Я отчего-то захватил с собой полученный от Коджи журнал. А может, действительно заглянуть туда? Подпортить ему настроение моим внезапным визитом, когда он и думать обо мне забыл и наслаждается жизнью и любимой работой, в то время как я начинаю ненавидеть собственное ремесло… Ненавижу ли я его теперь, когда делаю это не в своё удовольствие, а по чьей-то указке? Слишком много сомнений на этот счёт. Быть может, я скорее ненавижу самого себя, чем то, что я делаю. Это тупик, настоящий тупик, и продажа «Ailes de papillon» не решила моих проблем, за исключением финансовых. Я слишком сомневаюсь в себе и в своих способностях, чтобы улыбаться так же, как Джей-Си на той фотографии.

      «Вот чёрт, а? — недовольно и даже изумлённо подумал я. — Теперь он уже и в мысли мои пролез!»

      В Сеул я прилетел к полудню. Предполагалось, что корейцы знают французский или хотя бы английский — так я думал, — но таксист, в машину которого я сел в аэропорту, ни слова не понимал из того, что я пытался ему сказать. Он хоть и сочувственно пожимал плечами, но лопотал по-своему. Я в отчаянье достал журнал и показал ему статью, надеясь, что он поймёт, что мне нужно попасть в этот салон. Я потыкал в неё пальцем и сказал:

      — Сюда. Должен же в статье быть адрес?

      Таксист попялился в журнал, лицо его осветилось, он закивал, продолжая лопотать по-корейски, и повёз меня из аэропорта куда-то в город. Может, он решил, что мне нужна редакция этого журнала? Я несколько расслабился: ну, куда-нибудь он меня всё-таки да привезёт, а там, может, найдётся кто-нибудь, кто говорит по-французски или по-английски и поможет добраться до отеля, в котором Мишон забронировал мне номер, а после, быть может, и в салон Шин Джин-Чо.

      Такси остановилось как раз напротив зданьица с зелёной крышей, которое было за спинами улыбающейся троицы. Таксист постучал ладонью по журнальному развороту и покивал в сторону здания. После пришлось потратить ещё порядком времени на то, чтобы с ним расплатиться: я не понимал, сколько с меня, а он не сразу додумался написать число на бумажке, а потом ещё оказалось, что число он записал в местной валюте, и пришлось переводить его в евро… В общем, такси я покинул только через полчаса, совершенно умаявшись. Я поставил чемодан на колёсики и, помедлив немного, зашёл в салон, не совсем понимая, что я буду делать дальше, если Джей-Си там не окажется, а те двое не понимают французский.

      Звякнул колокольчик на двери. Зданьице с зелёной крышей только снаружи выглядело внушительно, внутри всё было простенько и тесновато. Один из корейцев стоял у окна, читая какой-то журнал. Другой, с лицом, накрытым газетой, спал в парикмахерском кресле, закинув ноги на подоконник. Тот, что читал, обернулся на звук колокольчика и что-то сказал мне по-корейски.

      «Ну вот, — подумал я, — как я и опасался: ни он ни бум-бум, ни я…»

      — Вы извините, я по-корейски ни слова не понимаю, — сказал я на французском, — так что вряд ли вы поймёте, что я вам говорю… Я и сам толком не понимаю, что вообще должен говорить…

      Тот, что, как я думал, спал, накрыв лицо газетой, взбрыкнул ногами. Газета полетела на пол, кресло опрокинулось.

      — Серж? — воскликнул он. Это был собственно Шин Джин-Чо.

      Я несколько растерялся, но он не дал мне опомниться, подскочил, хватая меня за руку, и потянул к ведущей наверх лестнице.

      — Подожди, мой чемодан… — спохватился я.

      — Никуда не денется, — отрывисто отозвался он.

      Лестница оканчивалась каморкой, в которой кто-то из них, вероятно, сам Джей-Си, жил: здесь была узкая койка, несколько небольших ящиков для вещей, импровизированный «шкаф» из составленных друг на друга коробок…

      — Ты всё-таки ко мне приехал! — воскликнул кореец с сияющим видом.

      — Вообще-то не к тебе… — начал я.

      Договорить он мне не дал — схватил за плечи и впился в мои губы поцелуем. Будто не целый год прошёл, а только вчера мы с ним расстались.

      — Опять ты за старое! — вывернулся я и пресёк его попытку залезть мне в штаны. — Дай договорить сначала. Я не к тебе приехал. Просто… заглянул. Эй!

      Кореец толкнул меня на койку, прижал бёдрами. Лицо его разгорелось.

      — Слушай, я на всё согласен. Ты даже можешь трахать кого-то ещё… или любить кого-то ещё. Я ни слова тебе не скажу, ходи «налево» сколько тебе вздумается. Я на всё согласен.

      — Что за бред! — резко сказал я, отпихивая его локтем. — Что ты несёшь!

      — К тому же, — не слушая меня, продолжал Джей-Си, — я почти натренировался. Я уже почти могу им быть.

      — Кем быть? — не понял я.

      — Пассивом, — совершенно серьёзно ответил он. — Я потерплю, честно. Если не слишком часто это делать, то я смогу вытерпеть… Я целый год тренировался, он уже почти как надо растягивается.

      — Что растягивается? — ошеломлённо переспросил я. — Ты тренировался… в чём?!

      — В пассивном сексе.

      Я широко раскрыл глаза и какое-то время молча смотрел на него.

      — Серж? — с тревогой окликнул меня Шин Джин-Чо, видя, что я никак не реагирую.

      — Ты спятил? — выдавил я наконец. — Ты целый год позволял кому-то себя иметь только потому, что планировал стать моим любовником любыми средствами? Даже терпел бы походы «налево»?

      — Раз уж это односторонне чувство, — поморщившись, отозвался Шин Джин-Чо, — к чему быть щепетильным? Я прекрасно знаю, что ты никогда не перестанешь сохнуть по Рину Мацумото. Но лучше уж такие отношения, чем никакие.

      — Не лучше, — однозначно возразил я. — И Рин тут ни при чём. Это… извращённое воплощение отношений… какой-то свинг… О чём ты только думал, подставляя зад кому-то! Не имея никакой уверенности, что…

      — Это неважно, о чём я думал или не думал, — оборвал меня Джей-Си. — Я поеду с тобой.

      — Куда?

      — В Париж.

      — Подожди…

      Он посмотрел на меня упрямо и несговорчиво:

      — Поеду. Я для себя всё решил.

      — Ты в курсе, что я продал салон? — поинтересовался я.

      — Ты всегда можешь начать с нуля. Вот только зачем было устраиваться к Мишону? — с досадой сказал кореец.

      — От него я ухожу, — возразил я, — но это ничего не меняет. Я не могу взять тебя с собой. Некуда… да и вообще… Мне нужно время.

      — Сколько? — немедленно отозвался Джей-Си.

      Я смутился. Он даже не спросил, на что мне нужно время: на то, чтобы «начать с нуля», или на то, чтобы обдумать его слова. Он собирался ждать в любом случае. И тренировать анус хрен знает с кем, чтобы, если я всё-таки соглашусь, стать мне хорошим «пассивом». Мысль об этом вызвала непривычное раздражение, характера которого я не понял.

      — Не знаю. Года три минимум…

      — Год, — прервал он меня. — Я подожду ещё один год. Я не из тех, кто стал бы ждать десять лет. Через год. И мне плевать, будешь ты к тому времени снова на коне или бомжом на лавочке в парке, — я приеду и останусь с тобой, даже если придётся силой тебя заставить.

      Я был поражён его напористостью. Что бы это ни было — отчего оно в нём ещё не перегорело? Отчего он был уверен, что не перегорит ещё через год?

      — Послушай, — начал я неуверенно, — всё это как-то…

      — Ничего не хочу слушать, — возразил кореец и опрокинул меня обратно на койку, чтобы снова поцеловать и на этот раз успешно залезть мне в штаны.

      — Всё, довольно! — вспыхнул я, скидывая его с себя. — Который час? Мне ещё нужно отыскать этот чёртов отель.

      Шин Джин-Чо откинулся на спину, полежал так немного, часто дыша. Ладонь его побродила какое-то время по собственной ширинке, крепко вжимая в набрякшую ткань пальцы.

      — Я отвезу тебя, — проговорил он, садясь и с прищуром глядя на меня. — Что за отель?

      — Как будто я знаю… — дёрнулся я и, пошарив по карманам, вытащил документы, которыми снабдил меня Мишон. Всё было сплошь в иероглифах.

      Джей-Си взглянул.

      — А, знаю, где это, — кивнул он и поднялся с койки, на мгновение опять пропустив руку себе между ног. — Вот чёрт, а? Ты не подождёшь немного, я на минутку отойду…

      — Куда?

      — Подрочить, — прямо сказал он и чуть оскалил зубы в усмешке. — Если хочешь, можешь составить мне компанию. Туалет внизу. Или хочешь бродить по городу со стояком?

      — Нет у меня никакого стояка, — буркнул я. Стояк был, ещё какой, но дрочить «за компанию» я не собирался.

      Он, продолжая смеяться, выбежал из каморки. По лестнице застучали его ботинки. Все те десять минут, что его не было, я провёл в совершенном ошеломлении: вывалил на меня всё это, не дал мне опомниться или хотя бы полслова вставить…

      — Всё ещё лежишь? — поинтересовался вернувшийся Шин Джин-Чо. Волосы на лбу у него были мокроватые: вероятно, он ещё и умылся, — на щеках бродили пятна румянца.

      — Я чертовски устал, — без выражения ответил я.

      — Можешь здесь остаться, — предложил кореец, явно борясь с искушением завалиться на меня сверху — я лежал навзничь, чуть откинув голову назад. — Вид у тебя неважный.

      — Нет, я сейчас, дай мне пару минут, — пробормотал я, смежив тяжёлые веки.

      Койка чуть качнулась, когда он сел у меня в ногах.

      — Жаль, что ты продал «Ailes de papillon», — произнёс Джей-Си негромко. — Кто его купил?

      — Понятия не имею. Я больше там не был.

      — Почему? Коэн говорил, что салон был для тебя очень важен.

      Я не ответил. Быть может, я сделал это в неосознанной попытке распрощаться с прошлым?

      Есть такое выражение: «перейти реку». Рин Мацумото так назвал собственную студию в Милане — «Il Mio Fiume», — и в интервью то ли он сам, то ли Коджи рассказывал об истории происхождения этого названия: о десяти лет, на которые они расставались, о том, как попытка за попыткой они пытались перейти реку, на разных берегах которой застряли…

      Чем был я в этой «реке»? Течением, которое попыталось помешать Рину перейти реку? Камнем посреди потока, который помог ему реку перейти? Растущим на дне среди камней кустиком, который случайно обвился вокруг него, когда он переходил реку?

      — А что Коэн? — спросил я, открывая глаза.

      — Коэн? — удивлённо переспросил кореец.

      — Почему ты вдруг переключился на меня? Ты ведь так был увлечён Коэном…

      — Я?! — поражённо воскликнул Джей-Си.

      — Ну да.

      — Я и Коэн? — переспросил кореец и засмеялся.

      — Что смешного? — спросил я, несколько озадаченный его смехом.

      Продолжая хохотать, Джей-Си повалился на койку поперёк меня.

      — Я же знаю Коэна, — сказал я.

      — Но не знаешь меня, — возразил он уже серьёзно. — С чего ты вообще решил, что я и Коэн… Да чтобы я и Коэн, ха-ха-ха… Надо Коэну об этом сказать, вот он поржёт!..

      — Так ты не с ним… «тренировался»? — удивился я.

      — Господи, да нет, конечно. Я его вообще сто лет не видел. Я парней попросил. — И он кивнул в сторону лестницы, подразумевая тех, с кем он работал.

      — «Парней»… С обоими, что ли? — поразился я.

      — Ну да… А, Коэн звонил, правда, расспрашивал… — Тут Джей-Си осёкся и поджал губы, как будто чуть не сболтнул лишнее.

      И о чём таком расспрашивал Коэн?

      — Кстати, а почему бы тебе не остаться в Сеуле? — вдруг предложил кореец и, повозившись, перелез к моему боку.

      — Мне?

      — Ну да. Зачем вообще возвращаться… или ждать этот год? Послушай, а может…

      — Нет, — однозначно ответил я.

      Шин Джин-Чо свёл брови у переносицы:

      — Так категорично… Это обязательно должен быть Париж?

      Я поставил между нами локоть, почувствовав, что он готов в любой момент ко мне прижаться или наброситься на меня.

      — Если я останусь тут, то это будет означать бегство. Всего лишь бегство от проблем… от самого себя…

      — И от Рина Мацумото, — припечатал кореец.

      — И от него, — подтвердил я, но, быть может, не вкладывая тот смысл, что вложил в эти слова сам кореец. Куда бы я ни сбежал, те двенадцать моментов последуют за мной. От них никуда не деться. Если я хочу «перейти реку», — неважно, кто будет ждать меня на другом берегу, Джей-Си или кто-то ещё, — я должен суметь посмотреть прошлому прямо в глаза. До той поры ничего не изменится.

      Я сел, провёл пальцами по волосам:

      — Отвези меня уже в отель. Хочу выспаться перед завтрашним конкурсом.

      — Собираешься его выиграть? — спросил кореец, тоже садясь.

      — Ну, — с бледной улыбкой ответил я, — Рина Мацумото ведь тут нет, так что «дарить победы» на этот раз некому.

      Шин Джин-Чо вспыхнул:

      — Прости. Я наговорил тебе чёрт знает что… Я не должен был.

      — Да ладно, забей. На этот раз мне придётся выиграть: если я не привезу Мишону призового сертификата, придётся или неустойку платить, или продлевать контракт.

      — Попробуй, — вдруг усмехнулся кореец. — Я ведь тоже участвую.

      — Вот как? — удивился я.

      — Конечно, это же сеульское мероприятие, вполне естественно, что будут участвовать и корейцы. Так ты не видел список участников? Я думал, что ты увидел среди них моё имя и поэтому приехал поучаствовать.

      — Сколько ж в тебе оптимизма, а? — невольно сказал я. — Это всё Мишон. В документы я даже не заглядывал.

      — Хм, значит, придётся поблагодарить Мишона, — хмыкнул Джей-Си, — хоть на что-то сгодился!..

      Мы спустились вниз, в салон. Корейцев там уже было двое, и, как мне показалось, оба они были на одно лицо. Братья, что ли? Джей-Си перебросился с ними парой слов, один из них дал ему ключи от машины, и мы вышли на улицу. Машина оказалась похожей на божью коровку: такая же маленькая и горбатая.

      — Слушай, — сказал я, пристёгивая ремень безопасности, — а эти твои… коллеги… родственники?

      — Близнецы, — кивнул Шин Джин-Чо, — поэтому предпочесть одного было бы как-то… ну, неловко по отношению ко второму, так что с обоими.

      Я собирался спросить совсем не об этом, так что несколько смутился его ответу, кашлянул и сказал:

      — Вы же… открыли собственный салон. И ты собираешься всё бросить?

      — Такой я человек, сразу и навсегда расставляю приоритеты, — отозвался кореец, заводя машину. — Всегда нужно чётко знать, что для тебя важнее. Для меня — ты, а не этот проект.

      Я зажал лоб ладонью. Я-то планировал отговорить его, но он был так категоричен, что у меня бы теперь язык не повернулся и полслова ему об этом сказать.

      — Да ты не волнуйся, я никого не подведу: они изначально знали, что моё участие в их жизни временное. Я ведь собирался вернуться в Париж к Рождеству… ну, хорошенько освоив… ну, ты понимаешь…

      — Господи, до сих пор поверить не могу… — пробормотал я. — А ещё меня идиотом называл… Как только тебе такое в голову пришло!

      Он тихо засмеялся и ничего мне на это не сказал.

      — Завтра я за тобой заеду, чтобы отвезти на место проведения конкурса, — предложил Шин Джин-Чо, высадив меня у отеля. — Сам вряд ли доберёшься.

      Я кивнул и пошёл заселяться. Персонал говорил и по-французски, и по-английски, так что всё прошло гладко. Номер Мишон для меня забронировал самый дешёвый — в его привычках было всегда и на всём экономить, — но выглядело даже неплохо. Я сразу же лёг спать.

      На другой день Шин Джин-Чо забрал меня, и мы поехали на конкурс. Проводили его не то в галерее, не то в музее — на стенах было полно картин. Участников-европейцев было всего трое, включая меня, остальные — корейцы или азиаты, я не разглядывал. Пресса тоже была, и зрители, и близнецы из салона пришли поболеть за Джей-Си.

      Я дал себе слово ни на что не отвлекаться, но пару раз всё же взглянул на Шин Джин-Чо. Он был сосредоточен, а вернее, отрешён от происходящего и этим немного напомнил мне Рина. У меня по загривку пошли мурашки. Вот, значит, как он выглядит, когда серьёзно настроен? Выходит, в «Ailes de papillon» он работал вполсилы? Мне пришлось постараться, чтобы выкинуть из головы и их с Рином сходство, и мысли об «Ailes de papillon», некстати возникшие в голове, и сосредоточиться на конкурсном задании. Справился я неплохо, должен заметить. Пожалуй, впервые за долгое время удалось абстрагироваться и просто делать то, что я умею лучше всего на свете: стричь, завивать, укладывать, красить…

      Первое место взял не я. И не Шин Джин-Чо. Это был пожилой кореец, как потом рассказал Джей-Си — мастер с сорокалетним стажем, очень известная персона в Сеуле, мастер того же класса, что и Рин Мацумото. Второе место досталось Джей-Си, я стал третьим.

      — Ты не обиделся? — спросил Шин Джин-Чо, когда вёз меня обратно в отель после церемонии награждения.

      — Обиделся? — удивился я.

      — Ну, что я тебя обошёл? — пояснил кореец и с интересом посмотрел на меня.

      — Глупости какие… Прозвучало так, словно ты собирался «дарить победу», но забылся и выиграл, — фыркнул я.

      — Да нет, я бы так не поступил, — возразил Джей-Си. — Но ты ведь смотрел на меня, верно?

      — И? — не понял я.

      — Значит, ты можешь смотреть на кого-то ещё… не только на него.

      Моё лицо вспыхнуло.

      — Знаешь, — отрывисто сказал я, — если уж ты хочешь, чтобы я о нём не думал, может, перестанешь мне всё время о нём напоминать?

      — Ничего с собой поделать не могу, — с нервным смехом покачал головой кореец. — Как же меня это бесит, а! Всё время себя с ним сравниваю. Чем я хуже него? Чего во мне не хватает, чтобы стать им? Тоже азиат, тоже стилист, тоже… Вот чёрт, а… Коэн мне то же самое говорил: чтобы я перестал… — И он опять споткнулся и замолчал.

      Ага, так вот о чём у них был разговор с Коэном!

      Оставшийся до отеля путь мы оба промолчали. Я задумчиво вертел в руках сложенный трубкой сертификат, поглядывая в окно, за которым проносились разноцветные огни сумеречного Сеула. Джей-Си с несколько мрачным видом обеими руками держался за руль, как будто впервые в жизни вёл машину.

      — Я зайду к тебе в номер ненадолго? — вдруг спросил он. До отеля оставалось два поворота.

      — В номер? — рассеянно переспросил я.

      — Ты когда улетаешь обратно?

      — Завтра утром.

      — Ну вот, времени у нас совсем не осталось, — с досадой вздохнул кореец. — Ещё не так поздно, пару часов можешь на меня потратить?

      Я взглянул на часы. Было десять вечера.

      — Смотря на что потратить, — обронил я отрешённо.

      — На… разговор, — с запинкой ответил Шин Джин-Чо.

      — Ладно, разговор так разговор. Всё равно я слишком устал, чтобы спать: у меня зачастую бывает бессонница от усталости.

      Мы поднялись в номер, я позвонил узнать насчёт завтрашнего рейса в диспетчерскую аэропорта, чтобы убедиться, что его не отменили. Джей-Си заглянул в бар, плеснул в стакан немного виски и сделал глоток, основательно при этом сморщившись.

      — Ну и что за разговор? — спросил я, бесцельно бродя по номеру и разглядывая бесхитростную обстановку, которую я толком и не разглядел накануне.

      — Начать с нуля — что ты имел в виду? — спросил Шин Джин-Чо, отставляя стакан с остатками виски. — Откроешь другой салон?

      — Вероятно, — медленно и раздумчиво сказал я. — Нужно подыскать дешёвое помещение, арендовать… Наверное, снова придётся взять ссуду или кредит, но в этот раз постараюсь обойтись минимальной суммой. Ничего пафосного, исключительно то, с чем сможет справиться один человек.

      — Два, — недовольно исправил кореец, — два человека. Я ведь серьёзно говорил: я приеду к тебе через год. И лучше бы тебе меня дождаться.

      — Звучит как угроза, — заметил я, усмехнувшись.

      — Пойду на крайние меры, если надо, — кивнул он.

      — Куда уж крайнее…

      Джей-Си взглянул на часы:

      — Мне уже пора, наверное… но… ещё кое-что…

      — Что?

      Он стрельнул глазами по номеру, будто что-то искал, потом обеими ладонями толкнул меня к стене.

      — Джей-Си? — удивился я.

      Кореец, пожалуй, с несколько вызывающим выражением лица бухнулся передо мной на колени и стал расстёгивать мою ширинку. Сделал он это быстро, торопливо, словно бы опасаясь, что я могу его остановить. Я собирался, правда, собирался. Но он уже через секунду обхватил мой пенис ртом и начал сосать, обеими ладонями придерживая запрятанную в штанах мошонку. Теперь уже было поздно протестовать: у меня встал. Я упёрся затылком в стену, сжал зубы и вплёл пальцы в волосы корейца, чтобы направлять его голову. Горячий влажный рот послушно принимал мой член, язык кружил по стволу, головка тыкалась в мягкое нёбо. Я тихо постанывал, всё крепче стискивая его кудреватые волосы и непроизвольно подёргивая бёдрами. Отсасывал он мне, или я его трахал в рот? Значения это уже не имело: я кончил.

      Шин Джин-Чо подался назад, из его губ подтекала белая струйка. Он перехватил рот ладонью, кивнул в сторону ванной и, не глядя на меня, перебежал туда. Зажурчала вода в раковине. Проглотил или выплюнул, но он прополоскал рот — слышно было, как булькает вода в его рту. Я всё ещё стоял, вжавшись затылком в стену, и тяжело дышал, сквозным взглядом глядя на торчащий из ширинки пенис, хотя пора уже было заправить его обратно. Просто отчего-то не хотелось к нему прикасаться. Не из отвращения, ничего подобного. Словно какое-то безразличие накатило.

      Вода перестала журчать, скрипнул поворачиваемый кран. Я опомнился, застегнул ширинку. Выглядел Шин Джин-Чо смущённо. Он потёр губы, вытирая с них капли воды, и пробормотал:

      — Ну, я поеду… Можно тебя завтра проводить в аэропорт?

      — Подожди-ка, — решительно сказал я, подходя к нему и пытаясь взять его за ремень.

      Кореец отвёл мою руку и помотал головой:

      — Нет-нет, не нужно. Я… не чтобы выцыганить у тебя ответный… Мне просто хотелось это сделать. И я хочу, чтобы мне делали по той же причине: не из вежливости, а чтобы ты сам захотел мне отсосать. Это единственное условие. Всё прочее… всё, что я говорил… остаётся в силе. Ну, до завтра. — И он буквально сбежал от меня.

      Я почувствовал себя неуютно, оставшись один. «Из вежливости»? Не слишком я был уверен, что всё обстояло именно так.