Лена не успокаивалась — снова пыталась понять, в чем ее проблема. Только вместо психотерапевта предпочла Марину. Нейрохирург честно пыталась вникнуть, но ловила себя на том, что все это слышала уже несколько раз.

На двадцатой минуте не выдержала:

— Ленок, извини, но ты уже спрашивала. Мое мнение тебе не понравилось.

— Ну, была неправа, — беспечно, словно не ей это было нужно, бросила Лена.

— Я не знаю, что еще сказать.

Михалева задумалась и неожиданно спросила:

— А как думаешь, у Олега сейчас кто-то есть?

— У кого?

— Как у кого? — изумилась медсестра. — У Олега, — повторила она и, увидев, что ее не понимают, догадалась уточнить. — Брагина!

Нарочинская чуть язык не проглотила. При вопросе у нее не возникло никаких ассоциаций. Ну просто потому, что обычно Марина называла мужчину по фамилии — та подходила ему гораздо больше. И характеризовала лучше.

— Понятия не имею, Лен.

— Вы с ним вроде сработались, — стояла на своем Михалева.

«Можно и так сказать», — усмехнулась Нарочинская про себя. А вслух ответила:

— И что? Я о нем ничего не знаю.

Разговор с Леной ее не обеспокоил. К Брагину Марина ничего особенного не чувствовала, что радовало. Захочет быть с Михалевой — ради бога, лишь бы не лгал, пытаясь усидеть на двух стульях.

Впрочем, скрыть у него все равно не выйдет — обо всех своих любовных и не очень историях Лена первым делом докладывала Нарочинской.

***

Олег смотрел на Марину, пришедшую к нему на ужин, и немного беспокоился.

Женщина была задумчивой, слегка вялой и очень уставшей. Последнее было неудивительно: Нарочинская понабрала смен и работала без выходных. Причин такого рвения она, конечно же, не объясняла. Хорошо еще, что завтра отдыхала.

Даже в столь утомившемся состоянии Марина была безумно красивой. Олег залип и не сразу заметил, что привлек этим внимание.

— Брагин, ты чего?

— А ты чего? — прятаться за вопросами и шуточками ему всегда было проще.

Нарочинская нахмурилась:

— Что-то не так?

Олег дал себе воображаемую оплеуху и отрицательно помотал головой:

— Все в порядке, — поспешил успокоить и, решив, что ничего страшного не произойдет, объяснил. — Просто засмотрелся на вас, Марина Владимировна.

— То-то мне кусок в горло не лезет, — фыркнула она. Но Брагин видел, что Нарочинская не всерьез.

Особо не разговаривали, уделив внимание блюдам. А потом в мысли ушла уже Марина. И, кажется, возвращаться не планировала.

Брагин закинул посуду в раковину и вернулся к гостье:

— Марин, ты где?

— Что? — Нарочинская подняла на него прозрачные глаза.

— Да будто не здесь находишься, — объяснил Олег.

Марина вполне искренне улыбнулась, чем успокоила его. Хотя Брагин не был уверен до конца — слишком мало еще знал эту загадочную женщину.

— Задумалась.

Олег подсел ближе:

— Случилось че?

— Просто устала.

— Тем более надо расслабиться, голову отключить.

— Угу, — Нарочинская положила эту самую голову Брагину на плечо.

Он улыбнулся такой сдержанной нежности:

— Хотя мне кажется, ты вообще не умеешь этого делать. Не видел.

— Ты не только видел, ты еще в этом участвовал.

Олег поиграл бровями:

— Это намек?

— Констатация.

Брагин прижал Марину к себе, зарывшись носом в ее волосы, и начал гладить по спине. Нарочинская выдохнула, но все равно осталась немного скованной. Не из-за мужчины, из-за себя — полностью погрузилась в проблемы, умела это мастерски.

Еще и организм всячески саботировал — например, прямо сейчас свело ногу. Видимо, вдобавок к многочисленным мыслям, из-за которых голова казалась очень тяжелой.

— Че такое? — Олег заметил, что Нарочинская сжимает-разжимает пальцы на ноге.

Марина выразительно поморщилась:

— Свело. Сейчас пройдет.

— Так ты на ходулях своих все время, — Брагин, не раздумывая, уложил конечности женщины себе на колени и стал бережно разминать ей стопы. Нарочинская даже пикнуть не успела.

А потом уже не захотела, потому что профессиональные движения стали просто спасением: дискомфорт сначала уменьшился, а затем и вовсе уступил место приятным ощущениям.

«Интересно, Брагин всех желающих массирует или это только мне так повезло?»

— Ты че, массажистом подрабатываешь? — усмехнулась она.

Олег очаровательно улыбнулся, не прерывая своего занятия:

— Не. Я пытался, но я слишком сексуальный для этой работы, — буднично поведал он.

Марина хохотнула:

— В каком смысле?

— В прямом: клиентки домогались во время сеансов, — невозможно было понять, врет Брагин или нет, но что-то Нарочинской подсказывало, что фантазирует. — Эффекта от массажа никакого.

— Так надо было массировать мужчин, — саркастично «подсказала» она.

Олег вытянул губы трубочкой:

— Тю, это неинтересно, — посмотрел на Марину. — Полегче?

Нарочинская кивнула, благодарно улыбнулась, и Брагин опять притянул ее к себе.

— Вино будешь? — через пару минут поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, пошел к холодильнику.

Марина хмыкнула:

— Хочешь меня споить и повторить ночь после автобуса?

Олег цокнул языком и снова подошел к дивану:

— Ты сама себя споила. И вообще, Нарочинская, хватит везде искать подвох, — возмутился и уже мягче добавил. — Просто хочу, чтобы ты расслабилась, — Брагин разлил напиток по бокалам и вместе с бутылкой поставил их на стол.

Его забота нравилась. Марина коротко рассмеялась:

— Думала, другими методами пойдешь, — так, кажется, ей уже и алкоголь не нужен, и без него несет что-то не то.

Но Олегу подобная откровенность пришлась по вкусу:

— И ими тоже, если хочешь, — он скользнул губами по щеке Нарочинской, а затем захватил губы. Женщина ответила, и Брагин почувствовал, что она улыбается.

Ощущая, что его подозрительно быстро ведет, Олег отстранился и потянулся за бокалами. Когда те опустошились, подлил вновь:

— Может, — сделал невинное личико, — на брудершафт?

— А, в этом дело, — Марина снова залилась приятным грудным смехом.

Мужчине безумно нравился ее низкий голос, особенно когда в нем не было этих начальнических ноток.

— Возражения?

— Да нет.

Нарочинская любила целоваться, с Брагиным — особенно, потому что он делал это изумительно.

Ох. Даже больше чем изумительно.

Марина увлеклась и не заметила, как, отвечая на нежно-требовательные и ласково-предлагающие губы, оказалась в лежачем положении. Пришла в себя, когда Олег, нависая над ней, по очереди убрал бокалы из рук.

Но Брагин тут же склонился обратно, и Нарочинская потерялась в ощущениях. Утонула в тяжелом, будоражащем дыхании. Захлебнулась самодовольством от того, как он реагирует на нее и ее действия.

Марина пахла упоительно: запредельно сладко, но с легкой ноткой горечи, которую все время хотелось распробовать и которая все время коварно ускользала. От поцелуев закружилась голова, несмотря на то, что Олег почти лежал, а от прикосновений тонких пальцев по коже поползли импульсы, приносящие острое удовольствие.

Стенки горла словно склеились. Нарочинская, не переставая гладить Брагина по затылку, потянулась за вином. Понимая, что не достает, отодвинулась и громко выдохнула, когда мужчина перешел с поцелуями на ключицы.

От напитка стало немного легче, и Марина облизнула припухшие губы.

Олег поднял на нее черные глаза со зрачками во всю радужку:

— Так и становятся алкоголиками, Марина Владимировна, — опустился к белоснежной шее.

— Иди к черту.

— А женский алкоголизм неизлечим, между прочим, — Брагин засмеялся и стал зацеловывать лицо.

Нарочинская вдавила пальцы ему в плечи, чувствуя, что внутри все уже не просто горит, а полыхает:

— Ты, видимо, и клиенток своих всех споил.

Губы требовали влаги, во рту катастрофически пересохло, но оторваться от Нарочинской Брагин просто не мог. И терпеть не мог больше, потому проник руками под ее одежду:

— Сами справились, потому что я им не достался.

***

Олег вышел из ванной. Нарочинская неподвижно стояла у окна и на его появление не отреагировала.

— Марин.

Она обернулась и, глядя на Брагина в одном полотенце, улыбнулась. Мужчина уже хотел поинтересоваться, что смешного, но заметил, что у Марины грустные глаза. Или ему показалось.

Олег подошел ближе и взял ее за руки:

— Чего ты?

— Знаешь, сколько градусов на улице?

Не показалось.

— Сколько?

— Двадцать три, — в голосе женщины отчетливо послышались печальные нотки.

— Хорошо же, — осторожно сказал Брагин. — А то уже лето скоро, а мы все мерзнем и мерзнем.

Нарочинская снова улыбнулась, хотя взгляд ее стал еще тоскливее:

— Скоро лето. Так вся жизнь пройдет, и не заметим, — она криво усмехнулась, догадываясь, что скрыть настроение не удалось.

Марина отсчитывала каждый месяц со смерти папы — сегодня был очередной. Естественно, никому об этом не говорила. И старалась держаться.

Олег с детства впитывал эмоции окружающих — так уж он был устроен. Со временем научился отстраняться от большинства посторонних, иначе бы не стал врачом, но в целом ситуация осталась прежней.

Вот и сейчас. Он не мог спокойно смотреть на такую Нарочинскую, хотя не понимал, что творится у нее на душе:

— Давай сделаем, что не пройдет, — бережно прижал Марину к себе и начал целовать щеки. Она осталась безучастной, и Брагин предложил. — Пойдем гулять, а?

— Гулять? — Нарочинская слегка отстранилась.

Олег, почуяв заинтересованность, энергично кивнул:

— Ну да. Тепло же.

— Ты же работаешь.

— Так я с двух, а сейчас, — Брагин глянул на часы, — десять утра. Пойдем?

Он с надеждой заглянул в синие глаза, которые наконец-то начали улыбаться:

— Ну пойдем.