Санс не любит броские, слишком яркие цвета. Они режут глазницы своим постоянным мельканием, медленно сводят с ума. А скелет хочет сохранить те немногие остатки рассудка, которые уцелели после непрерываемой череды сбросов и убийств. Исключение составляет лишь ало-оранжевый, да и то потому, что Папайрус носит шарф такого цвета.

И, возможно, Санс почти прохладно относится к розовому. И не только потому, что брат обожает этот цвет. В первую очередь из-за того, что своей вездесущностью он поглотил все другие цвета. Красный — цвет крови, жёлтый — цвет ревности и отвратительных золотых цветов… Даже зелёный — всё пропадает под натиском розового.

А там, где нет розового, обязательно есть изображение Меттатона. Или даже на розовом блестящем фоне. В любом случае, он везде. Просто везде и всюду. Как будто вся история этой горы, нет, всей вселенной подчинена этому роботу. Его имя занесено во все учебники, плакаты с его лицом приклеены везде, где есть хоть какая-то ровная или не очень поверхность. Меттатон стал воистину вездесущ и всесилен — все, кто хоть как-то пытался с ним бороться, подвергались жёстким процедурам, которые окончательно выбили из «повстанцев» остатки желания бороться.

В любом случае, это гораздо лучше, чем если бы всё Подземелье было в пыли и крови. Кроме того, у Санса всё ещё присутствует возможность позвонить человеку. Если бы мир был уничтожен, такого шанса не было бы. Так почему же скелет не звонит сейчас? Во-первых, ему лень, а во-вторых… Санс не ищет вторую причину. У него нет на это времени.

А пока что его телефон постоянно занят — должен же кто-то отвечать на звонки фанатов, брата… И, само собой, Меттатона. Причём последнему он отвечает с наибольшей охотой, даже несмотря на то, что именно по его вине всё Подземелье окрашивается в гламурно-розовый.

Похоже, по-другому человек не может выбраться из Подземелья, не оставив на троне звезду Королевского масштаба, с которой (хоть и не так ярко) может сиять и Санс. Старший скелет, несмотря на всю свою лень, тоже очень хочет хотя бы чуть-чуть искупаться в лучах славы своего босса.

Даже если эти лучи будут падать на кучки пыли и погасшие от отчаяния глаза всех несогласных монстров, не желающих подчиняться новым правилам. Разумеется, сам Меттатон не желает пачкать свои гламурные руки, а Санс всегда с большой покорностью выполняет свою работу. Особенно когда его об этом просит сам король.

В этом роботе действительно есть что-то особенное, что-то, что Санс до этого не видит, презрительно переключая канал в те дни, когда человек сюда ещё не падает. Тогда скелет ещё не видит в его глазах харизмы, искреннего желания купаться в любви фанатов… и очень хорошо скрываемого одиночества, которое не может уменьшить даже королевский венец и вечно снующий рядом фанат — младший брат Санса.

Самого же Санса очень трудно назвать фанатом — несмотря на страстную неприязнь к его шоу, он готов проводить целые часы с боссом. Тем более, что сам Меттатон совершенно не показывает какого-либо недовольства. Санс почти счастлив. И даже розовый цвет практически не вызывает у него отторжения.

Особенно если на нём видны три почти святые для Санса буквы: «МТТ».