Николай

Так уж получилось, что отправляясь с Сашкой на запланированную "экскурсию" в музей, прямо по дороге, в машине, он рассказал всё, что произошло накануне. Во-первых, он был уверен, что дальше Казанцева история не уйдёт, не такой он человек. А ещё, подумал, что он, как ещё совсем недавно непосредственный участник событий, может подсказать что-нибудь дельное.

- Так вот, - закончил свой рассказ Николай, - Теперь предполагаемая банда, выходит, увеличилась на ещё одного. Один, значит - вампир. Потом - тот тёмный, что в Порожино Маринкиного отца угрохал, и предположительно в Дозоре работает, скорее всего в местном, потому что его запах Федюшка учуял в кабинете у Жальцева. И ещё - светлый, который чуть Андрея не убил заклинанием, каким тёмный в принципе пользоваться не мог бы. А Артур Орлов, получается, с нами, раз не против нас.

- Или делает вид, - заговорил Казанцев, всё время рассказа промолчавший, хмуро глядя в окно.

- М-может, - задумался Николай, - Вполне может быть. И даже очень вероятно. Иначе зачем бы ему так подставляться? Из-за безопасности Тумана? Да кто он ему такой? Ты прав, это вполне могла быть постановка. Но тогда... Тогда всё ещё хуже. Филипп считает, что Орлов - как бы не высший вампир. И если он с ними...

- А с тем, кого Фёдор учуял всё ещё проще, - добавил Саша, он достал из кармана сигареты и стал закуривать, нервно, дёргано, - Он может быть и светлым, и тёмным. Когда захочет.

- Как это? - поразился Николай.

- Так вот. Я тоже так умел, - Казанцев вдруг зло фыркнул носом и вспылил, - Чёрте что! Я же, когда домой ехал, думал, что на самом деле всё не так уж плохо. Балора укондошили, остатки банды повязали, Севку никто больше не тронет, всё кончилось. Уж для меня - точно. А оно опять, тем же концом...

- Подожди, - Николай уже притормозил у музея, но не выяснив удивительных подробностей до конца, выходить из машины не спешил, - Как так и тёмный, и светлый?

- Как-как... - Саша опустил стекло ещё чуть ниже и выдохнул в образовавшуюся щель струю дыма, - Все наши так могли. Балор говорил: местная среда способствует. Из-за Круга, он так действует, вроде радиоактивного излучения. Многие местные способности такие имеют, просто не знают и не пользуются. А если учиться... На Фёдора того же посмотри.

- Филипп сказал, он теперь перевёртыш? - не очень уверенно вставил Николай.

- Оборотень, перевертыш... Те же яйца, только в профиль, - отмахнулся Казанцев.

- Но ведь... - по-прежнему недоумевал Николай, оглушённый новой информацией.

- И Филипп наверняка это знает, - добил его друг, - Только вам не говорит. Уж не знаю, из каких соображений. А ты за этой, за Королёвой понаблюдай, раз она к вам день через день шляется. Посмотри, как она в Сумраке выглядит, когда ей хорошо. Если она не сообразит прикрыться, конечно.

- Вряд ли ей будет хорошо в ближайшее время, - Николай вздохнул, медленно распахнул дверцу машины, - Наверняка ей досталось на допросе у тёмных. Сомневаюсь, чтобы с ней особо церемонились.

- Ну, - Казанцев тоже выбрался наружу, и теперь вертел в руках окурок, соображая, куда его деть на чисто обметённой от снега автостоянке у музея, - За собой попробуй понаблюдать, когда злишься или боишься. За другими.

- Ладно. Попробую. - сказал Николай. Он решил обдумать услышанное позже, и обязательно переговорить об этом со скрытным начальником, - Ну что, пошли?

Казанцев в ответ только кивнул.

* * *

В музее нынче было людно, тесно и шумно от всевозможных тёток разной комплекции и цвета крашеных волос. На первом этаже открыли выставку местных рукодельниц с вышивками и прочей ерундой. Некоторые, походив в зале внизу, поднимались по лестнице на второй этаж, потаращиться ещё и на древний камень. Почти все тётки были с детьми или внучатами, и те галдели громче старших.

- Одна баба - баба, две бабы - базар, а три - ярмарка, - пробурчал под нос Саша, он волновался и нервничал, - Ты Филиппу своему сказал, что я сюда пойду?

- Да, - не стал врать Николай.

- А он что?

- Ничего, - Николай пожал плечами, - Пусть, говорит, сходит.

Казанцев потоптался, мешкая, под лестницей, и стал медленно подниматься. Высокие двустворчатые двери наверху были распахнуты. Какой-то мелкий пацанёнок, проходя мимо них, сказал ведущей его за руку тётке в самовязанном кружевном белом воротничке:

- Пойдём, баба, лучше в кафе, там интереснее.

Николай на это усмехнулся. А войдя в зал Круга, замер у самого порога и сказал, уставившись куда-то вперёд, совсем мимо легендарного камешка:

- Ну, нафиг. Чё за засада, а? Ты ему сказал? Филипп? Зачем??

Удивлённый Николай посмотрел в том же направлении, и сперва не понял ничего. У дальней стены стоял и смотрел на них совсем незнакомый мужчина, на вид не моложе сорока. Невысокий, длинные светлые волосы завязаны в хвост, на носу круглые очки, делающие почти прозрачные глаза чуть больше реального. Руки в карманах белой мешковатой толстовки, не способной скрыть болезненную худобу. Вид мужчина имел утомлённый до апатии, будто бы отрешённый ото всего происходящего вокруг. И только сосредоточенная складка между бровей, почти перешедшая в статус пожизненной морщинки.

Мужчина кивнул в знак приветствия им обоим, но смотрел в основном на Казанцева. И Николай вдруг... не узнал, догадался - перед ними стоял Всеволод Акимов.

Лера

Маринка беспокоила чем дальше, тем сильнее. И беспокоить начала ещё со смерти своего папаши-вампира. Лера отлично видела, что подругу неистово душит какая-то тайна, связанная как раз с погибшим отцом.

Но пока дело касалось одной Маринки, давить Лера на неё не спешила. Захочет - сама расскажет, - рассудила она. И ошиблась. Некто, пока не разоблачённый и не пойманный такими умными и сильными Лериными коллегами, ждать не захотел. Получается, Лера виновата? Не уберегла? Не вытрясла вовремя из Маринки? Не передала ценную информацию в Дозор?

Из Дневного несчастную Марину выпустили больше похожей на тень. Но ведь выпустили! И Лера была уверена, что благодарить за это следует святого в своей доброте Филиппа (и его непонятную... дружбу? с тёмным Жальцевым).

Сейчас Лере больше всего хотелось укрыть бедную Марину у себя дома, закутать, спрятать, прижать к себе и долго гладить по голове, уговаривая, что всё теперь будет хорошо... Только вот врать Лера не любила, ни другим, ни себе. А потому следует взять себя в руки и приступать к делу.

Первым делом она убедила Марину на то, о чём святой Филипп даже словом не обмолвился, но чего наверняка ждал - пойти в Ночной и рассказать всё-всё-всё. И в основном то, о чём в Дневном, скорее всего, умолчала.

Маринка пошла, послушная и тихая, почти серая, как призрак. Она долго сидела у Филиппа в кабинете, а когда вышла, стала ещё тише и ещё серее.

Филипп вышел следом, за её спиной понимающе кивнул Лере, и велел увезти Марину отдыхать. По его лицу Лера догадалась, что ожидал он большего. Значит, и здесь заперлась Маринка, не захотела делиться той самой тайной.

Что ж, если даже Филиппу не удалось... Лера накинула свою короткую красную курточку, одела безучастную подругу в её чёрный пуховик, по-матерински застегнув молнию и повязав шарфик, взяла за руку и повела вниз, к выходу. Маринка шла молча, покорно села в Лерин "Москвичок".

И только когда отъехали от здания, вдруг заговорила:

- Лера, ты сможешь отвезти меня на кладбище?

- Сейчас? - уточнила Лера.

- Если тебе трудно... - завела Маринка обычную шарманку.

- Мне не трудно, - Лера вздохнула, - Я просто спрашиваю.

- Сейчас.

- Хорошо.

Ехали они тоже молча. Пересекли город, выруливая на южный край, выехали на окраину. Городское кладбище находилось на невысоком всхолмье и уходило дальше, теряясь в берёзовом лесу, сейчас заснеженном, тихом и голом.

- Я даже на похоронах не была, - вдруг заговорила Марина.

- У отца? - спросила Лера.

- И у отца. - Марина смотрела в окно, на ровные, как по линеечке ряды захоронений между деревьев.

- А мать где, знаешь?

Марина помотала головой:

- Не хочу. Так проще жить. Как будто она ещё жива. Где-то.

- Зря ты, - не одобрила Лера, - Могли бы хоть цветы увезти, конфет.

- Зачем? - Марина пожала плечами, - Зачем холодной земле конфеты? Я её и так помню, - тяжело перевела дыхание, - Наверное, я просто оказалась не такой доброй, как она. Не такой чистой. Поэтому она не смогла стать вампиром, а я смогла.

- Глупости какие, - буркнула Лера, - На инициацию взрослого разрешение нужно, добровольное согласие. Она это согласие официально дала. Значит, хотела. А то, что не вышло... Ну, бывает так. Люди умирают, иные умирают. И чаще всего, никто не виноват. 

- Судьба? - Марина испытующе глянула на подругу, - Мне отец говорил, что - судьба.

- Не знаю. - Лера дёрнула плечом, - Бог так решил, Сумрак, какая разница? Так жизнь сложилась.

- Ты всегда так говоришь, - Марина впервые за всё это нелёгкое время улыбнулась.

- Можно объяснения искать, - закончила Лера, - А можно просто жить. Если за всё голова будет болеть, то свихнуться можно. Как там? "Делай, что должен, и будь что будет."

Она ещё сбавила скорость, разглядывая скупые кресты недавних захоронений, торчащие из свеже-выпавшего обильного снега. Ей, честно говоря, стало немного жутенько. Маринка улыбалась теперь странно, незнакомо, слишком... взросло. Вдруг указала пальцем, и попросила:

- Вот там остановись.

- Ты знаешь? Или чувствуешь? - прислушиваясь к своему замершему от чего-то неизведанного сердцу, рискнула спросить Лера.

В голове вдруг яснее ясного сделалось, что Марина - вампир. И что после всех перипетий, Бог знает, что от неё можно ожидать. А здесь совсем безлюдно, и никто не помешает... И разозлилась на себя, так, что притихшее было сердце забилось с удвоенной силой. Маринка - её подруга! А если уж бояться друзей... Тогда лучше совсем не жить.

- Да. - Марина всё это время смотрела на неё, как наблюдая, будто знала обо всех её мыслях. 

Лера психанула вовсе, и убрала нафиг, за десять лет со дня инициации ставшие уже привычными, ментальные щиты. Пусть смотрит.

- Прости, - смутилась Марина, отвела взгляд, - Я не могу понять, почему ты со мной возишься. Помогаешь.

- Потому что ты дура! - не выдержала Лера, - Тайка - дура, и ты тоже. Но Тайка так и не поняла, что дура, что надо было не у старого маньяка утешений искать, а в Дозор идти, к своим. А ты, я думала, умнее. Если от всех шарахаться, то никого рядом и не будет, пойми!

Маринка всхлипнула, и неловко ткнулась Лере подмышку. Осталось только так же глупо-неловко обнять её и погладить по спине. Руль при этом ужасно мешал. За стеклом взялся валить новый снегопад.

- Я ему не сказала, - глухо забубнила Марина, она не хотела поднять глаз, стыдилась, наверное, - Ты сама ему скажи, - стало понятно, что речь о Филиппе, - Им тоже не сказала, - теперь уже, понятно, что о дознавателях из Дневного, - Отец не хотел здесь жить, он это место терпеть не мог. Но жил, потому что так надо было. Он маме говорил, что, мол, уедем, как только можно станет. К нему часто приходили какие-то тёмные, не местные, тайком. Разговаривали они так, чтобы никто не слышал. Я тогда всех этих штук не понимала. Мама уговаривала, что он хороший, а я подальше держалась... после всего. Других я больше не видела, а вот Артура помню. Мне тогда казалось, что он огромный и страшный, но каждый раз почему-то хотелось попросить его о помощи. О защите. И казалось, что он не откажет.

Марина оторвалась от подруги, откинулась на спинку сиденья, и стала смотреть куда-то вперёд.

- Потом мамы не стало. И я почему-то ждала, что Артур опять придёт, и тогда я его попрошу, чтобы он меня забрал. Не знаю, куда. Но он больше не пришёл. Мне почему-то кажется, что он на отца за что-то обиделся... рассердился, что ли. И я с отцом больше не общалась. У вас, у светлых, наставники есть? - вдруг спросила она, повернувшись.

- Нет, - Лера растерянно пожала плечами, - Может и есть у тех, кто потенциально очень сильный. А мы все здесь так, середнячки. Когда меня инициировали, то в Сарск увезли на неделю. Стандартное обучение и всё такое. В моём потоке ещё пятеро были, все не Сарские, тоже по посёлкам и деревням, случайно найденные. Больше всего параграфы Договора вбивали. Чтоб не нарушали. Ну и бытовой минимум, типа "Сферы невнимания". Ну и, как мы между собой называли - "Бестиарий", про то, какие иные бывают и чем отличаются. Одного парня, правда, потом, говорили, в Москву отправили. Сильный, наверное, оказался, - она помолчала, - Это уже вот, недавно, когда в Заледеевске Дозор открыли, предлагали всем работу. Я и согласилась, интересно же. Бухгалтером в тупой конторе достало уже.

- У вампиров у каждого есть наставник. - сказала Марина, - Обязательно. У оборотней, тоже. Но там в основном семейное, они же кланами живут. У остальных тёмных точно не знаю... Так вот, я тогда попросила наставницу, чтобы она меня забрала от отца. Я так поняла, что отцу за это здорово досталось в Дозоре. Но меня это ещё и... порадовало, что ли. Так хотелось ему отомстить. Хоть как-нибудь. Потом он уехал в деревню жить и я успокоилась. Просто решила, что нет у меня отца. А потом и фамилию, и отчество сменила. Зря, наверное.

- Зря? - удивилась Лера.

- У меня... - слова стали даваться Марине с большим трудом, - Мне кажется... Это, скорее, ощущение... Это отец сказал Балору за мной приглядеть.

- Чего? - ещё больше поразилась Лера.

- Я теперь вспоминаю... сопоставляю, и думаю, что Балор... слишком хорошо меня знал, что ли. Слишком легко подошёл.

- Ты... Подожди... - Лера принялась усиленно соображать, - Так он что, твой отец, и про Круг знал?

- Я думаю... Мне кажется... Что он из-за Круга здесь и сидел.

- А когда вы в последний раз говорили...

Марина помедлила, но потом, очевидно, решила, что останавливаться уже поздно, и сообщила:

- Он сказал... Как-то так сказал... Что если всё пойдёт правильно, то он всё сможет исправить. И маму вернуть.

- С помощью Круга. - догадалась Лера.

Марина только кивнула. И распахнув дверцу машины, выбралась наружу. Лера с трудом перевела дыхание, мотнула головой, и тоже вышла. Её ярко-жёлтые тёплые полусапожки почти пропали из виду в глубоком снегу. Выбраться бы потом назад, - подумала она, - И без Сумрака тут не справишься, пожалуй.

Марина же, тем временем, уверенно торила тропу к одному из массивных деревянных крестов, в отличие от соседних, начисто лишённому обычных здесь венков, цветов и прочей ритуальной мишуры. Дошла, остановилась. А потом, к удивлению Леры, упала на колени и стала пальцами водить по лакированной поверхности, что-то шепча себе под нос. Лера встала рядом, часто моргая от липшего к ресницам снега.

- Нету, - доносилось до неё, - Неужели нету?

Марина переползла, не вставая с колен, к задней стороне креста, проводя ту же странную процедуру.

- Марин, ты чего? - не выдержала Лера.

- Он сказал, что знак оставит, если что. - и Марина стала голыми руками раскапывать снег, очищая основание креста.

- Да какой знак-то?

Марина вдруг села попой прямо на комковатый холмик:

- Лер, я правда дура.

- Дура, - согласилась та, - Как бы он на своём кресте знак-то оставил?

Глаза у Марины сделались огромными, испуганными:

- Значит... это у мамы? - и замотала головой.

- Так, - Лера решила брать дело в свои руки, - Вставай, живо!

Она дёрнула подругу за запястье, поднимая на ноги, и стала отряхивать от снега. Та послушно поворачивалась из стороны в сторону, казалось, снова впав в ступор.

- Я дура... - повторила она, - Он же, тот который меня украл, и Федю... Он же про это и спрашивал. Не оставил ли отец чего-то...

- Вот что, - Лера потянула её обратно к машине, - Садись, и поехали.

- Куда? - Марина застыла на месте, упираясь, - Я туда не поеду! Я... не хочу!

- Ты что, не понимаешь?? - рявкнула на неё Лера, совсем позабыв о том, что на кладбищах орать не полагается, - Вы с Федькой чуть не погибли! В городе творится чёрти-что! Возьми себя в руки! Если ты можешь чем-то помочь...

- Да не могу я никому помочь! - истерически взвизгнула в ответ Марина, - Никому! Я вообще ничего не могу, ясно? Я - никто! Низшая! Во всех смыслах! Я ничего не могу!

Слёзы покатились у неё по щекам. Откуда только взялись, у вампирши-то? Очень захотелось обнять и пожалеть. Но нельзя.

- Ты ЭТОМУ сказала? - спросила Лера строго, - Про "знак"?

- Нет, - Марина истово замотала головой, потом закусила губу и призналась, - Он что-то такое делал... Я не могла его видеть, не могла пошевелиться... Было так больно, я такого в жизни не испытывала, будто он все нервы и жилы на кулак наматывал, будто выжигал всё изнутри. А потом пришёл второй, и я знала, что он вампир, как я. Он сказал, что проще метку сломать. И первый пригрозил, что так и сделает, если я не скажу.

- А ты? - Лера теперь смотрела на неё со спокойным интересом.

- Я послала их, - Марина опустила голову, и даже стыдливый румянец померещился на мраморно бледных щеках, - Как ты иногда говоришь... Ну помнишь, когда мы печеньки пекли, и ты обожглась.

Лера хихикнула, всё-таки притянула её к себе и обняла за плечи:

- Ты у меня самая сильная и смелая. И мы сейчас поедем, отыщем тот знак. А потом расскажем Филиппу. И он тоже скажет, что ты сильная и смелая.

- Я всё равно вампир, - Марина всхлипнула, но уже успокаиваясь.

- Ну и что? Вампир, так не человек, что ли?

Марина обернулась к могиле отца, посмотрела рассеянно на следы, прошептала что-то едва слышно, из чего Лера разобрала только "прости" и "не могу". А потом заводила как-то ладошками, от чего примятый снег разровнялся, и могила обрела прежний вид.

- Пойдём, - сказала Марина и деловито затопала к машине, - Мы потом ещё приедем, ладно? С цветами и конфетами.

* * *

Могила Агафоновой Александры Сергеевны оказалась тщательно и любовно обихоженной, хоть и скромной, на старинный лад. Невысокая кованная оградка, явно самодельная, простой гранитный обелиск с овалом фотографии и датами. Над плитой нависал рябиновый кустик, и летом здесь наверняка цвели цветы. 

Лера отметила, что Марина скорее похожа на мать, чем на отца, фотографию которого она тоже видела в компьютерной базе. А ещё, что родных, пожелавших бы ухаживать за могилкой, у Александры Агафоновой имелось только двое, и дочь приехала сюда впервые.

Марина отворила крохотную, почти кукольную калиточку, и подошла ближе к обелиску. Она казалась спокойной, даже равнодушной. Присела рядом, провела ладонью по фотографии матери, спросила с оттенком зависти:

- Красивая, да?

Здесь тоже всё было завалено снегом. Марина вдруг нахмурилась, и протянула руку к плите, справа, где снег почему-то оказался выше, пробежалась пальцами, смахивая его прочь. Касание за касанием, осторожные, как при археологических раскопках чего-то невероятно ценного. Из-под снега появился мраморный ангел, с маленькими птичьими крылышками, стоящий на коленях, сложивший ладошки в молитвенном жесте. С ладошек свисала впаянная в камень металлическая цепочка. На цепочке висел, как показалось сперва - крестик. Нет, Лера пригляделась, и увидела - ключ, правда очень похожий по форме на крест.

Марина ахнула, сжала странный ключ в руке. Цепочка тут же, оборвавшись выскользнула из камня, оставив ключ в её ладони. Она глянула на Леру снизу. А потом, ничего не говоря, провела по портрету матери ещё раз кончиками пальцев, встала, и пошла к машине.

Лера шмыгнула носом, то ли от того, что замёрзла, то ли от просящихся наружу слёз. Она решила обязательно съездить к своим родителям в ближайшие дни, как только будет время. И обязательно вместе с Маринкой.

Калиточка оградки, тихо щелкнув, закрылась сама собой за их спинами. И Лера, сильно вздрогнув, поспешила за подругой.

Филипп

Когда строчки на ноуте стали расплываться перед глазами, рассеивая смысл только что записанного, а вспомнить, что такое он сейчас настучал уже стоило немалого труда, Филипп решил наконец, что пора ложиться спать. В самом деле, рабочий день был долгим, и завтрашний обещал стать ничуть не короче. И вообще, хватит издеваться над организмом, пора завести привычку ложиться не позже десяти... Не повезло, опять.

В окно за занавеской тихонько постучали, шурша при этом по стеклу будто птица крыльями. И это почти в полночь, зимой, на третьем этаже. Загадка: кто стучится в дверь ко мне? Однако, загадка слишком проста, даже для утомлённого хроническим недосыпом мозга.

Филипп, не особенно торопясь, закрыл ноут, стоящий перед ним на журнальном столике, поднялся с дивана, и подошёл к балконной двери. Из-за стекла на него таращилось перевёрнутое рыло здоровенной летучей мыши с большими, заостренными ушами. Она висела, сложив чёрные, кожаные крылья, ловко уцепившись лапками за верхнюю планку дверного косяка. То есть, разумеется - он. Висел, стало быть.

Пришлось распахнуть дверь, ради норм вежливости, впускать же высшего вампира в дом Филипп вовсе не собирался. И стоило это сделать, как мышь скользнула по воздуху вниз, почти стекая чёрной каплей на пол балкона, тут же обретая совсем другие формы.

Филипп наблюдал. Ему было даже немного любопытно, как выглядит вампир Артур Орлов без своего чёрного пальто, без шарфа на поллица, и даже без шапочки - вообще без ничего!

Но ничего такого особенного он и не увидел. Особенно - смущения, вполне понятного в подобной пикантной ситуации. Вряд ли в арсенале Орлова вообще имелось такое чувство как смущение.

- Вы позволите? - сказал абсолютно голый мужчина совершенно посредственной внешности, только что астенически худой и нездорово бледный. Да вот ещё гладкие чёрные волосы стелятся по плечам.

Сказал так, будто не в чужую квартиру хочет войти среди ночи, а в свою собственную, и какой-то посторонний субъект, которого приходится тактично терпеть, его задерживает.

- Что, если нет? - спросил Филипп.

Вампир будто бы задумался:

- Мне бы не хотелось беседовать через порог. К тому же, те, кто приглядывает за вами могут меня заметить, а этого мне бы тоже не хотелось.

- Приглядывает? - насторожился Филипп.

- Ах, вы не знали? - в голосе фальшивое удивление. И новая попытка, - Так я войду?

- Я не совсем понимаю, - Филипп сжал пальцами и потер переносицу, включаясь в игру: напоказ крайне утомлённый вид, а на самом деле раскачивая соображение на полную катушку, - К чему являться таким странным способом ко мне домой, если вы могли прийти в Дозор. Днём.

- Не мог. - вампир поджал бледные тонкие губы, - Там за вами тоже приглядывают. Точнее, за вашими визитёрами, - и наконец не выдержал, - Послушайте, неужели вы думаете, что я попытаюсь навредить вам на вашей же территории? Хотите, могу обещание дать, что нападать не стану, и верну приглашение, когда мы поговорим?

Филипп сделал вид, что подумал ещё, и сказал, отступая в сторону:

- Входите.

Вампир царственно проследовал мимо него к дивану, по-хозяйски стянул с дивана плед, и закутавшись, пояснил:

- Не хочу вас смущать.

Он уселся в кресло по другую сторону стола.

- Чай не предлагаю, - не сдержался Филипп, и закрыл дверь.

Орлов улыбнулся, не разжимая губ.

Некрасив, - подумалось Филиппу, - Скулами можно бумагу резать. Тонким носом, впрочем, тоже. Подбородок маловат и почти женский, может поэтому всегда прикрыт. А снизу на подбородке и по шее, почти до самого сердца, наверняка когда-то был солидный шрамище. Регенерация у вампиров отменная, заживляет всё на свете, но если знать, как смотреть... Что же ему нужно?

- Что вам нужно? - спросил Филипп, возвращаясь на то же место, где и сидел до... прилёта гостя.

- Ответить на ваши вопросы. - сказал Орлов, - В разумных пределах, разумеется. Получить ответы на свои. А после у меня будет просьба. Хотя... в ваши интересы её исполнение тоже входит.

Филипп приподнял брови, демонстрируя удивление:

- Хорошо. Первый вопрос: что за просьба?

- Аристарх Туманов, - холодные чёрные глаза вампира на миг сверкнули, - Потрудитесь обеспечить безопасность сотрудника. Его хотят убить.

Сарск

- Ты следил за девочкой? - спросил Он.

- У меня не десять... крыльев.

- Слушай, мне одному это нужно? Всё и так пошло наперекосяк.

- Ты пока на свободе, а это значит, что мальчик-оборотень тебя не унюхал.

- Или никому не сказал.

- Знаешь, что меня умиляет больше всего? - оскалился вампир, - Ты всё равно светлый. Не спорь! Ты светлый, и тебе их жалко.

- А тебе не жалко было? Своего, вампира?

- Иван сам виноват. Или все вместе, или...

- Угу, против нас. - Он уставился на собеседника в упор, со значением.

- Она на кладбище была, - сдался вампир, - У родителей. Только и всего.

- У кого? - Он подался вперед, интонацией давая понять, какого мнения об умственных способностях вампира, - У отца, которого с детства ненавидела? У матери, на могиле которой до этого не была ни разу?

Вампир прикусил нижнюю губу справа, выпустив клык. Он и правда не сообразил.

- Ты делаешь глупость за глупостью, а мне разгребать! - кажется, Он начал злиться, - Мне пришлось бросить и оборотня, и вампиршу, ладно хоть сам ноги унёс. Тебя просто попросили охранять.

- Я и охранял! - с вызовом возразил вампир, - Но тут Артур нарисовался. Что я должен был делать?

- Этот дозорный видел тебя, - Он покачал головой, - Наверняка запомнил ауру, и при случае сможет опознать.

- И что делать прикажешь?

- Убить. Пока он не догадался поделиться слепком твоей ауры ещё с кем-нибудь.

- Опять мне вся грязная работа, - рыкнул вампир.

- И хоть бы с одной ты толково справился, - Он презрительно фыркнул.

- Не забывай, - взвился вампир, - Ты на легальном положении, а я...

И замолчал, поняв, что его уже не слушают.

- Зачем Артуру это всё? - Он задумчиво щурился на свет лампочки, свисавшей на простом проводе с потолка, - Я был уверен, что он вышел из игры, и лезть больше не станет. Понятно, что вернулся сюда из-за Ивана, у них, кажется было что-то вроде дружбы. Но зачем ему этот дозорный?

- И? - напомнил о себе вампир, - Может, этого дозорного не трогать?

- Наоборот, - Он оскалился в хищной улыбке, - Вот мы и проверим. Как Артур отреагирует на его нечаянную смерть.