- Я сегодня бежала сквозь ветер. Представляешь? – щебечет Зинка. – И так мне хорошо было, так радостно от этого, так прекрасно. Ты хоть вообразить себе можешь, что это значит: сливаться с ветром?

 Я не знаю – просидел сегодня целый день, как медведь в берлоге, промаялся. И ведь нарочно от непогоды прятался, от ветвей этих качающихся, скрипящих, от серого неба, от мелкой мороси. А Зинка вот… не проторчала, как некоторые, весь день за проектом с дынным чаем, котом и плюшками, а взяла, да и выбралась из норки своей героически, чтоб улыбаться теперь по Скайпу.

- Я сегодня бежала сквозь ветер. И вот, знаешь, будто промозгло вокруг, будто все люди унылые, серые, одинокие, а мне смешно, легкокрыло мне. Ветер – представляешь? – в голове, в волосах моих путается, проказник. Да и потом… я ведь и сама – ветер. Ты что не знал? Ох, да как же ты знать-то мог, если я и сама только сегодня это наконец для себя окончательно поняла. Когда бежала. Ну… сквозь ветер – ты ведь помнишь? Помнишь? Слушаешь меня, да?

Зинка… Ох, эта смешная Зинка в пушистом розовом халате с белыми зайцами, смотрит так грозно-грозно из-под упавших на глаза ярко-рыжих прядок. И ведь не продолжит говорить, пока не отвечу. Знает меня, балвана рассеянного, сестрёнка. Любить и обожать её за это можно безгранично и бесконечно. И нужно. Обязательно нужно хотя бы потому, что для Зинки любовь, как хлеб – почти что незаменима. Как и для меня. Как для меня, глупого, глупого, но до тех пор, пока Зинка есть, ни капли не одинокого.

- А у меня сегодня пальтишко было лёгкое, длинное, ярко-лиловое, - продолжает наконец Зинка. – Ну… Ты ведь помнишь его? Ветру оно понравилось. И так развевалось, так развевалось, так хлопало за спиной… Я едва-едва от земли не отрывалась, не улетала. Это так прекрасно – бежать сквозь ветер. Даже, если он холодный. ОН ведь – знаешь? – только для тех холодный, кто на семь шарфов от него замыкается-запирается или для тех, кто от него бежит. А нужно навстречу – понимаешь? – раскинув руки, бежать, бежать. Это почти так же легко, как обниматься. Мы же с тобой это любим, мы это с тобой умеем. А ветер вот никто не обнимает. Такие все глупые, невнимательные такие.

Руки Зинка раскинула и сейчас, как будто хотела дотянуться до меня прямо вот так, по Скайпу. И я не мог не улыбаться ей – такой наивно смешной, восторженной.

- Я сегодня, когда бежала сквозь ветер, вдруг его по-настоящему рассмотрела, - заговорщически шепчет Зинка, приблизившись к камере синим глазом. – Он разноцветный. Разноцветный, Господи – представляешь?! Как воздушные змеи. Да-да, все воздушные змеи, которых кто-либо когда-либо запускал. И так это красиво, ох, так красиво… словами не передать. А ещё… ещё… я совершенно точно знаю, откуда этот ветер. Он же, такой чудесный, ненадолго у нас. И – господи! – ты даже не представляешь, как мне сегодня с ним улететь хотелось! Но не улетела, о тебе, дураке, подумала – и осталась. Но завтра будет ветер. Обязательно будет ветер. И я снова побегу. Потому, что… ох, ты даже не представляешь, что это означает: бежать сквозь ветер.

И Зинка хлопает в ладоши, а я, подхватившись из кресла, бегу к окну. Ветер совсем не стих. Распахнув форточку, я тотчас впускаю его, холодный, в комнату, пропахшую корицей и кардамоном.

- Ты только до завтра не улетай, пожалуйста, - шепчу.

- Эй, ты куда пропал? – обиженно ругается в Скайпе Зинка. - Тебе не интересно совсем?

- Завтра побежим вместе, - невпопад отвечаю я. – И… кота моего заберём с собой. Ведь, если мы с тобой улетим, то кто же тогда позаботится о пушистом?