— Сестрица, пойдем, пойдем! Ты обещала! Мне эта ленточка очень нужна! — Лань Бинхуа крепко сжимала руку Вэй Усяня и с силой тащила его наверх в комнату своей сестры.

Когда они зашли в комнату, девочка толкнула его на кровать. А после быстро осмотрела комнату и выглянула из нее, убедившись, что матери нет рядом. Она еще немного постояла у двери и вернулась обратно.

Пока девочка проверяла наличие матери около комнаты, темный заклинатель осмотрел её саму. Она была похожа на покои приглашенных учеников, разве, что была естественно меньше, поскольку девушка жила одна. Строгая без излишеств обстановка, все очень аккуратно и скромно, как принято в ордене Лань. Разве, что небольшой столик, на котором были разложены различные разноцветные ленточки и косметика, нарочито выложенные на показ. Стены светло-голубого цвета визуально увеличивали пространство комнатки и освещали её. Вэй Усяня заинтересовали вещи, лежащие на столике: ленты были совершенно новыми, а косметика наоборот, много раз была использована.

— Тише, я не хочу, чтобы матушка о чем-то узнала. А теперь слушай внимательно! Слушай все, что я тебе сейчас скажу! И если все понял, то кивни! Понял? — Голос Бинхуа был подобен стали. Так резко и строго он звучал. Вэй Усянь послушно кивнул, во избежание. Он сейчас не в том положении, чтобы спорить.

— А теперь, внимательно слушай и не спорь. Даже не думай! Я лучше знаю. Веди себя тихо и прилично. Желательно изображай глубокое нежелание жить и сильную депрессию. И помалкивай. Прошу тебя. Когда матушка начнет отчитывать, молчи. Не спорь с ней! Поверь, это тебе же на благо. — На лице Лань Бинхуа читалось затаенное волнение. Ее лицо было нахмурено, брови заломились, а губа была закушена.

«Она так боится свою мать? Неужели эта женщина настолько строгая? Хотя, я не думаю, что с ней будет справиться сложнее чем с Мадам Юй или стариком Ланем. Эх, а ведь ещё со стариком разбираться. Век бы его не видеть!» — Подумал Вэй Ин, но вслух произнес иное:

— Твоя матушка, что настолько пугающая, что ты ее так боишься?

— Умм, не то чтобы боюсь, — немного неуверенно протянула девочка, отведя глаза в сторону — но я не хочу ее расстроить. Она может ругаться, и от этого ей станет плохо, а я не хочу, чтобы такое произошло. Она сразу начнется хвататься за сердце, а я буду чувствовать себя виноватой! — Пылко произнесла она, прижимая руки к груди.

«И не стыдно вам, госпожа Лань, использовать такой дешевый трюк, чтобы манипулировать дочерьми?» — Подумал Вэй Усянь, окинув взглядом поджавшую губы девочку.

— Ты знаешь заклятие молчания?

— Да, конечно, я его знаю, а ты то откуда знаешь его? Неужели попадал под действие? — ее лицо вновь нахмурилось уже от раздражения, а губы растянулись в тонкой полосе.

— Неважно, потом расскажу, как-нибудь! — Легко отмахнулся от нее Вэй Усянь. — Я хочу дать тебе один совет, если умеешь использовать это заклятие, то используй его на своей матушке, когда она опять начнет ругаться.

— Ты что совсем что ли головой поехал?

— Ахах, ну мое дело предложить, твое дело отказаться. Я ни на чем не настаиваю, но подумай — это действительно хороший способ! — Глаза темного заклинателя весело и озорно блестели, когда он произносил эти слова.

— Дурак! — Воскликнула Бинхуа, заливаясь краской по уши, и резко отвернулась в обратную сторону.

— Ха, ладно, ладно, прости меня, Хуа-хуа!

— Не зови меня так!

Лань Бинхуа так смешно и очаровательно дулась. От обиды она надувала пухлые щечки и губы выглядело это очень мило: тонкие бровки обиженно сходились на переносице, а аккуратный носик обиженно сопел. Ни дать ни взять капризная госпожа!

Наверняка, из-за вспыльчивого и вздорного характера у нее было не так уж и много друзей. Как же она напоминала Вэй Усяню его шиди. Если бы Цзян Чэн был бы девчонкой, то наверняка, такой как она. От этих мыслей на душе стало горько. Он самостоятельно разрушил свою семью и предал шиди. А у этой девочки, по сути дела, отнял сестру, пусть и сам того не желая.

— Веди себя поспокойнее, умоляю. А не то нам несдобровать. Пока есть время ты должен узнать все, что можно о сестре. Нет, о себе. Привыкай ассоциировать себя с ней, провалишься будет плохо. Очень плохо. Гарантирую. — Голос девушки звучал безумно угрожающе. Вэй Усянь невольно сглотнул: «Опасная девочка. Лань Бинхуа, какой же из тебя ледяной цветок? Ты же кипишь и извергаешься, словно вулкан! Тебя следовало бы назвать Хохуа, ты подобна искре в своем гневе. Также легко разгораешься. Удивительно, что такая дикая натура, как ты выросла в Гусу Лань!»

— Твоё имя при рождении Лань Лань, имя в быту… — Не успела Бинхуа договорить, как Вэй Усянь разразился громким смехом. Из-за этого ее вновь перекосило от яростного гнева — Ты! Почему ты смеешься?! Что такого смешного я сказала, что ты стал ржать, как дикий осел! — Стоило ей вновь открыть рот, как девушка перед ней засмеялась пуще прежнего и упала от смеха с кровати.

— Ой! Тцтцтц! Моя несчастная спина! Что же твоя сестра такая костлявая?! Хотя, с такой-то ужасной едой, как у вас это не удивительно!

— Да с чего ты взял, что она отвратительная?! Откуда ты вообще знаешь какая она?!

— Не важно, ладно прости, но имя у твоей сестры очень подходит клану.

— А это тут причём? «Лань» в имени, как «Орхидея». Слушай дальше. Маму зовут Лань Шу, имя в быту Донтьен.

— А у вас в семье все имена такие холодные? — вновь перебил Усянь.

— Да! Не перебивай меня больше! — прорычала Лань Бинхуа.

— Все молчу молчу! — весело помахала руками собеседница.

— Хмм! — Фыркнула девушка и продолжила свою речь. — Матушка относительно близкая родственница Главы. Бывший глава Цинхен-цзюнь был ее троюродным братом. В общем, только благодаря матушке и тому, что она поддерживает хорошие отношения с Учителем, сестру еще ни разу не наказали за ее последние выходки. Например, за эту жуткую раскраску на лице. Она говорила, что так скорее привлечет к себе силы тьмы. Видимо, думала, что ее примут за духа небывалой ярости. Отца звали Лань Бинвэн. Он погиб давно… Я его почти не помню, если честно. И первое имя тоже не помню. Матушка не хочет о нем говорить. Ей слишком больно вспоминать о нём… Сестра почти ни с кем не спорила. Разве, что… Только, по поводу свадьбы. Она не желала выходить замуж, матушка ее не понимала. Впрочем, я тоже не особо пойму, а что не так? Жених хороший. О таком только мечтать можно. Кто не мечтает о Ханьгуан-цзюне? Он очень красивый и благородный. Но весь его вид полон скорби, будто бы он похоронил любовь всей своей жизни. Наверное, поэтому она не желала выходить замуж.

— Стой! Кто? Кто?! Ханьгуан-цзюнь? Лань Ванцзи? Лань Чжань? Мой жених Лань Чжань?!

— Да откуда ты…! Не зови Ханьгуан-цзюня по первому имени! Это как минимум, неприлично. Быстро ты привык. Уже своим женихом называешь его.

— Лань Чжань никогда раньше не был против того, чтобы я звал его по первому имени. Он сам звал меня также. Полагаю, что мы были достаточно близки. — На лице Вэй Усяня промелькнуло мечтательное выражение.

— Да кто же ты такой?! — Воскликнула совершенно не понимающая, что происходит Лань Бинхуа.

— Не важно. Да и ты все равно не поверишь, если я скажу.

— Не важно, не важно. Ты других слов не знаешь? Что заладил одно и тоже?!

— Потом узнаешь, если еще захочешь. Лучше расскажи, что привело ее к становлению на путь тьмы.

— Уфф— тяжко вздохнула Бинхуа, — Сестра… Она стала… Несколько замкнутой…ммм. После одного неприятного эпизода… И… В общем, стала очень нервной, взволнованной, а потом и вовсе потеряла волю к жизни и чуть не погибла на одной охоте. Она самоубийственно пошла охотится на опасную тварь. Мне не сказали, что это за тварь такая была. Всю историю в тайне держат. Сестра даже сломала свой меч из-за дикой атаки. Если бы не Ханьгуан-цзюнь, то от нее не осталось бы и мокрого места. — Нервно подбирая слова говорила Бинхуа, а потом указала на переломленный ровно по середине меч, который печально лежал в углу комнаты. Он был сломан, как и его хозяйка, — Сестрица Лань Лань так и не пожелала его чинить, хотя это было вполне возможно. После этого она увлеклась темными искусствами, а про него совсем забыла… — Бинхуа говорила про меч, но Вэй Усянь слышал, совсем иное. Она говорила про сестру. «Она была сломана и не пожелала восстанавливаться. Встала на кривую дорожку и забыла про светлый путь». Это было невыносимо слушать, особенно при том, что девочка внимательно смотрела на него, ища знакомые жесты и мимику. Но не находила их, а ее и без того дрожащий голос дрожал от этого еще сильнее. Казалось, что она сейчас расплачется. Вэй Усянь поспешил перевести тему и спросил:

— Так, что за инцидент ты говоришь?

— А? А да, инцидент… Умм. Прошлый глава Ланьлин Цзинь — Цзинь Гуаншань славился своей эмм… Любвеобильностью. Кхм, да. Но в последние месяцы он сплоховал здоровьем, однако, его любвеобильность это не уменьшило. На одном приеме после совета кланов, он проявил свой интерес к сестре, однако она ему отказала. И тогда, он вечером, пребывая в не сильно трезвом состоянии, увидел ее в коридоре, и попытался лишить чести, а сестра послала в него заряд светлой энергии, чтобы небольшим неприятными зарядом энергии заставить его отпрясть в сторону. Но это печально наложилось на его пошатнувшееся здоровье и на смесь лекарства с алкоголем. Сердце главы Цзинь не выдержало и он умер сразу же, а его бренное тело упало на сестру. Она его не смогла сразу скинуть из-за страха и тяжести, и я не знаю, сколько времени прошло перед тем, как ее в таком положении и в состоянии истерики нашли Ляньфан-цзюнь и госпожа Цзинь. Сестра была уверена, что это она его убила, но она совершенно не виновата! Это был несчастный случай! Да и он не заслужил такой легкой смерти! Сестра чуть не лишилась лица из-за него. Я уверена, что его сгубила похоть, которую он предпочитал совершенствованию! — было явно видно, что Бинхуа было очень неприятно говорить про это и каким гневом она пылала к покойному Цзинь Гуаншаню.

«Лань Сюэхуа, для тебя это стало таким сильным ударом? Однако, что же толкнуло тебя на темный путь и откуда у тебя мои записи?»

Их разговор вскоре был прерван, появившейся в дверях комнаты Лань Донтьен. Женщина выглядела недовольной и источала убийственную ауру. Мать девушек была достаточно высокой, со стройной фигурой, всегда одета в безупречные одежды. её волосы всегда были собранный в аккуратный пучок так, чтобы ни один волосок не выбивался из её строгой причёски. Женщина была уже достаточно зрелой, но на лице не было ни одной морщинки, её правильные черты лица так и притягивали к себе взгляд: тонкий, небольшой нос, аккуратные чуть розоватые губы, но холодные и жёсткие глаза, которые смотрели снизу вверх, вызывали трепет и пугали. Эта женщина вызывала желание сжаться, лишь бы не вызвать ее гнев.

— Бинхуа, не задерживайся. Скоро отбой и ты должна быть в ученических комнатах, в своей постели. Ты взяла то что хотела? — Строго спросила она.

— Да матушка. — Вежливо ответила девочка, слегка кивнув головой, и взяла, не глядя, синюю ленту с морозным узором на ней.

— Бинхуа, что я тебе говорила по поводу покрывательства недостойных поступков твоей сестры?

— Не покрывать недостойные деяния старшей сестры, а сразу сообщать матушке о них, чтобы та не сотворила чего похуже.

— Правильно. И почему же ты покрывала ее отлучки из дома и безобразный вид?

— Эта дочь повела себя опрометчиво, полагая, что сама сможет справится с поведением сестры. — Виноватым голосом произнесла она.

— А ты, — Лань Донтьен обернулась к старшей дочери — что ты себе позволяешь? Почему я узнаю, что моя дочь с завидной регулярностью сбегает за территорию Облачных Глубин и ходит в непристойном виде, нарушая правила ордена. Ты прекрасно знаешь, что макияж запрещен. Тем более такой настолько жуткий и неприличный, как мне описали. Что ты скажешь в свое оправдание?

— Матушка, я скажу, что вам стоит меньше верить всяким слухам. Одно из правил гласит, что сплетни в Облачных Глубинах запрещены, и правило, гласящее, что людей нельзя обсуждать за спиной тоже есть. Матушка сама нарушает правила, а потом упрекает свою бедную дочь в этом. Матушка, как я могу вас слушаться, если вы сами ведете недостойно? —Вэй Усянь говорил дерзко и нагло, но в тоже время, якобы вежливо, специально выводя женщину из себя.

— Что ты такое говоришь? Вздумала дерзить матери? Я вас двоих сама родила и вынянчила. Я сама тебя воспитывала. Мне никто не помогал. Столько сил и времени отдала, чтобы моя родная дочь, моя кровиночка мне так хамила!

— Матушка, кто вам хамит? Я вежливо с вами говорю. Простите эту дочь, если ее правдивые слова ранили ваше сердце.

— Именно, что сердце! Именно! Твои грубые и лживые слова ранят мое сердце. Ты хочешь меня довести? Хочешь, чтобы я умерла?

— Матушка, пожалуйста, не говори так, сестра не это имела в виду… Матушка! — Бинхуа попыталась успокоить закипающую от гнева мать, но бесполезно

— У меня сердце разрывается от волнения за дочь, а она мне такие вещи говорит!

— Матушка, если у вас болит сердце, то примите лекарство. Ромашка, вроде бы помогает от боли в сердце, — на молодом и симпатичном лице Лань Сюэхуа играла несвойственная ей наглая усмешка.

— Я всю себя вам отдала, чтобы сейчас стоять и смотреть, как собственные дети меня ни во что не ставят! Вы хотите меня довести. Посмотрю, что с вами будет, когда я умру! Посмотрю, как вы будете плакать над моим телом. Будете просить, чтобы я вас утешила, чтобы помогла, да вот только некому уже будет. Меня уже не… Мфффмфм! — Яростные речи госпожи Лань прервались на середине, она не смогла договорить. Ее губы не размыкались, а на нее саму диким взглядом смотрела перепуганная младшая дочь. Бинхуа использовала заклятие молчания на матери, как ей и советовал Вэй Усянь, и теперь не могла поверить в то, что сотворила. У госпожи Лань никак не получалось его снять. Оно вышло слишком сильным и отменить его могла лишь сама Бинхуа. Но та была слишком напугана содеянным и не могла это сделать. Она лишь испуганно пробормотала:

— Матушка, пожалуйста, прости, мамочка, я не хотела, прости, пожалуйста, прости. Я не знаю, как его снять. Я не хотела, просто, испугалась, пожалуйста, не говори так больше, я не хочу, чтобы ты умирала! — И выбежала из дома. Вэй Усянь кинулся ей в вдогонку. Лишь кинув на прощание «Извините» и мигом исчез в дверях.

Догнал он Лань Бинхуа лишь у большого дерева, за которое она спряталась и вся мелко тряслась. Она была на грани срыва и почти плакала, когда бывший Старейшина Илин к ней подошел. Он сел рядом с ней и мягко обнял, давая вцепиться в свое плечо и зарыться в него носом. Девочка сначала невнятно пробормотала, а потом с надрывом повторила свои слова.

— Старшая сестра… Она больше не вернется? Никогда? Она уже не здесь, да? И я ее больше не увижу…

— Да. Ее душа уже ушла на перерождение. Может, ты ещё ее встретишь в следующей жизни. Не плачь, Лань Бинхуа, не плачь, — Вэй Усянь и сам до конца не знал, что будет с душой девушки, но чтобы успокоить ревущую навзрыд девочку произнес эти слова.

— А-Хуа…

— Что?

— Лань Лань раньше всегда звала меня А-Хуа… Пожалуйста, зови меня А-Хуа. Я хочу, чтобы хоть что-то мне напоминало о старшей сестре… Ты поможешь мне выяснить, что случилось с Лань Лань и поможешь мне? Ты же меня не бросишь?

— Я… Я не брошу тебя… — Поклялся Вэй Усянь.

Он так и просидел с ревущей девочкой, пока та не уснула, и за ними не пришла Лань Донтьен. Женщина выглядела уставшей и взволнованной. Вид ее был печальным. Она опустила бумажный фонарь на землю, и опустилась на колени перед дочерьми.

— Лань Лань, она уснула? — От ее непривычно мягкого голоса Вэй Усянь вздрогнул и поднял голову. В глазах женщины отражалась горечь и раскаяние, — прости, что сегодня накричала на вас и так напугала. Я просто, слишком за вас волнуюсь. У меня никого больше не осталось, и я как и любая мать хочу своим детям самое лучшее. Жаль, что не всегда так выходит. Пойдем домой. Отнесешь ее?

Вэй Усянь кивнул и встав следом за женщиной, понес девочку на руках в дом. Уложив наплакавшуюся А-Хуа на постель в своей новой комнате, и укрыв ее одеялом, он вышел из нее и сел напротив притихшей матери этого тела. Бледные губы разомкнулись и тихо произнесла:

— Извините… «Извините, что отобрал у вас дочь…», но окончание фразы он так и не произнес. Лишь тихо кивнул и отправился обратно к новоприобретенной сестре. Зайдя в комнату, он мягко погладил спящую по мягким волосам, и сел у края постели. Его взгляд вновь наткнулся на широкие рукава клановых одеяний, Вэй Усянь задрал их и увидел, что один из порезов исчез. « Лань Лань, а тебя всё-таки любят. Ты зря поспешила пожертвовать свою жизнь мне. Кажется, твое первое желание исполнилось. Похоже, это не обязательно делать все буквально и самостоятельно. Я посоветовал ей использовать заклятие молчание на матери, и когда она его наложила, тем самым заставив госпожу Лань замолчать, то ритуал решил, что желание выполнено. Осталось совсем немного. Ха, не беспокойся, я умею выводить Лань Чжаня из себя. Он точно потеряет голову из-за меня!»