Мысленно Филипп поблагодарил отца за бесценные уроки, а Гесера за возможность испытать знания на практике. Очень долгой и очень серьезной практике. Не хотелось бы сейчас позорно сесть в лужу на глазах у тёмного коллеги. Хотелось обратного - показать, что не просто так занимаешь пост главы Дозора, не по протекции Великого Пресветлого или чуть менее Великого деда Антона.

Но все эти мысли и желания мелькали где-то в другой части головы, той, которая не отвечала сейчас за реальные действия. И наработанные рефлексы не подвели.

В сумрак Филипп скользнул легко и непринуждённо, как... Нет, "как к себе домой" - было бы неверно. В сумраке он чувствовал себя увереннее. Потому что сумрак, в отличие от дома, всегда у него был, с самого детства. Он очутился на первом слое за секунду до того, как то же самое сделал Иван. Но одновременно с Жальцевым. (Fuck!)

Однако, приметил, что тёмный действовать не спешит. Наблюдает? За Филиппом? Хочет посмотреть насколько он подготовлен? Или вежливо уступает главную роль хозяину кабинета?

Ну хорошо, пусть смотрит.

На первом слое сумрака кабинет значительно изменился. Исчезла практически вся мебель. Только директорский стол остался, преобразившись в своеобразный бруствер, покрытый зеркально сверкающим металлом, какой с легкостью отразит почти любое заклинание, брошенное в хозяина кабинета. Ноут, каким-то чудом балансируя на самом краю сооружения, стал толстым гроссбухом, сохранив такой же формат, и был обтянут чем-то вроде крокодильей кожи (или драконьей?), из середины свисала алая, закладка-ляссе. Рядом с сумеречным фолиантом так же неуверенно покачивался остро отточенный карандаш. Стены и потолок, усеянные короткими шипами из черного металла, раздвинулись, существенно увеличив пространство кабинета. А вот окна и двери не осталось вовсе.

Первый удар противника в самом деле отразил стол. Но прятаться дальше Филипп не планировал. Он выпрямился во весь рост, став на голову выше самого себя. Шесть призрачных крыльев с хлопками развернулись за спиной.

Филипп саданул в Ивана лично выдуманным аналогом "Стопера". Всё-таки он не собирался бить на поражение или парализовывать. Всего лишь чуть замедлить. Он ведь впервые видел подобное вблизи, в действии. Хотелось бы разглядеть как следует и запомнить. Для отчёта.

А посмотреть было на что. 

Иван больше не виделся как светлый. Аура исказилась, причудливо мешая в себе Свет и Тьму. Сумеречный облик тоже подрагивал и мутился, создавая ощущение некой недоразвитости. 

Если можно представить дикобраза-альбиноса с человеческим лицом - это было оно. Длинные белые иглы покрывали голову и спину наподобие шерсти, спереди же тело тёмно-светлого иного защищала чёрная роговая броня. И это всего лишь на первом слое! 

Немереная сила пыхала во все стороны, свободно и неуправляемо. Это как же можно было столько накопить? Иван тянул силы из Сумрака, не разбирая - Тьму или Свет. Но делал это грубо, насильно, издеваясь над самой тканью сущего. Филиппу показалось, что сумеречное пространство зло ворчит, тем не менее невольно сдаваясь напору.

Да, мощь в противнике была. Только вот не созрел он для такого. Психологически не был готов к подобному величию, пользовался всем этим неумело и глупо. Возможно, имел бы больше успеха, если бы использовал одну только светлую свою сторону, как привык со дня инициации. Но ему этого было уже мало, тесно в рамках Света. Так, что забывал об отсутствии достаточного опыта действий на обе стороны разом. В придачу, был напуган, застигнутый врасплох, не ждавший разоблачения.

Пожалуй, развернись Иван на полную, Филиппу пришлось бы несладко. Даже призови он на помощь Евгения, обоим им не поздоровилось бы.

Но не думавший об этом Иван, едва избавившись от "Стопера", сперепугу ринулся на второй слой. Филипп пожал плечами тёмному, и последовал за ним. А на втором слое обнаружил, что здоровенный чёрный паучище с обнажённым человечьим торсом, неизвестно когда успев переместиться, уже стоит совсем рядом, чуть позади. И глупая мысль мелькнула: Куда он очки прячет? Да и нужны ли они ему в принципе?

Иван вконец запаниковал, обнаружив, что стены никуда не делись, только шипы на них превратились здесь в сочащиеся ядом желтоватые клыки, а через прозрачный купол потолка брызнул слепящий свет. И пробиться отсюда ему не по силам. Только трансформированного стола между ними больше не было, как и книги-ноутбука. Лишенный опоры карандаш стукнулся об пол и откатился к ногам Филиппа.

"Дикобраз" принялся бросать в Филиппа всем, чем ни попадя, будто махал здоровенной дубиной, не замечая, как противник раз за разом изворотливо тычет острой шпагой в его незащищённые места. К тому же, сам сумрак, будто озверев от наглости и проявленного неуважения, тянул с него силы по полной, прихватывая в виде крови из полученных мелких ран.

Филипп уворачивался от летящих в него магическими кувалдами "Пресса" и "Грана", удивительным образом одновременно и светлых, и тёмных, то и дело бросаясь в ответ мелкими шпильками жалящих заклятий, каждый раз разными. Потому что защита у Ивана работала добросовестно, после каждого заклинания запоздало устанавливая блок на пропущенный вид атаки. Удобно, безусловно. Но только если атакующий намерен повторяться. Филипп же не повторялся.

- Не наигрались, Филипп Даниилович? - вкрадчиво сказал на ухо паук-кентавр, - Занятно, не спорю, но не пора ли к делу?

Иван услышал его, и разразился чем-то совершенно неожиданным. 

Как понял чуть позже Филипп, заклинание было не его, и не им навешено на защиту, заготовленное на случай провала засланца. Скорее всего, обманутый неизвестный наставником, Иван считал "подарок", предусмотренный на крайний случай, полезным. Да вот, рассчитан он был не только на атаку, но и на самоуничтожение, как взрывчатка на поясе смертника.

Вокруг Ивана засиял кокон, словно сплетённый из золотой и серебряной проволоки, принялся шириться расти, увеличиваться, как надувающийся воздушный шар.

- Приехали. - сказал не особо удивлённый Жальцев, - Что же, жаль.

Будь у Филиппа чуть больше времени, он попытался бы расплести смертоносное заклинание. Ещё бы и удовольствие получил, как от решения затейливой головоломки. Скорее всего, расплёл бы обязательно... Но времени не было.

Жальцев вздохнул и попросту выставил "Щит мага", сильный, надёжный, укрывающий их обоих от надвигающегося удара. Но Филипп не желал сдаваться, не собирался упускать на тот свет такого важного свидетеля.

Он присел, затем подпрыгнул, осваиваясь в новой ипостаси. Крылья, освобождённые от оков одежды, расправились на полную. Серые, белые, рябые - какая разница? Они были его частью, его сутью, воплощением его личного Сумрака. 

За долю мгновения пролететь пять метров сумеречного пространства? - не вопрос! Зажатый в кулаке карандаш вонзился в переливающийся прожилками кокон, проколол его, пропуская внутрь кулак Филиппа. 

Удар в шею под подбородком, остриё карандаша распороло Ивану щёку. Ну не рассчитал, бывает. Главное, что запланированное воздействие до тела потенциального смертника всё же донёс - свой собственный щит.

Отскочил прочь, рука горела, как в кипяток окунул. Пожалуй, ещё кое-чего не рассчитал: своих сил и необходимое время на возвращение обратно, под прикрытие Жальцева. И крылья тут уже не помогут.

Дёргаться уже поздно. Бесполезно. Счет идёт на секунды. Успел склонить голову на бок. Странно-то как. Глупо. Сейчас всё это рванёт и...

Тонкая чёрная паучья лапа больно дернула назад, зацепив голое в сумраке предплечье как багром. Филипп шлепнулся навзничь, приземлившись как раз между лап паука.

Пол под спиной ощутимо тряхнуло. Хрустальный потолок над головой пошёл трещинами, но выдержал. А вот зрелище действующего незнакомого заклинания Филипп пропустил. Обидно.

Жальцев смотрел на него сверху и осуждающе качал головой. Помедлив, процокал в сторону "арестованного".

Филипп перевернулся на живот, высвобождая крылья, они смягчили падение, спасибо им. 

И хохотнул над увиденным.

Пожалуй, с защитной сферой он немного... Недоперемудровал - как выражается дед Георгий. Иван сейчас болтался в ней, похожий на гомункула, не имея возможности выбраться. Распрямиться как следует он тоже не мог, размеры сферы не позволяли. С искажённым ужасом и ненавистью лицом, он бился в призрачные стенки кулаками и пятками в панической атаке. Это выглядело... забавно.

Евгений обернулся и посмотрел на Филиппа странно. С беспокойством, что ли? Но сказал только:

- Возвращаемся.

Филипп отстранённо подумал, что возвращаться совсем не хочется. Что здесь, в сумраке, можно побыть и подольше. Другой частью ума он понимал, разумеется, что его накрыло сумеречной эйфорией, дуря сознание. Возвращаться надо, и как можно скорее, пока сумрак не выпил все силы.

Жальцев смотрел требовательно и протягивал руку. Руку, а не паучью лапу. Над этим тоже хотелось весело и счастливо хохотать. Но Филипп сдержался, ограничившись улыбкой.

Кровь капала из распоротой руки, она шипела и пузырилась, Сумрак ворочался, сыто и довольно, как дикий зверь, пожирающий подачку. Он был так увлечён, что усталым иным удалось выбраться на первый слой, пусть и со второй попытки. Затем, ещё рывок. Всё, дома.

* * *

Они вывалились в реальность, оба без сил рухнув на пол. Филипп был мокрым от пота под вернувшейся на тело одеждой. Жальцев дрожащими пальцами тёр очки носовым платком. 

У дальней стены, без сознания, валялся Иван Юрьев. Хорошо. У Филиппа совсем не было желания прямо сейчас разбираться с ним.

Он подтянулся, удобнее пристраиваясь спиной к боковине своего стола. Жальцев поглядывал на него, от стены, прямо под часами.

В дверь кабинета постучали. Похоже, не в первый раз. Филипп поднял голову на часы. Семь минут. Всего семь минут прошло здесь, в реальности.

- Войдите.

Вера Сергеевна появилась на пороге. Смотрела так, будто ничего необычного не увидела. Будто все директора на свете предпочитают принимать гостей, сидя ни полу.

- Николай Васильевич звонил, - сообщила она невозмутимо, - Интересуется, не требуется ли его присутствие.

Такое отношение подчинённой очень дисциплинировало и будто бы придавало сил.

- Нет, спасибо, - почти ровно выдохнул Филипп, садясь прямее, - Будьте добры передать ему, что всё в порядке. И... - он с трудом сглотнул, только сейчас ощутив навалившуюся зверскую жажду, - Вера Сергеевна, вас не затруднит принести нам с Евгением Александровичем кофе и что-нибудь перекусить. Нам предстоит сегодня долго работать.

- Хорошо, - кивнула женщина, умудрившись остаться с идеально вертикально-прямой шеей.

- Будьте любезны, - подал голос Жальцев, водружая на нос очки, - Ещё аптечку, пожалуйста.

Новый кивок. Дверь закрылась.

Жальцев, кряхтя поднялся, на всякий случай скользя спиной по стене. Протянул руку Филиппу, помогая встать. Тот воздвиг себя на ноги, опершись задом о стол, сжимая твёрдую, прохладную ладонь, ощущая это эхом произошедшего только что в сумраке, точно так же.

Сам тёмный прошелся до неподвижного Юрьева, присел над ним. Качнул головой, пробормотал что-то. Ткнул лежащего в лоб указательным пальцем, прокомментировав своё действие:

- На всякий случай. Пусть поспит, пока мы силы подкрепим и обсудим...

Он замолчал. Выпрямился, озадаченно крутя в пальцах поднятый с пола обугленный карандаш. Посмотрел на Филиппа.

- Это подарок. - ответил Филипп на незаданный вопрос, - Сувенир от бабушки. По отцовской линии. До сегодняшнего дня я даже не представлял, на что он может сгодиться.

Хотел сесть в кресло, но получилось в него только упасть. Жаль, поспать в ближайшие часы не получится.

С традиционным извещающим стуком вошла Вера Сергеевна. Поставила на стол поднос со всем заказанным. Спросила:

- Моя помощь не требуется?

- Нет, спасибо. Можете идти, - отказался Филипп.

Она не настаивала.

Жальцев взял коробку аптечки. Подошел ближе. Филипп лишь сейчас вспомнил, о своей раненой руке.

- Может быть, я сам? - попробовал он.

Но Евгений отрицательно мотнул головой:

- Давайте-ка спорить не будем, Филипп. Я вам окажу первую помощь и мы сядем ужинать. Ваша... кх-м, бухгалтер варит такой изумительный кофе, что я предпочёл бы не тянуть. И знаете, - он сделал паузу, наблюдая, как Филипп, слабо ворочаясь, снимает пиджак и закатывает рукав окровавленной белой рубашки, - Вам бы следовало держать здесь на всякий случай запас одежды. При вашем темпераменте и любознательности.

Филипп усмехнулся невесело (всё его веселье осталось вместе с крыльями где-то там, на втором слое сумрака):

- Знаете, я буквально сегодня объяснял подчинённым, что при аресте не обязательно использовать магию. Возможно, я... заигрался, пожалуй.

- Вам простительно. В силу возраста. К тому же, не загони вы его так глубоко в сумрак, этот затейник всё равно рванул бы, только уже здесь. И пришлось бы нам ужинать в приёмной. А вам - тратиться на капитальный ремонт кабинета, - Евгений осмотрел неглубокую рваную рану, нанесённую "собственноручно", - А вот я... Погорячился, признаю. Извините, совсем не хотел причинить вам боль.

Тёмный ловко и сноровисто стал обрабатывать магией и перевязывать рану. Филипп не отрываясь, как завороженный наблюдал за его действиями. Когда на бинте был завязан последний узелок, он сказал, с трудом сдерживая улыбку:

- Кажется, сегодняшний ужин закрывает мой долг перед вами?

В вазочке, принесённой Верой Сергеевной лежали горкой и потрясающе вкусно пахли слоёные пирожки.