У них ушло три недели.

Они побывали в резервациях семи индейских племён.

Они пришли за советом к пяти ковенам, два из которых они были вынуждены уничтожить, а от третьего пришлось с позором уносить ноги и возвращаться потом с подмогой в лице Кастиэля.

В итоге они нашли контр-заклинание в собственной библиотеке в бункере.

Нужно было видеть лицо Сэма, когда он полностью осознал, что в библиотеке Просвещённых хранятся знания, которых не найти больше нигде, и эти знания — в их полном распоряжении.

Три недели спустя они снова стоят на берегу Гамильтон Пула, в котором тонет перевёрнутое звёздное небо, а половинка растущей луны серебрит никогда не пересыхающий водопад и прокладывает сверкающую дорожку к клыкам сталактитов.

У Дина за плечами рюкзак, и он упорно отказывается говорить что в нём.

— Леди Гамильтон! — зовёт Сэм.

Она появляется мгновенно.

— Джентльмены, — склоняет голову к левому плечу.

Дин коротко кивает, а Сэм снова отвешивает церемонный поклон.

— Скажу честно, не ожидала вас снова увидеть. Приятно иногда ошибаться в положительную сторону. Вы что-то нашли?

— Нашли…

— Я слышу в вашем голосе «но».

— … но заклинание требует жертвы.

— Позвольте угадаю. Оно требует избавиться от меня? Это исключено.

— Оно требует останки жертвы озера, кровь его родственника и смерть постороннего.

Она приподнимает полупрозрачные брови.

— Вы нашли моего родственника?

— Это было несложно. Правда, он давно уже не Гамильтон. Вот, знакомьтесь — Нельсон Торп, последний ваш прямой потомок.

Сэм вытаскивает из кармана пробирку с кровью и, подбросив её в тёплый, насыщенный запахом воды и свежей зелени воздух, снова ловит в ладонь.

— Я даже не хочу спрашивать, как вы это раздобыли…

— И не надо. Поверьте. Достаточно сказать, что…

Сэм не завершает фразу, потому что Дин наступает ему на ногу и одновременно пихает его локтем в бок.

— Ещё слово, и я тебя убью.

Сэм прячет ухмылку и заканчивает:

— В общем, мы будем крайне огорчены, если окажется, что мы всё это проделали зря.

— Беднягу, чья смерть требуется для заклинания, вы тоже привезли?

Сэм кивает и показывает на Дина.

Леди Гамильтон недоумённо смотрит на них.

— Что вы имеете в виду?

— Он же фактически утонул. Это была клиническая смерть. Для ритуала этого вполне достаточно.

Она молчит.

— Сэм, скоро полночь, — напоминает Дин.

— Можешь пока всё собрать? Нам с леди нужно поговорить.

Дин кивает и отправляется за валежником. На всякий случай он остаётся в пределах слышимости — мало ли что может выкинуть призрак, уже однажды убивший человека, когда ему угрожают уничтожением.

— Леди Гамильтон, — в голосе Сэма слышится мольба. — Прошу вас, поверьте нам. Мы знаем, что делаем. К тому же, так будет лучше для всех. Быть призраком — это не нормальный порядок вещей. Никто из призраков ещё не оставался в своём разуме навсегда. Рано или поздно вы станете мстительным духом, и будете убивать людей, вместо того, чтобы их спасать. Вы уже убили одного. Этот процесс уже начался, и дальше будет только хуже. А если в следующий раз ребёнок обидит вашу любимую черепашку?

Она молчит.

— Миледи… что мне сделать, чтобы вы нам поверили?

Это выводит её из задумчивого молчания.

— Пообещайте мне, что если у вас ничего не выйдет, вы станете следующим стражем озера.

Дин роняет весь набранный сухостой, рванув в сторону озера.

Но он не успевает.

— Обещаю.

Дин останавливается, закрывает глаза и прислоняется лбом к стволу ближайшего дерева.

Идиот.

Его брат — идиот.

Который ещё и догадается исполнить обещание, если вдруг что-то пойдёт не так.

Значит, нужно постараться, чтобы всё шло так.

Лишь бы проклятию действительно было достаточно клинической смерти…

А если нет… Он уже понял, что Сэма переубедить не получится.

Что ж, в крайнем случае, он всегда может поменяться с братом местами. А страж озера — не такая уж и плохая должность для посмертного существования.

Светящиеся стрелки часов Дина приближаются к полуночи.

Леди Элеонора сама собрала и передала им свои кости.

Если честно, Дин именно на это и рассчитывал — не очень хотелось снова лезть в озеро — а вот Сэм был изумлён и крайне благодарен. Мог бы — ручку бы поцеловал, джентльмен хренов.

Хм.

Он же не ревнует к призраку?..

Валежник уложен так, чтобы от одной искры запылал круглый костёр с полметра в диаметре. Сверху на нём лежат кости, щедро политые кровью Нельсона Торпа.

Дин выдергивает из головы пару волосков и срезает лезвием кинжала ноготь на большом пальце. И то, и другое отправляется в будущий костёр. Напоследок он проводит тем же лезвием по предплечью и переворачивает руку над костями, давая тёмным каплям стечь вниз.

Леди Гамильтон наблюдает за всем этим от самой кромки воды.

Две секунды до полуночи.

Сэм чиркает зажигалкой, и дровяной круг вспыхивает.

Теперь заклинание.

Оно на языке индейцев сиу, который не знают ни тот, ни другой, поэтому остаётся только догадываться, все ли слова Сэм читает правильно.

Если нет — кому-то из них придётся здесь остаться, и Дин только надеется на то, что он сможет переупрямить брата.

Они стоят у костра и смотрят на огонь.

Сэм время от времени поглядывает в сторону озера, на застывший там полупрозрачный силуэт.

Дин не отрывает взгляда от пляшущего пламени.

Леди Элеонора не исчезает на удивление долго. Только когда костёр уже почти прогорает, она рассыпается вместе с ним золотыми искрами.

Братья молчат.

Эта женщина дважды пожертвовала собой ради людей. И никто об этом даже не догадывается.

— И как проверить? — наконец спрашивает Дин.

Сэм пожимает плечами:

— Всё просто. Я пойду поплаваю. Стража озера больше нет, и если у нас ничего не получилось, то обратно я уже не вернусь… Надо только настроиться, что я добровольно отдаю себя, чтобы стать потом стражем, а не просто мешком костей на дне.

— Варианта, что мы ничего не будем проверять, нет?

Сэм даже не отвечает.

И так всё понятно.

— Тогда иду я.

— Чего?!

— Сэм, это не обсуждается.

— Да, Дин, это не обсуждается. Обещание дал я, значит, и проверять, и оставаться стражем — мне. К тому же неизвестно, как отреагирует проклятие на бывшего утопленника. Оно может просто тебя не принять в расчёт, и всё равно для уверенности придётся лезть мне.

— Сэм, ты, конечно, умный, но…

Дин не собирается заканчивать фразу. Ему просто нужно, чтобы брат отвлёкся, если он планирует вырубить его одним ударом.

Сэм неожиданно легко — словно только этого и ждал — уходит от хука справа и мгновенно возвращает его, пока Дин пытается восстановить равновесие.

От резкого удара в висок вселенная снова взрывается.

***

Сознание возвращается постепенно. Сначала звуки и запахи. Потом головная боль. Потом расплывающаяся перед глазами картинка, которую всё-таки получается собрать в одну.

И только потом — воспоминания о нескольких последних минутах.

Сэм.

Дин подрывается с земли.

Сэма нигде нет.

Паника тяжёлым кулаком бьёт под дых, заставив задохнуться, скручивает внутренности в клубок и оставляет звон в ушах.

Сэма. Нигде. Нет.

Он подбегает к кромке воды.

— СЭМ! СЭММИ!!!

Через секунду откуда-то с середины озера доносится:

— Здесь!

Дин опускается на песок, потому что его не держат ноги.

Тем не менее, паника не отпускает — неизвестно, что может случиться в любую секунду.

Дин ждёт, умирая внутри.

Он отыскивает в лунном свете тёмную точку — голову брата, и больше не отрывает от неё взгляд.

Пожалуйста, Сэмми.

Пожалуйста.

Он всё ближе к берегу, и вот наконец постепенно выходит из воды.

Лунный свет обтекает его обнажённую фигуру, струйками расплавленного серебра стекая вместе с каплями воды по широким плечам, груди, впалому животу, запутываясь в блядской дорожке, скользя дальше на…

Сэм обнажён полностью.

Кажется, что-то не так с дыханием Дина. Он не может дышать нормально, только хватать воздух мелкими глотками, раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыбина.

Зрение почему-то становится фрагментарным и никак не может ухватить картинку целиком.

Только отдельные кадры — мокрые слипшиеся волосы, серебро на бицепсах, одна расплавленная капля, задержавшаяся на левом соске, мокрые завитки блядской дорожки, струйки на узких бёдрах…

Это больно.

Это настолько красиво, что Дину больно.

А ещё больнее, что всё это великолепие принадлежит ему. Без остатка. Но он не знает, чем он это заслужил, и когда у него это отнимут.

— Дин? — голос звучит встревоженно.

Он уже здесь, рядом, наклоняется, чтобы проверить, всё ли нормально с братом, но Дин отчаянно мотает головой и поднимается на колени, чтобы обнять Сэма за бедра и уткнуться носом куда-то в пупок.

Большие ладони ложатся ему на голову, мягко поглаживают, перебирают короткие волосы.

— Дин, всё нормально?

— Даже слишком… — хрипит Дин и начинает собирать языком капли воды, чередуя это с поцелуями там, где язык не находит капель на тёплой коже.

Сэм вздрагивает, но не отстраняется, только его пальцы в волосах Дина становятся более требовательными — слегка тянут там, где можно ухватить, проводят ногтями там, где волосы слишком короткие.

Дин опускается ниже, к самому основанию члена, глубоко вдыхает. Сэм пахнет озёрной водой и домом.

Капли воды есть и здесь, и Дин продолжает своё занятие, вызвав у Сэма свистящий вздох сквозь зубы и мелкую дрожь.

Стоя на коленях Дин может уделить внимание только одной какой-то части Сэма, и этого мало, слишком мало. Ему нужен брат целиком.

Он поднимается и коротко целует Сэма в губы.

— Я сейчас.

У него в рюкзаке мягкий плед на прорезиненной основе.

Потому что он устал постоянно думать о том, кто и когда отнимет у него брата.

Потому что мечты должны сбываться.

Он вытаскивает плед и расстилает его на песчаном пятачке, вызвав у Сэма недоверчивый смешок.

— Серьёзно, Дин?

— Ты мне ещё спасибо скажешь.

Скажет, непременно скажет.

Потому что сегодня Дин не хочет быть снизу. Он хочет получить брата в полное своё распоряжение, чтобы любоваться светом звёзд на его коже, чтобы отметить поцелуями каждый её сантиметр, чтобы раз за разом доводить мелкого до оргазма, глядя в его сияющие в лунном свете глаза.

И одним "спасибо" брат не отделается.

Уж Дин постарается.