18 декабря, 23.00

Зимняя, неуютная ночь обрушилась на заснеженную, с редкими деревцами степь, укрыла корявый, голый лесок, непонятно растянутый, размазанный между пятачков пустоши с равными промежутками. Луна пока колебалась, не уверенная в необходимости своего присутствия на небе, высовывалась изредка из-за мутного облака и тут же пряталась снова. 

На пустой дороге, которой достаточно редко пользовались (а зимой и того реже), но чистили с завидной регулярностью, засветились фары движущегося автомобиля. Дорога петляла во тьме, выхватывая из небытия по обочинам искаженные тенями кусты, берёзы, ели, пошатывающиеся под несильным ветром.

Вот, впереди показалась наконец арка высоких деревянных ворот в облупившейся краске, в свете фар бледно-жёлтой, нездоровой. Особенного забора здесь не имелось, ворота были лишь символом, знаком, отделяющим мир живых от территории мёртвых.

В воротах стояла, покачиваясь, как те же деревья под ветром, кажущаяся бесформенной фигура, лишь отдалённо напоминающая человеческую.

Автомобиль затормозил, не доехав до ворот с десяток метров. Фары погасли, затих мотор.

Ночь, тишина и темень.

Лишь через несколько тягучих минут дверца машины открылась. Приехавший выбрался наружу, не спеша, будто нехотя. Закрывать дверцу не стал.

Ни шарканья шагов по асфальту, ни скрипа снега по обочине. Просто одна черная тень приблизилась ко второй.

Ветер заметно усилился, метя по асфальтовому полотну снег с обочин, словно пытаясь скрыть неловкую наготу дороги, упрятать её, как и всё вокруг, восстановить унылую гармонию зимнего пейзажа.

- Явился. - наконец хрипло сказал тот, что стоял в воротах.

- Что же мне делать? - голос второго был чище, выше, но и по нему чувствовался немалый возраст, - Никак ты не успокоишься.

- Ты бы успокоился?

- Я надеялся чему-то тебя научить.

- Чему? - смешок, перешедший в кашель, - Покорности?

- Благоразумию.

- Ты всё забыл, - стоящий в воротах покачал головой, переступил ногами в подшитых валенках, - Успокоился, смирился. Ты всегда был таким.

- А ты всегда жаждал боевых действий. Власти.

- Почему нет? - в голосе насмешка пополам с растущей злостью, - Если бы ты не бросил меня, не запер здесь, мы бы смогли...

- Ничего бы мы не смогли! - оборвал приезжий, - Скольких погубили твои безумные идеи?

- И что? - стоящий в воротах в вящем недоумении всплеснул руками, - Это всего лишь люди! 

- Не только!

- Не важно! ОНА стоит много большего!

- Ты не вернешь её, пойми!

Они уже орали друг на друга, не сдерживаясь и не таясь. Да и от кого таиться? От льнущих к столбам воротец осин? От ленивой этой ночью луны?

- У тебя нет жреца. - помолчав сказал приезжий.

- Зато у тебя он есть. - в ответе ехидство, - И ты наверняка нашел способ за ним приглядывать, - оценил очевидное недовольство собеседника собственной осведомлённостью, и добавил, - А мне пустышку подсунул. Ловко.

- Этот жрец взрощен не тобой. Он не станет тебе подчиняться, - упрямо возразили ему.

- Ты никогда ни во что не верил. Это тебя и губит. - вдруг успокоившись, вздохнул местный, - Они осквернили всё, что нам было свято, а тебе всё равно.

- Они, - приезжий покачал головой, - здесь живут. Это их мир, их страна, их город. Мир ушел далеко вперёд, пока ты сидишь здесь...

- Так выпусти меня!

Хрипач качнулся, подаваясь вперед, будто неловко, нечаянно. Лишь в последний момент приезжий просёк его авантюру и успел увернуться от рванувшейся к нему пятерни с обветренными, заскорузлыми пальцами.

- Я тебе не позволю.

- Тогда убей. - стоявший в воротах отступил на шаг, давая понять, что бесполезный разговор утомил его.

- Не могу. - голос второго тоже звучал устало, - Но и задуманного сделать не дам.

- Поздно, - хриплый, каркающий смех загулял по округе, эхом словно раздаваясь со всех сторон, - Я выберусь отсюда, и верну ЕЁ! И тогда ты увидишь! И пойдёшь со мной! Ведь это наша родина, брат!

Приезжий не ответил ему. Вскоре, к шуму нарастающего ветра добавился тихий гул мотора и шорох асфальта под шинами. Фары уезжающий включать не стал. В них попросту не было для него необходимости, и не было ему дела до возможных свидетелей его способности видеть в кромешной тьме.

Ветер стихал. Покачивающиеся у арки ворот деревья перестали шептаться тонкими ветками об еловые лапы, обсуждая странный, непривычный для этих мест язык, на котором говорили только что двое совершенно непохожих меж собой мужчин.

19 декабря, 10.35

Денис Санаев, вампир с трёхлетним стажем, сидел в салоне междугороднего автобуса. Его порядочно потряхивало от тревоги и нетерпения. Он дождаться не мог, когда уже стронется с места чёртов автобус и увезет его из этого проклятого города!

Иван арестован, и скорее всего, уже даёт показания. В которых Денис наверняка фигурирует. Если знать Ивана, то можно быть уверенным, что именно Денис выставлен в последних событиях на первых ролях. Кто поверит самому Денису? Разумеется, никто. Он - дикий вампир, преступник, убийца. А Иван - светлый дозорный. Ошибся, с кем не бывает.

С тем же, кого Иван называл "хозяином", Денис вовсе знаком не был. Но подозревал, что в этой странной шарашке и кроме них двоих имеется кому послужить. Например, вечно пьяный сторож с Твороговского кладбища, с которым довелось однажды столкнуться, ведя общие дела. Вот пусть и мутят дальше, без Дениса.

Денис не хотел умирать. Это первое время после инициации он очень жалел о принятом скоропалительно решении. А вот теперь смирился, обвыкся и научился ценить дарованное. Сила и бессмертие. Только ещё ума бы. И хитрости. Словом, тех качеств, которых ему отродясь недоставало. Существовать на ролях шавки и подсоса солидно подзадолбало. Но ему не у кого больше искать покровительства, так необходимого в сложившейся ситуации.

А стало быть, пора делать ноги. И поскорее. Именно такой совет дал ему старший - Орлов. За что пощадил? До сих пор непонятно. И херить подаренный шанс Денис больше не собирался.

Скорее добраться до Сарского аэропорта, а там... Без разницы - куда. В любом направлении, лишь бы подальше. На машине, конечно, вышло бы шустрее, только вот, после травм, нанесенных Орловым же, Денис ещё не совсем оправился, водитель из него ненадежный. Нанимать кого-то - лишний свидетель, а корректировать сознание использованного человека Денис тоже опасался, да и на это ведь силы требуются, которых у него пока нет. Потому что пожрать, опять же не светит, опасно... Да-а-а, куда не кинь, всюду клин.

Наконец, автобус ожил, его нутро наполнилось тихим гудением и едва заметной вибрацией. Он медленно, неповоротливо стал разворачиваться всей своей бело-голубой махиной, покидая платформу с номером четыре.

Денис позволил себе выдохнуть чуть-чуть. Даже помечтать немного о том, как сладко было бы впиться в шею девушки, сидящей впереди. Очень хотелось жрать. Ну, очень. Он, чтобы не рисковать лишний раз, искушая нестабильную натуру, оплатил оба места, и сиденье рядом пустовало. 

Откинулся затылком на подголовник, прикрыл глаза. Засевший внутри со встречи с Орловым страх давил на виски давно забытой болью, елозил мёрзлым наждаком между лопаток. И почему-то нарастал.

А автобус, едва вывернув на дорогу, вдруг резко затормозил, и с шипением открыл переднюю дверь.

Нашли! Не успел! Денис простонал сквозь стиснутые в панике зубы. Первая мысль - о побеге, тут же развеялась, оставив после себя опустошение безысходности. Недолго музыка играла... Арест, допросы, суд и... развоплощение. Навсегда. Нет на свете ни ада, ни рая, ни мифического посмертия для иных. Будет лишь боль, ужас и пустота, всё то, что он уже испытал при инициации... Хотелось заплакать, но и это ему больше не дано.

Он не чувствовал присутствия иного, будто по салону, прямо к нему, не спеша, приближается обычный человек. Вот только Денис знал, что в остановившем его не больше человека, чем в этом вот автобусе - движение есть, а жизни нет. Лишь гладкая, холодная оболочка, без чувств, без эмоций. Без жалости.

Автобус тронулся вновь, медленно, на манер катафалка. Рядом с зажмурившимся Денисом уселся ещё один пассажир. Купол "сферы невнимания" отрезал их ото всех.

- Куда собрался? - прошелестело в ухе.

Денис выдохнул и открыл глаза. Бояться больше нечего. Потому что бесполезно. Всё.

- Вы сказали... убираться из города, - с трудом сглотнув, ответил он.

- Точнее. - велели из-за традиционного чёрного шарфа.

- Я... не знаю. Я не думал.

Зачем ему это? Думает, что Денис рванул к сообщникам? Да нету у него больше никого. Ивана, и того повязали.

Тихий, едва слышный вздох. Тонкие пальцы в чёрной перчатке возникли перед глазами. Они держали какую-то бумажку, сложенную пополам.

Удивлённый Денис повернулся, разглядывая невозмутимый профиль старшего. Тот пояснил:

- Здесь адрес. Отправишься туда.

Денис моргнул и принял бумажку. Развернул. Вновь посмотрел на старшего.

- Он бескуд, но тебя примет, - сказал Орлов, - Слушайся во всём. Он найдёт куда тебя пристроить. Если не будешь дураком. Я надеюсь, что не будешь. Судя по тому, что меня всё же решил послушаться.

- Спасибо. - неуверенно ответил Денис, - Я...

- Я тебя навещу. Не скоро, но приеду проверить. - оборвал его Орлов, - Деньги есть?

- Есть. Немного.

Из кармана черного пальто показалась пачка крупных купюр, тут же перекочевав в безвольную от страха и изумления ладонь Дениса. Пауза, будто бы в раздумчивости, и к деньгам прибавился стандартный пузырёк донорской крови.

- Но... - начал он.

Орлов опять не дослушал. Поднялся с сиденья, плавно и мгновенно, как призрак.

Послушный его воле автобус остановился. Чёрная фигура степенно прошествовала между рядов кресел, никем из пассажиров не замеченная.

Чувствуя себя так, словно его только что инициировали второй раз, Денис задышал лишь на выезде из города, когда проехал мимо больших букв "Заледеевск", раздельными обелисками установленных на постаменте у обочины.

19 декабря 11.20

- Ну-с, что скажете, Филипп Даниилович?

Они, вдвоём с Евгением стояли на ступеньках СИЗО. Евгений неторопливо натягивал на руки простецкие вязанные перчатки, и казалось, что его длинные пальцы при этом гнутся в суставах совершенно неположенным анатомически образом. Филипп же сунул руки в карманы. Оба озадачены результатами только что проведённого допроса.

Филипп уже открыл рот, чтобы ответить, но мимо по дороге пронесся автомобиль, заглушая все звуки вокруг несущейся из нутра музыкой. "Музыкой" - с большой натяжкой. Раздраженный Филипп в очередной раз пропустил через мозг досадливую мысль о странной взаимосвязи дорогих машин и дешёвых песенок. Бессильно развел руками этой мысли вслед: "Люди..."

- Думаю, вампира мы в городе уже не найдём, - ответил он, когда неприятные звуки стихли вдали и перестали басами бить в грудь и давить на барабанные перепонки.

- Согласен, - кивнул тёмный, - Да и Бог с ним. Сильно сомневаюсь, что Юрьев не преувеличил его роль в местных интригах.

Он приглашающе повел рукой в сторону своего автомобиля, на котором оба и приехали сегодня сюда.

- Отправляем его в Москву? - шагая следом к автостоянке, уточнил Филипп.

Плечо Евгения приподнялось и опустилось. Скорее "да", чем "нет". Сегодня тёмный вырядился в коричневую дублёнку до колена, советского, должно быть, ещё пошива, и отделанную овчиной кепку. Отчего выглядел нелепее чем обычно.

- А со сторожем поболтать бы. - бросил Жальцев, забираясь в машину, за руль, - Темнит светлый. Однако совершенно ясно, что он по каким-то причинам эту странную личность выгораживает.

Филипп кивнул. 

Как только обе дверцы оказались закрыты, Евгений спросил, повернувшись к нему:

- Принесли?

И сам, расстегнувшись, полез куда-то за пазуху своей старомодной дублёнки. Извлёк на свет запечатанный в плотный пластиковый пакет острый стилет с цветной наборной ручкой. Тот самый, что был вынут из Александра Казанцева.

Филипп вздохнул. Сверка была часто символической. Свой нож, тоже в пакете, он достал из правого бокового кармана. Этот - Всеволода Акимова.

Разумеется, они оказались практически одинаковыми.

- И что нам это даёт? - покрутив оба ножа в руках, риторически произнёс Жальцев. Тут же глянул остро, - Что-то вы сегодня молчаливы, Филипп Даниилович.

- Да, - серьёзно кивнул в ответ Филипп, - Обычно-то болтаю без умолку.

И вызвал своими словами лёгкую, почти мимолётную улыбку. А ещё, Жальцев свою дурацкую, сбивающую с толку кепку наконец снял и забросил на заднее сиденье. Стало чуть легче слушать его. Привычнее.

- Изготовитель, как я понимаю, один, - сам начал Евгений. - Значит ли это, что выдавал их Казанцеву и Акимову один и тот же... иной?

- Глупые игры получаются. Зачем ему самому себе мешать? - возразил Филипп. Положил оба ножа на подставку между их сиденьями.

- Верно, верно, - покивал Евгений, - Только кто же эта тёмная лошадка, которая... враг нашего врага? "Чёрный человек"? И что у него за цели? Уж точно свои собственные, альтруизма тут не валялось и близко. Я бы обоих прижучил. Для порядка.

Он мечтательно причмокнул бледными губами, будто в предвкушении.

Филипп потерзался ещё немного и полез во внутренний карман своего пиджака. За ключом, что неизвестно от какого замка. Таить что-то от тёмного коллеги он больше не видел смысла.

Тот принял вещицу на ладонь, восхищённо ахая и качая головой. И не надоели ему эти клоунады?

- Так вот, за чем охота велась!

- Скорее всего, - сказал Филипп, - им ещё части Круга нужны. Те самые.

Евгений мгновенно ужимки свои оставил, вернул ключ Филиппу, спросил, глядя по обыкновению как-то снизу:

- Вы ведь уверены в месте хранения своей части?

- Уверен. - Филипп задумался, - Но может быть... Может быть это вариант: сложить круг воедино и включить, чтобы уничтожить, как сказал Казанцев?

- Мы не знаем как это точно сделать. Тем более, пытались уже. А верить неизвестно кому...

Жальцев замолк, потому что ожил смартфон Филиппа. Алексей?

- Да, Лёш, что-то случилось?

- Ты был прав! - раздалось взволнованное из динамика, - Михаил сказал, что Севе на кладбище плохо стало. Даже сторожу местному пришлось его к себе в сторожку вести, чаем отпаивать.

- Сторож. - повторил Филипп.

- Ага. Так вот, я тут у Твороговского кладбища. Хочу с ним поговорить.

- Стой! - не сдержавшись рявкнул Филипп, - Я тебе сказал, чтобы ты туда не думал соваться!

- Да что будет-то? - удивился Алексей, - И потом, я уже почти приехал. Не обратно же...

- Алексей! - попробовал ещё раз Филипп, - Я запрещаю. Разворачивайся и возвращайся в город. Дальше мы сами.

- Ага. - вдруг каким-то изменившимся тоном произнёс Гаев, - Знаю я, с кем вы сами.

- Лёша...

- Нет уж, - не слушал тот, - Я это дело сам выясню. Без тёмных. Потому что опять ты мне покажешь дулю и ничего объяснять не станешь. А я ДОЛЖЕН знать.

- Алексей, ты не дозорный. - привёл Филипп последний аргумент.

- Именно, - хмуро ответили ему, - И подчиняться не обязан.

- Я... - но в трубке уже звучали короткие гудки.

Чертыхнувшись, Филипп попробовал набрать номер Гаева, но после нескольких коротких гудков связь вовсе прервалась. Этот абонент больше не был в сети.

Тёмный и светлый переглянулись.

- Едем? - без слов догадался Жальцев, заводя свой автомобиль.

Филипп кивнул. Душа, что называется, была не на месте. Он предчувствовал беду, в которую наверняка уже вляпался своевольный Гаев, и считал виноватым в ней только себя. Если в городе ещё кто-то погибнет из-за некомпетентности главы Ночного Дозора, из-за его недальновидности...

- Будет вам, - сказал Жальцев, - Что с ним может случиться? Он ведь достаточно сильный иной. Да к тому же мы с вами всё равно собирались этому сторожу визит нанести, вот и совместим.

Дожили, теперь его, как ребёнка, тёмный утешает. Филипп разозлился. Гаева следует оттаскать за загривок. Причём показательно.

Если только с ним ничего не случится.

19 декабря, 12.48

Вырулив на прямой участок, в виду ворот кладбища, Жальцев притормозил. Дорога почти пустая, если не считать брошенную легковушку с распахнутой дверцей со стороны водителя.

Филипп шумно выдохнул.

- Пешком? - предложил тёмный.

Но снаружи веяло таким ледяным ветром, что выбираться наружу вовсе не хотелось.

- Нас в любом случае уже увидели и ждут, - Филипп качнул головой.

- Да, - согласился Жальцев, - И ветерок-то, боюсь, не природного происхождения. Это нам с вами вроде приветствия.

- Как же вышло, что иной живёт здесь столько лет и никто об этом не знает?

Их машина медленно, тихо шурша колёсами по асфальту, подобралась ближе, миновав брошенный автомобиль, на котором, без сомнения, приехал сюда Алексей Гаев. На сиденье уже намело снега, а лобовое стекло покрылось изморозью.

У ворот всё же встали.

Филипп просканировал: первый слой сумрака, второй. Никого. Ни иных, ни людей.

- А давайте-ка, я схожу. - вдруг предложил Жальцев. Он снял очки и потер их платочком из кармана, будто невзначай щурясь за окошко, - А вы тут...

- Это что ещё за новости? - не сдержал удивления Филипп, - Надеюсь, вы меня наручниками к дверце не собираетесь пристегнуть? На всякий случай? Для моей безопасности?

- Господь с вами, - тёмный вернул очки на переносицу, покачал головой и натянул на неё свою кепку, - Не нервничайте. Мы ведь ничего ещё не знаем.

- Простите. - сразу повинился Филипп. Совсем не кстати сдают нервы.

Вдвоём они, не без сожаления, выбрались на морозный воздух. Ветер, казалось, усилился, качая скрипящие высокие деревья по бокам от ворот. В лицо бросало ледяной крупой. Филипп пожалел, что не надел, по примеру своего спутника, шапку, а накидывать капюшон сейчас, теряя в обзоре и слухе, поостерёгся.

Почему они не вошли на территорию кладбища в прошлый раз? Ну да, тогда потерянные подчинённые сами вышли к ним, и принесённые ими новости не терпели отлагательств.

Филипп вдруг подумал, что лучше бы тогда... Что? Рассекретили местного сторожа? Арестовали бы его?

Ощущение тревожной пустоты нарастало. Понятно, конечно, что ведь не хоронят же здесь каждый день, и всё же... Слишком пусто.

Ветер забесновался так, что пришлось, вопреки опасениям, выставить магический барьер. Кто-то очень не хотел их тут видеть.

У самых ворот вокруг них взметнулся самый настоящий ураган, размолачивая застоявшиеся сугробы в пыль и обрушивая её на пришельцев со всех сторон.

Показалось, что там, внутри, в пределах кладбища - тишь и гладь, ни ветра, ни снега, и тепло. Очень захотелось туда, спрятаться, укрыться. Филипп качнул головой, отгоняя наваждение - их заманивают. И тут же нахмурился - вредный Жальцев оказался на пару шагов впереди, будто заслоняя собой от неведомой пока опасности. Он рванулся вперед, нагоняя тёмного.

И ступил в ворота.

Ледяное крошево, кружившее над ними, во мгновение обрушилось наземь с почти хрустальным звоном. Промёрзлую землю под ногами тряхнуло. В лицо дохнуло жаром. В глазах помутилось. Они с Евгением вдвоём провалились в сумрак. Поправка: их принудительно окунули в сумрак, не спрашивая о желании. Не просто настораживая, а уже серьёзно пугая силой и возможностями потенциального противника.

Филиппа сильно кольнуло в грудь, опаляя жаром. Он и не понял сперва, что эта боль не изнутри, а снаружи. Пока не увидел на земле, прямо у своих ног - ключ, тот самый, прорвавший подклад пиджака, и теперь плавящийся в раскалённую оранжево-алую лужицу с фиолетовыми язычками поверху на бесцветном песке сумрака.

Догадкой осенило слишком поздно. Мгновенно вспомнилось всё: предупреждения Орлова от визитов на кладбище, его же забота о ключе. Вся цепочка, действий неведомого иного, заманившего ключ сюда сложилась в сознании. 

Не было никакого замка. Ключ отпирал территорию. Как клетку. И теперь им, не внявшим, предстоит иметь дело с тем самым зверем, что был заперт здесь.

А вокруг стояла звенящая тишина. Пусто. Теперь здесь пусто.