Марк вернулся домой поздно. Анжелики не было: она на уикенд уехала на свадьбу подруги, но Марка это не волновало. Он бухнулся навзничь на кровать и, зевая, подумал: «Надо бы завтра съездить в спортзал…»

      За эти полгода размеренной жизни он пополнел и чувствовал себя очень тяжёлым на подъём.

      «Если сейчас зазвонит пожарная тревога, я ни за что не смогу вскочить и убежать», — лениво подумал он.

      Вместо этого зазвонил телефон. Марк лениво протянул руку, снял трубку и промямлил:

      — Алло?

      Пауза.

      — Алло? — повторил Марк недовольно.

      После паузы прозвучало:

      — Знаешь, я ужасно по тебе соскучился.

      Марк подскочил как ужаленный. Сон мигом слетел с него.

      — Дан? — не веря своим ушам, выдохнул он.

      Тот после паузы сдавленно рассмеялся и промолвил:

      — Не думал, что скажу это. Но всё-таки сказал.

      — Дан!

      К Марку разом вернулись все чувства.

      — Ты, наверное, не думал, что я позвоню?

      — Дан… — Марк хотел сказать многое, но ничего путёвого вымолвить не мог. — Дан…

      — Ну, как дела? — спросил Дан уже более живым голосом.

      — Да ничего. А у тебя?

      — Паршиво, если честно. Да ладно, это неважно. Расскажи что-нибудь?

      — Что?

      — Всё равно, что. Мне хочется твоего голоса. Или ты не можешь говорить?

      — Почему не могу?

      — А твоя жена?

      — Её нет. — Марк вновь лёг, слушая бешеный стук своего сердца. — Я один. А ты?

      — Я? А что я?

      — Ты один, или там кто-нибудь есть? — Марк вновь почувствовал, что готов ревновать его ко всему миру.

      — Один.

      — Слушай, почему ты стёр свой номер? Я мог бы хоть иногда звонить тебе!

      — Я думал, что больше не услышу твой голос, но вот вдруг сам взял и позвонил тебе. Кстати, а ты не додумался спросить мой номер у своего шефа?

      — Чёрт… — обескуражено проговорил Марк. — В самом деле. Но теперь ты дашь мне его снова?

      — Не знаю, стоит ли…

      — Дан!

      — Марк…

      — Пожалуйста! Мы могли бы иногда общаться, если уж совсем тоскливо станет.

      Торески сдался и продиктовал номер, но добавил:

      — Только не звони слишком часто.

      Марк рассмеялся:

      — Ты неисправим. Может быть, именно за это я тебя и люблю.

      — Марк… — слабо сказал Торески.

      — Знаю, что ты скажешь. Но ведь и ты тоже, разве нет?

      — Я кладу трубку, — мрачновато ответил Дан.

      — Тогда я перезвоню.

      — А если я не буду брать трубку?

      — Буду звонить часами, пока тебе не надоест, и ты не ответишь.

      — Ты настойчив, да?

      — А твой огонь по-прежнему горит?

      — Я сам себе удивляюсь, но горит. Наверное, масло слишком сильное, да, Марк?

      — Я люблю тебя.

      — Марк…

      — Люблю. — Марку стало так хорошо на душе, когда он произносил это слово, что он рассмеялся и повторил: — Люблю.

      Торески промолчал, и Марк счёл это своей маленькой победой: не возразил! Дан молчал долго, потом произнёс:

      — Я и сам удивлён.

      — Чему? — У Марка за это время уже вылетело из головы, о чём они вообще говорили; темы были неважны, главное — слышать его голос. «Сам факт звонка», — как однажды выразился Дан.

      — Тому, что соскучился… по тебе… настолько, что… позвонил… и решился это сказать, — с паузами ответил Торески.

      — Но кое-что ты всё-таки не сказал, — заметил Марк.

      — Что?

      — Почему ты соскучился.

      Дан, кажется, дёрнулся:

      — Марк…

      — Почему ты так боишься это сказать? Ладно, ты не решался правду сказать мне в лицо, но теперь-то, по телефону… Может быть, скажешь?

      Снова потянулось молчание.

      — Дан!

      — Ну, потому что я к тебе привязался больше, чем мне того хотелось.

      — На твоём языке это, видимо, значит: я тебя люблю? — прямо спросил Марк.

      — Ладно, я потом перезвоню. — Дан попробовал уйти от разговора.

      — Если я не прав, скажи мне, — настаивал Марк. — В глаза ты мне сейчас посмотреть не сможешь, — значит, солгать будет легко.

      — Марк…

      — Ответь, пожалуйста. Это то, что я думаю? Скажи, чтобы я не забивал больше голову этими мыслями.

      Пауза.

      — Хорошо, если ты не можешь это выговорить, то просто скажи: прав я или нет. Просто: да или нет. Дан! Ну, переступи через себя хотя бы один раз. Я же не прошу, чтобы ты…

      — Да, Марк, — прервал его Торески, желая прекратить этот разговор, так как реагировал он на него, видимо, гораздо болезненнее, чем хотел показать.

      Лицо Марка ярко вспыхнуло.

      — Нам не стоило расставаться.

      — Ну и как ты себе это представляешь? — уже с прежним смехом спросил Торески.

      Марк знал, что, по сути, Дан прав, но всё-таки возразил:

      — Не стоило мне возвращаться в Лос-Анджелес.

      — Глупый…

      — Возможно, но это то, что я чувствую.

      — Ну ладно, — после паузы произнёс Дан. — В самом деле, я кладу трубку.

      — Дан!

      — Я устал, Марк. А завтра у меня день загружен по самое не хочу. Мне нужно выспаться.

      — Дан…

      — Я знаю. Но ты потом можешь позвонить, у тебя ведь теперь есть мой номер. Всё, я кладу трубку.

      И прежде чем Марк успел что-то возразить, раздались гудки. Но Марка это ничуть не расстроило: он ещё долго лежал, прижав трубку к сердцу.

      — Боже мой, — пробормотал Марк. — Это сумасшествие! Как я… счастлив!

      Он положил трубку на рычаг, прижал к себе подушку, представляя, что обнимает Дана, и подумал: «Я должен это сделать. Я должен испытать судьбу до конца».

      Правда пока он ещё не решил, что будет делать, но уже знал, что от Дана не отступится ни за что на свете.