Брагин отвесил очередной комплимент внеочередной медсестре и поймал на себе взгляд. Настолько красноречивый взгляд, что его сложно было не заметить даже издалека.

Кажется, назревало нечто интересное.

— Марина Владимировна, — подрулил к обладательнице взгляда Олег, — вы хотите мне что-то сказать?

— Я? — спросила Нарочинская и похвалила себя за самообладание. — Вам показалось.

— Серьезно? — Брагин воровато оглянулся и, убедившись, что на них никто не смотрит, продолжил. — А мне показалось, что вы ревнуете.

Нейрохирург втянула воздух через нос:

— Когда кажется — креститься надо.

— Так вы ж сами говорили, что марксисты-ленинисты не крестятся, — бодро припомнил хирург.

Но и Марина была не промах:

— А вы говорили, что анархист, — с накрахмаленной улыбочкой ответила она.

— Не вижу противоречий, — продолжил мужчина, но увидел, что собеседница не настроена на пикировки, и уже серьезно продолжил. — Марин, вот че ты злишься?

— Тебе кажется, Брагин.

Он бы поспорил, конечно, но доводить до очередной ссоры не хотел:

— Ладно. Только смею напомнить, что мы скрываем, что вместе. С твоей же подачи, между прочим. Будет странно, если я начну вести себя как образцовый монах.

Нарочинская закатила глаза:

— Олег Михайлович, не надо передо мной оправдываться. Я не директор школы, а вы не пятиклассник, который курил в туалете.

— И поэтому ты меня своими синими глазищами чуть не испепелила.

— У вас чересчур богатое воображение, — отозвалась она и отвлеклась на бригаду, которая привезла пациента.

— Ну да, ну да, — протянул Олег и метнулся следом — негоже Марине Владимировне трудиться в гордом одиночестве, когда вокруг столько хороших хирургов прохлаждается. Он, например.

***

Брагин еще не вошел в ординаторскую, но уже услышал смех Марины. И насторожился.

Нет, он радовался, когда женщина веселилась, и искренне желал ей как можно больше соответствующих поводов. Но иногда, как сейчас, Нарочинская смеялась слишком… слишком счастливо, что ли. Олег не мог это объяснить нормально, просто чувствовал.

А напрягало то, что причиной подобного хохота был не он.

Брагин зашел в помещение и поморщился. Кажется, Германыч, развлекающий Марину Владимировну, определенно напрашивался на неприятности.

«С чего бы? Никто ж не знает», — подумал Олег и ощутил, как градус настроения заметно снизился.

— Здрасьте, Олег Михайлович, — бодро отрапортовал Костя и вновь переключился на Нарочинскую.

— Гараж покрасьте, — буркнул Брагин, понимая, что Лазарев вряд ли его услышал.

Услышала ли Марина — другой вопрос. Но она даже не обернулась.

Олег постарался отвлечься и переключиться на обед. Это удалось, потому что Брагин был голодным, а еда — вкусной и сытной.

А потом он услышал диалог, от которого чуть не просыпал кофе на пол.

— Хороший ты парень, Костя, — задумчиво произнесла Нарочинская. — Была бы я помоложе…

Олег не оборачивался, но с легкостью представил, какая лыба нарисовалась на физиономии Лазарева:

— А разве это имеет значение?

«Убью», — мрачно подумал Брагин, не уточняя даже самому себе, кого именно, и принялся варить бодрящий напиток.

— Для меня — да, — тем временем продолжала Марина. — Предпочитаю, — женщина на пару секунд задумалась, — мужиков в возрасте, — улыбнулась и услышала, как Брагин за ее спиной чем-то подавился. Но, судя по спокойствию Лазарева, который видел Олега Михайловича, обошлось.

— В возрасте — это как? — заинтересовался Костя.

Нарочинская склонила голову набок:

— Тебе сколько лет?

— Двадцать восемь.

— Ну, — Марина сощурилась, — лет десять-пятнадцать прибавь.

Брагин не сдержался и пренебрежительно фыркнул:

— Пффф, в возрасте, — передразнил он. — Ты сама-то!..

Она спрятала усмешку в уголках губ и обернулась:

— Олег Михайлович, — сделала максимально удивленное лицо, — а вы думаете, я просто так волосы крашу, что ли? Седину маскирую.

— Надо принимать возраст достойно, — нравоучительным тоном отреагировал он.

— Сказал человек, который бреется налысо.

***

— Ну и что мы тут забыли? — недовольно поинтересовалась Марина, отодвигаясь от мужчины.

Недовольство объяснялось просто: Нарочинская возвращалась с операции и надеялась провести остаток рабочего дня в спокойствии. Или хотя бы немного отдохнуть. Преградой стал Брагин. Он схватил Марину за талию и куда-то потащил, отказываясь что-либо объяснять и игнорируя попытки вырваться. Хорошо еще, что коллеги не обратили на них особого внимания.

Так хирурги и оказались на пустыре в дальнем углу двора.

— Нарочинская, ты обалдела? — Олег нехорошо сощурился.

Марина не знала конкретной причины наезда, но с готовностью огрызнулась:

— Не больше твоего.

Он рывком приблизился:

— Старый я, значит?

Надо же… Она, конечно, подозревала, что эго Брагина заденут ее шуточки. Но чтобы настолько… Может, дело в чем-то еще?

— Я этого не говорила, — Нарочинская невинно улыбнулась.

— Подразумевала.

Вообще-то он додумал за нее, но оправдываться Марина не собиралась:

— Ну, я же тоже должна вести себя так, будто между нами ничего нет.

Глаза Олега стали совсем черными. Только вот Нарочинской было скорее весело, нежели страшно.

— И поэтому надо переходить к оскорблениям? — уязвлено вопросил мужчина. Лицо, кажется, потемнело вслед за глазами.

«С ума сойти. Чтобы Брагин, да настолько собой не владел… Перестаралась».

— Это не оскорбления, — Марина перестала издеваться. — Не вижу ничего плохого в возрасте.

В воздухе повисло напряжение, от которого можно загореться. Олег же резко сдулся, словно был шариком, из которого выпустили воздух:

— Нет? — чувствовал он себя на редкость по-идиотски.

— Нет.

«Вот как она это делает? Только что убить ее был готов, а теперь...»

Нарочинская пристально смотрела ему в лицо, будто ждала. Только Брагин не знал, чего именно. Однако молчать было глупо, а предыдущий предмет разговора разом поблек и потерял актуальность, поэтому Олег ляпнул первое, что пришло на ум:

— А че, ты правда седеешь?

Марина закатила глаза и пообещала себе смириться с тем, что Брагин имеет привычку задавать бестактные вопросы:

— Нет, мне просто нравится быть блондинкой.

«Мне тоже, — подумал Олег. — Хотя мне ты понравилась бы даже без волос».

— А какой у тебя настоящий цвет? — оживился он.

Нарочинская не знала, зачем Брагину эта информация, но ответила:

— Темно-русый.

— А я тоже темненький, — неясно чему обрадовался Олег и, проведя рукой по гладкому темечку, дополнил. — Был.

— Вижу, — поймала недоуменный взгляд и пояснила очевидное. — По бровям, Брагин. Если у тебя все, пойдем работать.

— Пойдем, — согласился мужчина и потянулся к ней.

Марина поймала его губы сразу же. Как знала.

Но не ожидала, что это будет т а к.

Казалось, Брагин хотел ее наказать и, одновременно с тем, наградить. От его жадно-нежных прикосновений к спине и ягодицам Марину бросило в жар. А потом в холод. А затем снова в жар. От наглых поцелуев все нутро застонало в предвкушении, и Нарочинская почувствовала, что с трудом стоит на ногах.

От ее ласково-требовательных пальцев, поглаживающих то по затылку, то по шее, то по плечам, у Олега по спине стекла лава. А страстные поцелуи с покусыванием губ отправили всю кровь организма в тазовую зону. До Марины Брагин не любил, когда его кусали. Но этой женщине можно было все.

Олег вдавил ее в себя. Нарочинская, не иначе как забывшись, потерлась о него всем телом, и у Брагина отключился мозг. Мужчина проник руками Марине под пижаму и потянулся к бюстгальтеру.

Это сработало как ковш ледяной воды, вылитый на спящую кошку: Нарочинская очнулась и принялась вырываться.

— С ума сошел! — пыталась отодвинуться или хотя бы поймать руки Олега, но это было невозможно. — Брагин, нет! — протестовала она, чувствуя, как горит низ живота, тяжелеет в груди, а на теле выступила испарина. — Мы в Склифе, — удивительно, что получалось хоть как-то соображать. — Отпусти…

Он целовал Марину весь ее монолог. Но услышал:

— Гостиница рядом, — Олег практически расстегнул лифчик, но пальцы не слушались.

Нарочинская хрипло рассмеялась, все еще пытаясь отстраниться, однако не переставая отвечать на настойчивые губы:

— Ты свихнулся! У нас смена!

— Свободных палат навалом, — в очередной раз поймал ее язычок своим и начал поглаживать.

Марина чуть сознания не лишилась от его ласки. Но как только сообразила, что конкретно предложил Брагин, нашла в себе силы его оттолкнуть:

— Олег, нет! — возмутилась она. — Не на работе!

Бюстгальтер он все-таки расстегнул, накрыл и сжал ладонями грудь:

— Че это.

Нарочинская дернулась и чудом сумела освободиться:

— Да не дам я тебе потому что, — она нервно фыркнула, сдувая упавшую на глаза прядь волос, и на автомате прижала лиф к телу.

У Брагина вытянулось лицо. На мгновение он даже прекратил тянуть к Марине лапы.

И непроизвольно залюбовался.

Она всегда была красивой. Но сейчас — с растрепанными волосами, припухшими губами и опьяняющей дымкой в сверкающих глазах, — Нарочинская была просто фантастической.

Олег снова притянул ее к себе и, тяжело дыша, прикоснулся к губам. Бешеное возбуждение гнало его вперед, не давая возможности затормозить.

— Сволочь, ты специально меня сюда затащил… чтобы наброситься, — прошептала Марина, получила кивок и через «не могу» постаралась остановиться. — Брагин! Не на работе.

На Олега это подействовало приблизительно никак. Тогда Нарочинская ущипнула его за живот и, когда мужчина ойкнул, отодвинула его лицо:

— Брагин, нет! Нельзя сейчас, — она чеканила каждое слово, но видела, что Олега это слабо убеждает. И понимала, что сама себе почти не верит. Срочно нужен был компромисс. — А после смены делай что хочешь.

— Я запомнил.

И он посмотрел на нее таким взглядом, что Марина забыла, как дышать.