Карина стояла вместе с несколькими эльфами, они все были похожи на неё: черноволосые, темноглазые, смешливые. Разговор шёл о празднике, на который она забыла пойти.

      «Нет, — с горечью подумал вышедший из дома Глетчер, — не поедет она со мной».

      Эльфы заметили его и растерянно на него уставились.

      — А это Глетчер, — представила его Карина, — он тоже эльф.

      — Почему же он так выглядит? — спросил один из эльфов.

      Юноша на этот вопрос ответил сам:

      — Потому что я издалека, а там эльфы выглядят так. Впрочем, если хотите… — И он, прищёлкнув пальцами, перевоплотился в того, каким был прежде: тёмные волосы, чёрные глаза, бледная кожа.

      Эльфы в ужасе закричали, а одна эльфийка даже лишилась чувств.

      — Зачем ты это сделал! — Карина всплеснула руками. — Ты же их до смерти перепугал!

      — Я только хотел, — смущённо пробормотал эльф, — быть похожим на них… чтобы не выделяться.

      Конечно же, он сделал глупость: они никогда не видели чар, ничего не знали о колдовстве… Эльфы смотрели на юношу с откровенным испугом.

      — Что ж это было-то? — воскликнул один.

      — Так уж он устроен, — поспешила объяснить Карина, подталкивая эльфа к остальным. — Но он всё-таки эльф, посмотрите на его уши.

      — Похоже, что эльф, — после молчания сказал кто-то. — А обратно… он тоже может?

      Глетчер вместо ответа снова щёлкнул пальцами и засветился золотом. На этот раз его превращение вызвало не испуг, а восторг. Детям ведь нравятся фокусы, а они тут были сущие дети, это уж точно.

      — Как же ты тут оказался? — спросил кто-то.

      — Он путешествует, — ответила за Глетчера Карина, — он уже во многих странах побывал, верно?

      Эльф кивнул, но только открыл рот, чтобы продолжить её мысль, девушка вновь его перебила:

      — А сам он из страны, что далеко отсюда, верно?

      Глетчер опять кивнул. Кажется, она не хотела, чтобы он болтал лишнее. Особенно про вампиров.

      Одна из эльфиек дотронулась до его волос:

      — В твоей стране у всех эльфов такие красивые волосы?

      Краем глаза Глетчер заметил, что Карина нахмурилась. «Ревнует?» — предположил он.

      — Да, — вслух ответил он, — у всех. Я проездом здесь, скоро домой отправлюсь.

      Лицо Карины ещё больше помрачнело. Эльф покосился на неё и добавил:

      — А может, и задержусь.

      — А давай к нам, — спохватился один из эльфов, — у нас праздник как раз!

      — Идём, идём! — воскликнула Карина, хватая Глетчера под руку. — Ты ведь ничего и не ел, Глетчер, верно?

      Юноша прислушался к себе. Голода он не ощущал, но всё равно пошёл с ними.

      Все домики тут были такие же маленькие и уютные, что и в Стартоне.

      Его появление вызвало настоящий ажиотаж: видно, заезжих тут видели нечасто, а уж заезжих эльфов — и подавно. Вообще местные эльфы оказались на редкость гостеприимны и приняли его как своего, без лишних вопросов или подозрений. Эльфята так вообще были в восторге, эльфы глядели на него с некоторой завистью, эльфийки — с восхищением. Глетчеру показалось, что у него закружилась голова. Он не привык к шумному общению, а вернее, отвык от него за сотню вампирских лет. Он улыбался им в ответ, отвечал на вопросы, кивал на приветствия, но ни на секунду его не оставляло чувство, что он здесь чужой. Или они были ему чужды.

      Кто-то поднёс ему кружку с тёмным напитком:

      — Выпьем за встречу!

      Глетчер пригубил, по вкусу походило на эль, но крепость была не та, да и странный терпкий привкус щипнул за язык. Эльфы между тем вернулись к празднику: грянула музыка, замельтешили танцующие. К нему подскочила юная эльфийка:

      — Пойдём танцевать?

      Глетчер краем глаза взглянул на Карину. Та стояла в сторонке и, видимо, сожалела, что эльфы вообще его увидели. Юноша от приглашения отказался, отошёл в сторону и прислонился спиной к дереву. Конечно, он не танцевал уже сто лет и сделал бы это с удовольствием. Но, во-первых, не под такую музыку: она была непривычна его слуху. Во-вторых, если уж и танцевать, то с Кариной; танцевать с другой казалось ему неудобным и неуместным в любом случае, сложится у них или нет. А в-третьих, всё это напомнило ему Эльфрис, так что эльфу опять взгрустнулось. Карина подошла к нему:

      — Почему отказался?

      — А ты хотела, чтобы согласился? — поинтересовался эльф, и она густо покраснела.

      Глетчеру подумалось, что красные цветы красиво смотрелись бы на её тёмных волосах. Странно, что у эльфиек здесь цветов в волосах не было. Он материализовал роскошный венок из бархатных роз и надел его на голову девушке. То, что дальше произошло, его ещё больше обескуражило. Кто бы мог подумать, что события примут такой оборот! Эльфийка поспешно сдёрнула венок с головы и спрятала его за спиной:

      — С ума сошёл? Что ж ты делаешь!

      — То есть? — поразился юноша такой реакции.

      Один из эльфов заметил эту сценку и со смехом воскликнул:

      — Так вот оно что! Что же ты нам сразу не сказала? Такие вещи не скрывать надо, а праздновать!

      Другие тоже засмеялись.

      — Вот видишь, что наделал! — едва ли не со слезами воскликнула эльфийка.

      — Да что я сделал-то? — недоумевал Глетчер.

      — Венки ведь ждущие эльфят носят, — охотливо пояснил один из эльфов. — Или намерения на то предъявляют.

      Получается, он заявил, что собирается сделать ей ребёнка или уже сделал. Он схватился за лоб:

      — Что за странный обычай! Наши эльфийки цветы в волосах для красоты носят.

      — Вот как? — Эльфы казались разочарованными. — А уж мы-то подумали… Ха-ха-ха!

      — Прости, не хотел тебя опозорить, — виновато сказал Глетчер.

      Она со вздохом вернула ему венок:

      — Ничего, ты ведь не знаешь наших обычаев. Да и не позор это… Но ты так печален! Тебе не нравится праздник?

      — Это всё не для меня, — покачал он головой. — Я чужой здесь. Завтра я уйду, оставаться мне не следует.

      — Куда же ты пойдёшь?

      — Не знаю. Быть может, вернусь домой.

      — Но ты ведь говорил, что не уйдёшь без меня?

      — Я понял, что тебе лучше остаться здесь. Здесь твой мир, Карина, а я чужак. Да, конечно, мы все эльфы, но… — Эльф ненадолго задумался. — Да и домой мне возвращаться не стоит. После всего, что случилось со мной, я и на эльфа-то не похож. Я и там чужаком буду. Я уже ничего не знаю…

      Карина расплакалась. Глетчер попытался её утешить, но тщетно. Разом вдруг стало неприятно веселье, что их окружало. Эльф послал в небо колдовской взгляд с таким раздражением, что небеса мгновенно потемнели, озарились молниями, разгневались громом и пролились холодным дождём. Эльфы с визгом разбежались кто куда. Глетчер подставил лицо дождю и с наслаждением чувствовал, что злость его стекает вместе с каплями дождя и уходит в землю.

      — Идём в дом, скорее! — Карина потянула его за собой.

      — Здесь дождей боятся? — удивился юноша, когда они оказались внутри.

      — Дождь приносит болезни, от которых эльфы умирают. Надо переодеться, пока…

      Эльф прищёлкнул пальцами, и одежда на них высохла. Карина подхватила подол, щупая его:

      — Да как же тебе это удаётся?

      — Научился.

      — И дождь остановить можешь?

      — Нет, — солгал эльф, — я забыл, как это делается.

      — И хорошо, — обрадовалась девушка. — Тогда ты останешься.

      — Не останусь, — тихо ответил Глетчер.

      — Хотя и любишь?

      — Люблю, но уйду. Не хочу портить тебе жизнь, — говорил он и сам не верил своим словам, — а моё прошлое не даст мне жить здесь, с тобой, в безмятежности. Нет.

      — Завтра, значит? — Эльфийка подошла к нему, дотронулась до его лица ладонью. — Но ты будешь меня помнить?

      Глетчер кивнул.

      — Ты забудешь меня, — горько возразила Карина и опять расплакалась, спрятав лицо на его груди. — Всё забывается!

      — Не всё. — Эльф сжал её плечи. — Я буду помнить. Всегда буду тебя помнить.

      — Почему? Кто я тебе?

      — Ты спасла меня, я тебе благодарен.

      — «Благодарен»? Может быть, и о любви ты мне из благодарности сказал? — Она отстранилась и какими-то странными глазами взглянула на него.

      Глетчер бросил взгляд в окно. Дождь всё ещё шёл, вода заливала дороги.

      — Я уйду, — повторил он, — и чем скорее, тем лучше. Пока ничего ещё не произошло…

      — Обиделся? — испуганно воскликнула она.

      Юноша криво улыбнулся:

      — Я ждал, что ты это скажешь. Так и нужно было сказать. Не думай об этом.

      Он подошёл к окну и приказал небу:

      — Хватит!

      Дождь прекратился. Это новое колдовство Глетчера вымотало. Он облокотился о подоконник, тяжело дыша: не привык ещё к дарованной вновь жизни, не рассчитал силу.       Руки девушки легли ему на плечи.

      — Ты же сказал, что забыл, как остановить дождь?

      Эльф развернулся:

      — Я солгал. Н-ну?

      Прозвучало совсем по-элановски, Глетчер вздрогнул.

      — Да, ты обиделся… — сказала она, оторопев от его прямоты и грубости. — Прости меня.

      — Забудь.

      — Я всё исправлю. — Она дотянулась и поцеловала его в губы.

      — Ни к чему это. — Глетчер отстранился.

      — Не злись. Знаю, уйдёшь, потому что должен уйти, но хотя бы запомнишь меня… Хотя бы немного побудь со мной. — Она вновь прильнула к нему.

      — Нет, — отрезал эльф, — я ведь говорил, что не хочу тебе жизнь портить. Не проси меня спать с тобой, ты сама не знаешь, о чём просишь.

      Он нервно зашагал по комнате, ломая пальцы. Пожалуй, ему было страшно. Страшно, что он теперь так легко выходил из себя. Ведь он же теперь снова был эльфом. Эльфом ли? Во что его превратил этот Повелитель Света? В существо с ликом эльфа, но с клыками вампира?

      — Глетчер… — Карина испуганно схватила его за руку.

      Глетчер дёрнулся, хищно обнажил верхние зубы:

      — Девочка, знаешь ли ты, что ты из меня сделала своим колдовством? Я вампир, вампир в обличье эльфа! Дневной вампир! Лучше бы рассвет сжёг меня! Моя душа всё ещё мертва, я лишь тварь, похожая на эльфа, а внутри всё так же темно… Я…

      Эльф остановился на полуслове, тяжело дыша. Злость его исчезла, когда он выговорился. Это было всплеском сгинувшей вампирской натуры. Избавившись от этого, он снова стал самим собой: прежним, светящимся эльфом, самым могущественным из эльфов, да и вообще всех существ на свете — тем, кто в равной мере знал магию добра и зла. Глетчер провёл рукой по волосам и опустился прямо на пол, потому что силы его окончательно покинули.

      Карина смотрела на него с ужасом. Наверняка теперь она своё мнение о нём изменила. Может быть, пожалела, что спасла его. Что ж, это даже к лучшему.

      — Прости, — сдавленно сказал он, — прости, я не хотел говорить всего этого…

      — Это правда?

      Он отрицательно качнул головой:

      — Нет, конечно же, нет. Бессознательно вышло: я ещё не научился контролировать живое тело и чувства. Мёртвым управлять легче, отвык уже… Я эльф, девочка моя, снова эльф — благодаря тебе и твоему Повелителю Света. Прости меня за те слова, я не хотел их говорить.

      — Но тебе легче на душе стало? — Она опустилась рядом с ним, погладила его по руке.

      — Да, но я ведь был прав… во многом…

      — В том, что твоя душа мертва?

      — Нет… в том, что предлагать себя мне ты не должна.

      — Почему? Разве ты не любишь меня?

      — Любить — не значит… — Эльф осёкся.

      И как было говорить с нею на такие темы? Совсем ещё дитя, неискушённое, наивное… Слова подбирались с трудом.

      — Любовь — это нечто иное… не то, чего ты от меня хочешь. Во всяком случае, так это происходить не должно, понимаешь?

      — Нет.

      — Неудивительно, я и сам-то… — Он вцепился пальцами себе в волосы. — Это когда жить без кого-то не можешь.

      — Без тебя не могу. — Эльфийка прижалась к его плечу. — Что я могу поделать, если ты всё равно уйдёшь? Как мне…

      — Не продолжай, я всё понимаю, — прервал её Глетчер, но опять солгал.

      Отчасти он прервал её, потому что ему было больно всё это слышать. Да, скорее всего, именно поэтому.

      — Значит, завтра? — упавшим голосом спросила девушка.

      — Да, — помедлив, ответил юноша, а сам подумал: «Ненавижу прощания».

      — Разбуди меня, чтобы мы попрощались. — Она поднялась и ушла в спальню, но на пороге вдруг обернулась, точно догадалась о его мыслях, и бросила на него долгий взгляд; он отвёл глаза.

      Он знал, что должно сделать. Глетчер запустил пальцы в волосы, закрыл глаза и покачал головой, точно осуждая себя за это решение. Да он хоть сейчас был готов бежать за ней вслед и всю жизнь делать лишь то, что она ему прикажет, — что бы она ни попросила от него, потому что безумно её любит. Но опять он не мог высказать того, что чувствует. Прав ли он был, поступая так? Кто знает.

      Глетчер закрыл лицо руками и долго сидел так, невнятно бормоча что-то себе под нос.

      За окном был день.