В аэропорт Марк поехал один. Анжелика его провожать не стала, сославшись на какое-то срочное дело. Ну, Марк не особенно-то и расстроился.

      Соседом Марка оказался средних лет тип с рысьими глазами. Он как-то незаметно втянул Марка в разговор.

      — По делам летите или развлечься?

      — По делам.

      — Этот город совершенно не подходит для дел, ага? Я сам лечу по делу, — говорил этот навязчивый тип, — но думаю заодно и развлечься. Там неплохие девочки. Не пробовали?

      — Нет, — ответил Марк пасмурно, его эта трескотня утомляла.

      — Так, может, у вас там уже есть какая-нибудь «мадам», а? — Попутчик подмигнул.

      — Я женат.

      — И что? — возразил не в меру разговорчивый тип. — Многие женатые мужчины заводят романы на стороне. Неужели нет любовницы?

      — Нет, — ещё сумрачнее ответил Марк, так как этот тип затронул больную тему: ещё жив был в памяти скандал с Анжеликой и вся эта гадкая ситуация.

      — Ну? — удивился тип, и разговор на этом прекратился.

      Марк воспользовался этим, чтобы поспать немного. Гул самолёта и воркование пилотов этому очень способствовали. Марку было так хорошо и спокойно на душе…

      Наконец, стюардесса сказала, что самолёт заходит на посадку, и велела пристегнуть ремни. Марк сделал это, не раскрывая глаз, в полудрёме. Самолёт сел. Марк, наконец, открыл глаза, взглянул на часы. Было без четверти девять, самолёт прилетел на пятнадцать минут раньше. Выйдя из самолёта, Марк сразу же подметил весьма необычное обстоятельство: шёл снег. Он ложился и не таял, так как было достаточно холодно: наверняка ниже пятнадцати градусов. Зато как ничто иное снег этот подходил к Рождеству.

      В зале ожидания Марк остановился и завертел головой. Тут было полно народу, но не было того, кого Марк хотел увидеть больше всего на свете: Дана. Марк решил подождать и прождал целых полчаса, но за это время ничего не произошло. В голову Марка закрались не очень хорошие мысли. Он взял такси и поехал к Дану домой.

      На улицах было многолюдно: все торопились купить подарки. Пахло ёлками и свежими фруктами. Снег всё сыпался и сыпался, и дворники такси неустанно трудились. Таксист высадил Марка у особняка Торески и уехал. Марк поставил чемодан на землю и направился к дому. В это время дверь распахнулась, и к нему навстречу выскочил Дан. Он был очень легко одет. Но бросилось Марку в глаза не это, а то, что лицо у Торески было разбито. Но Марк ничего не успел сказать: Торески со смехом оказался у него на шее. Марк поскользнулся, и они оба упали в снег.

      — Дан! — воскликнул Марк. — Ты же простудишься!

      Дан, лицо которого сразу же разгорелось от морозца, рассмеялся:

      — Какие пустяки!

      Но Марк был другого мнения. Он поднял Торески и, отряхивая снег с себя и с него, повлёк любовника к дому. Внутри Торески поёжился и сел возле горящего камина.

      — Брр! Погода сумасшедшая. Холодно… Иди сюда, — позвал он.

      Марк сбросил куртку и сел рядом с Даном на плед. Волосы Дана были мокры от снега. Он протянул руки к огню и сказал:

      — Никогда такого не было…

      — Что с твоим лицом, Дан? — спросил Марк, поворачивая его за подбородок к себе лицом.

      — Клайд, — коротко ответил Дан, поморщившись.

      У него были очень холодные руки. Марк привлёк его к себе:

      — Ты замёрз?

      — Ты ведь меня согреешь, правда? — спросил Дан, бегающими глазами ловя его взгляд.

      Марк поцелуем завалил его на плед. Вскоре они согрелись, даже больше: им стало жарко.

      Дан лежал, отвернувшись, подперев голову рукой, и смотрел на огонь. Они ещё ничего друг другу не сказали. А может, тем, что только что произошло, было сказано всё. Марку почему-то показалось, что Дан бесконечно далёк. Это его напугало. Он придвинулся к любовнику почти вплотную и обнял его чуть пониже талии:

      — Ты ничего не хочешь мне сказать?

      Дан задрал голову и посмотрел на него:

      — Я должен?

      — Не знаю.

      — Мне хорошо, и я ничего не хочу говорить. — Дан, томно вздохнув, поудобнее устроился головой на плече Марка. — Мне просто очень-очень хорошо. А тебе?

      — Лучше всех на свете. Но, думаю, не мешало бы чем-нибудь накрыться.

      — Тебе что, холодно?

      — Нет. Немного неудобно.

      — Тут никого, кроме нас, нет. Перед кем неудобно? Передо мной? Ох, Марк…

      — Что?

      — Ненавижу чем бы то ни было прикрываться.

      — Нравится валяться голым?

      — Нравится.

      — Значит, будем валяться голыми, где ты пожелаешь.

      — Смешной…

      — Я просто люблю тебя.

      Дан вдруг отодвинулся и встал.

      — Куда ты? — Марк приподнялся на локте.

      — Принесу выпить. Хочешь?

      — Не откажусь.

      Дан отправился на кухню, а Марк лёг на спину и, полежав так пару минут, подумал, что в этом нет ничего такого… и почувствовал, что больше не испытывает неудобства или стыда от того, что лежит голым возле камина.

      Вернулся Дан: в одной руке у него была бутылка вина, а в другой небольшое покрывало. Он набросил покрывало на Марка:

      — Держи.

      — А я уже вошёл во вкус, — с притворной обидой воскликнул Марк. — Ещё немного — и мне бы понравилось валяться голым на паркете!

      Дан хохотнул и залез к Марку под покрывало:

      — К этому стоит приучаться постепенно. Выпьем за встречу?

      Вино, как и всегда, пили из горлышка. Марк сразу же опьянел, так как был голоден, и перед глазами у него заплясали весёлые огоньки.

      — Потрясающе! — сказал он, жмурясь.

      — Что именно? — Дан забрал у него бутылку и сделал большой глоток.

      — Всё: вино, ты, секс… — Марк открыл глаза и, притянув Торески к себе, поцеловал его.

      Дан не сопротивлялся, но, когда Марк отпустил его, поморщился, так как наверняка ему было больно.

      — Если встречу Клайда, убью его, — сказал Марк.

      Дан как-то странно посмотрел на него:

      — Вряд ли.

      — Ты считаешь, что я не способен? Что у меня не хватит смелости?

      — Я считаю, что ты уже пьян, — заметил Дан, но взгляд у него был по-прежнему странным. — И к тому же… — Он вдруг замолчал.

      — Что? — Марк насторожился, поскольку было в этом взгляде что-то тоскливое и страшное. — Что такое, Дан?

      — Я… — с усилием выговорил Дан, — я убил его.

      — Кого? — Марк похолодел.

      — Его… Клайда…

      — Что?!

      — Он ударил меня. — Торески как-то зло посмотрел на Марка. — И я его пристрелил.

      С Марка разом слетел весь хмель.

      — Ты шутишь? — спросил он, теряя голос.

      — Нет. — Дан допил вино. — Это не шутка.

      — К-когда это случилось?

      — Несколько часов назад. — И Дан болезненно поморщился.

      Марк вздрогнул.

      — Мне так мерзко, Марк. — Торески запустил пальцы в волосы. — Но я не виноват. Я просто защищался.

      Марк почувствовал, что ничего больше не хочет слышать про это. Он приподнял край покрывала и сказал:

      — Иди-ка сюда.

      Дан скользнул к нему и всхлипнул:

      — Мне так плохо…

      Марк прижал его к себе:

      — Давай об этом забудем?

      — Ага.

      — Только ответь мне вот на какой вопрос… — Марк наморщил лоб, стараясь сосредоточиться. — Что полиция?

      — Полиция? — Дан удивился. — При чём тут полиция?

      — То есть как?

      — Никакой полиции. Об этом вообще никто не знает, кроме тебя. — Руки Дана прокатились под покрывалом по телу Марка. — Но ты ведь на моей стороне?

      Голова Марка вспухла.

      — Конечно, на твоей. — Марк плюнул на всё и опять завалил Дана на плед. — Пошло оно всё к чёрту. Угадай с одного раза, что я собираюсь сейчас сделать?

      Дан обвил его шею руками и прошептал ему в самое ухо:

      — Я не хотел тебя в это впутывать. Но… но мы с тобой теперь связаны этой тайной…

      — Мы с тобой много чем связаны, — заметил Марк. — А вот теперь и этим. Давай поступим вот как: начиная с этой минуты, будем считать, что этого не было. Не будем ни говорить, ни вспоминать об этом.

      — Ладно. — Дан лёг на спину, выпуская шею Марка из рук. — У нас бесконечно много других тем для разговора, да?

      — К чёрту разговоры! Перейдём к делу…

      — Или к телу? — Дан выскользнул из-под Марка и сел возле него.

      Он походил на статую какого-нибудь древнего бога… такой красивый…

      — Ты великолепен, — прошептал Марк, сжимая его колено.

      Огонь в камине негромко потрескивал. Двадцать третье декабря заканчивалось, но всё ещё только начиналось.