В здание богадельни вернулись по одному. Брагин сразу же рванул к душевым, а Марина, не обращая внимания на окружающих, добралась до ближайшей подсобки и завалилась внутрь.

Тело полыхало, губы пересохли, а руки дрожали, как у алкоголички с пробегом.

Плановых на оставшийся день не было, но Нарочинская слишком хорошо знала, где работает, и боялась, что кого-нибудь обязательно привезут. Надо было успокаиваться, иначе дело могло закончиться катастрофой.

Переживаний добавляло и резко нахлынувшее осознание произошедшего.

Уму непостижимо.

«Доигралась, Марина Владимировна. Приплыли, конечная».

Нарочинская даже представить не могла, что способна на такое безрассудство. Ни с кем у нее не было подобного. Никогда.

Несмотря на сильное влечение к одному конкретному хирургу одного конкретного отделения одной конкретной клиники, Марина была уверена, что может владеть собой в любой ситуации. До сегодняшнего дня была уверена.

А сейчас, когда самообладание дало трещину, размером с Останкинскую башню, стало максимально не по себе.

Что еще может сделать с ней этот мужчина? Кажется, она сама дала ему карт-бланш. Ну просто побоялась, что иначе он не остановится и она уступит, не удержится от соблазна.

Их отношения развиваются слишком стремительно. И Олег влияет на нее сильнее, чем можно было ожидать. Как бы потом не пришлось пожалеть…

«В душ тебе нужно. Желательно в ледяной», — мрачно подумала Марина, вспомнила, что там находится объект ее размышлений, чертыхнулась и уселась на поломанную кушетку.

Сейчас показываться коллегам было не резон. А Брагин не может находиться в душе вечно.

Наверное.

***

Олег сделал все возможное, чтобы не пересекаться с Нарочинской до конца смены. Но даже так было ужасно тяжело.

Затем он вышел, сел в машину и отправил Марине смс.

Боялся, что она передумает и не придет. Но Нарочинская появилась через несколько минут и молча разместилась на заднем сиденье.

— Ты чего?

— Поехали, — она решила не пояснять, что хочет добраться до места живой и здоровой.

Как только за ними закрылась дверь гостиничного номера, Брагин прижал Марину к стене и сбивчиво проговорил, успевая целовать и раздевать:

— Ты завтра не встанешь, Нарочинская.

И почему-то от его обещания улетучились все волнения:

— Гарантируешь? — вкрадчивым шепотом поинтересовалась она.

Олег рыкнул и подхватил женщину на руки.

***

Проснулись хирурги только днем, благо, оба стояли в ночную.

— Брагин, мне неудобно.

Мужчина как ни в чем не бывало продолжил зацеловывать Марине лицо и шею:

— А мне прекрасно.

— Ты тяжелый, — проворчала Нарочинская и ответила на очередной тягучий поцелуй.

— Я высокий, — Олег в бесчисленный раз прошелся губами по белоснежной шее. На которой, кстати, весьма красноречиво расположилось веселенькое трио засосов.

Но Брагин почему-то думал, что Марина не будет ругаться.

Она засопела и упрямо-вредным тоном заявила:

— И тяжелый.

— Ночью тебя все устраивало, — он перелег на свободную часть кровати, однако из нежного капкана рук и ног женщину все равно не выпустил.

— Ночь прошла, настало утро ясное, — назидательно произнесла Нарочинская и потянулась, поймав восхищение в карих глазах. — Брагин, ты медведь.

Олег уткнулся губами и носом в ее волосы:

— А ты еще удивляешься, почему я сладенькое так люблю.

Марина погладила его по щеке:

— Не удивляюсь. Давай вставать.

— Зачем это? — деланно нахмурился Брагин, заглядывая Нарочинской в глаза. Понимал он все, просто дурачился.

И Марина понимала, что он все понимает.

— За хлебом, который с полки, — легонько щелкнула Олега по кончику носа.

— Есть хочешь? — Брагин положил голову Нарочинской на плечо и с детским любопытством разглядывал ее лицо, будто видел впервые.

— А ты — нет?

Он ответил урчанием в животе, но сам с собой не согласился:

— Так для этого не надо вставать. Давай я в номер закажу и продлю его заодно.

— Зачем продлевать?

Олег погладил женщину по талии:

— А зачем куда-то идти? Надо набраться сил перед тяжелым дежурством, — поцеловал Марину в ухо, в ключицу, в плечико, а затем ткнулся ей в шею.

Нарочинская заскользила пальцами по его голове:

— Почему обязательно тяжелым?

— Потому что я не смогу на нем сосредоточиться, — пробормотал Брагин и ласково провел ладонями по ее ногам. Обалдевал порой от ее влияния, но кайфовал не-и-мо-вер-но.

Марина почувствовала, как по телу опять поползли мурашки, но вида не подала:

— Извращенец, — припечатала она и, в противовес себе, обняла Брагина за шею, потеревшись носом о его щеку.

Господи, что она с ним творит….

Олег никак не мог отлепиться от Марины и перестать упиваться ею. Нарочинская губила его, воскрешала и снова губила. И это было так невыносимо и сладко…. А еще Брагину казалось, что их отношения изменились. В лучшую сторону. И дело было не только в обалденной ночи.

— Язва.

— Сам гастрит.

Он потянулся к женским губам:

— Поцеловала бы лучше, чем болтать.

— Может, я не хочу, — мастерски изобразила привереду Марина. Ей нравилось прикасаться к Олегу: к его умелым губам, вечно небритому лицу, мощной шее и сильному телу. Было в этом что-то бесконечно притягательное. Именно с ним, потому что раньше ей нравились совсем другие мужчины.

Это удивляло. А еще она понимала, что они ведут себя как дураки.

— Нельзя.

— Что «нельзя»? — усмехнулась Нарочинская. — Не целовать?

Олег посмотрел на нее сжигающим пьянящим взглядом и сразу после расплылся в улыбке, готовой составить конкуренцию Чеширу:

— Ага.

— Наглая ты морда, Брагин, — Марина сощурилась.

Он сделал большие глазки. Нарочинская усмехнулась и поцеловала «морду» в щеку. А потом в другую, чувствуя, как под губами образуется трогательная впадинка.

— Какие у вас невинные поцелуйчики, Марина Владимировна, — закапризничал Олег. — Вы при свете дня стесняетесь, что ли?

— Я целюсь в ямочки, отстань.

— Желание загадываешь? — довольно хмыкнул он.

— Брагин, заткнись, а?

***

Когда с хиханьками все-таки было покончено, а Олег общался с персоналом гостиницы, Нарочинская села. И тут же с глубоким вздохом легла назад.

Брагин слово сдержал — встать действительно оказалось сложно, потому что ныли, кажется, все имеющиеся мышцы. Даже те, которые в «марафоне» не могли участвовать по определению. Хотя Олег сам себя превзошел, конечно. Он всегда был страстным, но сегодня… Марина почувствовала, как кровь прилила к щекам, и порадовалась, что не краснеет.

Досадно было, что сам Брагин держался бодрячком, будто и не уставал.

«Попросить его за мазью сбегать, что ли?» — подумала она и зарылась лицом в подушку.

Мужчина как раз закончил говорить, отложил телефон и насторожился:

— Че такое?

— Ничего, — пробурчала Нарочинская, оставаясь в том же положении. — Изверг.

Она не видела лица Брагина, но могла поклясться, что на нем появилась лукаво-самодовольная улыбочка:

— А нечего меня было соблазнять. Я парень слабый, любвеобильный, — Олег снова опустился рядом с Мариной и поцеловал ее в плечо.

Женщина повернулась в его сторону:

— Ну да, ты у нас главная жертва, конечно.

Брагин продолжал улыбаться, но выглядел уже немного взволнованным:

— Так болит? Хочешь, массажик сделаю? — виноватым голосом предложил он и в мгновение стал нежным плюшевым мишкой.

— Давай, — она не стала храбриться. — Но мне бы до душа сначала добраться.

— Да не вопрос, — отозвался Олег и, прежде чем Нарочинская осмыслила его слова, подхватил ее на руки и понес в сторону ванной. — Могу даже из лейки полить.

— Грехи замаливаешь?

Брагин насупился и театрально запричитал:

— Ты щас довыпендриваешься. Я ее, значит, на руках таскаю, — поставил Марину рядом с кабинкой и стал регулировать воду. — Спину надрываю… — Нарочинская звонко шлепнула его по лысине, и Олег ойкнул, решив не продолжать.

— Потрогай, как водичка? — уже нормальным голосом спросил он.

— Нормально.

— Ну давай, не тормози, — Брагин убедился, что Марина благополучно преодолела те полтора шага, которые потребовались, чтобы оказаться в душевой кабине, и пояснил. — Нам еду принесут через двадцать минут.

Нарочинская приняла серьезный-серьезный вид:

— А тебе мыться не нужно?

У Олега вытянулось лицо:

— Ты серьезно?

— Как хочешь.

Марина стала закрывать дверцы, но Брагин не дал ей такой возможности и мигом запрыгнул в кабину:

— Не перестаешь меня удивлять, Марина Владимировна, — удовлетворенно-восхищенным голосом сообщил он и притянул Нарочинскую к себе.

Она уперлась ладонями мужчине в грудь, увернулась от настырных губ и невинно произнесла:

— Олег Михайлович, я вообще-то помыться предлагала, чтобы успеть до завтрака, а вы о чем подумали?

Оценив его обескураженное лицо, Марина засмеялась. Но быстро замолчала, потому что Брагин прижал ее к стенке и поцеловал.