Предполагалось, что это таблица. Таблица, в левой колонке которой записаны даты, а в правой — пояснения к ним: что и где происходило. Вместо этого на тетрадном листе красовалось с дюжину пенисов. Ещё бы учитель не разозлился! А хуже всего то, что я не смогу объяснить, почему всё это нарисовал в тетради: не скажешь же ему, что, пока он диктовал основные сражения гражданской войны, я пытался представить, какой у него член! А всё из-за того, что между нами произошло на выходных… и из-за его штанов: поневоле засмотришься и начнёшь думать о чём попало!

      Я набрался смелости и вошёл в класс. Морган курил, высунувшись из окна, что, к слову, было прямым нарушением устава школы. Услышав звук открываемой двери, мужчина обернулся, смял сигарету о край цветочного горшка.

      — Ну? Я тебя внимательно слушаю, — сказал он с пригласительным кивком, — рассказывай.

      Я исподлобья глянул на него:

      — О чём рассказывать-то?

      Учитель взял со стола злополучную тетрадь и, раскрыв её, сунул мне под нос:

      — Вот об этом. Намёк на то, что ты «положил» на мой предмет?

      — Я не хотел, это машинально вышло, — пробормотал я, заливаясь краской. Учительский намёк я сразу понял.

      — Постарайся впредь обходиться без таких художеств, — предупредил учитель, вырвал листок и отдал мне тетрадь.

      Я пулей вылетел из кабинета, сердце колотилось. Легко отделался! А ведь мог бы вызвать родителей в школу. Ох что бы тогда было! Я сунул тетрадь в рюкзак и скатился по лестнице, решив поскорее смотаться домой, пока ещё чего-нибудь не случилось.

      — Коллинз! — окликнули меня.

      Я остановился. Билли Маршалл манил меня к себе из-за угла школы. И что ему опять от меня надо? Я всё-таки подошёл. От него пахло сигаретами.

      — У тебя насчёт моего брата какие-то планы? — прямо спросил он.

      Я скривился. Не подглядывал бы он тогда…

      — В смысле?

      — Я тут подумал… У него ведь уже есть парень. Собираешься отбить? — Маршалл смотрел на меня с неподдельным интересом.

      — Как это — парень? — выдохнул я, чувствуя, что внутри всё сжалось.

      — Как? Обыкновенно. Ходит к нему один парень, и они с ним того.

      — Чего того? — глухо спросил я.

      — Того самого. Трахаются. Хочешь посмотреть? — неожиданно предложил Маршалл.

      — Я не извращенец, чтобы за людьми подглядывать, — возмутился я. — А ты псих конченый!

      — Ещё скажи, что тебе мой брат не интересен, — фыркнул Маршалл.

      Этого я бы сказать не мог.

      — Да ведь неудобно… подглядывать, — нерешительно возразил я после молчания.

      — Никто не заметит. Я ведь ни разу ещё не попался, — пожал плечами Маршалл. — Пойдешь?

      — Куда?

      — К нам домой. Закроемся у меня, свет выключим, они подумают, что дома никого нет и займутся обычными делишками, ну а мы…

      — Это гадко, Билли Маршалл! — с отвращением сказал я, а сердце у самого выскакивало. Так всё ещё серьёзнее, чем я предполагал: это не просто шашни со школьниками, у него есть постоянный… Но зачем тогда он со мной это сделал? В шутку? Хорошенькие же у него шутки!

      — Ну, согласен?

      — А если поймают?

      — Не поймают. Между нашими комнатами смежная ванная. Потихоньку в неё проберёмся, посмотрим и тем же ходом обратно в мою комнату. Сколько раз так делал, и ни разу ещё не поймали!

      Я посмотрел на Маршалла с неприязнью. Какой неприятный тип! Подсматривает за собственным братом… Ну ладно я, у меня свой интерес…

      — Согласен, — сказал я всё же, отводя взгляд.

      Не стоило соглашаться.

      Мы пришли к ним домой. Маршал завёл меня в свою комнату и показал ванную. Действительно, удобный наблюдательный пункт…

      — А если кто-нибудь из них зайдёт в ванную? — беспокойно спросил я.

      — В ванную они после секса пойдут, — возразил Маршалл, — но мы к тому времени уже отсюда уберёмся.

      Он притворил дверь, оставляя узкую щель, и выключил в ванной свет. И мы стали ждать.

      Минут сорок, наверное, прошло, потом снизу послышался звук хлопнувшей двери и разговор. Учитель и ещё кто-то, чей голос показался мне знакомым. Я определённо где-то его уже слышал, вот только где?

      — Теперь ни звука! — прошипел Маршалл и приник к щели глазом.

      Деваться некуда, я тоже стал глядеть в щелку. И зачем я только согласился! Так стыдно мне ещё никогда не было.

      В комнату ввалились Морган и какой-то мужчина, лицо которого показалось мне знакомым, но опознать его не вышло из-за скудности освещения. Неприятное чувство: понимаешь, что знаешь, ответ вертится где-то в голове, но никак не вылезет наружу.

      — Быстрее, Эрик! — нетерпеливо выдохнул незнакомец.

      Эрик? А, точно, так зовут учителя: Эрик Морган. Я и забыл, какое у него красивое имя…

      Они завалились на кровать, целуясь и ласкаясь. У меня внутри всё заныло так, будто зуб без анестезии рвали. Зазвенели пряжки поясов. Незнакомец вскрикнул, вцепился в плечи Моргана. Неужели прямо сейчас они… Да ведь они не разделись даже!

      — Да, да, о да… — стонал незнакомец. — Какой же ты жестокий, Эрик! Заставлять меня ждать всю неделю…

      — Заткнись, — суховато посоветовал учитель.

      Кровать под ними ритмично поскрипывала.

      «Не хочу больше на это смотреть!» — болезненно подумал я. И дело было вовсе не в том, что подсматривать — гадко или грешно. Меня захлестнула такая жгучая ревность, что слёзы брызнули из глаз. Я попятился от щели, чтобы потихоньку уйти, но в темноте зацепился за что-то. С грохотом полетели на кафельный пол щётки и мыло. Маршал отчаянно на меня шикнул.

      Они там, в спальне, разом притихли.

      — Что это было? — воскликнул незнакомец.

      — Братец мой младший, — утвердительно сказал Морган. — Ну, я ему сейчас задам!

      — Быстрее! — взвизгнул Маршалл. — Бежим!

      Но дверь в спальню уже распахнулась, и нас обоих сцапал за локти Морган.

      — Коллинз? — поразился он, увидев меня. — А ты-то что тут делаешь?

      — Это была его идея! — поспешил сказать я, показав пальцем на Маршалла.

      — Он сам напросился! — не остался в долгу тот.

      Бровь учителя дёрнулась.

      — Та-ак… — зловеще протянул он.

      Ничего хорошего его тон не предвещал. Я съёжился.

      — Ты сиди тут, — велел учитель, зашвырнув Маршалла в его комнату, — с тобой я позже разберусь. А ты пошли со мной. — И он потянул меня вниз по лестнице.

      — Я не хотел, честное слово, не хотел, — бормотал я. — Это недоразумение!

      — Недоразумение? — Морган зашвырнул меня в кабинет, и я свалился в то самое кресло. — Недоразумение, ты говоришь? Да что в твоей голове творится, Коллинз? Ты меня в последнее время поражаешь…

      Он поставил стул напротив кресла и сел, наклоняясь вперёд и сжимая оба подлокотника, чтобы не позволить мне улизнуть.

      Дверь кабинета приоткрылась, на пороге показался незнакомец… нет, как раз наоборот! Теперь-то я его узнал! Это был доктор Форд, наш школьный врач. И я точно знал, что он женат, что у него куча детей: они всей семьёй приходили на воскресную проповедь в нашу церковь и ни одной не пропускали. Увидев меня, доктор Форд вспыхнул. Должно быть, подумал о том же, о чём и я.

      — Извини, настроение пропало, — не поворачиваясь к нему, изрёк историк, его взгляд по-прежнему сверлил меня. — Так что до другого раза, ладно?

      Доктор Форд бросил на меня не слишком довольный взгляд и закрыл дверь с той стороны. Я остался один на один с учителем. Как же зол он был сейчас!

      — Я больше не буду, — промямлил я, пытаясь встать с кресла. — Можно я пойду уже?

      — А ну сидеть! — рявкнул Морган.

      Ноги у меня подкосились, и я рухнул обратно в кресло.

      — Этот идиот Билли… втягивает моих учеников во всякие гадости! — Морган откинулся на спинку стула и закрыл глаза ладонью. — Слишком много внимания к моей личной жизни. Я ему точно напинаю, честное слово, напинаю! Но ты-то, Коллинз! — Он отвёл ладонь и снова взглянул на меня. — Я был о тебе лучшего мнения. Что на тебя нашло, а? Потрудись объяснить.

      — Я не имел никакого права вторгаться в вашу личную жизнь так бесцеремонно, — промямлил я, не смея поднять на него глаза. А если честно, то я нисколько не раскаивался. Я даже был рад, что у них с доктором сорвалось. Эти мысли меня огорошили.

      — Ещё как бесцеремонно! — усмехнулся Морган и заложил руки за голову. — Ну и что мне теперь делать, а, Коллинз? Свидание сорвалось, поставили в неудобное положение доктора Форда… да ещё и эрекция… Знаешь ли, это для здоровья вредно, когда мужчину вот так бесцеремонно прерывают. О! А может, в качестве наказания… Хм, хм, ты подойдёшь, Коллинз.

      — Что?

      — Иди-ка сюда. — Мужчина ухватил меня за руку и дёрнул к себе, я оказался у него на коленях, лицом к нему. — Вот ты-то мне и поможешь.

      — С чем? — пискнул я.

      — Да вот с этим… — Он расстегнул ширинку, вытащил член. — А, чёрт, забыл снять…

      Он сдёрнул презерватив, зашвырнул его куда-то в угол. Я непроизвольно уставился на его торчащий пенис. Ну вот и посмотрел…

      — Видишь, какой напряжённый? — сквозь зубы спросил учитель. — Давай-ка… руку вот сюда…

      Он заставил меня сжать ладонь вокруг его члена. Я словно окаменел. Под пальцами было горячо и твёрдо. Я впервые трогал чей-то ещё…

      — Вот так… — Морган заставил меня двигать кистью вверх-вниз. — Давай сам. Ты ведь знаешь, как это делается, не так ли?

      Я машинально делал, как он мне велел, потом меня передёрнуло. Чем это я сейчас занимаюсь! Что он заставил меня делать! Это ведь… Лёгкий вздох разбил мои мысли вдребезги. Я опомнился, посмотрел на Моргана. Он запрокинул голову, закрыл глаза, и с его губ слетело то, что я сто раз слышал, смотря у приятелей порнофильмы: «Как же хорошо…» Я вспыхнул. Ему хорошо, потому что… ему нравится, потому что… Я так разволновался, что непроизвольно сжал пальцы. Морган подскочил, перехватил мою руку:

      — Ты мне его так оторвёшь, Коллинз! Полегче!

      — Простите… — едва слышно сказал я.

      — Пальцы расслабь. Вот так, — кивнул он и снова направил мою руку. — Сжимай осторожно. А если будешь чередовать… вот так… а потом медленнее, ещё медленнее, да, вот так… Нет, не сейчас, не спеши, так только разочаруешь партнёра.

      Он как будто исправлял мои ошибки. Это был мой первый урок… секса. Я страшно сконфузился, но старался делать всё в точности, как он говорил. Морган снова расслабился, откинулся на спинку стула и пробормотал:

      — Вот и умница.

      Похвалил… Он меня похвалил! А внутри появилась невесть откуда взявшаяся надежда, наивная, глупая надежда, что раз уже ему нравится, то он может и с доктором Фордом порвать и… заняться мной.

      Под пальцами стало мокро. Я опустил глаза — а до этого всё смотрел на его лицо — и увидел, что они все в его сперме. Первым желанием было отдёрнуть руку, но учитель сказал: «Никогда не останавливайся в такой момент!» — и заставил меня продолжать. Сперма продолжала течь какое-то время, потом перестала. Я сидел и не знал, что делать дальше. Рука была вся испачкана, забрызгана, но я не решался разжать пальцы: учитель молчал, продолжая сидеть с закрытыми глазами, и часто дышал. На его лице неярко мерцал расслабленный румянец, на губах была удовлетворённая улыбка. «Какой же он красивый!» — восхищённо подумал я.

      — Простите… — начал я нерешительно. Сам не знаю, что я собирался ему сказать. В голове был настоящий ералаш из мыслей.

      — Что? — Морган открыл глаза. — В ванную нужно? Дверь справа.

      Я слез с его коленей и помчался в ванную, держа руку перед собой, будто в ней было осиное гнездо. Что же это мы с ним сделали! Как он только мог меня принудить… принудить? Я открыл кран, но отчего-то медлил подставить испачканную руку под струю воды. «Как же хорошо…» — сказал он, значит, ему понравилось. Отчего-то вспомнилось моё предыдущее приключение в том же кабинете. Он тогда это ртом сделал… А вот тогда ему тоже нравилось? Я уставился на испачканные пальцы, потянул их ко рту… В это время за дверью раздались шаги, я поспешно сунул руку под кран.

      — Закончил? — поинтересовался Морган.

      Я кивнул, завернул кран и заметался в поисках салфетки. Учитель подал мне полотенце.

      — Ты ведь понимаешь, — медленно сказал он, — что это должно остаться между нами, Коллинз? Всё это.

      Я опять кивнул и вжал голову в плечи, поскольку мне показалось, что он собрался отвесить мне подзатыльник. Но Морган поворошил волосы на моём затылке и сказал:

      — Ты хороший мальчик, таким и оставайся. И не позволяй больше Билли впутывать тебя в его извращённые делишки. Хорошо?

      Я покраснел и кивнул.

      — Иди уже домой, Коллинз, — велел учитель, выпуская меня на улицу. — А я займусь Билли.

      — А? — встрепенулся я.

      — Я ведь обещал ему напинать, вот прямо сейчас этим и займусь, — пояснил Морган, и на его лице на долю секунды промелькнуло садистское выражение.

      Я поспешил домой. И на этот раз легко отделался! Не стоит больше играть в столь опасные игры…

      Но перед глазами всё стояло раскрасневшееся лицо Моргана, а в ушах до сих пор звучало его томное: «Как же хорошо…»