Едва рассветную тишину нарушили первые голоса просыпающихся жителей Блэкдейла, Глетчер поднялся, накинул на плечи плащ и шагнул к двери. Но так сразу уйти не смог — заглянул тихонько в спальню. Эльфийка спала, свернувшись калачиком, на лице её было болезненное выражение, точно ей снился дурной сон или не давали покоя тревожные мысли. Эльфу безумно хотелось поцеловать её, но он всё же не сделал этого, опасаясь, что она проснётся и не отпустит его, а он должен был… Должен? Кому? И что?

      «Надеюсь, ты простишь меня за это», — подумал он и ушёл.

      Юноша вышел на улицу. Резкий порыв ветра ударил ему в лицо — будто пощёчина. И вполне заслуженная, по мыслям самого Глетчера, ведь он бежал отсюда, бежал от любви… Он ускорил шаг и скоро оказался в лесу.

      Можно было бы сразу перенестись в Эльфрис, но Глетчер почему-то не стал этого делать. Были неясные мысли, что этот долгий путь домой он должен пройти сам, без помощи чар, чтобы обдумать по пути всё то, что произошло с ним, и найти способ стать прежним. Если это вообще возможно. Да, действовал он непоследовательно и, быть может, неправильно, но… ему казалось, что он не может быть счастлив, как прежде: не имеет на это права, потому что грехи не позволят. Быть может, эти страдания и муки совести очистят его однажды, и всё забудется…

      Эльф шёл несколько часов, не останавливаясь, и вдруг почувствовал, что устал. Как непривычно было это чувствовать! Пожалуй, живая оболочка имела свои недостатки, вампиры их были лишены. Не желая прибегать к колдовству, юноша просто решил передохнуть немного, а потом продолжить путь. Он опустился на камень возле ручья и напился, с радостью понимая, что теперь легко может это сделать — пить обычную воду, как и все эльфы.

      Наклонившись над ручьём, Глетчер вгляделся в своё отражение. Несмотря на усталость, выглядел он неплохо, если бы не худоба, но кожа казалась сероватой от пыли. Эльф быстро окинул взглядом окрестности и увидел, что ручей впадает в небольшое озерцо, искрящееся от солнца. Недолго думая, юноша добежал до озерца, скинул сапоги и одежду и с размаху бросился в воду. Впервые за сто лет он мог насладиться этим. Конечно, и будучи вампиром, он иногда купался в ночных реках, но тогда он практически ничего не чувствовал. А сейчас свежесть была приятна: кожа отвечала на прикосновение воды, мягкость водных объятий успокаивала.

      Посреди озерца был небольшой островок, эльф выбрался на него, запрокинул голову и долго лежал, глядя на солнце и расстилающееся вокруг небо.

      «Небо на море похоже, — мелькнула у него в голове мысль, — такое же синее и глубокое».

      Но не было уже в его мыслях той беззаботной эйфории, с которой он начинал путешествие. За годы вампиризма и ночной жизни он изменился, стал по-другому смотреть на вещи и теперь понимал, что жизнь не один сплошной праздник, как принято считать в Стартоне. И как ему забыть об этом?

      Но даже тревожные мысли не помешали ему задремать: эльф пригрелся на солнышке. Однако, как бы ни было приятно это тепло, для Глетчера оно было всё ещё непривычно. Наверное, поэтому и привиделся ему нехороший сон: эльф увидел Элана, тот самодовольно ухмыльнулся и сгинул во тьме. Глетчер очнулся от этого сна с дрожью, но продолжал лежать с закрытыми глазами какое-то время, будто боялся открыть глаза и увидеть, что это вообще всё было сном: и его спасение, и солнечный свет.

      Кто-то мокро дотронулся до его руки. Эльф вздрогнул, открыл глаза и увидел подле себя выползшую из озерца черепаху.

      — И не стыдно? — проскрипела черепаха.

      — Кому? — удивился эльф.

      — Тебе, конечно.

      — А почему мне должно быть стыдно?

      — Разлёгся тут в чём мать родила, постыдился бы!

      Глетчер мельком заметил, что на берегу озерца кто-то есть, вспыхнул золотом от смущения. Он щёлкнул пальцами, возвращая себе одежду, дотронулся до воды ладонью, и тут же возле островка оказался алвей — эльфийская лодка, лёгкая и шустрая. Юноша вскочил в неё и скоро уже был у бережка.

      Там была Карина, её лицо блестело ещё непросохшими слезами.

      — И не стыдно подглядывать? — шутливо спросил эльф.

      Но девушка была не склонна шутить:

      — Хотел уйти, не попрощавшись?

      Глетчер смутился, не выдержав её взгляда:

      — Прости. Я бы тогда не смог уйти.

      — Не уходи! — Она опять расплакалась и обхватила руками его шею.

      — Я ещё здесь.

      — Но всё равно уйдёшь!

      — Не плачь… — Он ласково погладил её по волосам. — Скажи лучше, как ты меня отыскала?

      Эльфийка отодвинулась, провела рукой по глазам, вытирая слёзы:

      — Нашла, хотя не надо было. Иди куда знаешь!

      Будто обиженный ребёнок… Глетчер улыбнулся.

      — Смешно? — На её глазах вновь показались слёзы. — Разве это смешно?

      Глетчер знал уже, что музыка бывает красноречивее слов, поэтому достал свирель, приложил её к губам и, прикрыв глаза, заиграл, стараясь вложить в музыку все чувства, переживания, сожаления — всё, что он хотел бы сказать ей, но не мог, по тем или иным причинам. Как это часто бывало, музыка зачаровала и его самого, он даже не помнил, как долго длилась эта музыка. Когда он отложил свирель и открыл глаза, Карина уже не плакала: ей лицо давно просохло, но на него легла тень задумчивости.

      — А знаешь, — вдруг сказала девушка, — я не отпущу тебя, как бы ты ни старался ускользнуть. Я пойду с тобой, куда бы ты ни отправился. И попробуй поспорить!

      — Куда? — возразил Глетчер, но сердце его непроизвольно вспыхнуло радостью. — У меня и дома-то нет.

      — Всё равно куда. Возьмёшь меня с собой? — Карина прижалась к его плечу.

      — Не будешь потом жалеть? — сдался эльф.

      — Разве я жалею, что спасла тебя? — возразила эльфийка. — Это самая большая удача в моей жизни.

      — Я не знаю, что ждёт меня впереди, — задумчиво проговорил Глетчер. — Неизвестность — вот всё, что я могу дать тебе. Я даже не знаю, куда отсюда отправиться.

      — Ты ведь собирался вернуться на Родину?

      — Да, но где она? Впрочем, волшебство может перенести нас…

      — Нет, так я не хочу, — отказалась Карина. — Ты-то уже увидел мир, столько всего повидал, а я всю жизнь прожила в этой деревушке. Я хочу увидеть всё то, что видел ты, или даже больше. Давай отправимся куда глаза глядят? — Её глаза разгорелись.

      — В самом деле, почему бы и нет? Времени у нас предостаточно. Да это и займёт не более двух-трёх сотен лет, — пробормотал эльф.

      Хотя, если уж начистоту, ему просто хотелось отсрочить момент возвращения, к которому он просто не был готов.

      — Так долго? — удивилась Карина.

      — Это если куда глаза глядят, — улыбнулся эльф. — Знать бы, как далеко от Блэкдейла до Эльфриса…

      — А где ты уже бывал?

      Глетчер прикрыл глаза, вспоминая:

      — Тага… Кеннистон… Носфакасл…

      — Носфакасл? — переспросила эльфийка и тут же испуганно вскрикнула, увидев, как исказилось его лицо. — Что с тобой?

      Эльф рухнул на землю ничком, застучал кулаками, глухо скрипнули зубы. Волосы его вдруг снова потемнели, кожа стала бледной — будто опять превратился в вампира. Вспомнилось, сколько зла он натворил, живя в замке князя, и это вызвало в нём новый приступ ярости и отвращения к самому себе. Впрочем, спустя минуту он совладал с собой и перевернулся на спину, лицом к перепуганной эльфийке.

      — Прости, вспомнилось кое-что неприятное, — поморщился он.

      — Что?

      — Что я вампир, — уже спокойно ответил Глетчер, закладывая руки под голову и вздыхая.

      — Опять за старое? — рассердилась она. — Ты ведь не вампир больше. Повелитель Света…

      — Это ничего не меняет, Карина, — прервал её эльф. — Вампир я сейчас или нет, во мне течёт кровь тех, кого я убил, во мне живёт память о тех, кого я убил. Это никогда не изменится.

      Голос его сорвался, эльф снова перевернулся со спины на живот, уткнулся лицом в землю, полагая, что сейчас девушке лучше на него не смотреть: по его мнению и ощущениям, черты лица его были искажены болью, не стоило ей видеть этого.

      — Ты плачешь? — Она сжала его плечо. — Не плачь, в том твоей вины не было.

      — Слёзы — это прекрасно, — негромко ответил юноша. — Это счастье, что я снова могу плакать. Я был лишён этого сотню лет! Не обращай внимания, мне лишь легче станет.

      Он перевернулся, привлёк девушку к себе. Глаза его были совершенно сухи, он так и не смог заплакать, но сейчас эльф полностью владел собой, правда, по-прежнему остался темноволосым и черноглазым.

      — Виноват или нет — и это неважно. Но я не ответил на твой вопрос. Носфакасл — там меня сделали вампиром. Поэтому мне стало тяжко.

      — Покажешь мне это место, если мы когда-нибудь окажемся в той стране? — вдруг попросила она.

      Губы эльфа дрогнули. Меньше всего он хотел бы снова оказаться в том проклятом замке! Юноша криво улыбнулся и пообещал:

      — Покажу, но не проси меня к нему приблизиться или войти в него.

      — Ты боишься?

      Глетчер резко отстранился:

      — Боюсь? С чего ты взяла?

      — Я чувствую. Ты боишься, что тот, кто сделал это однажды с тобой, может сделать это снова?

      Эльф двусмысленно улыбнулся, подпер голову рукой, упёрся локтем о колено и, бросив на эльфийку быстрый и немного насмешливый взгляд, проронил:

      — Вряд ли он сможет это сделать. Я убил его.

      — Тогда почему боишься?

      — Я не боюсь, девочка моя, но… — Глетчер вздохнул и не договорил.

      Но Карина ждала ответа и договорить пришлось. Эльф прилёг на землю возле неё и, хорошенько всё обдумав, сказал:

      — Я не из тех, кто боится прошлого. Но мне страшно. Страшно вспоминать то, что произошло в замке. Страшно увидеть его и снова вспомнить всё это. Ты просто не видела Носфакасла, один его вид внушает страх: тёмный холодный замок с мрачными подземельями…

      — И привидениями? — Девушка засмеялась, закрыла рот руками.

      — К счастью, нет. — Глетчер тоже улыбнулся. — Ни одного не видел, во всяком случае. Может быть, ты права: нечего его страшиться. Хорошо! Если мы окажемся в Кеннистоне, непременно туда заглянем!

      Но, говоря это, эльф чувствовал странную тревогу, которую никак не мог отогнать от себя. Наверное, просто привык во всём видеть подвох.

      — И куда мы отправимся сначала?

      — А куда можно отправиться из Блэкдейла? — Об этой стране эльф ничего не знал.

      — В Порт Шторма. Да вот посмотри. — Она села, достала из-под лифа платья потрёпанную карту. — Я не знаю, как ей пользоваться, но, может, ты разберёшься. Она на каком-то непонятном языке.

      Глетчер расстелил карту на земле и, едва взглянув на неё, вскрикнул от удивления: названия были написаны на староэльфийском. На нём уже тысячи лет никто не говорил, но Глетчер немного знал его по книгам, да и основные обряды тоже на нём проводились, так что кое-что на этой карте разобрать смог. Он сразу же отыскал Эльфрис:

      — Вот он! Я жил здесь. А вот и порт, откуда я отплыл. Здесь Кеннистон.

      Тут взгляд его отыскал Деридейл, и лицо юноши вновь потемнело.

      — Деридейл… — прошептал он, накрывая лицо рукой.

      — Что такое? — встревожилась эльфийка. — Что он значит для тебя?

      — Став вампиром, я убил девушку… — Он кашлянул, пытаясь подобрать слова. — С которой… я начал своё путешествие. Она была из Деридейла.

      — Твоя невеста? — осторожно спросила Карина, но на лице её не было любопытства, скорее нежелание развивать эту тему, если ответ будет положительным.

      — Не было у меня невесты никогда, — возразил Глетчер. — Я и слова тогда такого не знал. Пока с ней не встретился. Она… рассказала мне о многом, научила… а я… убил её и обрёк на ужасное существование приживалы.

      — А Блэкдейл где? — поспешно спросила Карина, стараясь поскорее отвлечь эльфа от мрачных мыслей.

      Глетчер поискал и указал в верхний угол карты:

      — Здесь. Довольно далеко от Эльфриса.

      — И куда отправимся?

      — В Порт Шторма, — сказал эльф, но в его голосе не было уверенности. — Оттуда ведь корабли идут?

      Она кивнула, поводила по карте пальцем:

      — Ты понимаешь, что тут написано?

      Юноша сделал неопределённый жест:

      — Это древний язык, его никто хорошо не знает.

      — Научишь меня?

      — Зачем?

      — Как же, это ведь язык эльфов твоей страны. Как же я буду с ними разговаривать, не зная языка? — объяснила девушка.

      — Кто же тебе сказал, что эльфы на нём разговаривают?

      — Ты.

      — Я? — удивился Глетчер. — Я не говорил этого.

      — Значит, подумал?

      — Ты… умеешь читать мысли? — поразился эльф.

      — Иногда, — неохотно ответила эльфийка, — не знаю, как это получается.

      — А говорила, что здесь чудес нет. Но только на этом языке больше никто не говорит. — Эльф свернул карту и спрятал её. — Прямо сейчас отправимся?

      — Я искупаюсь сначала, очень жарко…

      Карина начала стягивать с себя платье, Глетчер быстро отвернулся.

      — Почему ты отворачиваешься? — удивилась она.

      — Неудобно.

      — Почему?

      — Ты ведь купаться собралась, — отозвался он, не оборачиваясь, — а я мужчина всё-таки.

      — Купаться, только без одежды здесь купаться не принято. В отличие от некоторых.

      — А у нас не принято подглядывать, кто бы и в чём ни купался. Тебе ли меня стыдить.

      Эльфийка повернула его к себе за плечо (платье она так и не сняла), Глетчер натянуто и задушено кашлянул.

      — Знаешь, в чём твоя проблема? — Девушка наморщила нос. — Ты всё будто в перевёрнутом зеркале видишь. Или у тебя в самом деле душа чёрная? И тебе это нравится, что бы ты там ни говорил. Не прошлое преследует тебя — ты сам не хочешь отпускать прошлого и себя прошлого. На беду я тебя спасла!

      Эльф остолбенел. Так ли это было, и он сам боялся становиться прежним? Какое-то время он и слова молвить в ответ не мог, потом покачал головой:

      — Уж не знаю, чёрная ли, чёрствая ли… Разговаривал бы я с тобой сейчас, если бы за прошлое цеплялся? Я был бы далеко отсюда. А ты всего лишь маленькая девочка, которая ничего не знает о жизни. Не упрекай себя: происходит лишь то, что должно произойти. Хотя, быть может, — усмехнулся он, — и права ты: не стоило тебе спасать меня. Всем бы тогда было легче.

      — Что ты! — Она испуганно дёрнула его за рукав. — Прости меня, если обидела…

      — Забудь. — Он поднялся, поднял её. — Лучше прямо сейчас отправиться в Порт Шторма. Чем скорее, тем лучше. Если ты всё ещё не передумала.

      Солнце, не мигая, смотрело на них сверху вниз.