Они выдрались из леса исцарапанным и избитым в кровь, спутанным отрядом, совсем не похожим на тот, что лихо въезжал этим же днем на Седьмой круг, подгоняя лошадей. Теперь и лица всадников не сияли безошибочно узнаваемым азартом погони, и тусклые, черные лошадиные глаза не горели жадным адским пламенем; все это они растеряли в схватке с безумно кидающимися на них демонами. Пахло кровью, но черного на черном почти не было видно, только лица — разукрашенные неровными темными потеками и порохом, как страшные маски актеров великой трагедии. Проиграв неожиданную битву в лесу, они были вынуждены бежать сломя голову незнамо от кого, прятаться, скрываться. Не самое приятное зрелище, с досадой думала Кара, оглядывая свой отряд.

К ее глубокому удивлению, госпожа фортуна, лениво разыграв кубик, выдала им самую большую удачу: когда глазам примелькались толстые мощные стволы деревьев, а хвойный полумрак действительно начал душить, они на всей скорости, на последнем издыхании вылетели на широкий тракт. Здесь и дышалось легче, и небо над головой простиралось широким шелковым шатром, не давило так, как сосновые лапы. В стремительно темнеющее небо ударили первые встревоженные крики, начали перекличку, и имена страшно тонули в зыбкой тишине.

Когда стало ясно, что они оторвались, Кара быстро спешилась, прошлась вокруг, с облегчением чувствуя под ногами твердую надежную землю. Ей, столько времени проведшей в небе, казалось особо важным и необходимым перепачкать ботинки в дорожной пыли, доказывая себе: я еще жива, я могу стоять, и это значит, что не все потеряно. Необходимо было отрешиться от громких голосов, от бьющейся совсем рядом безудержной паники. Как успокоить солдат, которые только что избежали гибели в незнакомом, чужом лесу; солдат, чувствующих, как вокруг смыкается ловушка?

Они встали, сбившись, образовав беспокойно колыхающийся круг, ощерились саблями и боевыми амулетами, но вдруг стало необычно тихо — шелест дыхания различишь. В каждом кустарнике им виделся враг, за каждым деревом, руки дрожали от желания спустить с цепи смертоносную магию или, сдернув с плеча ружье, нажимать на спусковой крючок, пока не кончатся патроны, пока не застучат сухие щелчки, — но и тогда не останавливаться, а жать до онемения замерзающих пальцев. Кара смотрела и не узнавала их перекошенные, отчаянные лица, остро понимая: так чувствует себя беспомощная добыча, забившись в угол. Так она слышит дробный стук тяжелых песьих лап за спиной, так торопится и совершает ошибки. Это не их лес, не их территория, чуждое, готовое пожрать болото — пусть и без настоящей трясины, зато пахнет такой же хмарью и держит горы костей на глубине.

Посчитав до десяти, Кара упрямо распрямила спину, расправила плечи; лопатки колко отозвались, в ушах шумели ее собственные черные перья, но она не выпустила крылья поверх потертой кожи, не стала, хотя последний раз летала уже неизмеримо давно. Она просто вспоминала, твердила себе не молитвой, но чеканным приказом, какие принято раздавать в Черной Гвардии: мы не можем быть добычей. Мы Дикая Охота, которая мчит по небу с лязгом и воем, мы — и всадники на бешеных лошадях, и гончие у их ног. Дыхание постепенно выравнивалось, она уже не тянулась к сабле, бряцающей на поясе, движения успокоились… Она отослала нескольких разведчиков в лес, надеясь, что они достаточно сильны, чтобы не сгинуть.

Возле нее остановилась Ишим, кому-то торопливо кивавшая. Она поправляла светлую косу, в которую набились веточки и листья, хмурилась и зябко ежилась: накатывал прохладный ветер откуда-то с юга, пробирал до косточек. Ишим не стала суетливо успокаивать, ни слова не сказала и не спросила, лишь заглянула Каре в глаза и взяла за руку — ладошка была теплая, хоть и немного подрагивающая. Поддавшись секундному искушению, Кара ткнулась лицом ей в плечо, затихла так ненадолго. От Ишим пахло дорогой: дорожной пылью, сочной зеленью, такой чуждой полумертвому лесу, после битвы — немного порохом, но где-то в глубине чудился знакомый аромат сирени.

— Влада нет, — сказала Ишим тихо, когда Кара распрямилась и воровато оглянулась по сторонам; но если кто из солдат и заметил их, то ничего не сказал. Ишим обеспокоенно продолжала: — И Яна тоже. Еще Ройса с Дьярвиром не досчитались, они вроде как вместе ехали замыкающими…

Кара прерывисто вздохнула. Совсем недавно — сколько, месяц, два, три назад? она терялась во времени — Войцек точно так же сгинул в глубине Преисподней, безвозвратно, как тогда казалось всем, и их страшные ошибки положили начало этой кровопролитной войне. Теперь снова — и только глупцы, не знающие Ад и его — ее — бешеный народ, скажут, что хуже уже не станет. Всегда есть куда падать; у Ада нет дна.

— А по потерям? — устало спросила она.

Отчитывалась Ишим коротко, по-военному, хотя и вздыхала несчастно, говоря про убитых, и прятала глаза, уткнувшись в разбитую дорогу, в пыльные, перепачканные в грязи сапоги, лишь бы не на Кару смотреть — она полагала, что лицо ее было страшно. Восемь убитых — и все они на ее совести… Раненых не считали, но торопились перевязать и помочь амулетами, пока не хлынула вторая волна и пока было чем перевязывать.

— Нужно найти… — начала Кара и замолкла, тревожно оглядываясь. Ей нужно было думать в первую очередь о солдатах, а не любой ценой кинуться выручать свою семью. Однажды она уже пожертвовала всем, чтобы вернуть Влада, и куда это их привело? Нужно было остановиться и подумать…

— Хотелось бы знать, где они, — тревожно сказала Ишим, не называя имен: и так ясно. — Какое-нибудь кривое заклинание, и… Они ведь, эти, из леса, швырнули в нас всеми амулетами, которые у них были, без разбора.

— Если ты думаешь, что Влада так просто убить, то глубоко заблуждаешься, — укоризненно заметила Кара. — Сейчас я меньше переживала бы за него, чем за нас самих. Почти уверена, они в этой давке просто кинулись в лес…

Конечно, она успокаивала и Ишим, и саму себя, но, продираясь сквозь колючий заслон, к ним как раз приблизилась потрепанная тройка во главе с Рахаб — отряд отбили в сторону сразу же, так что им пришлось поплутать, догоняя остальных. Задержав взгляд в том направлении и надеясь, что за ними появятся и Войцек с остальными, Кара только обманывалась. Непонятная тоска и мучительное предчувствие чего-то худшего, чем нападение в лесу, заставило ее тут же, когда стало ясно, что Влада нет рядом, начать действовать, что-то решать и кем-то руководить. Она кинулась в демонский омут, пестрящий десятками полузнакомых лиц, отыскивая Габриэль.

У Габриэль заклинило причудливый протез из переплетения демонской и небесной стали и тончайшей магии, и потому архангел с громкими щелчками выворачивала железное запястье — и делала она это со спокойным сосредоточенным лицом, что покоробило Кару больше всего. Она никогда прежде не слышала, чтобы Габриэль рычала по-звериному, как в Преисподней принято, но сейчас та выплевывала проклятия, мучаясь с рукой. Не замечала Кара, и как потускнели ее волосы, окончательно утратив золото, как глаза потемнели в медь — или изъеденное ржой железо.

— Открыть портал на Восьмой, — тяжело бросила ей Кара. — Четверть легиона сюда, пусть Вель выберет самых толковых. Они свой ход сделали — я сделаю свой. Не мир, но меч, помнишь, сестренка?..

Смех сухо хрипел в глотке, а глаза болезненно жгло, но не от слез — от усталости. Душой тянуло назад, к Ишим, которая сейчас звенящим голоском отдавала кому-то распоряжения, хотелось просто замереть рядом, чувствовать стук ее сердца и знать, что эта война не закончится, пока они живы, но командор Черной Гвардии не может позволить себе слабость.

Она внимательно смотрела, как Габриэль мягко касается амулета живой, обычной рукой и как по пальцам ее течет мерное сияние. Голос архангела звучал резко, по-звериному; что ей отвечали, Кара не слышала, но могла догадываться по отрешенному лицу: все под контролем.

С кем они сражаются? Кара размышляла, вспоминая отряды в лесу, но на самом деле задавалась этим вопросом уже давно. Когда бились с ангелами, все было кристально ясно: свет хочет пожрать тьму из тупого замысла Создателя, и они обязаны сгрызться в последней схватке, обязаны победить — без разницы, кто, лишь бы уже закончить эту войну. Когда на них лезли отвратительные твари из нутра Тартара, выбора тоже не было, только встать и защитить свой дом. А сейчас? Демон на демона, брат на брата. Два брата и она, дерзающая ехидно называть архангела сестрой…

— У нас нет точной карты, мы сошли с дороги, на которую указывал Ровэн, — услышала она в стороне голос Рахаб. Она разъясняла все своей десятке, выглядевшей неполно без Ройса и Дира. — Пока мы остановимся и подождем подмогу, а потом выйдем на Асаирош.

Может быть, отряд легионеров их сейчас успокоит. Каре нужно было превратить разбитых и испуганных демонов в армию, которая пройдет через мертвый лес ошеломительным маршем, которая вышугнет противника из нор. И если понадобится сжечь здесь все, они сожгут.

— Не вступайте в бой, пока мы не узнаем, сколько их тут! — велела Кара, подойдя снова к Рахаб, которая собиралась отправиться с отрядом.

— Обычно численность противника вас не волновала, командор, — вскользь заметила Рахаб. Кара сама позволяла им вольности…

Да уж, обычно она сказала бы, что беспокоится, где бы похоронить столько врагов.

— Мы не можем сейчас никого потерять, — сказала Кара. — Даже до того, как мы встретились с силами Люцифера.

Гвардия в ожидании подкрепления и разведки чутко застыла, и время замерло вместе с ними.

***

Войска полностью подтянулись только к рассвету, а собрались выдвигаться к полудню. Кара чувствовала, что тащатся они слишком долго, однако подгонять еще больше не было возможности. Но бессонная беспокойная ночь не мешала ей метаться среди шумных солдат и выкрикивать приказы так, что горло в конце концов начало болеть, хотя все равно голова иногда кружилась. Тогда Кара останавливалась в стороне, отхлебывала какого-то травяного отвара, который подсовывала ей Ишим, прежде чем отвлечься на какого-нибудь командира полка. Она бы душу отдала за чашку крепкого бодрящего кофе, но приходилось довольствоваться этим странным чаем — благо, по горькости он ничуть не уступал той дряни, что Кара чаще всего пила.

Десятки, сотни, тысячи… Чтобы поставить здесь армию, пришлось вырубать часть сильно поредевшего леса по бокам дороги; дальше ехать побоялись, не стали рисковать и разыскивать обещанную Ровэном дорогу. Разведчики вернулись ни с чем. За все время тропа пустовала, ни единого конного или пешего мимо не мелькало, и это был плохой знак: в дикий, тяжело дышащий лес попросту боялись соваться, должно быть. Вместе с тем из подрубаемых деревьев с первыми ударами хлынула липкая красная кровь вместо смолы да древесного сока, и закричал кто-то из толпы громко, отчаянно и горько, как будто предвещая смерть им всем. Солдаты взвыли, обещая друг другу жуткие проклятия, уронили топоры в траву.

— Мы уже прокляты, — бросила Кара, которой со сруба ботинки залило липкой алой жижей. Она нетерпеливо саданула ногой по тонкому стволу какого-то молодого деревца, наполовину подрубленного мощным ударом. Благо, сил хватило: с пронзительным скрипом, так напоминающим предсмертный вопль, дерево повалилось в траву. Кровь липко хлюпала под ботинками. Солдаты внимательно наблюдали за ней, совершенно целой, но яростно блестящей глазами; Кара рявкнула громче: — Еще кто-нибудь кинет топор — расценю как неподчинение приказу!

Сработало: топоры в нервно подрагивающих руках застучали мерно и страшно, с шелестом-шепотом крон падали деревья. Она не смотрела на реки алой крови, растекающейся по траве; Кара не чуяла железистого запаха, не чувствовала его привычно на кончике языка, потому готова была поверить, что это лишь древесный сок необычного цвета. Так было проще.

Когда к делу подключились маги, дело пошло быстрее, во все стороны полетели окровавленные щепки, а она вернулась в начало строя, к пытающемуся разобраться с немногими дошедшими до них картами Вельзевулу. Город обещали в дне пути, а дорога уходила куда-то далеко-далеко за горизонт, постепенно расширяясь и впадая из леса в большую проплешину, на которой строились города. Наверняка это была заслуга колдовства. Но это если верить разрозненным картам и докладам разведчиков.

— Вечно Влада нет, когда так нужен, — не сдержавшись, бросила Кара Ишим. Она старалась не выглядеть расстроенной из-за этого, но ощущение пустоты съедало ее изнутри. Несколько раз Кара оборачивалась, чтобы спросить что-то у Влада, и изумленно обнаруживала, что его нет рядом. — Эти идиоты, — зло бросила она, говоря про оставшихся магов, — не могут даже проложить дорогу.

Она понимала, что злится не на каких-то там демонов со слабеньким даром, не на Войцека, а только на себя. За то, что снова его потеряла. Не уберегла. Чтобы отвлечься, Кара наблюдала за Ишим, рассматривала лук и колчан на боку ее коня, которые демоница упрямо возила с собой, хоть они и переросли Девятый, где каждый сражался, чем только мог, и хотя ружей теперь хватало на каждого. Ишим говорила, что верила луку больше, ее успокаивала близость знакомого оружия. Сейчас Ишим молчаливо кивала Каре и гладила по гриве своего пегого конька, между тем проверяя стрелы: легкие и тяжелые, игольно-острые и с четырехгранным наконечником, но все украшенные черным оперением. Словно у Кары из крыльев вытащили, и эта мысль вызвала невольную улыбку.

— Там, с ними, есть Ян, по крайней мере, — успокоила Ишим. Кара, наверное, совсем смутно и удивленно на нее посмотрела, потому она пояснила, неловко улыбнувшись: — Ну, хоть кто-то разумный. Не пропадут…

Еще вчера Кара была в этом уверена, но солнце уже переползало через середину неба, а от Влада ничего слышно не было. Будь он в порядке, постарался бы связаться, послать какую-нибудь весточку. От тысячной армии по изнанке наверняка растекалось жирное пятно магии, и Влад мог бы найти их по этому следу… Но его не было. Разведчики, которых они послали вперед, тоже не нашли никаких следов: ни пропавших, ни местных. Но Кара ведь чувствовала на собственных лопатках чей-то тяжелый взгляд из темного подлеска, ей мерещились фигуры в темноте, среди кровящих деревьев…

— У меня стойкое чувство, что все идет не так, — угрюмо заявила Кара. — У них, у нас…

Кара точно собиралась добавить еще что-то, но из бесконечной череды солдатских лиц, деловито шныряющих вокруг, выдвинулось одно — женское, искаженное яростью и болью, кажущееся лицом тартарской гарпии с горящими глазами и растрепанными вороными волосами. Это была Ист. Весь вид ее выражал безумие, и наперерез ей кинулось несколько демонов с обнаженными саблями, готовые жизнь свою положить за безопасность командора… Глядя на демоницу, можно было легко поверить, что она кинется и на остро блестящие клинки — выцарапывать Каре глаза.

— Назад, живо! — проорала Кара гвардейцам, заставляя их нелепо оступиться и отступить, и сама вихрем кинулась наперерез, подхватила бьющуюся в истерике Ист, прижала к себе, заглянула в заплаканное лицо. — Да жив твой пацан, не хорони раньше времени! — рявкнула она. — С ним мой лучший маг, вместе они справятся!

«Лучший маг» — жутко звучало, мертво, как будто кто-то чужой совсем: инструмент, оружие. За наспех выкрикнутые, едва оформившиеся во фразу нелепые слова тут же окатило глухим стыдом, и Кара снова почувствовала, как без Влада все идет наперекосяк.

Отчаявшейся демонице было уже все равно, в чье плечо утыкаться, рыдая, и она не могла отцепиться от Кары, просто намертво стиснув кожу ее куртки так, что отодрать ее было бы невозможно. Тряслась, не могла ни слова выговорить, продолжая давиться горьким волчьим воем — так поют над телом мертвого собрата, Кара это знала.

— Вы знали, вы все знали… — шептала Ист горячечно, в унисон спутанным мыслям Кары. Она подняла голову, смотрела Каре в глаза, и от жуткого взгляда хотелось отвернуться, прикрыть лицо руками, спрятаться. — Вы знали, что он должен вас убить и…

— И я знала, что он не убьет. Я знала, и мы, Пташка, мы дали ему спасение, — успокаивающе вздохнула Кара, глядя ее по подрагивающей спине, стиснув зубы. Жаль эту глупую девочку, жаль всех, кто влез в войну, в эту злую трясину, из которой не выбраться, которая медленно утягивает на дно, заливая кровавой жижей рот, глаза и уши.

— И чей он сын… — сквозь рыдание выдавила демоница. Кара молча кивала, терпеливо, как маленькому ребенку. Да, она знала, Влад рассказал, да и вообще проглядывалось в Дире нечто знакомое еще по блистательному Раю, полузабытое.

— Он наш, гвардейский. Остальное уже не важно. Я родилась в Раю, ну и что с того?

Ист почти не могла стоять, ноги ее не держали, она кусала губы в кровь, измазавшую их в угольно-черный горький цвет, но тихий скулеж все равно пробивался, как ни старалась она его задавить, задушить и уничтожить. А Кара гладила ее по голове, едва не царапая рогами ладонь, и за ними наблюдали десятки солдат в немом ошеломленном почтении.

— Они вернутся, слышишь? — шепнула она Ист, склонившись к уху демоницы. — Обязательно. Хочешь, на крови поклянусь?

Ист испуганно замотала головой и отпрянула. Ее отвели куда-то, она шла, опустив голову. Когда прибыли последние солдаты с Восьмого, вокруг завозились бодрее и прокатились резкие окрики-приказы, и Каре стало не до того. Армия подобралась, встряхнулась, когда они все вмиг стали грозной силой, вооруженной кривыми саблями. А Кара, вскакивая в седло белоснежного коня, еще помнила, как гулко колотилось о ребра сердце Ист, которая поверила, что потеряла самое дорогое, что у нее есть.

Долго пропели рога, и показалось, что от этого трубного звука вздрогнула земля — армия двигалась вперед. Кара, тихо улыбнувшись Ишим, ловко поправив выбившуюся из ее косы прядь, обогнала десятку, в которой они ехали и устремилась во главу колонны. Полчаса назад Вельзевул советовал ей оставаться в середине строя на случай нового лобового нападения, но сейчас она упрямо пробивалась к нему.

Возле Вельзевула вертелся какой-то смутно знакомый парнишка со сколотым рогом — наверно, кто-то из посыльных, снующих между сотен конных на тонконогих быстрых лошаденках, совсем не предназначенных для боя. Сейчас он кивнул Вельзевулу, низко склонив голову, и бросился куда-то назад, едва не столкнувшись с едущей поодаль Астарте. Но, к удивлению Кары, крика не случилось, та лишь долго взглянула посыльному вслед. Демоница в последнее время была необычно тиха и молчалива, но в седле тощей кобылки, которую ей дали не без усмешки, держалась по-прежнему — императрицей, высоко задирала голову и степенно правила. На солнце посверкивало золото украшений на рогах и хвосте, переливалось шитье на длинной светлой юбке, в ткани которой Кара угадывала самый дорогой шелк с Восьмого. Если продать демоницу со всеми ее драгоценностями, можно на неделю обеспечить всю армию продовольствием.

— Вы очень внимательно на меня смотрите, командор, — заметила Астарте с явно шкодливой улыбочкой. И поправила юбку — шелк скользнул по длинным точеным ногам; улыбнулась ярко намазанными красным губами.

— Ты так Дьяволу желание и не загадала, — резко напомнила Кара, стараясь не смотреть ей глаза в глаза: взгляд у Астарте был паутинно-липкий, смолистый. — Я бы медлить не стала, того и гляди тут где-нибудь помрем, — добавила она.

— А если я хочу обратно свой город, в котором меня будут боготворить? — неожиданно вскинулась Астарте, оскалилась, обнажая мелкие ласочьи зубки. Боль в ее глазах была застарелая, злая. — Город, который повергли в пыль… А он был мне домом. Настолько ли Дьявол могущественен?..

— Город, — тихо повторила Кара. — Звучит неплохо.

— Твой сын будет править целым Адом, командор, — неожиданно предрекла Астарте. — Неужели одного города для меня не найдется?

— Сын? У меня? Ну как скажешь. Пойду обрадую жену, — расхохоталась Кара.

Не слушая, что скажут вслед, да и не желая догадываться, какое ядовитое слово демоница может выплюнуть, Кара хлестнула поводьями коня, унеслась вперед, к Вельзевулу. Тот, как обычно, встретил ее спокойной улыбкой, от которой стало лучше — как будто в прохладную воду окунулась.

— Тебе бы стоило поспать, иначе свалишься с седла. Вот зрелище будет… — протянул он со сдержанной заботой.

— Ерунда все это. Надеюсь, солдаты в порядке? И… Как твоя семья? — спросила Кара. — Они в порядке?

Ей вспоминались синие глаза Ишимки, которая ждет ее чуть позади, и тепло ее рук, уже огрубевших и привыкших к оружию. А они с Вельзевулом мало говорили, все больше — о войне, о взятии крепостей, о формировании полков. А о чем еще рассуждать, когда некуда спастись от кровавых их будней, когда все погрязло в сражениях и боли, и нет никакого смысла помнить про что-то светлое — расслабляться нельзя.

— На Восьмом они, там у меня вроде загородного имения было, — ровно ответил Вельзевул, грустно улыбнувшись. — Круг вы закрыли, охрана так или иначе стоит, мне не о чем волноваться. Я беспокоюсь только, что сам не смогу к ним вернуться.

Каре нечего было на это ответить, а лгать и успокаивать она бы не стала; нечестно это. То, что Смерти, последней из Всадников, больше нет, не значит, что их не ждет небытие, что Бездна не готовится принять их в свои холодные объятия. Они не люди, второго шанса им не даровано…

— Закрыть круг без Влада будет трудно, я подготовлю круг магов, если захочешь, — предложил Вельзевул. — Это не мои владения, но сила Высшего демона пригодится.

— Подожди, Влад еще объявится, — пообещала Кара. — Наверняка театрально и лихо, он такое любит. Да и нам бы найти город сначала и разобраться с всякими лесными уродами, а потом уже круги закрывать. Силы пригодятся, чтобы сражаться.

В который раз твердя себе, что надежда — глупое чувство, Кара поднимала голову к небу, глядя, как медленно тащится солнце к горизонту — но быстрее, чем их орда передвигается по лесной дороге. Если до вечера они не увидят ничего, кроме бесконечно одинаковых стволов по бокам, будет повод для беспокойства, пока же — все шло по плану.

Несколько часов спустя к Каре кинулись разведчики на загнанных лошадях, прокричали, что дальше лес заканчивается, а начинается широкая торговая дорога. Еще через часа два или три она убедилась в этом сама.

***

В центре разбитого лагеря ей поставили палатку, но командор Черной Гвардии предпочла проводить ночь в поле, лежа в высокой траве, глядя ввысь и раскинув руки в случайном подобии распятия. Сидящая рядом с ней Ишим что-то тихонько ворчала про холодный ветер, но не уходила и не могла ее увести.

Этой ночью Кара решила все-таки поспать: они, измотанные целым днем пути, на притихших лошадях, вместе с еще более убитыми после марша легионерами, выехали на древнюю дорогу. Кара рассчитывала на — самое большее — протоптанный путь между деревьями, но тракт кто-то вымостил. Почти что дорога из желтого кирпича, как остроумно заметил бы Влад… Солдаты выглядели обнадеженными: ведь всем ясно, что дороги куда-то ведут, а значит, их бесцельные блуждания почти окончены. Они спешивались, разбивали лагерь под сенью деревьев, которые уже не казались такими страшными. Колдуны очертили у лагеря невидимый круг — и в сонный разум Кары толкнулась мысль, что круги в Аду мелькают слишком часто: и в магии, и в структуре мира, и в том, как они сами себя ведут, как строят города, лагери и дома.

Стойкое чувство, что они идут не туда — по кругу — рассеялось, когда доложили, что впереди город Асаирош: узнали дорогу несколько пехотинцев Вельзевула, выросших на Седьмом. Завтра они увидят стены, а пока, выставив дозорных и самые мощные заклинания, на которые были способны маги, можно отдохнуть. И все же Каре казалось, что кто-то притаился рядом, наблюдая за ними.

В небе не светились звезды, только луна. Тяжелая, неповоротливая, особо неестественная, как Каре сейчас казалось. Лежа на спине — головой у Ишим на коленях — и глядя в небеса, она никак не могла оторваться от нее взглядом, от полного белого… да, верно, снова проклятого круга. Кара тяжело вздохнула, завозилась, сбивая мерное мурлыканье Ишим, которая вспоминала какую-то песню.

Снова прокатился ветер, ставший еще сильнее за день, всколыхнул, согнул высокую траву, окрасившуюся в перламутр, в лунное серебро, зашуршал в листве. У Кары уже расплывалось в глазах, а в ушах, несмотря на засвистевший ветер, звучал только тихий голос Ишим, напевающий что-то легкое и мелодичное — как будто серебряные колокольчики звенят.

— Откуда эта песня? — сонно спросила Кара, вслушиваясь в звучания древнего демонского языка. — Как будто где-то слышала…

— Не помню. Может, мне мама ее когда-то пела, — с сомнением покачала головой Ишим. Она расплела волосы, и они серебристыми в свете луны волнами спадали по плечам, будто бы кудрявые — от туго заплетенной косы, которую она носила несколько дней. Кара улыбалась ей безмолвно, поймала хвост демоницы, расчесывала пальцами пушистую кисточку.

Ей было и грустно, и радостно, а в голову приходили какие-то совсем непривычные и дикие мысли, растревоженные тихой песенкой. Обжигающие, болезненно-светлые, которые она похоронила в черной своей душе, как в могиле.

— Я не помню своих родителей, — хрипло шепнула она. — Помню, мама ведь пела тоже что-то, красиво, только на енохианском, переливчатый язык, глубокий и хрустально-чистый, как горный ключ… Помню, я у отца на плечах сидела и казалось, что я уже в небе, хотя крылышки-то еще куцые, не взлетишь. А мама ему всегда — по ушам, вдруг уронит же, а он только смеялся. А еще помню, полдень один, тогда цвело лето пышно и жарко. Мы по улице какой-то широченной шли, по бульвару, через райский сад, и там с деревьев пух облетал, и блестел он на свету, как самые дорогие драгоценности всех миров, мерно кружился… А я на плечах, и небо надо мной, и я в нем, и оно…

Кара утихла, захлебнувшись воспоминаниями. Мягко проводя рукой по ее лицу, Ишим словно хотела вытереть слезы, но их не было: Кара слепо смотрела в темное небо и говорила, говорила, пока не перехватывало в горле.

— А еще? — ласково шепнула Ишим, успокаивающе зарываясь тонкими пальчиками в ее волосы.

— Помню, как родителей казнили на моих глазах, — отрешенно вздохнула Кара. — Помню золото их крови. Я уже тогда знала, что сожгу небеса дотла.

Ишим необычно сильно стиснула ее плечо, то ли пораженная прорезавшейся в ее голосе бешеной яростью, то ли желая ее поддержать. Как бы там ни было, Кара ни слова не сказала, прикрыв глаза и проваливаясь в мягкую ночную темноту, которая уже давно зыбко тянулась к ней.

***

Амулет связи тускло светился между пальцев, но он все равно прикрывал его ладонью — так, на всякий случай. Оглядываясь, попеременно осматривая темные заросли то слева, то справа, Сарт задумчиво почесал основание сколотого рога: оно надсадно ныло уже некоторое время — значит, жди беды, точный знак. Пока что беда его, затаившегося в темноте подальше от лагеря, была в том, что проклятый маг Мелеха не отвечал на заклинание. Амулет нагревался в руках, грея окостеневающие от холода руки, горел неярким неоновым огоньком, да и все. Большего Сарт, которому все казалось, что на него смотрит чей-то внимательный глаз, не добился.

Он сбросил заклинание парой резких движений, начал нашептывать заново слова, активируя потухший амулет. В лагере было тихо, караул, мимо которого чудом удалось проскользнуть, стоял молча и смотрел внимательно — как бы не привлечь их своим светопреставлением. В листве зашуршал громко ветер, Сарт содрогнулся всем телом.

Зло встряхнув амулет, он застонал сквозь зубы. Должно быть, сломался, перегорел, просроченный попался — или что там может быть с этими амулетами? Бесполезный камушек на нитке мотался перед глазами, руки дрожали от желания зашвырнуть его куда подальше.

— Интересно, если командор узнает, что ты докладываешь Мелеху о каждом ее движении, — вдруг зазвучал позади вкрадчивый голос, — она убьет тебя сразу или посмотрит, как ты мучаешься? Будет слушать, как по очереди ломаются твои кости, или просто свернет шею?

Сарт ошеломленно замер, только амулет так и продолжал крутиться перед лицом, заканчивая оборот. Несколько секунд назад он был совсем один, а сейчас — Сарт видел это, полуобернувшись, — ему улыбалась Астарте, блистающая золотом и в ночи. Золотом старым, пыльным, затертым — такое для громоздкой красоты, только лишь в память, но не от восхищения, хранят за толстым музейным стеклом. Она прищурила хитрые глаза, будто услышала.

Чувствуя себя загнанным в угол зверенышем, Сарт постарался распрямить плечи, приосаниться; откуда-то вылезало упрямое: «Если умирать, то хотя бы не унижаться, умоляя о помиловании». Это в крови у каждого демона, даже того, кто продался. Неожиданно мелодично рассмеявшись, Астарте чуть двинула руками, и пальцы ее осыпали мелкие золотые искорки. Амулет в руке заметно дрогнул, вспыхнул коротко.

— Думаю, мне тоже надо поговорить с Андрамелехом, — невинно улыбнулась Астарте, словно не чувствуя, как гулко отозвалось имя в ночной тиши. — Если будем сотрудничать, Сарт, оба можем выиграть.

— А если я не соглашусь? — переспросил он, стискивая руку в кулак и полагая, что знает ответ.

Голос не дрожал, но внутренне он трясся весь, и выл, и проклинал. Кто не боится смерти — смерти от рук палачей из Черной Гвардии, живущих жаждой крови и криками тех, по кому они маршируют к своей правде? Сарт боялся, Сарт играл из последних сил, понимая, что из паутины, в которую он сам рухнул, уже не выбраться. Врал Диру, что решил пойти добровольцем в Гвардию, старался избегать Ист… А теперь игра окончена.

Возможно, ему стало бы легче, если бы не затапливающий все сознание ужас. Он мешал говорить так смело, как он мечтал, мешал презрительно посмотреть на Астарте и даже дышать мешал — в горле стало что-то бритвенно-острое, колкое, не дающее говорить.

— Ничто не мешает мне доложить командору о том, как ты шпионишь для их врага, — ядовито улыбнулась Астарте. Сладкий, тягучий яд, тщательно замаскированный, сдобренный неясно-кошачьим взглядом.

Ему стоило догадаться еще днем: эта своенравная девица не оторвала ему голову, когда Сарт, спеша от Вельзевула к конец колонны, едва не столкнулся с ней — чудом удержал норовистого коня, а то полетели бы вместе единым сплетением звериных и демонских тел под лапы едущим следом. Стоило догадаться, когда она подолгу смотрела в спину и улыбалась. Если бы Астарте была глупа, не прожила бы столько лет. Она привыкла, должно быть, изворачиваться по-ужиному, предавать и бить в спины — все, лишь бы спасти драгоценную шкурку, украшенную золотыми узорами. Поглядев на амулет, Сарт грустно покачал головой: сам он чем лучше?

Без слов он отдал Астарте амулет, чудом не оцарапался об ее острые и длинные коготки. Не стоило и сомневаться: в ее руках прозрачный камень сразу же вспыхнул, замерцал переливами разных цветов. По многозначительной улыбке демоницы, страшно освещенной магией амулета, он догадывался, что Астарте прекрасно слышит хрипловатый голос Вацлава Стшельбицкого, зазвучавший у нее в голове.

Паутина запутывалась все сложнее и сложнее, ложилась кружевными узорами, и Сарт знал, что ею, тонкой, но канатно-крепкой, его и задушат однажды.

Спотыкаясь, он брел обратно к лагерю, когда вдруг сильные руки схватили его и прижали к дереву. Испуганно трепыхнувшись, Сарт уже готов был взмолиться о пощаде, думая, что на него напали гвардейцы, но рассмотрел в темноте Ист и выдохнул. Коротко кивнув, она его отпустила. Медленно отошла, смотрела опасливо.

— Что ей нужно было? — тихо спросила Ист. — Я видела, как Астарте тебя выследила. Что она от нас хочет?

— Про тебя она не знает, — бледно улыбнулся Сарт. — Хотя после сегодняшнего могла бы заподозрить. Зачем надо было цепляться к командору?

— Я беспокоюсь за Дира, — сложив руки на груди, мрачно сказала Ист. — А они, похоже, не собираются его искать. Ты не спрашивал у своего мага, не может ли он помочь?

Сарт покачал головой. Вацлав был далеко, и он не хотел светиться перед Черной Гвардией, поэтому вряд ли он покажется на Седьмом. А вот информация о пропаже Дира его наверняка встревожит — все-таки парень был частью какого-то плана Мелеха. Как бы колдун не заявил, что Сарт обязан был следить за ним…

Связываться с Пятым кругом мог только Сарт, потому что Вацлав ему доверился, но он был не против, что Ист на их стороне. Сарт догадывался, что маг ничего не говорил об этом своему хозяину, потому что тот еще слишком злился на наемницу за то, что она убрала нескольких Высших, пытаясь защитить Дира. Но все-таки Ист была им полезна — своими умениями и тем, что могла приманить к себе Дира.

— Дира надо найти, — кивнул Сарт. — Иначе ничего не получится.

Ист не волновали игры тех, кто делил Ад. Ее волновал только брат, ради которого она могла бы предать кого угодно, и Сарта по-своему восхищала такая самоотверженность. Его-то купили деньгами, как и многих других.

Наверняка Ист могла бы убить и командора ради Дира.

***

— Эти двое подобрались к нам поближе и наблюдали, — доложила Рахаб с утра. — Мы не стали поднимать шум, просто следили за ним. К утру эти двое вернулись к своему отряду. Возможно, рассчитывали привести нас с собой.

Кара покачала головой и отхлебнула из жестяной кружки крепкий травяной отвар. С утра голова работала не так хорошо, и тело ломило от того, что ей хотелось соскользнуть обратно в сон. Она слишком давно не отдыхала… Но сразу же вскочила, пытаясь не потревожить Ишим, когда к ним подошла Рахаб. Лицо у демоницы было встревоженное — нехороший знак.

— Сражения не было, они попросили о переговорах.

— Наверняка не рассчитывали, что у нас есть легион. В лесу они столкнулись с несколькими десятками — это по плечу кучке бандитов. Но сейчас они поняли, что тут что-то серьезное, и не хотят рисковать, — пробормотала себе под нос Кара, закуривая. — Они прислали переговорщиков? Что вы узнали?

— Говорят, они местное ополчение, — доложила Рахаб. Ее лицо оставалось спокойным, а значит, слишком серьезно она встреченный ими отряд не воспринимала. — Сражаются за свободу демонов Седьмого круга.

— И почему они тогда начали стрелять по нам?

— Видимо, посчитали, что мы здесь, чтобы захватить власть вместо Высших и заставить их подчиняться нам. Мы передали им, что это не так… Мы ведь ничего подобного не планировали, командор? — подумав, уточнила Рахаб, по-прежнему стоя навытяжку. — Не хотелось бы их обманывать, если да.

— Да уж, нечестно-то как получается, — осклабившись, кивнула Кара и загасила сигарету о бок телеги. Курить не хотелось, в горле пересохло.

Она не привыкла отсиживаться за спинами у гвардейцев — и эти «ополченцы» заслуживали встретиться с командором Черной Гвардии, раз хотели поговорить. Оглянувшись, Кара заметила, что солдаты поутру выглядят напряженными, все держали поближе оружие. Маги не снимали защиту, она позванивала, окружая лагерь. Демоны уже пошли умываться: реки рядом не нашлось, а далеко отходить они опасались, поэтому несколько стихийных магов из легиона колдовали веера воды, которые обрушивались на солдат — там же вспыхивал какой-то детский хохот, под колдовской душ хотели затащить все больше народу. Кара криво улыбнулась: ну, хоть что-то нормальное.

Ей совсем не по душе было видеть напуганных солдат. Те, кто встретился с одичавшими, казалось бы, демонами в лесу, наверняка рассказали жуткие байки новоприбывшим, а у страха глаза велики. Каре совсем не хотелось, что все поверили, будто Черную Гвардию могут победить какие-то оборванцы из леса.

Демон и правда выглядел неважно. Он был молод — моложе, чем Кара рассчитывала; черные волосы, никогда не знавшие расчески, несколько шрамов расчерчивали его лицо. Одет он был в потертую кожаную куртку, словно постоянно мерз. На гвардейцев, которые его охраняли, парень смотрел с затаенной злобой, так что Кара не отрицала, что его наградили парой пинков по ребрам, пока дожидались ее. Если он сильно наглел, конечно.

— Кто такой будешь? — спросила Кара, встав напротив. Ей нравилось нависать над противником, но с демонами это получалось реже — из-за острых рогов. Этот парень, даже облокотившись на ящик и сгорбив плечи, был выше.

— Так вы не с Люцифером, значит? — недобро прищурившись, спросил демон. — Пока сидел здесь, успел наслушаться, как про него говорят.

— Это легион Вельзевула, они перешли на сторону революции на Восьмом, — представила Кара, словно они были на светском приеме. Кто-то из демонов обернулся.

— А ты…

— Революция, — отрезала Кара. — Ты должен представиться первым, я спросила.

— Я не собираюсь открывать истинное имя кому попало, кто пришел на наши земли с оружием, — оскалился демон. — Мы жили здесь многие столетия, а теперь вы пытаетесь втянуть нас в свою войну. А мы не хотели, чтобы война к нам приходила, ясно?!

Его глаза блеснули, словно он готов был разрыдаться. Он был всего лишь мальчишкой, хотя и старался храбриться, ведь в Аду принято огрызаться, чтобы тебя не сожрали заживо. Встретившись с теми, кто пришел с ним с огнем и мечом, он просто не выдержал…

— Эй, ладно, можешь не говорить, — вздохнула Кара. — Лучше расскажи, что произошло. Генералы Люцифера набирали солдат из местных, поэтому вы ушли в леса? Хотели спрятаться? Вроде как за дровами пошли, а?

Демон угрюмо покачал головой.

— Все было хуже… хуже, чем ты представляешь. Они не могли бежать. Приехал он сам… Он, Сатана. У него был список… список истинных имен, наверно, достал где-то в городе. К нам когда-то приезжал чиновник, устраивал перепись. Он стал читать их, и они просто шли навстречу, как зачарованные. Я… я сбежал, — ощерившись, сказал парень. Демоны терпеть не могли трусов, которые сбегают от битвы, но как победить силу, которую даже не понимаешь? — Я и еще несколько из нашей деревни… мы ушли в лес. Тут нашли уцелевших из других деревень, объединились, пытались жить. Но вся моя семья…

— Ну, успокойся, — вздохнула Кара, грубо потрепав его по плечу. — Как нападать на мой отряд, так вы все смелые, а? Ты же там был? Отвечай! — рыкнула Кара, прижимая парня к ящику. Тот испуганно распахнул глаза. Страх мигом заставил его забыть о боли, как яркая вспышка молнии.

— Мы думали, это демоны Люцифера пришли за нами! — вздрогнул демон. — Мы бы лучше погибли в бою, чем сдались!

— Вот это дух что надо! — оскалилась Кара, толкнув его в грудь. — Если хотите умереть, сражаясь, то мы вас с радостью примем, а если нет, то проводим до города. Если до него не добрались… вербовщики, сможете обосноваться там, а если он уже пустой, займем его вместе. Передай своим, пусть подумают, — объявила Кара, покровительственно похлопав его по плечу.

Она возвращалась к Вельзевулу, проходя по лагерю, минуя солдат, которые любопытно смотрели ей вслед, видимо, прочтя на лице Кары какое-то беспокойство, но не решаясь подойти и спросить, в чем дело. Она кивнула нескольким, стараясь выглядеть уверенной, но рассказ мальчишки ее встревожил — до дрожи в груди. Это казалось неправильным. Что кто-то владеет силой, которая может подчинять других.

— Кара? Ты в порядке? — позвал ее Вельзевул. Он оглянулся к ней, отвлекшись от карты, которую изучал.

Она покачала головой и взмахом руки отослала прочь вертлявого демона со сколотым рогом, который, похоже, устроился при Вельзевуле кем-то вроде адъютанта. Тот любопытно покосился на мрачную Кару, но понял, что лучше всего промолчать и убраться подальше. Кара нервно оглянулась и подумала, что не отказалась бы от заклинания-«глушилки», какие умел колдовать Влад. Она постаралась изложить историю парнишки ближе всего к оригиналу.

— Не думал, что Люцифер решится… — покачал головой Вельзевул.

— Никогда не слышала про такую силу.

— Это кольцо Соломона. Помнишь?.. — Вельзевул печально улыбнулся. — Древняя вещь. Еще когда я оставался при дворе, ходили слухи, что Люцифер достал его из хранилища, но я надеялся, что это всего лишь сплетни.

— Что вообще за магия кольца? Оно правда дает власть над демонами? — нахмурилась Кара.

Ей тоже доводилось его видеть, и она чувствовала затаенную там силу, но всегда считала, что рассказы про «власть» — красивые слова, которые всегда сопровождают древние артефакты и предсказания. Что на самом деле кольцо усиливает магию владельца или работает как идеальное хранилище готовых заклинаний, такой вечный амулет — Кара про них слышала. Но и в глазах Вельзевула она увидела отражение того же страха, который плескался у мальчишки.

— Его создали ангелы и передали человеческому царю — давно, до того как ты родилась, — сказал Вельзевул, хотя было не время для сказок. — Тогда, много лет назад, мы пытались… подружиться с людьми. Предлагали им знания, учили магии в обмен на дружбу. Ангелам это не нравилось, а Соломон… наверное, он пожелал вечной власти. Ему было мало того, что предлагали демоны, и он решил нас поработить. Предатель, имя которого мы прокляли.

— Мерзость, — скривилась Кара. Лучше уж убить своего врага, чем заставлять его униженно служить, зная, что он не сможет сопротивляться.

— Демоны тогда доверяли ему, поэтому он знал их имена. Магия кольца закляла их, и многие оказались рабами.

— Твое имя в гримуарах Соломона тоже есть, — вспомнила вдруг Кара, подозрительно посмотрев на Вельзевула. — Как же ты сумел сбежать?

— Мне не нравилось в Иудее, я учил людей в Египте. Думаю, кольцо может подчинить волю, только если ты рядом с ним, иначе Люцифер уже давно заставил бы меня напасть на тебя, — напомнил Вельзевул. — Потом кольцо у Соломона украли, и заклятие спало, демоны освободились. Не думал, что еще услышу о нем.

Кара и не представляла, какая сила в кольце таится… И неужели Люцифер считал, что собрать армию вечно покорных солдат проще, чем просто призвать демонов с Седьмого круга? Очарованные идеально исполняли приказы хозяина — значит ли это, что они будут сражаться наравне с гвардейцами, которые тренировались многие годы?

— Нам повезло в лесу наткнуться на этих ополченцев, — сказал Вельзевул. — Они сражались бы до последнего, если бы им приказали, мы не ушли бы оттуда живыми… или не ушли бы, пока не перерезали последнего из них. Магия так работает. Соломон заставил строить себе дворец, — усмехнулся он. — Демоны уставали, но таскали и таскали камни. Пока не падали замертво.

— Мы можем тоже украсть кольцо, — неожиданно предложила Кара; план казался таким соблазнительным. — Заколдуем всех Высших, армией Люцифера некому будет командовать!

— Я думаю, Люцифер лучше охраняет кольцо, учитывая историю Соломона. И я предпочел бы умереть с честью, а не стать предателем своего народа, который заковал его в цепи, — заметил Вельзевул. Взгляд у него был строгий и ясный.

Кара кивнула, не желая спорить. Она не предлагала всерьез — так, сказала то, что в голову пришло. Но она догадывалась, что союзники Люцифера и так не называют их иначе как «предатели».

***

— Белый флаг! — с криком спикировала к ней Габриэль. — Над городом белый флаг!

Сердито цокнув на всполошившегося коня, которого напугали четыре широких черных крыла, Кара остановилась, из седла сверху вниз взглянула на тяжело дышащую Габриэль. Архангел дрожала после полета, задыхалась — торопилась, спешила доложить, что Асаирош сдается. Боялась, что Кара кинет на город все силы разом, что сама ворвется с мечом наголо за стены и истопчет белоснежную ткань.

Она боялась за спасение чужих душ больше, чем за спасение своей, сколь глубоко в ней бы ни засела адская темнота, сколько бы ни перекраивала она светлейшую из архангелов в то полудемонское существо, которое представляла собой Кара, когда человеческий облик страшно размывался и проступали рога и клыки. В этом самопожертвовании, в этих идеалах и горело то, что выжигало изнутри Кару в недолгое время, когда они были связаны контрактом.

— Я знаю, родная, доложили уже, — снисходительно улыбнулась Кара. — Как мило с их стороны: они даже открыли нам ворота… Эй, есть кто-нибудь из города?

Теперь с ними шли лесные оборванцы, которые появились как раз перед тем, как армия направилась к городу. Их вела суровая демоница с выбитым глазом, который она даже не потрудилась прикрыть повязкой — Рахаб узнала ее, когда-то она сражалась с ангелами, а теперь вела ополченцев. Видимо, мальчишка, с которым Кара говорила, сумел ее убедить, что лучше объединиться. Их было десятка три, все усталые и отощавшие — несмотря на то, что они всю жизнь провели рядом с лесом, Кара догадывалась, что проходящие по Седьмому армии и бушующая магия вспугнули много дичи, и теперь прокормиться охотой сложнее. О жалости ополченцы не просили, но присоединиться к армии Кары, которой поставляли провизию с Восьмого, и впрямь было мудрым выбором.

Она заметила, что среди ополченцев только взрослые воины — и совсем нет детей и подростков, хотя мелких всегда хватают (не важно уже, своих или чужих), когда убегают от чего-то страшного. Нянчиться с выводком демонят у Кары не было времени. Но она подумала, что их могли скрывать где-то поблизости, если все окажется ловушкой.

— Я одно время служила губернатору после войны, — сказала одноглазая демоница. — Он мог бы сдаться, не думаю, что это обман. Трус, который боится смерти. Он платил мне за то, чтобы я охраняла его покои.

— Так почему ты ушла? Работа вроде неплохая, прибыльная, — полюбопытствовала Кара.

— Вместо меня там могли стоять пустые доспехи, разницы не было бы. Я мечтала о битвах… — вздохнула демоница. — И в конце концов стала наемницей, ездила с торговцами, охраняла их от разбойников и от зверья в лесу.

— Спасибо, — в задумчивости кивнула Кара. Знать хоть что-то о губернаторе было полезно, однако нельзя было исключать, что его разумом завладел Люцифер и заставил его открыть город, чтобы заманить гвардейцев. — Думаю, твои демоны хотят отдохнуть… Надеюсь, прямо сейчас нас не ждет битва. Но от союзников, которые знают эти леса, я не откажусь. Дам тебе свой отряд… лейтенант.

— Меня прозвали Гюрза, — представилась наемница. Похоже, она начинала понемногу доверять Каре, видя, что она не так безумна, как о ней могли рассказывать. — О тебе я знаю. Наемница, которая убивала ангелов.

— Это было давно. Сейчас уже и ангелов не осталось, — напомнила Кара. Габриэль, взобравшаяся в седло, оглянулась на нее, с иронией улыбнулась.

— Я бы не отказалась, если бы ты прирезала еще одного. Люцифера, — с потрясающей прямотой заявила Гюрза. — Это мои родные места. Здесь всегда было мирно — опасно, но мирно. Но я видела, как Люцифер забирал демонов. Это… неправильная магия.

Кара нередко замечала, как наемники, которые зарабатывали себе имя битвами, суеверно относятся к магии. Поэтому решила пока не говорить никому про кольцо Соломона, да и уверена была, что Вельзевул не разболтает. Невозможно придумать ничего ужаснее перепуганных солдат. Она окинула взглядом солдат, которые текли позади них — построиться широким клином, как привыкли легионеры, не выходило, потому что тракт был слишком узок, поэтому они растянулись длинной черной змеей.

Ворота стояли раскрытые, когда Черная Гвардия приблизилась к городу, миновав холмистые возвышенности, на которых лесополоса была шире — впрочем, ничто в ней не напоминало о жутком, темном Лесе Самоубийц, и идти по нему было проще, и дорога сама ложилась под ноги и лапы. Ложилась и привела наконец к Асаирошу, только не такого Кара ждала, планируя поутру атаку с Вельзевулом: не приветственно раскрытых ворот, не хлопающего на ветру белого флага, покорно вскинутого над городом, не шумных разговоров приостановившейся армии.

— Заходим тихо? — уточнил Вельзевул.

— Я и не прошу вас убирать оружие и изображать миротворцев, — с заметным презрением бросила Кара. — Просто действуем по ситуации. Для начала проведем Гвардию в город, узнаем, что там как, потом уже и об остальном можно подумать…

Неодобрение в выражении лица Вельзевула она прекрасно видела. Он быстро научился не скрывать своего мнения, как привык при Люцифере, не слепо следовать приказам и не носить таких любимых адскими аристократами масок. Здесь, в Гвардии, у них была только искренность — и ничего больше. И сейчас Вельзевул считал, что Кара неоправданно рискует, отправляясь в город в первых рядах.

— Я отправлю с тобой магов, — сказал Вельзевул. — Они прикроют, если придется отступать.

Кара умела быть благодарной — она кивнула. Ее старый друг прекрасно понимал: Кара поедет со своими отрядами хоть в западню, хоть в пекло, хоть в Рай снова, будь он трижды проклят и забыт в веках. Кара пойдет туда, будет сражаться на передовой и погибнет, если придется, — чтобы потом воскреснуть легендой, адской святой, мессией, поселиться в сердцах, пересказывающих ее историю по всему Аду, должно быть. Сейчас она в любом случае не собиралась умирать, посматривала на предзакатное солнце, на темнеющий в окружении лесов город, на спокойного своего коня, который смирно стоял и ждал ее движения; он не злился, не грыз удила, не подрагивал, как натянутая тетива, готовый к драке и грызне не на жизнь, а насмерть. Кара тоже не чувствовала крови и скорой битвы — не сейчас, не в стенах этого города. Но полагаться на одни только ощущения она не имела права, поэтому маги отправились с гвардейцами.

Они въезжали в Асаирош нарочито медленно, словно пытались дольше оставаться в тени крепостной стены, среди привычного мрака, но, проехав узкие улицы и дома — невысокие, по большей части деревянные, отдаленно напоминающие сказочные терема отделкой фасадов, — они наткнулись на главную площадь. Над ними наклонялась высокая башня, на которой чеканили обратный, привычный Аду ход большие часы. Молчание накалялось добела, искр пока не было. Кара осматривала выглядывающих на площадь, устало подмечая: женщины, дети, долговязые подростки, с тихим восторгом наблюдающие за проезжающими мимо гвардейцами… Понятно, почему они задрали над городом белое. Их некому было защищать. А Кара все-таки пришла не для того, чтобы заниматься избиением младенцев.

Демон, выступивший ей навстречу из толпы, в которой он прятался, был настолько похож на любого из Высших, что Кара могла бы поклясться, что видела его на Советах в кажущиеся далекими времена. Может, так оно и было. Может, ей встречались другие, его идеальные копии, смуглые, темноволосые, с толстой косой, украшенной позвякивающими цепочками, с витыми бараньими рогами. Она снисходительно посмотрела на него, на богатые одежды, на холеное лицо. Демон был широк в кости, но не слишком-то внушителен — или это у Кары расшитые золотом одежды теперь вызывали только горькое презрение.

Народ замер, замерли и ее верные псы за спиной. Несмотря на спокойствие, они не убирали руки далеко от оружия, не сводили глаз с немногих солдат, окружавших Высшего. Тем едва ли исполнилось по четырнадцать. Неотрывно глядели на лица собравшихся, держались в седле ровно, как на параде.

— Рады приветствовать вас в городе, командор, — выступила из-за спины Высшего демоница, которую Кара и не заметила раньше. — Обещаем, что здесь вам не причинят вреда, дадут приют и укроют от врагов. В ответ же мы просим помощи!

Губы ее испуганно дрожали, глаза метались, и девушка — молодая, совсем юная, вдруг поняла Кара, отстранившись от тревоги и взглянув в по-детски широко распахнутые темные глаза, — до смерти боялась командора. Подавив удрученный вздох, не оглядываясь, но чувствуя спиной взгляды гвардейцев, среди которых совершенно точно была Ишим, Кара спешилась, став вдруг одного роста с подрагивающей демоницей. Показалось, над толпой прокатился вздох.

— Говори, — бросила она напоказ резко, но мягко улыбаясь. — Дело в том, что Люцифер забрал из города всех, кто может работать, я не ошибаюсь?

Неожиданно отмерев, Высший демон подступился ближе, нахмурился, и от его мрачного взгляда демоница смутилась и запуталась еще сильнее, не способная ничего ответить, даже глаз на Кару поднять.

— Я ведь просил не лезть в эти дела, женщина, — громко бросил Высший. — Командор, я приглашаю вас в свой дом, там и поговорим обо всех наших бедах…

— А если я хочу говорить с ней? — хмыкнула Кара, указав на демоницу. Понаблюдав за обоими, за удивленно поглядевшим на нее Высшим, за до красноты смущенной девушкой, почти махнула рукой, но в последний миг удержала себя от столь небрежного жеста на глазах многотысячного собрания. — Ведите, куда вы там хотели, — предложила она. — Я бы не отказалась от чего-нибудь съедобного, к слову, и мои солдаты тоже, — заметила Кара демонице. — Легиона за стенами не бойтесь, Вельзевул приличный демон, он будет хорошо себя вести.

Та, чуть улыбнувшись, кивнула и заспешила куда-то, обогнав процессию из местных, потянувшуюся к возвышающемуся над городом имению, возле которого и стояла так бросившаяся в глаза башня с часами. Зашумев, стала рассасываться и толпа; она, громко обсуждая Гвардию, прокатилась точно рядом с конными. Молодые лица смотрели и страхом, и благоговением, а потом — закружило, завертело, и все это сгинуло.

Стрелка перешла на одно деление, степенно, словно глубоко задумавшись над своими действиями, щелкнула, и по площади разлился тихий и грозный гул.

— Гюрза, за мной, — приказала Кара, оглянувшись. Наемница неловко держалась в седле, привыкла к пехоте, поэтому с радостью спешилась и последовала за ней. Лучше будет, если губернатор увидит знакомое лицо, а уж лицо у Гюрзы было запоминающееся, — может, тогда Высший станет им больше доверять.

— А я слышала, что Гвардия вешает Высших и отрезает им косы, — сказала Гюрза, шагая с Карой.

— Только тем, кто нам не нравится. Те, которые предлагают приют, не так плохи.

Приотворенные двери в имение покачивались на ветру. Наемница не выглядела впечатленной ни золочеными ручками, ни просторным коридором внутри, устланным мягким алым ковром, — похоже, она видела это не раз. Кивнула одинокому охраннику — Кара заметила, что демон все время переносит вес на одну ногу. Значит, наверняка хромой, и стоять в дозоре ему в тягость.

— Люцифер забрал всех, кто мог сражаться, — пробормотала Кара. — Сколько же у него может быть солдат, если он увел целый город?

— Тысяча-другая — из Асаироша, — хладнокровно сказала Гюрза. — А ваши маги не смогут снять заклинание? Это бы смешало их ряды.

— Надеюсь, тут остались какие-нибудь следы на изнанке, чтобы мы поняли, с чем работать, — прошелестел один из колдунов, который сопровождал их. Незаметный парнишка с глазами чуть навыкате.

— Влад бы пригодился, — снова подумала вслух Кара.

Она остановилась ненадолго у окна, посмотрела на зеленое полотно леса — спешить некуда, пусть Высший не думает, что она собачка, которая прибежит по первому зову. Один раз Кара уже так ошиблась. И все же… Все же она всматривалась в густую зелень не только для того, чтобы потянуть время и подумать, собраться. Надеялась увидеть какой-нибудь проблеск, магический знак, столп света или рассыпавшиеся искры — хоть что-то, весточку от Влада, что они живы или нуждаются в помощи. Но ничего не было.

Лес забрал их и застыл в тишине.