Юнхо высокий и сильный — так кажется четырёхлетнему Чонхо, который крепко держится за большую руку брата. В парке деревья — до неба тянутся, солнце яркое, но уже не греет так, как летом. Рукава пальто до пальцев достают, а на Юнхо куртка — цветастая, как листья на деревьях.

— Мне надо с другом встретиться, а потом домой пойдём.

— Не хочу я домой, — упрямится Чон.

Дома у брата будут свои взрослые дела: чтение книг, помощь отцу, а хочется, чтобы время тратили только на него. Разве не для этого нужны старшие, чтобы рядом быть? А ещё у Юнхо есть школа, с которой тоже приходится делиться, и это не радует вот совсем.

— А тебе не холодно?

Чонхо машет головой, упрямо поджимая губы. Даже если дождь пойдёт, у них зонтик есть. Он жмётся к брату, не желая делить того ни с кем.

— Привет!

Его друг тоже в куртке — жёлтой-жёлтой, как и ботинки. А солнце не жёлтое, оно очень светлое, но у него другой цвет. Солнечный, такой, как надо. И хотя цвета разные, но этот мальчишка тоже солнечный, тоже светится. И тоже большой, как и Юнхо.

Их представляют друг другу. Чонхо даже руку протягивает, чтобы пожали, потому что тоже взрослый. Не так, как эти двое, но ведь и не маленький уже.

— Меня зовут Ёсан. А ты Чонхо, да?

С Ёсаном делить Юнхо тоже не хочется. Но Чон позволяет им общаться, когда его задабривают печеньем и лимонадом. И всё же старается быть неподалёку, чтобы брата совсем не увели, не замечая, как постепенно привязывается к его весёлому и общительному другу.

***

Пальцы Ёсана тёплые, мягкие, гладят ладонь. Чонхо любит их целовать, прижиматься носом и класть себе на щёки. Любит в глаза смотреть — отражения в тысячи солнц.

— Я буду рядом, даже если ты в огурец превратишься или в мячик для гольфа.

Ёсан отворачивается, вздыхает. Ему мало таких слов, мало объятий, и возвращением на исходную — старость, до которой вообще-то ещё очень и очень далеко. Чонхо не знает, как объяснить, а к психотерапевтам идти не хочется. Может, нарвёшься на такого, который разобьёт то, что есть сейчас. И даже немного завидно Сонхва, который упёртый, который ищет и пробует, но там и история другая. И, может, закончилась бы ещё тогда, тем вечером полтора года назад — воспоминания, которые отпечатались в голове особенно чётко, но без последующих кошмаров. Просто есть.

Рядом — молчание. Приходится обнять, ткнуться носом в плечо. Чужие пальцы ложатся на голову — дурную, как порой приговаривает Ёсан, шебуршат волосы, и Чонхо даже немного рад, что ушатал себя до состояния морковки, потому что теперь они вместе — несколько дней подряд. И жив внутри ребёнок, которому нужно внимание, который не может сам по себе, пускай и хочет казаться независимым и сильным.

В обед приезжали Юнхо с Минги, фруктов навезли и мяса. Даже удалось побыть с братом наедине — как тогда, в детстве, хотя опять досталось по макушке за своевольность. Ещё долго припоминать будет, а вот Ёсан вроде как отошёл.

Два необходимых в жизни человека, не считая родителей.

— Покатаемся вечером? — с надеждой.

— Рано ещё. Пока только прогулки.

Любимый человек непоколебим. И кажется таким же большим и солнечным, как много лет назад.

***

— Хён?

Чонхо семнадцать, он точно взрослый и уверенный в себе и своих силах. Не горы сдвинуть, но хотя бы холмы перекопать.

Юнхо читает газету, и младшему не понять пристрастие старшего к макулатуре. Но у каждого свои заскоки — наверное, так ощущается нормальность.

— Что? — даже от чтения отрывается.

В зеркале напротив отражается сам Чонхо — почему-то меньше, чем кажется сам себе. А вот Юнхо, даже сидя в кресле, видится больше и выше. И он не станет нудеть и воспитывать, он непременно будет рядом, стеной. Выше деревьев и целого мира.

— Я… у меня есть парень, мы встречаемся с ним.

Несколько мгновений молчания — и ответом такое простое:

— Да, я знаю.

Слова теряются, мысли тоже — рассыпаются кубиками. Чонхо не хочет оправдываться, он хочет жить — свободно, без осуждения и недомолвок. Так получилось, а виновных глупо искать, потому что вины никакой нет.

— Ты будешь кричать? — выходит совсем не по-взрослому.

Юнхо откладывает газету на столик, поднимается, трёт висок.

— Да нет. Это же Ёсан, да? Твой парень?

Кивок в ответ. Фраз всё ещё не хватает, они обрывочные и не к месту.

В детстве мир представлялся иначе. Кораблики на воде были центром событий, а рука брата — надёжнее охраны не найти.

— Ну, он хороший человек…

Кажется, не только у него закончились слова. От понимания этого становится чуть легче. Можно прижаться и стиснуть чужие пальцы.

— Ага. Хочешь, познакомлю тебя с ним?

Непонимание во взгляде — всего лишь пара мгновений, а после смех разбивает неловкость. Дальше уже не так страшно.