Солнце, преломляясь, холодными лучами проходило сквозь стёкла окна и падало на деревянную лакированную столешницу, которая опять была переполнена бумагами и документами. Запах кофе из стоящей на краю чашки медленно распространялся по комнате. Тишина, изредка прерываемая шуршанием пергаментов или скрипом пера. Отбросив письменную принадлежность, Драко откинулся на спинку кресла и устало протёр лицо двумя ладонями. Он бы с удовольствием сейчас ушёл бы куда-нибудь отдохнуть, да только не мог. Маг ожидал известий, поэтому оставалось лишь нервно крутить дорогой перстень на пальце и в очередной раз оглядываться на окно в поисках совы. Пытаясь успокоить нервы, мужчина отпил из чашки терпкий напиток и тут же поморщился. Кофе остыл.

      Когда он вернулся в кабинет после того, как избавился от остатков неудачного завтрака, то заметил за стеклом небольшую совку с письмом в клюве.

«Отлично!» — подумал он, потирая руки.

      Взяв письмо, Драко отдал конверт с деньгами, которые предназначались одному знакомому за услугу, и отпустил птицу. И вот остался он и небольшой белый конверт без подписи. Драко зашторил окно и включил настольную лампу. Перебирая белый прямоугольник в руках, мужчина никак не решался вскрыть его, потому что одновременно и желал узнать и опасался того, что там было. Судорожно вздохнув, он взял нож для писем и застыл. Мелкая дрожь с холодком пробила позвоночник от копчика до шеи. Закусив губу, Драко думал, а так ли нужно ему это знать.

«Нет, это бред! Я должен удостовериться!»

      Одним резким движением конверт был аккуратно и точно вскрыт. Внутри оказались две сложенные пополам жёлтые бумаги. Драко только увидел заголовок первой. Этого было достаточно. Откинув конверт, мужчина глубоко вздохнул и запрокинул голову, сдерживая нахлынувший поток эмоций. Задержав дыхание, словно это могло заглушить боль, он зажмурился так сильно, как только мог. Проглотив всё, что ураганом поднималось изнутри, он схватился за бумаги и начал вчитываться в каждую строчку, надеясь обнаружить хотя бы намёк на подделку. Но документы были подлинные. Стукнув по столу кулаком, Драко откинул их на другой конец стола, как будто они были заражены проказой. Но в них было нечто, что страшнее любой болезни. Это были два свидетельства о смерти.

      Сдерживая подступающую истерику, мужчина пытался восстановить обрывочное дыхание, словно захлёбывался в эмоциях, накатывающих волнами. Но он знал, что не выберется из этого шторма. Сначала пришла ярость. Тогда Драко в исступлении раскидал всё, что его окружало, на пол полетели документы, чернила, перья, тяжелая подставка… Но это никак не могло унять тот ураган, который сметал и вырывал с корнем любые попытки взять эмоции под контроль на своём пути. Как загнанный зверь, он начал ходить из угла в угол, готовый перегрызть любому глотку. Вот только никого рядом не было. Никого. У него не осталось никого. Эта мысль вонзилась в сознание, как наточенный узкий клинок. Драко рухнул на колени, не в силах больше сдерживаться. Слёзы потоком полились из глаз, беззвучно текли по застывшему, словно статуя, лицу и, срываясь, падали вниз.

      Пустота. Мрак. Отчаянье. Одиночество. Всё бессмысленно. Драко грыз себя изнутри, выскабливая внутренности и прожигая мозг. Он не смог ничего сделать, он оставил их там, он предал самых родных и близких людей. Ничего не сделал. Оставил. Предал…

Руки повисли как две плети, которыми в пору было хлестать изогнутую спину. Самобичевание, казалось, никогда не закончится. Малфой теперь всегда будет жить с мыслью, что не смог спасти отца и мать, которые доверились ему, а он просто решил плыть по течению. Не успел… Не смог… Не сберёг…

      Боль разбивала, хрустя осколками, дробя на мельчайшие частицы, перемалывая в песок и пуская его по ветру. Одиночество завывало, как приведение в опустошенном доме. Отчаянье разливалось липкой патокой, затапливая каждую клеточку. А в глазах — темнота. Рот раскрыт в немом крике, плечи вздрагивают, белые волосы в беспорядке разметались по лицу, пряди пропитались солёной влагой.

      Словно на ржавых шарнирах, как старая кукла, он пошевелил головой. Схватился пальцами за мягкий ворс ковра, ощущая тёплую дорогую шерсть. Оглянулся по сторонам, словно впервые видел то место, в котором находился. Хотя Драко впервые смотрел на мир, мир, в котором у него не осталось никого. И тут, словно тонкий волос единорога в тёмной чаще, промелькнула спасительная мысль: «У меня ещё есть для кого жить. Скорпиус… Он никогда не должен узнать, ту боль, что останется со мной навсегда. У него будет лучшее будущее.»

      Пошатываясь, Малфой поднялся на ноги, ощущая себя побитым, вымотанным и постаревшим на несколько лет. Нетвёрдой рукой он взял свидетельства и убрал их подальше от глаз, потому что один только вид этой пожелтевшей бумаги вызывал приступ тошноты от самого себя. Драко понимал, что для того, чтобы обеспечить счастливое будущее сыну, ему придётся поговорить с его матерью, которая вчера устроила скандал невиданных масштабов и грозила разводом. Зачесав волосы назад, он размял затёкшие плечи, глубоко вздохнул, опершись о столешницу, и, собираясь с бесконтрольно витавшими мыслями, попытался продумать предстоящий неприятный диалог. Драко понимал, что сегодня вечером ему придётся пройти через ад.

***

      Гермиона шла по улице, копаясь в сумке, потому что никак не могла найти зеркало. Как на зло под руку лезли только духи, тушь, кошелёк и прочие мелочи, которые никогда не покидали просторов дамской бездонной сумочки. Вытащив на свет книгу, Гермиона сердито выругалась и окончательно распрощалась с идеей поправить причёску и макияж. Взглянув на часы, женщина поняла, что немного опаздывает и прибавила шаг. Ветер приятно обдувал лицо, путаясь в длинных кудрях. До вокзала оставалось всего несколько сотен метров.

      Сегодня должен был приехать Рон, чтобы забрать вещи Хьюго, который решил подольше погостить у бабушки с дедушкой в Норе. Гермиона всерьёз задумывалась о том, чтобы провести выходные с Уизли, потому как недавние события совершенно выбили её из колеи, особенно после того, как получила новые сведения по делу о контрабанде, за которое она обязательно возьмётся с утроенной силой на следующей неделе. А сейчас хотелось какого-то домашнего уюта и заботы, которую могла дать только Молли, а также юмора и лёгкости, которым буквально был пропитан каждый метр их семейного гнезда. Улыбнувшись, Гермиона представила, как удивлённо вытянется лицо мужа, когда она скажет, что едет с ним.

      Внутри вокзала как обычно кишела жизнь. Люди сновали туда-сюда с чемоданами, тележками, саквояжами, сумками… Шум поглощал каждый звук и распространялся, отражаясь от стен эхом. Запахи топлива, сырости бетона, пота, выхлопов паровых поездов, сигаретного дыма смешивались в единый непередаваемый коктейль.

      Гермиона смогла найти в толпе знакомую рыжую макушку и замахала рукой, привлекая внимание мужа. Тот крутил головой по сторонам, как потерявшийся котёнок, совершенно не замечая её. Насупившись, женщина подхватила свой чемодан и решительно направилась к Рону, просачиваясь сквозь людские потоки. Она просто не понимала, как можно быть таким невнимательным и мысленно уже готовила поучительную лекцию для рассеянного Уизли, как заметила за его спиной мужчину очень подозрительного вида.

      Женщина поняла, что это не паранойя или профессиональное искажение, когда увидела, как этот мужчина медленно извлекает волшебную палочку и направляет на Рона. Время словно замедлилось. Гермиона пыталась нащупать свою палочку, но тут с ужасом вспомнила, что не забрала её у Малфоя. Какая безответственность! Ругать себя уже было бесполезно. Гермиона набрала в лёгкие воздуха, чтобы как можно сильнее закричать, предупреждая мужа об опасности. Но тут внезапно в глазах потемнело. Она падала, слыша, как шум вокзала медленно угасает, как на старой плёнке. Всё закружилось, сузилось и исчезло. Гермиона потеряла сознание.

***

      Противное щемящее чувство не покидало на протяжении всего дня и не давало ни на чём сосредоточиться. Малфой чувствовал себя полностью разбитым и опустошенным. Сердце ныло и тянуло, как старая воспалившаяся рана. Стены кабинета начали давить, погружая в ещё большую депрессию. Поэтому пришлось вернуться домой раньше обычного. Драко медленно и неуверенно переступил порог дома, да так застыл на входе. Напротив двери сидела Миланья, закинув ногу на ногу. Он удивлённо уставился на жену, которая вальяжно потягивала дорогое вино с таким видом, словно каждый день сидит в коридоре.

— Ты что тут делаешь? — задал он логичный вопрос.

— Тебя жду, — выдержав паузу, сказала она, откинув назад непослушную чёрную прядь волос.

— И давно? — хмыкнул он, поняв, как глупо это выглядит со стороны.

— Столько, сколько нужно, — фыркнула она.

— На самом деле я тоже хотел поговорить, — сказал он, наконец, войдя внутрь и закрыв за собой дверь.

— Хочешь извиниться? — надменно спросила она, проведя пальцем по тонкой стенке бокала, утирая каплю вина.

— Мне не за что извиняться, в отличие от тебя, — скривился он.

— Разве любовница — не повод для извинений? — вскинув бровь, спросила она.

— Любовница? Мне кажется, тебе пора прекращать пить…

— Я вас видела! Она вышла после меня из лавки. И давно это у вас?

      Сердце Драко, кажется, опустилось в пятки и похолодело. Как он мог быть таким болваном, чтобы выпустить Гермиону на улицу сразу после того, как вышла пьяная жена? Чем он вообще думал? Ах, да, он же не думал…

— Это не любовница. Ты что-то напутала, — с каменным лицом сказал он.

— Я? Напутала? Да она вешалась на тебя! — Миланья опасно накренилась вперёд, вцепившись острыми ногтями в подлокотник.

— Тебе померещилось. Ты же была пьяна.

— А я всегда пьяна, — тряхнув головой, сказала женщина. — И всё опять же из-за тебя.

— Я заставляю тебя спиваться? — усмехнулся Драко. — Мне кажется, ты просто выбрала удобное оправдание.

— Оправдание? — она неловко поднялась на ноги, оставив бокал на полу и нетвёрдой походкой подошла вплотную.

      Драко машинально подхватил её за локти, потому как она могла просто упасть перед ним.

— Пахнет просто ужасно, — сморщился он, отворачиваясь.

      Она положила руки ему на плечи, скорее больше для устойчивости, нежели с целью обнять.

— Что ещё во мне ужасно?

— Ты правда хочешь знать?

— Да. Я очень внимательно слушаю, — спросила она, сверля мутным взглядом.

— Во-первых, ужасно то, что ты несколько дней пьёшь, не просыхая, во-вторых, твои истерики с каждым разом выходят на новые уровни, в-третьих…

      Она остановила его, положив палец на губы.

— Я не про это, почему я не привлекаю тебя?

— В смысле? — нахмурился он.

— Ну, почему я не привлекаю тебя как женщина? До вчерашнего дня я думала, что ты из этих… Ну, которые по мальчикам.

— Ты начинаешь меня бесить, — стиснув зубы, сказал Драко, пытаясь отстраниться.

— Чем она лучше меня? Чего тебе не хватает? — она больно вцепилась в его шею ногтями, требуя ответа.

— Миланья, прекрати, мне больно, — шикнул Драко.

— А мне-то как было больно осознавать, что такой как ты ещё и способен на измену, — она сильнее вонзила ногти на этот раз уже специально.

— Отстань! — прикрикнул он, освобождаясь от болезненной хватки.

— Вот так всегда… Ты всегда от меня бегаешь. Чем я тебе не угодила? — спросила она, взяв за его подбородок и заставив посмотреть на себя.

— Честно?

— Ну, попробуй.

— Я не люблю тебя.

      Миланья засмеялась, опасно запрокинув голову и пошатнувшись назад. Она смеялась заливисто и самозабвенно, словно услышала самую смешную шутку. Утирая слёзы смеха, она посмотрела на мужа и сказала:

— Любовь? Какая глупость! Её не существует! Мы просто выбираем тех, с кем удобно, и кто привлекает внешне. Вот и всё.

— Ну, вот поэтому у нас ничего и не получилось, — дёрнув подбородком, чтобы освободиться констатировал Драко.

— Никогда не думала, что ты такой.

— Какой?

— Такой беспросветно глупый! — в её голосе сочилась смесь восторга и отвращения.

— Катись к чёрту, — беззлобно сказал он, усаживая жену обратно в кресло.

— О нет, мой дорогой, мы покатимся вместе. Потому что нам друг от друга уже не отделаться, — не унималась она.

— Ты же вчера грозила мне разводом? — ухмыльнулся Малфой.

— Это было вчера. А сегодня — не дождёшься. Ты никуда не уйдёшь, потому что связан.

— И что же мне помешает уйти?

— Например, то, что ты очень много знаешь о моём отце, который просто ненавидит отпускать тех людей, которые знают о нём чуть больше, чем содержится в статьях еженедельного «Пророка».

— И что же он сделает, если я решу уйти?

— Ну, например, убьёт, — будничным тоном сказала она, разглядывая алый маникюр.

— Ты мне угрожаешь? — нахмурился он.

— Нет, предупреждаю. Хотя я бы с удовольствием стала вдовой, — улыбнулась она.

— Не дождётесь, — прошипел он, ощущая подступающую ненависть.

— Думаешь, что я шучу? Знаешь, я не люблю, когда меня расстраивают. А ты меня вчера очень расстроил.

— И что? — меланхолично спросил Драко, который уже давно желал оказаться подальше от жены.

— Я пожаловалась папе, и он решил сделать мне приятное. Как удивительно, что твоя ночная пассия оказалась начальником отдела по борьбе с контрабандой, правда?

— К чему ты ведёшь? — холодок пробежал по его спине.

— Очень странно отпускать ту, которая может посадить всех нас за решётку особенно после того, что я неосторожно при ней кое-что рассказала.

— Что ты с ней сделала? — кулак непроизвольно сжался, а ногти больно вонзились в ладонь.

— Я? Ничего. Я же не палач. В отличие от тех, с кем она и её муж сейчас прекрасно проводят время, — Миланья не скрывала своего удовольствия.

— Где они? — буквально прорычал Драко, ощущая нарастающую тревогу.

— Кстати, странно, что ты пошёл по чужим жёнам, когда есть своя гораздо привлекательнее и аппетитнее, чем эта серость, — задумчиво рассуждала она.

— Где они? — повторил вопрос он, понимая, что начинает закипать.

— А тебе зачем? — игриво спросила она.

— Не зли меня.

— А то, что? Ну что ты мне сделаешь? — с вызовом сказала она. — Мы это уже проходили, — Миланья махнула на него рукой.

— Похоже, ты не до конца понимаешь, что наделала, — сказал он, извлекая волшебную палочку из внутреннего кармана.

— Я сделала так, как считаю нужным. И уж ты мне тем более не указ. Только не говори мне, что эта министерская крыса что-то для тебя значит.

— Замолкни! Я задал конкретный вопрос! — прикрикнул он, наставляя на неё волшебную палочку.

— Ой, мы это уже проходили, малыш, не надо корчить из себя такого серьёзного опасного мага. Мы же все знаем, что ты просто трус, который сдаётся, как только прижмут хвост.

      Она снова ударила по больному с точностью акупунктурой иглы. Драко скривился, чувствуя, как возвращается ноющая боль. «Не уберёг. Не спас. Предал…»

— Замолчи, иначе я не сдержусь! — крикнул он, прожигая её болезненным взглядом человека, который находится на грани.

— Посмотрите на него! Не сдержится! Ты бы лучше сдерживался, когда обжимаешься со всякими девицами лёгкого поведения, — смеялась она.

      И тут словно сорвались все запреты, мешавшие ему делать то, чего он по-настоящему хотел все эти годы. Со скрежетом отворилась некогда запертая дверь, за которой маячила свобода. Стиснув зубы, Малфой не без удовольствия взмахнул палочкой и сказал всего лишь одно слово, которое буквально обожгло лёгкие изнутри предвкушением.

— Круцио!

      Миланья резко дёрнулась и изогнулась, вцепившись пальцами в кресло, крича от боли. Не смотря на все свои потаённые желания о мести, Драко решил не мучать её и быстро прервал пытку.

— Ты… ты… — дрожащими губами произнесла женщина, смотря на него распахнутыми от ужаса и удивления глазами, из которых катились огромные слёзы.

— Где они? — спокойно спросил он низким властным голосом.

— Ты… да как ты смеешь! — истерично выкрикнула она. — Ты знаешь, кто мой отец?! Он тебя уничтожит! Уничтожит, жалкий ты червяк!

— Не советую оскорблять того, кто может тебя убить, — скривился он, слегка взмахнув палочкой.

      Она вскрикнула он страха и попыталась прикрыться руками от несуществующего заклятья.

— Ты что-то там говорила про трусость? — усмехнулся он. — Я в последний раз спрашиваю: где Гермиона?

— Она в заброшенном поместье. Там, где распределяли товар. Ну тот, который потом продавали как под видом легального, — всхлипывая, ответила она, прикрыв лицо руками.

      Драко понимал, о каком месте идёт речь. Он получил от неё всю нужную информацию, следовательно, она больше не нужна… На языке буквально вертелись два слова. Два слова, которые могли всё решить. Два слова, которые могли отомстить за отца и мать. Всего лишь два страшных слова, которые сольются в одном зелёном всполохе — последнем, что увидят глаза Миланьи…

      Малфой прекрасно знал это проклятье ещё со времён обучения в школе. Он присутствовал много раз при его использовании, был буквально в нескольких шагах, но никогда прежде оно не слетало с его уст. Никогда прежде его палочка не сеяла смерть. Никогда прежде он никого не убивал сам. Видимо, это бы тот самый переломный момент…

      Взмах, рассечение воздуха, вздох, глаза напротив, ужас и непонимание, злость, ощущение власти, пора…