В попытках отвлечься ненадолго от тяжелого запаха крови, гноя и лекарств Дир остановился около приоткрытого окна в коридоре госпиталя, вдохнул поглубже свежий воздух, подставил лицо ветру. Отросшие пряди белых волос, которые он никак не успевал подрезать, лезли в глаза, приходилось их постоянно откидывать и поправлять.

После битвы, из которой они чудом вышли победителями, Дит зажил новой жизнью, расцвел: легенда о командоре, что взяла самый защищенный город Ада, дополнилась историей о том, как Гвардия отстояла Дит. Многие потянулись в столицу круга, за крепкие стены, пока Люцифер не собрал новые силы для удара. Дит гудел, переполненный, вокруг него стояли в биваках войска, потихоньку достраивались пригородные деревни, пробивались новые дороги. Легионы еще сражались на юге, пытаясь взять под контроль главные фабрики, но Дир по разговорам, перехваченным в госпитале, знал, что в умах демонов главное — сердце Шестого, могучий Дит, который сдался командору.

Несколько дней назад Кара вместе с конницей отправилась объездом по ближайшим заводам, намереваясь добиться того, чтобы они снова заработали и начали торговать с ее новым Адом. Вчера доставляли на круг провизию с Восьмого, Дир сам помогал разгружать тяжелые телеги, таскал мешки с зерном в бывший дом кого-то из владык города, устроенный под амбар. Стоя сейчас, устало привалившись к стене госпиталя с облезающей побелкой, Дир до сих пор не мог поверить, что в Аду началась новая жизнь так запросто, что они перестроились так скоро. Толпа не просила хлеба, как предрекал хмурый Вельзевул, толпа радостно гудела уже который день, окунаясь в эйфорическое ощущение несуществующей победы. Город незаметно оделся в цвета Гвардии — в черно-серебряное, — окончательно склоняя голову и признавая новых хозяев.

— Вот ты где! — налетела на него, сбивая и отвлекая, Ист. Загрохотала гвардейскими ботинками вокруг, закружила, завертелась, задорно хохоча и путая развевающейся цветастой юбкой, ненадолго сменившей привычную форму.

В тишине больничных коридоров, прерываемой только стонами из палат особо тяжело раненых, ее радостное и живое лицо выглядело почти дико, но Дир рад был ее видеть: улыбнулся, обнял, шутливо цапнул бьющуюся кисточку хвоста — добился сердитого кошачьего шипения, сам рассмеялся. Мимо проплывающая демоница с охапкой чистого белья, громоздившегося выше ее рогов, недовольно шикнула на них.

— Дьярвир, идите со своей разбойницей вон отсюда, у вас смена закончилась, — чопорно выговорила она, прежде чем скрыться за углом. — Расшумелись тут…

Ист уже сама тащила его прочь, на воздух, подальше от дурманных отваров и спирта, неприятно въедающегося в нос; Дир едва успел скинуть старенький посеревший халат, как оказался на площади, оглушенный и пораженный криками, доносящимися отовсюду вокруг. Где-то играла музыка, слышались громкие голоса. Толпа накатывала, и он едва не потерял Ист из виду, засмотревшись на небо, но юркая демоница тут же появилась рядом.

— Сегодня Кара возвращается, слышал? — радостно трещала она, увлекая к казармам.

Он знал, помнил. Помнил, что после ее возвращения придется идти на Пятый круг, навстречу отцу, бывшему ему совсем чужим и незнакомым. Дир оглянулся по сторонам, невпопад ответил пробежавшей мимо Рахаб, приветственно махнул рукой знакомым, вежливо кивнул сидящей на крыльце Ишимке.

— Там в честь командора устраивают какую-то пьянку под вечер, — рассказывала Ист. — Хорошо, что я тебя выдернула, а то ты так скоро забудешь, что вообще в Гвардии служишь.

Мимо с визгом пронесся кто-то, ввинтился в небо. Растрепанный Падший — наверняка из новобранцев, раньше Дир не видел этих огненно-рыжих волос; он тоскливо посмотрел наверх, потянулся, чувствуя, как отзываются лопатки и невидимые крылья. Вечером хотелось бы полетать над городом, пользуясь тем, что ненадолго на Шестом настал мир и можно не оглядываться, ожидая пули в бок.

— Да они же не просыхают и так от праздников, — возмутился Дир. Только сегодня мучился, перебинтовывая руку какому-то солдату, спьяну свалившемуся в канаву и распоровшему себе все от запястья до локтя в мясо. — Если так дальше пойдет, то сражаться будет некому. Сама подумай, чем мы тут занимаемся? Обустраиваем Дит? А как настоящее серьезное сражение, так полагаемся на Влада какого-нибудь, пусть он легион разносит. Разве это война?

Настоящая война еще горела на Седьмом, где Зебайр и Сера сдерживали легионы, и им, казалось, помогал сам лес, который тоже сопротивлялся Люциферу, который обманул его, предал демонов, которых он околдовал магией Соломона и повел на убой. Седьмой все еще пылал от злости, а историю о подлости Люцифера разнесли далеко-далеко. На стенах домов, еще не оттертых от копоти, Дир видел свежие листовки, где проклинали Люцифера и его командиров.

— Уже почти настал мир. Все устали воевать, будь к ним не настолько предвзят, — грустно посоветовала Ист. — Сам-то ты тоже бежишь от войны — помогать в госпитале. И давай не преувеличивай: по всему Аду легенды про конницу Кары ходят. Adere la’ar, помнишь? Всадники бури. Они заслужили и славу, и отдыха немного.

Она выговаривала это едва ли не гордо, вызывая смутную улыбку. Совсем недавно Ист упрашивала его бежать, хотела любой ценой вырваться из стана Гвардии, даже связавшись с предателем Сартом; Дир сам не смог бы посчитать, сколько времени прошло: слишком часто сменялись декорации, мелькали в бешеной пляске, наваливались тяжелым грузом. Дорога, пройденная с Гвардией, меняла всех, приковывала, увлекала, и даже наемница уловила клочок их общности, почувствовала себя частью великого целого, что не расколет на части ни одна война.

— Я уже говорила, что пойду за тобой, что бы ты ни решил, — подсказала Ист, как-то уловив его мысли. — Мне некуда больше податься, в Столицу путь закрыт, а одной в войне выжить трудно.

— Ад — мир потерянных сирот, — Дит тихо проговорил надуманную бессонной ночью мысль. — Им нужно было место, в котором можно обрести что-то родное, и Кара, сама того не зная, его дала. Сплотила Ад не страхом, как Люцифер, а надеждой.

Уже слышались громогласные крики; кто-то орал протяжное «ура» слаженным хором, глуша все остальные звуки. Вокруг гвардейцы встрепенулись, метнулись по сторонам. Дир устало подумал, что Кара, должно быть, явилась гораздо раньше, чем все рассчитывали, уже попала в город через главные ворота, миновав вставшие там тяжелые обозы, — оттуда этот потрясающий землю рык. Мимо пронеслась Ишим, на ходу поправляя пышную светлую косу, взвилась в седло своего верного серого коника, которого уже вывели из конюшен. Кричали командиры, отрывисто переговаривались.

— Даже если мы проиграем, она подарила всем ненадолго смысл жизни. Борьбу за самих себя, — окончил Дир; Ист безмолвно слушала его рассуждения, по-птичьи склонив голову набок.

Шум толпы, чествовавшей Кару, не стихал, только нарастал и вот уже громом гремел в безмятежно-чистых небесах.

Потом закружили, завертели события, разлилась по городу громкая музыка. В рядах почетного караула и заодно надежной охраны Дир стоял на площади, не давая радостному народу прорваться ближе к Каре. Она проезжала мимо неспешно, хоть и без видимой радости; оглядываясь на нее, ненадолго встречаясь взглядом, Дир поражался усталости лица командора. Он не помнил, чтобы Люцифера приветствовали таким воем; впрочем, и времена тогда были не те. Сейчас же в спину бил дикий крик, ликующий, свободный, слаженный вой тысяч глоток.

Они приветствовали въезжающего в город всадника на белом коне, ради них надевшего терновый венец. Кара сидела ровно, распрямила спину, чуть улыбалась — достаточно, чтобы вызвать их радость и расположение. Вслушиваясь в грозный клич, в свое имя, повторенное сотни раз, она молчала; и Диру было так удивительно, что среди многотысячной толпы, прославляющей Гвардию, она выглядит столь же естественно, сколь и в тот день, когда он пришел к ним, увидел ее всю в пыли, она тогда весело ухмылялась. Теперь Дир знал, чувствовал, что для всех этих людей и демонов Гвардия стала освободителем, перевернувшим мир; они и не надеялись на такой отчаянный отклик.

Как велика эта народная любовь, как просто она может обернуться ненавистью? Дир не знал и не хотел гадать. Слишком привык к тому, что все хорошее не может длиться вечно — эта убежденность прорастала в нем с самого детства. Дир задрал голову, различил над площадью в небе вьющихся черных птиц, нахмурился. Ист когда-то говорила, что он слишком верит в приметы.

Отстояв положенное, дождавшись, когда разойдется толпа, начавшая сильно редеть после того, как Кара скрылась в занятом ей скромном имении кого-то из казненных чиновников, Дир направился в казармы. Гвардейцев было мало: кто не вернулся с постов, кто тут же направился на другие, остальные радостно ухнули в пьяный кутеж по случаю заключения соглашений. Дир не хотел пить, ценил свой разум, только избавившись от наркотиков. Ближе к вечеру собирался прогуляться до знакомых, посидеть в теплой и пьяной компании, но пока вернулся в казармы.

Как ни странно, вспомнилось, что он не ел уже полдня, и Дир, сдавшись слабости, устремился в столовую, надеясь там кого-нибудь застать. Было странно, напряженно тихо, только дверь скрипнула за спиной, а в глубине где-то раздался приглушенный шорох, он быстро осмотрел одинаковые ряды столов, стены в бежевой облупившейся краске. Рука легла на ножны кинжала, пальцы знакомо огладили рукоять.

Сидящий на кривом подоконнике Ройс прятал окровавленное запястье неловко и глупо, сам чувствуя, что оправдываться бесполезно. Темная вязкая кровь медленно пропитывала белый рукав, капала на пол. Встретившись взглядом с Диром, Ройс отложил нож в сторону.

— Это сложнее, чем от наркотиков избавиться, я так и не могу найти, ради чего просыпаться, — огрызнулся Ройс, почувствовав немой вопрос в устремленном на него взгляде. — Это тебя амулет спас… А вот меня никакая магия не может успокоить. А Влад мне амулета не дал, только лицо разбил слегка.

Хотя амулет он давно снял, Дир покосился на грудь. Там сейчас висел на подвеске другой камушек: такой, какой носили все демоны, ограждаясь от власти кольца Соломона. Хрустальную крошку вплавляли в простенький металлический ободок, раздавали на улицах бесплатно. Сам Дир не слышал: не его уровня разговоры, но Влад как-то рассказывал, что Вельзевул напоминал про затраты на такие амулеты, предлагал продавать. Кара впервые рычала на него, говоря, что у них тут не несчастный Ноев ковчег: они спасут всех, кто захочет спастись.

Впрочем, они еще не знали, насколько надежен этот амулет, поможет ли он против кольца.

Теперь, стоя перед обозленным на весь мир, а еще больше — на себя Ройсом, Дир задумывался о том, что некоторым спасение не нужно было, некоторые любили свое страдание. Неприятная, отвратительная мысль, вызывающая брезгливую гримасу, мелькнувшую только на мгновение, однако этого было достаточно, чтобы Ройс ее уловил. Он не обижался, даже кивнул согласно, словно Дир что-то важное вдруг понял.

— Я долго проработал в госпитале, — вслух в задумчивости проговорил Дир. — Видел слишком много тех, кто не хотел умирать, кто боролся за жизнь. Ты выбрал хорошее место, чтобы погибнуть, Ройс. Может быть, даже получится стать героем, спасти кого-нибудь на этой войне.

— И почему тебе не плевать? — устало спросил Ройс. — Почему? Я не хочу чувствовать себя виноватым за это.

Он смотрел пристально и впервые выглядел старше Дира, старше кого бы то ни было из их знакомых; уже не тот двадцатилетний вечный мальчишка, который подставлял плечо в бою и вытаскивал его из наркотического болота, в котором он слишком уж глубоко завяз, но пятидесятилетний старик.

— Ты мне помог.

— Увидел себя, но также понял, что у тебя есть шанс, есть то, ради чего стоит сражаться. Потому что сам был молодым идиотом, который полагал жизнь развлечением и закидывался любой дрянью, лишь бы ненадолго отвлечься от всего дерьма, что происходит вокруг, — признался Ройс. — Это не та жизнь, которую следует вести, я понимаю, но ничего поделать с собой не могу. Мне говорили возлюбить ближнего своего, Дир, и я любил. Люблю. Гвардию, Кару, тебя. Каждого из вас. Но не себя. Я что-то делаю неверно, я не могу найти дорогу. Не могу. Я хочу, чтобы это закончилось. Я устал, Дир, устал убеждать всех и себя, что моя жизнь что-то значит.

Казалось, разрыдается или завоет, но Ройс молчал, кривя губы. Потом заговорил снова, нервно посмеиваясь:

— Мы удивительно похожи, хоть я и полумертвый. Как там ты… «удачливый»? Да, я и вижу, хорошо она тебе, удача, помогает. Прямо-таки благоволит… — Он помолчал. Дир ожидал, что будет бес говорить зло, но Ройс просто не умел кого-то ненавидеть. В голосе его звучала жалость.

— Ты первый, кто попытался мне помочь, — признался Дир. — Я привык, что всем друг на друга наплевать. Это ты… и Гвардия, конечно… У меня никогда не было семьи, но вы показали мне, что можно кому-то верить. Но делай, как знаешь. Ты мне брат по оружию, Ройс, я не могу тебя заставить. Это твой выбор. Только твой.

Он резко развернулся, бросился к дверям, не слыша, что Ройс пытается отвечать. Есть уже совсем не хотелось.

***

Вчерашнее празднество отдавалось в голове до сих пор, хоть Кара и была уверена, что пила совсем немного и незаметно ускользнула в самом начале. Ее больше измотали длинная дорога по каменистой земле круга и разговоры и с Высшими, согласившимися на новые порядки, и с простыми демонами, взявшими заводы в свои руки под шум их битв, и с покорно идущими в плен воинами Люцифера, потерявшими всякую надежду — они видели силу Смерти и не хотели снова оказаться на ее пути. Ее не было в Дите всего несколько недель, но казалось, что прошли долгие годы, прежде чем она вернулась в место, которое продолжала пока что называть домом.

Наутро в кабинете уже ждал Вельзевул, такой же усталый и измученный, как сама Кара, с темными кругами под демонскими глазами с вертикальным зрачком. Он с упрямством настоящего воина бодрился. Прежде Кара редко задумывалась, как трудно Люциферу обеспечивать бесперебойную работу Ада — сложного механизма, постоянно ломающегося, спорящего самого с собой и страшно медленно принимающего все новое. Но это все была пустая лирика; на массивном столе лежали скопом карты, бумаги, доклады, в которых ей предстояло разбираться. В такие мгновения Кара осознавала, какой легкой ее жизнь была прежде, когда она просто резала тех, на кого ей укажут.

— Эл передал отчет с Девятого, — деловито говорил Вельзевул. Состояние советника было для него столь естественно и привычно при Люцифере, что Кара иногда ловила его на том, что он пытался обратиться к ней именем своего прежнего владыки, но быстро одергивал себя и сбивался на привычное «командор». — Он устроил там совет, как тот, что действовал при вас. Эл сам отобрал советников, ему помогал Гаргатт, и пока что все идет по плану…

— Парламент, — поправила Кара. — Не важно. Продолжай.

Идея отдать власть не одним Высшим, не дарить им громадные куски земли, которыми они распоряжались, как им одним вздумается, пришла к Каре еще в самом начале войны. Она слишком много насмотрелась на аристократов в Столице, на их умение предавать, подставлять и переигрывать все в свою пользу, потому не могла бы доверить им свой Ад — Ад, за который она сражалась, — боясь, что они превратят его во все то же, что было при Люцифере.

— Девятый никогда не подчинялся никому, кроме своих, — проговорила Кара, раскладывая по столу большую карту последнего круга. — И власть установить над ним пытались тысячи лет. Это потому что Люцифер давил на него, хотел сломать. Мы смогли завоевать их доверие — теперь надо показать, что и сами доверяем им.

— Поэтому мы поставили управлять кругом убийц и воров? — неодобрительно проворчал Вельзевул. Он все еще был одним из Высших, несмотря на преданность Каре и веру в их общее дело. — Я понимаю, что простым демонам ты веришь больше, чем аристократии, понимаю, что у тебя есть основания — взять хотя бы губернатора этого города…

— Ну, почему же не верю… Ровэн до сих пор возглавляет Восьмой, на Седьмом мы договорились с местными правителями во главе с Раташем из Асаироша… Они приняли наши условия так же, как принимали условия Люцифера, я вовсе не против, чтобы они оставались у себя дома.

Кара прекрасно помнила, что практически приставила к ним своих офицеров, убеждая, что надзор Гвардии необходим, если снова каким-то чудом прорвутся войска Люцифера или перейдет в наступление Мелех. На Восьмом хозяйничал ушлый торговец Холгас и его демоны. За спиной Раташа скалилась одноглазая Гюрза — раньше наемница работала на него, а теперь контролировала. Кара знала, что ее боятся; полагала, что потому не осмелятся пойти против. По крайней мере, до конца этой войны.

— Это пока что они уверены в твоей защите, пользуются тем, что ты кормишь всех с Восьмого, — убежденно заявил Вельзевул, стоило высказать свои мысли вслух. — Ты хочешь изменить Ад. Устроила парламент, что потом, конституция? Думаешь, они к этому готовы?

— Отчего бы и нет, — огрызнулась Кара, начиная все больше раздражаться. — Мы всегда боялись перемен. Сколько лет Ад сражался с ангелами? Две тысячи лет. Пока я не пришла и не разожгла Последнюю Войну, пока Гвардия не взорвала Райские Врата. Если бы не мы, решившие рискнуть своими жизнями, ангелы годами разрушали бы наши аванпосты в пустыне, пока не добрались бы до Столицы. А сколько мы подчинялись Люциферу, считая его единственным правителем? Достаточно только отдать власть им самим, позволить распоряжаться собственными жизнями.

— Ад еще не готов к таким скорым изменениям. Если Люцифер не допускал своеволия и везде оставлял своих наместников…

— Вель, если народ взбунтуется, мы с этим справимся. Пока, по-моему, все идет на удивление гладко и спокойно.

Она смотрела на карту, сверялась с пришедшими с Девятого бумагами, очертила полукруг — пояс, где можно было добывать кристаллы, — покачала головой: пожалуй, ничего нового, благо, ни одна из шахт не граничила так близко с Тартаром. Потом подмахнула прошение о подкреплении на Седьмой, где в лесах вдруг всплывали снова отряды зачарованных магией кольца демонов.

Все работало, кругом бурлила жизнь. Им нужна была какая-нибудь другая фигура, чтобы заменить в умах немного наивных демонов место Люцифера — герой, благодетель, легенда. Гвардейцы дали им легенду, стали мифическими и непобедимыми всадниками бури.

— От Мелеха совсем тихо? — уточнила Кара, уловила кивок. — Значит, планы не поменялись, все случится завтра. Пока есть немного времени, надо разобраться с тем, что у нас здесь творится. На востоке опять какие-то разбойники, тут прошения от маркиза Виштара, можно послать туда кого-нибудь потолковее, чтобы окончательно разобрались. Возможно, это легионеры, которые избежали Смерти. Влад думал, они успели телепортироваться обратно, пока мы все не перекрыли, но я начинаю считать, что они просто не захотели возвращаться с разгромом…

В дверь неожиданно постучали, она приоткрылась, и в кабинет заглянула Ишимка. В руках она держала поднос с парой дымящихся чашек кофе, ловко поставила его на краешек стола, улыбнулась, мимолетно коснувшись губами щеки Кары. Смущенный чем-то Вельзевул отвел от них глаза, уставился в окно; Каре даже смешно стало: такой взрослый демон, Король Ада… Она легонько почесала Ишим за ухом, шепнула что-то мягкое и ласковое, благодаря. Совершенно отвратительный дешевый кофе — как Кара и любила — жег горло.

— Я тут слышала, про что вы говорили, — готовясь выпорхнуть за двери, полуобернулась Ишим. — Могу позвать Влада, чтобы разобрался с разбоем, ему две секунды…

— Да, спасибо, — согласилась Кара мгновенно. — Найди его быстренько, а то опять куда-то запропастился…

Стоило Ишим аккуратно прикрыть за собой дверь, Кара поставила чашку обратно, глубоко вздохнула и полезла за новой картой на книжный стеллаж. Кипа не рассмотренных прошений громоздилась на углу стола, Вельзевул мельком просматривал, отбирая то, на что ей необходимо взглянуть лично.

— Кто бы мне сказал в самом начале, что революция — это не только резня врага, а еще и необходимость править половиной мира… — тоскливо поделилась Кара. — Что там по налогам, кстати?..

— Не поднимаем пока, — отчитался Вельзевул, не отвлекаясь от какой-то бумаги. — Брать у народа все равно нечего… Ни у кого денег почти нет, в ходу кристаллы. Скоро придется выплачивать жалование солдатам тем, что мы разграбили у Высших, отказавшихся подчиняться…

— Не разграбили, а реквизировали, — поправила Кара безрадостно. — Чеканку монет начнут на неделе, я договорилась с монетным двором там, на юге. Сдайте им все из драгметаллов, что собрали в домах Высших. Надо скорее с этим разобраться, а то чистый бартер в нашем современном мире — это немного не к месту. Вель, подай вон то прошение, там сигил чей-то…

— Это с Седьмого. Они прислали нам отряд во главе с неким Рейксом. Говорят, они хорошо показали себя в бою, хотят послужить командору.

— Рейкс?.. — повторила Кара, покачала головой. — Не помню такого. Но если Зебайр его оценил, такие нам пригодятся!

Бумаги — сплошные бумаги. Кара никогда не любила копаться в канцелярии, всегда это выводило ее из себя. Допивая кофе, она тоскливо глядела на стопки документов, всей душой желая отправиться с Владом куда-то на восток необъятного круга, чтобы сразиться, как обычный солдат, не обязанный нести ответственность за чужие жизни. Чашка опустела, на дне остался неприятный осадок. Это все только далекие наивные мечты.

***

Просторная зала встретила их тишиной и гулким эхом шагов. Старое зеркало, по которому Кара совсем недавно разговаривала с Андрамелехом, сдвинули к самой стене, расчистив место в центре, но почему-то не догадались закрыть тканью — как можно плотнее, непрозрачнее, как, не задумываясь, приказал бы Влад. Стоя чуть позади, по привычке за левым плечом, Влад молча следил за тем, как Ян с живым интересом заглядывает в зазеркалье, шатался вокруг да около, хотел что-то сказать, но никак не мог придумать. Слова не поддавались.

В зеркале стояла живая тень. Мрак плавился, непокорно взвивался, очерчивая силуэт; он рос из костей, из грудной клетки, заполняя все тело, едва не переливаясь во внешний мир. Обломок Бездны, вылепленный в худощавую фигуру человека, насквозь черный — только глаза сияли светло, серо-голубыми проблесками в ночи. Зеркало тревожно дрожало, грозясь вывалиться из старой рамы; Ян аккуратно скользнул по нему пальцами, как будто кошку пригладил, и оно немного успокоилось.

Влад бы хотел сказать что-то, улыбнуться, но боялся испугать полной песьих клыков пастью; он свое отражение тоже видел, но помнил смутно сердитые слова Яна, ничуть не испугавшегося звериной рожи в ту страшную ночь, и от сердца потихоньку отходил стыд. Ян сейчас сам кого угодно мог напугать — но не Влада. Ян с новым телом обращался удивительно спокойно и привычно, словно освободившись от тяжести человеческой тушки и обретя равновесие. Двигался четче и увереннее, смелее. Влад, проклиная себя, засматривался лишний раз, поспешно отворачивался. Бархатистый мрак там, на изнанке, притягивал взгляд — неведомая, непокорная сила. Собственное желание прикасаться и чувствовать его таким, обновленным, почти что смущало. Нет, Влад вовсе не стыдился себя, но думал, что Ян может как-то неверно истолковать это, поэтому держался в рамках приличий.

Когда Ян наконец отстранился от жуткого зеркала, выворачивающего все наизнанку, Влад щелкнул пальцами, уверенно перетаскивая от стен два старых скрипучих стула. Вытянул из кармана, протянул Яну купленную пачку сигарет, кивнул на один стул, сам перевернул другой резной спинкой вперед и с удобством расположился на нем, устроив руки на перекладине, как Влад любил.

— Смерти ведь не обязательно курить, наверно, — сетовал Ян, царапая ногтями завернутую в пленку упаковку. — Не обязательно, но хочется до сих пор, — сам себе ответил тут же, вздохнул, ловко выбил одну тонкую сигарету, повертел между пальцев. — Может, я специально в себе воспитываю человечность, хочу быть обычным… Я не могу, — тут же сдался он, несчастно глядя на Влада. — Я не умею колдовать, не умею…

— Харе ныть, ты даже не попытался, — возмутился Войцек чуть грубее, чем рассчитывал. — Делай, что говорю, все получится. Ну, я же с тобой!

Он сам не знал, почему так уверенно вцепился в обретенную Яном силу; возможно, дело было в скором отправлении на Пятый круг, где магия, разметавшая за считанные минуты легион, очень пригодится. Было отвратительно тошно: Ян не оружие, он этого не заслужил. На следующий день после разгрома Люцифера под Дитом Ян проснулся самым обычным человеком и полез готовить кофе, залил обжигающей бурой жижей плиту. Влад до сих пор отлично помнил, как громко и счастливо хохотал, когда осознал, что полное неумение его готовить не способна изменить и подчинить ни одна магия.

— Закрой глаза, убери все лишнее, слушай мой голос, — мягко руководил Влад. — Ян, расслабься. Ты колдуешь немного иначе, не как человеческие или демонские маги. Сила — она внутри. У сердца. Попробуй ее почувствовать, сосредоточься. Мало просто вызубрить движения рук, надо научиться понимать и принимать магию. Смотри не вокруг, а в то, что глубоко в тебе. Ты можешь использовать всю бесконечную Бездну, если захочешь…

— С закрытыми глазами смотри? — ворчливо переспросил Ян. — Это бессмысленно.

Он вдохнул глубоко, ненадолго замер перед выдохом, напряженной тетивой застыл, задрожал. Влада окатило той силой, что несколькими днями назад порывисто и живо билась у него в руках, в ушах зашумело страшно, взвыла магия, чуть не утягивая его следом — в Бездну, откуда Ян черпал одичавшую, колко-опасную магию, способную опьянять. Влад помнил ее кровавый привкус, помнил, как она запросто позволяла повелевать и ложилась в руку смертоносным клинком. Но не отворачивался.

Ян складывал пальцы в заклинания, выводил неумело и неловко, абсолютный новичок, насмотревшийся на легкие движения Влада и старающийся ему подражать. Он увлеченно следил за лицом Яна, подмечал, как тот хмурит брови, слегка прикусывает нижнюю губу. По телу Яна пробежала дрожь.

Пачка сигарет полыхнула так ярко, что Влад лишний раз похвалил себя за то, что вытащил Яна в бывший губернаторский дворец, а не остался в гостинице со скрипучими дощатыми полами. Огонь бесновался несколько мгновений, выжирая картон, бумагу и табак, Ян, испуганно распахнувший глаза, как только потянуло жженым, пораженно следил за его пляской. Пачка рассыпалась черным пеплом, перекрывая изящный рисунок плитки.

— Я же говорил, — убито заключил Ян.

— Еще раз, — решительно приказал Влад.

Ян изумленно поглядел на него, поднял одну бровь, снова перевел взгляд на кучку пепла, но Влад уверенно двинул рукой, разметал его, уничтожил. Тяжело, мучительно вздыхая, Ян начал заново, послушно закрыл глаза. Снова, уже увереннее и даже злее двинул пальцами, взрезая воздух. Пламя плясало вокруг по полу, сыпало жгучими искрами: одна попытка, другая, третья. Увлекшись, Ян согнул пальцы чуть сильнее, чем следовало, и огонь разметался широкой полосой; Владу обдало жаром лицо, он качнулся назад, едва не повалившись со стулом вместе.

— Прости, — смутился Ян, загнанно, как после долгого бега, хватая ртом воздух. — Я не хотел… Может, хватит…

— Еще раз, — упрямо мотнул головой Влад.

— Тебе так не дороги твои брови?

Влад не ответил, только улыбнулся. Пламя забилось вокруг грозным зверем, никак не способное удержаться у Яна в руках. Приглядываясь внимательнее, Влад видел, что магия уже начинает изматывать, наваливаться тяжелым и гадостным отходняком, знакомым любому колдуну, — расплатой за силу. По виску Яна тек пот, дыхание сбилось, лицо раскраснелось, но глаза пылали раздраженно; Влад в очередной раз поразился, как умело обломок Бездны имитирует человеческое тело. Огнем хлестнуло плитку совсем рядом с правой ножкой стула, отвлекло.

— Ладно, тихо, — смилостивился Влад, когда Ян, несчастно косящийся на него, откинулся на спинку стула, не в силах держаться ровно. Встал, обошел пятна пепла на полу. — Отдохни, я воды принесу. Как ты? — наклонившись, он коснулся щеки Яна. Влад не хотел переборщить с первым уроком, но вдруг осознал, что Ян из упрямства мог не жаловаться на усталость и даже на боль.

— Я в порядке, просто… — Ян тяжело дышал, как будто запыхался. — Все хорошо.

На столе стоял заранее притащенный графин: Влад с самого начала полагал, что просто так ничего не получится. За витражным окном медленно переваливалось во вторую половину неба яркое солнце, сменившее вечные дожди. Влад небрежно взмахнул рукой, выхватил из ниоткуда граненый стакан, засматриваясь на витражи, на текущий сквозь них свет и цвет. Налил воды, повернулся слишком поспешно, вспышкой вспоминая, как в прошлый раз нашел Яна без дыхания.

Ян хмурился, сам раздосадованный своими неудачами, мерно раскачивался на поскрипывающем стуле взад-вперед. В стакан он вцепился мертвой хваткой, пил жадно, расплескав немного на воротник светлой рубахи.

— У меня в начале тоже ничего не получалось, — рассказывал Влад. — Знаешь, как я злился? Вспоминал свою бабку, Высшую магичку трехсот лет от роду, которая случайным взглядом обращала в ничто камни. А я сам не мог свечку поджечь. Неделю мучился, весь извелся, пальцы болели безумно, но я упрямо старался, еще раз и еще. Магия — это никогда не дар, это труд, часы, дни, годы работы. Я падал после Высших заклинаний замертво, спал беспробудно по два дня, а потом снова лез штурмовать гримуары и ломать пальцы. Меня постоянно шарашило боевым трансом, я потому чуть не полгода в темных очках проходил, чтобы не пугать людей красными глазами с кошачьим зрачком. Это у меня тогда, хорошо, рожи демонской не было, когтей… Ой, да не спорь, я знаю, что я пиздец страшный на пике транса. А еще… однажды накрыло дорогой, чуть в столб не вписался на полной скорости — такая яркотня перед глазами, я сразу слетел… Ну, помнишь, я рассказывал, у меня мотоцикл был? Я ехал куда-то ночью, как всегда ездил, а тут изнанка, пара смутных видений: там до меня разбивались несколько человек, насмерть, всмятку, но долго. Одна девчонка, как сейчас помню. Умирать очень не хотела, лежала там с вывернутыми кишками, на колеса намотанными, боялась. Одна. Это после нее, наверное, начало фонить так страшно, вот я и не удержался. Тоже лежал, на дороге почти. Еле кости собрал, поднялся, отполз куда-то. Поднимаю голову, а мимо фура проносится, грохочет, гремит. Прямо перед носом у меня. Я с тех пор, вроде бы, на байке ездить перестал, пока не научусь магию контролировать. Знал, что в следующий раз не убережет.

Он взмахнул рукой, легко повторяя жест, и по ладони, играясь, скользнул красный огонек, задрожал, ширясь и вспухая, объял медленно всю кисть. Ян следил за ним напряженно, часто косясь на спокойное лицо, словно ожидал, что сейчас оно перекосится от ужаса, а огонь пожрет руку до кости.

— Это не больно, — хмыкнул Влад, уже начавший понимать, почему пламя пляшет где угодно вокруг, но не на протянутой руке Яна. — Он теплый даже, приятный такой, как будто кошку гладишь.

Ян убито рассматривал до сих пор целую, хоть и немного скомканную сигарету. Он ведь горел когда-то заживо — за него… Влад чуть качнул рукой, красное пламя послушно раскрылось цветком, заиграло, загорелось. Простой фокус, за которым почти все следили с искренним детским восторгом, не догадываясь, что эта магия придумана, чтобы выжигать людей.

— Ты год прикуриваешь от боевых заклинаний, которые могут разнести человека в ебеня, — поделился Влад, цепко наблюдая за реакцией Яна, — и чего-то боишься?

— Ты не говорил… — возмущенно вскинулся тот.

— А ты и не спрашивал. Магия — это инструмент, не страшнее твоего ножа. — Ян покосился на ножны на поясе, пожал плечами: он не мог бы объяснить, почему постоянно держит клинок, от которого разило силой Всадника, при себе. Засомневался, задумался, прямо взглянул вглубь огню, скользящему у Влада по ладони. — Еще раз, — ухмыльнулся Влад, решительно сбрасывая заклинание и отбирая стакан.

— Ты чудовище. Мучитель. Изверг, — бормотал Ян, но не всерьез.

Огонь лизнул плитку, вгрызся в нее зло, чуть не оплавляя, сыпанул искрами. Ян коротко и безнадежно взвыл.

— Еще раз.

Влад ненадолго отвлекся на вспыхнувший амулет связи, бросил в ответ на звонкий доклад Ишим что-то согласное. Он давненько не бывал в бою — не в том, где сталкиваются две громадные армии, а в обычной схватке, — потому согласился без раздумий.

— Влад? — беспокойно окликнул его Ян. — Что-то важное?

— Не надейся, что я тебя отпущу, пока у тебя не получится! — весело ухмыльнулся он. — Как там это? Ты будешь страдать вечно!

Ян рассмеялся, впервые за последние попытки наколдовать что-нибудь стоящее улыбнулся по-настоящему свободно, наблюдая за тем, как Влад дурачится, несмотря на все войны, битвы и страхи.

Мягко тлела сигарета между его пальцами.

***

По привычке все посторонились, стоило Диру начать снижаться кругами, слишком уж недавними были и жуткие, и смешные воспоминания о том, как он падал мешком из мяса, костей и перьев, снося все вокруг. Но в этот раз он ловко спикировал вниз, точно как делала Кара, сложил крылья, немного не коснувшись земли. Ботинки громко стукнули о камень. Ян едва удержался, чтобы не похлопать за исполненное приземление: а вдруг Дир смутится и подумает, что он издевается?

— Видел их, там огни, — доложил Дир, хищно и ликующе улыбаясь, как и всегда после продолжительного полета. Часто Яну казалось, что каждый, кто бывал в адском небе, чувствовал его прикосновение, потом никак не мог вернуться на землю, сосредоточиться, в глазах их мутнела особая пьяная дымка. Похожие ощущение были и у него, когда он касался покоящейся в груди силы.

Ночь была прохладная, но зажигать костер никто не стал — кутались в куртки, немного вспоминая походы по вымерзшему изнутри Девятому и смеясь над тем, как они разнежились. Небольшой отряд спрятался за каменистой грядой. Ян чуть привстал, выглядывая из-за камней, бросил быстрый взгляд на небольшой лагерь, разбитый у подножия возвышенности; рядом считали противников, готовили оружие и чутко прислушивались к шуму ночи. Лейтенант Рейкс, отличившийся на Седьмом, неплохо натаскал своих демонов. Когда сказали отправиться со свежим отрядом добровольцев, Ян думал, что придется иметь дело с новичками, но у демонов Рейкса определенно был опыт. Сам лейтенант сказал, что они долгие годы служили охраной для торговой заставы на краю леса, а потому воспитали в себе терпение и научились следовать приказам.

— Сколько? — быстро спросил Влад. — Нам докладывали, что около двух десяток…

— Мне кажется, меньше, — засомневался Дир. — Но не намного: около пятнадцати. Хотя остальные могут быть где-то… поблизости. Я бы не расслаблялся.

— Не заметили они тебя? — встревоженно подал голос Рейкс. — Небо больно чистое, в такое время летать — как на ладони будешь.

— Амулет невидимости. Работает исправно, — успокоил Влад.

Они тихо переговаривались, обсуждая план нападения; Ян прислушивался к ним, но не вмешивался. По пальцам скользили теплые искорки — это стало привычкой, как только магия начала поддаваться. Ян прикурил от искр, сел, откинул голову на скалу, выдыхая дым в темные небеса. Камень вокруг был удивительно белый, светлый слишком для грязи Ада.

— Поразительно, как скоро наши доблестные легионеры превратились в разбойников, грабящих окрестные поселения, — заявил Влад, садясь рядом. — А мы, бывшие убийцами и наемниками, вдруг оказались теми, кто пытается стоять на страже закона. Я так понимаю, мы не сможем накрыть их сверху каким-нибудь боевым заклинанием, там барьер стоит, пусть и слабый.

— Мы ведь собирались сдать их в город, — строго напомнил Ян. — Нельзя просто всех уничтожать. Это не поле боя, это просто… преступники. Которых мы обещали передать местному суду.

Ему удивительно было мыслить старыми, еще довоенными, инквизиторскими категориями, вытравить из него это не смог бы ни один Всадник. Все не сложнее, чем в Петербурге, когда они с Владом точно так же выходили на охоту за нарушившими закон. Только Ад обширнее усталого человеческого города, переполненного магией, а у Яна в руке не какое-то табельное, а сила, способная двигать миры. Он косился на Влада, увлеченно перешучивающегося с гвардейцами: они решили подождать немного, проверить, не возвратятся ли еще пятеро легионеров. Дир снова взмыл в небо, затерялся в темных облаках.

Ян смотрел на Влада, чувствовал, что его сила ничуть не меньше той, что вложили ему в руки, и поражался тому, как Войцек способен жить так просто, по-человечески.

— Инквизиторство, у тебя сигарета догорела, — шепнул Влад, наклонившись к нему. Ян поспешно затушил окурок, пока искра не обожгла руки уже по-настоящему, не как ласковая магия. — Все хорошо?

— Тебе не страшно? — спросил Ян и тут же смутился: это совсем не то, что он хотел бы сказать. Он вообще хотел бы молчать, но от тишины становилась неожиданно пусто и жутко.

— Мне? Страшно? Да делов-то, десяток каких-то недобитков, — лихо взмахнул рукой Влад.

Войцек, как всегда, понимал и знал больше, чем говорил, и Яну достаточно было, что он просто сидит рядом, радостно болтая с кем-то. Вернулся Дир, снова раздались голоса, вспыхнул спор, к которому Влад запросто подключился. Решив, как будут нападать, они все еще нерешительно топтались на месте. Пошла по рукам какая-то фляга, явно трофейная — отобранная в бою у какого-нибудь аристократа, судя по фамильным сигилам. Ян отхлебнул немного, почувствовал травяной привкус.

— Это точно не наркота какая-нибудь? — тревожно уточнил он.

От несильного подзатыльника Влада ойкнул, схватился рукой за голову, зыркнул на него недовольно. Тело Смерти притворялось человеческим, пока он сам того хотел, а Ян — он был твердо уверен — желал быть обычным больше всего на свете.

— Да за кого ты нас принимаешь? — смеясь, взвыл Войцек. — Чай какой-то местный, не более того, успокойся. Дир, скажи ему!

Дир показал Владу средний палец — наверняка подсмотрел у Ройса.

Ян еще раз пристально оглядел гвардейцев, ни в одном из них не замечая ничего подозрительного; ни у кого не было никаких плохих предчувствий перед этим делом. Даже у Рейкса, который казался слишком напряженным от того, что с ним на задание послали правую руку командора — Влад пользовался известностью. Чуть в стороне ото всех сидел хмурый Ройс, как-то странно вертящий нож в руках; стоило на нем ненадолго задержаться, как запястья свело странной болью — отголоском. Наскоро обернувшись по сторонам и убедившись, что никто, исключая вездесущего Влада, не заметил, как он остановился, прерывисто дыша и ожидая, пока неожиданный приступ спадет, Ян деловито поправил саблю на поясе, проверил револьвер. Тем же занимались и остальные в отряде; последние приготовления шли полным ходом.

Ян по-прежнему больше доверял простому оружию, чем непокорной и своевольной магии, потому не отважился бы колдовать в свалке, в которую неминуемо превратится сражение «стенка на стенку». Сила откликалась запросто, но часто била не туда и разила не то; если бы Ян задел кого-то из своих, ни за что бы себе потом не простил.

Глядя на то, как разводит руки в стороны Влад, готовясь распахнуть небольшой разлом, он ловил себя на том, что теперь не просто заглядывается случайно на ловкие движения его пальцев, но пытается запомнить жесты. Боевой транс поддавался гораздо проще, выворачивал мир наизнанку, позволял заглядывать туда, куда обычному человеку нельзя ступать; Яну непривычно было смотреть на разноцветные всполохи, еще сильно болели глаза, зато здесь небывало ярко видно было, как сквозь пальцы Влада струятся полуневидимые нити, вспыхивающие красным. Портал раскрылся, магия вокруг задрожала. Застывшего на месте Яна подтолкнули в спину, увлекли за собой, все такого же оглушенного вытащили в разбойничий лагерь.

В представших перед ними демонах было больше от лесных оборванцев, налетавших на Гвардию на Седьмом, чем от доблестных легионеров. И все же Ян сразу понял, что эти в сознании, не сломлены и не подчинены. И дело было даже не в том, что он не различил сковывающих нитей, как у марионеток, тянущихся куда-то вверх, дело было в загнанных, полных и злобы, и страха лицах. Повисло неприятное молчание; они все как будто еще надеялись, что драки можно избежать.

Тщетно Ян пытался взглядом отыскать среди этих оборванцев вожака, понять, к кому следует обратиться. Ряд оскаленных демонов всколыхнулся, они немного расступились, пропуская кого-то вперед. От гвардейского отряда медленно скользнул навстречу Влад, держа руки на виду — немой угрозой; все видели, как у него на пальцах бьются боевые заклинания. Помедлив немного, Ян шагнул следом, встал рядом с Владом. Он не хотел кому-то что-то доказывать, просто чувствовал, чутко прислушиваясь к контракту, как Влад устал и что он совсем не знает, что делать теперь.

«Будем вместе не знать», — вздохнул Ян мысленно в ответ на удивленный взгляд.

Выступивший из плотного демонского круга был Яну знаком. Они встречались во Дворце давным-давно, кажется, он командовал личной стражей Сатаны? Ян догадывался, что этот демон попал в немилость. Командир легиона, сейчас вынужденный выживать грабежами. Ян мельком осмотрел лагерь, измученных, совершенно обессилевших демонов, готовых, однако, драться до конца. У пары из них заметил старые ранения: стояли они криво, кренясь в сторону, дрожа, опираясь на что-нибудь: плечо товарища или ружье, используемое вместо костыля. Ян знал, что кидаться на них первыми ни за что не станут. Самоубийственная отвага свойственна гвардейцам, но не легионерам.

— Добрый день, капитан Войцек, — с усталостью выдавил тот самый командир. — И… — он ненадолго задержал мутные раскрасневшиеся глаза на Яне. — И лейтенант Ян, я полагаю?.. Вот уж не думал, что за нашими скромными персонами пошлют лучших подчиненных командора.

В ответ на такую грубую лесть, примешанную к издевке, несколько из демонов рассмеялись — те, у кого еще были силы. Напряжение понемногу пропадало, Влад улыбнулся:

— Не ожидал тебя увидеть, Риз. Полагал, ты до сих пор на своем теплом местечке в Столице, а ты успел побывать на передовой… Вы от самого Дита сюда бежали? И все ради чего? Что не позволило тебе сдаться сразу?

— Гордость, наверное, — покачал головой Риз.

Теперь он спокойно протягивал руки, хоть и немного содрогался, когда на них и впрямь накинули веревки. Боялся казни, боялся смерти — Яну от собственных мыслей становилось тошно, когда вспоминалось, что Смерть — это теперь он. По украдкой бросаемым на него взглядам он догадывался, что эти демоны видели его в битве при Дите. Точнее, видели Всадника.

Солдаты Риза не сопротивлялись; одни понимали, что драка ни к чему не приведет, другие были серьезно ранены и едва держались в сознании. К нескольким из них Влад подошел, но трогать не стал, приказал уступить подведенных ближе лошадей. Дир соскочил с пегой лошаденки одним из первых, сам, перехватив удобнее ружье, отошел к солдатам, конвоирующим пленных.

— Все, что от моей роты осталось, — горько признался Риз, глядя на усталых демонов. Рядом с ним остались одни Влад с Яном, и с офицерами Гвардии он мог позволить себе немного откровений, бормотал растерянно: — Мы ведь никого не убили, вы знаете? Я специально приказал… Не поднимается рука на своих, я когда шел на службу, я защищать их клялся, а тут… Рота, есть что-то надо, вот мы и перебивались: амбары грабили, скотину уводили.

Он, очевидно, боялся расстрела, но, судя по тому, как постоянно глядел на своих солдат, сбившихся вместе растерянной группой, безоружных, пошатывающихся, не привыкших к намертво связанным рукам, боялся не столько своей гибели, сколько того, что под раздачу попадут все его подчиненные. Ян знал, как несправедливы бывают суды — особенно в военное время; знал, что Кара запросто расправляется с врагами, деля мир надвое: на «своих» и «чужих», и Риз, всегда верно служивший Сатане, однозначно попадал ко вторым.

— Спокойно, мы ведь не звери, — бросил Влад, последними жестами накладывая на пленных какие-то заклинания. — Там суд будет, а не стенка, слышишь, Риз? Нормальный суд, честный, с присяжными. Мы вас в город сдадим, который возле завода Виштара, у них там теперь народовластие, прости, Денница, и все такое.

Повесив голову и едва ли слыша его слова, Риз поплелся к остальным пленным, хранящим молчание. На командира они оглядывались, словно от него что-то зависело.

***

С Рейксом Влад договорился, что он едет чуть позади и прикрывает, если что-то пойдет не так. Угроза того, что тебе в спину полетит сгусток ревущего огня, остерегает от побега. Отсюда открывался отличный вид на медленно плетущуюся колонну пленников. Ночь едва ли переваливала за половину, луна серебрила каменистую пустошь, но все чувствовали себя так, будто провели ее всю бодрствуя.

— И чего ты их порталом не швырнешь, легче же, — разумно предположил Ян, едущий рядом.

Он пытался выстроить легкие, самые простые защитные заклинания, аккуратно двигая пальцами, и Влад вынужден был признать, что эта магия получается у него куда лучше боевой: умение ставить щит считалось самым простым и базовым, так что он не особо удивлялся. Отыскивал прорехи, свойственные любому новичку, сквозь них слабо жалил меткими искорками, заставляя Яна дергаться, шипеть и проклинать на архидемонском.

— Они, вроде как, не собираются бежать, но после перехода будет свалка, мало ли, не хочу рисковать… — признался Влад. — Справа.

Искра опять ужалила в запястье, Ян глухо зарычал. Взмахнул руками, выстраивая щит заново; печать контракта на запястье разгоралась белым светом, но этого никто не заметил за сиянием факелов и амулетов, разгоняющих ночную темноту и не дающих их процессии сверзиться со случайного обрыва, которыми была прорезана каменистая земля Шестого круга. На вспышки демоны не оборачивались: Дир и Ройс объяснили им, что Ян тренируется в магии. У демонов всех был магический дар от рождения, и они сами выбирали, развивать его или нет; так что упражнения, которые проделывал Ян, уже начиная ненавидеть это бесполезное занятие, были полезны для совсем маленьких демонят. Но все же польза от следования правилам в армии была: им никто не задавал лишние вопросы.

— Удивительно, что мир так быстро меняется, — вслух размышлял Ян, чтобы немного отдохнуть от занятий магией. Влад прекрасно разгадал его замысел, но позволил передохнуть. — Еще несколько месяцев назад мы ни за что не стали бы щадить врагов, толпа захотела бы разорвать этих несчастных солдат в клочья просто потому, что их кто-то условно занес за другую сторону столь же условных баррикад. В Ленвисе их всех вешали!

— Девятый понимает только силу, его уважение надо заслужить. В остальном же… к чему лить лишнюю кровь, если враг сам покорно сдается? — откликнулся Влад. — Пусть играют в мир, примеривают на себя роли, которые им Высшие ни за что не уступили бы. Суд — понимаешь? Честный суд в Аду!

Он вспоминал, как его самого едва не отправили на плаху, по какой-то древней традиции, установившей немедленную казнь любого духа, которому пришло в голову занять человеческое тело. Носить на себе чужую тушку, нелепый мешок из мяса, оказалось совсем не приятно, очень больно; он тогда просто кинулся в воду за Яном, больше не за чем было лезть в чужое тело.

— Если бы тут всегда были справедливые суды, может, и душу не пришлось бы продавать. — Не то случайно уловил чужие мысли Ян, не то просто подумал о том же. — Хотя мне не жаль, что все так сложилось.

Сразу две искры пробились сквозь барьер, запутались у лошади в гриве, но Влад тут же жестом успел успокоить ее, чтобы не сбросила Яна ненароком. Сердитый Ян, уже уставший постоянно дергаться и уворачиваться от летящих в него огненных заклинаний, сам резким движением руки вызвал водопад колких искорок. Влад рассмеялся, запросто смахнул их легким движением ладони: огоньки упали на землю, где и потухли.

— Давай угадаю, — обреченно предложил Ян. — Еще раз?

***

Дир увидел чадящий дымом завод еще издалека и почувствовал, что воздух стал жарче, чуть более вязким. Боясь попасть в тяжелое облако и задохнуться, он быстро снизился, ловко приземлился чуть в стороне от гвардейцев. Стены города, стоящего возле завода, были уже перед ними, Влад нетерпеливо перекрикивался со стражниками за закрытыми воротами.

— Кто бы мне сказал, что даже драться не придется, я бы лучше в Дите остался, — тоскливо вздохнул кто-то из отряда. Рейкс сердитым рыком успокоил болтуна. Этот суровый демон не вызывал у Дира никакого желания знакомиться ближе, но ему пришлось встать рядом с командиром, поскольку остальное место перед воротами занял построившийся отряд.

Пленные стояли смирно в мрачной компании демонов с ружьями, окруженные всадниками на гвардейских боевых конях; Дир был уверен, что первого, кто рискнет побежать, скорее не подстрелит кто-нибудь, а грызанет ближайший конь полной пастью клыков — такой же уставший, как и все гвардейцы, проделавшие этот путь.

— Кому-то лишь бы подраться, — вздохнул Дир.

Он ожидал, что стоящий рядом Ройс откликнется, но тот хмуро молчал, сверлил взглядом медленно раскрывающиеся ворота, поднимающуюся решетку. Несколько местных стражников выступили аккуратно, держали руки близко к оружию, словно боялись нападения от гвардейцев. Еще не доверяли, несмотря на то, что Кара договорилась с ними о взаимовыгодном сотрудничестве. Влад, широко раскинув руки, шатнулся навстречу, Ян торопливо что-то объяснял: спокойно, расчетливо, утихомирив размахивающего руками Войцека.

Издалека следя за спокойной передачей пленников, Дир пристально глядел, как раненых стаскивают с лошадей. Рядом с Ройсом ему стоять было почти неуютно: было немного стыдно за прошлый разговор.

— Ты хочешь всех спасти, — тихо проговорил Ройс, кивнул на раненых легионеров. Дир даже вздрогнул. И как друг догадался, что Дир уже по привычке прикидывает, как успокоить кровотечение или зафиксировать сломанную руку?.. — Хочешь найти бедную, потерянную душу и исцелить ее — для того было то геройство с Рахаб, для того твоя работа в госпитале. Всем помочь не получится. Я… возможно, да, я болен, я пропащий человек, Дир, но я не просил о спасении. Оставь. Пожалуйста, как друга прошу.

— Я, знаешь ли, тоже не просил, но ты помог, — отворачиваясь, заметил Дир.

— Ты пришел в Гвардию разве не за этим?

Он не нашел, что ответить. Он пришел, чтобы убить Кару и получить деньги за заказ; спасти не душу, не свою жизнь, но тело, которое подохло бы от ломки в захламленной маленькой квартирке, а то и вовсе в какой-нибудь канаве. Дир цеплялся за свое существование, потому что боялся смерти, считал нужным жить — пусть и без цели.

— Я смертельно устал, — тихо говорил Ройс. Приглядевшись в свете неровных огней, Дир заметил у него на руках белые бинты, скрывающие порезы — с каждым разом Ройс ранил все глубже и не лечился. — Я не горю этой войной, как они все, война просто застала меня в Гвардии, потому я иду с ней дальше. Кара воюет за Ад, Гвардия воюет за мир, а я воюю, потому что у меня в руках ружье. Люди называют это стадным инстинктом. Вокруг столько боли, я не хочу видеть, как гибнут другие. Как гибнут те, кто должен жить.

— Значит, ты воюешь за нас. Это хорошая причина, не хуже прочих, — с небывалой уверенностью решил Дир. — Сам подумай: разве это не странно — бороться за какую-то идею? Я даже не могу представить, каким будет этот Ад, который Кара и Вельзевул хотят построить. Может, мы его вообще не увидим, — предположил он, вспомнив, скольких демонов вынесли из госпиталя. Скольких невозможно спасти. — Поэтому драться за своих родных — это нормально.

— Да, но я сражаюсь за вас, а не за себя. На себя мне все равно.

Дир смотрел на стоящих в стороне гвардейцев Рейкса; они, даже если и слышали их негромкий разговор, то не подали вида. Посмотрел на пленных, на местных солдат, принимающих измученных демонов из рук в руки. Возле ворот заметил сосредоточенного Яна и Влада, весело рассказывающего что-то рослому офицеру из Виштара. Они все были живыми, Ройс же — оживленным трупом. Дир злился — потому что не мог ничего изменить.

Для Дира Гвардия стала семьей и способом искупления прошлых грехов, Ройс же просто следовал по течению, цепляясь за ценных ему людей. Но какая ему разница, куда они идут? В то время как Влад горел борьбой Кары и идеями свободы, как Ян пытался устроить все по справедливости, по закону, а Дир искал способ защитить всех, кто ему дорог, и выжить, Ройс просто… существовал. Обычно этого было достаточно, но в такие моменты, как задумаешься об этом, становится странно, дико.

— Я не стану заставлять тебя жить, я не смогу, — махнул рукой Дир на Ройса, легким жестом, который не мог выразить всю тяжесть на его сердце. — Если с тобой что-то случится… нам будет больно, ты помни. Когда-то мы бросились спасать Влада, наплевав на все приказы, развязали эту войну, но теперь я лучше всего понимаю, что Кара сделала бы то же самое для любого из нас… И для тебя тоже. Ты слишком не ценишь чувства тех, кому ты стал дорог, когда упрямо пытаешься все уничтожить и покончить с собой…

— Я не пытаюсь… — пробормотал Ройс. — Не знаю, смог бы снова.

Он нервно дергал края повязки, рвал бинты по краю. Диру бы вовсе не хотелось проверять, как высоко его руку покрывают порезы, как глубоко он вонзает нож; насмотрелся в госпитале на кровь и раны предостаточно, на всю жизнь хватит.

— Просто ждешь удобного момента в битве, я понял, — с горечью проговорил Дир.

Снова было до ужаса досадно, что тысячи достойных воинов, которые должны были вернуться к семьям, погибли в этой страшной резне, в гражданской войне, окрашенной в черно-алое, что впору Гвардии уже менять цвета, — что они погибли, а Ройс каким-то чудом остается жив. От этой мысли было и страшно, и стыдно: больше всего Дир не желал бы смерти тому, кто дал ему новый шанс, кто заботился о нем еще тогда, когда Дир пришел в Гвардию. Наивный мальчишка, убийца, лжец. Ройс видел просто Дира, который нуждался в помощи. Ройс был неотъемлемой частью Гвардии. Но что делать, если Ройс сам не хочет жить?..

Дир как-то пропустил мгновение, когда Гвардия стала собираться обратно; к нему подвели лошадь. Аккуратно погладил ее по шее, еще побаиваясь клыков, заметил на сером боку черные полосы от раненого. Лошадь, встревоженная запахом крови, скалила крупные клыки и беспокойно подрагивала, словно прямо сейчас собиралась ринуться в бой. Ян, который прежде боялся лошадей, учил Дира, как надо почесывать их по переносице. Свирепая лошадь совсем растаяла, и Дир взобрался в седло, стараясь не думать о легионере, который трясся в нем и мучился от ран.

Влад ловко вскочил на норовистого черного коня, шутя потрепал его по гриве, откликнулся довольным смехом на какие-то слова лейтенанта Рейкса — на смутный комплимент явно породистому сильному скакуну. Лошадь Яна, спокойно стоящего рядом, была серого цвета, в дрожании факелов показалась Диру какой-то бледной и болезненной. Он слишком устал, в голове было мутно, спина побаливала от долгих полетов, как Кара и предупреждала раньше. Хотелось добраться до кровати и завалиться спать. Несмотря на саднящую боль в лопатках, Дир готов был лететь и сейчас до Дита, небо манило его. Но Влад с помощью Яна уже ставил портал, к огромному облегчению отряда: прокатился довольный вздох.

Из портала разило холодом, но они исчезли в нем так быстро, как только могли.

***

Дит за неделю не стал таким же родным, как жаркая Столица или Петербург, но Ян рад был в него вернуться: проехать в знакомые ворота, оставить в конюшнях лошадей и распрощаться подле них с отрядом, чтобы поспешить в гостиницу, пытаясь оказаться там еще затемно. За высокой стеной, укрепленной защитной магией, было не видно, но Ян был уверен, что на горизонте уже алеет тоненькая полоска рассвета.

Ночной город спал, на улицах никого не было: закончились праздники, пошли обычные будни, утихли пьянки и гулянья до утра. Срезая путь по каким-то подворотням, Влад параллельно отчитывался по амулету связи еще не спящей Каре и вел Яна так уверенно незнакомой дорогой, что он ни на минуту не засомневался. В конце концов стало смешно: последний из Всадников и боевой маг — что им могло грозить на темных бедняцких улочках? Дит все еще помнил жестокость легионеров, потому с преступностью тут все было не так страшно, как в Столице, где тебя могли зарезать за пару медяков. Ян понял, что с тоской вспоминает те дни, когда он только знакомился с жестокими порядками главного города Ада.

Ключ в двери заедал; пока Влад ругался, грохотал и пытался справиться со старой замочной скважиной, Ян прислонился к стене, закурил, несмотря на все запреты хозяина — тот не хотел пожара, во время штурма правое крыло гостиницы и без того сгорело. Ян по-прежнему хватался за зажигалку, всегда лежащую в кармане, а уже потом вспоминал про магию. У него не осталось сил. После целого дня повторения этих знаков символы оказались бессмысленными. Пользуясь тем, что гостиница пустует, исключая хозяина на первом этаже, Влад лихо саданул по двери ногой. Показалось, что она, хлипкая и старая, вывалится вовсе, но дверь только приоткрылась аккуратно, укоризненно проскрипев.

Влад, заперев за ними, ураганом заметался по временному жилищу, опрокинул что-то, швырнул куда-то снятую рубаху, нацепил что-то домашнее, налил себе воды из-под крана, жадно глотнул, но потом страшно скривился, поднял стакан, посмотрел на свет непрозрачную воду с медленно опускающейся на дно накипью. Приоткрыв форточку, Ян докуривал сигарету.

На подоконнике до сих пор валялись приказы Кары, планы, карты, список на незнакомом ему языке. Поглядев на часы и увидев, что уже около четырех утра, Ян запоздало вспомнил, что завтра — уже сегодня — нужно будет обсудить будущую встречу с Мелехом. Кара хотела сделать это в тесном семейном кругу, с теми, кому она больше всего доверяла.

— Если я не посплю хоть немного, то точно двину кони, — признался Влад, обессиленно упал на постель. — И тебе придется меня забирать, да, инквизиторство?

Влад совершенно точно пока не определился, как подкалывать его насчет новоприобретенной силы, а инквизиторством обзывал по-прежнему запросто, даже когда не хотел; случайно прижившееся прозвище не желало отпускать, хотя Ян сильно сомневался, что после того, как пропал на несколько месяцев, он все еще числится в штате петербургской Инквизиции.

— А я забыл, — смутился Ян, встряхиваясь, как будто бы пепел налип на него самого, усмехнулся: — Забыл, что надо спать…

Нередко он спохватывался и проверял, дышит ли; к счастью, сердце, вылепленное из мрака, исправно колотилось в груди, кислород ходил по нечеловеческим легким, черная кровь шла по венам и артериям. Пару раз он ловил Влада на том, как тот тоже прислушивается к собственному дыханию — и после трех лет смерти. Голова шла кругом.

— Я когда из Питера возвращаюсь, иногда забываю, что сквозь стены тут не хожу. Лоб потом болит, — сонно бормотал Влад, устраиваясь на кровати: кладя как-то особо подушку, уютно зарываясь в тяжелое одеяло чуть не с головой. Зевнул широко, клацнул челюстью. — Инквизиторство, не маячь, иди спи, — проворчал он.

Ян вздохнул; скинул рубашку, запыленные джинсы, попытался аккуратно повесить куда-нибудь, но в итоге бросил на одежду Влада. Стоило коснуться постели, тут же навалилась усталость, хитро таившаяся где-то в стороне. Его измотали и магия, и дорога верхом, и теперь все это подло накинулось со спины и заставило тоскливо застонать от головной боли. За окном заливалась яркая заря.

— Если опять скинешь меня во сне на пол, я тебя прокляну, — ответственно заявил он, припоминая отвратительную привычку Войцека во сне дергаться и выть и хохотать во все горло — правда, в последнее время стало получше: стоило позвать, Влад тут же выпутывался из кошмара. Сейчас Влад приоткрыл один глаз, вздохнул:

— Ты не умеешь проклинать.

— Тогда сожгу брови. Это я точно умею.

Влад усмехнулся, почесал правую, пересеченную коротким шрамиком, словно обдумывая серьезность этой немного детской угрозы; Ян давно хотел спросить, где Влад шрам заполучил и почему не стер магией, но от усталости не смог произнести ни единого слова.

— Спи давай, научил на свою голову, — беззлобно огрызнулся Влад, но на всякий случай чуть отодвинулся к стене. — Завтра к Мелеху… Как же я устал от всего этого…

Ян уже не слушал: провалился в сон.

***

К этому разговору Дир не был готов. Он бы лучше еще раз обсудил с Ройсом смысл жизнь или попытался доказать, что самоповреждения ни к чему хорошему не приведут, чем говорил бы об отце. Точнее, о Мелехе, которого у Дира язык не поворачивался назвать родителем. Но все же Падший архангел обладал огромной силой, ему подчинялись наемники, а еще он перекрывал им путь наверх, в Столицу, где прятался Люцифер. Задумываясь о таких глобальных вещах, Дир понимал, что его чувства обиженного ребенка ничего не значат, и ему становилось даже стыдно за свою мелочность. Им нужно было провести переговоры — вот только почему Мелех вспомнил о нем, хотел увидеться с ним, как намекнул Каре?..

Кара и Ишим занимали дом начальника городской стражи. Дир представлял его обиталище куда скромнее, а потому смутился, увидев золотую отделку потолков и хрустальные люстры. То, что все красоты еще не содрали и не продали, могло объясняться только тем, что Кара не хотела обитать в пустых комнатах без мебели. В просторной гостиной, в которой они разместились, были алые бархатные шторы, приглушившие яркий свет, стулья с резными ножками, покрытыми золотым напылением. Охотнику за головами платили большие деньги, но Дир мог поклясться, что никогда не держал в руках сумму, на которую можно было купить хотя бы один стул.

Чтобы отвлечься от предстоящего разговора, он лениво болтал с инквизиторами и рассказывал о том, как проводит дни на работе в госпитале. Рассказами об оторванных конечностях их явно было не впечатлить, а потому Дир не стеснялся в подробностях, просто говорил.

— Помощь ближним своим — это, конечно, хорошо, но я же знаю, что ты там по вечерам остаешься, чтобы побыть вместе с той девчонкой из Асаироша, — вкрадчиво сказал Ройс, растянувшийся на кресле с бархатной обивкой, как довольный кот. — Каждый раз возвращается с горящими глазами!

— Нет, просто с Миной приятно посидеть вместе… она очень интересная! — отбивался Дир. — И характер у нее такой мягкий.

— И она наверняка мягкая, — кивнул Влад.

— И с разных сторон, — поддержал Ройс.

— Я надеюсь, вы про хвост, извращенцы, — проворчал Ян.

— О, ты даже не догадываешься, что можно делать с этими хвостами, инквизиторство!

— Может, хватит? — застонал Дир. — Я вообще не это имел в виду.

— Ты зря использовал глагол «иметь», — скорбно сообщил Ян, прекрасно знавший уровень комедии Войцека.

К счастью, появление Кары и Ишим спасло их от продолжения этого разговора. Они пришли вместе, хотя Кара казалась более усталой и вымотанной — наверняка сидела за бумагами. Двери за их спинами с бережностью прикрыл Вельзевул. Дир, как и всегда, немного робел в присутствии Высшего, который видел самое зарождение Ада, завоевания Люцифера, но Кара запросто указала Вельзевулу на один из незанятых стульев. Гостиная была просторной, что тут можно было и балы устраивать, и светские беседы проводить.

Сев, Кара закинула ногу на ногу и обвела присутствующих задумчивым взглядом. Даже Дир, который мало что смыслил в политике, понимал, что собрание это странное: если бы Каре понадобились советы, ей следовало бы обратиться к купцу Холгасу, к военачальникам Зебайру или Элу, к убийце Сере. Ему даже показалось, что Кара уже приняла решение, а потому не нуждалась в их умных мыслях, но теперь она отчего-то хотела поделиться своими размышлениями именно с ними, с ближним кругом… и с Диром, который, к несчастью, был сыном Андрамелеха.

— Вы здесь, потому что я доверяю каждому из вас, — объяснила Кара, как будто подслушала их мысли. — Мы прошли долгий путь вместе, и я считаю вас семьей. — Она покосилась на Ишим, которая сидела, чинно сложив руки на коленях. — Вы вправе требовать от меня той же преданности, а потому знайте, что я отдам жизнь за любого из вас. То, что мы задумали с вылазкой на Пятый круг… опасно. Мы не знаем подробностей и вынуждены полагаться на честное слово Мелеха. Этот ублюдок поклялся на крови, но я уверена, что есть множество способов обойти обещание. Вредить можно не только своими руками. И я хочу, чтобы, помимо убийц Серы, помимо охраны, которую любезно отберет Вель, — Кара кивнула хмурому демону, — со мной были вы. Те, кому я могу доверять больше всего.

Воцарившееся молчание показалось каким-то… особенным. Покосившись на остальных, Дир понял, что они ничуть не сомневаются ни в Каре, ни в ее словах, в клятве верности, которую она только что принесла. Заглядывая внутрь себя, Дир заколебался: а сможет ли он отдать жизнь за командора, за Кару? Если она будет в опасности… бросится ли он на защиту, не потому что она ведет за собой революцию, не потому что это его долг, как солдата Черной Гвардии, а потому что это Кара? Его семья.

— И все же вы можете отказаться идти со мной наверх, — напомнила Кара. — Здесь работа найдется, а мы… Мы не знаем, что Мелех задумал. Он выглядит так, как будто хочет договориться, но его планы по завоеванию Ада явно расходятся с тем, чтобы мы сохранили завоеванные круги.

— Может, он хочет разделить власть, — предположил Ян. — Оставить нижние под протекторатом Гвардии. Их же всегда считали… неблагополучными.

Если Восьмой хотя бы использовали как землю, которая кормит большую часть Ада, то Девятый считался местом для отбросов и предателей, куда ссылали преступников. Неприветливая, серая, холодная земля. Дир не мог представить, чтобы архангел, привыкший к поклонению, польстился на такие владения.

— Имеет смысл, но это значит, что нам придется подчиняться верховной власти Мелеха, — скривилась Кара.

— Если Люцифера не станет, — поправил Вельзевул. Кажется, он не любил загадывать наперед.

— Если, — кивнула Кара. — Шакс уверен, что Мелех планирует уничтожить Люцифера, но Шакс — марионетка с промытыми мозгами, уверенная в победе своего хозяина. Сдается мне, Андрамелеху нужна поддержка наших войск, чтобы сломить легионы. Иначе бы он давно перешел в наступление.

Люцифер нес потери, но все еще способен был послать подкрепление — стоит ли представлять, сколько сил он использует для обороны Столицы? Дир поежился. Не хочется считать чужие войска, это как будто обезличивает, превращает демонов в цифры. В пылу боя он никогда не задумывался, что режет таких же молодых демонов, которым не повезло оказаться по ту сторону; жалость к другим пришлось задушить еще давно, когда он только стал охотником за головами и научился убивать по указке. Но теперь, когда Дир сам превратился в единицу среди тысяч гвардейцев… Возможно, Мелех, готовившийся к переговорам, сейчас считал то, сколькими солдатами Черной Гвардии он может пожертвовать. От этого холодок пробегал по лопаткам.

— В любом случае нам нужно разрешение магов Мелеха, чтобы пройти через Пятый круг наверх, — высказался Влад. — Они выставили плотные барьеры. Даже с силой Всадника мы вряд ли пробьемся: у них было время укрепить заклинания, пока мы сражались.

Ян предпочел кивать и соглашаться, и у Дира возникло странное подозрение, что он и сам не знает пределов свалившейся на него мощи. Дир был рад, что Ян жив, правда. Но что-то было в нем — иное, немного пугающее. Нечто на дне его зрачков. Дир был уверен, что они стали чернее. Бездонными.

— Если будет шанс всковырнуть защиту изнутри, нужно им воспользоваться, — постановил Влад. — Посмотрев на плетения с Пятого я, может, что-то и придумаю. Отвлечем Мелеха переговорами, а я осмотрюсь. Пусть Дир вот поболтает с отцом!

— Он мне никакой не отец! — возмутился Дир. Если бы вдоль спины лежали крылья, они бы сейчас все встопорщились перьями; он шипел, как сердитый кот. — Ну, если только… как ты говоришь?

— Биологически, — с охотой подсказал Влад.

— Да! Мы с матерью никогда не были ему нужны, он даже не вспоминал о моем существовании, когда я умирал на улице. А теперь вдруг оказывается, что он все это время меня искал… а если не искал, то помнил обо мне! Ну да, пусть кому другому рассказывает сказки!

— Это все архангелы, — хмыкнула Кара. Когда все посмотрели на нее, она развела руками: — Они были сотворены, они не были детьми, даже не представляют, что такое родительство. Мне даже кажется, презирают саму концепцию, потому что это ответственность ангелов ниже рангом и людей. Поэтому в отношении своих отпрысков архангелы всегда… херово себя ведут, в общем. Люцифер, хотя якобы хотел сына от Лилит, никогда не уделял ему достаточно внимания. Я помню, как Самаэль без дела слонялся по Дворцу. А сейчас он и вовсе его отослал в мир людей учиться, куда подальше!

— Ну, он хотя бы хотел защитить его от войны и спрятать от всего этого, — покачал головой Дир. — Могу его понять. Может, он не лучший отец, но Мелех… Я был нужен ему только как оружие, он нанял меня!

— Не переживай, пацан. Пойдем и оторвем его башку, — улыбнулась Кара. — Но не сразу. Мы же не какие-то дикари: сначала надо посмотреть на то, что он нам предлагает. Может, помимо того, чтобы избавиться от него, можно поиметь с этого выгоду.

Она, казалось, ждала от Дира разрешения, и тот только смущенно пожал плечами:

— Ты командор.

— А ты мой гвардеец. Тогда решено: мы вместе отправимся на Пятый круг. К Мелеху.

Ему стоило подготовиться, но Дир даже представить не мог, что скажет отцу, которого увидит впервые. Кроме наивных рассказов матери, которые вряд ли имели что-то общее с реальностью, у Дира ничего не было. Только злость и обида. Ему казалось, они остались там, на грязных столичных улочках, среди наркотического дыма. Но теперь, когда отец из загадочного, сказочного Падшего превратился во вполне ощутимого врага Гвардии, чувства вспыхнули с новой силой.

По крайней мере, Дир отправится туда не один. Он никогда больше не будет один.