В субботу я болтался по улице и столкнулся с учителем, выходящим из бара. Мужчина был выпивши, хорошо так выпивши…
— О, — удивился он, взглянув на часы, — и что это ты тут делаешь, Коллинз, да ещё так поздно?
Он ведь не знал, что я поджидал его весь день и составил целый план этого «нечаянного столкновения».
Всё началось ещё в пятницу. Нет, если уж начистоту, то всё это логически развивалось целую неделю, начиная с того самого дня, когда Морган зажал меня в подсобке. Как я и предполагал, я нажил себе врага в лице доктора Форда: он мрачно взирал на меня, стоило мне попасться ему на глаза, так что я решил делать это как можно реже. Историк все эти дни был явно не в духе и внимания на меня не обращал вовсе. Маршалл мне шепнул, что учитель с доктором разругались в пух и в прах, но о причинах он не знает. Знал я. «Вот так шанс представляется!» — подумал я моментально и начал соображать, как мне это провернуть себе на пользу.
— Уверен, — сказал Маршалл, — брат в конце недели слетит с катушек и напьётся.
— А где он напьётся? — машинально спросил я.
Маршал назвал пару мест, где Морган обычно бывает. В субботу я выбрал один из баров наугад и стал околачиваться возле него. Мне повезло: это оказался именно тот бар.
Был бы учитель трезвее, он бы что-нибудь заподозрил, но он был пьян, и я убитым голосом выдал ему «легенду», которую выдумал по случаю:
— Родители уехали с выездной проповедью, а я ключ потерял, домой попасть не могу. Что же мне теперь делать, мистер Морган?
— Вот как? — Историк с третьей попытки потрепал меня по волосам. — Можешь у меня переночевать. Как твой учитель…
Договорить он не смог, язык его плохо слушался, так что завершил это красноречивым жестом (мол, можешь на меня положиться) и стал рыться в карманах в поисках ключей от мотоцикла.
— А давайте лучше пешком? — поспешно сказал я.
За руль ему точно лучше было не садиться сегодня, иначе он провёл бы ночь в участке или в больнице, а совсем не там, где я надеялся.
— Отличная мысль, Коллинз, — одобрил мужчина и снова сделал попытку потрепать меня по волосам.
Я подхватил его под локоть и повёл домой. На свежем воздухе он заметно протрезвел, но всё же недостаточно, чтобы разоблачить мой хитрый план. И хорошо!
— Налево, — командовал он, — а потом направо.
Думаю, он сейчас не помнил, что я уже бывал у него дома, так что знаю дорогу.
Чего я вообще пытался добиться? Ни о чём конкретном я не думал, но к этому моменту уже чётко знал две вещи. Первое: пора бы нашим отношениям пополниться ещё каким-нибудь «секретом». Второе: кровь из носу, надо разлучить его и доктора Форда. Сделать это можно было одним единственным способом, но это требовало от меня немало мужества и готовности погубить мою бессмертную душу страшнейшим из смертных грехов.
Дверь в дом учителя я открыл сам, отобрав у него ключи: он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. На пороге Морган споткнулся и едва не упал, да я вовремя его поддержал. Мужчина опять потрепал меня по волосам:
— Отличной мыслью было взять тебя с собой, Коллинз. Без тебя я бы уже раз десять навернулся!
— Не стоило так напиваться, — заметил я.
— Не стоило, — согласился историк, — но поскольку завтра воскресенье, то ничего страшного… Можешь остаться в комнате Маршалла. Это наверху.
И то, что я уже знаю, где комната этого мелкого извращенца, он тоже не помнил.
Я помог учителю подняться по лестнице в его спальню. Он пошатнулся и упал на кровать, подминая меня под себя. Честно говоря, это тоже было спланировано мной: если бы я стоял по другую руку, я бы упал сверху и должного эффекта не добился бы.
— Я тебя не придавил, Коллинз? — спросил Морган, приподнимаясь на локте.
— Нисколько, — отозвался я.
Он задумчиво смотрел на меня.
— А с этого ракурса ты очень даже ничего, — пробормотал он.
Я сделал вид, что не расслышал, и переспросил. Морган наклонился ниже и поцеловал меня. Я почувствовал, как его рука скользнула между моими коленями, тело сразу же наполнилось прохладцей и трепетом.
— Что вы делаете, мистер Морган? — зашептал я, пытаясь убрать его руку.
Теперь главное не переигрывать. Если притворишься слишком уж недовольным, то он прекратит.
Его губы снова накрыли мой рот, язык жадно заскользил внутри. Вкус алкоголя был горек и сладок одновременно. Поцелуй меня моментально возбудил, но я притворился, что хочу оттолкнуть мужчину. На самом же деле мои руки заскользили по его плечам, удерживая его. Ах, был бы он трезвее, он бы точно догадался! Медаль тому бармену надо дать, что так его напоил!
Однако же разволновало это меня больше, чем я планировал. Во-первых, до этого Морган меня ни разу не целовал. Во-вторых, тело моё реагировало странновато: оно перестало меня слушаться, и это пугало. «Кажется, я не совсем готов к этому», — запоздало сообразил я, но было уже поздно. Да и второй такой шанс мне вряд ли представится.
— Не надо, — счёл нужным прошептать я.
— Ещё как надо, — возразил Морган со смешком. — Сам себе противоречишь. Не надо, говоришь? Посмотри на себя, ты ведь этого хочешь даже больше, чем я, разве нет?
Я мотнул головой, но колени раздвинул ещё шире. Мужчина пропустил ладони ниже, массируя мои ягодицы. Его губы исследовали мои бёдра, шаловливо прихватывали кожу под туго набрякшим мешочком с яичками. Я едва сдерживал стоны и уже едва помнил о своём плане.
— Ну, поиграли — и будет, — вдруг сказал Морган вполне ясно, выпрямляясь. Я даже испугался, что он окончательно протрезвел и раскусил меня.
Но нет, историк лишь потянул с себя одежду. Видимо, всё это его конкретно распалило. Я обрадовался и спросил:
— Что вы делаете, мистер Морган?
Его обнажённое тело ненадолго зависло надо мной, пока он возился с кремом, потом прижало меня к кровати. Я стиснул зубы. Боль несколько привела меня в чувства, я вспомнил о своём плане и вернулся к игре в «испуганного мальчика». Но я ни в коем случае не должен показывать, что мне больно! Когда Морган взглянул на меня, я всеми силами постарался стереть с лица болезненную гримасу. Пусть он думает, что я полностью готов к такому, что смогу заменить доктора Форда и даже быть лучше него… Не так уж и просто это было сделать, но я превзошёл сам себя и выдал такой томный вздох, на какой только был способен в данный момент. По лицу историка скользнула странная улыбка, он наклонился и впился губами мне в шею. Пока он не смотрел, я стиснул зубы и вцепился пальцами в простыни. Дыхание перехватывало. Его член медленно двигался во мне, входя довольно глубоко. Морган пошарил рукой, подхватил мои колени и заставил меня сцепить ноги за его поясницей. Ритмично двигались бёдра, мышцы ягодиц напрягались, вталкивая член глубже. Я отрывисто вскрикивал. Мне казалось, что я впадаю в экстаз: так ныло внутри, так сжималось, так болело, так хотелось, чтобы всё это уже прекратилось… Я ухватился за плечи мужчины. Оттолкнуть или прижать к себе? Пожалуй, и сам не знаю, чего мне хочется больше.
Морган выпрямился, развёл мои ноги шире, до боли в мышцах. Движения его бёдер стали чаще. Моё тело трепыхалось бабочкой, принимая его. Сейчас можно было не притворяться: он прикрыл глаза, облизывая губы, и на его лице было выражение полного кайфа от происходящего. Ему-то уж это точно нравилось больше, чем мне. Капельки пота искрились на его коже, падали иногда на меня… Историк вдруг открыл глаза, я в панике попытался изобразить на лице что-нибудь подходящее к случаю… После минутного созерцания Морган опустился на меня всем телом, языком раздвигая мои губы для очередного поцелуя, и его бёдра снова задвигались, вминая меня в постель отточенными движениями. Тело мужчины наполнилось дробной дрожью, я понял, что он кончает. Потом учитель приподнялся, придержал член у основания, вытягивая его из меня — внутри защипало, забулькало, — и перекатился на другую половину кровати, подпихивая себе под голову подушку.
Я замер как мышка в той же позе, в которой он меня оставил: навзничь, с раскинутыми ногами. Сейчас начнётся самое главное: он обязательно должен что-нибудь сказать, а мне нужно ответить так, чтобы извлечь из этого максимальную выгоду. Но Морган отчего-то не говорил ни слова. Я подождал-подождал, потом догадался на него взглянуть. Он заснул. Вот тебе и на! Ничего не поделаешь, придётся дожидаться утра. Я подлез учителю под руку, пристроился к его боку, чувствуя всем телом его влажное тепло. Кто знает, что произойдёт завтра утром, так пусть хоть сейчас всё будет так, как мне хотелось бы. Я потёрся щекой о плечо мужчины, уткнулся лицом в его грудь, обвивая его талию руками.
Ночью я почти не спал, размышлял, пытался просчитать варианты развития событий: он проснётся, скажет то-то, а я в ответ ему — то-то. Как он, будучи трезвым, на это отреагирует? Я лишь перед утром немного подремал, но в шесть часов меня выдернул из дрёмы звонок будильника. Я встрепенулся, откатился на свою сторону кровати. Сейчас он проснётся! Только бы не растеряться и ничего не перепутать!
Морган заворочался, что-то пробормотал и наугад хлопнул по тумбочке рукой. Будильник умолк. Мужчина перевернулся на бок, сонно моргая, и тут, видимо, увидел меня. Я не нашёл ничего лучше, чем сказать:
— Доброе утро, мистер Морган.
— А, доброе, — отозвался он, зевая и переворачиваясь на другой бок.
Тут же он подскочил, сел и уставился на меня круглыми глазами:
— Коллинз? Ты что тут делаешь?
— А вы не помните? — притворяясь удивлённым, ответил я. — Вы ведь вчера разрешили мне переночевать здесь, потому что…
— Что ты делаешь в моей постели? — перебил он меня и заглянул под покрывало, которым мы были накрыты. Глаза его округлились ещё больше.
Я тоже заглянул под покрывало и пожал плечами. Учитель зажмурился и помотал головой. Наверное, решил, что ещё толком не проснулся, вот и привиделось. Разумеется, когда Морган открыл глаза, ничего не изменилось: мы по-прежнему были вдвоём в постели, оба голые.
— Я… мы вчера… — промямлил историк, снова заглянув под покрывало. — Я вчера…
— Вы выпили, — сказал я. Меня буквально распирало от восторга, что пока всё шло по плану.
— Да. Нет! Чёрт, я не об этом! Мы с тобой… вчера… — И он сделал такой жест, точно у него слова застряли в горле. Наверное, никак не мог это выговорить.
Мне его даже жалко немного стало: наверное, это такой шок для него… Но неужели он ничего не помнит?
— Вы не помните? — спросил я.
— Нет… да… смутно… — Морган сжал лоб и с ужасом посмотрел на меня. — Это то, о чём я думаю?
Вот и отлично, теперь осталось немножко подстегнуть его чувство вины…
— Это было так… неожиданно, — сияя, сообщил я. — Я и не думал, что в первый раз может быть так…
— В первый раз?! — переспросил мужчина, и на его лице появилось такое выражение, точно у него зуб разболелся. Или даже два разом.
— Да. Столько впечатлений, что я едва смог заснуть!
— Вот как? — уныло переспросил учитель, в который раз заглядывая под покрывало. — Значит, мы с тобой… се… пе… се…
Он сделал беспомощный жест. Я кивнул, догадавшись, что значили эти отрывочные слоги: «сексом» и «переспали».
А потом всё пошло совсем не так, как я планировал. Конечно, я не ждал, что он вот так сразу ко мне воспылает, ничего подобного, но…
Морган схватился за лоб рукой и сокрушённо воскликнул:
— Что же я натворил!
— Что? — переспросил я.
— Что же я наделал! — В его голосе прозвучал неподдельный ужас. — Как я мог!
— Зачем так убиваться-то? — хмуро спросил я. Такой поворот событий я не предвидел. Кажется, Морган был более совестлив, чем мне казалось.
— Я твой учитель. Нельзя делать такие вещи с собственными учениками, даже если пьян.
«Ну конечно, — подумалось мне, — а пальцы в зад запихивать можно? Ну и логика!»
— Почему? — вслух спросил я.
— Как ты не понимаешь!.. Прости. Твой первый раз — и с пьяным учителем… Как скверно вышло! — Он со стоном упал навзничь. — Как я мог…
Подобное самобичевание вряд ли поспособствует развитию наших отношений. Не исключено, что учитель вообще начнёт меня избегать. Об этом я не подумал. Я считал, что чувство вины толкнёт его прямо ко мне в объятья, но теперь сильно в этом сомневался. Нужно что-то делать и немедленно, иначе всё закончится прямо здесь и сейчас.
— Мистер Морган?
— Если об этом узнают, меня из школы вышвырнут, — продолжал сокрушаться историк.
— Мистер Морган!
Он наконец взглянул на меня.
— Тогда, может быть, всё это останется между нами? — предложил я. Сердце забилось, отдаваясь в висках, я едва слышал собственный голос.
— Что? — переспросил он.
— Маленький такой секретик… — Я отогнул покрывало и заглянул под него. — Сантиметров на двадцать.
Морган невольно засмеялся, тоже заглянул под покрывало и поправил:
— Двадцать два с половиной.