Ночь для Хана показалась экскурсией в ад. Всё тело горело и ныло невыносимой болью, зубы чесались, а когти болели – их хотелось вырвать, только бы не чувствовать той муки. Ли Ноу неплохо его отходил по лицу и рёбрам, вся серая футболка была залита кровью, и разбитый нос сильно зудел, уничтожая последние остатки самоконтроля. Всю ночь он то болезненно скулил, перемещаясь по комнате, то кидался на дверь, стараясь разодрать когтями металл. И только к утру бесконтрольный гнев дал ему шанс уснуть на скрипучей кровати.

Проснувшись, Джисон увидел рядом с собой новую стопку одежды и чистое полотенце. А потом ещё обнаружил незапертую снаружи дверь и тихо пробрался в ванную, чтобы смыть с себя остатки крови, которая коркой покрывала всё его лицо и даже шею. Ночью ему казалось, что Ли Ноу по меньшей мере сломал ему нос, но увидев себя в зеркале, обнаружил лишь небольшой синячок на скуле. Это было странно, ведь голова гудела точно после сотрясения.

Зайдя на кухню после водных процедур, Хан понял одно – от еды его снова сильно тошнило. И даже её запах вынуждал морщиться и сдерживать рвотные позывы. А ведь на кухне пахло наверняка волшебно – Феликс, словно фея, порхал над плитой, доготавливая своё потрясающее жаркое. Джисон обожал, когда Ёнбок готовил его у них дома, но в этот раз ему даже находиться рядом было тошно.

— Ликс, — тихо позвал Хан, скромно располагаясь за обеденным столом. — Есть что от тошноты?

Громко охнув, Ли практически подлетел к другу и схватил его за плечи, чтобы тот посмотрел ему прямо в глаза.

— Ты как? Как себя чувствуешь? — с большой тревогой во взгляде спросил он, бросив взгляд в сторону других комнат. Видимо решал, позвать Ли Ноу или нет.

— Не очень, — честно признался Хан. — Тошнит и голова болит. Да и тело тоже. Всё болит.

— Позвать Ли Ноу?

— Нет, не надо. Мне нужно с тобой поговорить.

— Давай, — быстро отключив плиту и подав Джисону кружку простой воды, Феликс заинтриговано расположился за столом напротив.

— Что было? Не вчера, а раньше. Нас же наверняка уже ищут. Нужно сообщить о том, что мы живы, — с трудом соображая, пробубнил Джисон в кружку с водой.

— Не ищут. Я отправил им фото с альфой, они остались в восторге. А теперь мы с тобой поехали в мой родной город по легенде. Нас уже точно никто не будет искать, — отмахнулся Феликс, но такой расклад лишь встревожил оборотня. В голову стали лезть различные панические предположения.

— Мы здесь пленники?

— Нет, если сильно хотим, мы можем уйти. Просто, Чан-хён боится, что это всё сильно усложнит. 

На пару мгновений они оба замолчали, думая каждый о своём. Хан пытался отогнать от себя поспешные выводы об оборотнях, которые их приютили. Всё казалось каким-то ненадёжным, эфемерным. Просто не верилось, что оборотни могли их потом отпустить домой. Кто вообще отпускает свидетелей уголовного преступления?

— Мы же вернёмся? — почти одновременно начали друзья, но оба тут же осеклись. Обменявшись удивлёнными взглядами, они улыбнулись и опустили глаза в пол. Они часто думали об одном и том же, даже обращение одного из них в оборотня не изменило этого факта. Связь между ними грела как прежде, словно ничего не произошло. Пока они вместе, им ничего не страшно!

— Мы вернёмся! — уверенно кивнул Хан. — Попробую излечить это и точно вернёмся. У тебя учёба, а у меня вещи в стиралке, которые я забыл вытащить перед походом в магаз.

Слова Джисона заставили Феликса усмехнуться. Мысль о таких простых вещах, о прежнем быте, очень вдохновляла. От них становилось чуть легче.

— Да, тебе стоит лечиться быстрее, мне ещё документы подавать на стипендию. Поправляйся, не думаю, что они нас будут удерживать. Чан-хён и Минхо-хён лишь хотят убедиться, что ты переживёшь укус.

— Но я ведь жив! Процесс завершён. Или ещё нет? — нахмурился Джисон, быстро сообразив, что ему явно что-то недосказали. — Где Ли Ноу?

— Он у себя в кабинете, у него был приём. Тебя провести? Он тебе всё лучше меня расскажет, мне-то никто ничего толком не объяснял, — Феликс поднялся и взял Джисона под руку, словно ему было тяжело идти, но тот воспротивился. 

— Он меня пугает.

— Меня тоже, — хохотнул Ли, — Но уже гораздо меньше. Он такой спокойный, словно и не оборотень вовсе. Он добр ко мне.

— Разве? Его доброта сломала мне нос!

Феликс остановился и внимательно осмотрел лицо друга на предмет тех повреждений, о которых говорил Джисон. Судя по нахмуренным бровям, ничего подобного он не увидел.

— Но ведь он полностью здоров?! Получается, регенерация работает. Даже лучше, чем пишут в наших учебниках. Жуть, — с тенью нервной улыбки подытожил человек.

— Да, — тихо выдохнул Хан, понимая, что по сути стал неубиваемым монстром. У Феликса не было шансов перед ним, и неумение себя контролировать могло сделать из Джисона жестокого убийцу. Этого никак нельзя было допустить! — Но Ли Ноу, он же не жуткий, он даже довольно милый. Значит, и я смогу справиться с этим.

— Так и знал, что хён тебе понравится, — с улыбкой покачал головой блондин.

— Думаешь, у меня есть шанс, когда выздоровею?

— Не, точно без шансов, — хохотнул блондин, вынуждая того, просто смиренно кивнуть «я так и знал».

Они не торопясь направились к Минхо. Ощущения от близости с человеком были для Джисона странными. Его естество будто не могло однозначно определиться, как лучше относиться к Феликсу. Пройдя через просторную, но довольно тёмную гостиную с большим диваном и несколькими креслами перед камином, друзья зашли в очередной коридор, где по разные стороны было несколько дверей. Одна из них сильно выделялась новизной материала и больничным белым цветом. Подойдя к ней, Феликс отпустил Хана и, прежде чем сбежать, постучал в неё, практически бросая друга на произвол судьбы. Джисону только и оставалось, что беспомощно крутить головой до момента, как Минхо открыл перед ним дверь.

— Проснулся? Проходи.

Послушно пройдя вслед за старшим, Джисон словно очутился в другом измерении. В устаревшем дряхлом доме располагалась самая настоящая больница. Помещение было со свежим ремонтом, был офисный стол с несколькими стульями рядом с ним, были и напольные весы, много шкафчиков с инструментами и металлический приёмный стол для пациентов. К удивлению Джисона пациентами были животные, и это легко угадывалось по клеткам, стоявшим у дальней стены. В одной из них вальяжно лежал один из больных – большой красавец-кот рыжего цвета. На Хана он практически никак не среагировал, медленно моргнув, но вот за движениями Минхо он следил внимательно.

Тот занимался самым важным – дезинфицировал одну из клеток, в которой недавно был зверь. Вид его был умиротворённым, он явно занимался своим любимым делом. Это можно было понять даже по ровному сердцебиению, которое Джисон теперь слышал так же отчётливо, как и себя самого. Не зная куда себя пристроить, Хан остался у двери и чуть сжался от прохлады, которая царила в кабинете.

— Рассказывай. Что по самочувствию? Только честно, — не отрываясь от дела, уточнил Ли.

— Болит голова…

— Так. Ещё?

— Всё болит. И тошнит от еды. Меня словно поезд переехал, — тише, чем следовало бы закончил Джисон, и Ли Ноу поднял на него взгляд.

— Хочешь что-то спросить?

И как только понял? Тоже сердце слушает?

— Это…можно ли это излечить? — с надеждой во взгляде уточнил Хан. Ему и правда хотелось верить, что всё было обратимым. Оборотням нельзя было жить в мире людей, а он свой дом любил – хотелось, в конце концов, вернуться. В ушах ещё звучало то обещание, которое они с Феликсом дали друг другу буквально перед его визитом в кабинет. Они смогут всё преодолеть и переступят порог своей скромной квартирки. Они должны!

— Генетические изменения необратимы, — мягко отозвался Минхо и ненадолго оторвался от своего занятия. — Обращение – это буквально изменение генома человека. И хоть логично, что если он изменился один раз, то сможет и вернуться в прежнее состояние, на практике такого добиться ещё ни у кого не удалось. Конечно этот вопрос изучается, но больших результатов нет.

— А кто-то уже пытался это сделать? — нахмурился Хан.

— Конечно, эксперименты идут и у оборотней, и у людей. Попытки изменить геном к исходному состоянию до сих пор заканчиваются для подопытных лишь летально.

— И я уже не смогу вернуться к людям? — голос Хана дрогнул. Неужели выхода совсем нет?

— Легально точно нет. Теперь ты настоящий оборотень и представляешь опасность для людей. Ты стал другим, против своей воли, да, но точно навсегда. Мне жаль, — тихо закончил Ли и вернул взгляд к клетке.

От услышанного у Джисона сердце ухнуло вниз. Внутри разрасталась такая непроглядная чернота отчаяния, что он невольно привалился спиной к стене позади себя. Вся его прежняя жизнь была перечёркнута одной глупой прогулкой на «Волчью сторону»? Такого быть не может! Должен быть способ! Он не может всю свою жизнь бороться с этой ненавистью, не может до конца своих дней чувствовать раздирающую боль. Он человек, самый человеческий человек на свете!

Когда молчание затянулось, Минхо отложил свои инструменты в сторону и без лишних слов усадил Джисона на один из стульев рядом с его столом. Пока Хан боролся с щекочущим чувством в носу и подступающими слезами, он успел налить воды из кулера и сунуть её точно Джисону в руку.

— Не нужно переживать. Ты из-за этого можешь потерять контроль, — тихо проговорил Ли, привалившись к своему столу, и они оказались друг напротив друга.

— Это не может быть правдой. Должен быть выход! Я хочу домой, спать в своей кровати, пить из своей кружки, просыпаться и видеть мир из своего окна. Я не хочу рычать как зверюга и бросаться на Феликса! 

— Не важно чего ты хочешь или нет, такова природа. Мы слишком разные, чтобы сосуществовать вместе. Наши предки поделили мир совсем не просто так, ты же чувствуешь, как тяжело нам находиться рядом с людьми.

— Мы могли бы договориться, мы могли бы соблюдать закон! — нервно отозвался Хан, хватаясь за соломинку надежды. Разум упорно отказывался понимать то мироустройство, над которым ранее он даже никогда не задумывался. — Это же просто бред, что в случае обращения люди вынуждены покидать свой дом!

Ли Ноу сделал шаг вперёд и сел перед Ханом на корточки. Для того, чтобы кого-то в чём-то убедить, нужен хороший зрительный контакт, а Джисон глаза прятал, не то из-за гнева, не то из-за разочарования. Поймав загнанный золотой взгляд, Минхо тяжело вздохнул и попытался достучаться до разума бывшего человека:

— Сам подумай. Ты можешь отвечать за себя, гарантировать людям полную безопасность, ведь ты готов ради этого работать над собой. Но как ты можешь требовать того же от других? Далеко не все оборотни согласны жить в постоянном дискомфорте, а многие вовсе считают, что люди сами должны обеспечивать себе свою безопасность. Я не знаю, чему вас учат в школах, но в нашей истории хорошо рассматриваются те времена, когда люди и оборотни жили рука об руку. Тогда и смешанные семьи были, множество полукровок. Но это были тёмные времена, где лились реки крови, при том преимущественно человеческой. Факт в том, что раздельное существование – наиболее рабочий вариант.

— Но ведь и сейчас есть полукровки, — тихо попытался возразить Хан, почти физически чувствуя, как разрывалось сердце от потери. С каждой секундой он всё больше терял себя и свою прошлую жизнь.

— Да? И как много ты таких знаешь? Я, например, лишь одного. Он-то тебя и обратил, потому что союз людей и оборотней не может дать полноценного потомства. Он слишком силён и нестабилен, чтобы быть с людьми, но и недостаточно силён, чтобы быть с оборотнями. Да, он здесь, он даже имеет силу альфы, но всё это слишком большой ценой для организма. Появление таких детей незаконно последние сотни лет, родители Чана просто каким-то образом скрыли правду.

Джисон не знал, что ещё сказать в защиту своей позиции. Сложно было спорить с фактами, даже если те причиняли боль. Нужно было помнить о том, кем он теперь являлся – монстром, периодически терявшим своё человеческое. Куда ему в мир людей, если он даже собственному другу не мог гарантировать безопасность?! К тому же была проблема поважнее:

— Ладно, я понял. Но ведь это когда-то пройдёт? Я уже устал от гнева и боли. Неужели все всегда испытывают такую боль по телу? Желудок будто разрывается, — глядя на стаканчик воды, проговорил Хан. У него не было сил смотреть на оборотня перед собой, он вообще был бы рад никого из них не видеть. Чёртовы оборотни!

— Нет, так не у всех, — Минхо поднялся в полный рост, и Хан с удивлением перевёл на него свой взгляд, — Обращение – крайне опасная вещь для людей. Чтобы выдерживать подобного рода видоизменения, нужен очень сильный организм. Особенно важна крепкая кровеносная система и сердце. Из-за давления во время обращения травмируются сосуды, они буквально лопаются как воздушный шарик. У оборотней все ткани организма сами по себе гораздо более прочные, а люди же очень хрупкие создания. После укуса обращённого альфы пятьдесят процентов людей погибает в первые сутки. Ещё десять процентов погибают в течение месяца, и ещё пять в течение полугода. Несложно посчитать, что успешное обращение могут пережить лишь тридцать пять процентов людей и только половина из них переживают это легко.

То, что говорил Минхо было настолько безумным, что Джисон невольно хохотнул, а его губы тронула невесёлая усмешка. Бред, сон, он словно оказался в кошмарном сне, где ему говорят, что он смертельно болен. Возведя глаза к потолку, он ещё пару раз хохотнул и закусил губу – самоконтроль начал ускользать. Почему Ли Ноу снова и снова лишал его всякого покоя и делал это не щадя, с потрясающим спокойствием?! Судорожно сглотнув, Хан попытался выровнять участившееся дыхание, но нервный смех всё так же рвался из него, мешая нормально дышать.

— Что ж, я не в тех пятидесяти процентах – я и правда удачливый придурок. Но я всё ещё могу стать одним из тех пятнадцати. Хорошо, — нарочито оптимистичным голосом отозвался он, похлопав себя по коленям, словно собирался пойти по своим делам. Но он так и не сдвинулся с места. Глаза застилала водяная пелена.

— Ты хорошо держишься, правда, — неожиданно подбодрил его Минхо. — Я видел тех, кто корчились от боли и умирали, захлёбываясь своей кровью в течение всего пары дней. Ты можешь ходить и есть, это правда очень хорошо. Но судя по боли, твоё тело справляется с трудом. Сегодня Чан привезёт кое-какие лекарства, и твоя задача их исправно пить по той схеме, которую я тебе дам. Скажу лишь одно: самое главное в твоём состоянии – это сон и питание. Если организм будет истощён, он начнёт разрушать сам себя, а это внутренние кровотечения и отказ органов.

Погрузившись, кажется, на самое дно отчаяния, Джисон зажал глаза руками, потому что вода из них начала растекаться по щекам и падать на его колени, оставляя тёмные пятнышки на светлых спортивных штанах, которые ему дали. Он всегда думал, что в случае смертельной болезни он был бы сильным, что мог бы пережить такое с высоко поднятой головой и позитивным настроем, но, видимо, он себя переоценил. За той болью, что сковывала его тело, он не видел выхода. А теперь же, зная, что эта боль означает, капли надежды на удачный исход таяли на глазах.

Даже если он не умрёт, он уже не вернётся домой. Как он сможет объяснить это Феликсу?!

— Хён, помоги мне, — только и смог всхлипнуть Хан, наплевав на всякие условности. Минхо его обращение никак не смутило. Видя его боль, он не смог бы ему съязвить или отругать, ему было жаль паренька, который действительно старался быть сильным. Мягко накрыв макушку новообращённого своей рукой и закопавшись пальцами в волосах, Ли Ноу чуть пригнулся к нему, чтобы помочь подняться со стула:

— Я помогу, не бойся. Никто так просто тебя небесам не отдаст, будь уверен. А теперь иди, поешь и отдохни, тебе нужно набраться сил. Ночь будет сложной.

— Почему именно ночь? — не понял Джисон. Плохо ведь было буквально постоянно.

— Оборотни чувствительны к лунным циклам. И сюда входит не только полнолуние, новолуние и прочее, но и день-ночь. Ночь тоже имеет своё влияние.

Минхо не обманул, ночь и правда выдалась сложной. Пожалуй, эта ночь стала самой сложной из всех, что помнил Джисон. Ощущения были непередаваемыми, он буквально по часам ощущал изменения в своём теле – чем ближе ночь, тем сильнее гнев и боль. Ближе к полуночи он потерял контроль, так и не позволив приковать себя цепями.

Минхо, Чанбин и Бан Чан втроём пытались его утихомирить, не позволяя тому травмировать себя бессмысленными попытками выбить дверь или порвать металл. Непроизвольные обращения изнашивали организм, Хану просто нельзя было оставаться в состоянии безумия слишком долго. И когда Джисон полностью обратился, вскипев от невозможности одолеть противников, Минхо ловким движением сковал его шею в захвате и устало привалился спиной к стене. Альфа с бетой больше были не нужны – пришло время успокоительного удушения. Только такое смертельно опасное положение организма было способно остановить обращение и снизить давление.

В течение следующего получаса Хан предпринимал всё меньше и меньше попыток вырваться. В конце концов, он полностью обмяк в руках Ли Ноу, но оставался в сознании. И когда тот попытался его с себя убрать, чтобы подняться, Хан панически вцепился в руку, которая совсем недавно его душила, и едва слышно выдохнул: 

— Не уходи.

Оставаться одному после такого сильного приступа было страшно, а Ли Ноу был единственным, кто действительно понимал, что с ним происходит. С ним было спокойней.

Тяжело вздохнув, Минхо снова откинулся на стену, едва не ударяясь головой, и накрыл его лоб ладошкой, чтобы измерить температуру. Джисон от этого касания едва не заурчал, до того умиротворяющими были касания его холодных рук. Они были подобны глотку прохладной воды в самый жаркий летний день. 

— Хорошо, я не уйду, — так же тихо отозвался Ли Ноу. — Постарайся заснуть. Если не удобно, давай на кровать.

— Я постараюсь, — Джисон слабо мотнул головой для убедительности. 

Его глаза и так уже слипались, за эту ночь он так вымотался, что уже практически не чувствовал своих ног – он бы просто не дошёл до кровати, а заставлять Минхо тащить его страшно не хотелось. Его за многое уже нужно было хорошенько поблагодарить, а не придумывать новые сложности. Поэтому он решил быть самым послушным «щенком» и уже через каких-то десять минут уснул беспокойным сном.

Почувствовав, как дыхание и сердцебиение Джисона выровнялись, Минхо тяжело вздохнул и посидел под тяжестью его веса ещё пару минут прежде, чем встать. Он решил не переносить парня на кровать, посчитав, что с него на сегодня хватит, и лишь подложил ему под голову подушку, укрыв тёплым одеялом. Ничего с ним не случится – он же уже оборотень, даже если Хану это не по нраву. Недолго посмотрев на симпатичное лицо бывшего человека, Ли Ноу скептично хмыкнул – слишком милые щёки для кровожадного волка. Перед тем, как пойти спать, он приподнял его верхнюю губу на уровне клыков. К удивлению Минхо, слюна на зубах оборотня имела розоватый оттенок. Это плохо. Нужно было скорее что-то предпринимать.