После того, как до Мелеха дошли слухи, что Гвардия сумела отбиться от наступления Люцифера, говорить с ним стало невыносимо. Показалось, что в глубинах его темного сознания всколыхнулся неподдельный ужас, как камень, брошенный в спокойное озеро. Круги прошли по воде и успокоились, но все же… камень был там. Навсегда. Небольшое опасение, грозящее перерасти в новую одержимость, страх, который существо, подобное ему, никогда не хотело испытывать. Мелех жалел, что они не задавили, не перерезали Гвардию, пока у них была такая возможность, но от тех мыслей о прошлом уже не было никакого толка. Потому он вгрызся в Вацлава насчет их будущего.

— Возможно, если бы ты работал без выходных, чародей, мы уже нашли бы решение нашей… проблемы с кольцом Соломона, — процедил голос Мелеха в голове Вацлава во время их очередного «совещания», зачастую перетекавшего в пытку.

Пытал Андрамелех не так, как инквизиторы. Вацлав прекрасно знал об инструментах и методах своих земных коллег, хотя сам никогда к ним не прибегал: пачкать руки надлежало низшим чинам, он же разбирался с выуженными показаниями. Однако, говоря с Мелехом, Вацлав нередко чувствовал, что его разум растягивают на дыбе.

— Если бы я работал без выходных, я бы повесился второй раз, — мечтательно улыбнулся Вацлав.

Архангел только вздохнул. Ему была безразлична жизнь — точнее сказать, посмертие — Вацлава, однако тот знал, что ему просто не позволят уйти. Слишком уж глубоко он погряз в этом. Андрамелех желал, чтобы обычный человеческий чародей обуздал силу кольца Соломона, дарованную Небесами древнему провидцу. Внутри Вацлаву хотелось закричать от безнадежности этого поручения, однако внешне он только выдавливал заносчивую ухмылку, говоря, что справится. Он должен был стать лучшим. Лучше, чем сам о себе думал, а уж самомнения Вацлаву Стшельбицкому было не занимать. И все же магия никак не поддавалась, а старые книги полнились бесполезными сплетнями и расплывчатыми советами.

В такие мгновения казалось, что все твои усилия, все прежние достижения ничего не значат. Просто кто-то невидимый кидает кубики, разыгрывая твою судьбу, и еще имеет наглость смеяться. Случайный блеск граней, выпавшее число. Бог играет в кости, это уж точно, и никакие седые академики его не переубедят.

Прибытие Астарте несколько обнадежило Мелеха и отвлекло внимание от Вацлава, который радовался передышке, и Шакса, для которого это могло стать спасением. О чем Андрамелех говорил с Астарте за закрытыми дверями, окутанными пологом магии, Вацлав не знал, хотя многое отдал бы, чтобы выяснить. Только что из стана командора, она многое могла рассказать о дальнейших планах Гвардии, однако вряд ли Мелеха так уж интересовало, на какой городок следующим положила глаз Кара. Это знание можно было дорого продать Люциферу, пытающемуся всеми силами удержать свои земли, но для владыки Пятого круга та битва оставалась все еще слишком далекой. И все же что-то Мелех пытался вызнать у Астарте.

— Выгнал? — сочувственно спросил Шакс, когда Вацлав устал бесполезно мяться около закрытых дверей и ушел в сад, на излюбленную старую скамейку. Демон уже поджидал его здесь, любуясь блеклыми желтыми цветами, распустившимися на кусте. — Может, и славно, что у него теперь новая игрушка.

— Правда, что Астарте когда-то была богиней? — спросил Вацлав.

Эти слухи, стремительно распространявшиеся среди наемников Мелеха, его крайне занимали. Если Астарте прикасалась к божественной силе, она могла быть ключом к разгадке магии Соломона, и тогда неудивительно, отчего Андрамелех так к ней припал, как к обретенной святыне. Вацлав усмехнулся. Она не показалась ему особенной. Обычная демонская чародейка.

— Ну, богиня — это громко сказано, — бледно улыбнулся Шакс. Он сильно ослабел за последнее время, несмотря на целебные заклинания Вацлава, но демонская гордость в нем взыграла: — В древние времена люди обожествляли всех могущественных чародеев. Им тот, кто может низвергнуть молнию на человека, кажется небесным владыкой, хотя… думаю, ты с легкостью мог бы подобное провернуть. Господину Андрамелеху, — торопливо проговорил Шакс и сжался, как будто ожидал, что зловещий архангел воплотится прямо у него за спиной, — ему тоже поклонялись. В Ассирии. А Астарте правила в Вавилоне.

— А что насчет тебя? — прищурился Вацлав. Амбиции Шакса, толкнувшие его на сговор с Мелехом, явно могли бы привести его на божественный трон.

— Я слишком молод для этого, — улыбнулся Шакс. — Мне сотни три лет; мой брат был старше, но и он не застал тех времен. Люди с течением веков стали более… независимыми. Решили, что сами могут править миром. И демонов больше не почитали, а вызывали только тогда, когда хотели поручить какую-то сделку.

— Жалуешься, как бабка старая! — заявил Вацлав, откинувшись на спинку скамейки.

Солнце сегодня припекало, и он лениво скинул плащ. Вацлав намеревался выбраться в город, чтобы послушать новости, но почему-то после того, как Мелех запер двери перед его лицом, он почувствовал унылое разочарование, выжигавшее его. Хотя он и не справился — пока что — с поручением, Мелеху нужна была его работа, он нуждался в Вацлаве!.. Теперь его интересовала это нелепая пародия на богиню. Больше всего это походило на предательство.

Шакс говорил правду: люди впечатлительны. Если ты отличен от них, тебя попросту забьют камнями, но если ты покажешь им силу и заставишь себя бояться… или уважать… Что ж, тогда они нарекут тебя богом. Занятно было гадать, сколькие из языческих богов были всего лишь талантливыми чародеями. Или обычными людьми, сумевшими взять судьбу в свои руки.

В таком мире и Влад Войцек с его искрящейся боевой магией, самой сильной, что Вацлав видел, мог стать божеством. А мир, в котором Владу Войцеку могли достаться последователи, жертвы и храмы, был проклятым местом.

— Так значит, Астарте не приблизит Мелеха к разгадке кольца, — с удовольствием сказал Вацлав. Он все еще был важен для дела.

— Ну, она прожила много лет, может, и знает что. Она считалась могущественной чародейкой, но перешла Люциферу дорогу и была вынуждена скрываться. Уж не знаю доподлинно, что у них произошло.

— В любой истории, в которой замешана женщина, нет ничего удивительного.

— Тут ты не прав, — рассмеялся Шакс. Натужно, как больной лающий пес. — Люцифер был предан Лилит. Только ей одной… Но, возможно, Астарте совершила ту же ошибку в одну из их размолвок, посчитав, что может занять место Лилит.

Настоящая любовь, значит. Вацлав слышал, чем это закончилось: Лилит отдала жизнь для заклинания, которое убило архангела Михаила и положило конец той войне. Вероятно, такова цена любви. Это никогда не заботило Вацлава. Он предпочитал точность, науку, а не то вспыхивающие, то исчезающие чувства. Сплетников при дворе игрища Люцифера и Лилит увлекали, но на Вацлава навевали скуку. Он даже рад был, что служит архангелу, который едва ли польстится на красоту Астарте. В Мелехе не было никаких чувств.

Даже удивительно, откуда у него взялся сын. Впрочем, и его Мелех видел не более чем оружием.

Разговоры с Шаксом были довольно приятны — в сравнении с беседами с Мелехом, которые выгрызали его ментальную защиту, или встречами с наемниками, которые испытывали терпение Вацлава своим невежеством. Но ему нужно было возвращаться к работе, пока кто-то другой не справился лучше. Вацлав поднялся со скамейки и потянулся — скорее по привычке, мертвые не уставали.

— Мне кажется, Астарте справлялась о тебе, — заметил Шакс. — Будь осторожен. Она опасна.

— Любая чародейка опасна, я знаю, — отмахнулся Вацлав. Он сознавал, что оружие Астарте не в огне и молниях, как он привык, а в сладких улыбках. — Но зачем ей понадобился кто-то вроде меня?

— Ты недооцениваешь свое влияние при дворе Мелеха.

При дворе! Этот двор состоял только из беглых Высших, которые предпочли нового безумного архангела старому, кучки наемников, которым Вацлав ни за что не доверил бы свою жизнь, и нескольких чародеев. Они не смогли собрать могущественных сил, как Черная Гвардия, которая не стеснялась принимать в свои ряды самых бедных и отчаянных. Мелех презирал их. С ними имел дело Вацлав, который говорил с ворами и попрошайками, совершал сделки и находил для них полезных демонов на полузатопленных улицах Авентиса. Он знал, что и наемники набирают для себя новых воинов, хотя Мелех и не хотел привлекать случайных демонов, которым не мог доверять. Всем в голову не заглянуть.

Когда Вацлав коснулся резной, с рунами, ручки и приоткрыл дверь в свой кабинет, почувствовал это. Не чужую магию, вовсе нет. Тяжелый запах женских духов, похожих на восточные благовония. Он не стал скрываться, только подумал, что заявляться в дом к другому магу было весьма опрометчиво.

— Мне нечасто приходится принимать гостей. Здесь не прибрано, — заметил Вацлав. Он не собирался извиняться.

Астарте чинно сидела за столом, поглядывала на него. Ему стало любопытно, что ей известно о нем, ведь она тоже наверняка расспрашивала. Демонице ее красоты ничего не стоило бы обольстить наемников Мелеха, чтобы они раскрыли ей все тайны. Она и впрямь была прекрасна. Присыпанные золотой крошкой рога, хищный изгиб хвоста. Волосы — белые, отливающие в серебро. Она сидела с царственностью королевы, но королевы не являются к чародеям лично. Похоже, она в чем-то нуждалась?..

— Мне было интересно взглянуть на мага, о котором здесь так много говорят, — призналась она. Оглянулась с легким презрением.

Эти комнаты и впрямь не походили на жилище гениального мага. Несмотря на то, что Мелех предлагал ему покои поближе к своему господину, Вацлав отказался, соврав, что ему удобнее работать в тишине и уединении, вдали от двора. Подальше от давящей магии Мелеха — уж точно. Его укромное обиталище, ранее прибранное руками прошлого придворного чародея, теперь было усыпало обрывками бумаги. Он писал, зачеркивал, но не выбрасывал, думая, что это еще может пригодиться, когда он снова зайдет в тупик. Шакс как-то хотел убраться, но Вацлав так на него посмотрел, что тот просто смирился. Весь стол был завален листами с расчетами. Наверняка Астарте уже сунула в них свой любопытный нос.

— Надеюсь, ты удовлетворила свое любопытство.

Качнув хвостом, Астарте мелодично рассмеялась:

— О, я уверена, что это может стать началом для нашего сотрудничества! Андрамелех рассказал мне о поисках, что тебя занимают… Меня всегда привлекало это.

— Приходить на готовую работу?

— Управлять судьбами.

Вацлав усмехнулся, стараясь не показывать вскипевшей внутри ярости. Мелех унижал его этой помощью. Возможно, Астарте и впрямь может подсказать какое-нибудь решение, но он рано или поздно дошел бы до этого сам.

— Можешь заняться формулами, — скривился Вацлав. — У меня есть дела в городе. Я вернусь к вечеру и послушаю твои предложения по улучшению заклинания. Тебе не дозволено прикасаться ни к чему, кроме бумаг на столе. Иначе я скажу Мелеху, что ты замышляла против него.

— Он может читать мысли, — рассмеялась Астарте, показав жемчужные зубки. — Ты его не обманешь.

— Но обманут ли его твои мысли? Я лишь выскажу опасения. Попробуй рискнуть.

***

Возвращению в Столицу Люцифер радовался: его успокаивал вид родного Дворца, черные молчаливые коридоры, взгляд свысока на мирно живущий город. Давным-давно Люцифер не поднимался на крыльях в небо, однако широкое окно его кабинета на последнем этаже башни могло подарить то же чувство невесомости и полета. Оно успокаивало.

Он вспоминал о том, что в недавнем прошлом, когда на них нападали ангелы, оставаться в Столице, на самом верхнем кругу, на который налетали светлокрылые с благословленных небес, считалось небывалой отвагой. Теперь же война разгоралась на нижнем кругу, и Люцифер сам внутри чувствовал выжигающий стыд, как будто он скрывался от тягот ведения боя. Но с армией остался Амаимон и генералы, которым главнокомандующий доверял. Люциферу же пришлось разобраться и со светскими делами… и с волнениями в Столице.

— Кто печатает это? Почему вы еще не остановили их? Неужели мне нужно отдавать отдельные приказы для этого? — прорычал Люцифер, взмахнув листком.

— Мы пытались. Уничтожим один станок — они соберут другой, — поделился герцог Аллоцес, принявший обязанности следить за порядком в Столице в отсутствие главных чинов. — К тому же, довольно только одного листка, чтобы магией размножить эти объявления. А если у них не будет бумаги… боюсь, они станут писать на стенах. На крышах, как в те годы.

В те годы, когда ангелы прорывались в их мир, демоны писали на крышах оскорбления и проклинали их бога, зная, что ангелы прочтут это, когда будут лететь над притихшей в ожидании удара Столицей. Кого они станут проклинать теперь? Других ангелов, которые ввязали Ад в новую войну вместо обещанных лет свободы и спокойствия?

— Что ж, ладно, — немного остывал Люцифер. — Им ведь нужно выпустить пар, как вы думаете? Тогда просто не позволяйте писать лишнего. Уверен, всех этих сочинителей можно быстро найти.

Собравшиеся закивали. Аллоцес радовался, что ему удалось избежать наказания за непорядок в городе, однако Риз, командир личного легиона Сатаны, выглядел мрачнее тучи. Ему совсем не нравилось, что в городе кто-то сомневается в правителе. Но, как ни сложно это было признать, в листке говорилась правда: Черная Гвардия отбила Асаирош и закрепилась на линии фронта. Теперь не Люцифер наступал, а они медленно продвигались вперед, расшатывая оборону легионеров тут и там силами лесных партизан из местных. Их нападения всегда были внезапными, и, хотя легионеры быстро приставили к каждому отряду по сносному колдуну, эти битвы все равно изматывали их. Кара сознавала, что большая битва едва ли обернется в пользу Гвардии, потому что у Люцифера было больше солдат, а потому разменивалась на мелкие стычки.

— То, что эти подпольщики получают новости с Седьмого, значит, что у них есть шпион среди Гвардии, — бросил Люцифер. — Найти и привести ко мне.

Он не стал размышлять насчет того, что новости журналистам может передавать и кто-то из его командиров — а это был именно офицер, судя по точности сведений о боях, которые велись под Асаирошем. Подрывать дух ближайших советников Люцифер не хотел, но отметил себе в памяти, что нужно прошерстить всех офицеров с передовой. Для этого у него были особые демоны.

Аллоцес убеждал, что большого вреда от появляющихся тут и там листков нет, но заботился он не о благополучии Столицы, а о своем собственном. Его лебезящий голос изрядно надоел Люциферу — он властно взмахнул рукой, прервав герцога. Главное, чтобы это не превратилось в бойню, как в Ленвисе. Потому Люцифер приказал удвоить городскую стражу, следящую за порядком на улицах. Делалось это прежде всего для сохранности жизней и имущества простых горожан. Но многие демоны, не привыкшие к такому надзору, высказывали недовольство. Они вечно были недовольны. За столько лет Люциферу стоило к этому привыкнуть.

Когда совещание насчет положения в столице завершилось, генерал Рейкс попросил о личном разговоре. Насколько Люцифер знал своего нового приближенного, на всякие мелочи и бессмысленные просьбы он не стал бы размениваться. Они встретились в кабинете Люцифера. Он сидел за столом, глядя на Рейкса, прямо стоящего напротив. Обычно генерал не отличался таким уж почтением, привыкший к вольнице низких кругов, но теперь вытянулся по струнке.

Кара смогла оттеснить войска от Асаироша, который из малозначительного торгового городка превратился в гвардейскую столицу. Даже новобранцы, объятые магией Соломонова кольца, не смогли проломить оборону гвардейцев. Люцифер догадывался, что демонов не так-то легко подчинить, когда они сражаются за свою свободу. Он видел этот безумный героизм во время войны с ангелами. И все же… Как Кара смогла увести их за собой? У нее не было колдовства. Не было ничего.

— Габриэль умирала долго, — сказал Рейкс. Он говорил об этом легко, как будто прибивать архангелов к кресту было его любимым занятием. Это могло быть опасно в дальнейшем.

— Все умирают долго, если прибить их к кресту. Люди придумали изощренную казнь.

— Я говорю о другом, милорд. Она не хотела умирать. Она хотела жить и сражаться ради своего командора.

Люцифер мрачно посмотрел на Рейкса, пытаясь понять, ради чего они ведут этот разговор, а не обсуждают следующее наступление. Разве что, произошедшее увлекло Рейкса слишком сильно. Не каждому удавалось убить архангела; в прошлые годы… в прошлой жизни это считалось подвигом. Но генерал не выглядел ни взволнованным, ни впечатленным. Обеспокоенным.

— Мы имеем дело с фанатиками, — заключил он. — Я сражаюсь за вас, потому что вы даете мне деньги и почет. Все мы знаем, что это так, милорд. Но, сдается мне, Кара не платила денег своим солдатам.

— Да, они были вольны взять награбленное, — хмыкнул Люцифер. — Они разорили казну Ленвиса и дома всех, кто был богаче большинства горожан. Их считали шпионами, получающими деньги от Сатаны, и резали, как скот.

— И все же то, что она постаралась купить расположение Восьмого не звонкой монетой, как принято, а колдовскими кристаллами, показывает, что у нее ветер в карманах, — заявил Рейкс. Он изучил все донесения разведки, которая пыталась сопоставить разрозненные знания о совершенной на Восьмом сделке. — Чем, по-вашему, она подкупила Вельзевула? Сколько стоит легион?

— Хочешь поговорить со мной о вере? Вельзевул заблуждается, если думает, что они смогут победить.

— Да, милорд. Но все же он пошел за ней, как и все они. Мы знаем, чем это закончится, но они могут… доставить неудобства своим упрямством.

Люцифер кивнул. Кара приручала своих солдат, она становилась для них всем. Удобно, когда у тебя недостаточно монет, чтобы купить преданность. Но все же… Когда Гвардия состояла из сотни демонов, Кара связывала этими узами каждого, но теперь она не могла подчинить всякого в своем стремительно растущем войске. Чем больше демонов, тем больше шанс, что среди них закрадется измена.

— Я слышал кое-какие разговоры при дворе. Аллоцес высказывался о том, что можно послать к командору убийцу… Я считаю, это глупая ошибка, — скривился Рейкс. Очевидно, уважения к аристократии визит в Столицу ему не прибавил. — Избавьтесь от нее сейчас — и гвардейцы превратят ее в божество. Нам нужно, чтобы гвардейцы разочаровались в командоре. Нужно нанести им поражение изнутри.

— И что же вы предлагаете? Внедриться в Черную Гвардию? Они принимают новобранцев и ополченцев, но Кара не настолько глупа, чтобы не заметить шпиона в своих рядах, — поморщился Люцифер.

— Да, но многие на Седьмом кругу знали меня, как командира стражи. Я знаком с несколькими наемниками, приходилось… подрабатывать. Солжем, что мы с моим отрядом скрывались в лесу, боясь, как бы нас не увели насильно этим вашим колдовством, а теперь смогли пробиться к Гвардии.

Люцифер задумчиво посмотрел на Рейкса, который открыто ухмылялся, гордый своей задумкой. Похвальная самоотверженность, ведь он наверняка представлял, как Гвардия расправляется с врагами и предателями. Даже если Рейкса раскроют, Люцифер ничего не потеряет, а потому он рискнул согласиться. Подписал приказ, который должен был освободить Рейкса и его демонов от службы, чтобы они могли направиться к Гвардии. Подумалось, что Амаимон такого не оценит. Он любил честный бой, когда противники равны, но Люцифер помнил предательство Кары. Никогда не смог бы забыть.

— Еще кого позвать? — предложил Рейкс.

— Нет, иди.

Время было уже к вечеру, а Люциферу казалось, что он только с утра начал совещание с Высшими, справляясь, как без него шли дела в Столице. С усталостью он потер виски, отметил, что в них колотится боль. Хотел сколдовать простенькое заклинание от мигрени, но решил, что само пройдет, стоит только проветриться.

Ева не покидала Дворец, не желая, чтобы демоны видели ее. О ее присутствии знали только несколько служанок, которым Люцифер строго велел хранить молчание. Хотя Ева и не требовала от них многого, за долгие века в мире людей она стала самостоятельной. Она даже спускалась на кухню, чтобы занять себя чем-нибудь, накинув личину скромной демоницы-кухарки. Никем не узнанная, она готовила пирог, когда Люцифер возник у нее за спиной.

— Яблочный, значит, — заметил он, посмотрев на Еву внимательно. Укор, насмешка? Если бы он не явился тогда в сад и не предложил ей яблоко, Ева не знала бы сомнений и была бы счастлива со своим бесполезным глиняным мужем. Все человечество было бы счастливо.

— В мире людей у меня сносно получалось готовить, — сказала Ева. Люцифер легко мог заглянуть сквозь накинутую личину и увидеть ее ярко-рыжие мягкие волосы, ореолом, похожим на те, какие рисовали на иконах, ложившиеся на плечи. — Только адские яблоки кислее земных. Или это не яблоки вовсе…

И как она могла думать о таких мелочах?

— Ты знала, что я не удержусь, — проворчал Люцифер. На кухне в поздний час никого не было, кроме Евы, и он мог говорить свободно. Он повертел тусклое старое кольцо на пальце. Даже жаль было, что Ева — всего лишь человек, а потому на нее магия Соломона не подействует. Так можно было вынудить ее все рассказать, а не засыпать вопросами, в ответ на которые она лишь величественно молчала. — Для чего ты явилась? Искусить меня? Ты думаешь, тебе станет лучше, если ты увидишь Ад в руинах? Теперь они возненавидят меня за эту магию, а я всего лишь хотел их спасти! Хотел, чтобы они сразились за родину, которую Гвардия у них отбирает! Разве они не видят?

— Ох, Люцифер, многие люди и демоны совершенно слепы, — протянула Ева.

Она казалась непривычно домашней в этом клетчатом переднике, присыпанном мукой. Они с Лилит были пугающе похожи, настолько, что Люцифер обманулся и позволил Еве нашептывать ему о могуществе магии. И все же теперь, этим безлунным вечером, Люцифер видел, что Ева совсем другая. В чем-то — более мягкая, уютная, идеальная жена, созданная таковой по божественному замыслу, в чем-то — более жестокая, считающая, что цель оправдывает средства.

— Я только желала тебе победы, — призналась Ева. Похоже, она была искренней, и оттого только больше брала злость. Она должна была во всем поддерживать Адама, такой ее сделали, и Люцифер догадывался, что Ева металась, не зная, к кому бы ей прийти. Она выбрала его. И желание овладеть силой Соломона было в нем самом, она лишь подсказала, вытащила его наружу.

Люцифер знал, что дело в нем. И больно ему тоже по его собственной вине. Все внутри сопротивлялось решению, которое казалось единственным выходом. Он помнил, как они забирали солдат с Восьмого, потому как в случае войны Сатана мог потребовать с любого города или села не только денежную дань, но и молодых воинов. Тогда их проклинали, выли в спину, нередко пытались сопротивляться или бежать. Он считал, что увести новобранцев заклинанием милосерднее. А их родне — внушить мысль о том, что те обязательно вернутся, а пока они должны жить дальше, возделывать землю, мастерить, торговать… в общем — ждать. Но демоны не видели этого.

Он не хотел им лгать, он верил, что может спасти их. Но теперь Люцифер видел, что принесенная жертва была напрасной. Они не выиграли, а попали в затяжное противостояние с Гвардией. Амаимон старался свести войска, поймать гвардейцев в петлю, но их партизанские отряды знали лес лучше. Нескольким ротам легиона не повезло — их заманили к прилежащий к Асаирошу Разлом дикой магии, которая попросту растерзала их. На эту брешь в защите тотчас же накинулись гвардейцы, пытаясь прорвать оборону…

— Пирог почти готов, — сообщила Ева, приоткрывшая заслонку печи и потыкавшая в него лопаткой. — Хочешь попробовать? Тебе нужно немного отвлечься. Ты все время проводишь со своими Высшими, скоро сойдешь с ума.

Люцифер усмехнулся: она была права. Иногда ему казалось, что безумие настигло его уже давно.

***

То, что гвардейцы раскрыли Сарта, было дерьмово. Вацлав еще надеялся, что шпион отзовется, что он каким-то образом сумел пережить встречу с солдатами, уговорить их, убедить, что это все не то, о чем они подумали… Нить, связывавшая их, казалась совсем тихой, поблекшей. Сарт был мертв. Ист тоже не отзывалась. В отличие от ее приятеля, с ней Вацлав говорил мало, ее интересовала не служба, а способ сбежать вместе с этим ее названным братом, которого хотел бы заполучить Мелех. Но девчонка, скорее всего, просто разбила переданный ей амулет, чтобы отвести от себя подозрения.

Скитаясь по улицам Авентиса, Вацлав мечтал, чтобы на него накинулся какой-нибудь ошалевший разбойник — ему просто надо было выместить злость на ком-нибудь. К несчастью, наемники Мелеха хорошо следили за порядком. Это было единственное дело, которое Андрамелех мог им пока что поручить, ожидающий, когда Люцифер и Черная Гвардия истощат силы друг друга. Длиться это могло вечно; с другой стороны, вечному Мелеху некуда было торопиться, а мертвому Вацлаву — никакого смысла его подгонять.

А вот обстановка в городе стремительно портилась. Отрезанный от остальных кругов, Пятый едва мог обеспечивать себя продовольствием: попробуй что-то растить, когда тебя окружает сплошное болото. Пройдя по центральной рыночной площади, Вацлав посмотрел на тянущиеся очереди. Деньги у горожан все же имелись, а Мелех милостиво не стал отнимать монетки с падающей звездой (средств на чеканку новых попросту не хватило бы). Но вот прилавки выглядели весьма бедно, и на руки выдавали только по мешочку муки.

Поглядев на это столпотворение, Вацлав свернул к трактиру «Под лодкой». Изысканным вкусом к названиям хозяин не отличался, и указанная лодка была привязана рядом же, на причале широкого канала, прорезавшего Авентис. Возле трактира ранним вечером уже отирались местные пьяницы и несколько проституток обоего пола, разукрашенные для охоты. В смерти были преимущества: ни кислое вино из болотных ягод, ни продажные тела Вацлава не интересовали. Сюда он приходил за слухами.

— Гвардия собралась пробраться в Дит, — сообщила одна из девушек, Йелла, присев рядом с Вацлавом.

Вечер был знойный, жаркий. Снаружи стояли столы; Вацлав занял тот, что под фонарем, потому что из-за него мог просматривать все остальные. Он предпочел бы посидеть внутри, там спиной можно было прижаться к стене, знать, что не ударят. Чувство незащищенности не давало ему покоя, но девка, с которой его свели, соглашалась работать только на улице. Чтобы ее, значит, не зарезали в темном трактирном углу.

— В Дит? — приглушенно спросил Вацлав. Этого он не ожидал, представляя, что теперь противостояние Черных, как говорили местные, и Люцифера затянется, давая ему шанс подольше подумать над заклинанием Соломона. — Они еще не отвоевали Седьмой, куда они лезут?

О том, кто сообщал девке информацию, Вацлав пытался ненавязчиво выяснить, прежде чем с ней работать. Так-то можно было выдумать что угодно, лишь бы получить работу получше той, где надо раздвигать ноги перед первым встречным. Но у этой демоницы и впрямь была сестра-близнец, с которой та была с детства связана чем-то вроде предчувствия, потому могла знать все, что и другая девушка, которая работала в лагере гвардейцев. Армии всегда сопровождали шлюхи. Вацлав позадавал несколько вопросов, чтобы убедиться, что Йелла не выдумывает: у придворных Мелеха, у того же Набериуса оставались родичи по ту сторону гвардейских заслонов. И то, что болтала девка, совпадало со слухами, что передавали испуганные Высшие, которые искренне боялись Гвардию и искали защиту то у Мелеха, то у Люцифера.

— Они пойдут в Дит небольшим отрядом, — продолжала Йелла. Отрабатывала свои монетки, несмотря на ярые сомнения Вацлава. — Как это называется… партизанами! Чародей, с которым спит Йенна, говорил, что пару демонов перебросить на Шестой можно, не привлекая внимание.

Да уж, полноценное наступление Черная Гвардия не потянула бы, увязнув в борьбе с Люцифером. А вот отослать на будущее нескольких солдат, чтобы подготовить восстание… Подорвать защиту Дита изнутри? Придется хорошо поработать. Город-крепость Дит был символом несгибаемости Ада, говорили, что его высокие крепкие стены никто не брал. Их командор, как всегда, хотела совершить невозможное и прославиться в веках.

— И кто же туда отправится? — протянул Вацлав. — Уж не этот ли мертвый чародей, что таскается за командором?

Сил Влада, возможно, и хватило бы, чтобы разнести стены. Йелла пожала плечами:

— Неа, не думаю. Сказали, парочка каких-то солдат. Им нужно все сделать тихо.

Пропажа Влада Войцека и правда заставила бы всех насторожиться. Тут сразу ясно: гвардейцы что-то готовят, всем быть осторожными. Да и на изнанке его аура боевого мага полыхала, как сигнальный огонь, что не подходило для неспешной подпольной работы. Для разведки под прикрытием нужен был кто-то незаметный, мелкий, незначительный. Такой, как агенты Вацлава, которые готовы были принести ему информацию по крупицам. Или держать командора на мушке. Неужели, вскрыв сеть, которую возглавлял Сарт, гвардейцы чему-то научились? Вацлав заносчиво усмехнулся. И дурак поймет, что бесполезно колотиться головой в запертые ворота Дита. Значит, нужно искать другие способы.

— И это все?

— Ну, вроде бы. Сначала говорили еще, что пойдут прямо на столицу, на этот… Даршер, значит, — припомнила Йелла, — но пока не идут, в лесах с люциферовыми войсками воюют. Надолго это.

— Держи, — он протянул кошель, когда понял, что Йелла исчерпала свой занимательный рассказ. Она доверяла ему достаточно, чтобы не сунуть нос внутрь и не приняться алчно пересчитывать монетки, и Вацлав ценил это.

Вместе они направились в темный переулок, что за трактиром. Со стороны все выглядело так заурядно, будто Вацлав, поболтав немного для интереса, купил красивую девку. Обычное дело для Авентиса, утонувшего в сумерках. От каналов пахло тухлой застоявшейся водой, где-то рядом раздался пьяный женский хохот.

— А знаете, я бы могла и дать, без доплаты, — покосившись на него с интересом, заявила Йелла, когда они уже должны были разминуться в тесном переулке, каждый отправившись по своим делам.

Посмотрев на нее, Вацлав невольно вспомнил Астарте. Не проверял, сколько в красоте той магии и наведенной иллюзии, однако по сравнению с новой игрушкой Мелеха Йелла казалась всего лишь неуклюжей девчонкой. Короткие рожки были весьма милы, но Вацлаву совсем не нравились вьющиеся темные волосы и широкое лицо с пухлыми губами. Мысли все еще занимала утонченная красота Астарте, делающая ее похожей на античную богиню, но никак не на шумерскую.

— Деловые отношения, — поучительно сказал Вацлав разочарованно фыркнувшей Йелле. — Я ценю твои рассказы, а не то, насколько удачно ты можешь притворяться довольной.

— Обычно это зависит от мужчины. С вами я, может, и не притворялась бы, — насупилась Йелла и мотнула хвостом, как недовольная кошка. Похоже, и правда обиделась.

— Я над этим подумаю, — терпеливо сказал Вацлав и пошел прочь, оставив ее одну в грязном переулке.

Он шел от фонаря к фонарю. Мог бы отправиться прямиком к бывшему губернаторскому дому, однако всеми силами избегал возвращаться в имение, к звенящим приказам Мелеха, вечно недовольным наемникам, к нытью Шакса, а теперь — и к настойчивому вниманию Астарте, пахнущей дорогими благовониями. Запах преследовал его, почти перебивая вонь каналов. Вацлав остановился у причала, сел, глядя на плещущуюся темную воду. Мимо прокатилась какая-то веселая компания, он слышал выкрики и ликующий рев. Он почти завидовал им: у мертвого не получилось бы так славно напиться, чтобы забыть обо всем и отдаться блаженной темной ночи.

Посидев немного и понаблюдав за поздними лодками, которые развозили демонов и товары по густой воде, похожей на переливающийся кисель, Вацлав вздохнул, поднялся и пошел обратно к Мелеху. Или к Астарте, кто ее знает.

***

Шакс проснулся с криком. Сев на кровати, он уже не помнил, что именно ему привиделось, на него снова напало привычное безразличие прошлых дней. Андрамелех вытянул из него все чувства и желания, вычерпал, и теперь они были лишь призраками прошлого, которые являлись по ночам. Кажется, там мелькало лицо командора Черной Гвардии, искаженное диким оскалом и заляпанное кровью. Чудовище, из-за которого все и началось… Виски сдавило болью, и Шакс тихо застонал, прижав ладони к голове.

Заснуть снова он не смог бы, а потому встал, пошатываясь, накинул плащ. Хотел просто выйти наружу, подумав, что высунуть голову в окно, чтобы охладиться, будет недостаточно. В ночных галереях было тихо. Мелех был чем-то — или кем-то — занят, поэтому Шакс не ощущал привычного надзора, будто на него постоянно смотрели. Он увидел впереди сменяющийся караул, мрачные тени, но подавил желание спрятаться. Он не был узником или пленником, мог прогуливаться в любое время, какое захочет.

Ноги сами привели его к Вацлаву — его лаборатория была на нижнем этаже, и в нее было удобнее попасть с черного хода для слуг, чем из гостевых покоев, которые занимал Шакс. У него были просторные комнаты и испуганные слуги, слышавшие о том, как он расправился со всеми, после того как одна девка рассказала о их планах Вельзевулу. Укромное убежище Вацлава нравилось ему гораздо больше, хотя Шакс никогда не навязывался. Чародей охранял свои покои, подобно сторожевому сердитому псу, и Шаксу совсем не хотелось познакомиться с его зубами.

Шакс настороженно замер за поворотом, когда дверь в лабораторию отворилась и из нее вышла Астарте. Она ступала самоуверенно, будто все вокруг принадлежало ей. Затаившийся в тенях Шакс видел, как она сладко улыбается, хотя вокруг не было никого, кто оценил бы ее улыбку. Она наслаждалась собой.

— Сегодня здесь людно, — отметил Вацлав, когда Шакс зашел, тихо постучавшись. Окно было распахнуто, но в кабинете еще витал запах духов. Вацлав сидел, согнувшись над столом, и старательно выводил символы на бумаге. В этот раз он казался почти веселым. Шакс уловил от него запах вина и чего-то сладковатого, женского, хотя знал, что Вацлав ходит в город работать, а не развлекаться. — Что-то случилось?

— Всего лишь дурной сон. Ты, я вижу, преуспел с заклинанием?

— Пока что нет, но я на верном пути.

Вацлав ни за что не признался бы, что помощь Астарте пригодилась ему, Шакс различал это по его сгорбившимся плечам. И все же он был поглощен работой, торопливо царапал карандашом. Разбираться с заклинаниями нравилось Вацлаву, он почти улыбался, глядя на свои труды. Отстранившись ненадолго, он посмотрел на Шакса, вздохнул и отошел к столу, поджег горелку магической искрой. Горьковатый запах трав успокаивал.

— Что будет, когда ты закончишь?

— Нужно испытать его. Мелех хочет такое заклинание, которое поработит волю и Падшего, и человека, — сказал Вацлав и, не удержавшись, добавил несколько символов в строгие формулы, исчертившие бумагу.

— И человека?.. — Шакс нахмурился. — Он не остановится в Аду. Он хочет царствовать во всех мирах?

Безразлично пожав плечами, Вацлав перелил микстуру в обычную жестяную кружку. Для человека он совсем мало думал о будущем своего родного мира, и Шакс невольно задумался, насколько же плохо Вацлаву в нем жилось, что он готов вручить Землю Андрамелеху… Или беда не в сложной жизни, а в самом Вацлаве? Но отчего тогда он помогает какому-то несчастному демону? У Шакса уже ничего не осталось: его богатство досталось Мелеху, его слуги достались Мелеху… те, кого он не убил.

— Я не знаю, хочу ли я такой судьбы миру. Я знаю, каково чувствовать Мелеха в своих мыслях, когда тебе некуда от него бежать.

— Ты страдаешь, потому что в тебе остаются сомнения, — отмахнулся Вацлав. — Магия Соломона сотрет их. У них ничего не будет.

— И откуда тебе знать, что Мелех не захочет подчинить и тебя?

Рука Вацлава, протянувшая ему отвар, поколебалась. Сомнения промелькнули в его взгляде, он потянулся к листу бумаги, исчерканному понятными только ему символами. Что Вацлав хотел сделать? Оставить лазейку, понятную только ему? Небольшой знак, который позволит ему спастись от власти Мелеха, которому никогда не будет достаточно? Вацлав медленно опустил карандаш, побоявшись нарушить плетение заклинания. Иначе придется начинать сначала.

— Даже если ты прав… Астарте знает эту магию. Половину магии, — хмыкнул Вацлав. — Мелеху плевать, напишу его я или она.

— Только половину! Она не сумеет завершить дело, иначе Мелех не послал бы ее к тебе, — подсказал Шакс. — Подожди немного. Мы можем подождать удачный момент и сбежать. Эта магия действует только вблизи, ведь так?

— Значит, мы? — надменно усмехнулся Вацлав.

— У меня больше никого нет. Моего брата убили по приказу Мелеха, потому что он выболтал его имя какой-то девке… Я узнал об этом уже после того, как принес Андрамелеху все клятвы, я был уверен, что эта наемница…

— Я не знал, — негромко сказал Вацлав. — Но я не твой брат. Мелех обещал мне величие.

Он был прав. Он не был похож на Амона; тот никогда не был таким диким и чужим, самоуверенным и властолюбивым… Что ж, последнее, пожалуй, можно было сказать об Амоне в последнее время. Он ликовал, когда они встретили Мелеха, когда он открыл им свою тайну и пообещал власть в новом Аду. Он и не догадывался, что его ждет. Не знал, что это его погубит.

— Вац, не торопись, — попросил Шакс. — Если будет еще время, чтобы доработать заклинание, нам оно пригодится. Подумай. У меня нет никакого величия. Только… мечта о свободе, — хмыкнул он. — Знаешь, мне кажется, Мелех не вырвал ее из моей души, потому что это забавляет его. Но, по крайней мере… мне дозволено мечтать.

Когда-то он мечтал только о смерти, он видел, как убивает командора, он грезил о том, чтобы сомкнуть руки на ее горле. Теперь эти видения не вызывали ничего, кроме усталой боли в голове.

— Пей отвар. Поспать можешь в моей комнате, — Вацлав кивнул на неприметную дверь, — я останусь тут, буду работать всю ночь.

Травы были горькими, как ложь, но Шакс пил до дна.