Ночью Карли видит Эмброуз. Ей снятся пустые улицы, мёртвая тишина и широкая лестница, ведущая к двери в Дом восковых фигур. Карли стоит на самой нижней ступеньке и трясётся от пронизывающего холода. Переступая босыми ногами, она засовывает руки подмышки, чтобы согреться, и в растерянности оглядывается. Это сон — без сомнений, однако страх всё равно сковывает сознание, мешая вернуться в реальность. Карли мысленно уговаривает себя открыть глаза и никак не может проснуться.

— Эй, Карли, — раздаётся сверху знакомый голос. Карли, дёрнувшись, поднимает голову. — Ты вернулась ко мне.

На верхней ступеньке стоит Уэйд. Одна половина его лица покрыта воском, вторая — срезана, из-за чего видны покрытые мутной слизью кости и часть зубов. Но он всё равно каким-то образом улыбается, что до дрожи внутри, до покалывания под лопаткой жутко.

— Я так соскучился по тебе, — говорит Уэйд. Карли прищуривается, пытаясь распознать шевеление губ, но те, несмотря на отчётливо звучащий голос, остаются неподвижными. — Ты даже представить себе не можешь, насколько унылые ребята остались тут со мной.

В липкой тишине неожиданно раздаётся жуткий хруст, с каким обычно ломаются сухие доски, и Уэйд, покачнувшись, как манекен, делает шаг вперёд. Карли хочется отшатнуться, но ноги будто врастают в землю, остаётся лишь полными слёз глазами смотреть, как умерший полгода назад друг и возлюбленный постепенно, ступенька за ступенькой, приближается.

— Кстати, Пэйдж недавно сказала, что отправила тебе сообщение. Ты получила? — Уэйд делает ещё шаг, из его штанины высыпаются крошки сухого воска. — Ну конечно получила. Кажется, она хотела встретиться, но ты так и не пришла. Она, между прочим, расстроилась.

Карли сглатывает, едва дыша от страха. Колени подгибаются, но застывший в мышцах ледяной ужас мешает упасть.

— Карли, мне одиноко, — с болью в голосе говорит Уэйд.

В следующее мгновение его руки вспыхивают, словно их облили бензином. Карли вскрикивает, зажав рот ладонью, и смотрит, как пламя быстро перекидывается на рукава костюма, расползается по всему телу, превращая Уэйда в факел. Хотя ему это не доставляет никакого дискомфорта. Он продолжает идти, несмотря на огонь, который лижет кожу и оплавляет лицо.

От жара с мерзким звуком лопаются глазные яблоки, белесая мутная жидкость соскальзывает по блестящим восковым щекам Уэйда, словно слёзы.

— Прости, — сипло шепчет Карли. Ей хочется прижаться к пылающему телу, унять его боль, вобрав её в себя до капли, но ноги по-прежнему не шевелятся.

Уэйд внезапно останавливается, когда между ними остаётся всего пара ступенек.

— Мне так одиноко, — повторяет он и наклоняет голову.

Время на миг замирает, делая тишину практически осязаемой, и Карли готова поклясться, что чувствует на языке колючие крошки воска.

— Уэйд? — зовёт она и немеет, в то время как внутренности буквально взрываются от дикого крика: Уэйд неуклюже накреняется вперёд и падает на лестницу с глухим стуком. В следующее мгновение его тело покрывается мелкими трещинами, словно хрупкий фарфор, и стремительно рассыпается. Только подкатившаяся к ногам Карли безглазая голова с прилипшими к черепу оплавленными волосами по недоразумению остаётся целой.

Воздух неожиданно сотрясается от вибрации, и чужой голос, молотом бьющий по ушам, вкрадчиво произносит:

— Из тебя получится хорошая фигура.

Карли дёргается, словно её протыкают насквозь. Она отрывает взгляд от головы Уэйда и, едва дыша, оборачивается, а затем открывает рот и кричит во всю мощь лёгких.

***

Дверь в комнату распахивается с таким треском, что Карли мгновенно просыпается. Горло всё ещё печёт, поэтому когда к кровати подлетает бледный от испуга Ник, она может лишь мотать головой, цепляясь одеревеневшими руками за его плечи.

— Чёрт, Карли, что?.. Что такое? — Ник прижимает вздрагивающую сестру к себе и шумно дышит, тоже стараясь прийти в себя после неожиданного пробуждения. И, кажется, получается у него намного лучше, чем у Карли. — Тише, сестрёнка, кошмар уже позади. Хочешь, воды принесу?

Карли всхлипывает, крепче стиснув пальцами его руки. Ей не нужны ни вода, ни заверения, что всё в порядке, сковывающий тело ужас в силах заглушить только близость Ника, который одним своим присутствием мог изгнать любых, даже самых жутких демонов прошлого. Его объятия не раз и не два спасали её от чудовищных видений, когда они вернулись из Эмброуза и стали привыкать к новому укладу жизни. Поэтому Карли цепляется за плечи и шею Ника, безмолвно моля остаться, не бросать её наедине с притаившимися в углах комнаты тенями.

Ник сразу улавливает её настроение. Не тратя время на лишние разговоры, он откидывает край одеяла и ложится в кровать, стараясь не выпускать Карли из объятий. От него пахнет сном и спокойствием, поэтому спустя несколько минут дрожь успокаивается, а ещё через несколько — Карли снова обретает способность связно говорить.

— Мне снился Уэйд.

Руки Ника напрягаются, крепче стискивая её плечи.

— Кошмар?

Карли кивает, уткнувшись носом в его шею. Сейчас, когда он рядом, пережитый страх кажется далёким, почти ненастоящим, но она всё равно не торопится отказываться от его поддержки.

— Слушай, это… ну… — Ник откашливается, прочищая горло. — Ты прошла чёртов ад, неудивительно, что тебя это до сих пор мучает.

— Мы оба его прошли, — шепчет Карли, зажмурившись. Ей вдруг представляется, что в Эмброузе она могла лишиться не только друзей, но и брата. Эта мысль вызывает приступ тошноты.

Ник замолкает. Его ладонь медленно скользит по спине, и Карли чувствует, как оцепенение постепенно сменяет вязкая сонная истома. Так и не отдохнувший организм требует своего, поэтому она давится зевком и закрывает глаза, наслаждаясь запахом Ника, его присутствием.

— Побудешь со мной сегодня? — невнятно просит она, быстро моргая, чтобы не провалиться в сон раньше времени.

— Не вопрос, — Ник усмехается, повернувшись так, чтобы видеть её лицо, — только, учти, должна будешь.

— Спасибо.

Карли улыбается. Потянувшись, она прижимается губами к колючему из-за отросшей щетины подбородку и где-то на краю постепенно уплывающего сознания чувствует, как Ник дёргается от этого прикосновения. Затем тело будто проваливается в тёплую темноту. На этот раз, к счастью, без сновидений.

***

Утро ознаменовывается головной болью. Карли с трудом разлепляет веки, слыша будильник, и досадливо стонет, потому что мышцы до сих пор ломит от усталости. Она нащупывает кнопку отключения сигнала, со злостью давит на неё, затем поворачивается к окну и щурится из-за пробирающегося сквозь щели в жалюзи яркого света. Как бы ни хотелось плюнуть на всё и завернуться обратно в одеяло, нужно идти на учёбу.

Иногда Карли чертовски ненавидит свою ответственность.

— Ник, подъём, — хрипло зовёт она, растирая лицо ладонями. — Ник?

Не услышав ответа, она поворачивается и хмурится — место рядом оказывается пустым. Нику несвойственно вскакивать раньше неё, так что его исчезновение кажется подозрительным ровно до того момента, пока с кухни не раздаётся звук упавшей посуды и тихий забористый мат. Карли вздыхает, мельком подумав, что дело раскрыто. Она сползает с кровати, втискивает ноги в уютные тапочки и, шаркая, плетётся на место происшествия. Заглянув в дверной проём, она улыбается, видя воюющего с кофемашиной Ника, и кашляет, чтобы привлечь внимание. Ник, оторвав глаза от многочисленных кнопочек, криво улыбается ей в ответ.

— Доброе утро, — говорит он. — Ты меня сильно убьёшь, если я скажу, что мы сегодня будем наслаждаться растворимым кофе?

— Ты уже выкупил свою жизнь, проведя эту ночь со мной. — Карли усаживается за стол. Подперев подбородок руками, она с любопытством наблюдает за ним. — Будем считать долг погашенным.

Ник лукаво сверкает глазами.

— Звучит пошловато, не находишь? — спрашивает он, жестом фокусника достав из-под стола две кружки. — Та-дам!

Карли заливается смехом.

— Иногда я счастлива, что мы родственники, — говорит она, почёсывая шею. — Это избавляет меня от твоего синдрома Казановы.

— Эй, я не виноват, что хорошие девочки любят плохих мальчиков! — фыркает Ник, заливая кофе кипятком.

— Не все, — возражает Карли. — Некоторые хорошие девочки всё же предпочитают хороших мальчиков.

— Вот поэтому, — изрекает Ник, подвинув к ней кружку, — ты родилась моей сестрой. Иначе мир погряз бы в коллапсе: где это видано, чтобы хорошая девочка, вроде тебя, предпочла мне, плохому отвязному парню, какого-то задрота. Хаос, апокалипсис, сессия — мурашки по коже.

Карли хмурится, поняв, что его рассуждения относятся не к абстрактным личностям. Ник явно имеет в виду её и Уэйда.

— Знаешь, у тебя фантастическая способность всё портить. — Она вздыхает, чувствуя неприятную пустоту там, где только что гнездилось хорошее настроение.

Ник пожимает плечами и отпивает кофе. Карли, наблюдая за ним, поджимает губы. Пять минут. Грёбаные пять минут они не в состоянии провести без ругани. Мама фатально ошиблась, решив, что они перестанут вести себя как обычно, находясь в пределах одной квартиры. Ситуация стала только хуже.

— Вообще-то Уэйд не был задротом, — сердито бросает Карли, добавив сливки в свою кружку. Размешивая их, она внимательно следит за реакцией Ника.

Тот лишь снова пожимает плечами и с хрустом вгрызается в тост. Его невозмутимость начинает нешуточно выводить.

— Неужели ты считаешь людей, которые стараются и пашут ради своего будущего, настолько низшими существами? — тихо спрашивает Карли. Пустота внутри наполняется мрачной темнотой, вмещающей в себя воспоминания о кошмаре, застывшее восковое лицо Уэйда с мёртвыми стеклянными глазами и безрадостные перспективы дальнейшего сосуществования с братом.

Ник слизывает прилипшие к пальцам крошки и пристально смотрит на Карли, словно проверяя на прочность её отнюдь не бесконечное терпение. Затем он улыбается и подмигивает, вызав жгучее желание от души залепить ему пощёчину.

— В этом наше с тобой различие, сестрёнка, — произносит он. — Я говорю в общем, а ты тут же лепишь ярлыки на конкретных людей. На себя — в том числе. И сама же обижаешься. Сдаётся мне, дело отнюдь не в формулировках, а в чрезмерной мнительности. И, заметь, вот тут я имею в виду именно тебя.

Руки Карли начинают дрожать от закипающего внутри гнева. Она затаивает дыхание, боясь не сдержаться и наговорить гадостей, после чего берёт свою кружку и молча встаёт с места. Громко топая, она покидает кухню и запирается в комнате, чтобы там успокоиться.

Это утро можно считать окончательно испорченным.

***

Карли замирает на пороге студенческого кафе и в нерешительности мнётся, разглядывая яркую вывеску. Внутри борются противоречия, разделяясь на «за» и «против», но громче всех говорит голос разума, призывающий одуматься и идти по своим делам, ведь присланного Пэйдж сообщения нет — значит, ей и в самом деле привиделось.

Карли сжимает губы.

— Я не сумасшедшая, — говорит она и решительно берётся за ручку двери.

Шагнув за порог, она буквально ныряет в привычную атмосферу, где светло, немного шумно и умопомрачительно пахнет свежей выпечкой. В голове одно за другим появляются приятные воспоминания. Карли позволяет себе несколько секунд блаженства, принюхиваясь к ароматам, затем возле неё останавливается симпатичный суетливый официант в перекошенном переднике, который улыбается так широко, что кажется, будто уголки его губ треснут.

— Привет! — радостно произносит он.

Карли, узнав старого знакомого, улыбается в ответ.

— Привет, Крис, — тепло говорит она, окидывая взглядом полупустой зал. — У вас сегодня не сильно людно.

— Да, — досадливо фыркает тот. — Чаевые, конечно, страдают, но зато я приползаю домой в более вменяемом состоянии, так что семья снова стала меня узнавать — это ли не чудо.

Карли смеётся. Крис нравится ей с момента знакомства, ведь он принадлежит к тому типу, который дико раздражает Ника — он действительно хороший парень.

— Пустишь к окошку? — спрашивает она, кивнув на столик.

— Считай, там табличка с твоим именем! Присаживайся, я скоро. — Он уносится на кухню, откуда тут же доносится звон разбитой посуды и глухой мат менеджера.

Карли со смешком фыркает и, осторожно огибая встречающиеся столики, направляется к любимому месту у окна, где они с Пэйдж часто сидели часами. Это было по-настоящему волшебное время.

«А потом с нами случился Эмброуз…» — мрачно думает Карли, аккуратно присев на неприятно холодный стул. Расположив рядом сумку, она поворачивается к окну и некоторое время бесцельно рассматривает торопящихся куда-то прохожих, большинство из которых — студенты колледжей и университетов. Мысль о том, что она пришла зря, не даёт ей покоя, однако смутное предчувствие чего-то важного мешает подняться и уйти. Поэтому Карли нервно барабанит пальцами по столешнице и ждёт. Неизвестно чего и неизвестно зачем, но ждёт.

— Ну что? — Крис оказывается рядом так внезапно, словно в полу есть люк для эффектных появлений. Карли дёргается от испуга и натянуто улыбается, мысленно обругав его нехорошими словами. — Будешь пить что-нибудь? Или, может, хочешь отведать фирменных чёрствых блинчиков нашего шеф-повара?

Карли чувствует, как вцепившаяся в душу ледяная рука медленно разжимается. Она выдыхает и улыбается, опять попав под влияние жизнерадостности Криса.

— Наверное, я буду чай с лимоном. И заплесневелый чизкейк с малиной.

— Отличный выбор! Рекомендую полить его забродившим вареньем. Хотя, могу поспорить, ты желаешь прогорклых бананов в качестве закуски!

— Лучше два шарика ванильного мороженого из прокисших сливок.

— Мэм, ваш заказ — чистый восторг!

Крис ставит точку в блокноте и смеётся, чем тут же заражается и Карли. Однако её смех всё равно получается несколько вымученным, обстоятельства никак не дают полностью раствориться в беззаботной атмосфере.

— Слушай, я хочу задать тебе кое-какой вопрос. — Карли вытаскивает из подставки салфетку с выполненным в виде виноградной лозы вензелем и испытующе смотрит на заинтересованного Криса.

— Валяй, — говорит тот, глянув в сторону кухни, откуда в любую минуту мог вылезти злой как сто тысяч чертей менеджер.

— Вчера… — Карли запинается, подбирая слова. — Вчера ты случайно не видел никого из наших общих знакомых?

Крис удивлённо моргает, его улыбка становится несколько растерянной.

— Сдаётся мне, ты имеешь в виду не ту добрую сотню обитателей твоего колледжа, которая тусит тут чуть ли не каждый вечер.

Карли вздыхает, собираясь с мыслями. Говорить в открытую не хочется. Крис, конечно, хороший парень и всё такое, но со своей головой он точно дружит, и ему может показаться странным, что Карли получает самоуничтожающиеся сообщения от давно умершей подруги.

— Ты… хм… Вчера часов в шесть тут должна была появиться одна наша общая знакомая. Она звала меня на встречу, но я так и не смогла появиться, и мне интересно — приходила ли она вообще.

На лице Криса отпечатывается глубокая задумчивость: улыбка сползает, опуская уголки губ вниз, в глазах отражается скрупулезный подсчёт посетителей, которые побывали в кафе минувшим вечером.

— Честно говоря, — с лёгким оттенком разочарования говорит он спустя минуту, — не припоминаю никого, кто сидел бы тут в ожидании тебя. Правда.

Карли прикусывает губу. Становится не по себе от мысли, что сообщение действительно могло оказаться плодом её воображения. Диагноз «шизофрения» виснет перед глазами искажающейся картинкой.

— Хотя, знаешь, — внезапно произносит Крис, приковав к себе горящий от возбуждения взгляд, — вчера приходил Ник. Он сел как раз за этот столик и заказал, кажется, кофе.

— Ник? — Язык почти отнимается, во рту появляется неприятный кислый привкус. — В смысле, мой брат Ник?

— Да, — более уверенно отзывается Крис. — Он был тут буквально полчаса, затем расплатился и ушёл. И я бы не сказал, что он ждал кого-нибудь или что-то в этом роде. Ну, знаешь, он не смотрел на часы, не нервничал, не выстукивал пальцами по столешнице — не делал ничего из того, чем занимаются те, кого динамят.

— А он… — Карли едва проталкивает слова по пересохшему горлу, — он случайно не говорил, зачем пришёл?

— Шутишь, что ли? — Крис округляет глаза. — Я ещё ни разу не видел, чтобы твой брат не вёл себя как задница, даже если ты с ним приветлив и дружелюбен. И вчерашний день исключением не стал.

— Понятно. — Карли не хватает воздуха. Кажется, будто кто-то давит на грудь.

— Ладно, — спохватывается Крис, — я помчался исполнять заказ, а то менеджер сегодня особенно суров и беспощаден. Его девушка бросила. — Он подмигивает и уносится в сторону кухни, ловко лавируя между столиками.

Карли бледно улыбается и машет ему вслед рукой, затем закрывает заболевшие глаза ладонью и со стоном выдыхает. Ник сказал, что не видел сообщения, но зачем-то приходил вчера сюда. Именно в шесть часов. Один. И сел он за их с Пэйдж любимый столик.

«Идиотское стечение обстоятельств», — едва не плача, думает Карли и усмехается. Это чересчур похоже на неуклюжее совпадение, которое случается, когда кто-то ведёт слишком жестокую игру.