19 декабря, 13.20

Андрей отпер входную дверь. Ленка маячила рядом. Как же, пропустит она приход Димки. Котёнок, бегавший за ней как приклеенный, вертелся под ногами.

Дмитрий поздоровался, привычно скинул ботинки прямо на подставку для обуви, снял куртку. Андрею сунул в руки пару пива, на полочку положил шоколадку для Ленки. Та сразу ухватилась за неё, все равно стесняясь, прячась за отцовы ноги. Право слово, у неё этих шоколадок скоро склад будет. И не так шоколадки важны, как то, что таскает их ей именно Димка.

- Как дела? - спросил гость, проходя в зал.

- Да нормально, - Андрей пожал плечом.

Ленка плелась за Димкой хвостиком, тиская шоколадку. И просто ахнула от восторга, когда гость, будто из воздуха, извлек откуда-то новенькую елочную игрушку и повесил её на давно наряженную ёлку. Это была девочка-снегурочка с бельчонком на руках, мех шубки и оторочка кокошника усыпаны белыми блестками. Всё. Леночка залипла возле ёлки, разглядывая подарок, теперь её добрых полчаса не видно и не слышно будет. 

А мужчины пошли на кухню. Сели за стол, откупорили пиво.

- Так чё тут у вас такое происходит? - опять спросил Дима.

- Ничего, - удивился Андрей, - Ты о чём?

- Сосед твой, - и Андрей почему-то вздрогнул от упоминания, - Я поднимаюсь, а его на носилках в карету грузят. Ну, напротив живёт, Павел Леонидович.

- Как... на носилках... - севшим голосом спросил Андрей, ему отчего-то стало нехорошо, тревожно, - Жив хоть?

- Жив. Сердечный приступ, сказали, - Дима сграбастал с пола своей здоровенной пятернёй подбежавшего котёнка, усадил на коленку, погладил по белой шёрстке, - Судя по всему, очень плох. Я просканировать успел, ну так, мимоходом. Он без сознания. Так мне показалось, что... Не знаю. - он задумался, - То ли не такой уж сердечный приступ, а то ли всё разом. Я ж не целитель, - прозвучало виновато, - Врачам виднее.

- И... ничего сделать нельзя? - Андрей удивился этому: чтобы Димка, да прошёл мимо чужой беды, не попытавшись помочь?

- А что ты сделаешь? - тот глотнул из бутылки, - Возраст у него уже... - вдруг задумался, - Ты знаешь, сколько ему лет?

- Нет. Он говорил только, что на пенсии давно. Про организацию какую-то в Сарске, где работал. Что-то такое... Правительственного значения.

- Правда? - Димку что-то в этом очень заинтересовало, - Не вспомнишь, в какой?

Андрей задумался. Он никогда не запоминал вещи, которые не считал важными, те, что не пригодятся ему. Такое знание он тогда важным не посчитал. Но если попробовать... Потому что спрашивает Дима. А если спрашивает, значит, следует вспомнить обязательно. Только вот...

- А откуда ты его знаешь? - опомнился Андрей, - По Сарску? 

- Да нет. Здесь познакомились. - Дима морщился, снимая с себя взобравшегося на плечо котёнка, бережно отцепляя лапки от пуловера, - Я к тебе пришёл, а он по лестнице спускался как раз. Спросил, к кому. Сказал, что знает тебя.

И опять кольнуло в груди нехорошим. Андрей не любил, когда о нём говорили. Не хотел иметь много знакомых. Всю жизнь старался быть незаметным, неважным, и вообще привлекать как можно меньше внимания.

- НИИ какое-то, - он честно попытался перелопатить пассивную память, - Смешное что-то, вроде "апчхи".

- АБХУ, - улыбнувшись поправил Димка, - Авиационный университет. При нём НИИ. Был такой, я читал, - Только он просуществовал лет двадцать всего. Сразу после революции. А потом его в Речуг перевезли, переименовали. Так что, если сосед твой там и работал, то очень давно.

- Но... Зачем же ему врать? - у Андрея аж голова заболела, до чего показалось важным это понять.

- Я не думаю, что он врал тебе. - Димка грустно вздохнул, - Это от старости всё перемешалось у человека в голове. Вот и помнит самое яркое и интересное.

- Это ж сколько ему тогда лет, если он там... даже не учился - работал? Пусть и совсем молодым? - неверяще проворчал Андрей.

Димка только пожал плечами и поставил расшалившегося котенка на пол. Но тот принялся хватать его за пальцы ног, вцепляясь в носки.

- Папа, - позвала от дверей Леночка, Андрей обернулся. Оказывается, дочка слышала весь разговор, - Надо к Павлу Леонидовичу в больницу сходить. А то он один совсем.

Ленке вторил Дима:

- Ты проведай его. И спросишь.

Андрей болезненно перевёл дыхание. Идея узнать о судьбе соседа из неприятия медленно перерастала в беспокойную необходимость.

- Завтра, - вслух решил он, - После дежурства. И ему полегче станет как раз.

- Вместе сходим, - закончил Дима, - Заодно Алексея навестим.

19 декабря 17.40

Филипп чувствовал себя опустошенным, усталым, будто вязнущим в болоте, измученным бесполезными попытками выбраться из непролазной трясины. И это не от того, что он только что зверски прогнал себя через все имеющиеся в спортивном зале Дозора тренажёры. На пределе сил и выдержки, будто наказывал самого себя за случившееся. 

Гесер переоценил его, направив сюда, да ещё на место главы. Мальчишку, сопляка, самоуверенного недоумка, возомнившего, что сил хватит. А одной СИЛЫ оказалось недостаточно. И теперь Алексей валяется в коме (это не считая уже находящегося в стационаре Казанцева), а по городу ходит неизвестный маньяк, способный с помощью Круга весь город (если не весь мир) превратить в мёртвые руины. И всё это вина одного самонадеянного придурка, сейчас остервенело тягающего блоки. Будто это способно хоть что-то изменить. И хоть бы такое в первый раз случилось, но ведь не в первый. И снова виноват он - Филипп. 

Лишь почуяв спускающегося на цокольный этаж чужака, он закончил тренировку и поспешил в душ. Господи, что ему надо-то? И почему сейчас? И кто его сюда пустил вообще?

Гость сидел прямо в раздевалке, на скамье, прислонившись спиной к ближайшей кабинке, вытянув ноги и прикрыв глаза. Филипп остановился в дверном проёме, рассматривая его. Показалось, что Жальцев заснул, дожидаясь аудиенции в экзотической обстановке. И во сне, в полумраке, он казался совсем другим - спокойным, расслабленным. Настоящим. Очков на носу нет, и в кои веки серьёзное выражение лица, без ёрничества, без злой ехидцы.

Филипп неловко потер растрепанные, влажные волосы полотенцем. Вроде бы, стесняться ему сейчас нечего. Ну, мужчина. Ну, тёмный. Допустим, без одежды он его уже видел. В Сумраке. И не только без одежды, Филипп тогда весь был наружу, со всеми своими... крыльями, чтоб их... А всё равно.

- Странные порядки в вашем ведомстве, - не раскрывая глаз и не меняя позы заговорил Евгений, только тонкие губы едва заметно шевельнулись, - Валерия Николаевна указала мне, где вас искать, ничего даже не спросив. На пути встретилось трое дозорных, но тоже ничего не спрашивали. А здесь, внизу, и вовсе никого. Заходите, дескать, люди добрые, берите что хотите, - легкая усмешка и сгустившиеся морщинки у внешних уголков глаз, - У всех более важные дела, чем безопасность главы Дозора?

- Глава Дозора способен позаботиться о своей безопасности самостоятельно, - отозвался Филипп, - Иначе не занимал бы эту должность.

Пользуясь тактичностью тёмного, не ставшего пялиться открыто, Филипп прошёл к своей кабинке, скинул мокрое полотенце с бёдер, и стал надевать чистое - джинсы, свитер. С недавнего времени он стал держать здесь запасной комплект одежды. Пригладил расчёской быстро сохнущие волосы.

Стало значительно легче, тяжесть тревоги отступила, потускнела напряжённость, мышцы расслабились. Вероятно, после душа. Потом он, помедлив, уселся рядом с тёмным, скопировав его позу.

- В этом нет вашей вины.

- Что? - Филипп недоверчиво повернул голову к собеседнику. На него по-прежнему не смотрели.

- Вам необходимо, чтобы хоть кто-то это сказал: в том, что произошло, нет вашей вины, - упрямо повторил Жальцев.

Филипп вздохнул и отвернулся:

- С чего вы взяли, что мне нужно ваше утешение?

- А я и не утешаю. Я объясняю. Нас с вами переиграл более сильный противник. Это не стыдно. Это лишь повод напрячь извилины и сделать адекватный ответный ход. И сказать ему спасибо за науку. А после, разумеется, развоплотить гада к чертям.

Подумалось, что с этим иным можно расслабиться и не строить из себя всесильное подобие Пресветлого. Почему? Ну, они сейчас в равном положении, в одной, так сказать, лодке.

- Есть соображения, как это сделать? У меня - никаких. Если эта сволочь так сильна, что даже взаперти крутила нами как хотела, то как мы его сможем остановить сейчас?

- У нас есть время. - Жальцев открыл глаза и водрузил на нос очки. Филипп испытал нечто похожее на сожаление, - Сегодня девятнадцатое. Вечеринка в музее намечается с двадцатого на двадцать первое. У нас больше суток чтобы...

- Чтобы что? - выдохнул Филипп апатично. 

А сам уже запустил мыслительный процесс в собственной голове. В самом деле, надо что-то предпринимать. Помощь у Москвы он запрашивать ни за что не станет. Лучше сам костьми ляжет.

- Скажите, Евгений, - это просто чтобы не молчать, - почему вы не глава Дневного? Вы ведь смогли бы, я уверен.

Тихое, гиенье хихиканье в ответ:

- Вам со мною не по рангу общаться, что вы задаёте такие вопросы? - Филипп на это предположение лишь фыркнул, а смешок тут же стих, - Мне и на моём месте неплохо. Не распыляюсь на различные пафосные встречи. На "тёрки" с низшими и соседями. Москве, опять же, до меня дела нет, а хоть мало-мальски тесно общаться со Всетемнейшим - то ещё... удовольствие. Это между нами, вы же понимаете. - он вздохнул тяжело, - Вам не понять особенностей взаимодействий в нашей конторе. У вас-то всё гораздо проще.

- Судя по тому, что вы всё-таки тёмный, вас вполне устраивает, - возразил Филипп.

- Разумеется, - Жальцев неожиданно выпрямился, глянул из-за стёкол очков, вздёрнув подбородок, белёсая прядь от резкого движения упала на лоб, - Устраивает. Но, как и любой другой тёмный, я люблю все возможные заботы переложить на иные плечи.

Он поднялся на ноги и протянул Филиппу правую ладонь, предлагая встать тоже. Филипп сжал её. Не в первый раз, и наверняка не в последний. Пружинисто поднялся. Хватка у этого тёмного такая, что по внешности не ожидаешь. Сил будто прибавилось сразу. Нет, не сил - желания действовать.

- Что ж, - произнёс Филипп решительно, оказавшись вровень с собеседником, - Идёмте ко мне. Спросим у Валерии Николаевны кофе, и я отправлю кого-нибудь в ближайшую кулинарию за пирожками.

Оценивший шутку Жальцев отвернулся, пряча усмешку, отступил к выходу.

- Думаю, Валерии Николаевне не до нас сейчас особо. У неё гость.

- Гость? - Филипп приподнял бровь. Что это тёмного заинтересовали гости его секретарши?

- Да. Могу предположить, что иногородний, поскольку светлый, дозорный, но не из вашей организации. Похоже, боевой маг.

Гарик. Филипп едва не застонал от досады. Гарик стал свидетелем до такой степени попустительского отношения к безопасности Дозора, что тёмному, не из последних, позволяется бродить по зданию куда вздумается. И это непременно будет доложено Гесеру.

И тут же в голову и вены ударила нездоровая злость. Пусть докладывает! К чёрту их всех. Тут безопасность города на кону, не время церемониться. К тому же... Ну это же Жальцев! Да и Лера, не нарочно ли такое вытворила? Пожалуй.

Только бы Гарика выдворить побыстрей. И приступить к делам.

* * *

Гарика выдворять не понадобилось. Когда они поднялись в кабинет, в приёмной вместо Леры уже сидела за столом Вера Сергеевна. Филипп невольно подобрался под доставшимся ему взглядом из-под аккуратных бровей.

- Вера Сергеевна, - начал он, борясь с иррациональной робостью, - А Лера...

- Лера отпросилась, - внимание Полищук вернулось к монитору компьютера, и возможно стало выдохнуть, - К ней прибыл гость из Москвы. Вы не против?

Вообще-то Филипп полагал, что гость прибыл как раз к нему, но так, без сомнения, даже лучше. Серьёзно осмелев ещё и от того, что Жальцев за спиной, Филипп попросил обеспечить их обоих ужином. А уж в своём кабинете, за закрытой дверью, и вовсе почувствовал себя взрослым, самостоятельным иным.

- Серьёзная женщина, - оценил Евгений, располагаясь в кресле, напротив Филиппа, - Ах, что за ведьма бы из неё могла выйти!

- Ведьм много, - отрезал Филипп, - А светлых стабильно мало. Так уж оставьте нам хоть то, что есть. И давайте уже к делу, - ему почему-то хотелось улыбаться, невзирая на создавшееся положение, на собственный статус, на вбитое в голову с малолетства "тёмным не верь никогда", - У вас ведь что-то есть, раз пришли?

- Есть. - Жальцев качнул головой, откидываясь на спинку кресла, вытянул руки перед собой, упершись ими в столешницу, оказавшись в непривычно развязной позе, - Почему бы нам в самом деле не собрать Круг, чтобы разрушить его окончательно, как было предложено... одной из противоборствующих здесь сторон?

- После того, что мы... - Филипп опомнился, и кашлянув, поправился, - я натворил, вряд ли можем рассчитывать на поддержку этой стороны.

- Как знать, как знать, - Евгений, хитро щурясь за стеклами очков, качал головой, будто намекая на нечто тайное, пока доступное лишь ему одному, - Неплохо бы было, конечно, нам побеседовать, но... Раз такой возможности не имеется... Я полагаю, расклад в ритуале прежний: тёмный, светлый, жрец и просящий. Тёмного со светлым мы у нашего сторожа... отобрали. Остался жрец. С ним и будем работать.

19 декабря, 18.10

Марина не дурочка, она знала, что когда-то это произойдёт, и на очередное "Привет!" ответом ей будет "Прости, Мариш, я сегодня занята." И что дело будет не в работе, не в приболевших родителях. Нет.

Она села на подвернувшуюся, занесённую снегом скамью. Холода не чувствовала - что ей будет, нежити? Рядом упал пакет с пирожными - да кому они теперь нужны? Марина знала, что будет дальше. Сперва они ещё будут созваниваться время от времени, это если она сама позвонит. Лера будет рассказывать ей о том, где она поужинала со своим парнем и что он ей подарил. А потом светлой станет совсем не интересно с вампиршей. Да и Марина больше звонить не будет. Зачем?

Надо только вещи свои из Лериной квартиры забрать. А ключи оставить. Эти ключи Лера отдаст другому. И другие вещи поселятся рядом с хозяйскими. 

И наверное, стоит порадоваться за подругу, но...

Марина обняла себя за плечи, сжавшись в комок. Она не сразу поняла, что рядом остановился кто-то. Стоит напротив и пристально смотрит на неё. "Сфера невнимания, дура! Когда запомнишь?" - с досадой подумала она. Но почему, скажите, нельзя просто пройти мимо?

Подняла глаза. Это оказался какой-то бомж. Бородатый, в затасканной фуфайке, уши шапки торчали в разные стороны. Бомж курил что-то вонючее и смотрел на Марину холодными кристалликами глаз, как на вещь. В свете фонаря казалось, что в зрачках пляшет голубое пламя.

- Хотите? - Марина протянула ему пакет со вкусностями.

- Похожа. - совсем не в строчку ответил бомж, пакет он проигнорировал.

Что-то очень напрягло Марину, запоздало пугая. Но перед ней же... человек? Она, со свойственной всем вампирам лёгкостью, скользнула внутренним взором на первый слой Сумрака. Затем, на второй. И испуганно вскрикнула.

- Не ори, - равнодушно велели ей, - Это по-другому делается. Надо сказать "Прими в дар."

- Прими в дар... - одними губами завороженно выдохнула Марина.

На сей раз пакет приняли.

- Другое дело. - "бомж" качнул головой. Разумеется, человеком он был не больше, чем сама вампирша, - Всему вас учить надо. Ну ничего, научу.

Глаза у него сделались совсем чёрными. Марина с ужасом поняла, что больше не имеет власти над собой, ни над телом, ни над вампирьей ипостасью.