Чимин не знает, почему из всех людей позволяет именно Чонгуку уговорить его пойти на вечеринку братства. Наверное, потому что младший смотрит на него широко раскрытыми глазами и канючит:

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Библиотекарша, копошащаяся у полки со словарями, грозно смотрит на них, и Чимин шлепает Чонгука по руке, шипя:

— Тише! Мы в библиотеке, черт возьми.

После этого библиотекарша удовлетворенно хмыкает и возвращается к полке.

— Ты должен пойти, — умоляет Чонгук. — Я не могу пойти без тебя!

Чимин чувствует, как вся его решимость тает с каждой секундой отчаянного взгляда чонгуковых широко раскрытых глаз. Он заставляет себя посмотреть в учебник по экологии.

— Мне кучу всего нужно сделать. — Ложь легко сходит с его уст.

— Ой, да не ври мне, у нас почти одни и те же пары, — Чонгук закатывает глаза и непозволительно близко придвигается к Чимину, продолжая: — Тебе всего лишь нужно быть готовым к семи вечера, я зайду за тобой.

Чимин вздыхает и бросает взгляд на раскрытую тетрадь внутри учебника.

— Ладно, — решает он, прежде чем может передумать. — В семь.

По крайней мере, это избавит его от очередной ночи в попытках не начать неловкий разговор с Юнги.

Возвращаясь в общагу с Чонгуком на буксире, Чимин удивляется, когда его жизнь успела скатиться в такое дерьмо. Та странная дружба, которую они с Юнги успели построить, каждый день становится все хуже. Юнги ведет себя сдержанно, перестал улыбаться и говорить «доброе утро». Чимин думает, что, скорее всего, его чувства стали слишком очевидны, и Юнги испугался.

К счастью, когда он возвращается, Юнги в комнате нет. К несчастью, его новая пассия сидит на чиминовой кровати, листая один из тяжелых учебников Юнги по психологии. Чимин больше не хочет видеть этих смазливеньких парнишек. Юнги, кажется, нравится строго определенный тип, которому Чимин — полная противоположность.

Новая пассия Юнги (Чимин не спрашивает их имен, их все равно не будет на следующей неделе) хихикает, когда видит Чимина и быстро встает, в очередной раз доказывая, что Юнги нравятся парни повыше.

— Извини, — говорит он, пропуская Чимина, — я просто ждал, когда вернется Юнги.

Твою мать. У него даже есть ямочки, не такие привлекательные, как у Намджуна, но все-таки есть. Просто маленькие очаровательные ямочки, которые определенно точно понравились Юнги.

Чимин натянуто улыбается и роняет свои вещи на кровать.

— Я на самом деле собирался уже уходить, — врет он, но потом дверь вдруг открывается и в нее просовывается голова Юнги.

— Ты только что вернулся, и у тебя больше нет пар. — Юнги хмурит брови в замешательстве, и Чимин наблюдает за этим, прежде чем заставляет себя отвести взгляд.

— У меня есть планы. — Чимин улыбается Юнги очередной лживой улыбкой и машет на прощанье парню, все еще стоящему посреди комнаты. Юнги идет к своей кровати, все еще с любопытством глядя на Чимина, но тот смотрит в пол и снова машет рукой, прежде чем быстро выскочить за дверь.

Этажи общежития как всегда полны людей, но Чимин чувствует себя странно одиноким даже несмотря на раздающиеся вокруг голоса. Он неловко переминается с ноги на ногу перед комнатой Чонгука, а потом стучит, ожидая, пока стихнут подозрительные звуки за дверью.

Чимин не знает деталей, но Чонгук и Тэхен ходят с невероятным количеством засосов на шеях и припухшими губами, поэтому весьма очевидно, что они трахаются. Тэхен с раскрасневшимся лицом и взъерошенными волосами, наконец, открывает дверь. Он ярко улыбается Чимину и приглашает зайти внутрь.

Чимин сразу же падает на аккуратно заправленную постель Чонгука, замечая их любопытные взгляды.

— Одолжите мне одежду на сегодня, — говорит он вместо приветствия.

Чонгук загорается как лампочка и мгновенно подрывается с тэхеновой кровати, бежит к шкафу и открывает дверцы, окидывая Чимина взглядом, а потом широко улыбается.

— Найди свои самые узкие джинсы, — говорит он, взглядом профессионала осматривая чиминовы бедра.

Слава богу, узкие джинсы составляют добрую половину его гардероба.

---

Чимин немного сожалеет, что пришел.

Не потому, что он плохо выглядит, выглядит-то он отлично. Немного подводки и джинсы, обтягивающие ноги, творят чудеса, но глядя на то, как Чонгук и Тэхен выделываются на танцполе в то время как он сидит на диване между целующейся парочкой и девушкой, щупающей его за ляжку, Чимин вряд ли может сказать, что ему весело.

Но он продолжает потягивать дешевое пиво из красного стаканчика, погружаясь в атмосферу вечеринки братства, и наблюдает за тем, как пьяные парни пытаются подкатить к девушкам, а те танцуют, двигая бедрами из стороны в сторону так, что Чимин кривится.

Общежитие другого братства совсем рядом, и Чимин мог бы спокойно дойти домой через кампус, если бы захотел, но он не хочет разочаровывать Чонгука и уходить слишком рано, поэтому сжимает зубы и терпит.

Он заканчивает второй стакан чего-то, что пахнет выхлопами газонокосилки, а на вкус напоминает полироль для мебели с ароматом апельсина, когда перед его глазами оказывается пара чьих-то ног.

Чимин поднимает взгляд от стакана и встречается глазами с парнем, стоящим перед ним. Он высокий, с легкой улыбкой и темными волосами. Чимину вполне хватает того, что парень выглядит привлекательно, и когда тот протягивает ему руку, Чимин сразу же хватается за нее, радуясь внезапному отвлечению от своих жалких мыслишек.

— Вонхо, — парень перекрикивает громкий бит. Чимину все равно, но он улыбается и следует за ним из общей комнаты в тускло освещенный зал. Тут тише, но не намного.

— Чимин, — говорит он, как только шум немного стихает. Он не знает, куда они идут, но от музыки у него разболелась голова, поэтому Чимин не сильно возражает.

Вонхо снова улыбается и на этот раз Чимин ловит себя на мысли, что он достаточно симпатичный.

— Я знаю, ты со мной в одной группе по теории музыки.

Чимин не припоминает таких симпатичных парней в этой группе, но из-за того, что Юнги постоянно вертелся у него в голове последнее время, он вообще не думал смотреть на других. Хорошо наконец-то отвлечься, и Вонхо — идеальный вариант. Пока они идут, он обнимает его за талию и осторожно гладит.

Прошло много времени с тех пор, как Чимин флиртовал с кем-нибудь, но Вонхо улыбается ему и расспрашивает о братстве, поэтому Чимин расслабляется. Они заходят в нишу рядом с кухней. Чимин оказывается прижатым спиной к стене, пока Вонхо стоит рядом, мучительно медленно склоняясь к нему.

Чиминово тело постепенно расслабляется, пока они разговаривают, и довольно скоро он начинает смеяться, когда Вонхо рассказывает ему о своем друге Хенвоне. Вонхо склоняется слишком близко, и Чимин мгновенно улавливает его намерения.

Господи, когда он последний раз с кем-нибудь трахался? Кажется, прошлым летом. Прошел целый месяц в университете, и у него ничего не было, хотя он вступил в братство только по этой причине.

— Ты же по парням, верно? — спрашивает Вонхо, и Чимин яростно кивает. Не потому, что в прошлом году его телефон был заполнен различными вариациями запроса «колледжи с большим количеством ЛГБТ+ студентов» и «квир-братства».

Вонхо улыбается еще шире и наклоняется ниже, пока Чимин не чувствует его губы на своих. Он закрывает глаза и приоткрывает рот, когда Вонхо, наконец, целует его.

Ничего необычного не происходит, губы Вонхо прижаты к его, языки влажно сплетаются вместе. Чимин чувствует, что его прижимают к стене сильнее, Вонхо впивается в него новым поцелуем и запускает пальцы в волосы.

Тело Чимина достаточно гибкое, чтобы Вонхо мог откинуть его голову назад и обнажить шею. Несколько секунд Чимин чувствует лишь дуновение воздуха, а потом его кадыка касается чужой язык.

Вонхо сильнее вжимает его в стену, и Чимин отпускает себя, закрывая глаза и радуясь тому, что чувствует что-то знакомое и легкое, в отличие от Юнги и всего, что с ним связано. Он позволяет себе наслаждаться тем, как горячий рот скользит по его горлу, прикусывая и оставляя засосы везде, где может. Чимин позволяет себе потеряться в этом ощущении, мир тает в ничто, кроме блаженства и головокружения от алкоголя.

---

Чимин очень рад тому, что не забыл положить ключ в задний карман своих джинсов, прежде чем отправился на вечеринку.

Батарея на телефоне показывает девять процентов, экран тухнет, когда он проверяет его, пока возится с дверью в комнату. Чонгук и Тэхён остались там, но Чимин оттолкнул Вонхо, сославшись на тошноту, и быстро сбежал.

Где-то посреди всего того, что с ним делал Вонхо, перед его глазами начал появляться Юнги, пока его разочарованный взгляд не отпечатался на чиминовых веках. Вонхо залез ему под рубашку, гладя напрягшийся живот, когда Чимин потерялся в собственном разуме, подкидывавшем картинки лица Юнги той ночью перед тем, как он кончил на него.

Теперь, когда часы на телефоне показывают три утра, Чимин все еще не может его забыть. Вонхо бросил на него разочарованный взгляд после того, как он объяснил, что ему нужно срочно быть дома, но отпустил его достаточно быстро. Чимину понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы добежать до общежития.

Пытаясь вытащить из головы все мысли о Юнги, он ползет по лестнице, морщась, когда та зловеще скрипит под ногами. В общей комнате пара человек дремлет на диване, но кроме тихих звуков телевизора вокруг царит тишина.

Поворачивая дверную ручку в свою комнату, Чимин чуть ли не подпрыгивает от того, как громко она щелкает.

Но ему нет нужды беспокоиться об этом, ведь Юнги сидит посреди своей кровати, вытянув ноги, и лениво листает ленту на телефоне. Свет выключен, единственный источник — яркий экран телефона Юнги, но Чимин может поклясться, что видит, как глаза Юнги следуют за ним, пока он идет к своей кровати и падает на нее, не утрудившись даже снять одежду.

Юнги начинает говорить, в темноте его голос звучит резче обычного.

— Где ты был, Чимин? С Чонгуком?

Чимин чувствует себя как на допросе, но алкоголь все еще держит его в своей власти, поэтому он не может придумать правильного ответа на вопросы Юнги. Кроме того, он даже не может на него смотреть сейчас, один его вид заставляет его сердце трепетать, а пальцы нервно сжиматься.

Чимин вспоминает парня на вечеринке, как его губы касались его шеи, и если Юнги сейчас включит свет, то увидит все, учитывая то, как легко на Чимине проявляются засосы.

— Чимин. — Теперь голос Юнги звучит требовательнее. — Где ты был? Почему ты пахнешь дешевым пивом и мерзкими духами?

Чимин знает, что Юнги определенно догадывается, где он был. Конечно же, Юнги был на таких вечеринках и сразу распознал его отрешенный взгляд, запах пота и алкоголя.

А потом Юнги включает свет.

Чиминовы глаза расширяются от ужаса, когда он осознает, что Юнги может увидеть эти громадные засосы на его шее. И хотя это не измена, потому что они с Юнги <i>не встречаются</i>, Чимин молится, чтобы он их не заметил.

Но Юнги замечает. Он пересекает комнату, подходя к его кровати, берет Чимина за подбородок и заставляет запрокинуть голову, выставляя горло.

— Кто, блять? — злобно спрашивает Юнги.

Чимин хмурится и резко мотает головой, сбрасывая руку Юнги со своего подбородка, а потом отталкивает его.

— Не твое дело, — отвечает он своим самым суровым голосом. — Тебе всегда было насрать, поэтому я решил найти того, кому будет не все равно.

Юнги сжимает челюсть, играя желваками, и выдыхает, медленно и долго, затем полностью разворачивается к нему.

— Не думаю, что ты понял, но это вечеринка братства. Если ты будешь ходить туда в таких обтягивающих джинсах, кто-то обязательно начнет охотиться за твоей задницей.

Триумф медленно смывается с лица Чимина и он наклоняет голову в сторону.

— А, может, я хочу, чтобы кто-то поохотился за моей задницей, — Чимин отвечает ему так быстро, что Юнги выглядит немного ошеломленным. — Потому что ты этого не делаешь.

— Поэтому ты позволишь какому-то ебарю оттрахать тебя на вечеринке? — голос у Юнги требовательный, вскрывая Чимина на живую. Волоски на теле встают дыбом, а в животе скручивается пружина. Ладонь Юнги ползет по его бедру, Чимин чувствует ее тепло даже через джинсы.

— Оставь меня в покое, хен, — раздраженно бормочет Чимин, пытаясь сбросить его руку. — Ты не собирался трогать меня, и я хотел, я хотел…

— Ты тупой гребанный первак, — стонет Юнги, обрывая его. — Чимин, ты… ты гребаный идиот, о господи.

Чимин не понимает, почему из них двоих тупой именно он, особенно если это Юнги посылает ему эти секретные улыбки, называет его «деткой» и предлагает больше, но никогда не дает. Он так устал от этого, Юнги держит его на расстоянии вытянутой руки, но не подпускает ближе.

Чимин чувствует себя раздраженным ребенком, но не может успокоиться, когда Юнги так на него смотрит, с явной яростью в глазах.

— Ты даже не поцеловал меня ни разу после того, как кончил мне на лицо, — говорит Чимин. — Что еще я мог сделать?

Рука Юнги скользит к его лицу, нежно обхватывая пальцами подбородок, а потом поворачивает так, что они оказываются лицом к лицу.

— Ты дурачок, — снова говорит Юнги, но на этот раз его голос полнится мягкостью, а не яростью.

Расстояние между ними уменьшается, когда Юнги наклоняется к нему и притягивает Чимина ближе. Чиминовы глаза закрываются, когда губы Юнги касаются его. Это совсем не похоже на их первый поцелуй, который был коротким и неудовлетворительным. Юнги приоткрывает рот, и Чимин знает, что на вкус он как дешевое пиво, но когда язык Юнги скользит к нему в рот, ему наплевать.

Юнги целует так же, как и двигается, — неспешно, лениво проходясь кончиками пальцев по лицу и шее, и вжимает их в свежие засосы, пока Чимин не дергается от боли. Через мгновение он оказывается у Юнги на коленях, тая от прикосновений и цепляясь пальцами за мягкий материал его футболки.

— Господи Иисусе, — шепчет Юнги ему в губы. — Этот парень пытался тебя пометить или что?

Его пальцы нежно проходятся по засосам, обводя края, средний палец ласкает особо чувствительную точку под чиминовым ухом, и тот извивается, пытаясь избежать прикосновения. Рука Юнги замедляется, касаясь нежнее.

Чимин ничего не делает, просто продолжает сидеть на коленях Юнги, пока старший осматривает его шею, прожигая глазами дыру в ямочке между ключицами с нечитаемым выражением на лице, рука все еще скользит по засосам. Наконец, он вздыхает и поднимает голову, чтобы посмотреть Чимину в глаза.

— Если ты хотел меня поцеловать, нужно было просто сказать об этом. — Его голос стал еще тише и сдержаннее.

— Я хочу не <i>просто</i> тебя поцеловать, — хрипло признается Чимин. — Еще я… Я не хочу, чтобы тут появлялись другие парни. Те, с которыми ты спишь. И я хочу… Я хочу все, что ты можешь мне дать. Если это возможно.

Поначалу Юнги молчит, и Чимин воспринимает опустившиеся уголки его рта как отрицательный ответ, и уже собирается слезть с него, но хватка Юнги вокруг его талии крепнет, пока тот задумчиво кусает губу.

— Все, что я могу тебе дать? — Чимин кивает, и лицо Юнги расплывается в улыбке.

Пальцы Юнги скользят вверх по его шее и зарываются в волосы, чтобы притянуть ближе.

— Все? — снова спрашивает он, в этот раз дразня, и уголок его рта поднимается в ухмылке. Чимин чувствует его губы в нескольких миллиметрах от своих и дрожит от этого недоприкосновения.

— Все, — шепчет он, вдруг понимая, что все это правда. Юнги высовывает язык и проходится им по нижней губе Чимина, а потом они целуются снова, глубже, мокрее. Чимин сильнее цепляется за футболку Юнги, когда тот разрывает поцелуй и прижимается губами к подбородку, оставляя на коже дорожку жгучих поцелуев.

Все тело Чимина горит, лицо красное; он откидывает голову назад, пока Юнги настойчиво жмется губами к подбородку, и сердце ухает куда-то вниз, когда чужой бархатный язык обводит свежие засосы, отчего те начинают болеть.

— Возьми все, — бормочет Юнги, задыхаясь. — Возьми все, что хочешь.

Чимин мечтал услышать эти слова с тех самых пор, когда впервые увидел красивое лицо Юнги. Чимин толкает того на кровать и медленно ложится сверху.

— Все, я хочу все, — говорит он. Это звучит жалко и пафосно, но Чимин всегда был немного эгоистичен. — Я хочу тебя. Всего тебя. — И после этих слов он ведет бедрами, вжимаясь в Юнги. — Я хочу… я хочу, чтобы ты трахнул меня. Если ты этого хочешь, конечно.

Глаза Юнги превращаются в щелочки, когда он улыбается и притягивает Чимина для очередного поцелуя. Юнги целует его мягко, а после тянется к тумбочке.

— У тебя же есть смазка? — И копается в ящичках дальше. Чимин садится, все еще не сползая с чужих бедер, и наблюдает за процессом.

— Сними их, — говорит Юнги, кивая на безмерно узкие джинсы, и Чимин слушается. За ними следует майка и трусы, и Чимин не церемонится, скидывая все на пол. Юнги чуть приподнимается, чтобы Чимину было удобнее снять с него футболку, затем сам справляется со штанами.

Они оказываются абсолютно голыми: Чимин прижимается голой задницей к чужим бедрам, и это самое прекрасное событие сегодняшнего дня. Чимину так отчаянно хочется оседлать Юнги и упасть в этот омут с головой.

— Дай я, — говорит Чимин, протягивая руки к бутылочке смазки. Юнги послушно отдает и ложится обратно, жадно наблюдая за каждым движением горящими от возбуждения глазами. Чимин ложится грудью на Юнги и приподнимает задницу, чтобы было удобнее. Он выдавливает смазку и тянется пальцами назад и начинает осторожно водить ими вокруг. Он уже делал подобное раньше, но сейчас — с Юнги под ним — это вызывает в нем волнение и возбуждение, отчего его пальцы дрожат.

Чимин проникает в себя одним пальцем, желая побыстрее растянуть себя. Юнги прижимается к его губам в горячем поцелуе, наблюдая, как Чимин проталкивает в себя палец.

— Осторожно, не торопись, — шепчет Юнги, когда Чимин стонет болезненно.

— Я в порядке, — говорит тот слабым голосом. — Просто хочу тебя очень сильно. — И после этих слов он добавляет второй палец, отчего начинает дрожать еще сильнее. — Я так долго этого ждал, хён.

Юнги обнимает Чимина за талию и притягивает еще ближе, и это настолько интимно, настолько проникновенно, у Чимина никогда не было ничего подобного.

— Теперь я здесь, с тобой, Чимини, — хрипло говорит Юнги, отчего все внутри Чимина переворачивается.

— Я так боялся, — продолжает Юнги еще тише. — Ты выглядел таким отсутствующим после первого раза, что я подумал, что напугал тебя. Поэтому я решил отступить и дать тебе немного свободы. Я не хотел тебя принуждать к чему-то, понимаешь? — Чужое дыхание щекочет истерзанную шею Чимина, а потом Юнги нежно и невесомо целует каждый из засосов, отчего тому становится совсем нехорошо.

— Ты сказал, что мы друзья, — говорит Чимин, и голос его очень слаб. — Ты не хотел стать кем-то больше, чем просто друг.

— Хотел, — отвечает Юнги, вылизывая чужую шею, отчего сознание Чимина медленно, но верно уползает.

Он продолжает растягивать себя пальцами, сбиваясь с ритма, желая поскорее почувствовать Юнги внутри себя.

— Я… если ты хотел, — говорит Чимин, рвано выдыхая. — Докажи. Покажи, как сильно ты хотел этого.

— Каждый гребанный раз… каждый раз, когда ты смеялся вместе с Чонгуком или еще кем-нибудь из кампуса, я хотел притащить тебя сюда, в нашу комнату, и вытрахать из тебя все мозги. Знаешь, как сильно я этого хотел? Иногда мне казалось, что ты делаешь это нарочно, дразнишься, — говорит Юнги, неотрывно наблюдая за каждым движением чужого тела.

Чимин вынимает пальцы и тянется к члену, чтобы наконец-то почувствовать Юнги внутри.

— Подожди, — внезапно говорит Юнги. — Резинки.

Чимин замирает, удивленно смотрит, а потом тянется к тумбочке, чтобы достать оттуда неоткрытую пачку и передать Юнги. Тот быстро справляется с этим, раскатывая презерватив по своему члену. Чимин ждет, пока Юнги даст ему знак продолжать, и когда тот кивает, Чимин прижимается к его члену задницей.

Все тело Чимина — оголенный нерв: он чувствует твердый член Юнги, чувствует, как его кожа буквально горит. Он медленно начинает опускаться, ощущая, как мышцы сжимаются вокруг чужого члена. Чимин выдыхает рвано и пытается расслабиться, и как только ему это удается, и тупая боль уходит, он опускается еще ниже — до самого конца, пока его задница не касается бедер Юнги.

Чимин сглатывает, ведя тазом. Это в разы лучше, чем он представлял. Юнги находится полностью в нем, распирая его изнутри твердым толстым членом, и это невероятно хорошо.

— Такой замечательный, — шепчет Юнги. — Такой замечательный, Чимини, в тебе так хорошо. — Его пальцы мягко гладят чиминовы бедра, переходят на живот, к соскам, и Чимин сжимается от невероятных ощущений, его бедра начинают дрожать.

Чимин опирается о грудь Юнги, а потом медленно поднимается, чтобы сразу после — опуститься, задавая быстрый размеренный ритм, отчего с губ Юнги начинают слетать низкие стоны. А потом его член задевает внутри что-то, отчего Чимин весь сжимается и выдает прекрасный по своей чистоте стон.

— Вот так, — выдыхает он мягко. — Хен, вот так.

Юнги слышит его, потому что в следующее мгновение он начинает вбивать бедра в Чимина, отчего тот понимает, что скоро сойдет с ума. С Юнги, видимо, всегда так, — каждое его прикосновение посылает волну возбуждения по телу.

Чимин отчаянно насаживается на чужой член, и единственное, что он может слышать, — это звуки шлепков, и все ощущается так остро, так хорошо, и ему даже кажется, что он скоро отключится. Он громко стонет, уже не контролируя себя, цепляется за чужие плечи, и его стоны больше походят на рыдания. Ноги начинают адски болеть, но Чимин не обращает на этого никакого внимания, чувствуя, как горячее наслаждение топит его тело. Однако движения начинают замедляться, дыхание сбивается, и Чимин едва успевает глотать воздух.

Внезапно Юнги останавливается, переворачивает Чимина и ложится сверху, прижимаясь к нему плотно и горячо.

— Моя прекрасная детка делает всю работу, — шепчет он, целуя чужую шею. — Тебе полагается награда.

Чимин никогда не считал, что похвалы его заводят, но Юнги с таким мастерством мешал похабщину и похвалы, что стоило ему произнести что-то подобное, все тело Чимина ослабевало, и узел внутри сжимался от возбуждения.

Чимин поднимает ноги и обхватывает их руками, и Юнги начинает снова двигаться — быстро, не сдерживаясь. От этой позы Чимину еще хуже, потому что теперь Юнги проникает в него еще глубже, сводя с ума каждым резким движением. Чимин стонет, всхлипывает, почти плачет, потому что чужой член так хорошо попадает по простате, принося невероятное удовольствие. Чимин никогда не чувствовал ничего подобного: ему одновременно хочется прекратить, потому что все это слишком, и попросить Юнги не останавливаться, умоляя быстреесильнееглубже.

— Юнги, пожалуйста, я сейчас… боже, черт, пожалуйста… я, — и это единственное, что он может выдавить из себя.

Юнги врывается в него со всей силой, и комнату наполняют шлепки, с которыми сталкиваются их тела; стоны и бессознательные фразы, которые выдает Юнги, не осознавая: «Такой хороший, детка, твоя задница такая хорошая».

В одно мгновение Чимину даже кажется, что он вот-вот отключится: руки трясутся, слезы катятся из глаз, член болезненно твердый, мокрый от предъэякулята. Юнги вбивается в него, сжимая бедра до синяков, и это сводит Чимина с ума, он так беспомощен перед этим, он уже почти на краю. Юнги замечает это и касается его члена.

— Ты такой мокрый, детка, — шепчет он. — Ты совсем близко?

Чимин едва ли может ему ответить, он лишь кивает, а потом чувствует, как слезы начинают течь по щекам. Он плачет, стонет, тяжело дышит, пытаясь урвать себе хоть немного воздуха.

Чимин всхлипывает, когда Юнги начинает методично надрачивать его член. Все внезапно становится слишком сильным и громким: то, как член Юнги входит в него, то, как Юнги обхватывает его член своей ладонью, их стоны и судорожные вдохи. Всякий раз, когда Юнги надломлено стонет, Чимина накрывает новая волна, подстегивая хлыстом внизу живота.

— Ты близко? — спрашивает Юнги, и голос его звучит сломлено и хрипло. Все тело Чимина сотрясают судороги, он сжимается и тяжело дышит. — Кончи для меня, Чимини, — шепчет тот, и Чимин понимает, что он пропал.

Все тело Чимина натягивается, как струна, и его трясет с такой силой, что больно. Он беспомощно стонет, зажмуривается и кончает. Кончает с такой силой, что все внезапно становится пустым, перед глазами — белые точки, и член выплескивает сперму на живот и руку Юнги. Он стонет так громко, что самому больно, но он не может это контролировать, его пронзает насквозь сильнейший оргазм, и Юнги помогает ему продлить его, не останавливаясь ни на секунду, вбиваясь в него со всей силы, до тех пор, пока Чимин чувствует, что уже больше не может.

У него на животе сперма, весь он мокрый и дышит с трудом, и он в полной мере ощущает себя затраханным.

Юнги не ждет, продолжая трахать его сильнее, пытаясь нагнать собственный оргазм. Чимин сжимается, преодолевая чрезмерную чувствительность.

Спинка кровати бьется о стену от силы, с которой Юнги вбивается в Чимина, и им обоим наплевать на соседей. Даже если они перебудят всю чертову общагу, им наплевать.

Юнги начинает стонать сильнее, шепча что-то непонятное, и все ощущается чрезмерным, невозможным. А потом он прижимается лбом к чужому плечу и жалобно всхлипывает, кончая и не переставая двигаться, чувствуя, как туго сжимают стенки его член. Чимин успокаивающе гладит его по спине и шепчет что-то нежное.

Юнги падает на Чимина сверху, и последний ощущает себя просто прекрасно. Отдышавшись, он выходит из Чимина и, вздрогнув, стягивает презерватив. Юнги весь мокрый, и его челка липнет ко лбу, и Чимин задумывается, как же он сейчас выглядит. Его губы болят, а слезы все еще не высохли на щеках, и весь его макияж скорее всего смазан и размазан по лицу. Он чувствует себя и выглядит затраханным в прямом и переносном смысле этого слова.

Юнги скатывается с него, ложась рядом. Чимину сразу же становится холодно от того, как быстро остывает его тело. Юнги рядом дышит рвано и загнанно. Тишина такая звонкая, что Чимин осознает, как же громко было до этого.

— Это было слишком? — спрашивает Юнги внезапно. Чимин бессознательно тянется к нему и переплетает их пальцы.

— В самый раз. Замечательно.

Он поворачивает голову и смотрит Юнги прямо в глаза, отмечая в них нескрываемую нежность.

Все будет хорошо, — понимает Чимин в это мгновение.