Я просто захлебнулась, когда писала одну из сцен. Вспомнила, как ты точно так же когда-то поддержал меня, узнав, что мои родители развелись, а я в тот день напилась и творила чистейшую дичь. Тогда я сказала тебе, что моя семья перестала существовать даже на бумаге, а ты сказал, что я всё равно не одна.

— А як же я, твій братєц-Кощей?

Почему я так редко говорила тебе, как много для меня значит наша дружба? Почему я думала, что это и без того понятно или что я как-то надоем этими высказываниями? Обидеть можно чем угодно, но не искренностью. Жаль, что я поздно поняла, как важно уметь вовремя сказать.

Если честно, я бы собрала все эти письма, как в фильме "Кто-нибудь видел мою девчонку?" и отнесла бы, как и главная героиня, на могилу, вот только некуда нести. Когда-то, возможно, их прочитает кто-то, кто не сможет понять всего, о чём я здесь пишу. Не поймет наших общих шуток, не сможет прочитать твою фразу с твоей интонацией (они до сих пор прокручиваются время от времени в голове).

Сегодня меня в универе назвали Булавушкой и я на секунду потерялась, а потом попросила не называть меня так.

Там нет друзей, у них нет этого права. Они это как-то произносят не так даже, как ты говорил, и у меня создаётся впечатление, что этим оскверняют тебя, наши шутки и разговоры.

Просто, наверное, я никогда не привыкну, чтобы меня так кто-то ещё называл, это ведь было твоё обращение. Не хочу каждый раз замирать и думать о том, что мне на секунду показалось, что ты бы сказал, как на втором курсе ответил Никите:

— Це я так її назвав, ти своє придумай! Фантазію включи.

«Иридий». Как химический элемент. Глупо.

Мне хотелось бы рассказать тебе обо всём, что произошло за последние полгода, но не так, в письмах, а вживую. Услышать твой совет, в чём-то, может, упрёк или шутливое «ех, ну ти і намутила дров, на зиму вистачить!» Говорят, что со временем люди привыкают, что остаются только хорошие воспоминания, у меня и нет плохих, связанных с тобой.

Когда я ещё не знала наверняка, что случилось, думала, отдам тебе всё, что напишу, при встрече. Это будет стопка из писем, а ты посмотришь на меня глазами по пять копеек и скажешь:

— Капєц ти настрочила! Поеми там чи шо?

А я бы отшутилась:

— Как Татьяна Онегину.

Почему так несправедливо?

В мире куча сволочей. Убийц, маньяков, педофилов. Почему их земля носит, кого-то даже по удо выпускают, чтоб они потом снова делали своё зло? А ты умер.

И никогда ничего из этого не прочитаешь.