— Мэтью? — поразился Морган, когда открыл дверь и увидел, что я стою на пороге. — Что ты здесь делаешь?!

      Он был в одном только полотенце на бёдрах и в тапочках.

      Я был слишком измучен дорогой, чтобы ответить: добираться пришлось на перекладных несколько дней.

      — Мэтью? Ты меня слышишь?

      Учитель втащил меня в дом, усадил в кресло в гостиной.

      — Кто там, Эрик? — раздался голос доктора Форда, и он тоже вышел в гостиную. На нём только трусы были. Увидев меня, он перекосился лицом.

      Да, всё, как я и думал…

      — Джек, лучше тебе уйти, — бросил Морган, не глядя на него. Он пытался напоить меня водой, но я стиснул зубы.

      — Почему? Почему его не выпроводить? — взвился доктор. — Я думал, что всё закончилось, раз уж он свалил в Джорджию. Что он опять тут делает?!

      Я прикрыл глаза, слушая, как они препираются. Странно, почему я не злюсь, как обычно бывало? Наверное, я слишком устал, чтобы хоть как-то реагировать. Или потому, что я знал, что всё так и будет? И слова всё-таки оказались просто словами, сказал — и забыл.

      Форд, кажется, ушёл. Хлопнула дверь.

      — Мэтью? Мэтью?

      Я приоткрыл глаза, взглянул на учителя.

      — Я сбежал, — сказал я без выражения. — Это было просто невыносимо, и я сбежал.

      — Ты — что? — поразился Морган. — Мэтью, я же говорил тебе, чтобы ты не делал глупостей. Я ведь пообещал…

      Интересно, он сам верит в то, что говорит?

      — Я сейчас же позвоню твоим родителям. Они там, наверное, с ума сходят! А если тебя в розыск объявят?.. Мэтью, ты же только хуже сделал этим побегом…

      Я следил глазами, как он берёт телефон и начинает искать в записной книжке телефон. И сейчас я ничего не чувствовал, одну сплошную усталость и апатию. Я понял, что мне всё равно. И что он по-прежнему трахается с Фордом, и что наверняка обманул меня, и что придётся вернуться в Нью-Хоуп… Да пошло оно всё! Я опять закрыл глаза.

      — Мэтью?.. Я позвонил им, твоя мать сказала, что прилетит первым же рейсом… Мэтью?

      — Ладно, я понял, — вяло сказал я, чуть приоткрывая глаза, — я сглупил. Не нужно было этого делать. Не нужно было приезжать. Я понял…

      — Что они с тобой сделали, Мэтью? — спросил Морган, присаживаясь возле меня на корточки и кладя руку мне на лоб. — Ты сам на себя не похож… Что-то случилось в Нью-Хоуп?

      Я покачал головой. Дело ведь было вовсе не в Нью-Хоуп. Когда я ехал к нему, то во мне теплилась слабенькая надежда, что я окажусь не прав… приезжаю и вижу, что они опять… а я где-то за бортом, я вместе с моими ожиданиями и надеждами… Пора уже сдаться, не доктору — мне.

      Я выкарабкался из кресла, пошарил в сумке в поисках мобильника.

      — Кому ты звонишь?

      — В церковь… Скажу, что я у тётки. Вам ведь не нужны проблемы. Вы легко можете сказать, что я в школу заявился, а не к вам домой… Алло?..

      Выслушав то, что мать начала кричать в трубку, я спокойно сказал, что жду её приезда у тётки, что меня из школы забрала она, что вернусь в Нью-Хоуп, что просто хотел забрать кое-какие забытые у тётки вещи, только и всего, что не должен был уезжать без предупреждения… Я ничего не чувствовал, когда это говорил. Потом я позвонил тётке и сказал, что сейчас к ней приеду.

      — Ты разве не останешься, Мэтью? — удивился Морган.

      — Нет, — не глядя ему в глаза, ответил я. — Считайте, что я сюда и не приезжал. Что не было ничего.

      — Мэтью, — попытался удержать меня учитель, но я вырвал руку и ушёл.

      В автобус я заскочил прежде, чем одевшийся Морган успел меня догнать. Я краем глаза видел, что он пробежал за автобусом несколько шагов, махая руками и что-то крича, но сделал вид, что ничего не заметил.

      Тётка даже не удивилась. Она окинула меня критическим взглядом, схватила за плечи и пихнула в ванную комнату:

      — Мыться! Ты грязный, как бомж. Каким транспортом ты сюда добирался?.. Есть хочешь?..

      Аппетита у меня не было, но, вымывшись, я всё же сел за стол и начал есть то, что она меня приготовила.

      — Всё-таки довели тебя, — сказала она, — сбежал? Ты мог бы остаться у меня. Тебе не обязательно возвращаться в Джорджию. Что скажешь?

      — Вернусь, — после паузы сказал я, — не хочу навязываться.

      — Ты же знаешь…

      — И просто не хочу оставаться в этом городе. В Нью-Хоуп не так уж и плохо.

      — Ты говоришь не то, что думаешь, Мэтью Коллинз! — нахмурилась тётка. — Ну, что там на самом деле произошло? Выкладывай.

      Я выдохнул и сказал:

      — Я гей.

      Ей я мог признаться.

      — И только не говори, что ты это родителям ляпнул! — воскликнула она, всплеснув руками.

      — Да нет, конечно, ты что, — фыркнул я, — ничего я не говорил… В школе загнобили, потому что пронюхали об этом… Нервы просто не выдержали, вот и сбежал сюда…

      — Куда? — уточнила она, внимательно на меня посмотрев.

      Я вспыхнул. Конечно, она поняла, что я не к ней сбежал, а у неё оказался в результате стечения каких-то неизвестных ей обстоятельств.

      — Сбежал… — повторил я без выражения, — но понял, что сбегать не стоило: не к кому…

      Тётка вздохнула и щёлкнула меня по лбу пальцами:

      — Доедай уже, Ромео покинутый.

      — Не смейтесь, — обиделся я. — Я же серьёзно. Хоть я и ожидал чего-то подобного…

      Она, подумав, налила мне полстакана виски. Я уставился на спиртное. Такое крепкое разрешалось только с 21 года.

      — Пей, — сказала тётка и прихлебнула прямо из горлышка, — немного виски тебе сейчас не помешает. До приезда матери успеешь протрезветь, так что не волнуйся. Напейся и выговорись. Тебе это нужно.

      Виски мне не понравилось. Оно обжигало горло. Я впервые пил что-то столь крепкое. Тётка ещё подлила. Язык у меня скоро начал заплетаться, голова закружилась. Я говорил и говорил, путался, повторялся, спотыкался, но всё говорил и говорил. И о родителях, и о Нью-Хоуп, и о Моргане с Фордом…

      — Из-за Джека ты так? — вдруг ясно прозвучало в наполняющем голову шуме.

      Я сфокусировал зрение и увидел, что передо мной стоит, наклонившись, Морган.

      — А вы тут что делаете? — поразился я, озираясь. Я вроде бы у тётки был. Да, гостиная её, но как тогда тут учитель оказался?

      — Выяснить адрес родственников ученика для учителя раз плюнуть, — сказал мужчина. — Ты из-за Джека такой? Мэтью, ты же знаешь, что я не могу с ним не трахаться. Но это ведь ничего не значит, я же говорил…

      — Всё вы мне врёте, — сквозь зубы сказал я, — и приезжать за мной вы не собирались. Вас всё в вашей жизни устраивает. Вы поди порадовались, что от меня избавились. Как удачно совпало: переехал в Джорджию… Пока-пока, Мэтью Коллинз, пока-пока, перепих с глупой школотой…

      — Мэтью! — предупредительно сказал учитель.

      Но выпитый виски позволял мне говорить то, что я бы не сказал в обычной ситуации. Я бы промолчал, будь я трезв. Не заставлял бы его оправдываться, не жаловался бы на жизнь и обманутые надежды…

      — А что, разве я не прав? Вы всегда так ко мне относились: как к досадному недоразумению. Если были бы тогда потрезвее, нипочём бы со мной не связались, верно? Но раз уж случилось, то решили: а почему бы и нет? Совсем как в вашей прошлой школе. Потрахались и избавились при первой же возможности. Да, как удачно сложилось, даже придумывать ничего не надо: семейный переезд в Джорджию, да ещё и сын пастора, который никогда не спрыгнет с крыши, да? Ха-ха…

      — Мэтью!

      Щёку мне обожгла пощёчина. Я схватился за лицо, тяжело задышал. Морган был весь красный, желваки у него заходили. Конечно, я ударил по самому больному… Я хотел причинить ему боль и причинил. Но это меня нисколько не порадовало: мне стало ещё гаже, чем прежде. Глаза заволокло слезами.

      — Простите… простите… — забормотал я, вцепившись в волосы себе на виске.

      Дальше — ничего не помню. Вроде бы Морган мне что-то говорил. А может, просто в ушах шумело.

      Когда я очнулся, голова у меня так трещала, что я зажал виски ладонями и застонал.

      — Выпей, — сказал мужской голос, и мне в губы ткнулся стакан с плескающейся жидкостью.

      Я заморгал, потёр кулаком глаза. Я лежал на кровати в той комнатке, что отвела мне тётка, раздетый до трусов и майки. Морган — в расстёгнутой рубашке и в брюках — сидел на краю кровати, придвинув мне к губам стакан. На тумбочке валялась обвёртка от алкозельцера. Я начал глотать воду.

      — Ну и как тебе первое в жизни похмелье? — поинтересовался Морган, ладонью вытирая то, что полилось по моему подбородку.

      — Мерзко, — выговорил я, чувствуя нарастающую тошноту. — Что вы тут делаете?

      Мужчина чуть приподнял бровь:

      — Мисс Коллинз разрешила остаться и присмотреть за тобой. Ты полночи в туалете блевал, не помнишь?

      Я потрясённо помотал головой, но горький привкус во рту подтверждал, что он говорит правду.

      — Всё-таки спиртное и пасторские сынки — вещи несовместимые, — устало улыбнулся учитель.

      Вчерашний день мне помнился смутно. Я помнил, что приехал к Моргану, застал их с доктором Фордом полуголыми. К тётке я добрался на автобусе, а потом… Я жду у неё приезда матери, чтобы вернуться в Нью-Хоуп? Но что тут делает мистер Морган? То, что я болтал полупьяным, я помнил через раз, но не оставляло чувство, что я сказал то, чего не следует.

      — Что же ты делаешь, Мэтью Коллинз? — с прежней усталостью в голосе спросил Морган. — Мы же договорились, зачем всё осложнять? Я ведь почти всё устроил…

      — Да ну? Вместе с доктором Фордом устраивали? — не сдержался я. Сейчас от внезапно нахлынувшей на меня вчера апатии и следа не осталось. Я был раздражён, зол откровенно на них с доктором, на себя самого, на весь мир.

      — Мэтью, — укоризненно покачал головой мужчина, — ты ведь знаешь…

      — Да пошли вы! — дёрнулся я, но вылезти из кровати не удалось: голова опять затрещала, пришлось опустить её на подушку. — Ничего, на этот раз окончательно от меня избавитесь: вернусь в Нью-Хоуп, а сюда никогда больше не вернусь!

      Морган нахмурился и зажал мне рот ладонью:

      — И сколько ещё гадостей из этого рта вылезет, пока ты соизволишь меня выслушать?

      Я замычал, но убрать его руку не удалось, так что пришлось сверкать на него глазами и всё-таки слушать, не перебивая.

      — Я неплохой план придумал, Мэтью. Мы сыграем на тщеславии твоего отца. Для пастора он… ну, ты и сам знаешь: и история с наследством, и его желание вылепить из тебя улучшенную копию его самого… Если бы ты, скажем, получил стипендию в колледже с перспективами после окончания поступить в любой — слышишь? — вообще в любой университет США, ты думаешь, он бы продолжал настаивать, чтобы ты торчал в Нью-Хоуп? Но маленькое условие всё-таки соблюсти нужно: школу окончить не в Нью-Хоуп, а в Балтиморе.

      Он чуть приподнял ладонь от моего рта.

      — Нашу школу? — хмуро спросил я. — Никогда не слышал, чтобы школа кого-то на стипендию в колледжи пристраивала.

      — Это легко устроить. У меня есть кое-какие связи в отделе образования Балтимора, — сказал Морган.

      — А стипендия? Не такие уж у меня и хорошие табели. Вы что думаете, так легко закончить колледж, сохраняя стипендию?

      — Никто и не говорит, что тебе нужно всё это делать, Мэтью. Тебе нужно просто продержаться пару лет, вот и всё.

      — А что будет через пару лет? — не понял я.

      — Твоё полное совершеннолетие. Когда тебе исполнится 21 год, ты уже не обязан будешь оглядываться на твоего отца, будь он хоть трижды пастором. Можешь делать что захочешь. Понимаешь, к чему я клоню? Конечно, всегда остаётся возможность предания анафеме, или что там пасторы делают с сыновьями, которые пускаются во все тяжкие? — И он чуть усмехнулся.

      Я нахмурил брови и ядовито уточнил:

      — И что будет после? Счастливая шведская семья с доктором Фордом?

      — Я смогу его убедить… со всем этим покончить, — с запинкой сказал Морган.

      — Почему не прямо сейчас? Скажите ему уже открытым текстом… Или вы мне просто лапшу на уши вешаете? Как тогда, с признанием, было?

      — Мэтью!

      Я дёрнулся и не дал ему опустить ладонь мне на голову. Он устало вздохнул и хорошенько почесал в затылке.

      — Мэтью, я настроен серьёзно, слово тебе даю, — сказал он после. — И я не вешал тебе лапшу на уши, когда говорил, что люблю тебя.

      — Странная у вас любовь какая-то, — буркнул я.

      — Любовь разная бывает. Тебе решать. Или веришь, или нет.

      — И сколько мне ещё ждать? — после мрачного молчания спросил я.

      — Я приеду за тобой перед летними каникулами. За неделю примерно или за две. Сроки поджимают, сыграем на этом. Ну, что скажешь?

      — Хорошо, — согласился я, — я вам поверю. На этот раз поверю. Но это будет в последний раз. Если вы меня обманете, я… в самом деле больше никогда не вернусь в Балтимор. Никогда, слышите?

      Морган кивнул и протянул мне руку, чтобы скрепить обещание рукопожатием. Я вложил пальцы в его ладонь, он тут же сжал их и дёрнул меня к себе. Я едва успел раскрыть рот, чтобы принять в себя его язык, не то бы мы просто столкнулись подбородками. Жадно покусывая языки друг друга, мы пару минут целовались сидя, потом Морган опрокинул меня на кровать.

      — Мисс Коллинз дома нет, — сообщил он, срывая с меня трусы, — так что…

      Я вскрикнул, когда он взял меня. Как я истосковался по его члену за эти месяцы! Твёрдый горячий ствол ходил во мне ходуном, тёрся о леденеющие восторгом мышцы ануса. Я хрипло застонал, обхватил его поясницу ногами, принуждая входить глубже. Его член забился внутри быстрее. Я ухватился за воротник его рубашки.

      — Оторвёшь, — отрывисто сказал Морган, ставя руку над моей головой, чтобы удержаться и не завалиться на меня всем телом. Бёдра его мощными толчками вдавливали меня в кровать. Я запрокинул голову и хватал пересохшими губами воздух: каждый толчок лишал меня дыхания.       Сладкая боль ползла от копчика по позвоночнику вверх.

      — Если это не любовь, то что? — прерывисто спросил мужчина.

      — Пе… перепих самый настоящий… — выдохнул я кое-как.

      — Ах ты…

      — А-а-а-а-ай! — закричал я. — А-а-а-ай… а-а-а-ай…

      Мужчина поспешно накрыл мне рот ладонью:

      — Потише, Мэтью, а то ещё соседи решат, что кого-то тут убивают.

      Я очень сомневался, что соседи подумают именно это: кровать под нами так грохотала, что и у глухого бы сомнений не осталось, что за стенкой кто-то трахается. Правда, это бы подпортило репутацию моей тётке, так что я, в самом деле, попытался сдержать крики и только надрывно стонал под ладонью Моргана. Член его двигался безостановочно, темп ускорился. Зад у меня к этому моменту уже огнём горел, будто его подпалили, сладость истаяла, осталась только боль. Я вцепился в ладонь мужчины зубами.

      — Почти кончил, — отозвался он, не отнимая ладони, — дай мне ещё пару минут, сможешь?

      Я утвердительно замычал, зажмурился до звёздочек в глазах. Толчок, ещё один, глубоко, мощно, болезненно, толчок, ещё толчок, и ещё, и ещё, очень-очень глубоко… обжигающе горячий всплеск внутри, ещё один… и опять толчки, один за другим, все резкие, глубокие, лишающие напрочь дыхания и каких бы то ни было мыслей… Всё, конец. Мужчина, не выходя, свалился на меня ничком, сипло дыша мне в ухо. Я стал дышать медленно и неглубоко, чтобы не отдавалось в анусе. Он пульсировал, ныл, раздражался тому, что не удаётся сжаться, что спотыкается о растянувший его ствол. Морган приподнялся, вытащил член и рухнул обратно. Сперма зафыркала, вытекая из меня. Я закусил губу: анусу наконец-то удалось сжаться, но от этого стало ещё болезненнее. Морган пошевелился, сполз по мне ниже и обхватил губами мой пенис. Я зажал рот обеими руками, чтобы опять не закричать, и скоро кончил. Очень мило с его стороны «не забыть» про меня. Потом он перекатился на спину, взял пенис и мошонку в горсть, сжал их и шумно выдохнул. Я всё никак не решался свести колени. В животе было тяжело и одновременно пусто, зад продолжал исторгать из себя пузырящуюся сперму.

      — Не нужно этого было делать. Наверное, — после паузы выговорил Морган. — Ты как, Мэтью?

      Мне очень хотелось заехать ему локтем в бок, но я не решился.

      Потом мы с матерью вернулись в Нью-Хоуп.

      Пожалуй, после моего побега в школе гнобить меня стали поменьше. Я сообразил, что когда я пропал, то тут уж учителя перестали притворяться, что ничего не знают, наверняка подумали, что я где-нибудь в укромном уголке наложил на себя руки из-за издевательств! Теперь всё сводилось к вербальному насилию: «пидорок, пасторский сынок» и всё в том же духе. Я вообще на это внимания не обращал, но иногда всё-таки парировал. Вот только больше не пускался в проповедническую ахинею, отвечал метко и гадко — им в тон. Они от этого поначалу в ступор впадали, не ждали такое из уст «пасторского сынка» услышать!

      Через пару недель мне позвонили Маршалл и Фишер (в церкви был стационарный телефон, мать подозвала меня).

      — А как вы номер узнали? — удивился я, но всё больше был рад их услышать.

      — У брата бумажку с твоим номером спёр, — охотно объяснил Маршалл. — Он говорить не хотел, пришлось принять меры. Оставил бумажник в гостиной, когда они с доктором тра… ой.

      Фишер тут же отобрал у него трубку и стал рассказывать, что в школе произошло, расспрашивать, что за зверь Нью-Хоуп и как мне тут живётся. Кажется, они не знали, что я сбегал из дома и приезжал в Балтимор.

      — Да знаю я, что они всё ещё… — Я запнулся, огляделся — никто не слушает, мать ушла на кухню, отец в исповедальне — и понизил голос: — Знаю, короче. Нечего мне про это лишний раз напоминать.

      Маршалл тяжело вздохнул:

      — Прости. Как ты… ну, справляешься?..

      — Мои пальцы всегда при мне, — не удержался и съязвил я.

      Он сначала не понял, даже повторил мою реплику Фишеру. Тот загоготал и доходчиво объяснил Билли, что это значит. Он всегда быстро соображал, когда дело подобных штучек касалось.

      — Да всё нормально, Маршалл, не переживай, — добавил я. — Я себе того самого, единственного, нашёл, так что… всё у меня пучком.

      Я подразумевал Моргана, конечно, но Маршалл — как всегда! — ничего не понял и сделал ошибочные выводы.

      В тот день я прогуливал физкультуру: физрук опять вывел всех играть в регби.

      — Я с ним в регби играть не буду, — сказал Портер. — А вдруг этот пидор меня за яйца пощупает?

      — Отрасти сначала, чтобы было что щупать, — не остался в долгу я, — твои искать — что горошину в супе вылавливать.

      Они обомлели, а Нилман вдруг так заржал, что Портеру даже пришлось его по башке огреть. На это он уже не нашёлся, что ответить, побагровел только лицом и послал меня на три буквы.

      — Непременно, как только подходящий отыщется, так сразу и пойду, — отозвался я.

      Я переоделся в футболку и шорты, но на поле с ними не пошёл, вместо этого забрался в пустую лабораторию и глазел по сторонам из окна на пролетающих ворон. Класс уже гонял регбийный мяч по полу, я с отвращением смотрел, как они все валятся друг на друга, пихают мяч локтями… И что физрука на сплошное регби тянет? Есть же ведь обычный футбол или, на худой конец, марафон.

      Устав на них смотреть, я перевёл взгляд в сторону школьных ворот. За ними маячила какая-то до боли знакомая фигура. Я присмотрелся, не поверил своим глазам: мистер Морган? До каникул было ещё полтора месяца, так рано он не должен был приезжать в Нью-Хоуп! В животе у меня появился неприятный холодок: а если он приехал сказать, что… Я помотал головой, выбрался из лаборатории и рысью помчался к воротам, выбирая задворки, чтобы меня никто не увидел. Да, я не ошибся, это был Морган. Он был в светлом летнем пальто, в тёмных очках.

      — Мистер Морган? — сказал я, подбежав к нему.

      — Привет, Мэтью, — отозвался он, и мне показалось, что голос у него звучал раздражённо.

      — Что-то вы рано приехали, — подозрительно заметил я.

      — Проездом. Были дела… там… в том городе… как его… — поморщился он.

      Дела в городе, название которого он даже не помнит. Ага, ну конечно. Я ему не поверил, разумеется, но подсказал:

      — Вашингтон. Как столица, только, понятное дело, не столица.

      — А, ну да… Вашингтон… да-да, именно, спасибо, — нервно отозвался учитель.

      Я повертел головой по сторонам и подумал, что разговор продолжать у ворот опрометчиво: нас могли заметить, пошли бы разговоры, незнакомцев тут сразу замечали, потому что в Нью-Хоуп все друг друга знали в лицо. Я схватил учителя за руку и потащил его за собой от школы подальше. Школа на отшибе стояла, прямо за ней начинались поля, пустыри и заброшенные сараи, где складировали разный хлам, а по сезону — и сено для скота. Тут многие коров держали, прямо на задворках собственных домов. В одном из сараев, я знал, в задней стене были оторваны доски, чтобы можно было пролезть внутрь. Я притащил Моргана к этому сараю и полез в дыру, дёргая его за руку, чтобы он последовал за мной.

      — Ты ведь не хочешь, чтобы я туда лез? — воскликнул мужчина.

      — А вместо этого вы хотите, чтобы вокруг нас полгорода собралось — поглазеть на «туриста» или кем вы там прикидываетесь? — парировал я. — Лезьте, дыра широкая, не застрянете. Тут нам никто не помешает поговорить и не подслушает.

      Сейчас внутри сушилось сено. Оно было накидано повсюду, свёрнуто в тюки или просто лежало охапками в углах. От двери, даже если бы кто-то вошёл в сарай, не было видно, что происходит в самом дальнем углу: заслоняли стожки. Морган пролез внутрь, отряхнул рукав пальто и снял солнцезащитные очки. Глаза его быстро перебегали с одного предмета на другой, он составлял впечатление о месте, в которое я принудил его забраться.

      — Сарай чей-то? — уточнил он.

      — Ничейный. Видите, даже замка на двери нет. Просто сушилка для травы.

      — Это я вижу, — недовольно прервал он меня. — Откуда ты про это место знаешь?

      Вопрос его показался мне несколько странным, но я не придал этому значения и ответил:

      — Гулял и нашёл.

      — «Гулял и нашёл», — с непередаваемой интонацией повторил Морган. — Может, ещё что нашёл? Или кого? — И он больно сжал мой подбородок.

      — В смысле? — не понял я.

      — Для перепиха место отличное, — зло сказал мужчина. — С кем ты сюда ходишь?

      — Сдурели, что ли? — возмутился я и отпихнул его руку. — Ни с кем я сюда не хожу.

      — В самом деле? И не ты Билли хвалился, что у тебя новый приятель? — сощурил глаза Морган и опять схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

      — Я? — поразился я. — Хвалился? Маршаллу?

      Его слова меня конкретно озадачили. Понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что к чему.

      — То есть вы примчались проверять… — протянул я и засмеялся.

      — Тебе смешно?

      — Ещё бы. Я ж ему действительно похвалился, только он, дурак, как всегда неправильно понял.

      — Хм?

      — Он ляпнул про вас с доктором Фордом, ну вот я и сказал ему, что меня это не колышет, потому что у меня всё пучком. У нас с вами всё пучком.

      Морган нахмурился. Думаю, сейчас ему самое время почувствовать себя дураком. Ревнивым дураком, который считает, что он сам может трахаться с доктором, потому что ничего не поделаешь, приходится, но что для меня то же самое — даже теоретически — табу. Я фыркнул, его лицо вспыхнуло.

      — У нас с доктором Фордом… — с усилием выговорил Морган. — Я даже вспоминать не хочу, чем всё это кончилось.

      — То есть? — насторожился я. — Вы что, на самом деле с ним поговорили?

      — Я ведь обещал всё уладить до конца учебного года, — болезненно поморщился учитель. — Но ситуация вышла из-под контроля. Он хорошенько надрался и потребовал развода… Её пришлось в пихиатричку поместить: нервный срыв, выкидыш… В общем, сплошной кошмар.

      Я растерянно уставился на Моргана. То, что он сдержал слово и попытался окончательно порвать с Фордом, меня порадовало, а вот поведение Форда — нисколько. На что он рассчитывал? С разводом сделке был бы конец, ему выгоднее было бы тянуть из учителя жилы и продолжать шантажировать.

      — И что, они развелись? — осторожно спросил я, видя, что он замолчал.

      — Нет, — после паузы ответил Морган, — разводиться с ней, когда она в таком состоянии, — это полной скотиной нужно быть. Дети к тому же и всё такое…

      — Значит, всё по-старому осталось? — уточнил я хмуро. — Только теперь его жена знает, что он не на экстренные совещания уходит — или какие он там отмазки придумывал? — а трахаться с собственным шурином?

      — Позавчера в последний раз было. Последний-распоследний, — медленно сказал Морган. — Всю неделю эти последние разы, чёрт бы их побрал…

      — Так просто скажите уже ему: «Нет», — рассердился я. — Он вам на жалость давит просто!

      — Ну да. Наверное. Всегда даю слабину… — со вздохом подтвердил мужчина. — Но позавчера это было совершенно точно в последний раз. Обещаю.

      Я с сомнением хмыкнул, но решил ничего не возражать на это. Разговор уже и так затянулся, а урок физкультуры всего час длится, и полчаса уже прошло, а может, и больше. Я решительно снял трусы и остался стоять перед ним в одной только футболке и в кедах.

      — Мэтью? — несколько растерянно сказал Морган.

      Я завалился на сено и широко раскинул ноги:

      — Пошёл он, этот ваш доктор Форд… Трахните меня уже.

      — Ни презерватива, ни смазки. Хочешь, чтобы я тебя порвал, Мэтью? — возразил Морган.

      — Хочу, — с вызовом ответил я.

      Он опешил на мгновение, потом засмеялся:

      — А всё-таки не хватает винтиков у пасторских сынков в голове…

      Я надул губы и похлопал ляжкой о ляжку, намекая, что долго ждать не буду. Морган постоял надо мной, покусывая нижнюю губу, потом решительно полез на меня, даже не сняв пальто.

      — За последствия не отвечаю, — предупредил он.

      Я приподнял голову, чтобы достать до его уха, и шепнул:

      — Не волнуйтесь, я сам себя пальцами трахал, так что он в тонусе… ну, вы понимаете…

      — Ах ты… и чем ещё?

      — Ни-ничем… о-о-о-о-о-ой… а-а-а-а-а-ай… честно-о-о-о-ой… сло-о-о-ой… ой-ой-ой… ай… ай… а-а-а-ах…

      Член методично забился внутри, я с трудом смог произнести хотя бы это. Отрывистые звуки рвались с губ, всё больше охи и ахи, ничего связного. В этом пальто мужчина казался тяжелее обычного. Он его снял в процессе, расстегнул пиджак и рубашку, обнажая живот и торс, но вкупе со сбитым набок галстуком и застёгнутыми на запонки манжетами это выглядело несколько странно и больше напоминало действительно спонтанный перепих случайных прохожих.

      Зацеплять ноги за его поясницей я не решился — всё-таки в кедах, испачкаю ему пиджак, — так что вздёрнул их вверх, а потом и вовсе пригнул к торсу, будто кувырок через голову сделать хотел. Чем не урок физкультуры, который я прогуливал? Физрук бы отличную отметку поставил, если бы видел, в какой я позе лежал.

      Руку Морган держал у моего рта, надвигая её мне на губы, когда видел, что я готов закричать громче положенного. Но это несколько мешало ему меня трахать, потому что сено — это не кровать, попробуй удержаться сверху, не соскользнуть и, понятное дело, не выскользнуть в самый неподходящий момент, — так что он скомкал мои трусы и запихнул их мне в рот вместо кляпа, а руки использовал по назначению, то бишь держал меня за ляжки, чтобы я никуда не ёрзал. Я шумно сопел носом, как паровоз, и тоже держал ляжки руками, прижимая их едва ли не к животу. В этой позе я так остро его член чувствовал внутри себя, что впору было порадоваться, что во рту у меня кляп и в голос орать я не могу, а то бы орал, честное слово, орал бы!

      — Не задохнёшься? — с тревогой спросил Морган.

      Я мотнул головой и ещё ожесточённее зарычал сквозь кляп: по рыку на каждое движение его бёдер. Футболка давно прилипла к телу, сено набилось под горловой вырез, кололо спину и ягодицы. В волосах тоже, должно быть, было полно травинок. Морган встал надо мной на коленях, провёл ладонью по встрёпанным влажным волосам и задёргал бёдрами, придерживая себя ладонью за поясницу, а может, щупая сам себя сзади — кто его знает, мне же не видно. Мышцы на его прессе напрягались, яички болтались, иногда задевая меня. Сперма отрывистыми всплесками заструилась внутрь. Я вытащил трусы изо рта и сделал глубокий вдох.

      — Надо бы у тебя спросить, почему ты по школе в одних трусах разгуливал, — пробормотал мужчина, подаваясь назад.

      — Физкультура, — на выдохе сказал я, — у нас сейчас физкультура.

      Он, всё ещё стоя на коленях, уже застёгивался и заправлял рубашку в штаны ладонями, пару раз приглушённо застонал, когда касался пениса и мошонки. Обтянутый ширинкой, пенис его чётко вырисовывался. Я сел и, скомкав в руке пучок сена, попытался подтереться. Морган, бросив на меня быстрый взгляд, порылся в кармане и подал мне платок.

      — Ну и какие такие важные дела были у вас в Джордж-Вашингтоне? — язвительно поинтересовался я, двумя пальцами возвращая ему использованный платок.

      Мужчина так же двумя пальцами его взял, поглядел сосредоточенно, словно бы раздумывая, сможет ли стирка этот платок спасти.

      — Это ты твой зад сейчас назвал Джордж-Вашингтоном? — уточнил он и забросил платок куда-то в сено. — Нью-Хоуп определённо на тебя плохо влияет, Мэтью.

      Я натянул помятые трусы, критически посмотрел на мокрое пятно слюны, оставшееся на них. По счастью, оно было на резинке, а под футболкой этого заметно не будет.

      — Я здесь тупею, — сказал я, морщась то ли от мысли о жизни в Нью-Хоуп, то ли от резкой боли в заду.

      — Потерпи немного, — сказал Морган, кладя ладонь мне на щеку. — Скоро вернёшься в Балтимор. Обещаю тебе.