.

— Они на всех углах Ленвиса кричат о свободе и независимости, — напомнил Вацлав; в его груди зажглось привычное недовольство, тлевшее там с тех пор, как он понял, что гвардейцы заинтересовали Андрамелеха. — Они не станут больше никого слушаться, скорее умрут!

— Ну кто-то же должен править в этом новом мире, — в воображаемом голосе послышалось какое-то довольное мурлыканье. — Продолжай наблюдать за ними, маг, и скажи своим демонам, чтобы отправлялись с Гвардией на Восьмой. Там они будут на чужой территории и получится расшатать их изнутри.

«Хитрая тварь», — про себя вздохнул Вацлав, не особенно заботясь, слышат его или нет. Может быть, Мелеху даже нравилось — у него было странное мышление, слишком древнее и неповоротливое. Он не различал современные значения многих слов, ориентировался на эмоции. А Вацлав определенно назвал бы хитрой тварью только то существо, которое в глубине души уважает.

— Тебе скучно? — хмыкнул Мелех в его голове. — Мы ведем войну. Да, пока обходится без выстрелов и взрывов, это все на нижних кругах, но наши действия тоже важны. Как дела у отряда, который я тебе доверил?

— Я им не особо нравлюсь, — пожал плечами Вац. — Думаю, это потому что я человек.

— У Гвардии тоже есть люди, и они научились сражаться вместе. Человеческий маг… — протянул Мелех, словно прислушиваясь к чему-то. — Да, ты его хорошо знаешь. Когда думаешь о нем, твоя душа становится вкуснее.

— Вкуснее? — переспросил Вацлав, думая, что его слабенький человеческий разум плохо переработал образ.

— Да-а, вкуснее! — голос архангела казался убаюкивающим и обволакивающим, как змеиное шипение, и Вацлав почувствовал давление на виски. Поднял голову и уставился прямо в пронзительную зелень глаз Мелеха, удивленный, как это тот оказался рядом, даже не шорхнув крыльями. Падший прежде не позволял к себе прикасаться, да и Вацлаву не очень этого хотелось, но теперь, когда тонкие паучьи пальцы легли ему на голову, сдавливая кость, все показалось неправильным. — Твои мысли становятся совсем другими. Тяжелыми. Полными гнева, обиды, зависти. Да, зависти там больше всего! — сладко тек голос в его голове, пока Мелех довольно рассматривал что-то в его глазах. — Это ведь ты должен был стать первым, чтобы тобой восхищались, чтобы тебя уважали. Но гвардейский маг всегда все портит. Всегда появляется и играючи забирает то, ради чего тебе приходится жертвовать.

— Знаешь, я лучше займусь новобранцами, — быстро пробормотал Вацлав, пытаясь отступить. — Свяжусь с нашими демонами на Девятом, скоординирую. Ты прав, дел у меня еще очень много!

Мелех рассмеялся и небрежно отшвырнул его прочь. Вацлав не спешил подниматься, думая, что за дерзость его наградят новым ударом, но Андрамелех даже не обернулся, словно Вацлав не был достоин и косого взгляда. Он подавил обреченный вздох, встал с холодного каменного пола, торопливо выскользнул за дверь и прикрыл ее за спиной, захлопнул, чтобы в спину ничего не прилетело.

Коридоры были длинными и пустоватыми, словно денег у губернатора не хватило, чтобы их обставить, и Вацлаву никогда не нравилось по ним гулять, поэтому обыкновенно он пытался скорее их пробежать, а то и перенестись в кабинет в блеске искр. Но сейчас ему захотелось медленно пройтись, успокаивая взбесившиеся мысли — сильнее, чем обычно, потревоженные прикосновениями Мелеха. Он вышел во внутренний двор, тоже безлюдный — точнее, бездемонный, было ли вообще такое слово?.. Вацлав никогда не любил разговаривать с теми, кто смотрит на него немного свысока, будто рога на лбу делали их умнее и талантливее, но сейчас ему хотелось врезаться в кого-нибудь и обсудить хотя бы погоду.

У стены Вацлав заметил бродящего Шакса, которого едва узнал. Высший демон попал под горячую руку Андрамелеха, когда оказалось, что одна из его служанок сбежала и рассказала о них кому-то из сторонников Гвардии… тогда оправданий Шакса никто не слушал, как бы он ни клял глупую девку и всю ее родословную. Вацлав слышал крики, перешедшие в тонкий визг, но предпочел пройти мимо, пойти почитать гримуары, украденные из библиотеки Авентиса. Это было не его дело. Шакс сам виноват в том, что позволил какой-то сучке подслушивать в своем доме.

Вацлав искренне считал, что Шаксу повезло — в отличие от графа Раума, чей дом просто сожгли, чтобы уничтожить улики, не дать найти алхимические лаборатории. Мелех никогда не щадил тех, кто становился ему не нужен.

Что ж, Шаксу всего лишь выжгло рассудок.

Шакс шел куда-то и остановился, держась за голову, или же просто бессмысленно слонялся по поместью, когда его одолела боль, — не важно, но теперь он беспомощно пытался отдышаться. Демоны на страже, набранные из наемников, внимания на него не обращали и даже не подходили спросить у Высшего, в порядке ли он. Возможно, это был приказ Мелеха.

Но Вацлаву как раз хотелось сделать что-то наперекор проклятому Падшему, поэтому он решительно зашагал к Шаксу, который, заметив его, весь сжался и сгорбился, словно представлял, что Вац сейчас заедет ему по лицу. Он даже смотрел не на него, а на тень — как полагалось почтительно глядеть на Мелеха. Иногда Вацлаву казалось, что он единственный, кто может смотреть Первому Падшему в глаза — просто потому что он человек, для которого искаженный свет Рая ничего не значит.

— Посмотри на меня, — велел он, зная, что с Шаксом надо строже, жестче говорить. Тогда он будет слушаться. — Постарайся дышать. Люди обычно могут умереть от такого. Насчет демонов не уверен.

— Что ты делаешь, маг?.. — слабо пробормотал Шакс, когда Вацлав положил руки на его голову, обнимая виски ладонями.

— Это немного протрезвит тебе голову, и я поставлю небольшой щит… скорее зеркало.

Прикосновение напоминало то, как Мелех схватил его, но Вацлав не пытался причинить боль — напротив, по пальцам пробежало спокойное жемчужное сияние. Он не обращался к колкой силе Первого Падшего, покоящейся в груди, хотя тот наверняка узнает, что он помогал его сломанной игрушке. И все же Мелех не убил Шакса и не избавился от Вацлава, несмотря на все его гордые речи и попытки поспорить.

Шакс задрожал, припал к стене, и Вацлав напел заклинание, которое перенесло их в раскидистый прохладный сад неподалеку. На каменной лавочке с ажурной спинкой, наверняка предназначенной для любовных свиданий, Шаксу явно было удобнее.

— И почему ты мне помогаешь? — слабо спросил этот демон, от которого почти ничего не осталось. Стеклянный взгляд смотрел куда-то сквозь Вацлава.

— Мне скучно, — хмыкнул он.

Шакс не понимал. Он — тот, кем он совсем недавно был, — никогда не стал бы рисковать своей шеей, протягивая руку помощи… да и просто не потратил бы время и силы, зная, что ничего не получит взамен. Он все потерял; Вацлаву не нужны были его деньги. Он и сам не знал, что ему нужно.

— Не понимаю, не понимаю, — шептал Шакс себе под нос.

Вацлав пожал плечами, сел рядом и протянул Шаксу кубок с вином, который выхватил прямиком из своего кабинета. Пить в одиночестве было бы, пожалуй, грустнее.