Фрэнк никогда не был суеверным человеком. Его не пугали чёрные кошки или разбитые зеркала и не радовали случайно найденные на улице монетки. Он прощался на мосту, не носил с собой кроличью лапку и не загадывал желания, когда падала звезда. Раньше, может, в этом была капля бунтарства и безрассудства, он будто доказывал и самому себе, и отцу, что глупые совпадения — а приметы в его понимании были именно совпадениями, случайностями, которым почему-то придавалось слишком большое значение, — никак не влияют на его судьбу. Да и судьбы в целом, как чего-то заранее предрешенного и неизменного, не существует. Сколько раз они спорили, сколько раз Фрэнк слышал неизменное: «Вырастешь — поговорим». И, как это часто бывает, отец всё же оказался прав.

Теперь Фрэнк отчётливо понимал, что вся его жизнь была рядом дурацких случайностей, и не всегда он мог на них повлиять. Впрочем, касательно примет он своё мнение не изменил. Слишком многого они его лишили. Отец его, человек строгий, но справедливый и по большому счёту не глупый, мог не взять его на охоту просто потому, что соседский кот Орео — пушистый чёрный котяра с белыми лапами и ушами, наглый до невозможности — вдруг решил погулять. И тогда отец вёз его к деду, где охотиться можно было лишь на соломенных чучел, и Фрэнк в очередной раз пытался доказать отцу, что человеку, рождённому в Хэллоуин, в день, когда вся нечисть выбирается из Ада, какой-то жалкий комок шерсти навредить не сможет. Но отец был непреклонен. «Бред какой-то», — сквозь зубы бросал Фрэнк, демонстративно отворачиваясь от отца и складывая руки на груди. «Вырастешь — поймёшь», — слышал он в ответ. Вырос. Не понял.

Всё это вихрем пронеслось в его голове, когда милая девушка, бейджик которой гласил, что она администратор и зовут её Джун, попросила его расписаться в журнале. Дата стояла 08.14.2000, понедельник. Фрэнк бросил на девушку вопрошающий взгляд, и она смущённо поджала губы.

— Сегодня дурное число, мистер Айеро, — только и сказала она.

Фрэнк улыбнулся:

— Понимаю, мисс, — и поставил подпись. — Что-то ещё?

Джун была невысокой полноватой, но совершенно очаровательной девушкой. Чёрные кудрявые волосы она заплела в хвост. Белая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами выгодно подчёркивала её чёрную кожу. Казалось, она хочет что-то спросить, но то ли стеснялась, то ли боялась. Но говорить ей и не нужно было: Фрэнк, в какой бы город он ни приехал, в какой бы забытой богом гостинице ни оставался, всегда видел только этот немой вопрос: «Зачем вы здесь?». Джун, как и многие, лишь покачала головой и протянула Фрэнку ключ.

— Ваш номер — 3.

— Вот видите, — улыбнулся Фрэнк, — счастливое число.

Джун кивнула, но соглашаться с ним не спешила. Они попрощались, Джун подсказала, как пройти к номеру, и шумно выдохнула, когда он ушёл. Она думала, наверно, что Фрэнк не услышит. Впрочем, так и было бы, будь он самым обычным человеком, но есть два небольших нюанса: в такое время обычные люди в таких городах не оказываются, да и Фрэнк обычным человеком не был.

Номер был небольшим и скудно обставленным, но тем не менее чистым и аккуратным. Односпальная кровать, заправленная выцветшим красным покрывалом, у окна, в которое вот-вот выглянет полная луна, тумбочка, шкаф, письменный стол и старый телевизор составляли, в общем-то, всё убранство комнаты. Фрэнк видел места и похуже. Напевая себе под нос незамысловатую мелодию, он начал обживаться: достал из сумки зубную щётку и полотенца, пару футболок и джинс забросил в шкаф, поставил на стол старую фотографию в рамке. И только когда он лёг на кровать, которая оказалась на удивление удобной, понял, почему Джун с ним не согласилась. Сейчас, в этот тёплый август, здесь, в этом маленьком городишке, число три счастливым вовсе не было.

Три убийства. За три недели.

Билл Хардман, 33 года, был найден 22 июля некой пожилой леди (имя её в сводках не фигурировало), когда она выгуливала собак. Причина смерти не установлена, обескровлен. Ричарда Остина, 47 лет, обнаружили 30 июля. Он работал почтальоном, знал весь город, и никто не сказал о нём ни одного плохого слова. Алиса Фостер была последней и самой юной жертвой неизвестного убийцы. Ей было всего 20 лет, она работала в магазине, а в свободное время помогала соседям сидеть с детьми и выгуливать животных. Это всё, что рассказали Фрэнку перед его поездкой сюда.

Фрэнк провел рукой по волосам и поднялся с кровати. Накинул на плечи джинсовку и вышел, закрыв номер на ключ. Это было скорее делом привычки и безопасности. Вряд ли Джун, милая хрупкая девушка, отважится зайти к нему в гости. Если только, конечно, убивает не она, но сама мысль о Джун как о коварной кровопийце показалась Фрэнку настолько нелепой, что он не удержался от смешка.

Впрочем, любой опытный охотник знал, что нельзя верить внешности — она обманчива. Нельзя верить даже первому впечатлению. Верить можно только доказательствам. Это не мешало, конечно, использовать чуйку — так старые охотники называли профессиональное чутьё, — и всё же иногда она подводила. Как подвела его отца, всего один раз, первый и последний. Фрэнк поёжился от этой мысли, отгоняя её от себя. В конце концов, он здесь не для рефлексии.

Джун сидела на своём рабочем месте, полностью погрузившись в книгу. Услышав шаги, она едва заметно вздрогнула, но быстро скрыла растерянность. Фрэнк махнул рукой в сторону выхода:

— Пойду покурю на ночь.

— Постойте, — Джун вскочила со своего места. — Не стоит вам туда ходить.

Эмоции, которые она так старалась спрятать, Фрэнк практически чувствовал. Он замер и наклонил голову, приподняв бровь.

— Что такое?

— Вы не знаете? Ночью опасно, мистер Айеро, лучше останьтесь здесь до утра, у меня тут тревожная кнопка есть, — дрожащий голос Джун резко контрастировал с её напускной уверенностью.

В душе Фрэнк ликовал. Это была редкая удача — обычно люди не шли на контакт. Он подошёл ближе, надеясь успокоить Джун. Спокойным голосом он ответил:

— Что вы, Джун, не съедят же меня! Я вернусь через три, — «опять три! — подумал Фрэнк», — минуты. Засекайте время, и если я опоздаю, можете вызывать полицию. Хорошо? Джун — я могу вас так называть? — девушка кивнула, — Джун, послушайте: я знаю, что по мне и не скажешь, но я умею обороняться. Я и вас научу, если хотите.

Джун улыбнулась и кивнула.

— Сейчас ровно одиннадцать часов и три минуты. Я жду вас, мистер Айеро.

Фрэнк отшутился, что будет считать секунды, и вышел из отеля. На улице было прохладно, небо уже потемнело. Вечер был беззвёздный, светили лишь безобразные жёлтые фонари и яркая полная луна. Он закурил, усмехаясь самому себе. Дым тянулся вверх прозрачным кружевом, очаровывая своим танцем. Впервые он попробовал сигареты и алкоголь в пятнадцать, когда отец взял его с собой на охоту. День тот был сумасшедшим, полным новых жутких впечатлений. Фрэнк помнил мельчайшие детали, долгое время ему снились кошмары. Его чуть не стошнило тогда от вида и запаха крови, от клыков, от ощущения опасности. Отец ледяным голосом приказал ему убираться в машину, а сам вернулся получасом позже. «Твоё первое дело, сынок, — сказал он тогда с неуместной улыбкой. — Я тобой горжусь». Гордиться было нечем — Фрэнк только мешался под ногами, но спорить не стал. Отец достал из бардачка пачку сигарет и бросил её Фрэнку на колени. Руки у Фрэнка тряслись, он не с первого раза смог прикурить. Никотин обжёг горло, и Фрэнк закашлялся. Тогда он себе пообещал, что больше эту гадость в рот не возьмёт. Отец над этим лишь посмеялся. Всю дорогу они молчали, и только когда приехали к дедушке, а тот накормил их ужином и налил каждому по стакану тёмного нефильтрованного пива, разговорились. Отец и дед рассказывали, как сами пошли на охоту в первый раз, как это было страшно, как теория разительно отличалась от практики, как с опытом перестаёшь считать трупы. Фрэнк не выдержал и ушёл в свою комнату, и никто не попытался его остановить.

Воспоминания цеплялись одно за другое, и Фрэнк не в силах был их отогнать. Но с этим нужно было бороться, он не мог в таком состоянии показаться Джун. Бедная девчушка и так была перепугана донельзя. Фрэнк выбросил окурок и на всякий случай огляделся вокруг. Тихо, только листья деревьев перешёптываются с ветром. Воображение рисовало страшные картины, которые наверняка уже представляла себе Джун, как, наверно, любой невиновный житель этого маленького городка. 

Решив ещё немного постоять на свежем воздухе — который здесь, в отличие от больших городов, был действительно свежим, — Фрэнк отрешённо уставился на шелестящие листвой деревья. Несмотря на то, что первый же встретившийся по приезду человек оказался приветливым и доброжелательным, на душе скребли кошки — слишком сильно суеверная девушка чем-то напоминала ему отца. Интересно, что бы он сказал, узнав, что его сына отправили на задание, которое наверняка было обречено на провал?

Думать об этом не хотелось, но Фрэнк, тем не менее, чувствовал себя полным дураком. Три убийства за три недели? Такой паттерн охоты можно было бы вообще не брать во внимание, особенно учитывая, что жертвы то и дело появлялись и в соседних городках. С чего все решили, что вампир обосновался именно здесь — непонятно, редко вампиры, предпочитающие жить в глуши, едят там же, где живут: это вызывает много вопросов и подозрений. Люди, конечно, в большинстве своём не могут сравниться с вампирами или охотниками по части расследований таких особых преступлений, но иногда всё же оказываются близки к истине и часто это приводит к печальным последствиям. Были истории, когда один вампир мог уничтожить целое поселение только потому, что его начинали подозревать, но последний такой случай произошёл пятьдесят лет назад. Так что очень вряд ли Фрэнку улыбнётся удача. Хотя… Ещё в дороге Фрэнку пришла в голову мысль, что его сюда просто сослали под благовидным предлогом, мол, посмотри, парень, здесь точно орудует очередной поганый кровопийца. На деле же они просто беспокоились о его «профнепригодности», о том, что в самый неподходящий момент эмоции возьмут верх и он не справится с задачей. Сказать открытым текстом никто так и не решился, но Фрэнк подозревал, что ссылка эта была чем-то вроде замаскированного под охоту отпуска, в котором он бы мог оправиться от потери отца.

Но никакой отпуск не мог помочь так, как охота и месть, и отступать Фрэнк не собирался. 

Тяжело вздохнув, Фрэнк вспомнил про Джун и спохватился — три минуты давно прошли, и она уже наверняка сходила с ума от беспокойства. И действительно, стоило ему переступить порог, как девушка, до этого вытянутая от напряжения, как струна, заметно расслабилась и будто выдохнула на своём стуле.

— Не очень-то безопасная конструкция, — как бы между делом скептически сообщил он, прикрыв за собой лёгкую дверь с большой стеклянной вставкой. Такую при желании может выбить любой школьник.

— Знаю, — печально вздохнула Джун, все ещё меряя его обеспокоенным взглядом. — На самом деле никогда и не было необходимости в чём-то серьёзней. Город у нас маленький, спокойный, все всех знают. Но сейчас… — она прервала себя на полуслове, словно вдруг поняв, что сболтнула лишнего.

Но Фрэнка такой расклад не устраивал: ему нужно было как можно больше информации, а завтра, кто знает, Джун уйдёт на выходной и вернуться к этому, вне сомнений, неприятному разговору не захочет.

— А что сейчас?

— Сейчас… Мистер Айеро, вы не знаете? — Джун боялась поднять взгляд и уже не пыталась казаться уверенной. — Я думала, вы… Ладно, если вы не знаете, так даже лучше. Спать будете спокойней.

— О чём вы говорите? Что случилось? — Фрэнк постарался как можно правдоподобней изобразить замешательство, мысленно моля всех богов, чтобы девушка заглотила наживку. Отец всегда говорил, что ничто не поможет оценить ситуацию лучше, чем разговор с местными. Особенно когда они не знают, что делятся чем-то важным.

— Не думаю, что могу рассказать что-то, мистер Айеро. Я сама знаю только то, что пишут в газетах.

— Зовите меня Фрэнк, — после недолгого молчания ответил он. Отец говорил, что свидетели должны доверять ему, а потому чем раньше Джун избавится от формального обращения, тем быстрее ему удастся расположить её к себе. 

— Да, конечно, мистер… Фрэнк, — девушка на секунду замолчала, явно собираясь с мыслями. — У нас тут происходит всякое… Нехорошее. Кто-то убивает людей и… и выкачивает у них всю кровь. Или, может, выпивает, — понизив голос до заговорщицкого шепота, сказала она. — Может, это неправда, — быстро добавила Джун. — Может, это выдумали газетчики, — но сама она явно в это не верила. — Вы же знаете, люди любят собирать всякую грязь про тех, кто не сможет ответить.

«Так вот как их успокаивают местные власти», — отметил про себя Фрэнк.

— Хотите сказать, у вас тут вампир объявился? — с деланной усмешкой спросил он. Но, судя по обиженному огоньку, на секунду мелькнувшему в глазах Джун, эта реплика была лишней. Вот же чёрт.

— Вы не подумайте, я не какая-нибудь там ненормальная и прекрасно знаю, что никаких вампиров не существует, но… — она опять замолчала. Было видно, что этот разговор даётся ей с трудом, и Фрэнк уже начинал винить себя за то, что так рьяно кинулся её расспрашивать. — Когда включаешь утром телевизор и первым делом слышишь, что человек, с которым ты буквально вчера встречался в магазине, найден мертвым и обескровленным, то чего только не подумаешь. Они были хорошими людьми, понимаете? Алиса помогала животным, Билл чинил мальчишкам велосипеды, а Ричард… — Джун поджала губы, как будто пытаясь себя остановить от откровений. Фрэнку, для которого эти имена были не более, чем строчками в газете, стало её немного жаль. 

— Согласен, извините за бестактность. Наверное, я ещё плохо соображаю после дороги, — поспешно пробормотал Фрэнк, думая, как бы разузнать побольше, но не показаться при этом подозрительно навязчивым. — Да уж, везёт мне, ничего не скажешь. Решил отдохнуть от городской суеты и безумия, а тут людей пачками убивают, — Фрэнк опустил взгляд. 

— У нас никогда такого не было, — Джун покачала головой. — У нас раньше самым большим событием было открытие парка, чей-то переезд, а однажды загорелся бар. А сейчас боишься открывать газеты. И эта кровь… Это же безумие какое-то. Так что вы пока лучше воздержитесь от ночных прогулок. Это небезопасно, он убивает всех без разбора: и женщин, и мужчин. Только детей пока не трогает.

Фрэнк старался не показать свою внутреннюю радость. Злость — лучшая в его работе эмоция. Злые люди часто преувеличивают, путают факты и меняют местами чёрное и белое, но говорят искренне. Главное — научиться отделять реакцию, само чувство, от скрытой правды. Фрэнк без лишней скромности всегда считал, что умел.

— И что, полиция ничего не может сделать? — спросил он, готовый наблюдать, как негодование Джун, подогретое лишь одним его по большому счёту риторическим вопросом, выплеснется наружу. Безразличной она точно не останется, он это знал, чувствовал. Джун, с которой он был знаком не больше пары часов, казалась ему совершенно особенной: никогда ещё свидетели не старались ему помочь и уберечь от правды. Напротив, они с готовностью вываливали на него грязное бельё, не беспокоясь о психике «заезжего туриста». И всё же даже к особенной Джун можно было подобрать правильный ключ, и, Фрэнк был уверен, что, как и многих, разговорит злость.

— А что полиция? У них нет опыта работы с серийными убийцами. Здесь никогда не было таких зверств. Ни улик, ни свидетелей. Они ничего не знают. Кто-то нас убивает, Фрэнк, а у них ни одного подозреваемого. Кого-то задержали, но тут же отпустили, мы из дома лишний раз одни не выходим, и всё равно... новые случаи. 

Джун замолчала, погрузившись в себя. Быстрая вспышка неконтролируемой эмоции погасла, и Фрэнк понял, что сегодня она не скажет больше ни слова. В тишине пустого отеля он мог слышать, как мечутся в душе девушки страх и боль. Оставлять её одну в таком состоянии он не хотел, но и продолжать допрос не мог: это, как минимум, было бестактно и грубо по отношению к переживаниям юной провинциалки, а как максимум, могло вызвать ненужные расспросы и подозрения.

— Скоро этого гада поймают, я обещаю, — Фрэнка хватило лишь на эти пустые слова. — Джун, скоро это закончится. 

На секунду Фрэнку показалось, что Джун вот-вот заплачет. Но девушка совладала с собой и безучастно кивнула.

— Спасибо. Но я в это уже не верю.

— Тогда поверьте мне. Вы сами сказали, город маленький, все друг друга знают. И полиция быстро вычислит преступника и обезвредит. Есть же у вас подозрительные личности?

Джун молчала, но по её взгляду Фрэнк понял, что попал в точку. Осталось только выяснить, о ком она подумала. Пара разговоров с подвыпившими местными, и у него появятся подозреваемые. Проверка обычно не занимает больше пары дней, так что через неделю, если, конечно, кровосос не сбежит в другой город, Джун сможет спать спокойно. Говорить это вслух Фрэнк, естественно, не стал, но сама мысль, что эта милая девушка не будет находиться в ежеминутной опасности, его существенно приободрила.

— Должно быть, вы правы, — только и ответила она.

— Тогда мне полагается награда, — улыбнулся Фрэнк, решив окончательно и бесповоротно сменить тему и не мучить бедную девушку жуткими разговорами перед сном. — Вы только не смейтесь, но мне нужен ваш профессиональный совет.

— Я слушаю, — Джун слегка улыбнулась в ответ, но Фрэнк увидел в ней лишь желание поскорее уйти от жуткой, тревожащей её беседы. — Чем смогу, помогу.

— Где у вас тут лучший бар? 

***

В номер Фрэнк вернулся только за полночь, когда «дурное число», 13 августа, осталось позади, и официально наступил понедельник. От Джун он получил несколько адресов баров, магазинов и пустых домов, куда он собирался переселиться, если дело затянется. Как ловить кровососа, если достоверно не известно, где он обитает, Фрэнк не знал. Убийства совершались в ряде соседних городов с одинаковой периодичностью, а новости о единичных случаях и вовсе заполонили добрую половину штата. Как его вычислить, если он обитает именно здесь, Фрэнк примерно представлял, но если он переезжает с места на место, никакие разговоры с жителями помочь не смогут. Фрэнк настаивал, чтобы округ проверялся системно, но штаб отказал, сославшись на недостаток охотников. «Мы будем держать тебя в курсе, если появятся новые данные», — сказала ему Мелани, в паре с которой он работал с восемнадцати лет, когда вышел из-под крыла отца и начал охотиться самостоятельно. В ней он никогда раньше не сомневался, она была хорошей боевой подругой, почти второй матерью, не раз прикрывавшей его в тылу, но именно её личная вовлечённость в его жизнь сейчас наталкивала его на невесёлые размышления. Может, ему специально дали невыполнимое задание, чтобы потом отправить в отпуск или на дополнительную подготовку. Может, никто, ни одна живая душа, не понимал, что отдых ему не нужен, что только работа и отвлекает его от зияющей в сердце пустоты. Может, никто не понимал, что единственное, что ему нужно, — это месть. У него был всего один шанс поскорее вернуться к настоящей охоте, и упускать его Фрэнк не собирался.

Фрэнк положил под подушку складной серебряный нож и выключил свет. Только сияние луны освещало комнату. Может быть, окажись он здесь при других обстоятельствах, он бы подумал, что тут весьма мило. Да, город наверняка был славным — Фрэнк питал неразделённую любовь к маленьким городам и спокойной, мирной жизни, которой у него никогда не было, — как и люди, здесь живущие. Завтра вечером он сходит в бар, выпьет, познакомится с местными. Разговоры будут по большей части скверные: об убийствах, о работе полиции, о сомнительных личностях. Он, наверно, вернётся в отель, пьяно пошатываясь, но больше для виду. Он будет держать нож в кармане объёмной толстовки и проверять обстановку каждые несколько сотен метров. А потом он съедет, чтобы не подвергать Джун, её сменщиков, горничных и других работников отеля опасности, которую неизбежно принесёт с собой. Да, так и будет, если кровопийца имел глупость и неосторожность поселиться в этом богом забытом месте, но всё это начнётся завтра.