Сказать, что эльфы энергичны, — это ничего не сказать. Они всегда бодры и быстро восполняют силы, хватит и пары часов крепкого сна. Просыпаются эльфы рано, люди бы сказали: засветло.

      Вот и Камир проснулся на рассвете, полный сил и свежий, как бриз, хотя не вполне понимающий, что вчера произошло и произошло ли вообще. Постель оказалась пустой, эльфу даже подумалось: а не приснилось ли ему всё это? Странный, тревожный и одновременно сладкий сон? Но необыкновенная истома во всём теле указывала на обратное, а на губах всё ещё была сладость от поцелуев, которыми Ивэна щедро одаряла эльфа вчерашней ночью.

      Камир тронул губы, поворошил волосы, глупо улыбаясь. А «Тайна» оказалась гораздо приятнее, чем он предполагал. И без того лёгкое тело казалось теперь совсем невесомым, мог бы и без крыльев взлететь — замечательное чувство!

      «Сколько нового я ещё могу узнать! Нет, правильно я поступил, что отправился путешествовать! Мир прекрасен!» 

      По его губам пробежала улыбка, он потянулся и подумал, что не прочь повторить вчерашний опыт.

      Красные блики восходящего солнца просочились в каюту сквозь щель под дверью, озарили пол багровым сиянием.

      «И восход я тоже непременно должен увидеть!» — с восторгом подумал эльф, вскакивая и спеша одеться. Закат он уже видел вчера и теперь непременно хотел сравнить его с рассветом. Правда, этот багровый оттенок отчего-то показался слишком тяжёлым для рассвета, но Камир не придал этому значения.

      Он распахнул дверь, выбежал на палубу, тоже почему-то багряную. Странно, не была ли она вчера жёлтой, как спелый хмель? Резкий металлический запах ударил ему в лицо, ничего подобного эльф прежде не ощущал, и теперь странное чувство ползло по позвоночнику, вызывая во всём теле мелкую дрожь. Это был страх, но для него у эльфов не было названия.

      Юноша повёл плечами, пытаясь избавиться от неуютного чувства, и ступил на эту красную палубу. Под сапогами хлюпнуло, скрипнуло, пошло волнами — красная жижа медленно потекла к борту, где была уже порядочная лужа. Запах усилился, сердце Камира ёкнуло каким-то нехорошим предчувствием, он повернул голову и… Глаза его застыли, к горлу подступил комок — страх, скоро превратившийся в ужас, объял всё его существо. Эльф шатнулся, скользнул сапогами по жиже и упёрся плечом в стену.

      — Что же это? — бессмысленно прошептал он.

      На палубе вповалку лежали те, с кем эльф начал путешествие, и все они были мертвы. Тела, забрызганные кровью, изуродованные, истерзанные, разорванные на части. Да, вот откуда красный цвет палубы! Сплошное багряное месиво вокруг! Оторванные конечности валялись повсюду, на вывороченных суставах и треснутых костях запеклась кровь. На шеях зияли кровавые раны. Так волк мог перерезать стадо овец.

      Откуда-то сбоку раздалось причмокивающее ворчание и сопение, переходящее в хриплый рык. Камир повернулся и увидел волка — огромного серого, с седыми подпалинами зверя, морда которого была в крови, шерсть слиплась красными клочьями. Волк вгрызался в окровавленную плоть, хрустел костями, отплёвывался и звучно глотал куски мяса. В трупе эльф узнал капитана корабля.

      «Откуда здесь этот зверь?!» — недоуменно подумал юноша и резко развернулся на вой, нахлынувший разом со всех сторон. Зверь был не один! Ещё четыре серых волка и два угольно-чёрных — их глаза горели зелёными огнями, кровь плескалась в их пастях — пировали над кровавым брашно.

      — Помоги мне, эльф! — раздался истошный крик.

      Камир увидел извивающуюся Ивэну, которую тащил на мостик какой-то горбун, и, не раздумывая, бросился за ним. Чёрный волк прыгнул с угрожающим рычанием, сбил Камира с ног и едва ли не вонзил белые клыки в горло эльфа.

      «Конец!» — испуганно подумал юноша, но горбун рявкнул на зверя:

      — Оставь его!

      Волк рыкнул и отошёл, а горбун за шиворот поднял эльфа с палубы и хорошенько его встряхнул, проявляя невиданную для уродливого, скособоченного тела силу:

      — Эльф, что ли? Вот так удача! Из него отличная игрушка для князя выйдет, как думаете? — Это он уже спрашивал у волков.

      Те одобрительно заворчали.

      Эльф раскрыл рот, чтобы произнести заклинание, способное освободить его, но с ужасом осознал, что от страха всё позабыл. Горбун наотмашь ударил его по лицу, эльф рухнул на палубу, пребольно ударился головой о какую-то железяку и потерял сознание…

      Очнулся Камир так же неожиданно, как и лишился чувств. Вокруг было темно, но эльфийские глаза разглядели грубо отёсанные каменные стены и забитое гнилыми досками окно. Голова ужасно болела. Эльф ничего не помнил: ни как он здесь оказался, ни кто он такой. Даже имя своё забыл! Он попытался встать, но ему это не удалось: он был связан по рукам и ногам.

      Заработал древнейший инстинкт самосохранения: «Опасность, я в опасности!»

      Камир задёргался, стараясь избавиться от пут, но прочные верёвки только глубже врезались в кожу, причиняя боль. Золотая кровь проступила на запястьях, острая боль пронзила тело, но эльф упрямо сжал зубы, продолжая бороться с верёвками. Скоро силы его покинули, и он затих.

      Вдруг тонкий слух эльфа уловил какое-то движение в темноте. Это принюхивалась к запаху крови толстая серая крыса. Её заинтересовали верёвки на запястьях юноши: она обнюхала их, облизала, потом и вовсе стала грызть, сердито пища от голода. Эльф лежал тихо, чтобы не спугнуть крысу, и дожидался, пока хотя бы одна из верёвок не будет перегрызена. Острые зубы крысы сделали своё дело, но она оставалась голодной, поэтому без церемоний впилась зубами юноше в ладонь. Тогда он шугнул её и дёрнул руками, освобождаясь от пут.

      Эльф попытался сесть, но резкая боль в затылке заставила его откинуться назад, лицо тоже разломило. Он опять затих ненадолго, пытаясь понять или вспомнить хоть что-нибудь, отвлёкся на тихий стук падающих откуда-то сверху капель и пополз на звук, с трудом передвигая затёкшие руки и ноги. Вода имела затхлый привкус, от неё эльфа немного подташнивало, но он глотал её даже через силу, понимая, что это хотя бы немного приведёт его в чувства.

      Освежившись таким образом, Камир отполз в сторону и со стоном уткнулся лицом в гнилую солому, которой тут, оказывается, был выстлан пол.

      Каждое движение причиняло боль, едва вернувшиеся силы вновь покинули его. Он мучительно пытался вспомнить, кто он и как сюда попал, но тщетно. Твёрдо знал лишь одно: он здесь пленник, и ничего хорошего от этого места ждать не стоит.

      Повернулся ключ в замке, протяжно заскрипели засовы. Эльф, собравшись с последними силами, забился в угол темницы. Дверь отворилась, в камеру ворвался поток факельного света. На пороге показался горбун (но Камир его не помнил), он вызвал у ослеплённого светом эльфа отвращение: толстый и обрюзглый, без рубахи, в грязных залатанных штанах и туфлях на босу ногу. Живот его походил на трясущийся, сморщенный пузырь, волосатая грудь казалась особо омерзительной (тела эльфов были гладки как шёлк), мясистые уши и приплюснутый нос делали его похожим на тролля. Лысина горбуна мертвенно блестела, отражая свет факела.

      — Очухался! — с удовлетворением пробормотал он. — Я же говорил: у Джеда так просто никто не подохнет!

      Горбун быстро, несмотря на внешнюю неповоротливость, вошёл в темницу, схватил эльфа за шиворот и потащил вверх по лестнице, начинавшейся прямо у дверей темницы.

      Полубессознательный эльф не сопротивлялся: он, спотыкаясь, плёлся следом, влекомый властной безжалостной рукой.

      Похоже, Камир оказался в огромном замке. Лестница, заворачивающая то налево, то направо, никак не кончалась. Всюду царило запустение. Шероховатые каменные стены местами покрылись плесенью, ступени — обрушились. Чувствовалось, что по коридорам гуляет сквозняк: его завывание гулко отдавалось в саднящей голове.

      Наконец горбун притащил эльфа к красивой двери красного дерева, ручки которой были украшены причудливой резьбой и вызолочены. Джед толкнул дверь и впихнул эльфа внутрь. Здесь был кабинет: возле стен тянулись шкафы с книгами и свитками, в углу теплился камин, подле стояло кресло, в котором кто-то сидел. Больше эльф пока ничего не успел заметить.

      Сидящий поднялся с весёлым возгласом:

      — Так это и есть моя новая игрушка?

      Горбун низко поклонился и хорошенько встряхнул эльфа, чтобы привести его в чувства. Камиру эта встряска ужасно не понравилась (тело вновь отдалось болью), но сейчас его больше занимал хозяин этого кабинета, чем собственное положение.

      Это был худощавый горбоносый мужчина, по людским меркам — лет тридцати, не более. Лицо его напоминало маску, такое же неподвижное и холодное. На этом лице-маске жили лишь глаза — блестящие, быстрые, почти неуловимые, скрытые густыми нависшими бровями. Кожа мужчины была очень бледная, практически белая, а волосы… волосы, казалось, жили собственной жизнью и шевелились как змеи. Их движения сдерживала золотая корона с острыми зубцами. Одет он был во всё чёрное, так что эльфу не удалось разобрать во что именно.

      — Он самый, князь, — доложил горбун.

      Названный князем внимательно посмотрел на эльфа:

      — Так-так, а он мне нравится. Эльфы много знают, он будет отличным помощником. Пожалуй, я бы его даже мог чему-нибудь научить. Раба из него делать не стоит, а?

      Хотя он обращался скорее к самому себе, Джед на эту речь поклонился.

      В это время Камир услышал женский голос:

      — Эльф…

      Юноша взглянул в сторону и увидел сероглазую девушку, прикованную цепью к стене. Её лицо показалось Камиру знакомым, но не более того: он всё ещё ничего не помнил. Князь досадливо прищёлкнул языком, присел возле неё и постучал по её лбу пальцем, на котором недоумевающий юноша заметил длинный острый ноготь, очень напоминающий коготь хищного зверя:

      — Дорогуша, если приказали молчать, лучше бы тебе молчать.

      Та затряслась от страха, но мужчина уже потерял к ней интерес и вновь обернулся к эльфу.

      — Надо же, — пробормотал он, сощурив глаза, — в кои-то веки эльф! Нет, право, рабом этого делать не стоит. Джед!

      Горбун, вероятно, должен был подтолкнуть эльфа к князю, но Камир, почувствовав, что грубые руки чуть ослабили хватку, вывернулся, уложил горбуна точным ударом и попытался убежать, метнулся к двери, но… на пути его возник князь. Не бросился наперерез — просто возник. Эльф, несколько озадаченный внезапным его передвижением, отступил на шаг в растерянности, а потом хорошенько заехал князю по лицу. Тот будто и не заметил — даже не покачнулся, засмеялся только, широко обнажая дёсны, в которых торчали самые настоящие клыки. Похоже, он не чувствовал боли. Рука его молниеносной змеёй схватила эльфа за шею, ледяные пальцы пережали горло. Юноша почувствовал, что задыхается: перед глазами замелькали яркие пятна, руки ослабли, в воспалённом мозгу опять мелькнула мысль о конце.

      Но князь не собирался его убивать. Он разжал пальцы, и полузадушенный эльф рухнул к его ногам, хрипло дыша, и никак не мог надышаться: воздуха не хватало, сопротивляться чему бы то ни было он уже не мог. Перед глазами совершенно потемнело. Сквозь это полузабытье Камир почувствовал, что князь срывает с него одежду. Потом раздался жестокий смех, и сильная рука, схватив эльфа за волосы, вынудила его наклонить голову.

      В то же мгновение Камир вскрикнул от боли: словно две раскалённые до бела иглы вонзились в его шею. Кровь забурлила в венах и, вдруг приостановившись, потекла в обратную сторону — прямо к шее, к зовущим её иглам. Боль сменилась слабостью и удушьем, точно лёгкие отказали. Эльф, широко раскрыв рот, попытался вдохнуть в себя живительный воздух, но ледяная рука тотчас же прижалась к губам, и в рот эльфу закапала холодная густая кисловатая жидкость. Камир закашлялся и, чтобы не задохнуться, сглотнул. Рука уже исчезла с его рта, давая дышать свободно, но юноше теперь было не до этого! Жидкость заполнила горло, вцепилась в него ледяными когтями, продралась вниз, до желудка, сковала лёгкие и сердце, проникла в мозг…

      Зато перед глазами вдруг просветлело. Камир увидел стоящего над ним князя, ухмыляющийся рот которого был испачкан чем-то светящимся. До эльфа дошло, что это кровь. И не какая-нибудь, а его собственная — эльфийская золотая кровь! Его пронзил ужас, но это длилось лишь секунду: вернулось удушье, тело отозвалось ещё более острой болью. Камир схватился за горло, пытаясь вздохнуть, и замер. Голова его запрокинулась, глаза остановились, на полуоткрытых, испачканных тёмной княжеской кровью губах застыло удивление.

      Эльф Камир из рода Торра окончил своё живое эльфийское существование.