Подниматься в горы оказалось гораздо сложнее, чем они представляли себе, глядя снизу на протяженную гряду, присыпанную охапками снега. Небольшой гвардейский отряд разведчиков принялся штурмовать крутой подъем, взрывая огромные пласты снега, за ними двигалось две телеги с дарами для Восьмого круга. Несмотря на трудный путь, они были готовы к испытаниям — и, пожалуй, слишком засиделись в Ленвисе, поскольку Кара настаивала, что они должны отдохнуть перед таким важным заданием.

Пронзительный ветер впивался в лицо, как обезумевший пес. Они закрывались капюшонами, кутались в плащи, но не жаловались, потому что с ними пошла Кара. Она могла бы взлететь, преодолев путь на крыльях, но предпочитала шагать рядом и подбадривать солдат кривым оскалом. Только Владу Кара призналась, что в пронизывающей метели ее крылья обледенели бы за пару минут, пока она взлетает, и она камнем рухнула бы. Но знать о ее слабости никому не следовало.

Ноги глубоко проваливались в наваливший за глухую ночную вьюгу снег, вязли, отчего отряд двигался раза в три медленнее — что уж говорить о телегах. Было смертельно холодно, как в склепе, и быстрый шаг ничуть не помогал согреться. Они шли маршем: пятнадцать минут рысью, десять бодрым шагом, стараясь беречь дыхание. Так пролетел день.

Со стороны кому-то могло показаться, что между камней снуют не живые существа, а черные тени, неотвратимые и жуткие, как те, что выползали из Тартара, желавшие отбирать чужие жизни. Тишину нарушали только короткие, отрывистые команды Кары, остальные же старались не тратить тепло: даже собаки угрюмо молчали, не скулили, покорно снося все тяготы пути, — да им и бежать-то было легче на четырех лапах.

Перед ними из вязкой снежной мути поднимался все выше и выше горный хребет, между двух вершин светлел неровный разлом ущелья. На последнем издыхании приблизившись к нему, отряд наконец встал, тревожно оглядываясь. Они шли вперед груженного кристаллами обоза — без длинноногих лошадей было тяжко, но сейчас они все тащили телеги по очереди.

— Рахаб, в разведку, — коротко пролаяла Кара; облачко пара вырвалось со словами, и тихо встрепенулась тонкая фигура, укутанная в шарф по уши. — Пару толковых ребят возьми. Остальные — привал.

Они рухнули на землю устало и бессильно, рассыпались, ненадолго позабыв про все приказы и отряды-десятки. Среди холодных, до основания промерзших камней, припорошенных снегом, пытались собраться с силами и развести костер. Завозились, потихоньку отходя от марша по снежной пустыне, но знали прекрасно: отдых может закончиться в любой миг, когда Кара дернет их в смертельный бой, потому держали оружие наготове.

Уверенный, что в глубине гор притаилось что-то, Влад обострил до максимума ощущения, прислушивался; мог отчетливо различать, как снежинка с шорохом касается земли, как стучит сердце каждого в разведотряде. Горы встретили его угрюмым презрительным молчанием, ничуть не шелохнулись в ответ на вызывающе полыхающую ауру боевого мага. Было спокойно — можно ненадолго скользнуть прочь из боевого транса, пока не захотелось свежей крови, пока мозг еще мог работать по-человечески. Все чаще за последние дни он почти проваливался по ту сторону шаткого равновесия. Еще и вертелась, выводя из себя, перед глазами настырная Астарте, так и не озвучившая свои требования; хорошо хоть, на Восьмой за ними не потащилась…

Влад знал, что гвардейцы сносили дорогу неплохо, хотя им приходилось все время подниматься. Демоны трясли головами, когда у них закладывало уши, но не жаловались. Если не считать Холгаса, конечно, который двигался в центре отряда рядом с драгоценными повозками и не упускал возможности упомянуть про свою больную спину, когда кто-то из вежливости справлялся о здоровье советника. Он хорошо разбирался в тайных тропах контрабандистов и умело читал зашифрованные карты, но сам редко тут бывал, полагаясь на своих подчиненных, которых не жаль было отправить в царство вечного холода.

Они и раньше делали небольшие остановки, чтобы проверить дорогу и не выбиться из сил. Во время таких привалов Влад оглядывался, снова и снова ловя это головокружительное чувство: Ленвис казался таким маленьким, россыпью черных точек на снежно-белом фоне. Он не уставал так, как живые, поэтому Влад мог позволить себе залезть на камень, чтобы лишний раз полюбоваться видом. И проверить, не подбирается ли к отряду какой-нибудь враг.

К своим спутникам Влад тоже внимательно присматривался. Ян всегда был мерзлявым, но сейчас казался бодрым и готовым подняться ради Гвардии на самую высокую гору мира… А вот Дир на белом снегу сам выглядел каким-то очень бледным и неуверенным; как они покинули Ленвис, сделался рассеянным и смотрел все время в сторону. В гору поднимался, впрочем, наравне со всеми и как-то даже сердито штурмовал глубокие сугробы, но мыслями Дир был явно не здесь. Так что Влад догнал его, усмехнулся:

— Ну, как жизнь? — И, почувствовав себя каким-то придурком, вытащил из-под куртки зачарованную фляжку: — Хочешь?

Дир подозрительно принюхался.

— Да это чай горячий! Для инквизиторства взял. Что ж вы все обо мне так думаете… Так что не так? Ты выглядишь потерянным, хотя мы идем прямо по карте!

Усмехнувшись, Дир отпил немного, постоял на месте, пока Влад рассматривал изнаночное плетение, и неуверенно проговорил:

— Как-то все не так. Я хотел Ист найти — больше всего на свете, наверное, никогда так ничего не желал, а теперь она со мной, но что дальше делать — не знаю.

— А-а, понимаю. Тебе срочно нужна новая цель, чтобы переключиться и не захиреть! — важно кивнул Влад. — Вот о чем ты мечтаешь? Есть у тебя что-нибудь такое вдохновляющее?

— Да не знаю… — забормотал Дир. — Я как-то не думал об этом, просто жил. Без понятия, зачем.

— Должно же быть что-то!

— Ну, остаться в живых и служить в Гвардии — это слишком тупая маленькая мечта, да? — уныло вздохнул Дир. — Я просто… я никогда ничего не делал для других, а это оказалось так приятно. Я хотел бы остаться с вами.

— Не то чтобы много кому помогаем, — засомневался Влад, — мы скорее разрушаем. Но как знаешь, конечно. Никто тебя не прогонит, но попытайся себе найти что-нибудь красивое. Инквизиторство вот книжку хочет написать, а это значит, ему никак нельзя помирать, прежде чем он это сделает. Понимаешь логику?

— Кажется, да… Ну тогда я хочу помочь стольким демонам, сколько я убил. Я, правда, точно не знаю, сколько это, — кашлянул Дир и поморщился, глотнув ледяной воздух. — Но много. На много лет хватит. Спасибо, — улыбнулся он. — Думаю, Ист это тоже понравится…

И снова вид у него стал такой ранимый и неуверенный, что Владу осталось только похлопать его по плечу и заверить, что, разумеется, его сестра будет в восторге — хотя в душе Влад знал, что наверняка парня обманул. Ист хочет, чтобы Дир оказался в безопасности — как можно дальше от кровавых революций и полей сражений…

— Эй, Влад! — рявкнула Кара, перекрикивая ветер. Ей приходилось размахивать руками. У нее всегда получалось возвращать Влада в реальность, и сейчас приказ, который она прокричала ему, не был исключением: — Мы уже совсем близко, осмотри тут все на изнанке! Возьми тройку и пройдись! Нам срочно нужен этот портал, если мы хотим быстрее оказаться в месте потеплее!

Оглянувшись, Влад заметил, что заледеневший отряд Рахаб вернулся: значит, оставаться здесь безопасно, никто не нападет. Стоило остерегаться не только ловушки со стороны Восьмого, который могли подкупить офицеры Люцифера, но и обычных бандитов, и диких зверей. Но раз их лучшие разведчики ничего не нашли, то оставалось проверить местность, прощупать ее магией в поисках нужного им разлома.

Выбирал Влад недолго: свистнул Яну — лучшему человеку, который прикроет ему спину в случае опасности, — а потом подозвал Дира с Ройсом. Их новобранцу, который, впрочем, уже стал старожилом по сравнению с многими другими солдатами, надо было отвлечься от мрачных мыслей. Они пошли вслед за Владом, чутко оглядываясь, присматриваясь к низким черным кустам, к сгущающимся теням между высоких елей.

Услышав шум воды, удивительный для этого ледяного царства, и уловив тонкие колебания нитей на изнанке, Влад устремился именно туда, пробиваясь через завалы снега выше колена. Проточная вода обладала большой магической силой, и, возможно, этот источник мог стать причиной небольшого разлома в пространстве, который и позволял демонам тихонько перемещаться с Девятого на Восьмой. Влад прислушался к звону, наклонив голову, и довольно улыбнулся. Они были на нужном месте… И Влад знал только один источник на Девятом, который обладал такой мощью.

— Так красиво… — восхищенно выдохнул Ройс, глядя на сияющий источник Коцита, струящийся между черных камней. Он даже забыл о снегопаде, замер с восхищенно распахнутыми глазами.

Его руки странно дрогнули, и Дир покосился на друга. Влад с легкостью понял: Ройс как будто перехватил инструмент, чтобы попробовать пару аккордов. Это казалось безумием: снежная ночь и воображаемая гитара.

— Тихо, — шикнул на Дира Влад, видя, что тот хочет что-то сказать; крепко вцепился ему в плечо.

Уже когда они вернулись в лагерь, чтобы объявить хорошие новости, Влад объяснил, наклонившись к его уху:

— Ройс не играл с тех пор, как умер. Я знаю, сам немного умею бренчать. Это больше для души, я не то чтобы музыкант, но… я точно знаю, что Ройсу сложно думать о музыке, после того как все случилось.

— Но я видел гитару у него дома…

— Да. Напоминание о прошлом, которое он не может оставить спустя столько лет. Иди лучше к нему, поболтайте, обсудите что-нибудь, — попросил Влад. — В такую снежную ночь лучше не оставаться одному.

— Это ты обо мне? — немного нахмурился Дир. Ему совсем не нравилось, что с ним обращаются, как с ребенком.

— О вас обоих. Иди, не время спорить, — Влад потрепал его по плечу.

И сам решил последовать своему совету: найти Яна, который отправился на поиски хвороста. Он вернулся, нагруженный черными ветками даже больше, чем высокий широкоплечий Волк, который топал рядом с Яном. Приглядевшись, Влад заметил, как Ян тревожно осматривается: видно, горы и ему давили на голову, тяжелые и черные. После просторных степей на юге, куда они ездили на пограничье, северный край Девятого пугал своей суровой заледенелостью, монолитностью гор и шорохами среди колючих хвойных ветвей. Девятый пытался обрушиться глухим ужасом, пробрать до костей, чтобы никто не тревожил столетний покой мертвого места.

— Холодно, инквизиторство? — мимолетно улыбнулся Влад, быстрыми скользящими движениями приблизившись к нему; Ян болезненно ежился от ветра.

Сам Влад, мертвый и никак не способный заболеть, запросто расхаживал по сугробам Девятого в привычно расстегнутой на верхние пуговицы рубашке и небрежно наброшенном на нее чьем-то кителе: любимую косуху Ян проебал в Тартаре, хорошо хоть, сам целый вернулся. Крупный снег неприятно оседал на взъерошенных волосах, на одежде, но Влад ничего не чувствовал, только как-то по-собачьи встряхивался, брызжа холодными снежными искрами.

— Щас ты предложишь меня поджечь, — зло простучал зубами Ян, обжигая его взглядом. — Это очень классная шутка, да, но не надо…

Влад завис на пару мгновений, рассматривая насупившегося мальчишку с обледеневшими волосами и ресницами, мертвецки бледного, в синеву — или это в рано навалившемся сумраке так показалось?.. Ян пытался кутаться в подбитый мехом плащ, сжавшись, чтобы сохранить как можно больше тепла, но ветер пронизывал. Ян беспомощно скалился, срывался на сердитое рычание и замерзал.

— Я вообще хотел костер поджечь, — пожал плечами Влад. — Но если…

— Не-ет! — вмиг взвился Ян, отчаянно ухватив его за рукав, когда Влад будто бы собирался развернуться и исчезнуть среди гвардейцев. Руки были ледяными — насквозь, до кости; Влад устало вздохнул, касаясь его запястий. — Мы пытались огнивом, но ветер… Поможешь, а?

Им нужно было тепло, хотя привлекать внимание было опасно… И все же — разведка говорила, что рядом никого нет, и изнанка тоже не отзывалась живым присутствием, только природной магией. А отряд понемногу замерзал. Разбившись на небольшие компании, они пытались согреться вместе, уже обустраивали место, стелили на камни все тряпки, что были. Влад, приглядевшись, смог различить среди офицеров Кару, активно размахивающую руками. Обычно лишние жесты не в ее традициях, но сейчас крепкий мороз пробрал и командора.

— Я чертовски хорош в том, чтобы поджигать вещи, — горделиво сказал Влад, отстраняясь от Яна.

Через несколько минут яркий огонек бодро отплясывал на сложенном хворосте, опасно плюясь вокруг алыми искрами. Влад прошелся по кругу, поджигая другие костерки, а потом вернулся к Яну. Резко разило теплом; магическому огню все равно было, что пожирать, он будет гореть в любом случае, и даже жалких веточек хватало. И — Влад это прекрасно знал, хоть и подумал не к месту — на живом, кричащем человеческом мясе, пока пепла не оставит. Но Ян жадно придвинулся к костру, наплевав на предосторожности, распрямил над огнем околевшие тонкие пальцы. Блаженно улыбнулся, но все всматривался в костер — слишком глубоко…

Влад помнил, как Ян горел, словно это было вчера. Худший кошмар, после которого тупо смотришь в потолок и боишься закрыть глаза снова: вдруг во тьме сомкнутых век он вернется и обнимет снова.

Да, Влад как сейчас видел, чувствовал, сам горел: ярко вспыхнула правая рука, теперь оплетенная темной печатью, разлился крик по судебному залу, заполненному жаждущими хлеба и зрелищ Высшими, и у Влада — по мертвым жилам прошлось пламя, широким огненным языком выжигая что-то изнутри. Влад не различил, как рванулся, как вывернулся из стальных, цепких лап охраны. Секунду назад спасенный от меча — или виселицы, что они там могли придумать, — он полыхнул боевым заклинанием на весь Дворец, уверенный, что терять теперь нечего, низко зарычал в перекошенные лица стражи… Нечто в его отчаянном взгляде заставило их посторониться.

Аутодафе — акт веры. Ян тогда улыбался устало, как могут улыбаться только полуперешедшие за грань, видящие гораздо больше. В глубине необычно светлых глаз ворочалось нечто древнее и вечное, что приковало его к месту. Отвратительно, тошнотворно пахло жженым мясом, Влад старался не смотреть на обугленные ткани, облезлую кожу, на белые косточки пальцев… Беспорядочно шептал что-то — разбитые губы страшно саднило от слов и соленых слез — и умолял не закрывать глаза.

Влад резко помотал головой, стараясь вернуться во вьюжный день. Колкая снежинка ужалила в шею, отрезвляя; туман снялся с глаз, он оттащил себя от зыбкой грани. Отставить, вернуться — почти домой. Довольно, по-детски светло улыбаясь, Ян жался ближе к красному огню. Гвардейцы выставляли дозоры, утверждали боевые отряды, но Влада пока не трогали, помня о том, как он вел их сквозь ледяную пустыню, направленный звоном на изнанке. Он и сам чувствовал небывалую усталость: магии на большее, чем небольшой костерок, не хватило бы, сильно клонило в сон. Влад только замечал про себя, что в небольшом углублении между каменистыми холмами они заняли вполне себе удобную позицию. Если нападут, получится отбиться без лишних потерь. Наверху уже ставили стрелков с ружьями…

Он сел напротив, избегая смотреть в огонь. Когда-то они с Яном пьяно смеялись вместе: инквизитор с пирофобией — абсурд; почти как пес господень, domini canus, до смертного ужаса не переносящий собак. Судьба хохотала над ними взахлеб: сжигала тех, чьи предшественники запалили костры под тысячами еретиков, схлестывала в новом крестовом походе с воинами ушедшего Бога, ломала, как ей вздумается.

Огонь ластился к нему домашней кошкой, грел руки и сердце. Тщетно пытаясь убедить, что может не только жечь дотла чужие дома и семьи, покорно позволял управлять…

Кара вынырнула из метели и оказалась рядом с ними, села у костра, вытянув ноги, хотела что-то сказать, но покосилась на Яна, заметив, как он нахохлился и побелел от холода, и сгребла ближе к себе. Ян задохнулся от удивления, но Кара крепко сцепила руки в нахальном объятии. Инквизиторство был слишком приличным, чтобы прижиматься к командору на глазах у всех, но и вырываться, отбиваясь, было бы неправильно, поэтому он затих, уткнувшись в ее воротник. Только осторожно повел головой, подсказывая Каре чуть сдвинуть руку с его шеи, и та подчинилась и виновато потрепала его по заснеженным волосам: извини, мол, не хотела тебя прижать.

Понемногу Ян начал меньше дрожать, отогрелся, попытался выскользнуть, но Кара не пустила.

— Никому не надо, чтобы ты слег с простудой, — проворчала она. — Да и мне так теплее.

Ян задумчиво кивнул. Ему как будто не приходило в голову, что Кару тоже мучает леденящий ветер. Это был хороший ход: Ян слишком совестливый, чтобы оставить ее без тепла.

— Это как-то неудобно, — вздохнул Ян.

— Ты свой, — сонно пояснила Кара, прижмурившая глаза. — Ты свой, и тебе плохо, значит, я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Он помолчал, как будто пораженный этой звериной стайной логикой. Влад тепло усмехнулся, глядя на них поверх огня. Жаль, он не мог их обнять и согреть, только поддерживать магией живое биение пламени.

— Пока все по плану, — ухмыльнулась Кара. Она выудила из кармана пачку сигарет, поделилась с Яном, и Влад любезно подкинул им пару искр. — Здесь никого нет… и давно не было. Надеюсь, разломы не имеют свойства зарастать, как старые раны, а, Войцек?

— А дальше что? — уточнил Ян. — Попытаемся открыть портал?

Заинтересованно поднял голову, подобрался, как гончая на охоте. Влад по себе знал, что война пьянила и увлекала, видел это почти в каждом из гвардейцев. Кому ни загляни в глаза — жажда действовать, ринуться в бой.

— Подождем наших товарищей с Восьмого, — бросила Кара, глубоко затянувшись, — потому что ход можно открыть только при согласии обеих сторон. Главное — чтобы они купились.

За две большие телеги, груженные мешками с магическими кристаллами, кто ж не купится. Двинув пальцами, Влад дернул за ниточки, ведущие назад, к охраняемому грузу; отозвалось — надежно и спокойно, хоть и чуть приглушенно из-за разбушевавшегося ветра.

— Да на что им столько… — протянул Ян.

— Высшие просто пытаются изображать из себя просвещенное общество, устраивают приемы и балы, — лекторским тоном откликнулся Влад, улыбаясь: — А по сути то же, что и простые, низшие демоны. Хорошая драка до мяса, азарт, кровь, секс — собственно, все, что демону и нужно… Глянь на Кару, ярчайший пример адского быта.

— Пошел нахуй, Войцек, — проворчала она, удобно устроившаяся на плече Яна. — Я, блядь, ангел Божий.

Ян незаметно улыбнулся, наблюдая за ними из-под завеси обледенелых волос. Взъерошенная, как замерзшая птица, Кара ответила ему клыкастой ухмылкой.

— Но самое главное, — не обратив на них внимания, продолжил Влад, — это поистине драконья любовь к богатству — тут командор и правда счастливое исключение. А эти навешивают на себя кучу украшений, вышивают одежды… Так что купятся, никуда они не денутся.

Они не хотели бессмысленно воевать с Восьмым. Хоть Кара и презирала трусов, не могла не признать, что купить союзника иногда легче, чем брать его многочисленные города и медленно подчинять. Если получится, демоны с Восьмого откроют им ход до Седьмого круга. А там, как говорила Кара, и до Столицы рукой подать. На словах звучало просто…

И дальше что — дойти до конца, взять ставший когда-то родным город? Устоявший перед ангелами и Тенями из Тартара, он будет погребен руками тех, кто считал его домом? Влад мрачно улыбнулся огню: подожди немного — и Дворец на вкус попробуешь.

— Скоро ждем гостей, — напомнила Кара, уже бросив недокуренную сигарету и порывисто поднимаясь на ноги. — Не расслабляйтесь особо.

Устало помотала головой, вздохнула. Изнуренное лицо Кары лучше всего остального говорило о том, как трудно дается им война.

Они вместе обернулись к остальному отряду. Там солдаты тормошили Ройса, жалуясь, что ни у кого нет с собой гитары, потому что засыпать просто так никому не хотелось. Они были слишком взбудоражены подъемом в горы и предстоящими переговорами с купцами Восьмого. В такое время хочется петь или кричать от отчаяния, и Влад сам не знал, что ему надо больше.

— Командор тоже хорошо поет! — вмешался Влад.

— Не слушайте Войцека. Он, видно, думает, к ангельским крыльям непременно прикладывается умение бренчать на лире и распевать хоралы, — мрачно ухмыльнулась Кара. — Мой голос нам пригодится, если понадобится кого-то пытать звуками ржавой пилы!

— А мне нравится твой голос, — негромко вздохнул Влад, почти неслышный за смехом гвардейцев.

Он приобнял Кару, прижался щекой к щеке — тепло, так приятно; от него наверняка разило холодом, но Кара не оттолкнула. Влад виновато проурчал что-то: прости дурака, что ж мне делать, если я всю тебя люблю, голос включая.

— Довольно! — крикнула Кара. — Спите, пока у вас есть такая роскошь. И пока сон не вечный.

Это было справедливо — и даже Влад с ней согласился, хотя он не нуждался во сне. Но тоже устроился с ними рядом, лег на раскиданные тряпки, укрылся мехом. Рядом Ян кутался в накидку. От сурового ветра их прикрывала телега, которая могла бы сохранить их жизни, если придется отбивать нападение. Каре не случайно уступили это место.

Дир упал в гнездо между Яном с Карой и как-то странно встрепенулся, и покосившийся на него Влад догадался, что это Ройс его ловко подтолкнул, а сам лег чуть поодаль. Дир хотел было устроиться как-нибудь иначе, но его уже заметила Кара, и сбегать было как-то невежливо. Влад усмехнулся, лениво наблюдая за ними.

— Осторожнее только… с рогами, — напомнил Дир.

— Ишь ты, рога отрастил, тоже мне, — хохотнул кто-то басовистым голосом — кажется, широкоплечий, мощный Волк.

— Да ну, рога — это удобно, держаться можно… — потек с другой стороны разговор.

— Знавал я одну демоницу, вот у нее рога…

— А ну захлопнулись все и спать! — рыкнула Кара. — Совсем уже обнаглели, пацана мне смущаете. Хорошие рога, чего ты, — поласковее хмыкнула она, почесав Диру основания рожек.

Ян уже засыпал, Влад чувствовал, как их связь ускользает, погружаясь в уютную ночную темноту. У Яна никогда не было проблем со сном, потому что он предпочитал загонять себя до полусмерти на работе и потом отключаться, едва голова коснется какой-нибудь горизонтальной поверхности. Но сейчас он легко заснул: от соседства с отрядом вооруженных до зубов демонов (и не только), от того, что Дир возился, как кот, закопавшись в меха, задремавшая Кара ругалась во сне, а Влад размеренно дышал рядом, изображая живого. Не в последнюю очередь — потому что их сторожили дозорные, и они все были в безопасности.

Влад поймал себя на том, что улыбается, закрывая глаза и слушая вой ветра.

***

На рассвете было тихо; стоявшие в дозоре гвардейцы не перекликались, не топали, не создавали шума, просто призрачно затаились среди невысокого кустарника да скалистых выступов, дожидаясь послов с Восьмого. Замерли, напряженно вслушиваясь в потрескивающую темноту, натянули шарфы повыше, глуша размеренное дыхание. Сидели неподвижно, несмотря на приударивший ночью мороз, и ждали чего-то: или диких криков, или приказов командора. Но пока кругом была тишина. На середине тропы застыли телеги, освещенные первыми лучами. Телеги громоздились несметным богатством и щетинились приколоченными шипастыми щитами.

У Яна перед носом торчали заиндевевшие тонкие веточки кустарника, под боком устроился Влад, не чувствующий холода, но по-звериному все равно чуть ли не клубком сворачивающийся рядом. Он почти не дышал, можно было подумать — заснул, но Ян знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что Войцек напряженно следит за узкой тропинкой меж гор. Так же, как и десятки других гвардейцев.

Он двинулся, разминая затекшие кости. От амулета, висевшего на шее, по телу разливалось приятное тепло, но пошедший вдруг некрупный снег обжег лицо острыми снежинками, магии не хватало. Ян завозился, кутаясь в теплый плащ на черном меху — Влад достал где-то, хотелось верить, не украл и не с трупа на границе снял. Во рту пересыхало — он достал из-под мундира Влада флягу с каким-то местным чаем, остающимся горячим и греющим изнутри.

— Да я же холодный весь, как труп, ты так только больше промерзнешь, — вздохнул Влад, когда Ян подтащил его поближе и приобнял под распахнутым мундиром. Снег ледяными укусами впивался в лицо.

— Ничего, так хорошо.

— Ты с тем же успехом мог вон то дерево обнять. Мы с ним одинаковой температуры, наверно.

— Не с тем же, — терпеливо пояснил Ян. — Дерево — оно помалкивает стоит.

Над головой что-то легкое и крылатое быстро прошуршало, заслоняя бледную луну, и ненадолго потемнело. В снегу слева от Влада завозилось: потянулся Джек, беззвучно зевнул, демонстрируя жаркую клыкастую пасть, прищурился. Рядом с ними в засаде было несколько адских гончих.

Ян знал, что ему ничего не грозит, что гвардейские псы идеально выдрессированы и, в конце концов, у него под боком лучший боевой маг из тех, что у них есть, но все равно было неспокойно и тревожно. Он помнил, как могут смыкаться зубы, как горят щелки злобных глаз и белая пена валит из пасти. Эти детские воспоминания не стравить ничем, они впечатались, выгравировались на сердце.

В какой-то момент он пожалел, что во фляжке, на морозе металлом обжигающей губы, и правда нет чего-нибудь покрепче.

— Ты как? — сочувственно шепнул Влад. — Совсем плохо?

— Нормально, — упрямо помотал головой Ян. Отросшие волосы, мешаясь, завесили глаза, он недовольно зашипел.

Его больше не било ничем не сдерживаемой панической атакой при виде скалящейся адской гончей, как бывало поначалу, ему не чудились их рыки в ночи, но еще потряхивало. От близости одного из тех существ, что рвали его и сотни, тысячи других несчастных, попробуй не вздрогни.

— Я понимаю, что он не нападет, но все равно не могу… — вздохнув, признался он. — Наверное, так даже лучше. Я выбрал ненавидеть не демонов, не продавшего меня отца и даже не Ад, а всего лишь какую-то лохматую псину, орудие в руках скучающих аристократов… Сначала ведь думал, что жить в Столице не смогу, сойду с ума, вспомню, как мне ломали ребра стражники, как я резал им глотки… но нет. Я неожиданно нашел здесь свой дом. А от собак, наверное, всю вечность буду шарахаться, это сильнее меня.

Почему-то стало легче, хотя он и много раз вслух признавал, что Ад стал ему домом так же неожиданно, как и мрачный Петербург, в который его, казалось, так давно направили по обмену. Договор был всего на год, но Ян решил задержаться там навсегда — так же случилось и с Преисподней.

— Я вдруг подумал, что у меня дома-то никогда и не было, — вдруг признался Влад. Говорил тихо, по-прежнему неотрывно всматривался в дорогу. — Так, куда жизнь занесет, там и место… Но надеюсь, наш дом там не сожгли.

Ян усмехнулся. Никогда не думал, что будет скучать по старенькой пятиэтажке с того и гляди начинающей протекать крышей и картонными стенами, из-за которых слышны были все перебранки соседей. Но все, как известно, познается в сравнении — с узкой каморкой на чердаке.

— Памятник точно демонтировали, — подумал он, вспоминая фигуру Кары с раскинутыми крыльями.

— Он никому и не нравился, скатертью дорога, — фыркнул Влад. — Инквизиторство, а мы же вернемся туда, правда?..

Иногда во Владе Войцеке прорезалось еще что-то по-человечески наивное, и совсем не чувствовались смертоносная сила боевого мага и десять лет разницы в возрасте, и Ян ненадолго ощущал себя взрослее, — а может, просто более измученным. Он понимал, что Влад банально устал от войны, но было поздно: она разгорелась, запылала ярче и бодрее. Стала частью их. Ян чувствовал, как в нем самом что-то меняется, перестраивается, врастает сталью в кость.

Рядом мелькнула какая-то тень. Гвардейцы, следуя приказам Кары, придвинулись ближе; даже лишенный магии Ян чувствовал, что воздух потрескивает.

— Отлично выглядишь, Дир! — радостно расхохотался Влад.

Обледеневшие белые волосы демона торчали в разные стороны, как заснеженные ветки окрестных кустов. Казалось, что он только что проснулся. Ян чуть отвернулся, чтобы Дир не заметил его улыбку и не подумал, что Ян над ним насмехается.

— Ты меня, видимо, с кем-то перепутал, — скривился Дир; его колотила дрожь.

— С демоном, у которого есть чувство юмора? Все будет хорошо.

— Обещаешь?

— Клянусь.

Разлом между кругами вспыхнул неожиданно, разрезая ночь пополам. Рядом по-звериному подобрался, изготовился к рывку Влад. На миг показалось, что клокочущее рычание рвется из его горла, но потом Ян заметил рядом адскую гончую.

Гости — несколько неразличимых фигур, количество их постоянно множилось — шли без оружия. Ян не видел так далеко, не мог различить их тихого разговора, но понимал: обнажи кто-то из них клинок, уже загремели бы выстрелы. Готовые схлестнуться, они ненадолго застыли единой скульптурной группой, медлили…

Тишину разодрал в клочья ничем не скрываемый шелест ангельских перьев, и Кара спикировала точно перед послами с Восьмого. Дыбом подняла снежную пыль, с вызовом продержала крылья на виду чуть больше, чем нужно.

— Если сейчас никто не кинется, то нормально будет, — едва различимо шепнул Влад.

Не кинулись, только приветственно склонили головы, признавая друг в друге равных.

***

Лицо исказила улыбка, которую едва ли можно назвать радостной. Лорд Восьмого Круга, Ровэн, явился лично, не забыв нацепить на рога все цацки, какие только были: надеялся потрясти ее великолепными семейными реликвиями, но красиво появиться не получилось. Король жалко ежился от холода, когда она запросто шагнула к ним из вьюжной пурги.

Кара широко улыбнулась хмурому демону в лицо, раскинула руки широко — крестом, будто намеревалась его порывисто обнять. Он отшатнулся, ища защиты у появившейся следом охраны, но они не успели даже пошевелиться, как Кара резким движением сдернула покрывало с телеги, которую они притащили точно в центр горной тропы. Теплая толстая ткань глухо хлопнула на ветру, упала в ноги, Кара отпихнула ее в сторону точным движением ботинка.

В неярком свете жалкого огрызка луны были прекрасно различимы полупрозрачные кристаллы, которые кровью и потом добывали демоны последние несколько недель. Она горделиво следила за тем, как постепенно меняется лицо Ровэна, как он подсчитывает, едва заметно шевеля пальцами с тяжелыми перстнями. Кара прекрасно знала: он медленно осознает, что перед ним. Сколько таких, как он, вместе со всеми драгоценностями и дорогими тканями одежд, пришлось бы продать, чтобы заполучить столько кристаллов. Ровэн забыл про холод, вымораживающий кости, подтянулся, глазами не отрывался от телеги.

— Рада, что вы приняли приглашение, — начала Кара вежливо, как они с Холгасом договаривались. Она знала, что советник держится позади нее. — Как видите, вы можете многое выиграть от союза с Гвардией! Мы не собираемся вас грабить и реквизировать ничего на нужды армии. Всего лишь просим поделиться припасами: на Девятом с этим, как видите, неважно! — сухо рассмеялась она, обводя широким жестом заснеженную гору.

Что-то промелькнуло на лице Ровэна, стоило ей упомянуть грабежи. Как и сообщали контакты Холгаса, армия Люцифера жила за счет своего народа, и демону, который всю свою жизнь посвятил торговле, это точно не нравилось.

— Мы не чудовища, — сказал Ровэн, — мы готовы дать вам еды, если вы честно расплатитесь за нее. Но я не могу пропустить ваши отряды на свои земли. Тогда меня объявят мятежником, а Навирош сравняют с землей!

Демоны-охранники за его спиной выглядели взволнованными, какими-то слишком напряженными. Они определенно считали, что за такие предложения Высший отправится на родной круг вперед ногами, поэтому потянулись к оружию, когда Кара шагнула ближе к Ровэну.

— Ты глуп, если думаешь, что тебя станут слушать, когда армия Люцифера встанет под стенами твоего города! — рявкнула Кара. — Они захотят использовать этот разлом для переброски войск, а потом начнутся расспросы — про контрабанду, про поддержку революционеров на Девятом, про банды… Ты и оглянуться не успеешь, как тебя припрут к стенке, Ровэн. Люциферу нужно эффектно разделаться с мятежниками, а тут ты у него на дороге…

Ровэн знал это — иначе не появился бы на переговорах. Ему стоило понять, что не все можно решить деньгами, иногда нужно было принимать важные решения. Кара могла предложить ему только взятку и свое честное слово.

Возможно, в его глазах они все были бандитами, но Кара не испытывала никакого удовольствия от убийств и сжигания домов честных демонов, которые хотели просто жить на своей земле. Зато она с удовольствием понаблюдала бы, как пылают крылья Люцифера и Андрамелеха — эти двое друг друга стоили. А она, сама Падшая, знала, как легко и ярко вспыхивают перья.

— Послушай, за моей спиной — тысячи демонов, которым нужна новая надежда, — прошипела Кара. — Ты можешь поиметь с этого выгоду: когда все окончится, ты станешь главным купцом, кто торгует с Девятым. Я проливаю кровь, чтобы демоны жили свободно и сами распоряжались своими жизнями. Ты хочешь быть частью нового мира или все же останешься верным слугой Люцифера?

— Ты — не наш народ, не наша кровь, и ты думаешь, что я позволю тебе распоряжаться жизнями демонов на Восьмом круге? — протянул Ровэн.

— Кровь?! Я пролила больше крови ради Ада, чем любой демон с твоего круга! — вспыхнула Кара. — Я утопила Рай в крови ради вас. Как ты смеешь…

— Shardahs, мы хотели… — вмешался Холгас, видимо, пытаясь напомнить ей о благоразумии.

— Нет! Нет, пусть он скажет мне это в глаза, — проклокотала рычанием Кара, скаля клыки. — Пусть сознается, что готов оставить Девятый круг умирать, потому что у меня нет блядских рогов на башке!

Ровэн молчал.

На Девятом круге, агрессивно-искреннем, на земле простых демонов и людей, Кара все же не забыла, как следует играть с Высшими. Подчинить, стать хозяином положения — только так. Говорить с ними — все равно что ходить по тончайшему льду, хрупающему под ногами при каждом шажочке. Или выдержит, или разверзнется, увлечет в жадную мокрую пасть.

— Мне не нужны слуги, — просто сказала Кара. — Я не прошу подчинения. Мне нужны союзники, с которыми мы сможем найти лучшие решения. Свобода — это не только моя мечта, но и многих демонов. Они будут вечно признательны тебе, если ты нас пропустишь. И мы не позволим никому разрушить твой город, Ровэн, я даю тебе слово. Я сражусь за него, даже если тебя не устраивает моя кровь, — отчеканила она.

Казалось, ей удалось поколебать его уверенность. Кара и сама понимала, что ее искренние слова как-то не вяжутся с репутацией Гвардии, со слухами о тех революционных днях в Ленвисе, о которых многие предпочли бы забыть, чтобы не мучиться кошмарами. Они убили на месте и повесили охеренно много демонов. Но теперь у нее был шанс создать что-то новое — хрупкий союз, который обеспечит Девятый провизией, а Восьмой — солдатами, которые будут сражаться за их свободу, потому что Кара им так сказала.

— К тому же, у нас есть щедрая плата, — медленно кивнула Кара, голос звенел сталью. Не той, приказной, громко поющей, но тяжелой, бьющей в голову обухом. — И это все будет твоим, если мы придем к соглашению. Ты никогда не совершал сделки с дьяволом, Ровэн?

Она новый, сотворенный общими руками дьявол, избранный ими, канонизированный на измаранных кровавой кашей улочках Ленвиса, в бескрайней степи, в дикой варварской резне. Дьявол в алой рубахе — словно бы из той же ткани, из какой обычно шьют революционные знамена, в кожаной куртке с металлическими вставками. На поясе — сабля. Такая же острая, как и ее улыбка — бумагу резать можно. За спиной — два крыла с жесткими колючими перьями, за спиной — упивающаяся кровью орда, стая заливисто лающих псов, ее народ.

И спину прямее, и руки — непременно крестом, словно терновый венец всегда был ей предназначен.

Ровэн вздохнул, заинтересованно поглядев на телегу:

— А у вас…

— Неисчерпаемый ресурс. Но не советую делать глупости и искушаться богатством: демоны, которые там ждут, порвут любого, кроме меня. И только мои маги знают, как сдержать Тартар за стенкой шахты.

Показать награду и напомнить, что она слишком крепко держит ее в руках: за спиной тенями вырастали гвардейцы в черном, почетным волчьим полукругом вставшие возле. Ровэн оглянулся, инстинктивно провел рукой по горлу. Знал: если она чуть двинет рукой, они бросятся неслышно и уверенно. Настоящие собаки и псы, притворяющиеся демонами и людьми, не признающие ни Высших, ни их деньги, плевавшие на все фамильные серьги, что тяжелили ему рога.

На Девятом было все проще: охотник и добыча. Ровэн косился на ее отряды и понимал — он точно не был глуп, — что почетная роль жертвы будет отдана ему, если что-то пойдет не так. Козел отпущения, ведомое на край обрыва беспомощное животное с красной ленточкой на рогах, которой не суждено побелеть: Господь оставил своих бедных детей, их грехи никогда не будут прощены. Им и не нужно чье-то прощение.

Можно было взять Восьмой силой, но Кара не стала зря хлестать огненной яростью направо и налево. Купила их, сейчас, встретив Ровэна — уж точно с потрохами. Душа у них с гнильцой, но и черт с ним. Кара знала, как на Девятом готовы были жрать землю, лишь бы не помереть с голоду, как по-звериному ревели оголодавшие дети, и не могла сжечь урожайные поля Восьмого.

Зачарованно, не моргая, Ровэн рассматривал кристаллы, осторожно протянул руку и взял один. Сбоку трепыхнулась какая-то фигура, вскинула руки, а на пальцах плясанули горячие алые искры. Глядя на кристалл, Высший даже не обратил на это внимания. Махнул каким-то своим знаком охране, и они безропотно запалили амулеты.

— Хорошо, командор, — сказал Ровэн; он впервые назвал ее так — возможно, показывая, что принимает игру. — Тогда я надеюсь, что ваши солдаты прибудут быстро, чтобы защитить нас. Потому что того, что я вижу, недостаточно для удержания города, даже с учетом моего гарнизона. Открывайте! — рявкнул он своим.

— Вы не пожалеете.

Кара хищно потянула воздух носом, облизнула губы, ловя знакомый железистый привкус магии. Но не боевая — они всего лишь расширили разрез в ткани мира, чтобы получилось протащить телегу. Застыли по обе стороны от опасно подрагивающего портала с разведенными руками и замерли странными искаженными фигурами.

Ничего не сказав, Ровэн с силой оторвался от кристалла, шагнул в сторону широко и как-то деревянно, словно сломанная игрушка. Он не признавал, что ее условия приняты и желанны, чтобы не чувствовать себя добычей. Все уже и так это поняли.

Кара коротко свистнула — куда там изящным жестам Ровэна, от которых позвякивали увесистые браслеты на запястьях. Крикнула, рявкнула, сверкнула глазами на своих солдат и улыбнулась клыкастой пастью. Толкая в снегу, уже потащили первую телегу вперед по утоптанному снегу.

Восьмой круг Ада сдался бескровно и распахнул широкие двери. Позволил, склонил голову в приветствии. Мимолетно улыбаясь своим мыслям, Кара скользнула за тяжело переваливающимися по ухабам горной тропинки телегами, почувствовала, как кожу морозно покалывает, а магия неприятно воет вокруг. Наконец повеяло теплом, и Кара распахнула зажмуренные глаза. Она и не замечала, что совсем околела, красуясь перед Ровэном в алой рубахе, пока на нее не повеяло теплом.

Кара не успела в темноте рассмотреть небольшой городок вокруг пограничной крепости, только мельком отметила аккуратные, добротные деревянные дома примерно в пять этажей, деловито покосилась на высокие стены, кольцом сомкнувшиеся вокруг города. В голове уже по-военному четко щелкало: сколько держаться сможет? А если прорвутся — не сгорят ли они тут все, среди ярко пылающих крыш?

Вокруг шумно толковали, разгружали телеги под отрывистые команды местных офицеров. Куда ни глянь, столпились демоны и духи отнюдь не в военной форме — высыпавшие из уютных домов, привстающие на цыпочки, чтобы лучше видеть. Она забыла, когда последний раз видела одежду без грубых заплат, лица без сажи и улыбки вместо оскалов. Мир был другой, пока не ее; она не различала отклика в глазах этих демонов, не чувствовала их. Пока что.

Напуганные толчеей и криками, глухо забрехали собаки. Кара полуобернулась, пытаясь в блеске факельных огней и глубокой ночи различить кого-то из своих. Услышала краем уха заставивший псов почтительно притихнуть дикий взбешенный рык и даже полагала, что знает, кто его издал: в мрачно застывшей, сгорбленной фигуре невозможно было не узнать Влада.

Перед глазами постоянно сменяющимися актерами дешевого фарсового театра мелькали местные Высшие. Мелкие, совсем малозначимые фигуры — их привлек сюда Ровэн, предлагая союз с Гвардией. Кара отвечала что-то, судя по всему — вполне успешно. Такой легкий, долгожданный успех вскружил голову, но она знала, что расслабляться нельзя. Косилась на узкие бойницы на стене, на оружие солдат, помогавших разгружать телегу. Подойдя к последней телеге, несколько из них вдруг отшатнулись, порскнули в разные стороны, как испуганные мыши.

— Еще один подарок, — снисходительно и устало объяснила она сбледнувшему Ровэну. — Пристроите куда-нибудь. Двор там охранять…

Под плотным покрывалом в крупной клетке бесновалась адская — точнее, тартарская, дикая — гончая, выловленная ее нагло ворвавшейся в притихший подземный мир экспедицией. Тварь царапала решетки и билась об них худыми черными боками, не ревела только потому, что пасть ей связали цепью. Всю дорогу она провела во сне, убаюканная магией, чтобы не мешать отряду (и не пугать господина инквизитора, к тому же) — переход на другой круг растряс и пробудил тварь. Из-под поднятой губы лилась черно-кровавая слюна, бешеный мутный взгляд цеплялся за застывших демонов. Ровэн смотрел на скованного зверя, на Кару; ей показалось, что Высший отмечает в них какие-то сходства, но потом он махнул рукой своим демонам — тащите, мол, потом сами разберемся.

— То, что они впустили нас сюда, еще ничего не значит, — тихо напомнил подкравшийся к ней Влад. — Ничего не стоит вырезать нас тут, у Гвардии всего четыре десятки. Не зря они все при оружии, город к осаде готовили.

Он тревожно оглядывался, оскалился не хуже гончей какому-то зазевавшемуся горожанину. В напряженной фигуре Кара прекрасно различала готовность прямо сейчас, что бы ни случилось, броситься на врага и биться до победной смерти; она видела, как так же двигаются остальные гвардейцы, попавшие в душный круг незнакомых лиц, как они подтягивают к себе собак, поправляют оружие, убеждаясь, что оно надежно висит на поясе.

— Нам же лучше: значит, Ровэн только выебывался для вида, а о союзе они давно договорились, сюрпризов не будет. Я все улажу, Влад, а пока мы тут в безопасности. По крайней мере, законы гостеприимства они нарушать не станут, а мы пришли с щедрыми подарками, — напомнила Кара, успокаивающе кладя ему руку на плечо. Влад болезненно вздрогнул, почти попытался уйти от прикосновения — слишком волновался, чтобы показывать близость на глазах у чужих. Знал, что потом в это могут ударить, но Кара не собиралась скрываться — еще чего, она своей семьи никогда не стыдилась; приобняв Влада, Кара шепнула ему на ухо: — Если что, всегда можно все взорвать. Мы пробовали, это работает.

Он успокоенно, широко улыбнулся, кивнул, хотя на такие слова реакция и была странная. Нечеловеческая, дикая, но совершенно нормальная для тех, кто оставил много боли за плечами, волны кровавого цвета и сложенные в гору белые черепа; для тех, кто пережил апофеоз войны и победил. Для тех, кто после этого пытался быть людьми — для Падшей и мертвеца.

Она хотела сказать что-то еще, но заметила знакомого демона в мельтешении этих, заполошно-ярких, с Восьмого, и почувствовала, как во рту пересыхает. Снова на миг стала лишь напуганной девчонкой, стоящей перед могущественной, непонятной ей силой. Кара нелепо улыбнулась, приветствуя того, кого никогда не хотела бы больше видеть. Герцог Абигор, предсказатель и пророк, тоже оказался здесь — она и забыла, что его вотчина на Восьмом. Кара всегда плохо разбиралась в гербах и землях. Бледная, измученная бременем всеведения фигура, худое лицо и тщедушное тело, неброская одежда; все знали — нельзя смотреть ему в глаза, если не хочешь услышать, как погибнешь. Абигор был магом, но не мог пригодиться в бою. Зато он пророчествовал.

Незадолго до Исхода он обещал ей сирень, боль и сигаретный дым. Кара сначала позабыла об этом, когда громыхнул взрывом ее триумф и снес врата Рая, а потом безудержно выла у постели Ишим, пока за окном шумели майские охапки сирени, а под окном курила Габриэль. От судьбы не сбежать — догонит, вытащит, растопчет.

Она остро почувствовала своих солдат вокруг, их силу и отчаянную жажду жизни, и открыто глянула в глаза пророку. Кара молча склонила голову — обязана была соблюсти какие-то правила приличия, хоть Абигор никогда не играл в дворцовые игры. Сцепила зубы, тихо зарычала, инстинктивно сомкнула пальцы на рукояти меча.

— Мене, текел, фарес. Война их сломает, тех, кого ты зовешь семьей. Разберет по кусочкам. Буря следует за тобой по пятам, — отрешенно заметил демон каким-то необычно тихим голосом, который, как показалось, услышали абсолютно все.

Всего лишь слова, пустые обещания; ей хватило сил ответить с привычной бравадой, лихо и нагло попирая судьбу:

— Верно, буря. Это я веду ее на поводке.

Но Абигор не слушал ее, смотрел слепо, светлыми глазами с настолько суженными зрачками, что их не было видно, сквозь стоящего по правую руку Влада. Предсказатель неподвижно застыл, шептал что-то себе под нос. Войцек пытался натянуть привычную вызывающую ухмылку, но губы не слушались, лицо жалко перекосило. Пальцы дрогнули, словно он собирался выплести какое-то заклинание, но так и не придумал, какое.

— Смерть за тобой идет, — просто бросил герцог.

Влад не нашел, что ответить. Растерянно оглянулся на Кару, в отчаянно распахнутых глазах она прочла единственную мысль: не хочу умирать, не сейчас, только не сейчас. Она не знала, что сказать; утешать и обманывать было бы нечестно. Взяла его за руку. В конце концов — Влад уже мертв, так что герцог лишь повторил всем известную истину.

Но на ее памяти Абигор не ошибался ни разу.

***

Утро для Яна началось с яркой головной боли, которая не позволила ему полежать лишний часок, наслаждаясь тишиной. Проснувшись, Ян застонал, сжал виски и еле дополз до своего мундира, где в кармане лежал на всякий случай обезболивающий амулет. В окно ярко и весело светило солнце, как никогда — на Девятом, снаружи было тепло, и Ян решил, что мигрень случилась из-за магического перепада температур… Да и им всем стоило отдохнуть.

Влад уже ушел куда-то по делам, не оставив даже записки, и без него комната казалась еще более огромной по сравнению с привычной каморкой на чердаке. Им, старшим офицерам Гвардии, дали комнаты в какой-то гостинице в центре города. В кои-то веки проснувшись в светлой просторной комнате, Ян все равно быстро спустился вниз, вышел на улицу, прислонился к стене, закурил. Сигаретный дым тушил беспокойство, успокаивал отсутствие души, позволял ненадолго почувствовать себя человеком: теперь, в Аду, это было особенно необходимо.

Городок был аккуратный, как на картинке, из-за чего казалось, что все — декорации, вырезанные из дешевого пластика. После поразительной, сводящей с ума бедности Девятого было странно видеть спокойную тихую жизнь, просыпаться в обычной комнате. И демоны тут были совсем иными: мельтешили вокруг, деловито занимались своими повседневными делами и не обращали внимания на пораженно рассматривающего их спокойные светлые лица гвардейца.

Яну хотелось заняться чем-нибудь, найти Кару или еще кого из старших гвардейцев и выпросить себе поручение, чтобы не бездельничать. Несмотря на кажущийся мирным город, вокруг демоны из гарнизона Навироша и из Гвардии таскали тяжелые ящики и куски заборов, всякие железки — чтобы выстраивать баррикады. Конечно, Ян скорее сломал бы себе спину, чем поднял бы их ношу, но ему хотелось как-то поучаствовать… Краем глаза он заметил Дира и Ройса, которые на двоих сооружали большую сеть, как будто собирались отправиться на рыбалку на какого-нибудь кита, но потом Ян разглядел, как заваливали боковые ворота. Видимо, сеть натянут там же — в ее узлы удобно вплести защитные заклинания.

Стены у Навироша, как все и говорили, были невысокие, хотя Яну они казались огромными, он такие раньше видел разве что в исторических фильмах. Все вокруг напоминало одну большую реконструкцию: и гарнизон, который раздавал оружие гражданским, и новобранцы, которые таскали наверх большие кувшины с маслом… Ему уже приходилось участвовать в битвах, но там все было иначе: ты, разгоряченная лошадь под седлом, ошалевшие от запаха крови товарищи по бокам. Сейчас же — целый торговый город у них за спиной: демоны, которые никогда не брали в руки оружие, чьи-то дети… Кара была права, негромко переговариваясь с Холгасом: херовый выбор для осады. Но на Восьмом не строили крепостей, а в амбарах Навироша хватит еды, чтобы продержаться немного…

Ноги сами привели Яна на стену — ему хотелось взглянуть на поле битвы, может быть, разглядеть движущиеся к ним войска Люцифера. Голову закружила высота, он склонился над краем, посмотрев на необозримо раскинувшуюся степь. Хотя бы это было знакомым — только в отличие от Серой Степи Девятого эти земли казались обычными, живыми, еще не пропитавшимися кровью и отчаянием. Темные леса на горизонте тянулись узкой нитью.

Он оглянулся, заметил рядом отряды, которые возились со старыми пушками, подтаскивали боеприпасы. Все это казалось настоящим хламом, но Ян знал, каким разрушительным может быть даже обычный камень, если начертить на нем руны, а тут — целое пушечное ядро! На стене было еще несколько стрелометов, похожих на огромные арбалеты, приготовленные для какого-то великана.

За спиной знакомо зашуршали крылья, но Ян точно знал, что это не Кара. Она все еще мучилась с Высшими, пока городок продолжал тихо жить. И звук был… больше. Не громче, но внушительнее.

И он не чувствовал ее. Ян не мог бы объяснить, но после Тартара он ощущал некрепкую связь с командором, она ныла в груди и приятно покалывала, когда он находил ее взглядом среди солдат. Гораздо более призрачная (может, даже воображаемая), чем контракт с Владом.

Оборачиваясь, Ян положил руку на саблю.

— Осторожнее, тут упасть недолго, — тихо заметила Габриэль, подойдя к нему.

Она оставила крылья, позволив ветру трепать черные перья, и Ян не мог не засмотреться, не сравнивать с лохматыми крыльями Кары там, в Тартаре. Эти другие, аккуратные, перышко к перышку, все четыре. Ему вдруг стало интересно, не тяжело ли Габриэль носить на тонкой спине такое великолепие, но спросить было как-то неловко.

От необходимости говорить Яна избавило сотрясение изнанки. Из ниоткуда, из мелькнувшего на мгновение зева межмирья, под стенами оказался конный отряд, в котором Ян узнал оставленную в Ленвисе кавалерию, уставшую и заснеженную. К счастью, адские лошади с когтистыми лапами вместо копыт, когда не запряжены в тяжелые телеги, забирались вверх легко, как горные козы.

Это значило, что телеги с оружием и боеприпасами прибудут немного позже.

— Не слишком мы торопимся? — спросил Ян. — Противника еще не видно, а мы уже заставили наши войска срочно штурмовать гору. У них не будет сил сражаться.

Габриэль оставалась в Ленвисе с большей частью армии, но уже прибыла ранним утром. От ее крыльев, казалось, еще разило холодом.

— На границе странные следы, — вскользь пояснила Габриэль. — Восьмой еще принадлежит Люциферу, это его магия сейчас зажигает в домах лампы и наполняет краны водой. Он наверняка уже знает, что мы здесь. Думаю, мы очень его разозлили, так что он тоже будет торопиться.

Ян снова посмотрел на низменность под городом, раздумывая, правда ли темнота на горизонте — это безвредная лесополоса, а не вся армия демонов разом, решившая покончить с мятежниками раз и навсегда. Его человеческого зрения не хватало, чтобы решить это определенно, но Габриэль поглядывала вперед с тревогой.

— Девятый наши маги смогли… хм, отрубить за день, — вспомнил Ян. И уже про себя заметил: все равно они просачиваются, и мы вынуждены отбиваться.

— Девятый всегда был местом, где власть Люцифера слаба, бандиты веками подтачивали его заклинания. Хватило одного мощного удара, чтобы сбросить. Тут придется мучиться долго, чтобы закрыть телепортацию, — мрачно предрекла Габриэль. — Сигареты есть? Поделишься, пожалуйста?

«Пожалуйста», ну надо же. Вынужденно усмехнувшись, Ян молча отдал ей всю пачку, в которой сигарет оставалось всего-то две. Металлический протез вместо правого запястья двигался запросто, как живая обычная рука, только с характерным позвякиванием; Ян почему-то покосился на свою печать, расползающуюся ниже рукава — да он и не пытался ее скрывать. Стальные пальцы Габриэль клацнули, зажигалка у нее все еще напоказ блестела золотым крестом.

— Всегда хотел спросить, как Кара тебе это позволяет, — хмуро сказал Ян.

— Верить? А она может мне запретить? — улыбнулась Габриэль, видя, как он смутился и запутался. — У меня часто это спрашивают. Что до зажигалки, так это я слишком потравилась Адом, стала одной из… нас, наглых и смелых. Но я всегда верила в Творца. Я еще помню Свет, который был в начале, хотя и начинаю уже забывать… Однако это мне не помешало встать против Небес, когда они сами утратили веру, понимаешь? Бог оставил нас всех, и мы успели перегрызться самостоятельно. Я знаю грешных ангелов, чьи перья не обрывали, знаю демонов, достойных Райского сада. Все это — условности… — Она замолчала, но вскоре встрепенулась: — Ты когда-нибудь слышал, как давным-давно пытались поднять мятеж против Михаила? Тогда ангелы устали от войны и хотели свергнуть архистратига. Всех казнили на главной площади города Архангелов…

— И родителей Кары. Она рассказывала однажды.

— Да, верно. Хорошо, что она доверяет тебе такие воспоминания, — искренне сказала Габриэль, и Ян смущенно пожал плечами. — Мы с Карой так никогда и не поговорили об этом, о чем я жалею. Слова как-то не находятся, да и к чему вспоминать такое далекое прошлое… Но уже тогда я думала, что все это несправедливо, что я должна была присоединиться к восставшим и обратиться к Михаилу вместе с ее бедными родителями. Может, будь на их стороне архангел, он прислушался бы…

— Сомневаюсь, — вздохнул Ян. — Тиранам нужна власть, и им плевать, сколько несогласных придется ради нее положить. А ты нужна нам здесь и сейчас.

Дико было представлять, сколько им лет. Сколько поколений людей рождалось и умирало за время их существования, сколько войн они видели. Кара была порывистая, резкая, всегда готовая сражаться, не казалась пережившей столько эпох. Но в глазах Габриэль он замечал отголосок того самого Света, который когда-то пылал в глазах потерянной девчонки Есени Огневой, ставшей ненадолго вместилищем Богу.

— Я убил Бога, — вслух подумал Ян. — Ты ни разу ничего не сказала.

Затянувшись, Габриэль внимательно посмотрела ему в глаза. Словно искала ту неведомую и отчаянную силу, которая год назад заставила его нажать на спусковой крючок.

— Если мыслить логично, полагаю, Его нельзя убить, но вот изгнать из нашего мира — пожалуй… — Она прищурилась, золото глаз странно блеснуло; она осторожно коснулась печати на его руке, которую прошило ноющей болью. — В тебе что-то странное, лейтенант. Что-то древнее и опасное, я бы сказала. Оно бы могло убить Бога и не только, но наше счастье, что тогда ты желал не уничтожить, а защитить.

Она отстранилась так же внезапно, стряхнула пепел в сторону. Притягательно пахло крепким табаком, хоть Ян и курил каких-то полчаса назад. Ему теперь как никогда сильно хотелось узнать, насколько он еще человек.

— Не знаешь, как найти Кару? — любезно поинтересовалась Габриэль, будто забывая об их разговоре. — Я только прибыла… и плохо понимаю, куда мне идти.

— Подожди еще немного, они должны скоро закончить. Хотя, может, случится чудо и Кара решит отдохнуть…

— Это вряд ли, — усмехнулась Габриэль.

***

Кара никогда не думала, что, если собрать в одной небольшой комнате десяток Высших, начнется такой гвалт. Обычно они казались гордыми и исполненными мнимого достоинства, смотрели на все свысока, в том числе и на Кару с ее солдатами, которых считали чем-то вроде наемников, рубак, которые не думают — только исполняют приказы. Теперь шум сбивал ее с мыслей и раздражал, поэтому ей хотелось рявкнуть на это пестрое сборище, похожее на столичный рынок в разгар выходного дня.

Впрочем, они и были в большей степени торгашами, чем аристократами. Неудивительно, что с самого начала совета Кару расспрашивали о том, сколько у нее солдат. Оценивали ее…

Она явно выбесила Высших тем, что не сразу явилась на совет прошлым вечером, а пошла проверить, как обустроили ее солдат. Прошлый день пролетел стремительно в какой-то неразберихе. Офицерам и магам нашли комнаты, остальные разбили лагерь на широкой рыночной площади. Обстановка была получше, чем в Ленвисе, хотя бы из-за погоды, и Кара быстро пробежалась между солдат, расспрашивая, все ли в порядке.

Казармы были заняты гарнизоном и теми отрядами, которые привели остальные Высшие. Обычно эти демоны охраняли торговые караваны от разбойников, но они не выглядели совсем уж безнадежными, многие оказались бывшими военными со времен ангельских войн. Конечно, они знали Кару и наблюдали за ней со смесью ужаса и восхищения.

А вот Высшие были совсем не так воодушевлены. Оказавшись на Совете, забыв про отдых, сон и еду, Кара сразу почувствовала себя так, будто ее отчитывают. Вопросы о численности гвардейских отрядов настигли ее сразу же — и только после четких ответов Высшие послали своих магов, чтобы они поддерживали портал для новых отрядов.

Голос у Ровэна был четкий, спокойный, словно говорил он не о переброске армии, а о продаже зерна. Так, как будто для него все эти демоны в любом случае останутся лишь несколькими угловатыми циферками, которые занесут в отчет. Такого она не слышала со времен советов, когда шла война с Раем. Кара подумала, что Ровэн изо всех сил пытается выглядеть отрешенным и холодным, чтобы она не вспомнила о переговорах на нижнем круге. Кара и не собиралась больше нападать на него: все же Навирош принадлежал наместнику, а они были его гостями.

У Кары болела голова, она так и не прилегла до самого вечера. Во рту пересыхало, пальцы были измараны в чернилах из-за всех бумаг, которые она подписала. Ей хотелось выйти, отдышаться, проверить, прибыла ли Ишим — та должна была перейти границу со следующим отрядом, настояла, чтобы надолго не разлучаться.

Хотя Кара предпочла бы сохранить независимость и не раскрывать все карты, ей пришлось рассказать Высшим план. У нее было четыре с половиной сотни кавалерии, — испытанные в степных боях, готовые к схватке. Но кавалерия не сильно поможет при осаде, поэтому она рассказала им про отряд Зебайра и Эла, который вынудит Люцифера разделить войска и оборонять Баал. Судя по довольным ухмылкам Высших, идея покуситься на столицу им нравилась.

Еще у Кары была пара тысяч головорезов с Девятого — народное ополчение, но они не особенно обижались, когда командор называла все своими именами. Несмотря на то, что многие из них состояли в прошлом в противоборствующих бандах, Каре удалось их сплотить. Они готовы были драться до последнего ради своей свободы от Высших, чтобы все это не закончилось тем, что Люцифер пришлет на Девятый новых наместников, которые устроят новые казни.

Две сотни войск оставались на Девятом — чтобы надзирать за порядком в ее отсутствие. Кара надеялась, что Гаргатт ее не разочарует, несмотря на мрачные подозрения о его братьях. Если он удовлетворится местом советника, то достигнет очень многого, и завоюет себе уважение простого народа… Кара поняла, что задумалась, отвлеклась.

Тем не менее, она могла предложить Высшим войско.

— И они согласны умереть за вас? — с нескрываемым ехидством бросил кто-то из Высших. В начале обсуждения они еще считали друг друга врагами.

— Это я умру за любого из всех.

Держалась Кара долго, хотя никогда не могла долго выдерживать разговоры с этими демонами, норовящими на каждом шаге обмануть, подставить и увлечь в гиблое болото. Но вскоре они поняли, что Кара настроена стоять на своем. Она предлагала им шанс изменить жизнь, построить что-то новое. Возможно, они не понимали, что Кара не позволит им просто отобрать власть у Люцифера и поделить между собой… Но с этим она разберется позже.

— Мы хотим отстоять город, — сказал Ровэн, испытующе глядя на Кару.

Возможно, вид у нее был неважный, поэтому он сомневался.

— Люцифер собрал много сил, нам передают, что у него около пяти тысяч…

— Численность — не главное, — напомнила Кара. — У нас есть хорошие маги. Один такой стоит сотен солдат, вы и сами понимаете.

— Да, разумеется… И все же — я уверен, вы поймете меня командор, — осторожно сказал Ровэн, — гарнизон останется в Навироше, что бы ни случилось. Если ничего не удастся, нам нужны будут воины, чтобы выдержать осаду… и безопасно вести переговоры.

Кара мрачно усмехнулась: вряд ли Люцифер простит мятежников. Но так со стороны выходило, что Гвардия силой захватила город и сама его обороняла, а Высшие никак не причастны, и тогда у них был шанс выкрутиться.

— Хорошо, — сказала Кара. — Мы сразимся за Навирош. Но я хочу, чтобы все наши договоренности о союзе и о поставках продовольствия на Девятый сохранялись, если со мной что-то случится, для нового командора Гвардии.

— Конечно, — улыбнулся Ровэн. — Уверен, все сложится не так страшно, в конце концов…

— Отступать нам некуда, — хмыкнув, напомнила Кара. — Я или умру под вашими стенами, или отвоюю круг и выбью Люцифера на Седьмой.

Подписание бумаг было еще хуже, чем Кара себе представляла, потому что она во всем этом крючкотворстве мало понимала. Тут пригодился старый плут Холгас и парочка его стряпчих, которые дожидались полночи по ту сторону двери, пока Кара и Высшие придут к согласию. Когда они вошли, Кара даже поразилась, что эти демоны выглядят совсем свежими и готовыми к своей собственной битве.

Они изучали подготовленный Высшими договор (весьма старомодный, на взгляд Кары, но таковы уж были адские традиции), негромко обсуждали его. Кара ненадолго откинулась на твердую спинку кресла, позволяя чиновникам Холгаса самим разбираться, не пытаются ли их обмануть в цене на кристаллы. Все же она слабо представляла, по какому курсу это считать, учитывая, что на Девятом сейчас менялись товаром на товар. Кара потерла лоб и уставилась на Холгаса, который делал пометки в документе — к видимому неудовольствию купцов.

Кара никогда не думала, что ей придется размышлять над тем, как восстанавливать экономику на Девятом — учитывая, что, вероятно, этой экономики там никогда и не было в помине.

— Отличная работа, shardahs, — негромко сказал Холгас, почувствовав ее взгляд.

Он отдал договор на доработку своим подчиненным, и это еще затянулось. Споры о ценах очень продолжительны и по большей части бессмысленны, но в Аду любили торговаться. Так что, когда они пришли к согласию и Кара смогла подписать бумагу, она чувствовала себя измученной.

Снаружи небольшой комнатки разгорался рассвет, но стражники при ратуше, к которым Кара первым делом обратилась, доложили, что неприятеля пока не видно. Значит, она могла немного отдохнуть… Но, натолкнувшись по дороге к гостинице на Айю из второго отряда, Кара встрепенулась и с легкой улыбкой вспомнила об Ишим. Она была где-то здесь, совсем рядом, наверняка тоже уставшая и изморенная бессонной ночью, но живая, настоящая, теплая…

Искать долго не пришлось: Кара увидела Ишим у ворот, через которые как раз протаскивали большую телегу с боеприпасами. Ишим стояла чуть в стороне и смотрела сквозь распахнутую пасть тяжелых ворот. Со стороны могло показаться, что она прикидывает, выдержат ли они удары магией, как тараном… Но этот образ мыслей больше подходил для Кары, а Ишим наверняка думала о чем-то более… хрупком. Кара остановилась за ее спиной, взглянула на чистое небо, повела плечами. Перед ними раскинулись бескрайние поля, золотистые от солнца, как локоны Ишим, которые нежно трогал ветер.

— Я тут жила, — тихо заметила Ишим. — Я родилась на Восьмом и жила на родительской ферме. Мы разводили лучших скаковых лошадей в окрестностях. Я думала, все мое будущее заключается в том, чтобы стать хорошей женой какому-нибудь соседскому мальчишке… А потом я сбежала.

Кара, вздохнув, кивнула, подошла ближе. Она знала это, поэтому не настаивала, чтобы Ишим отправлялась с ней, но упрямая демоница отказалась оставаться на Девятом. Вздохнув, Кара ткнулась носом ей в затылок, вдыхая знакомый запах ее волос, ни слова не сказала. Сил просто не было, казалось, что эти переговоры вывернули ее наизнанку.

— Знаешь, почему я сбежала? — тихо бросила Ишим.

— Нет. Но догадываюсь теперь, что это нечто очень неприятное, — призналась Кара. Она и правда не думала об этом раньше, но ведь уезжать из захолустья в большой шумный город — это естественный путь для любого молодого демона. Ей казалось, Ишим ничего не рассказывает как раз потому, что это самая обычная история.

— Мой дом просто сожгли. Работорговцы. Им нужна была добыча, живой товар, а я не хотела быть чьей-то жертвой и игрушкой. Я успела сбежать, взяла отцовского коня и понеслась по полям, куда угодно, лишь бы дальше от этого кошмара. Только мне все чудилось, что, сколько я ни убегаю, все равно слышу крики моей семьи и треск. Как наш дом горит, — Ишим замолчала, потом слабым голосом добавила: — Мне было не больше четырнадцати, я едва уговорила одну чародейку-наемницу, которую встретила в Баале, взять меня с собой в Столицу. Она была хорошей, помогла мне найти работу швеей. А через несколько месяцев Люцифер запретил рабство и отправил легионеров разобраться, потому что охота на демонов шла по всем нижним кругам.

Кара сама не заметила, как обняла ее крепче, прижала к себе, чувствуя мелкую дрожь. Ишим украдкой вытирала слезы, глядя на яркое, сияющее солнце, по которому они соскучились в пурге Девятого, на золотистое покрывало каких-то местных растений.

— Почему ты со мной? — вдруг спросила Кара. — Я дома жгу уж явно чаще других. Выбрала бы себе кого-нибудь…

— Хорошего? — предложила Ишим. — Не знаю. Меня как током ударило, я… Я не могу иначе. Я окончательно и бесповоротно захотела быть с сумасшедшей наемницей, укравшей меня с рынка при первом знакомстве. — Кара молчала слишком долго, потому она извернулась, будто испугалась чего-то, посмотрела в глаза. — Прости.

Кара помнила, как в тот судьбоносный день за ней гнались легионеры, как на пути попалась демоничка и как она взмыла с ней в небо, не тратя времени, а Ишим цеплялась дрожащими руками за шею и жалобно пищала что-то на ухо. Потом она еще отпаивала ее кофе…

— Ничего, все хорошо, — устало вздохнула Кара, ласково, как котенка, почесывая ее за ухом. — Все будет хорошо.

***

Распрощавшись с Габриэль, Ян еще побродил по городу, запоминая расположение улиц, заглянул на центральную площадь, где сегодня не шла торговля, но тем не менее толпились демоны. Его не заметили среди тысяч других лиц, не различили в человеке одного из грозной Черной Гвардии, но среди бесполезных слухов понять все равно ничего не удалось. По крайней мере, их не боялись и не ненавидели. Поблуждав немного, он вернулся к гостинице тем же путем. Вежливо кивнул по дороге паре знакомых, улыбнулся: по какой-то причине настроение, не задавшееся с утра, начало улучшаться.

— Тебя Кара звала, — кинула ему Рахаб, на ходу увязывающая рыжую копну волос в высокий хвост — она куда-то спешила. — Ты поторопись, она немного не в духе.

Не успел он найти Кару, как к Яну тут же подлетел какой-то восторженный юнец из местных стражников — его возраста, но Ян чувствовал себя слишком постаревшим за месяц войны. Парень мельтешил рядом блестящим начищенным доспехом, а за его спиной стояли еще несколько демонов из Навироша. Подстерегали у гостиницы гвардейских офицеров.

— Ты же из Гвардии! Слушай, а как к Войцеку в десятку попасть? — восторженно сверкая глазами, допытывался парень.

— Я стрелять умею, соревнования тут выигрывала. Дважды! — подхватила девушка с короткой стрижкой — явно косила под Кару, хотя многие женщины в Гвардии носили длинные волосы. — А дерусь тоже хорошо. Я… Если нужно что-то доказывать… Ну ты же знаешь, как! Расскажи нам, а то нас та рыжая прогнала прочь.

— А я с Войцеком сплю, — ровно, не моргнув даже, отчеканил Ян.

Наблюдать за ошарашенными демонятами было более чем увлекательно, но он правда старался сохранить серьезную мину и не расхохотаться им в лицо. Небрежно кивнул, поспешил отойти от ошарашенных претендентов. Совесть ничуть не мучила: лучше бы им держаться подальше от войны.

Как назло, Влад объявился тут же — и он точно все слышал. Растеряв уверенность, Ян почувствовал, как у него вспыхивают уши.

— И что они от тебя хотели? Случилось чего? — искренне спросил Влад.

— Да нет, ничего, просто я отговариваю их от непоправимых ошибок, которые могут стоить жизни…

Добровольцы теперь прицепились к Волку; та настойчивая девушка сердито размахивала руками. Их суровый вояка нервно оглядывался по сторонам, разыскивая того, кто спасет его от настойчивых юных демонов, которые решили самоубиться наиболее жестоким способом.

— Ты и правда думаешь, что спать со мной — это непоправимая ошибка, которая может привести к ужасной смерти? — любопытно спросил Влад.

— Определенно. Возможно, стоит использовать это в качестве диверсии в стане врага… Совету эта эксцентричная идея вряд ли понравится, но я могу взять все риски на себя.

— Бери. Если хочешь.

— Сейчас нас Кара обоих возьмет, если мы к ней срочно не явимся! — смутившись, заявил Ян и торопливо прошел мимо Влада. — Ты со мной?

Он нашел ее быстро, на заднем дворе. Треплющая своего белого коня по высокой холке Кара ненадолго отвлеклась от созерцания его умных алых глаз, налитых кровью и прорезанных вертикальным зрачком. Обернулась — тоже почувствовала Яна.

— Говорят, что-то вы сегодня рано, господин инквизитор, не спится? — вопреки предостережениям Рахаб, вполне весело начала Кара. — А как же отдых и здоровый сон?

— Цыгане украли.

Она расхохоталась с явным вызовом — непонятно только, кому. Порывистым движением Кара крутанулась на каблуках, мелькнула на мгновение опасная, кусачая улыбка, и Яну решительно протянули что-то. Маленький полупрозрачный камушек серебристого цвета, удивительно легкий на вес, болтавшийся на тонкой веревочке. По рукам пробежали мурашки, хоть он и никак не мог понять, что у него оказалось.

— Мы теперь свободны от Люцифера и клятв ему, — веско напомнила Кара, когда он изумленно посмотрел на нее, намереваясь задать вопрос. — Ян, душа. Она твоя. Люцифер когда-то отдал ее мне, как непосредственному начальству. Прости, что не возвращала раньше, не думаю, что он это одобрил бы… А теперь плевать.

— Но я не понимаю…

— Прости, что так долго, — искренне сказала Кара. — Я долго думала, и тут подвернулись эти шахты с магическим хрусталем. Это самый крепкий кусок, который нам удалось добыть. Я заставила магов оценивать их все, чтобы расплатиться с Ровэном. Но дело не в цене. Тут твоя душа в безопасности… если ты не захочешь ее вернуть. Ну, внутрь.

Он моргнул, тихо выдохнул. Понял вдруг, что именно лежит у него в руке, почему по спине пробегают мурашки, а правильные черные линии, оплетающие запястье, белеют, словно накаливаясь. Силой воли стиснул челюсти, чтобы не взвыть, не отшвырнуть прочь подвеску — почему-то первая его реакция была именно такой. Пульс оглушительно громко загрохотал в ушах.

— Можно снять контракт? — медленно, отстукивая зубами, словно от холода, спросил Ян. — И душа вернется? И… — Ян покосился на пульсирующую печать. — И связи больше не будет, да?

Он привык чувствовать Войцека рядом, различать обжигающе-алые цвета его ауры, точно знать, где он сейчас. Тонкие нити, связавшие их, Ян мог ощутить, едва прикрыв глаза, видел их яркими и надежными. Представить, что может лишиться этого чувства — все равно, что вообразить себя глухим слепцом. А с их работой — и нынешней войной — это и вовсе могло стоить кому-то из них жизни.

Влад стоял справа, небрежно прислонившись спиной к стене, поросшей мхом и покрытой какими-то непонятного цвета разводами. Иронически улыбался, смотрел на Яна, но ничего не говорил, взгляд был мрачный. Что-то у них там с Карой случилось вчера, пока они стояли в стороне и следили за разгрузкой, с того мига и до сегодняшнего утра на Влада было страшно смотреть — его как будто ударили по голове, взгляд обессмыслился, отвечал он невпопад, долго не мог заснуть, выводя Яна пронзительным скрипом кровати.

Как и тогда, когда он в зале суда, испугавшись остаться один, вынудил Влада смириться с контрактом, продавал душу, решение зависело только от Яна. Серебряный камушек почти не ощущался на ладони, но он легко подбросил его, поймал. Прислушался к себе, но не ощутил ровно ничего, кроме покалывания кожи под печатью.

— Можно вернуть, — предложила Кара. — Можно с собой носить — он, видишь, на подвеске. Удобнее, чем свеча, согласись? То была больше метафора, Люцифер любит такую пафосную хуйню.

Ян еще колебался. Посмотрел на Влада, но тот только руками развел: сам, мол, решай, инквизиторство. Косясь на замерших гвардейцев, презрительно фыркнул и оскалил мощные белые клыки командорский конь. Хлестнул хвостом по крутым бокам…

Нет, он не мог. Яну уже как воздух необходима была эта связь, но и таскать свою душу, словно какую-то бижутерию, на шее, казалось диким и неправильным. В мысли тут скользнула абсолютно шальная, какая-то чисто войцековская театральная идея, и Ян задумчиво качнулся, решаясь. Да что он, в конце концов, терял?

Влад попытался было отшатнуться, но позади его была только шершавая стена. Он настороженно уставился на Яна, будто ожидал, что тот вгонит ему кинжал под ребро, замер.

— Руку, сердце и прочие органы пока не обещаю, но вот, — усмехнулся Ян.

Влад послушно склонил перед ним голову, позволяя набросить на шею тонкую тесемку. Та запуталась на расстегнутом воротнике, пришлось, терпеливо вздыхая, поправлять.

— Почему? — осторожно, явно стараясь не обидеть, уточнил Влад. — Можно… не знаю, закопать где-нибудь, в сейфе спрятать. Ян, я ж непутевый, потеряю еще где…

— Не потеряешь, — уверил его Ян.

Влад выглядел настолько растерянным, что как-то забывалось, что он тут великий боевой маг.

— Двадцать один грамм, — задумчиво проговорил Влад, рассматривая переливы серебра. — Вес человеческой души, говорят. По-моему, меньше… Ты идиот, инквизиторство, — устало констатировал он.

Неловко улыбнувшись, Ян пожал плечами. Спорить сил не было, да и это было просто бесполезно.

— Мы с Габриэль какое-то время были связаны контрактом, когда надо было переманить ее на нашу сторону. Еще во время войны с ангелами, как давно… — неожиданно вклинилась Кара. На лице ее играла странная, ностальгически-горькая улыбка. — Тот еще ментальный БДСМ, я чуть не свихнулась. Она была слишком светлой и обжигающей. Я — темной и злой. Только… да, чем ярче свет, тем гуще тень.

Ян помнил широкие крылья Габриэль, предназначенные явно не для маневров и битв, а для того, чтобы величественно сиять за спиной. Сейчас, черные и тяжелые, они делали бывшего архангела неповоротливой. Он пытался представить, как они блистали когда-то, до того, как Кара утянула Габриэль на самое дно своим контрактом. И не смог.

— Я к тому, что повезло вам, — доброжелательно улыбнулась Кара. — Когда эта связь не вынужденная, она может стать силой.

— Это по-прежнему значит, что я кинусь спасать не тебя, — мрачно напомнил Влад, явно цитируя какой-то прошлый разговор.

— Меня — спасать? — с неожиданным бахвальством переспросила Кара. — Напомни, кого это тут пришлось искать по всему Девятому?

И, не дав ему ответить, напоследок потрепала коня по холке и быстрым шагом удалилась куда-то, сославшись на срочные дела.